Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Теории и практике уголовного права известны различные формы совместного участия нескольких лиц в преступной деятельности – соучастие, посредственное исполнение (или причинение), неосторожное сопричинение, прикосновенность к преступлению, совместное участие в преступлении лиц при отсутствии между ними совместности умысла (взаимной осведомленности). Среди них наибольшее теоретическое и практическое значение имеет соучастие в преступлении. Не случайно соучастие является наиболее исследованным институтом Общей части УК РФ.

Однако данное обстоятельство, увы, не привело к устойчивому единообразному восприятию зафиксированных законодателем признаков соучастия в преступлении не только в судебной практике, но и в теории уголовного права. Взять хотя бы длящуюся не одно десятилетие дискуссию о качественной характеристике такого признака соучастия, как участие в преступлении двух или более лиц. Каждое ли из совместно участвующих в преступлении лиц должно быть вменяемым и достигшим определенного законом возраста? Неоднозначное отношение к этому вопросу в доктрине на почве противоречиво складывающейся судебной практики придало проблеме в последнее время особую актуальность. Иногда практика судов демонстрирует доселе неизвестные примеры применения уголовно-правовых норм о соучастии (например, квалификация действий посредника в сбыте или в приобретении наркотических средств, когда в отношении его проводилось оперативно-розыскное мероприятие, как пособничества в покушении на приобретение наркотических средств при отсутствии, однако, исполнителя данного преступления), характеризуется поразительным разнобоем в оценке, казалось бы, давно решенных законодателем вопросов (например, квалификация соучастия в неоконченном преступлении и так называемого "неудавшегося" соучастия).

Большинство отечественных юристов подвергает критике акцессорную теорию соучастия, считая ее, по меньшей мере, реакционной. Однако акцессорную природу соучастия не следует воспринимать как однозначно застывшую догму, абсолютную идею, ведущую свое начало из глубины веков. В пределах этой теории прослеживается множество течений и оттенков, в том числе не игнорирующих самостоятельного характера ответственности соучастников преступления.

В рамках данной курсовой работы мы предполагаем с учётом наших профессиональных интересов и практической работы рассмотреть вопрос «Акцессорная доктрина соучастия» на основе анализа учебной и нормативно-правовой литературы.

Особый интерес для работы представляют положения УК РФ, научно-практические комментарии к уголовному кодексу, а также научные труды ученых правоведов.

Объект исследования в данной работе – общественные отношения, возникающие при соучастии.

Предмет исследования – нормы уголовно-правового законодательства, регулирующие ответственность за преступления совершенные в соучастии.

Таким образом, цель настоящей работы – рассмотреть акцессорную доктрину соучастия.

Для достижения данной цели в работе был сформулирован ряд задач:

1. Изучить понятие и постулаты акцессорной доктрины соучастия.

2. Рассмотреть влияние акцессорности соучастия на квалификацию преступлений.

Методологической базой настоящей работы являются общенаучный диалектический метод познания, а также частнонаучные методы: системно-функциональный, сравнительно-правовой.

Работа состоит из введения, основной части, разбитой на две главы, заключения, а также списка использованных источников.

1. ПОНЯТИЕ И ПОСТУЛАТЫ АКЦЕССОРНОЙ ДОКТРИНЫ СОУЧАСТИЯ

Полнее понять природу института соучастия невозможно без исторического обзора. Поэтому обратимся сначала к римскому праву. Оно различало виновников и пособников, упоминало отдельно о подстрекателях. Однако различию этому не придавалось никакого существенного значения, так как, по общему правилу, все участники преступления подвергались равному наказанию. Лишь в позднейший императорский период за отдельные преступления, да и то в виде исключения, допускалось уменьшение ответственности.

В некоторых ранних правовых системах идея соучастия вообще отвергалась. Иудеи придерживались следующей максимы: "По вопросу преступления никто не может быть представлен другим лицом". Рассуждения, которые привели к этому выводу, примерно таковы: совершение преступления накладывает на преступника особую печать – его руки "замараны" преступлением. Оказание помощи, дача советов, указаний и даже приказов могут быть упречными, поскольку облегчают процесс совершения преступления, но они как бы не накладывают такой печати на соучастника.

Уголовный кодекс Франции 1810 г. (Code penal), ограничив соучастие необходимыми объективными и субъективными признаками, тем самым субъективно ограничил и пределы соучастия, исключив из него любые формы прикосновенности к преступлению, в частности недонесение и укрывательство. Именно этим была решена главная проблема соучастия: недонесение и укрывательство перестали считаться формами соучастия. Более того, в УК 1810 г. наиболее полно было оформлено представление об акцессорной природе соучастия, хотя начало этому было положено в эпоху французской революции XVIII века и впервые законодательно оформлено в 1791 г. В этих законодательных актах уголовно-правовая оценка действий соучастника определялась оценкой преступления, совершенного исполнителем, и зависела от нее. Так, если исполнитель совершал оконченное преступление, должны были отвечать и соучастники. Если же состоялось, например, лишь покушение на преступление, соучастники должны нести ответственность за неоконченное преступление. В случае, когда действия исполнителя не подлежали уголовной ответственности, не могли быть привлечены к ней и соучастники. Акцессорная теория соучастия, до сих пор считающаяся классической, сформировалась на основе трех теорий соучастия, появившихся еще в XVIII столетии: объективной, субъективной и смешанной.

Одна из первых попыток принципиального разделения участников преступления на главных и второстепенных носила объективный характер и была сформулирована А. Фейербахом, немецким философом и правоведом. Главным виновником, по мнению А. Фейербаха, следует считать того, кто был главной (достаточной) причиной преступления, то есть того, чьими действиями было совершено преступление в полном объеме. Все остальные участники могут быть отнесены к пособникам, так как лишь содействуют результату, будучи второстепенной (дополнительной) причиной. К пособникам, например, при убийстве относились лица, державшие жертву или нанесшие ей несмертельные удары.

По этому поводу видный русский ученый А.П. Жиряев заметил: "Если виновники те, кто является достаточной (главной) причиной преступления, то, следовательно, пособники только те, чья помощь не нужна или излишня"^[1].

Сторонники другого направления – субъективной теории соучастия полагали, что различие по объективной деятельности соучастников приводит только к признанию их равной ответственности, а поэтому необходимо обратиться к внутренней стороне, к характеру намерения, к определению того, в чьих интересах действует виновный.
Главный виновник тот, кто действует для достижения собственной цели или, совершая деяние, видит в нем собственное дело; пособник же содействует осуществлению чужого намерения. Лицо, не имеющее непосредственного интереса в преступлении, не превращается в главного виновника и тогда, когда совершает главный акт преступления.
Главными виновниками признаются те, чье намерение направляется на совершение действий, входящих в состав преступления, а пособниками – чья воля имеет в виду только совершение вспомогательных действий.
Приверженцы смешанной теории считали, что главный виновник – тот, кто, во-первых, был творцом преступного умысла, и, во-вторых, выполнивший главное деяние. Пособники – те, кто содействовал главным виновным или в составлении умысла, или в выполнении.

Что касается современных правовых систем, то в одних действует теория "эквивалентности", согласно которой все соучастники признаются исполнителями преступления и поэтому несут одинаковую ответственность; в других (уголовное право Германии, России) определяется, что соучастники должны нести ответственность в соответствии с их вкладом в преступление.

Таким образом, подводя промежуточные итоги, необходимо отметить следующее: акцессорная природа соучастия была законодательно оформлена в УК Франции 1810 г.; УК Франции 1810 г. разрешил один из основных вопросов соучастия, исключив из его пределов любые формы прикосновенности (недонесение, укрывательство); ни одна историческая система права не знала фигуры организатора преступления; различие соучастников признавалось в подавляющем большинстве правовых систем безразличным для их наказуемости; одна из главных проблем соучастия – обоснование ответственности соучастников, поскольку ни один из участников, кроме исполнителя, не выполняет объективной стороны состава преступления.

В современной теории российского уголовного права сложились две точки зрения на конструкцию соучастия. Первая исходит из признания акцессорного (несамостоятельного) характера соучастия; вторая рассматривает соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности.

Одни правоведы – М.И. Ковалев и О.К. Гамкрелидзе – относятся к сторонникам акцессорной теории; другие – Ф.Г. Бурчак, А.Ф. Зелинский, В.В. Сергеев, В.А. Григорьев – придерживаются второй точки зрения.

Акцессорная (классическая) теория соучастия исходит из признания несамостоятельного, придаточного характера соучастия. Ответственность соучастников связывается с ответственностью исполнителя. Основные положения этой теории состоят в следующем: соучастник может нести ответственность за свои действия лишь при наличии наказуемого действия исполнителя (и, следовательно, может быть привлечен к уголовной ответственности, если к ней привлечен исполнитель); наказуемость соучастника определяется той статьей уголовного закона, по которой квалифицируются действия исполнителя.

Первым из современных российских криминалистов на акцессорную природу соучастия указал М.И. Ковалев. Подвергая резкой критике его точку зрения, В.В. Сергеев указывает: "Принцип акцессорности, исключающий самостоятельную общественную опасность и противоправность соучастия, не позволяет решить ни проблему основания ответственности соучастников, ни проблему разграничения соучастия на виды. Только признание правовой самостоятельности соучастия, основанной на признании в действиях соучастников общественной опасности и противоправности, дает возможность сделать это".^[2]

В этой связи заметим, во-первых, что акцессорность соучастия отнюдь не исключает общественной опасности и противоправности действий соучастников; во-вторых, ни организатор, ни подстрекатель, ни пособник не выполняют своими действиями объективной стороны состава преступления. Поэтому признавать в действиях названных соучастников полный состав преступления (в частности объективную сторону) есть не что иное, как неудачная попытка обосновать их самостоятельную ответственность.

Акцессорная теория лежит в основе ответственности соучастников по УК РФ 1996 г.^[3] В то же время признание акцессорной природы соучастия вовсе не означает абсолютной зависимости ответственности соучастников от ответственности исполнителя. Можно констатировать, что ответственность соучастников не всегда зависит от ответственности исполнителя и подчас носит самостоятельный характер.

Однако главная проблема соучастия заключается, на наш взгляд, вовсе не в том, насколько ответственность соучастников зависит от ответственности исполнителя. Проблема в том, чтобы обосновать саму ответственность соучастников.

Если в действиях соучастников нет состава преступления (то есть соучастники, кроме исполнителя, не выполняют объективной стороны состава преступления), то за что же они привлекаются к уголовной ответственности? Ведь согласно ст. 8 УК РФ "основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом".
Понятно, что все соучастники (а не только исполнители) должны отвечать за содеянное и привлекаться к уголовной ответственности. Но как обосновать их ответственность в соответствии со ст. 8 УК? Акцессорная теория соучастия не дает должного обоснования. Выход видится в разработке и обосновании системной теории соучастия и общего состава преступления, совершенного в соучастии.

Действующее уголовное законодательство при регламентации ответственности соучастников базируется на соединении основных положений обеих теорий. С одной стороны, признается акцессорная природа соучастия и невозможность последнего без фигуры исполнителя. С другой стороны, допускается самостоятельное основание уголовной ответственности соучастников, определение индивидуальной меры ответственности каждого из них в зависимости от характера и степени фактического участия в совершении преступления. На основе такого сочетания разрабатывается принципиальный подход к основанию ответственности соучастников: ответственность за соучастие в преступлении возможна только при наличии основания ответственности исполнителя, напротив, исключение ответственности исполнителя (например, в силу его добровольного отказа, совершения малозначительного деяния) делает невозможным ответственность других лиц по правилам о соучастии, что, однако, не исключает их самостоятельной ответственности за индивидуально совершенное преступное деяние.

Совместность участия лиц в преступлении. Соучастие есть сопричинение несколькими лицами единого для них преступного результата. Это означает, во-первых, что каждое из лиц определенным образом причастно к совершению преступления. Причастность соучастников к совершению преступления может иметь место по принципу взаимодополнения преступной деятельности друг друга, когда соучастники либо полностью, от начала и до конца, либо по частям, разделяя функции, сообща исполняют объективную сторону состава преступления и, таким образом, деяние каждого из соучастников дополняет деяние другого соучастника, создавая единое преступное деяние. В случае если соучастники договорились о разделении функций между ними так, что каждый из них совершает только какую-то часть действий, образующих объективную сторону состава преступления, говорят о так называемом техническом распределении ролей между соучастниками, которые все вместе считаются исполнителями преступления (соисполнителями)^[4].

Другим принципом причастности соучастников к совершению преступления является взаимообусловливание преступной деятельности друг друга, когда действие или бездействие одного соучастника являются условием для действия или бездействия другого соучастника. При этом степень взаимной обусловленности деяний соучастников может быть настолько сильной, что отсутствие деяния одного из соучастников существенно затрудняет либо вовсе делает невозможным совершение преступного деяния другим соучастником. Данный принцип причастности к совершению преступления имеет место при так называемом юридическом распределении ролей между соучастниками, когда разделяются исполнительские, организаторские, подстрекательские и пособнические функции.

Сам факт совершения преступных действий несколькими лицами в одном и том же месте, в одно и то же время, и даже при осведомленности их друг о друге (так сказать, механическое "стечение" преступников), не образует соучастия, если действия указанных лиц не взаимосвязаны по одному из указанных выше принципов (например, совершение отдельными участниками массовых беспорядков хищений чужого имущества).

Во-вторых, деяние каждого из соучастников находится в причинно-следственной связи с общественно опасным последствием преступления. В доктрине уголовного права и судебной практике принято считать, что учение о соучастии не создает в уголовном праве особенной теории причинной связи, а основывается на общих критериях причинной связи как признаке состава преступления. Вместе с тем причинная связь при соучастии в преступлении, благодаря сложной правовой природе этой формы преступной деятельности, характеризуется рядом особенностей, которые имеют большое практическое значение.
Первая такая особенность заключается в том, что непосредственной (прямой) причиной наступления общественно опасного последствия преступления является действие или бездействие его исполнителя. Деяния других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника) создают условия для наступления общественно опасного последствия и, таким образом, связаны с последствием не напрямую, а посредством преступной деятельности исполнителя преступления. Ковалев М.И., внесший существенный вклад в разработку учения о соучастии в отечественном уголовном праве, так охарактеризовал данную особенность причинной связи: "Деятельность подстрекателя и пособника имеет своими последствиями совершение исполнителем действий, образующих объективную сторону состава преступления, и преступный результат, наступивший в силу действий исполнителя. В причинении первого результата они участвуют в качестве непосредственной причины. В причинении второго – в качестве причины, опосредованной действиями исполнителя"^[5]. Таким образом, причинная связь между деянием организатора, подстрекателя или пособника и наступившим общественно опасным последствием преступления носит опосредованный характер, развиваясь по принципу causa causae est causa causati - "причина причины есть причина результата". Механизм причинной связи такого рода слагается из двух причинно-следственных звеньев:

1) причинная связь между деянием соучастника и деянием исполнителя преступления;

2) причинная связь между деянием исполнителя преступления и наступившим общественно опасным последствием. Отсутствие любого из звеньев исключает вменение лицу оконченного состава преступления, совершенного в соучастии. Но все же решающую роль в определении понятия соучастия играет причинная связь между деянием соучастника и деянием исполнителя преступления.

Так, если лицо содействовало исполнителю преступления тем, что предоставило ему средства или орудия для совершения преступления, однако исполнитель не воспользовался оказанной ему помощью и совершил преступление с использованием других орудий или средств, данное преступление не может признаваться совершенным в соучастии. Лицо, пытавшееся содействовать исполнителю, не может считаться пособником преступления, поскольку его деяние не является необходимым условием наступления общественно опасного последствия преступления, совершенного исполнителем. Ответственность такого "неудавшегося пособника" должна наступать за приготовление к преступлению, при этом ссылка на ст. 33 УК при квалификации преступления не требуется. Напротив, если исполнитель преступления воспользуется оказанной ему помощью и совершит преступление при помощи тех средств или орудий, которые ему предоставит пособник, причинная связь между деянием последнего и общественно опасным последствием будет налицо, даже несмотря на то, что исполнитель имел возможность совершить преступление, прибегнув к использованию других средств или орудий. Здесь следует иметь в виду, что если бы пособник не оказал исполнителю помощь в виде предоставления средств или орудий совершения преступления, то последний не смог бы совершить преступление при имеющихся обстоятельствах (с использованием конкретных средств или орудий) и был вынужден подыскать себе средства преступления из других источников.

В тех же случаях, когда причинная связь между общественно опасным последствием преступления и деянием организатора, подстрекателя или пособника прерывается ввиду отсутствия причинной связи между наступившим последствием и деянием исполнителя преступления, соучастие в преступлении не исключается, однако все соучастники могут нести уголовную ответственность только за покушение на преступление (ч. 5 ст. 34 УК).

Другой особенностью причинной связи при соучастии является то, что преступная деятельность всех соучастников, несмотря на различия в характере и степени их участия в совершении преступления, рассматривается как единая причина наступления общественно опасного последствия. "Причиной наступления преступных последствий при преступлениях, совершенных в соучастии, - писал М.И. Ковалев, - служит совместная деятельность всех соучастников. Действия каждого соучастника представляют собой лишь отдельный фактор, который наряду с другими и составляет причину. Действительная роль соучастника в причинении результата зависит как от характера его деятельности, так и от ее интенсивности"^[6]. Из этого следует, что причинная связь при соучастии представляет собой феномен совокупного причинения (сопричинения), когда разнообразные, но взаимосвязанные преступные действия нескольких лиц образуют общую, единую причину наступления преступного результата. Данная особенность причинной связи при соучастии вытекает из юридической конструкции понятия соучастия в преступлении, которая сводит различные действия соучастников в единое целое и предлагает квалифицировать их как одно преступление. Благодаря такому принципу, соучастники несут уголовную ответственность за единый для них преступный результат, причиненный их совокупными действиями (бездействием), независимо от вклада в достижение этого результата каждым из них. Это, однако, не исключает необходимости того, чтобы оценить вклад каждого соучастника отдельно, для чего совместную преступную деятельность нескольких лиц требуется разложить "на ее составные части для выяснения роли и значения действий каждого соучастника в формировании преступного последствия"^[7], и уж тем более не отменяет обязательности установления причинной связи между деянием каждого из соучастников и общим преступным результатом, что предлагается в теории^[8] (подчеркнем: решающую роль в определении понятия соучастия играет причинная связь между деянием соучастника и деянием исполнителя преступления).

Отмеченная особенность причинной связи при соучастии специально подчеркивается в судебной практике. Пленум Верховного Суда РФ применительно к квалификации группового убийства дал следующие разъяснения: "Убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них (например, один подавлял сопротивление потерпевшего, лишал его возможности защищаться, а другой причинил ему смертельные повреждения). Убийство следует признавать совершенным группой лиц и в том случае, когда в процессе совершения одним лицом действий, направленных на умышленное причинение смерти, к нему с той же целью присоединилось другое лицо (другие лица)"^[9].

Особенности причинной связи при соучастии позволяют очертить временные границы, в которых возможна преступная деятельность, квалифицируемая как соучастие в преступлении. С одной стороны, начать преступную деятельность первым может любой из соучастников, тогда как остальные присоединяются к ней позже. Строгая хронологическая последовательность преступных деяний соучастников, когда действия организатора, подстрекателя, пособника предшествуют началу выполнения исполнителем объективной стороны преступления, необязательна. Другие соучастники могут присоединиться к ранее начавшейся преступной деятельности исполнителя таким образом, что их действия будут сопутствовать по времени совершению исполнителем преступления (например, в процессе совершения убийства пособник передает исполнителю нож для скорейшего лишения жизни потерпевшего). Однако заканчивает совершение преступления всегда исполнитель.
С другой стороны, преступная деятельность соучастников, безусловно, должна предшествовать наступлению общественно опасного последствия преступления, совершаемого исполнителем. При этом не имеет значения, окончено преступление юридически или нет. Скажем, в преступлениях с усеченной конструкцией состава, в которых юридический момент окончания преступления предшествует фактической его завершенности, соучастие возможно и после того, как преступная деятельность исполнителя будет считаться юридически оконченной (например, в процессе разбойного нападения, юридически оконченного с момента применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия, пособник предоставляет исполнителю ключи от сейфа, в котором хранятся деньги). Также должен решаться вопрос о соучастии в так называемых длящихся преступлениях, которые характеризуются длительным непрерывным осуществлением юридически оконченного состава преступления (например, лицо, уклоняющееся от призыва на военную службу, может воспользоваться помощью пособника, помогающего ему скрыться от правоохранительных органов). Таким образом, конечная временная граница соучастия определяется моментом фактического окончания преступления, что дает основание считать соучастием в преступлении действия (бездействие) лица, присоединившегося к уже начатой, в том числе юридически оконченной, но еще фактически не завершенной преступной деятельности другого лица, и, напротив, исключает признание в качестве соучастия тех действий или бездействия лица, которые совершены им хотя и в связи с преступной деятельностью другого субъекта, однако после ее фактического окончания (например, заранее не обещанное исполнителю хищения приобретение похищенного имущества).

Данное обстоятельство, как мне кажется, не было учтено при принятии нового Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 УК)", в соответствии с п. 14 которого действия лица, совершившего заранее обещанные передачу исполнителю преступления полученного в результате вымогательства имущества или оформление прав на него, предложено квалифицировать как пособничество вымогательству, а не соисполнительство в нем^[10]. Это означает, что лицо, которое способствовало вымогателю в получении имущества от потерпевшего и, таким образом, фактически завершило преступление, не будет считаться соисполнителем вымогательства, а будет признаваться интеллектуальным пособником или прикосновенным субъектом, подлежащим уголовной ответственности по ст. 175 УК.

Итак, достижение согласованности между законом, теорией и практикой в понимании признаков соучастия в преступлении является залогом единообразия и стабильности судебной практики, гарантией эффективной реализации уголовной ответственности за данную форму совместной преступной деятельности, диктует актуальную научную повестку юридических исследований соучастия как одного из наиболее сложных и причудливых институтов Общей части российского уголовного права.

2. ВЛИЯНИЕ АКЦЕССОРНОСТИ СОУЧАСТИЯ НА КВАЛИФИКАЦИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

По вопросу об акцессорности (от лат. accessorium – дополнительный, несамостоятельный) соучастия в теории уголовного права единого мнения нет.

Суть разногласий в основном проявляется при оценке действий организатора, подстрекателя и пособника, когда действия исполнителя были пресечены помимо его воли или прекращены им на стадии приготовления или покушения ввиду добровольного отказа от доведения преступления до конца, а также в случаях, когда попытка склонить лицо к совершению преступления отвергается.

А.А. Пионтковский, описывая признаки «буржуазной» теории соучастия, называл среди них его акцессорную природу^[11]. При этом А.А. Пионтковский указывал, что признак акцессорности соучастия был заложен в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и что основные выводы, которые делаются исходя из признания акцессорности соучастия, состоят в следующем: «Уголовно-правовое значение действий соучастника всецело определяется характером преступления, в совершении которого он принимал участие. Преступление, выполненное исполнителем (или соисполнителем), вменяется в уголовную ответственность каждому соучастнику. Если исполнитель совершил оконченное преступление, то за оконченное преступление отвечают и соучастники. Если он совершил лишь покушение, то только за покушение может нести ответственность и каждый соучастник. Если деятельность исполнителя не достигла такой стадии в развитии преступной деятельности, которая влечёт за собой уголовную ответственность, то не влекут за собой уголовной ответственности и действия, совершённые другими соучастниками»^[12].

Вместе с тем, по мнению А.А. Пионтковского, «буржуазное уголовное законодательство лишь формально восприняло построение ответственности соучастников на началах акцессорной природы соучастия»^[13], фактически же происходило ограничение провозглашённых формально-демократических принципов, касающихся этого института.

В юридической литературе, посвящённой проблеме соучастия, критические отзывы об акцессорности чаще всего направлены на отрицание в российском уголовном праве так называемой строгой акцессорности, которой действительно нет ни в нашем уголовном праве, ни в зарубежном.

Так, с точки зрения Л. Гаухмана, отрицающего акцессорность, её суть «сводится к утверждению абсолютной зависимости соучастников от исполнителя, к отрицанию самостоятельного значения действий пособника и подстрекателя. Её основные положения состоят в том, что, во-первых, основанием ответственности всех соучастников считается деяние исполнителя, уголовная ответственность подстрекателя и пособника допускается только в случае привлечения к ней исполнителя, и, во-вторых, в качестве наказания подстрекателю и пособнику предусматривается определённая мера наказания, назначенной исполнителю»^[14].

По мнению В.С. Прохорова, в основе учения об акцессорности лежит положение о том, что «подстрекательство и пособничество являются участием в чужом деянии – главном деянии – преступлении, совершённом исполнителем, и имеют по отношению к деянию исполнителя не самостоятельное, а лишь дополнительное значение» (см. об этом^[15]).

М.И. Ковалёв обращал внимание на неоднозначность термина «акцессорность» и на то, что в настоящее время строгая акцессорность в УК большинства стран не соблюдается, что в законодательстве большинства стран Европы и Америки действует логическая акцессорность, а в немецкой правовой теории большое место занимает так называемая лимитированная акцессорность^[16].

Признавая определённую степень акцессорности соучастия и в российском уголовном праве, М.И. Ковалёв писал, что «её смысл заключается вовсе не в том, что она устанавливает зависимость ответственности соучастников от ответственности исполнителя, но в признании того очевидного факта, что без исполнителя нет и соучастия, что особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в случае, если исполнитель выполнил задуманный соучастниками состав преступления или, по крайней мере, начал его исполнение»^[17].

Л.В. Иногамова-Хегай считает, что определённые элементы акцессорной теории соучастия имеются и в УК РФ, согласно которому «Уголовная ответственность каждого соучастника строго индивидуальна, но в какой-то степени в соответствии с законом определяется уголовно-правовой оценкой деяния, совершённого исполнителем»^[18].

По нашему мнению, позиция М.И. Ковалёва, Л.В. Иногамовой-Хегай и других авторов, признающих определённую степень акцессорности соучастия, соответствует российскому уголовному законодательству и правоприменительной практике. Основные выводы, которые следуют из признания акцессорности соучастия по российскому уголовному праву, на наш взгляд, сводятся к следующему:

1. Соучастие в преступлении начинается с появлением исполнителя, который закрепляет своё появление действиями, заключающимися в приготовлении к преступлению или в покушении на преступление.

А заканчивается соучастие с того момента, с которого фиксируется окончание преступления исполнителем. Никто не может дополнить количество соучастников уже оконченного преступления.

2. Если попытки склонить лицо к совершению преступления не достигли желаемых результатов, были отвергнуты, а, следовательно, исполнителя преступления не оказалось, то нет соучастия в преступлении, нет и подстрекателя, поскольку согласно ч. 4 ст. 33 УК РФ подстрекателем может быть признано лишь лицо, склонившее (а не склонявшее) другое лицо к совершению преступления. Неудавшееся склонение к преступлению, согласно ч. 5 ст. 34 УК РФ, квалифицируется как приготовление к преступлению по ч. 1 ст. 30 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ.

Поскольку приготовление криминализировано лишь в отношении тяжких и особо тяжких преступлений, то неудавшееся подстрекательство к преступлениям небольшой и средней тяжести ненаказуемо.

3. Если преступная деятельность исполнителя преступления была пресечена или прекращена по его воле, ввиду добровольного отказа от доведения преступления до конца, на стадии приготовления или покушения, то и действия организатора, подстрекателя и пособника должны квалифицироваться соответственно как соучастие в приготовлении или в покушении (ч. 3, 4 или 5 ст. 33 и ч. 1 или 3 ст. 30 и соответствующая статья Особенной части УК РФ). При этом приготовления к соучастию или покушения на соучастие не происходит.

Соучастие не делится на приготовление или покушение. Поэтому вряд ли можно признать корректной квалификацию преступления Президиумом Верховного Суда РФ, например, в постановлении от 25 декабря 2002 г. по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 33 п. «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ действий Тропина, признанного виновным в подстрекательстве к грабежу, завершившемуся лишь покушением соисполнителей на грабёж, поскольку имело место не покушение на соучастие, а соучастие в покушении^[19].

В.С. Прохоров, утверждающий, что соучастие «не акцессорно по своей природе»^[20], пишет: «За акцессорность выдается фактическая зависимость между объёмом ответственности соучастников – подстрекателей, пособников и организаторов, с одной стороны, и исполнителя – с другой. Эта зависимость – частное проявление общей зависимости деятельности человека от обстоятельств, лежащих за пределами его деяния»^[21].

На наш взгляд, известная степень акцессорности соучастия в российском уголовном праве получает своё обоснование в том, что, в отличие от действий лица, совершающего преступление в одиночку, действия соучастников преступления – организатора, подстрекателя и пособника – без исполнителя никогда не могут привести к желаемому преступному результату.

Без исполнителя нет и соучастников. Эта зависимость, по нашему мнению, и определяет то, что принято называть акцессорностью.

Некоторые авторы склонны считать, что принцип самостоятельной ответственности каждого из соучастников нарушается установлением зависимости объёма их обвинения от объёма обвинения исполнителя.

Применительно к неоконченным преступлениям ими предлагается учитывать неудачу, постигшую исполнителя преступления, лишь при квалификации его действий, а действия организатора, подстрекателя и пособника в таких случаях признавать оконченным преступлением^[22].

Нетрудно представить, какими необъяснимыми решениями на практике могло бы обернуться принятие изложенных предложений.

Так, например, в случае пресечения деятельности исполнителя кражи, предусмотренной ч. 1 или ч. 2 ст. 158 УК РФ, на стадии приготовления, организатору, подстрекателю и пособнику этой кражи грозило бы, как за оконченное преступление, по ч. 1 ст. 158 УК РФ наказание вплоть до двух лет лишения свободы, а по ч. 2 ст. 158 УК – до пяти лет лишения свободы, тогда как исполнитель преступления на основании ч. 2 ст. 30 УК был бы освобожден от уголовной ответственности и наказания.^[23]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной курсовой работе была рассмотрена акцессорная доктрина соучастия.

Подводя итог сказанному следует отметить, что: акцессорная природа соучастия была законодательно оформлена в УК Франции 1810 г.; УК Франции 1810 г. разрешил один из основных вопросов соучастия, исключив из его пределов любые формы прикосновенности (недонесение, укрывательство); ни одна историческая система права не знала фигуры организатора преступления; различие соучастников признавалось в подавляющем большинстве правовых систем безразличным для их наказуемости; одна из главных проблем соучастия – обоснование ответственности соучастников, поскольку ни один из участников, кроме исполнителя, не выполняет объективной стороны состава преступления.

В современной теории российского уголовного права сложились две точки зрения на конструкцию соучастия. Первая исходит из признания акцессорного (несамостоятельного) характера соучастия; вторая рассматривает соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности.

Акцессорная (классическая) теория соучастия исходит из признания несамостоятельного, придаточного характера соучастия. Ответственность соучастников связывается с ответственностью исполнителя. Основные положения этой теории состоят в следующем: соучастник может нести ответственность за свои действия лишь при наличии наказуемого действия исполнителя (и, следовательно, может быть привлечен к уголовной ответственности, если к ней привлечен исполнитель); наказуемость соучастника определяется той статьей уголовного закона, по которой квалифицируются действия исполнителя.

Главная проблема соучастия заключается, на наш взгляд, вовсе не в том, насколько ответственность соучастников зависит от ответственности исполнителя. Проблема в том, чтобы обосновать саму ответственность соучастников.

Достижение согласованности между законом, теорией и практикой в понимании признаков соучастия в преступлении является залогом единообразия и стабильности судебной практики, гарантией эффективной реализации уголовной ответственности за данную форму совместной преступной деятельности, диктует актуальную научную повестку юридических исследований соучастия как одного из наиболее сложных и причудливых институтов Общей части российского уголовного права.

На наш взгляд, известная степень акцессорности соучастия в российском уголовном праве получает своё обоснование в том, что, в отличие от действий лица, совершающего преступление в одиночку, действия соучастников преступления – организатора, подстрекателя и пособника – без исполнителя никогда не могут привести к желаемому преступному результату.

Без исполнителя нет и соучастников. Эта зависимость, по нашему мнению, и определяет то, что принято называть акцессорностью.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ, 04.08.2014, N 31, ст. 4398.
2. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. N 25 ст. 2954.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 3. С. 7.
4. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56 "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 УК РФ)" // Бюллетень Верховного суда РФ, февраль 2016. №2.
5. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2003. – № 9. – С. 9.
6. Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 мая 2014 г. N 32-АПУ14-8 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 1. С. 18.
7. Бражник Ф.С. Правовые средства воздействия на преступность // Уголовное право. – 2015. – № 2.
8. Гаухман Л. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. – М., 2012.
9. Жиряев А.П. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. СПб., 1850.
10. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. – Екатеринбург, 2015.
11. Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. – Т. 2. – М., 1970.
12. Романовская Е.М. Влияние акцессорности соучастия на квалификацию преступлений. Вестник Омского университета. Серия «Право». 2017. № 3 (16).
13. Российское уголовное право: учебник: в 2 т. – Т. 1. Общая часть / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комисарова, А.И. Рарога. – М., 2017.
14. Уголовное право России: общая часть: учебник / под ред. Н.М. Кропачёва, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. – СПб., 2016.
15. Шеслер А.В. Перспективы совершенствования уголовно-правовых норм о соучастии в преступлении // Lex russica. 2015. N 6.

1. Жиряев А.П. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. СПб., 1850. С. 33. ↑

2. См. Уголовное право России: Общая часть / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2016. С.285. ↑

3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, N 25, ст. 2954. ↑

4. Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 14 мая 2014 г. N 32-АПУ14-8 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. N 1. С. 18. ↑

5. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 2015. С. 47. ↑

6. Ковалев М.И. Указ. соч. С. 49 – 50.
   ↑

7. Ковалев М.И. Указ. соч. С. 50. ↑

8. Шеслер А.В. Перспективы совершенствования уголовно-правовых норм о соучастии в преступлении // Lex russica. 2015. N 6. С. 31. ↑

9. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 3. С. 7. ↑

10. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2015 г. N 56 "О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 УК РФ)" // Бюллетень Верховного суда РФ, февраль 2016. №2.

    ↑

11. См.: Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. – Т. 2. – М., 1970. – С. 502. ↑

12. См.: там же. ↑

13. См.: Пионтковский А.А. указ. соч. С.502. ↑

14. Гаухман Л. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. – М., 2012. – С. 226. ↑

15. Уголовное право России: общая часть: учебник / под ред. Н.М. Кропачёва, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. – СПб., 2016. – С. 564. ↑

16. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. – Екатеринбург, 2015. – С. 21. ↑

17. См.: там же. С.20. ↑

18. Российское уголовное право: учебник: в 2 т. – Т. 1. Общая часть / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комисарова, А.И. Рарога. – М., 2017. – С. 246. ↑

19. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2003. – № 9. – С. 9. ↑

20. Уголовное право России: общая часть: учебник / под ред. Н.М. Кропачёва, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. – С. 568. ↑

21. См.: там же. С.569. ↑

22. См., например: Бражник Ф.С. Правовые средства воздействия на преступность // Уголовное право. – 2015. – № 2. – С. 113. ↑

23. См. Романовская Е.М. Влияние акцессорности соучастия на квалификацию преступлений. Вестник Омского университета. Серия «Право». 2017. № 3 (16). С. 276. ↑