Презумпции и фикции в праве (Понятие и виды презумпций в праве)

Содержание:

Введение

Вопросы о правовых презумпциях и фикциях рассматривались многими исследователями, в том числе В.И. Каминской, В.К. Бабаевым, В.П. Воложаниным, Е.Б. Тарбагаевой, Е.Ю. Веденеевым, Б.А. Булаевским и многими другими. Но при этом ни в вопросах правовой сущности правовой презумпции и фикции, ни относительно единой общей классификации ученое сообщество до сих пор так и не пришло к единому мнению. Если один ряд ученых поддерживают одну разновидность классификации, то тут же можно найти ряд ее противников. Это связано с тем, что различные подходы к определению сущности и понятия правовой презумпции и фикции, соотносятся со смежными категориями и отраслями права.

В результате можно констатировать, что, несмотря на многочисленные исследования как советской, так и современной высшей школы, общая устоявшаяся классификация правовых презумпций и фикций на должном уровне так и не разработана, что представляется научным упущением, поскольку от ее разработки зависит эффективность, качество и оптимизация правового регулирования общественных отношений.

Разграничение правовой фикции и презумпции является актуальной проблемой теории общего права, поскольку выработка критериев разграничения этих двух понятий имеет важное теоретическое и практическое значение, так как позволяет сделать вывод о возможности использования того или иного приема в конкретной практической ситуации.

Объектом курсовой работы выступают категории «правовая презумпция» и «правовая фикция».

Предметом исследования является область научных знаний относительно правовых презумпций и фикций, монографическая, научная, учебная и специальная юридическая литература по данной проблематике.

Цель курсовой работы заключается в теоретическом раскрытии категорий «правовая презумпция» и «правовая фикция».

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи исследования:

• исследовать понятие и содержание правовой презумпции;
• классифицировать правовые презумпции;
• проанализировать понятие и сущность правовых фикций;
• соотнести правовые фикции с правовыми презумпциями.

Теоретическую основу исследования составляют работы А.В. Архипова, В.К. Бабаева, А.М. Бабитова, Е.В. Васьковского, В.А. Звягина и других авторов.

Методологическую основу исследования составляют элементы как общенаучных, так и частнонаучных методов познания, в том числе, анализа и синтеза; дедукции и индукции; аналогии и обобщения.

Структура курсовой работы включает введение, две главы, разделенные на четыре параграфа, заключение и список использованных источников.

Глава 1. Понятие и виды презумпций в праве

1.1 Понятие и содержание правовой презумпции

До настоящего момента в теории государства и права вопрос о юридической сущности правовых презумпций однозначно не разрешен.

В настоящее время о сложном понятии «правовая презумпция» имеется масса представлений, нередко противоречащих друг другу, либо в корне меняющих смысл этой категории. Это связано с тем, что единого комплексного подхода относительно определения понятия правовой презумпции до сих пор не выработано юридической наукой.

Поэтому первое, на что следует обратить внимание – нетождественность сущности двух категорий – «презумпция» и «правовая презумпция». Поскольку ориентация на рассмотрение презумпции только как инструмента правовой деятельности может исказить саму ее сущность, то для объективности исследовательских выводов считаем рациональным рассмотреть категорию «презумпция» отдельно, свободно от различных словосочетаний и конструкций.

Термин «презумпция» имеет латинское происхождение и уже сам по себе трактуется не однозначно, ему посвящены несколько понятий – praesumptio, «jura novit curia». В одном случае под презумпцией (praesumptio) понималось присвоение, дерзость, преимущество, предположение. В другом (jura novit curia) – под презумпцией подразумевали: а) факт о «праве» известный суду, который подлежал поиску и правильной оценке с учетом всех обстоятельств и б) характеристику правоприменительной деятельности государственных органов^[1].

Уже на первых этапах исследования мы видим следующее: даже во времена Древнего Рима юристы четко понимали, что такое явление имеет место, но четко определить феномен презумпции не могли. А, как показывает практика, многое, что вошло в правовые системы через рецепцию римского права и не имело однозначного ответа в тот период развития государственности, до сих пор является достаточно спорным (например, это касается институтов юридических лиц и презумпции). Почему это происходит – достаточно «философский аспект», исследование которого у нас не стоит в задачах данной работы, но обозначить его следует как первоисточник неразрешенности вопроса.

Многие авторы считают, что презумпция – это «вероятное предположение», которое нам видится достаточно бессмысленным словосочетанием, но в своем большинстве авторы при определении сущности презумпции видят это словосочетание неким обязательным элементом.

Однако мы абсолютно разделяем точку зрения Д.И. Мейера, который еще в XIX в. указывал на то, что предположение – это вероятное заключение о каком-либо неизвестном факте, которое посредством умозаключения исходит из общеизвестного или доказанного факта, где помощником выступает опыт^[2], но до сих пор эта мысль не всегда прослеживается в работах некоторых современных исследователей презумпций.

В советской юриспруденции также отдавали предпочтение пониманию презумпции как предположению, но развивали этот концепт по-разному. Одни считали, что презумпция – это доказательственное предположение, другие склонялись к уточняющему и в определенной степени «ограничительному» мнению, что презумпция – это законное, правовое, юридическое предположение^[3].

Если обратиться к толковому словарю С.И. Ожегова, то там можно обнаружить следующую трактовку презумпции – это предположение, признаваемое истинным, пока не доказано обратное^[4]. Здесь четко прослеживается такое свойство презумпции, как ее условность. То есть суть в том, что истинность предположения принимается под определенным условием, предположение имеет место до тех пор, пока оно не опровергнуто.

Такой подход нам видится ошибочным, направленным на «подтягивание» одного термина под все случаи жизни, что, как видится, является тем «провальным» решением, которое не позволяет разобраться в сущности явления.

Однако в большинстве случаев о правовой презумпции все же говорят как о предположении о наличии некоторых юридических фактов. В частности, О.Ф. Скакун пишет, что презумпция - это «закрепленное в законе предположение о наличии или отсутствии некоторых фактов, которые имеют юридическое значение»^[5]; И.Л. Петрухин делает акцент на том, что презумпция – это непосредственное правило, отражающее связи между фактами, явлениями, состояниями, свойствами^[6].

Таким образом, обобщив множество точек зрения, обозначим, что в своем большинстве презумпция понимается как предположение, основанное на каком-либо установленном факте, о возможности возникновения связанного с таким фактом другом факте, который пока не существует, но, как показывают прошлые ситуации, должен проявиться при возникновении подобной ситуации. Поэтому сущностным свойством правовой презумпции является предположение или суждение о факте, принятое как достоверное, до тех пор, пока не будет доказано обратное.

1.2 Классификация правовых презумпций

В юридической литературе встречается большое количество различных понятий правовой презумпции, соответственно это порождает существование множества различных классификаций, которые в рамках одного исследования рассмотреть не представляется возможным, в связи с чем в данном параграфе остановимся на самых значимых и устоявшихся классификационных критериях.

Автор самой популярной терминологии, посвященной презумпции, В.К. Бабаев выделяет следующие виды правовых презумпций по сфере действия:

а) общеправовые презумпции, которые имеют место практически во всех отраслях российского права, представляя собой конкретно установленные принципы, которые в силу правовой сущности не могут рассматриваться в качестве правового средства юридической техники. Поэтому общеправовые виды презумпций вполне рационально прировнять с общеотраслевыми классификационными критериями, поскольку они будут иметь место применительно к каждой отрасли права. Здесь речь идет о таких презумпциях, как, например, презумпция знания законов. Общеправовые презумпции имеют основополагающее значение в российской правовой системе^[7]. Они являются основой для формулирования правовых презумпций в системе государственного администрирования, поскольку именно государственные органы при реализации конкретной функции осуществляют работу по правовому применению правовых норм, содержащихся в действующем российском законодательстве. Также следует отдельно выделить общеправовые презумпции, которые способны охарактеризовать определенное правовое поведение субъектов правоотношений, к ним относят: презумпцию добропорядочности граждан; презумпцию добросовестности; презумпцию невиновности; презумпцию знания закона;

б) из анализа юридической литературы возникает вопрос о необходимости отдельного обозначения общеотраслевых и отраслевых правовых презумпций. Стоит отметить, что если искать ответ в соотношении общеправовых и отраслевых принципов права, где система отраслевых принципов не дублирует общеправовые, то представляется очевидным, что правовые презумпции нуждаются в отдельном обозначении для каждой конкретной отрасли права, это видится вполне рациональным, поскольку позволит не смешивать общественные отношения и термины, а при должной правовой регламентации правовых презумпций, к примеру, в государственном администрировании, способно поставить точку в дискуссионности терминологии, посвященной правовым презумпциям.

Важно сделать акцент на том, что все правовые отраслевые презумпции берут свое начало от конституционных принципов, которые и породили ряд соответствующих презумпций, например, речь идет о презумпции конституционности нормативных правовых актов, презумпции знания закона. В подтверждение обозначенного представим позицию Т.Д. Зражевской, которая в своих работах исходит из того, что в правовой доктрине имеют место правовые презумпции в конституционном праве, которые следует рассматривать как принципы. К таковым она относит презумпцию конституционности деятельности всех участников конституционных отношений; презумпцию конституционности нормативных правовых актов и презумпцию добросовестности участников конституционных правоотношений^[8]. Ценность данной классификации безусловна, особенно ввиду отсутствия фундаментальных исследований относительно рассматриваемого вопроса, недостаточной разработанности выделяемых категорий даже в конституционном праве.

Также важно отметить, что отраслевые презумпции, являющиеся определенного рода презумптивными предположениями, действующими только в определенной отрасли права, например презумпции в государственном администрировании, презумпции добросовестности контрагентов и др.

Обозначенные классификационные критерии вызывают множественные дискуссии в научном кругу, противники рассуждают несколько иначе - поскольку отрасли права тесно взаимосвязаны между собой, более того презумпции одной отрасли могут быть использованы в другой (к примеру, презумпция невиновности), поэтому многие исследователи не поддерживают такую классификацию.

Как представляется, отказываться от представленной классификации не рационально, она необходима для разграничения презумпций по отраслям, поскольку они все же отличаются (к примеру, презумпция невиновности в уголовном и административном праве - не равнозначные понятия) и требуют соответствующей правой регламентации в соответствии со спецификой каждой отрасли права.

Но стоит заметить, что представленная классификация является общей и не раскрывает всего многообразия правовых презумпций, но при этом делит все презумпции на ключевые блоки, оспаривать которые мы не беремся из-за нерациональности. Поэтому считаем, что данная видовая конструкция имеет место и будет определять последующие возможные классификации;

в) межотраслевые правовые презумпции, которые основаны на однотипных закономерностях и юридических фактами, закрепленных в правовых нормах различных отраслей права. К их числу можно отнести, например, презумпции процессуальной дееспособности (правосубъектности) или истинности судебного решения. Однако, как отмечалось выше, данная классификационная составляющая может запутать правоприменителя, но в случаях использования аналогии права или закона имеет место для существования.

Далее отметим, что многие ученые подразделяют правовые презумпции по способу закрепления на прямые и косвенные^[9], где правовую презумпцию следует отнести к прямой в том случае, если она непосредственно закреплена в нормативно-правовом акте следующими способами:

1) с помощью выражений - «пока не будет доказано иное», «если кто-либо не докажет», «предполагается» и др., например, ст. 1.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях^[10] (далее - КоАП РФ) именуется как «Презумпция невиновности», содержащая такие фразы как «пока вина не будет доказана» и «не обязано доказывать свою невиновность;

2) с использованием категории «презумпция» в названии статьи нормативно-правового акта, раскрывающей сущность этого понятия совместно с его правовым свойством. Например, п. 2 ст. 3 Федерального закона от 26 декабря 2008 г. №294-ФЗ^[11] закрепляет «презумпцию добросовестности юридических лиц, индивидуальных предпринимателей». Также ст. 315 Кодекса торгового мореплавания РФ^[12] имеет соответствующее название - «Презумпция невиновности судов», которая поясняет, что ни одно из участвовавших в столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано иное.

Важно отметить, что термин «презумпция» не употребляется непосредственно в правовой норме статьи, а имеет место лишь в ее названии (например, ст. 1.5 КоАП РФ, ст. 14 УПК РФ^[13]).

Что касается косвенных презумпций, то к ним относятся «подразумевающиеся» положения, не имеющие непосредственного правового закрепления в качестве презумпции, но вытекающие из смысла правовой нормы посредством осуществления толкования нормы права или умозаключения.

Важно отметить, что косвенные презумпции преимущественно создаются Конституционным Судом РФ, что придает им особый статус. Однако и в этой классификации имеют место спорные аспекты, мнения по данному вопросу у исследователей разделились. Далеко не все авторы поддерживают идею о выделении косвенных презумпций, обосновывая это сложностью их нахождения в тексте закона, что, возможно, обусловило соответствующие проблемы в случае непризнания косвенных презумпций как таковых. Но в противовес выделения такой разновидности как косвенные презумпции ученые указывают, что появление такого вида презумпций может повлечь потерю определенной формы презумпции, отсюда возможно злоупотребление выделением значительного количества новых презумпций при их признании и может способствовать тому, что при увеличении количества презумпций потеряется сам смысл и их назначение^[14].

Нельзя не отметить, что зачастую в правовой норме содержится не само предположение о чем-либо, а определенное правило, вытекающее из законодательно закрепленной нормы права (в пример можно привести презумпцию знания закона). Видимо такой важный, сущностный аспект многие исследователи не учитывали при дискутировании по вопросам разумности выделения косвенной презумпции. Отрицание обозначенного классификационного критерия не обосновано, косвенные презумпции действительно имеют место как альтернатива существования презумпции при отсутствии прямого указания на нее в законе, а институт толкования норм права позволяет определить существование правовой презумпции там, где в законе нет четкого указания на нее, но из специфики общественных отношений ее существование имеет место.

Еще один аргумент того, что нет смысла отрицать существование косвенных презумпций состоит в том, что в их формулировании участвует Конституционный Суд РФ;

По отраслевому критерию правовые презумпции можно разделить на материально-правовые и процессуально-правовые. Если говорить о материально-правовых презумпциях, то они направлены на то, чтобы «закрыть» значимый законодательный пробел с целью защиты прав и интересов участников правоотношений. В качестве примера можно привести презумпции, устанавливающие факты, которые необходимо доказать; презумпции, определяющие предмет доказывания и др.

Процессуальные правовые презумпции выполняют иные специальные функции, которые необходимы для обеспечительного, технического процесса. Процессуальные правовые презумпции можно подразделить на две группы, где первая группа процессуальных правовых презумпций в административном процессе может быть сопоставлена и отожествлена с другими правовыми презумпциями, содержащимися в иных процессуальных кодексах, таких как ГПК РФ^[15], АПК РФ^[16], к примеру, презумпция надлежащего характера ответчика (ст. 43 КАС РФ^[17]), а вторая группа характеризует специальные процессуальные правовые презумпции, например, презумпция незаконности оспариваемых нормативных правовых актов - ч. 2 ст. 62, ч. 9 ст. 213 КАС РФ.

По возможности опровержения правовые презумпции делятся на опровержимые и неопровержимые. Следует отметить, что в некоторых случаях правоприменитель оставляет за контролирующим лицом право опровергнуть презумпции, что позволило некоторым авторам выделить несколько видов презумпций: опровержимые и неопровержимые, где опровержимые презумпции обозначаются с учетом возможности их оспоримости (то есть аргументированного доказательства того, что тот или иной факт не имеет место быть). К таковым можно отнести, например, презумпцию открытости информации в деятельности органов исполнительной власти и их должностных лиц; презумпция возмещения морального вреда неправомерными действиями данных органов и их должностными лицами и др.

Неопровержимые презумпции, которые можно выделить с учетом их безусловности, то есть презумпции, где в норме права не содержится смыслового возможного опровержения. Однако некоторые исследователи высказывают мнения о том, что не рационально обозначать такую разновидность как неопровержимая презумпция, обосновывая это тем, что всем презумпциям присуща определенная доля вероятности, поэтому неопровержимых презумпций быть не может^[18]. Однако с обозначенной позицией в полной мере согласиться нельзя, поскольку имеют место и неопровержимые презумпции, с точки зрения смыслового содержания правовой нормы, к примеру, в ст. 1.5 КоАП РФ говорится, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в соответствующем порядке. Как представляется, в самой норме не предусмотрено никакое опровержение, оно имеет место уже при применении этой нормы в самом производстве. Конечно, в данном случае презумпция предполагает вероятностное значение, но не в норме права, в которой раскрывается ее смысл.

Также, если говорить о презумпциях-принципах, установленных в Конституции Российской Федерации^[19], то здесь вполне возможно говорить о неопровержимости презумпции, как принципа Основного закона, к примеру, если говорить о презумпции конституционности нормативного правового акта.

Интересной и рациональной для исследования классификацией правовых презумпций видится их характеристика по такому критерию, как обязательность для суда. К таковым можно отнести следующие виды: императивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда с учетом обязательности для него), например, презумпция соответствия цены оказанной государственной услуге; диспозитивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда), например, в случае, когда судьей назначается экспертиза, а участники производства по делу всячески препятствуют ее проведению или сами отказываются принимать в ней участие (когда это необходимо), то в этом случае правоприменяющее лицо уполномочено признать тот факт, который должен быть определен в ходе экспертизы. Обозначенные разновидности, на наш взгляд, позволяют более детально рассмотреть институт правовых презумпций с учетом их обязательности для уполномоченного должностного лица.

Таким образом, из всей совокупности существующих в юридической литературе классификаций правовых презумпций можно обозначить следующую систему классификационных критериев, способных качественно охарактеризовать виды правовых презумпций:

- общеправовые (общеотраслевые) презумпции, которые подразделяются по сфере действия: а) с учетом направленности на реализацию государственных функций посредством принятия правомерных решений; б) с учетом рассмотрения через призму содержания их в правовой норме и нормативно-правовом акте; в) с учетом юридических предположений, обусловленных характеристикой правоприменительной деятельности непосредственно государственных органов; г) с учетом юридических предположений, направленных на характеристику отдельных видов правоприменительной деятельности; д) с учетом способности охарактеризовать определенное правовое поведение субъектов правоотношения (например, презумпция невиновности);

- отраслевые презумпции, которые подразделяются с учетом производной от конституционной презумтивности и деления на отрасли права и межотраслевые презумпции, которые подразделяются с учетом предположения о существовании универсальных однотипных фактов, закрепленных в правовых нормах различных отраслей права, влекущих одинаковые юридические последствия;

- специально правовые (отраслевые) презумпции, которые можно выделить с учетом особенностей реализации государственного администрирования (например, презумпция добросовестности уполномоченного должностного лица при оказании государственной услуги населению);

- прямые презумпции, которые можно выделить в соответствии с непосредственным закреплением в нормативно-правовом акте (например, презумпция невиновности) и косвенные презумпции, которые можно выделить с учетом «подразумевающихся» положений, не имеющих непосредственного правового закрепления в качестве презумпции, но вытекающих из смысла правовой нормы посредством осуществления толкования нормы права или умозаключения (например, скрытые правовые презумпции, презумпции, создаваемые Конституционным Судом РФ);

- материально-правовые презумпции, которые можно выделить с учетом возможности восполнения пробелов (например, презумпции, устанавливающие факты, которые необходимо доказать) и процессуально-правовые презумпции с учетом выполнения специальных индивидуальных функций, необходимых для отправления правосудия (например, группа процессуальных правовых презумпций в административном процессе и группа процессуальных правовых презумпций);

- опровержимые презумпции, которые можно выделить с учетом возможности оспоримости (например, презумпция добросовестности) и не опровержимые презумпции, которые можно выделить с учетом их безусловности, то есть презумпции, которые в норме права не содержат смыслового возможного опровержения (например, презумпция знания закона;

- императивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда с учетом обязательности для суда) и диспозитивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда).

Глава 2. Правовые фикции и их соотношение с правовыми презумпциями

2.1 Понятие и сущность правовых фикций

Существование правовых фикций - это объективная необходимость в современном праве, зависящая от настоящего состояния науки и техники, а также возможностей граждан и государства. Их использование обусловлено невозможностью современными средствами (юридическими, научно-техническими) установить необходимые для принятия решения обстоятельства.

Значение фикций невозможно переоценить. Они дают возможность принять законное решение по рассматриваемому вопросу при отсутствии объективно подтвержденных фактов. В существующем праве их количество значительно сократилось и их применение ограничено в основном частным правом. Хотя и в публичном праве они присутствуют. Уменьшение количества фикций связано с тем, что постоянно совершенствуется процесс доказывания, появляются более технологичные методы установления юридических фактов^[20].

В данном параграфе мы рассмотрим существующие, по нашему мнению, фикции из различных отраслей российского права.

Субъективная сторона является важнейшим элементом состава преступления. Ее признаки оказывают существенное влияние на квалификацию преступлений, отграничению преступного поведения от непреступного, влияют на общественную опасность и тем самым на вид и размер уголовного наказания, а также влияют на применение иных видов уголовно-процессуального принуждения.

Однако, по нашему мнению, субъективная сторона является лишь фикцией. Учитывая современные возможности науки и техники невозможно объективно установить достоверное существование тех или иных признаков субъективной стороны. Фактически соответствующие должностные лица (дознаватель, следователь, прокурор, суд) делают выводы о форме вины или наличии факультативных признаков субъективной стороны преступления, основываясь на доказательствах, которые описывают объективную сторону преступления – деяние субъекта (из анализа которых мы сможем сделать вывод о наличии или отсутствии признаков субъективной стороны преступления) или из показаний, в которых субъект преступления прямо говорит о форме своей вины, мотивах, целях и эмоциональном состоянии в момент совершения преступления. И это естественно, ведь проникнуть в сознание человека и считать интересующую нас информацию сейчас мы не в силах.

Например, при совершении преступлений, предусмотренных частями 1, 3 и 5 ст. 264 УК РФ^[21], неосторожная форма вины устанавливается, исходя из показаний обвиняемого и наличия других доказательств (протокол осмотра места происшествия, показания потерпевшего, заключение транспортно-трасологической экспертизы, протокол следственного эксперимента). Предположим, что форму вины в конкретной ситуации возможно установить исключительно со слов обвиняемого (подозреваемого). В этом случае обвиняемый будет настаивать на неосторожности своего деяния. Опровергнуть эти утверждения следователь не может, а в соответствии с ч. 3 ст. 14 УПК РФ все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого. Предположим, что обвиняемый лжет и на самом деле он умышленно, используя автомобиль, причинил смерть человеку. При этом деяние квалифицируется ошибочно, наказание назначается значительно менее строгое, чем за убийство. Фактически преступник уходит от ответственности.

Рассмотрим другой пример. Двое молодых людей в шутку скидывают третьего с моста в реку. Он не умеет плавать и тонет. Дознаватель очевидно квалифицирует данное деяние по ст. 125 УК РФ «Оставление в опасности», то есть заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению вследствие своей беспомощности, в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние. В рассматриваемой ситуации отличие ст. 125 УК РФ от ст. 105 УК РФ заключается только в субъективной стороне – на что направлен умысел субъектов преступления. И опять, достоверно, средствами объективного контроля не возможно установить, направлены ли действия лиц на причинение смерти с имитацией несчастного случая, или это действительно была трагическая случайность, и при других условиях человек остался бы жив.

Так же дело обстоит и с факультативными признаками субъективной стороны преступления – мотивом и целью. В ситуациях, когда они играют роль квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков, а в ряде случаев и указаны в качестве обязательного признака в определении конкретного преступления, их наличие невозможно установить объективными методами^[22].

Рассмотрим несколько примеров.

Примечание к ст. 158 УК РФ дает нам понятие хищения. Под хищением в статьях УК РФ понимается совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. В качестве обязательного признака указана корыстная цель. Можно согласиться с мнением А.В. Архипова, что в настоящее время существует правовая неопределенность в понимании корыстной цели как конструктивного признака хищения, вследствие чего судьи, зачастую, вынуждены принимать решение о наличии или отсутствии в действиях лица состава хищения, основываясь не на четких предписаниях закона, а на основе своих личных представлений о корыстной цели или даже интуитивно^[23].

На практике возникает еще одна проблема, связанная с рассматриваемым в настоящей статье признаком хищения, - это проблема квалификации действий, связанных с противоправным изъятием и обращением чужого имущества, совершаемым не только с корыстной, но и с иными целями. Отсутствие в деянии корыстной цели влечет за собой либо прекращение уголовного преследования за отсутствием состава преступления, либо квалификацию по другой статье УК РФ. Объективно установить наличие корыстной цели органы предварительного расследования иногда не в состоянии.

Мотивы играют роль смягчающих и отягчающих наказание признаков. Например, п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ предусматривает смягчающее наказание обстоятельство - совершение преступления по мотиву сострадания.

Другие статьи УК РФ предусматривают мотив в качестве обстоятельства, отягчающего наказание или квалифицирующего признака: совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «е» ч. 1 ст. 63, п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), по мотиву кровной мести (п. «е.1» ч. 2 ст. 105 УК РФ), из хулиганских побуждений (п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ) и др.

Можно предположить, что лица, совершившие преступление, могут скрывать свои реальные мотивы для того, чтобы избежать ответственности или смягчить ее. Единственным существующим на данный момент способом более-менее объективно установить признаки субъективной стороны преступления является использование полиграфа. Однако в перечне доказательств, указанном в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, сведения, полученные с помощью полиграфа, не содержатся. Следовательно, УПК РФ не предоставляет возможности использования подобных сведений в качестве доказательств в уголовном процессе.

В ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 №144-ФЗ^[24] отмечается: в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий (например, опроса) могут использоваться технические и иные средства, не наносящие ущерба жизни и здоровью людей и не причиняющие вреда окружающей среде. Верховный Суд РФ неоднократно указывал, что результаты исследования с использованием детектора лжи (полиграфа) не отвечают требованиям, предъявляемым законом к доказательствам, в том числе требованию достоверности, использование такого рода исследований применяется на стадии предварительного расследования в целях выработки и проверки следственных версий, результаты психофизиологического исследования с использованием полиграфа не являются доказательством, а используются в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий^[25]. Следовательно, сведения, полученные с помощью полиграфа, не являются доказательствами и используются только для проверки информации.

Таким образом, несмотря на достаточно полно разработанное учение о составе преступления важнейший элемент состава преступления – субъективная сторона - фактически остается юридической фикцией. Это значит, что всегда остаются сомнения в правильности квалификации содеянного, а значит и сомнения в правильности назначенного наказания и, как следствие, в эффективности работы всей правоохранительной системы.

Перейдем к анализу еще одной фикции, находящейся в КоАП РФ. Ряд его статей предусматривают ответственность за отказ от прохождения медицинского освидетельствования на состояние опьянения - ст.ст. 6.9, 11.5, 11.9, 12.26, 20.8, 20.20 КоАП РФ. Ответственность за отказ от прохождения, с одной стороны, - это стимулирующая норма, которая заставляет граждан соблюдать законное требование уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения под угрозой применения административного наказания. С другой стороны, сам отказ является административным правонарушением, при этом факт нахождения в состоянии алкогольного опьянения не устанавливается, но лицо привлекается к ответственности как совершившее правонарушение в состоянии опьянения^[26].

По нашему мнению, нормы об ответственности за отказ от прохождения медицинского освидетельствования на состояние опьянения содержат все признаки юридической фикции. Рассмотрим их подробней.

1. Формальность. При использовании рассматриваемой нормы не имеет никакого значения, находился ли человек в состоянии опьянения или нет. Нет необходимости устанавливать объективную истину по делу.

2. Неопровержимость. Рассматриваемые нормы неопровержимы, то есть положения не могут быть опровергнуты в силу их императивности.

3. Основа фикции - заведомо ложное положение, признаваемое истиной. Объективно установить состояние опьянения невозможно (закон не позволяет это сделать без согласия лица), поэтому предположение о нахождении лица в состоянии опьянения принимается как истинное.

4. Исключительность. Невозможно другими способами привлечь лицо к ответственности за правонарушение, совершенное в состоянии опьянения, если оно отказывается от прохождении медицинского освидетельствования.

5. Общеобязательность. Данный признак предполагает закрепление в норме права.

Из вышесказанного следует, что хотя норма об ответственности за отказ от прохождения медицинского освидетельствования на состояние опьянения - это самостоятельное правонарушение, одновременно она является и юридической фикцией.

Существование и использование фикций обладает и положительными, и отрицательными свойствами. Их наличие объективно обусловлено современным развитием права, а также достижениями науки и техники. В некоторых случаях использование фикций оправдано с точки зрения сложности и финансовых затрат на установления истины. Несмотря на положительные свойства фикций, их применение негативно сказывается на установлении истины по делу, а также на соблюдение прав и свобод участников различных правоотношений.

2.2 Соотношение правовых фикций с правовыми презумпциями

Большинство современных ученых не находят негативным существование презумпций и фикций, однако сохраняется убежденность в необходимости минимизировать использование таких приемов как неопровержимые презумпции и фикции.

Правовая фикция – это прием юридической техники, при помощи которого заведомо не существующее положение (отношение или состояние) признается существующим, либо заведомо существующее положение закрепляется как не имевшее место. При помощи метода правовой фикции, например, закрепляются в Конституции РФ такие положения как «разделение властей», «равенство всех перед законом и судом», «непосредственное осуществление народом своей власти», «территория государства» и т.д.

Правовая презумпция – это прямо или косвенно закрепленное в законодательстве предположение о существовании определенного юридического факта, основанное на существовании другого юридического факта, установленное с целью охраны особо важных общественных отношений и действующее до тех пор, пока не будет опровергнуто в установленном законодательством порядке.

Различия между правовыми презумпциями и правовыми фикциями предлагаем провести по двум признакам: 1) возможность опровержения, 2) вероятность положения, принимаемого за истину.

Возможность опровержения. Невозможность опровержения фикции предопределяется ее сущностью. Ссылаясь на фикцию как на существующий юридический факт, законодатель предписывает нам действовать определенным образом, поэтому не имеет смысла предусматривать возможность доказывания того, что этот факт не существует^[27].

Большинство презумпций же лишь устанавливает существующим наиболее вероятный или благоприятный с точки зрения гуманизма факт в конкретной ситуации. Возможность опровержения вытекает из сути правовой презумпции, и порядок такого опровержения четко закреплен законами государства.

Вероятность положения, принимаемого за истину. Этот критерий тесно связан с предыдущим. Вероятность того, что положение, закрепляемое правовой фикцией как существующее, является таковым на самом деле, незначительна и стремится к нулю. Вероятность правовой презумпции часто является достаточно высокой, так как исходит из практики человеческих правоотношений. Однако есть и исключения. Презумпция невиновности, на наш взгляд, закреплена исключительно с целью гуманизации законодательства. На практике есть объективно высокая вероятность того, что подозреваемый (обвиняемый) все-таки виновен.

Изложенное позволяет заключить, что правовые презумпции и фикции имеют множество сходств (принимаются за истину без доказательств, закрепляются в нормах права, имеют сходные цели и задачи), поэтому для разграничения этих категорий предлагаем опираться прежде всего на такой критерий как вероятность положения, принимаемого за истину. Ведь если положение можно опровергнуть, это автоматически становится презумпцией. Фикция по умолчанию не опровержима.

Заключение

Подводя итоги проведенного исследования, сформулируем основные выводы.

Обобщив множество точек зрения, обозначим, что в своем большинстве презумпция понимается как предположение, основанное на каком-либо установленном факте, о возможности возникновения связанного с таким фактом другом факте, который пока не существует, но, как показывают прошлые ситуации, должен проявиться при возникновении подобной ситуации. Поэтому сущностным свойством правовой презумпции является предположение или суждение о факте, принятое как достоверное, до тех пор, пока не будет доказано обратное.

Из всей совокупности существующих в юридической литературе классификаций правовых презумпций можно обозначить следующую систему классификационных критериев, способных качественно охарактеризовать виды правовых презумпций:

- общеправовые (общеотраслевые) презумпции;

- отраслевые презумпции;

- специально правовые (отраслевые) презумпции;

- прямые презумпции, которые можно выделить в соответствии с непосредственным закреплением в нормативно-правовом акте и косвенные презумпции, которые можно выделить с учетом «подразумевающихся» положений, не имеющих непосредственного правового закрепления в качестве презумпции, но вытекающих из смысла правовой нормы посредством осуществления толкования нормы права или умозаключения;

- материально-правовые презумпции, которые можно выделить с учетом возможности восполнения пробелов и процессуально-правовые презумпции с учетом выполнения специальных индивидуальных функций, необходимых для отправления правосудия;

- опровержимые презумпции, которые можно выделить с учетом возможности оспоримости и не опровержимые презумпции, которые можно выделить с учетом их безусловности, то есть презумпции, которые в норме права не содержат смыслового возможного опровержения;

- императивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда с учетом обязательности для суда) и диспозитивные презумпции (с определенным в законе фактом-основанием, в том числе конкретизируемым усмотрением суда).

Правовая фикция – это прием юридической техники, при помощи которого заведомо не существующее положение (отношение или состояние) признается существующим, либо заведомо существующее положение закрепляется как не имевшее место.

Существование и использование фикций обладает и положительными, и отрицательными свойствами. Их наличие объективно обусловлено современным развитием права, а также достижениями науки и техники. В некоторых случаях использование фикций оправдано с точки зрения сложности и финансовых затрат на установления истины. Несмотря на положительные свойства фикций, их применение негативно сказывается на установлении истины по делу, а также на соблюдение прав и свобод участников различных правоотношений.

В заключение отметим, что правовые презумпции и фикции имеют множество сходств (принимаются за истину без доказательств, закрепляются в нормах права, имеют сходные цели и задачи), поэтому для разграничения этих категорий предлагаем опираться прежде всего на такой критерий как вероятность положения, принимаемого за истину. Ведь если положение можно опровергнуть, это автоматически становится презумпцией. Фикция по умолчанию не опровержима.

Список использованных источников

I. Нормативные правовые акты и иные официальные документы

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru, 04.07.2020.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 №63-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2954.
3. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 №81-ФЗ (ред. от 13.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 1999. №18. Ст. 2207.
4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 №174-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2001. №52 (ч. I). Ст. 4921.
5. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 №195-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №1 (ч. 1). Ст. 1.
6. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 №95-ФЗ (ред. от 08.06.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №30. Ст. 3012.
7. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 №138-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №46. Ст. 4532.
8. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.2015 №21-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2015. №10. Ст. 1391.
9. Федеральный закон от 12.08.1995 №144-ФЗ (ред. от 02.08.2019) «Об оперативно-розыскной деятельности» // Собрание законодательства РФ. 1995. №33. Ст. 3349.
10. Федеральный закон от 26.12.2008 №294-ФЗ (ред. от 13.07.2020) «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» // Собрание законодательства РФ. 2008. №52 (часть I). Ст. 6249.

II. Материалы судебной практики

1. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 26.07.2016 №73-АПУ16-10. URL: https://legalacts.ru (дата обращения: 29.09.2020).
2. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 16.11.2016 №84-АПУ16-11. URL: https://legalacts.ru (дата обращения: 29.09.2020).
3. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 10.01.2017 № 9-АПУ16-16. URL: https://legalacts.ru (дата обращения: 29.09.2020).
4. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 29.03.2017 №59-АПУ17-3. URL: https://legalacts.ru (дата обращения: 29.09.2020).

III. Научная и учебная литература

1. Архипов А.В. Корыстная цель как признак хищения // Уголовное право. 2016. №1. С. 4-8.
2. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве: учеб. пособие. Горький: Изд-во ГВШ МВД СССР, 1974. 124 c.
3. Бабитов А.М. Сравнительно-исторический анализ правовой фикции в российском праве // В сборнике: Совершенствование методологии познания в целях развития науки. Уфа, 2019. С. 173-175.
4. Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия. М.: Статут, 2016. 624 с.
5. Звягин В.А., Елисеева О.А., Луценко В.Е. К вопросу о фикциях в российском праве // Право и государство: теория и практика. 2020. №3 (183). С. 261-263.
6. Зражевская Т.Д. Презумпции в конституционном праве России // Юридическая техника. Ежегодник. Первые Бабаевские чтения: «Правовые презумпции, теория, практика, техника». Нижний Новгород. 2010. №4. С. 35-40.
7. Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытных и притворных действиях. Казань, 1854. URL: https://www.litres.ru (дата обращения: 29.09.2020).
8. Новиков М.В. Правовая природа презумпции как средства юридической техники // Современное право. 2019. №7-8. С. 10-12.
9. Панов А.А. Принцип «jura novit curia» в международном коммерческом арбитраже // Новые горизонты международного арбитража. Выпуск 1. М.: Инфотропик Медиа, 2013. С. 270-296.
10. Скакун О.Ф. Теория государства и права. Энциклопедический курс: учебник для вузов. Харьков Эспада 2007. 840 с.
11. Танимов О.В. Применение фикций в информационном праве и законодательстве Российской Федерации // Вестник Московского гуманитарно-экономического института. 2019. №3. С. 147-154.
12. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Г.М. Миньковский, А.Р. Ратинов, В.Г. Танасевич и др. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. 736 c.
13. Толковый словарь С.И. Ожегова. URL: https://slovarozhegova.ru (дата обращения: 29.09.2020).
14. Фролова К.В. Правовые презумпции и фикции как применяемые в праве средства юридической техники // В сборнике: Актуальные проблемы современного законодательства. М., 2020. С. 136-145.
15. Худойкина Т.В., Айзатулов В.В. Юридическая фикция в российском праве // В сборнике: XLVII Огаревские чтения. Саранск, 2019. С. 517-519.
16. Цуканов Н.Н. К вопросу о существовании неопровержимых правовых презумпций // Сибирское юридическое обозрение. 2020. Т. 17. №1. С. 22-29.

1. Панов А.А. Принцип «jura novit curia» в международном коммерческом арбитраже // Новые горизонты международного арбитража. Выпуск 1. М.: Инфотропик Медиа, 2013. С. 270. ↑

2. Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытных и притворных действиях. Казань, 1854. URL: https://www.litres.ru (дата обращения: 29.09.2020). ↑

3. Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. Субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия. М.: Статут, 2016. С. 241. ↑

4. Толковый словарь С.И. Ожегова. URL: https://slovarozhegova.ru (дата обращения: 29.09.2020). ↑

5. Скакун О.Ф. Теория государства и права. Энциклопедический курс: учебник для вузов. Харьков Эспада 2007. С. 126. ↑

6. Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Г.М. Миньковский, А.Р. Ратинов, В.Г. Танасевич и др. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрид. лит., 1973. С. 343. ↑

7. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве: учеб. пособие. Горький: Изд-во ГВШ МВД СССР, 1974. С. 113. ↑

8. Зражевская Т.Д. Презумпции в конституционном праве России // Юридическая техника. Ежегодник. Первые Бабаевские чтения: «Правовые презумпции, теория, практика, техника». Нижний Новгород. 2010. №4. С. 35. ↑

9. Новиков М.В. Правовая природа презумпции как средства юридической техники // Современное право. 2019. №7-8. С. 11. ↑

10. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 №195-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №1 (ч. 1). Ст. 1. ↑

11. Федеральный закон от 26.12.2008 №294-ФЗ (ред. от 13.07.2020) «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» // Собрание законодательства РФ. 2008. №52 (часть I). Ст. 6249. ↑

12. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 №81-ФЗ (ред. от 13.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 1999. №18. Ст. 2207. ↑

13. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 №174-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2001. №52 (ч. I). Ст. 4921. ↑

14. Фролова К.В. Правовые презумпции и фикции как применяемые в праве средства юридической техники // В сборнике: Актуальные проблемы современного законодательства. М., 2020. С. 139. ↑

15. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 №138-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №46. Ст. 4532. ↑

16. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 №95-ФЗ (ред. от 08.06.2020) // Собрание законодательства РФ. 2002. №30. Ст. 3012. ↑

17. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.2015 №21-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2015. №10. Ст. 1391. ↑

18. Цуканов Н.Н. К вопросу о существовании неопровержимых правовых презумпций // Сибирское юридическое обозрение. 2020. Т. 17. №1. С. 23. ↑

19. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru, 04.07.2020. ↑

20. Худойкина Т.В., Айзатулов В.В. Юридическая фикция в российском праве // В сборнике: XLVII Огаревские чтения. Саранск, 2019. С. 517. ↑

21. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 №63-ФЗ (ред. от 31.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 1996. №25. Ст. 2954. ↑

22. Бабитов А.М. Сравнительно-исторический анализ правовой фикции в российском праве // В сборнике: Совершенствование методологии познания в целях развития науки. Уфа, 2019. С. 174. ↑

23. Архипов А.В. Корыстная цель как признак хищения // Уголовное право. 2016. №1. С. 6. ↑

24. Федеральный закон от 12.08.1995 №144-ФЗ (ред. от 02.08.2019) «Об оперативно-розыскной деятельности» // Собрание законодательства РФ. 1995. №33. Ст. 3349. ↑

25. Апелляционные определения Верховного Суда РФ от 29.03.2017 №59-АПУ17-3, от 10.01.2017 № 9-АПУ16-16, от 26.07.2016 №73-АПУ16-10, от 16.11.2016 № 84-АПУ16-11. URL: https://legalacts.ru (дата обращения: 29.09.2020). ↑

26. Танимов О.В. Применение фикций в информационном праве и законодательстве Российской Федерации // Вестник Московского гуманитарно-экономического института. 2019. №3. С. 151. ↑

27. Звягин В.А., Елисеева О.А., Луценко В.Е. К вопросу о фикциях в российском праве // Право и государство: теория и практика. 2020. №3 (183). С. 262. ↑