Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Исторически презумпция невиновности представляет собой некое предположение, признаваемое истинным, пока не будет доказано обратное. Первооткрыватели этого принципа – жители Франции. В 18-м веке новым правительством этого государства был закреплен новый принцип в ст.9, «Декларация прав человека и гражданина».

Всему миру принцип стал известен после того, как завершилась Вторая мировая война. Сейчас российские ученые полностью одобряют эту концепцию, хотя в далеком 20-м веке многие считали этот принцип отрицательным – заявляли о том, что он мешает бороться с правовыми нарушениями. Этот принцип применяют государства, пропагандирующие демократию – то есть, развитые страны мира (правовая система которых находится на высоком уровне развития).

Презумпция невиновности в России получила свое подробное отражение в статье 49 Конституции РФ, которое звучит следующим образом: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда»[1].

Согласно п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, презумпция невиновности звучит следующим образом: «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком» [3].

Из общего понятия принципа презумпции невиновности вытекают основные правила-постулаты, которые имеют очень важное прикладное значение, а во всей своей совокупности отражают полный смысл и понятие презумпции невиновности.

Актуальность данной работы заключается в необходимости рассмотрения основ формирования презумпции и фикции в праве.

Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в ходе применения норм, регулирующих формирование презумпции и фикции в праве.

Предметом исследования является специфика презумпции и фикции в праве.

Целью написания данной работы явилось выявление содержания презумпции и фикции в праве.

Достижение поставленной цели может быть реализовано посредством следующих задач:

1. Рассмотрение характеристики презумпции и фикции в праве;

2. Анализ формирования презумпции и фикции в праве;

3. Исследование влияния презумпции и фикции на правовые нормы.

Информационной базой послужила современная научная и периодическая литература.

Методологическую основу написания работы составляют сравнительно - сопоставительный, логический методы, а также методы обобщения и описания.

Объем и структура данной работы определены логикой системного исследования и характером изучаемых в нем проблем. Работа состоит из введения, трех глав и заключения.

1. Теоретическое исследование категорий презумпции и фикции в праве

1.1. Характеристика презумпции и фикции в праве

В юриспруденции имеется множество сложных понятий, на которые законодатели не дают четкого ответа. Решение приходится искать в научной сфере. В нашей статье будут разобраны три важных правовых категории: юридическая фикция, презумпция и факт. Все эти явления тесно связаны между собой. К тому же, они имеют особое значение для право реализации и правотворчества.

Для начала следует разобрать самое простое понятие в юриспруденции: правовой факт. Это конкретная ситуация из жизни, обстоятельство или условие, с которым связана правовая норма. Юридический факт порождает, меняет или ликвидирует правоотношение. Факты в праве делятся на шесть видов. Они бывают образующими, изменяющими, прекращающими, подтверждающими, восстанавливающими или препятствующими. Для каждого вида можно найти свой пример. Акты гражданского состояния, оформляемые в ЗАГСах, могут подойти под любую из перечисленных групп. Это, например, свидетельства о браке, разводе, рождении, смерти и т.д. Факты делятся на события и действия. Событие - это явление реальной действительности. Оно не зависит от человеческой воли. Действие - это обстоятельства из жизни, непосредственно связанные с людской волей[4].

Большинству из нас известно значение слова "фикция". Это не соответствующее действительности положение, нереальное построение, созданное умышленным образом. В юриспруденции фикцию используют в качестве специального правового приема, помогающего разрешить некоторые конфликты. Суть юридической фикции донельзя проста: берется несуществующий факт и признается существующим. Может быть и наоборот. При этом фикция всегда остается ложной. Юридические фикции можно классифицировать по нескольким основаниям. Как известно, право бывает материальным и процессуальным. Юридические фикции материального права имеют своей целью преодоление неопределенности. В процессуальном праве фикция отражает специфику дела, преодолевает недисциплинированность участников делопроизводства. Отсутствие судимости при ее снятии или погашении, запись отца внебрачного ребенка по фамилии матери, освобождение от ответственности при совершенном преступлении - все это распространенные примеры фикций[8].

В юриспруденции существует множество трактовок понятия правовой презумпции. Следует обратиться к двум основным подходам: динамическому и статистическому. В соответствии с динамическим подходом под презумпцией понимается правовая обязанность государственных инстанций и должностных лиц признавать определенный факт установленным. Второй подход трактует презумпцию как предположение, прямо или косвенно установленное в правовой норме. В соответствии с ним существующий порядок вещей признается обычным, не требующим доказательств. Таким образом, это правовой способ, который близок по понятию с юридической фикцией. Сама по себе презумпция - это предположение с определенной долей вероятности. Она может повлечь за собой юридические факты. Виды презумпций. Для любого предположения можно найти исключение. Это основное правило, применимое к презумпции. Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. К тому же, общественные науки не являются точными. В них встречаются множество недочетов и исключений. В юриспруденции есть несколько способов поделить презумпцию. Существует деление на фактическую и юридическую группы. Фактические презумпции не имеют правового значения. Однако они могут учитываться при формировании внутреннего убеждения правоприменителя (судьи, адвоката и т.д.). Юридические же презумпции закрепляются в конкретных правовых нормах. Вторая классификация представляет собой деление на прямую и косвенную группы. Прямые презумпции четко сформулированы: "если имеет место факт, то предполагается, что имеет место другой факт, пока не будет доказано обратное". Косвенные презумпции сформулировать сложнее: необходимо подвергнуть норму логическому или грамматическому толкованию. Самый простой пример презумпции всем известен: это презумпция невиновности. Пока судом не доказана вина, человек не считается виноватым. Соотношение понятий Юридические презумпции и фикции во многом похожи. Однако смешивать их не следует. Часто можно наблюдать слияние "неопровержимых" презумпций и фикций в одну категорию. Это крайне необдуманное действие. Безусловно, оба явления имеют немало общего. Это плоды юридического мышления, сформированные искусственным образом в процессе нормотворчества. Однако презумпции - это предположения, которые в любой момент можно опровергнуть. Фикции же изначально ложны.

Теория юридических фикций как раз основывается на двух постулатах: императивность и ложность. В свою очередь, презумпции могут быть как императивными, так и диспозитивными. Существует универсальный метод разграничения фикций и презумпций. Необходимо увидеть в основе явления предположение. Если предположение заведомо неистинное, то явление - фикция. Если предположение вероятное, то перед нами презумпция.

1.2. Особенности формирования презумпции и фикции в праве

Презумпция невиновности – это основополагающий принцип в отрасли уголовного права. И целиком он расшифровывается таким образом – гражданин не виноват до той минуты, пока не предъявлены неопровержимые доказательства его вины (что непосредственно им было совершено конкретное правовое нарушение). Это прописывает российское законодательство (статья 49 Конституции РФ[1]).

Принцип презумпции невиновности основан на уважении неприкосновенности личности. Это означает, что обвиняемый, при совершении преступления, считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в соответствии с процедурой, предусмотренной федеральным законом и установленной действительным судебным решением (ст. 49 Конституции Российской Федерации и ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации). Это положение Конституции РФ является процессуальной основой права обвиняемого на защиту и определяет начало его участия в процессе доказывания [1].

Презумпция невиновности обеспечивает гражданину право быть невиновным до той черты, пока это не будет доказано, и это право зафиксировано в Конституции РФ.

Это один из основных принципов, держащих на себе всю систему судопроизводства, и вместе с тем – свидетельство торжества демократии в зоне права. В любом государстве, считающем себя цивилизованным, где соблюдаются демократические права человека, понятие презумпции невиновности соблюдается. Обвинение не может быть предъявлено, пока не будет подготовлена и документально, в соответствии с законом, не будет оформлена доказательная база. Сам гражданин не обязан заниматься доказательством своей непричастности и отсутствия виновности, наоборот – правоохранительные органы, в соответствии со своим назначением и функциями, должны доказать вину человека и степень его причастности к совершению правонарушения. Презумпция невиновности в Конституции РФ

Понятие презумпции регламентировано такими законодательными актами: ст. 49 Конституции РФ; ст. 14 УПК РФ [2]. Конституция РФ гласит, что любой, кого обвиняют в преступлении, будет виновным только тогда, когда его вину докажут, а суд установит это приговором. При наличии сомнительных сведений относительно вины подозреваемого следует эти данные использовать в его пользу, сам же обвиняемый не должен заниматься доказательством невиновности. Таким образом, Конституция РФ трактует это понятие с точки зрения соблюдения прав человека.

В ст. 14 УПК РФ практически все пункты совпадают с теми, которые включены в ст. 49 Конституции РФ, но это уже вопрос не только соблюдения прав, а руководство для проведения процессов в уголовном судопроизводстве. Даже если присутствует масса совпадений, и доля вероятности вины обвиняемого кажется близкой к истине, все равно это остается вероятностью, то есть с долей сомнения, до момента, пока не будут обнаружены факты. Судебная практика показывает, что игнорирование презумпции невиновности приводит к осуждению и вынесению приговоров в отношении невиновных людей, когда желаемое принимается за действительное. В уголовном праве презумпция относится не только в обвиняемым, но и к подозреваемым, то есть на всех этапах процесса, вплоть до завершения судебного заседания и вынесения приговора[11].

Презумпция невиновности касается всех сфер жизнедеятельности государства и правовых аспектов, не является исключением и административное право. Так, п. 3 ст. 1.5 КоАП утверждает, что человек не считается нарушителем, пока это не докажут те, кому это положено по долгу службы, и не должен сам доказывать отсутствие вины. В распоряжении работников правоохранительных органов всех направлений права есть множество современных средств и методов, позволяющих установить, имело ли место нарушение закона. Однако в случаях, когда используется технически сложная техника, функционирующая в автоматическом режиме, в том числе видео-, фото-, киносъемка, презумпция невиновности не применяется. И гражданам, и представителям властей всех уровней, а также правоохранительной системы следует соблюдать требования законов, в том числе и касающихся презумпции невиновности. Те, кому это положено, и должны искать факты и доказательства вины, а до той поры человек по закону невиновен.

Принцип презумпции невиновности имеет такую суть: если имеются небольшие сомнения – виновен гражданин либо нет, решение необходимо принимать в его пользу.

Так что именно обвиняющий орган обязан исключать такие сомнения – то есть, должен принести в судебную инстанцию как можно большее количество существенных доказательств. Тот, кто защищает обвиняемого, предъявлением личных доказательств не отрицает доказательства противоположной стороны – он просто представляет доказательства невиновности своего подопечного.

Если же рассуждать об основаниях законодательства международного типа, здесь данный вопрос регламентирует 11-ая статья Всеобщей декларации человеческих прав. Ее приняла ГА ООН. Кроме того, рассматриваемый в статье принцип отражен и в Международном пакте, регулирующем права гражданского и политического типа (положения 14-й статьи). Это основополагающие законодательные акты, контролирующие воплощение на практике изучаемого принципа.

Значение этого принципа было конкретно отмечено в Заключительном акте Общеевропейской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе в связи с обязательством выполнять международные пакты о правах человека и действовать в соответствии с целями и принципами Всеобщей декларации Права человека 1948 года, которая в ст. 11 провозглашает: «Каждый, кто обвиняется в преступлении, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его вина не будет установлена законным путем в рамках открытого судебного разбирательства, в котором ему предоставлены все возможности для защиты».

Решения о невиновности человека и его уголовном наказании, хотя они взяты исключительно в сфере уголовного судопроизводства, но вопросы вины, как уже отмечалось, имеют важное значение при рассмотрении не только уголовных, но и гражданских и других категорий случаев. Мы подчеркиваем, что ограничение действительности конституционного принципа презумпции невиновности и распространения ее содержания только на уголовный процесс, а сам процесс - только на судебные этапы, вряд ли соответствует задаче защиты прав и законных интересов человека в демократическом обществе [10, c.59].

На досудебных этапах уголовного судопроизводства и при судебном расследовании виновность обвиняемого подлежит доказательству.

Обязанность идентифицировать обстоятельства, оправдывающие обвиняемого, разрешать петиции и жалобы, призвана подчеркнуть тот факт, что истина еще не установлена судом, а вина обвиняемого не доказана.

Перспектива расследования судом всех материалов дела должна повысить эффективность работы следственных органов и органов дознания, качество работы судей, что, соответственно, проверяется наличием в законе процедур для обжалования принятых судебных актов в высших судебных инстанциях.

Предположение о виновности - это просто версия, которая должна быть проверена на определенном этапе процесса. При рассмотрении обвинительной версии суды первой и второй инстанции должны руководствоваться презумпцией невиновности [12, c.16].

Положения об отправлении правосудия только судом и о недопустимости признания лица, виновного в совершении преступления, отличного от приговора суда, имеют самостоятельное значение и содержатся в статьях 49 и 118 Конституции РФ.

Проверка компетентным должностным лицом обоснованности приговора, приостановление его исполнения, подача представления в порядке надзора и рассмотрения его судом ставят под сомнение приговор, вынесенный на основе вердикта присяжных заседателей.

Во всех случаях обжалования приговора надзорный орган обязан проверять производство по делу в полном объеме и в отношении всех заключенных. Само представление может быть отозвано или отклонено, но факт его привнесения не делает вынесенный вердикт присяжными ошибочным. Более того, при рассмотрении представления, а в некоторых случаях и при принятии решения о его подаче, презумпция невиновности с юридической точки зрения неоспорима. Эти обстоятельства не позволяют нам согласиться с мнением о том, что презумпция невиновности не требуется на стадии надзорного разбирательства[4].

Согласно ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, избрание меры пресечения в виде заключения под стражу применяется решением суда в отношении подозреваемого или обвиняемого при совершении преступления, за которое уголовное законодательство предусматривает наказание в виде лишения свободы более трех лет с невозможностью применения более мягкой меры пресечения [2].

В качестве исключения эта мера пресечения может применяться к подозреваемому или обвиняемому в преступлении, за которое тюремное заключение предоставляется на срок до трех лет, когда личность подозреваемого или обвиняемого не установлена или ранее избранная мера пресечения была нарушена или лицо скрывается от органов предварительного следствия или из суда.

В этом случае, в соответствии со ст. 97 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации общими основаниями для выбора превентивной меры, включая задержание, является наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый [2]:

1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;

2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;

3) может угрожать свидетелю, другим участникам уголовного процесса, уничтожать доказательства или иным образом препятствовать судебному разбирательству по уголовному делу.

Мера пресечения также может быть избрана и для обеспечения исполнения приговора.

Однако, основания для выбора меры пресечения, предусмотренной в Уголовно-процессуальном кодексе, не отражают демократическую направленность нового уголовно-процессуального законодательства. Мы считаем, что основания для выбора такой меры пресечения в виде заключения под стражу должны быть указаны в соответствии с целью уголовного судопроизводства (статья 6 Уголовно-процессуального кодекса) и в полном соответствии с его принципами. Например, закон должен содержать запрет на лишение свободы лиц, обвиняемых в совершении неосторожных преступлений, а также лиц, обвиняемых в совершении преступлений небольшой тяжести [11, c.83].

Презумпция невиновности как гарантия законности на практике не реализована полностью. Так у нас в стране есть десятки тысяч людей, чья вина еще не доказана, но которые в течение длительного времени (иногда лет) «томятся» до суда в следственных изоляторах, и многие из них затем оправдываются судами и освобождаются как невиновные. Также допускаются рецидивы обвинительного уклона.

Кроме того, указанные лица физически страдают во время предварительного заключения, поскольку условия их содержания под стражей в следственных изоляторах не соответствуют даже минимальным требованиям европейских стандартов. Все это само по себе является аморальным [14].

В качестве показателей нарушения презумпции невиновности, по словам А.С. Самсонова, являются следующие: относительно недавняя официальная формализация рассматриваемой презумпции; уровень юридического образования в нашей стране, а также уровень профессионализма в оказании юридической помощи; следственные и судебные ошибки; профессиональная деформация правоохранительных органов и судей. И мы должны согласиться с этим.

Выводы по 1 главе

Одним из направлений практической реализации принципа невиновности как высшей конституционной гарантии является моральное и юридическое образование граждан и будущих сотрудников правоохранительных органов. Успех этого процесса тесно связан с тем, что происходит сегодня в классах юридических вузов и факультетов. Практика показывает, что профессиональная этика должна занимать особое место в учебных программах для обучения юристов.

Эта дисциплина наряду с блоком правовых дисциплин формирует способность будущих сотрудников правоохранительных органов выполнять свои профессиональные обязанности на основе развитой правовой осведомленности, правового мышления и правовой культуры, уважать честь и достоинство личности, наблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, реализовать принцип презумпции в жизни.

2. Анализ формирования презумпции и фикции в праве

2.1. Специфика формирования презумпции и фикции в праве

Юридические фикции закреплены законодательно в РФ. Однако сам термин еще не имеет четкого определения. Это один из основных приемов в правовой практике, известный еще с античных времен. Он имеет свои особенности, достоинства и недостатки, которые нужно учитывать при применении. Что представляет собой юридическая фикция Юридическая фикция – это особая техника, употребляемая при создании и применении законов и правовых норм. По сути, это иллюзорный факт, но который при этом имеет огромное значение в юридической практике. Он нужен для адекватного восприятия и толкования законов и правовых норм как новых, так и старых. Преимущественно фикции используют в гражданском и гражданско-процессуальном законодательстве, но область их применения не ограниченна этими сферами правовой деятельности[6].

Применение юридических фикций в правовой системе имеет как положительные, так и отрицательные моменты. Не зря многие отечественные и зарубежные правоведы-ученые негативно отзывались об этом инструменте. Еще в античные времена фикции подвергались критике.

Так, видный философ древности Аристотель считал, что они вводят граждан в заблуждение. Такое отношение было связано с тем, что юридические фикции использовали софисты, которые злоупотребляли этим приемом. В результате из мощного приема для установления истины они стали способом обмана и достижения победы в судебных тяжбах нечестным путем.

Несмотря на то, что официального определения для фикций не существует, во многих словарях юридических терминов им дается приблизительно одно и то же определение – вымысел, нечто не существующее, но используемое в юридической практике для правильного толкования законов и применения их на практике. Правоведы определяют фикцию по следующим признакам:

- Носит формальный характер.

- Выступает в качестве формального, а не фактического доказательства в юридической практике. Например, в документах указана одна дата, а событие происходило в другое время. Это происходит тогда, когда нет возможности зафиксировать факт сразу. Либо факт невозможно доказать, но чтобы не были нарушены права других граждан, существование его должно быть формально определено.

- Бездоказательна. Так как это несуществующий факт, то его нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Фикция существует только в сознании людей или на бумаге. Часто она подкреплена разумными аргументами и объяснениями и не противоречит логике, но она всегда остается вымыслом. По определению, ложна. Она не имеет материального подтверждения в реальном мире. Но с ее помощью достигается главная цель – адекватное восприятие нормы и соответствия закона действительному положению дел.

- Исключительность. В юридической деятельности ее невозможно полностью заменить каким-либо другим правовым инструментом. Так как область права – это область абстрактных понятий. И хотя правовых фикций стало значительно меньше, исключить их полностью из одноименной системы невозможно. Фикция действует до тех пор, пока в обществе существует согласие на ее определенное толкование. То есть пока она отвечает правовым традициям и запросам общества и не противоречит принятым в нем нормам (моральным, гражданским), ее использование считается нормальным и нужным. Но если она не проясняет, а запутывает, то ее убирают или заменяют. В юридической деятельности фикции классифицируют по следующим параметрам: по областям права, в которых они применяются - законам, актам, статьям Конституции; по способу выражения: в отрицающих или подтверждающих что-либо выражениях, суждениях, аргументах; по характеру правовых ситуаций - фиктивным фактам или фиктивным состояниям. Такая классификация дается в учебнике П.А. Лупинской. И хотя в остальных пособиях классификация фикций может быть выражена в других юридических терминах, по сути, они мало чем отличаются от вышеуказанной классификации, но могут быть разбиты на большее количество пунктов. Впервые понятие "юридическая фикция" появилось во времена Древнего Рима. О том, как их использовать и в каких случаях, было прописано в римском праве. Однако еще до того, как они получили свое определение, их использовали в судопроизводстве в Древней Греции. Причина, по которой эллины не придали этому инструменту юридической формы, заключается в том, что по греческим законам истец не имел права нанять себе защитника. Он должен был сам защищать себя в суде. Поэтому юриспруденция у них не получила развития, в отличие от Древнего Рима, где был разработана целая система права[12].

В Риме в судебном процессе подсудимый или истец мог нанять защитника, который бы выступал вместо него и защищал его интересы. Именно такое разделение ролей послужило переоценке значения юридических фикций и признания важности их применения в судебной практике. Появились профессиональные юристы, которые специализировались на изучении права и обычаев и использовали их в своей деятельности. В дальнейшем юридические фикции как прием юридической техники продолжали использовать в Средние века и позднее, вплоть до конца XIX века, когда ученые-правоведы начали разрабатывать новые приемы и техники. Появилась возможность получать и обрабатывать больше фактического материала. Поэтому потребность в широком применении фикций отпала. Сегодня их используют в некоторых областях гражданского права и во время судебного процесса.

Какую роль играет в юридическом процессе Юридический процесс – это цепь последовательных шагов от подачи заявления (возбуждения дела) до вынесения приговора в суде. Он включает в себя, в качестве основных элементов, процессуальные нормы, документы, соответствующие правовые процедуры. В процессе сбора и обработки информации, а также в процессе судебного разбирательства применяются различные юридические приемы и техники, в том числе презумпции и правовые фикции. Причем в ходе судебного процесса используют их все участники. Как адвокат, так и прокурор прибегают к юридическим фикциям, чтобы сделать имеющиеся факты понятными для присяжных и судей. В правотворческой деятельности юридическая фикция – это один из основных инструментов. Законодатель на этапе разработки закона не может предусмотреть, как этот закон будет работать. Каким образом его будут толковать и использовать. Особенно это касается таких явлений в жизни общества, которые случаются нечасто или могут случиться в неопределенном будущем. Примером юридической фикции в действующем законодательстве может служить статья 45 ГК РФ. В ней указано, в каких случаях гражданина можно считать умершим. Однако положения в статье основываются не на реальных фактах. Ведь если человек отсутствовал по месту жительства в течение 5 лет и более, не предоставляя сведений о месте своего пребывания, это не подтверждает однозначно, что он погиб. Законодатель исходил из того, что такая ситуация возможна, а значит, она должна быть отрегулирована, чтобы не нарушались права других граждан. Точно так же как 46 статья ГК РФ указывает на то, что гражданин, признанный умершим, но в реальности живой, может восстановить свое имя и права, в том числе вернуть имущество, если за это время его наследники успели вступить в наследство и распорядится им по своему усмотрению.

Почти вся правоприменительная практика законов, правил, обычаев основана на применении юридических фикций. Это положение вещей становится понятным при изучении истории права. Впервые юридические фикции появились в Древней Греции, но широкое применение они получили в римском праве, из которого впоследствии образовалось европейское право, в том числе и в России. Наибольшее распространение получили юридические фикции в гражданском праве. Люди используют их, даже не замечая этого. Часто это происходит при оформлении документов постфактум, когда событие произошло значительно раньше, чем это указывается в документе. Например, при получении свидетельства о смерти. По вполне понятным причинам оно не может быть выдано сразу, так как для подготовки и выдачи документа нужно некоторое время. Поэтому указанная в документе дата является фикцией. Та же ситуация наблюдается также при усыновлении, при оформлении некоторых документов, при признании человека без вести пропавшим. Разница между презумпцией и фикцией Презумпция отличается от фикции тем, что последняя ложна по определению, в то время как презумпция – это всего лишь предположение существования факта. Ее положения считаются истинными до тех пор, пока не будет доказано обратное. Например, презумпция невиновности – это предположение того, что пока вина гражданина не доказана в суде, он считается невиновным. Презумпция не обладает признаками исключительности и бездоказательности. То есть если человек виновен в каком-либо преступлении, то до тех пор, пока это не будет доказано, он считается невиновным. В остальном же, презумпция, как и юридическая фикция – это правовые техники, имеющие абстрактную форму. Они помогают определить истину быстрее и с меньшими затратами сил.

Еще одним приемом в юридической деятельности является правовая аксиома. Аксиома так же, как и фикция, бездоказательна, но основывается она не только на суждениях, но и на фактах. Но в отличие от фикции она не имеет признаков ложности. Аксиома основана на реальных фактах, и они подтверждены многовековой практикой, либо выводом, сделанном, исходя из этих фактов. Например, аксиома «никто не может быть судьей в своем деле». Смысл этого утверждения в том, что никто не будет действовать в чужих интересах, в ущерб собственных, в том числе судья. Если провести эксперимент, то все участники процесса будут вести себя в соответствии с этой аксиомой. Поэтому судья не имеет права судить в том деле, в котором он или члены его семьи будут иметь интерес. Это закреплено в законе.

В современной юридической практике правовые фикции выполняют следующие функции: Охрана прав граждан. Восполняя пробелы в законодательстве, они тем самым помогают не только упростить процедуру признания того или иного факта, но и лучше его понять, а значит, использовать. Помогают защитить права гражданина при возникновении неординарных событий. Устраняют несогласованность, возникающую во время правового процесса. Создают устойчивое и понятное правовое регулирование. Изменения в жизни общества происходят постоянно. Многие законы становятся устаревшими, а законодатель не успевает их вовремя заменить. Да и частые изменения в законах чаще всего создают еще больший хаос. Юридическая фикция – это прием, который используют законодатели, чтобы придавать законам понятный и современный вид, допуская определенное толкование этих законов с целью установить истину[14].

Юридическая фикция используется профессиональными юристами в судопроизводстве и законодательстве с древнейших времен и до наших дней. Роль правовых фикций в юридическом процессе велика. Они помогают лучше понять законы, экономят правовые средства, дают возможность подробнее изучить и оценить имеющиеся в руках судьи, прокурора, адвоката фактические материалы. К сожалению, не все участники правового процесса используют юридические фикции добросовестно. Злоупотребляя этим приемом в юридической деятельности, некоторые участники процесса могут запутать дело, ввести в заблуждение судью и присяжных. Поэтому ученые-правоведы неоднозначно относятся к описываемой технике. Они критикуют неоправданное применение этого приема и ищут способы заменить его другими.

2.2. Проблемы при формировании презумпции и фикции в праве

Юридическая техника представляет собой систему средств, приемов и правил, которые используются при создании, оформлении и упорядочении нормативно-правовых актов с целью обеспечения эффективности их регулятивного воздействия. Ее основным объектом является текст нормативно-правовых актов, поэтому юридическая техника призвана структурировать его, сделать понятным, ясным, лаконичным и недвусмысленным [5]. Согласно одному из самых известных определений данного понятия, сформулированному В. К. Бабаевым, «правовая презумпция – это закрепленное в нормах права предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом».

Это определение раскрывает происхождение правовых презумпций, но в нем не указан один из главных ее признаков – опровержимость, а также отсутствует указание на цель ее применения. Поэтому, по нашему мнению, правовая презумпция – это средство юридической техники, с помощью которого в правовых нормах закрепляется вероятное предположение, которое считается истинным, пока не доказаны факты, его опровергающие, и применяемое в целях охраны различных интересов (личности, общества и государства) [10]. В тексте нормативно-правового акта правовая презумпция может быть закреплена двумя способами: прямым и косвенным.

Прямой способ означает непосредственное закрепление, не требующее толкования. Оно осуществляется тремя способами: с помощью выражений «...пока не доказано иное», «...если не докажет», «...предполагается» и других; посредством использования термина «презумпция» в правовой норме; с помощью термина «презумпция» в наименовании статьи, содержащей правовое предположение [8].

Например, согласно ч. 1 ст. 152 ГК РФ[4], устанавливающей презумпцию доброго имени гражданина, данная презумпция действует, если распространивший порочащие сведения не докажет, что они соответствуют действительности»; ч. 2 ст. 3 Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» закрепляет «презумпцию добросовестности юридических лиц, индивидуальных предпринимателей». Иногда законодатель совмещает эти варианты. Так, ст. 315 Кодекса торгового мореплавания РФ, имеющая название «Презумпция невиновности судов», гласит, что «ни одно из участвовавших в столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано иное», а ч. 2 и ч. 3 ст. 1.5 КоАП РФ, имеющей название «Презумпция невиновности», содержат выражения «пока вина не будет доказана» и «не обязано доказывать свою невиновность».

Косвенные презумпции могут быть выведены только путем толкования текста нормативного акта (например, презумпция невиновности ответчика (ст. 6, ст. 12 ГПК РФ), презумпция беспристрастности судьи и некоторых других лиц, участвующих в судопроизводстве (ст. 120 Конституции РФ, ч. 3 ст. 16 ГПК РФ и ч. 2 ст. 18 ГПК РФ[5]) и презумпция неразумения, содеянного лицом, не достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность (ч. 1 ст. 20 УК РФ)). Учитывая данную особенность косвенных презумпций, многие ученые не признают их юридическое значение, полагая, что они являются фактическими, а не правовыми и представляют собой мотив, которым руководствуется законодатель при закреплении соответствующей правовой нормы, и утверждают, что единственно возможный способ закрепления правовой презумпции – прямой [15]. И. В. Филимонова справедливо полагает, что для лучшего применения предположения необходимо закреплять в законах так, чтобы не требовалось их толкование, так как выявление, толкование и применение на практике косвенных презумпций вызывает определенные трудности и, как следствие, приводит к дискуссиям по данному вопросу [17].

Но отрицать существование и юридическую значимость рассматриваемого вида правовых презумпций бессмысленно, так как каждая из них играет активную роль в правовом регулировании, вызывая соответствующие правовые последствия.

Кроме того, многие косвенные презумпции сформулировал Конституционный Суд РФ (таковыми являются: презумпция соответствия деятельности законно избранных представительных органов субъектов Российской Федерации Конституции и законодательству Российской Федерации, презумпция конституционности положений федерального законодательства, презумпция добросовестности и разумности действий конституционных органов, презумпция добросовестности налогоплательщика, презумпция добросовестности законодателя и его приверженности общим правовым принципам, презумпция знания закона [9]), что определяет их особый статус и не оставляет сомнений в их юридической значимости. Поэтому, по нашему мнению, необходимо трансформировать косвенные презумпции в прямые и в дальнейшем использовать прямой способ закрепления презумпций, так как это соответствует требованию юридической техники о лаконичности, ясности, четкости и недвусмысленности текста нормативно-правовых актов, в которых они закреплены.

Это будет способствовать эффективному выявлению и применению правовых презумпций на практике, что приведет как к оптимизации правового регулирования и процессуальной экономии, так и к рационализации правотворческой работы законодателя и лингвистической экономии. В целом правовые презумпции имеют очень важное технико-юридическое значение, участвуют в образовании многих юридических терминов (презумпция отцовства, презумпция авторства, презумпция добросовестности, презумпция вины, презумпция невиновности и т. д.) и способствуют рационализации юридической терминологии.

Однако Г. Ч. Синченко приводит употребление презумпций в праве в качестве одного из примеров гипертерминологизации, аргументируя это тем, что «согласно толковому словарю термин «презумпция» трактуется двояко: в философии – это предположение, основанное на вероятных предпосылках; в юриспруденции – предположение, которое считается истинным, пока его правильность не опровергнута, а поскольку термин стремится к однозначности внутри своего терминологического поля, постольку единственного термина «презумпция» нет – есть одно иностранное слово, прижившееся в книжной речи». Данная позиция вызывает возражения, поскольку приведенные определения совсем не противоречат друг другу, юридическое определение накладывается на философское (более наглядно это демонстрирует определение В. К. Бабаева, указанное нами выше). Именно в таком значении (предположения, имеющего определенную степень вероятности, обусловленную логически и исторически) презумпция употребляется во многих науках (психологии, биологии) и в повседневной жизни человека.

Некоторые презумпции, выработанные определенной наукой или сформированные на основе житейского опыта и здравого смысла (например, презумпция наличия у каждого типа личности соответствующих психологических установок или презумпция о плохой видимости при определенных погодных условиях) используются законодателем и правоприменителем в качестве внутреннего обоснования принятия решения или мотива закрепления правовой нормы, хотя и не имеют юридического значения (такие презумпции называются фактическими презумпциями [8]).

В таком же значении употребляется презумпция и в праве (в этом проявляется ее логико-философский аспект), так как правовые презумпции, обладающие высокой степенью вероятности (а таких презумпций большинство), образуются именно таким способом.

Конечно, существуют и маловероятные правовые презумпции (например, презумпция невиновности), но они являются исключением из правила, кроме того, тоже основаны на предшествующем опыте, только закрепляют положение, полностью противоречащее результату такого обобщения в целях защиты интересов обвиняемого (как показывает практика, большинство из них виновны). С позиции юридического, а не логико-философского подхода (ярким представителем которого является В. К. Бабаев) правовая презумпция определяется как доказательственный прием, посредством которого при наличии определенных условий делается вывод о наличии либо отсутствии каких-то фактов, не подлежащих доказыванию.

Но, так как такой доказательственный прием также имеет логико-философскую природу образования, это определение не противоречит рассмотренным выше, а тоже накладывается на них. Поэтому, по нашему мнению, не нужно противопоставлять логико-философский и юридический подходы к сущности правовой презумпции, так как они представляют собой два равноправных ее аспекта, характеризующие ее различные свойства.

Таким образом, представляется, что существует общий термин «презумпция», который используется во всех науках (включая право) и в повседневной жизни, и его закрепление в тексте нормативно-правового акта, в том числе участие в образовании иных юридических терминов, имеет огромное положительное значение и не является гипертерминологизацией.

По мнению В. К. Бабаева, «правовая фикция – это применяемый в праве технико-юридический прием, посредством которого несуществующее положение (отношение) объявляется существующим и приобретает обязательный характер в силу закрепления его в правовой норме» [4].

Предлагаем следующее авторское определение, наиболее полно ее характеризующее: правовая фикция – это средство юридической техники, с помощью которого в правовых нормах закрепляется заведомо ложное неопровержимое положение, определенным образом деформирующее действительность в целях охраны различных интересов (личности, общества и государства). По нашему мнению, «средство юридической техники» более широкое понятие, чем «технико-юридический прием» (которое характеризует способ изложения законодательной воли в тексте нормативно-правового акта), оно обозначает именно инструмент регулирования общественных отношений [7]; заведомая ложность является главным признаком правовой фикции, подчеркивающим ее уникальность и позволяющим отграничить ее от иных средств юридической техники; признание несуществующего положения существующим является только одним из видов деформаций реальности, производимых правовыми фикциями (сам В. К. Бабаев выделял также признание несуществующим существующего положения, приравнивание различных и даже противоположных понятий, признание возникновения обстоятельств раньше либо позже того, чем это было на самом деле [15]); целевая составляющая правовой фикции обязательно должна быть указана в определении ее понятия, кроме того, это обозначает ее положительное значение.

Правовая фикция, как и правовая презумпция, может быть закреплена в тексте нормативно-правового акта либо прямым, либо косвенным способом [11]. Прямая фикция закрепляется, как правило, с помощью слов «считается», «не считается», «не учитываются» и др. Например, «когда своевременно направленное извещение об акцепте получено с опозданием, акцепт не считается опоздавшим, если сторона, направившая оферту, немедленно не уведомит другую сторону о получении акцепта с опозданием. Если сторона, направившая оферту, немедленно сообщит другой стороне о принятии ее акцепта, полученного с опозданием, договор считается заключенным» согласно ст. 442 ГК РФ[4], а согласно ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива не учитываются определенные судимости, установленные УК РФ.

Косвенные фикции выводятся из текста нормативно-правового акта путем его толкования. Например, согласно ч. 5 ст. 34 УК РФ «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления», то есть оконченные действия организатора, подстрекателя и пособника приравниваются к неоконченным действиям [16].

Следует отметить, что существование косвенных фикций, в отличие от косвенных презумпций, не вызывает дискуссий в литературе, а их выявление и применение не влечет трудностей на практике, поэтому нет необходимости (к тому же, это не всегда возможно или целесообразно) трансформировать косвенные фикции в прямые и использовать только прямой способ закрепления, как в случае с правовыми презумпциями.

Правовые фикции с помощью производимых деформаций действительности не только оптимизируют правовое регулирование, но и делают текст нормативно-правовых актов более емким, четким, лаконичным, понятным и недвусмысленным, участвуют в образовании юридических терминов (юридическое лицо, бездокументарная ценная бумага, «бестелесная» вещь и др.), то есть выполняют функцию законодательной и лингвистической экономии, особенно посредством приравнивания и искусственного уподобления различных и даже противоположных понятий (распространением правового режима одного объекта на другой [8]), так как это избавляет от необходимости создания отдельных режимов для каких-то объектов и препятствует излишнему увеличению количества нормативно-правовых норм и законодательных актов (например, отнесение к недвижимых вещам подлежащих государственной регистрации воздушных и морских судов, а также судов внутреннего плавания и иного имущества, указанного в законе – это ч. 1 ст. 130 ГК РФ).

В повседневной жизни к понятию «фикция» сложилось негативное отношение ввиду отождествления с фиктивными явлениями, имеющими отрицательное значение (фиктивными состояниями, фиктивными действиями и фиктивными нормами). Фиктивные состояния (например, фиктивный брак, фиктивный развод, фиктивное усыновление) и фиктивные действия, направленные на обретение фиктивных состояний (например, предъявление фиктивных документов, использование фиктивных денег) имеют своей целью обход закона для удовлетворения своих интересов, противоречащих интересам общества и государства. А фиктивные нормы – это нормы, не реализующиеся на практике ввиду неправильного отражения в них действительности либо отсутствия правовых механизмов их реализации в законодательстве [11]. По нашему мнению, фикцию как средство нужно обязательно отграничивать от фиктивных явлений с целью ее лучшего понимания и исследования, и раскрытия положительных свойств.

Выводы по 2 главе

Фикция как средство рационализации определенных правил с целью преодоления ситуации неопределенности и нормального развития общественных отношений используется не только в праве, но и других науках (например, доказательство от противного в математике, когда для доказывания теоремы заведомо ложное признают истинным) или в повседневной жизни (например, фикции используются при установлении правил для настольных игр при подсчете баллов, заработанных игроками).

Фикции также используются при установлении правил оплаты публикации статей (например, в некоторых журналах стоимость рассчитывается за страницу, при этом менее половины страницы вообще не учитывается, а более ее половины – считается за полную страницу).

Таким образом, презумпции и фикции являются необходимыми элементами текста нормативно-правового акта, позволяющими донести его смысл до адресатов.

3. Исследование влияния презумпции и фикции на содержание правовых норм

Политическое, экономическое и социальное развитие общества предполагает повышение требований к состоянию юридической культуры действующего законодательства и правоприменительной практики. В последние десятилетия в нашей стране актуализировался вопрос налоговой культуры. Динамично развивающееся законодательство о налогах и сборах и обширная практика налогового правоприменения требуют нового осмысления отдельных разновидностей нормативных предписаний, определение их роли и значения в структуре налогово­правового регулирования.

В праве существует обособленная группа нетипичных нормативных предписаний, которая не подвергалась комплексному правовому исследованию. Зачастую нетипичные нормативные предписания рассматриваются в качестве разновидности правовой нормы. Однако можно предположить, что нетипичные предписания по некоторым признакам будут отличаться от типичных норм. По мнению П.А. Лупинской, «норма права имеет двойственный, предоставительно­обязывающий (управомочивающе­обязывающий) характер[11].

Предоставительно­обязывающий характер означает, что норма права, являясь правовым правилом поведения, устанавливает меру возможного (свободного) и должного поведения субъектов общественных отношений, другими словами, закрепляет за субъектами их взаимные субъективные права и юридические обязанности» [10]. По мнение автора, если правовое предписание не обладает указанным свой­ством, то его нельзя относить к нормам права. Иными словами, структура нормы права должна иметь стандартную схему «гипотеза-­диспозиция-санкция». Нетипичные нормативные предписания такой структурой не обладают, но вместе с тем они играют важную роль в формировании и функционировании системы права. При сравнении нормы права и нетипичного нормативно‑го предписания можно наблюдать как сходные характеристики, так и отличительные особенности. На особенности нетипичных норматив‑ных предписаний указывал В. М. Горшенев. По его мнению, «не все нормативные предписания государства представляют собой классическую модель нормы права и потому нет достаточных оснований отождествлять многие из них с нор‑мой права» [12]. В литературе нетипичные нормативные предписания именуются специализированными нормами, что указывает на их особое значение. Отмечается, что «современное правовое регулирование становится эффективным именно благодаря сочетанию в нормативном материале как типичных, так и нетипичных норм права» [13].

Схожими для нормы права и нетипичного нормативного предписания выступают признаки общеобязательности и общепризнанности, системности и связанности с другими правилами поведения. Однако нельзя утверждать, что нетипичным нормативным предписаниям присущи характеристики установления только компетентными государственными органами и обеспечения реализации таких правил принуди‑ тельной силой государства.

Анализ законодательства о налогах и сборах, прежде всего, Налогового кодекса РФ (далее — НК РФ), судебных актов и сформулированных в них налоговых правовых позиций показывает, что в налогово­правовом регулировании достаточно часто применяются нетипичные нормативные предписания. К их числу относятся презумпции и фикции, дефиниции, принципы и аксиомы, юридические конструкции, оперативные предписания.

Презумпции в налоговом праве. В переводе с латыни «презумпция» (praesumptie) означает «предполагаю», «ожидаю». Как правовой термин она заключает в себе предположение, гипотезу, подтверждение или опровержение которой должно служить средством установления искомых обстоятельств, юридических фактов и их следствий [8]. В правовом регулировании презумпции используются в разных значениях: как вид нормы права, юридический факт, прием законодательной техники, юридический метод. В налоговом праве велика роль общеправовых презумпций (презумпция невиновности, презумпция знания действующего закона, презумпция правосубъектности участников отношений, презумпция конституционности действующего нормативного акта и др.). Они не всегда воспроизводятся в законодательстве о налогах и сборах, но следуют из его смысла.

Некоторые общеправовые презумпции все же получили свое закрепление в НК РФ[6]. Так, устанавливается презумпция невиновности налогоплательщика: «лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке» [12]. В налоговом праве презумпция невиновности имеет следующую интерпретацию. Налогоплательщик считается невиновным, пока его виновность в совершении налогового правонарушения не будет установлена. Обязанность доказать виновность налогоплательщика возлагается на налоговые органы.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика.

Презумпция конституционности действующего налогового закона гораздо чаще остальных ставилась под сомнение. На это указывают многочисленные обращения налогоплательщиков в КС РФ с требованием признать налоговую норму неконституционной.

Презумпция содержится и в ст. 40 НК РФ, в соответствии с которой, пока не доказано обратное, предполагается, что цена для целей налогообложения соответствует уровню рыночных цен.

При применении налогоплательщиком системы налогообложения в виде единого налога на вмененный доход для отдельных видов деятельности применяется презумпция получения дохода налогоплательщиком.

Налоговые презумпции были сформулированы судебными доктринами. Пленум ВАС РФ в Постановлении от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» указал, что судебная практика при разрешения налоговых споров исходит из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участников правоотношений в сфере экономики. В связи с этим предполагается, что действия налогоплательщика, имеющие своим результатом получение налоговой выгоды, экономически оправданны, а сведения, содержащиеся в налоговой декларации и бухгалтерской отчетности, — достоверны [13].

НК РФ можно дополнить и другими презумпциями, в частности, презумпцией добросовестности и разумности при исполнении функций публичного характера должностными лицами налоговых органов.

Правовая фикция — это не существующее положение, но в силу определенных обстоятельств признаваемое законодателем как реальное, существующее и ставшее в силу этого обязательным [4].

Считается, что главной особенностью фикции является то, что она носит неопровержимый характер.

Существуют следующие примеры фикций в налоговом праве. Ст. 11 НК РФ содержит понятие организации. В гражданском праве разработана теория фикции юридического лица, согласно которой юридическое лицо есть искусственная конструкция, придуманная законодателем. Юридическое лицо наделено правами и обязанностями, которые фактически осуществляют и исполняют конкретные физические лица. Примерами фикцией в налоговом праве являются взаимозависимые лица (ст. 105.1 НК РФ) и контролируемые иностранные компании (ст. 25.13 НК РФ). В налоговых отношениях все чаще используются электронные документы и электронные цифровые подписи как юридические фикции (ст. 11.2 НК РФ). Налоговому праву известна процессуальная фикция объявления гражданина умершим. Обязанность по уплате налога прекращается со смертью физического лица — налогоплательщика или с объявлением его умершим (ст. 44 НК РФ). В налоговом законодательстве содержатся «опережающие» фикции: «если окончание срока приходится на месяц, в котором нет соответствующего числа, то срок истекает в последний день этого месяца» (ст. 6.1. НК РФ). Часто в рамках НК РФ используется фикция, в соответствии с которой документ считается полученным налогоплательщиком по истечении определенного срока, хотя в действительности факт такого получения может отсутствовать. К примеру, в случае направления налогоплательщику требования об уплате налога по почте заказным письмом оно считается полученным по истечении шести дней с даты направления заказного письма (п. 6 ст. 69 НК РФ).

Дефинитивные предписания фиксируют юридические понятия. Юридическая природа дефиниции состоит в том, что она находит четкое закрепление в правовом акте [7]. В праве существуют категории, которые не могут не иметь законодательной формулировки. К примеру, ст. 8 НК РФ содержит понятие налога. Другие обязательные платежи, не обладающие признаками, перечисленными в данном определении, налогами не являются. Существуют общеправовые категории, которые требуют конкретизации в отраслевом законодательстве. Согласно ст. 11 НК РФ институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства, используемые в НК РФ, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено НК РФ. НК РФ, к примеру, содержит понятие «иностранная структура без образования юридического лица», известное только налоговому законодательству. Его определение преследует цель придания иностранным структурам статуса налогоплательщика.

От того, насколько точно законодателем дана формулировка понятия, зависит дальнейшее успешное применение дефиниции. Ярким примером является «объект налогообложения».

Ст. 38 НК РФ, содержащая определение данного понятия, множество раз корректировалась, так как вызывала сложности в практике применения. Дело в том, что законодатель для формулировки избрал способ перечисления фактов хозяйственной деятельности налогоплательщика, которые могут служить основанием налогообложения. Постоянная потребность государства в финансовых ресурсах обусловила такое максимально широкое содержание объекта налогообложения. В части второй НК РФ объекты налогообложения конкретизируются по отдельным видам налогов. Зачастую общие и специальные характеристики объекта налога противоречат друг другу, наблюдается разница в их правовой и экономической трактовке.

Принципы налогового права - это выраженные в праве исходные нормативно — руководящие начала, характеризующие его содержание, его основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни [16]. Теоретики права говорят о направляющем значении принципов права. Принципы налогового права закреплены в НК РФ (ст. 3 НК РФ). Это, к примеру, принципы всеобщности и равенства налогообложения, экономического основания налога и др. Они являются отраслевыми принципами.

Принципы налогового права формулируются в ряде случаев судебными доктринами (принцип единой финансовой политики, включая налоговую, принцип единства налоговой системы и др.). Налоговые отношения находятся также под воздействием общеправовых принципов (законности, справедливости, гуманизма и др.), хотя они прямо не закреплены в НК РФ. Принципы налогового права играют основную роль в устранении пробелов в праве, на их основе рассматривается и разрешается налоговый спор при отсутствии в законе нормы права.

Аксиомы в налоговом праве. Аксиомы часто характеризуются совместно с правовыми принципами, находятся с ними поблизости. Аксиомы и принципы права — это конкретизирующие сущность права, основополагающие начала, идеи, лежащие в основе системы правовых норм — объективного права [3]. Наличие в праве аксиом позволяет сделать более эффективным правовое регулирование. Примеры аксиом в праве: «нельзя быть судьей в своем деле», «судья знает право, закон», «более суровый закон не имеет обратной силы». Как видно из приведенных примеров, формулировки аксиом схожи с формулировками принципов права. Основное отличие аксиом от принципов состоит в том, что они изначально формулируются правовой доктриной, а в последующем получают закрепление в законодательстве. Налоговая аксиома содержится в ст. 5 НК РФ, в соответствии с которой акты законодательства о налогах и сборах, устанавливающие новые налоги, повышающие налоговые ставки или иным образом ухудшающие положение налогоплательщиков, обратной силы не имеют. Она выступает важной гарантией прав налогоплательщиков. При проведении мероприятий налогового контроля возможно использование свидетельских показаний. Не могут допрашиваться в качестве свидетеля лица, которые получили информацию, необходимую для проведения налогового контроля, в связи с исполнением своих профессиональных обязанностей (ст. 90 НК РФ).

Юридические конструкции в налоговом праве. Рудольф фон Иеринг называет юридические конструкции высшей юриспруденцией. Сами по себе юридические конструкции представляют собой модель, обобщающую наиболее существенные элементы сложного по своему составу и одновременно единого целого правового явления или состояния. Будучи своеобразной типовой, обобщающей структурой, юридические конструкции имеют целью экономию затрат сил в юридической практике и в тоже время вносят в нее определенность, четкость [8]. В налоговом праве самой известной конструкцией является юридическая конструкция налога, хотя в законодательстве о налогах и сборах этот термин не употребляется. В соответствии со ст. 17 НК РФ[6] юридическая конструкция налога представлена налогоплательщиком (субъектом налога) и элементами налогообложения, к которым относятся объект налогообложения, налоговая база, налоговый период, налоговая ставка, порядок исчисления налога, порядок и сроки уплаты налога. Налог считается установленным, если применительно к нему определены все составляющие юридической конструкции налога.

Оперативные предписания в налоговом праве определяют момент и порядок вступления в силу того или иного нормативного акта, пролонгируют действие нормативного акта на новый срок, распространяют действие нормативного акта на новые общественные отношения или отменяют действие нормативного акта [5]. Оперативные предписания содержатся в НК РФ и Федеральных законах о введении в действие части первой и части второй НК РФ. Особенностью оперативных налоговых предписаний является то, что они устанавливают общие для всех налоговых отношений правила. Оперативное предписание предусматривает, что акты законодательства о налогах и сборах вступают в силу не ранее чем по истечении одного месяца со дня их официального опубликования.

Выводы по 3 главе

Вступление акта в силу не сразу после его опубликования, а по истечении определенного срока имеет важное значение. Это позволяет гражданам, должностным лицам уяснить его содержание, пока акт еще находится в состоянии «бездействия», сообразовать с ним свое поведение.

Заключение

Подводя итог проведенного исследования можно сформулировать следующие постулаты презумпции невиновности, следующие:

Ни одного гражданина нельзя привлекать по статье УК РФ, если не доказано, что он виноват.

Гражданина могут назвать обвиняемым только тогда, когда соблюден определенный законодательными положениями порядок (и если имеются законные основания).

Любое дело по УК РФ должно прописывать и учитывать обстоятельства обеих сторон – должны присутствовать и доказательства вины, и доказательства защиты. Возможно представление суду обстоятельств, смягчающих вину гражданина (либо позволяющих вообще признать его невиновным – то есть, снять с него все обвинения).

Тот, кого обвиняют, не обязан прикладывать доказательства собственной невиновности. У него есть неотъемлемое право на молчание. Ни у кого нет права давить на него психологически. Это запрещается нормативными актами и законами РФ.

В рамках презумпции невиновности запрещается добывать показания у обвиняемого и иных лиц – участников делопроизводства, оказывая на них моральное либо физическое давление. Таким образом «выбивать» признания либо показания с гражданина нельзя.

Если обвиняемый признал, что виновен, судебная инстанция имеет право на вынесение обвинительного вердикта только при наличии неопровержимых доказательств. Одно заявление гражданина не может быть таким основанием.

Физическое лицо – гражданин, вину которого доказали (или не доказали), сам искать различные доказательства не обязан. Если у правоохранительных и других уполномоченных органов возникают сомнения в том, виноват он или нет – решение должно быть принято в его пользу. В этом и заключается основной смысл принципа презумпции невиновности (ст.49 Конституции Российской Федерации).

Следовательно, при производстве предварительного расследования необходимо подвергнуть исследованию не только те обстоятельства, которые входят в предмет доказывания, но и иные обстоятельства, которые могут возникнуть в процессе производства по уголовному делу, в том числе и обстоятельства, свидетельствующие о непричастности лица к совершенному преступлению.

Таким образом, роль принципа презумпции невиновности в жизни общества является очень значимым механизмом гармонизации общественных отношений между гражданами страны и его государственными структурами, в частности уголовной сферы.

Безусловным остается тот факт, что в истинно-правовом государстве, презумпция невиновности должно занимать одно из важных мест в уголовной юстиции, символизировать уважение к человеческой личности, ее правам и свободам, как высшей ценности общества.

Список использованной литературы

1. Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // «Собрание законодательства РФ». – 2014. – N 15. – ст. 1691.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 №174-ФЗ // СЗ РФ от 24.12.2001, №52 (ч. I), ст. 4921.
3. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950), (с изм. от 13.05.2004) // «Собрание законодательства РФ», 08.01.2001, №2
4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 № 14-ФЗ // СЗ РФ, 05.12.1994, N 32, ст. 3301; 2017 № 7, ст. 1031
5. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 18.11.2002. № 46. ст. 4532
6. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31 июля 1998 г. № 146-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 16 июля 1998 г. //Рос. Газ. 1998. — 8 июня; Собр. законодательства Рос. Федерации. — 1998. — № 31, с. 3824

2. Научная и учебная литература

1. Алексеев С. С. Общая теория права: учеб. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Проспект, 2018. — 576 с.
2. Боярская А.В. Проблемы юридической конструкции предмета доказывания в рамках сокращенного дознания // Российская юстиция. - М.: Юрист, 2017, № 1. - С. 38-42
3. Воскобойник И.О. Особенности деятельности следователя по созданию условий для реализации прав подозреваемого, обвиняемого при заключении под стражу // II Балтийский юридический форум. - Калининград: Изд-во Калинингр. филиал СПбУ МВД России, 2018. - С. 242
4. Герасимова В.А. Дознание в сокращенной форме: новелла Российского законодателя или возвращение к старым истокам? // Вестник Московского университета МВД России. - М.: Изд-во Моск. ун-та МВД России, 2017, № 5. - С. 92-95
5. Гусева И.И. Тактико-криминалистическое обеспечение мер пресечения, альтернативных заключению под стражу // Криминалистика - прошлое, настоящее, будущее: достижения и перспективы развития. - М.: Акад. Следств. комитета РФ, 2018. - С. 183-187
6. Демин А. В. Общая теория налогово-­правовых норм: Монография. — М.: РИОР: ИНФРА-М, 2017. — 266 с.
7. Курченко В.Н. Типичные ошибки при решении судами вопроса о заключении лица под стражу // Уголовный процесс. - М.: ЗАО «Актион-Медиа», 2016, № 8. - С. 16-27
8. Уголовно-процессуальное право / под ред. П.А. Лупинской. – М.: Норма, 2016. 265 c
9. Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. В.П. Божьева. – М.: Юрайт, 2017. 431 c
10. Федотов А. В. Понятие и классификация доказательственных презумпций. Журнал российского права. 2018. № 4. С. 45–55.
11. Филимонова И. В. Место юридической фикции в системе средств юридической техники. Алтайский юридический вестник. 2017. № 4 (4). С. 47–53.