Право требования и его передача третьему лицу (Некоторые проблемные вопросы уступки права требования на современном этапе)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

В конце первого десятилетия XXI века совершенно неожиданно для экономистов в России актуализировались проблемы, существовавшие еще в 90-х годах прошлого века. Экономический кризис, повлиявший почти на все отрасли народного хозяйства нашей страны, породил многочисленные неплатежи, неспособность участников рынка выполнять свои обязательства по договору.

В результате значительно активизировалась деятельность по взысканию долгов. Учитывая опыт начала и середины 90-х, участники договора практически не стали прибегать к таким правовым формам взыскания долгов, как договоры поручения, комиссии, агентирование. Роль же уступки права требования при этом значительно возросла (отметим, что экономический кризис протекал на фоне объективных процессов, происходящих в нашем обществе, усложнения практики правоотношений между субъектами предпринимательства).

Многие ученые считают, что именно в данное время уступка права требования становится для нашей страны закономерным результатом эволюции предпринимательских отношений: права, подобно другим имущественным объектам, могут передаваться от одного лица к другому. Как справедливо отмечают К. Цвайгерт и Х. Кетц, «в странах, где высокоразвитое денежное и кредитное обращение стало плотью и кровью народного хозяйства, основным элементом его эффективного функционирования, уступка прав требования кажется чем-то само собой разумеющимся».

Особенности отношений при перемене лиц в обязательстве регулирует глава 24 Гражданского кодекса РФ. При том, что актуальность института уступки права требования за последние два-три года значительно возросла, некоторые правовые механизмы, регулирующие отношения в этой области, до сих пор недостаточно разработаны. Как следствие – в процессе

практических отношений зачастую возникают гражданско-правовые споры. При этом правоприменительная практика рассмотрения арбитражных дел данной категории не всегда является единообразной, и в результате встречаются весьма спорные решения, причиной которых является скудность нормативных предписаний, из-за которых, например, очень сложно разграничить между собой уступку права требования и перевод долга.

Поэтому, на наш взгляд, дальнейшее совершенствование законодательства в условиях посткризисного развития экономики должно основываться только на глубочайшем анализе судебной практики. Этим и объясняется актуальность данной дипломной работы.

Цель работы – всестороннее освещение института уступки права требования в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации.

Для достижения указанной цели мы определили следующие задачи:

1) выявить правовую природу и сущность уступки права требования;

2) охарактеризовать исторические особенности развития института уступки права требования;

3) исследовать условия и порядок совершения уступки права требования;

4) проанализировать некоторые особенности совершения уступки права требования

5) раскрыть правовое содержание договора уступки требования;

6) осветить некоторые проблемные вопросы уступки права требования на современном этапе.

При подготовке дипломной работы были использованы работы Г.Ф. Шершеневича, М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, Е.А. Суханова, В.А. Дозорцева, А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого и многих других.

Для оценки состояния правового регулирования уступки права требования, выявления возможностей и путей его использования, а также для формулировки рекомендаций по его совершенствованию были использованы материалы судебно-арбитражной практики.

Дипломная работа состоит из введения, шести глав, заключения и библиографического списка.

Глава 1. ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ УСТУПКИ ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ

Операция, в ходе которой лицо, имеющее определенное право (требование) из какого-либо обязательства (кредитор), передает (уступает) его другому лицу, именуется уступкой права (требования). Замена кредитора может совершаться как по волеизъявлению сторон, так и в силу закона. Это два самостоятельных основания перехода прав кредитора к другому лицу, порядок осуществления которого регламентируется нормами главы 24 Гражданского кодекса, параграф 1 «Переход прав кредитора к другому лицу». В нашей статье речь пойдет именно о сделке (уступке права (требования)), которую еще именуют цессией. Следует отметить, что в Кодексе не дано описания этой сделки, подобного тому, что дается в отношении других договоров, а потому нет ответов на многие вопросы, возникающие на практике. В связи с этим, важную роль в правоприменительной практике играет толкование арбитражными судами норм, регулирующих отношения, связанные с уступкой.

Гражданский кодекс и судебная практика исходят из того, что практически любое обязательство может стать предметом уступки. Среди обычных договоров поставки, подряда, услуг рассматриваются также обязательства вследствие неосновательного обогащения, право на возмещение убытков и т. д.

Однако для некоторых случаев Гражданским кодексом предусмотрен прямой запрет на совершение сделок уступки права (требования). Во-первых, это права, которые непосредственно связаны с личностью кредитора. А во-вторых, обязательства, в которых личность кредитора имеет значение для должника. Судебная практика конкретизирует эти общие случаи запретов, относя к таковым, например, запрет на передачу прав по договору простого товарищества без согласия остальных товарищей, если только договор к моменту уступки не прекратил свое действие. И это вполне понятно, ведь совместная деятельность обусловлена доверительными отношениями лиц, вступивших в товарищество. Также это случаи, когда договор заключен на торгах – при проведении конкурса, аукциона. Известны ситуации, когда суд признает ничтожной состоявшуюся уступку, поскольку права кредитора в данном случае неразрывно связаны с его личностью и не могут быть переданы по цессии.

Вопрос о частичной уступке права законом не урегулирован и ранее решался судами неоднозначно. Теперь на уровне ВАС РФ сформирована четкая позиция о том, что частичная уступка права (требования) не противоречит действующему законодательству. При этом главным условием является делимость обязательства. Например, при длящемся договоре часть обязательства за определенный период цедентом исполнена, товар поставлен и он может уступить возникшее право требования по его оплате другому лицу. При этом цедент не выбывает полностью из обязательства, осуществляя свои права и обязанности кредитора при дальнейшем исполнении договора.

Также допускается уступка права (требования), которое еще не возникло на момент заключения цессии, поскольку случаи такой уступки упоминаются в ГК. Например, может быть передано право на оплату продукции, которая будет цедентом продана в будущем (при условии указания, что право перейдет от цедента к цессионарию в момент его возникновения у цедента).

Согласно пункту 3 статьи 423 Гражданского кодекса договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. Это позволяло судьям исходить из презумпции возмездности гражданско-правовых договоров, утверждая, что соглашение об уступке права (требования), заключенное между организациями, можно считать дарением только, если будет установлено намерение сторон на безвозмездную передачу права требования. Намерение считается установленным, если в договоре предусмотрено условие о безвозмездности.

Таким образом, в случае заключения договора уступки права (требования) между коммерческими организациями, сделка должна быть возмездной. В противном случае будут нарушены нормы статьи 575 Гражданского кодекса, которые запрещают безвозмездную передачу прав между юридическими лицами.

Следует также отметить, что право по обязательству должно рассматриваться как имущественное право, а согласно пункту 4 статьи 454 Гражданского кодекса к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав, применяются общие положения о купле-продаже.

По общему правилу, установленному пунктом 2 статьи 382 Гражданского кодекса для цессии не требуется согласия должника. Исключение составляют случаи, когда необходимость согласия должника прямо предусмотрена договором. В этом случае, при отсутствии согласия должника цессия ничтожна.

Очень важным моментом для цессии является уведомление должника о состоявшейся уступке. В случае, если должник надлежащим образом не уведомлен, он вправе исполнить свое обязательство первоначальному кредитору. И это будет являться надлежащим исполнением, а у кредиторов (первоначальных и новых) неизбежно возникнут вопросы, требующие решения.

Кроме того, законодательство предусматривает не только письменное извещение должника о состоявшейся уступке, но и представление должнику доказательств перехода требований к новому кредитору. Таким доказательством является, прежде всего, сам договор цессии. И в случае их непредставления должник вправе не исполнять обязательство новому кредитору.

В данном случае можно наблюдать интересную правовую ситуацию, которая может быть использована должниками. Это касается случая, когда уведомление об уступке должником получено, а доказательства уступки – нет. Следуя буквальному прочтению Гражданского кодекса, в этом случае должник не вправе исполнить обязательство первоначальному кредитору. Однако он вправе не исполнить обязательство и новому кредитору! По нашему мнению, в данном случае возникает ситуация правомерного неисполнения обязательства должником без уплаты каких либо штрафных санкций за этот период.

Кредиторам же (особенно новому) следует позаботиться, чтобы должник получил и уведомление, и доказательства состоявшейся уступки права. О том, кто именно будет извещать должника, Кодекс умалчивает, отдавая это на усмотрение сторон. Поэтому, желательно, конечно, в договоре указать, обязанностью какого кредитора является выполнение требований о надлежащем уведомлении должника. Представляется, что наиболее заинтересованной в этом стороной является новый кредитор, и, соответственно, он может взять уведомление должника на себя.

Глава 2. ИНСТИТУТ ЦЕССИИ В РЕТРОСПЕКТИВЕ

Институт уступки требования давно известен науке гражданского права. Его корни покоятся еще в римском праве[1]^[1]. Поначалу римское право в регулировании обязательственных правоотношений исходило из принципа непередаваемости обязательственного права. Римские юристы, считавшие именно личную связь сторон существом обязательства, придерживались мнения, что поскольку в гражданско-правовом обязательстве как относительном правоотношении права и обязанности возникают между четко определенными субъектами, то оно носит сугубо личный характер. Соответственно, римское обязательство было на ранних стадиях строго личным взаимоотношением кредитора и должника[2]^[2]. Поэтому изменение его субъектного состава с необходимостью влекло прекращение одного обязательства и возникновение другого (новацию).

Чисто личный характер римского обязательства, его неподвижность[3]^[3]вызывали большие практические неудобства, поскольку субъект уступки требования мог иметь надобность воспользоваться стоимостью этого права. Такая необходимость стала более ощутимой по мере развития торговли и кредита[4]^[4] и привела к тому, что обязательство «вступило» на путь циркуляции и само сделалось объектом оборота. Этот процесс начал постепенно проникать в римское обязательственное и – в первую очередь – в наследственное право, что не случайно, ибо подвижность права требования зародилась именно в наследственных правоотношениях[5] .

Возникновение самого термина «цессия» в римском праве тесно связано с применением данного способа перемены лиц в обязательстве при продаже наследственной массы. Вначале продажа наследственной массы оформлялась по способу in iure cessio – этот способ перенесения права собственности представлял собой мнимый судебный процесс (судебный процесс о собственности был приспособлен для цели перенесения права собственности: приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему, отчуждатель не защищался или признавал право истца; претор, перед которым осуществлялась эта процедура, в производстве in iure констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон). Покупателем наследственной массы назывался еще в классическую эпоху (III в. до н.э.) is cui cessit heres – тот, в пользу кого наследник совершал in iure cessio. В данном случае наследником становится тот, кому наследство было in iure цедировано. Таким образом, самый термин «цессия» является пережитком эпохи «in iure cessio». Имеются веские основания считать, что самая идея о переносе права (ius transferre), в особенности в отношении долговых требований, зародилась именно при продаже наследства как экономически наиболее яркого случая мобилизации обязательственного требования, и лишь впоследствии термин был распространен на все остальные случаи перемены кредитора по сделке.

Таким образом, история развития римского обязательственного права неразрывно связана с облегчением, упрощением уступки права. Как указывает И.А. Покровский, право допускает переуступку требований и направляет свое внимание на то, чтобы создать более легкие формы для их циркуляции. «Постепенно работая в этом направлении, оно в конце концов дошло до признания обязательств на предъявителя. Отвлечение от личного элемента достигает в этих обязательствах своего кульминационного пункта: должник не знает своего кредитора и не интересуется его узнать. Обязательство стало просто ценной бумагой, воплощением некоторой денежной ценности, гарантированной определенным имуществом^[5]».

Таким образом, с развитием экономических отношений права и обязанности уже не связывались так прочно с личностью участников обязательства. Право требования, в частности, стало считаться одним из элементов имущества, которое может перейти к другому лицу.

С современной точки зрения, сущность обязательства заключается не в личной связи, а в имущественном интересе его участников, поэтому изменение субъектного состава – не только допустимое, но и весьма распространенное явление (правда, в англо-американской системе права до сих пор замена должника возможна только путем новации). Передаваемость прав и обязанностей стала характерной чертой обязательств в современном праве^[6].

В разные периоды развития права в России напряженность, интенсивность правового регулирования отношений, связанных с уступкой требования была неодинаковой^[7] .

До 1917 г. влияние классического римского права на российское законодательство^[8] было настолько сильным, что последнее не признавало в виде общего положения передаваемости обязательств, а указывало только на отдельные случаи. Так, в отдельных нормах допускался переход прав к другому лицу по заемному письму, маклерским торговым запискам на продажу товаров, коносаментам, накладным при железнодорожных перевозках, закладным свидетельствам при продаже в товарных складах, векселям. В целом уровень правовой проработки уступки прав была низким. Вследствие отсутствия общих положений о передаваемости прав по обязательствам отсутствовали также и указания на содержание, условия, форму уступки требования. Форма передачи прав указывалась только относительно каждого вида обязательственных отношений^[9].

Советское гражданское право в данном вопросе сделало значительный шаг вперед. Гражданский кодекс 1922 г^[10]. содержал три статьи (ст.ст.124, 125 и 128), посвященные уступке требования. Несмотря на то, что легальное определение уступки в кодексе отсутствовало, Гражданский кодекс 1922 г. допускал широкое применение этого института. В соответствии со ст.124 уступка требования кредитором другому лицу не допускалась только в случае, если противоречила закону или поскольку требование было связано с личностью кредитора.

Гражданский кодекс 1964 г. еще более детально подошел к регулированию уступки требования. В нем перемене лиц в обязательстве была посвящена уже отдельная 19-я глава «Уступка требования и перевод долга». В период его действия господствующая точка зрения^[11] признавала правовым основанием уступки требования особую (специальную) сделку: «соглашение об уступке требования». Признание указанного особого вида сделок (договоров) было связано с тем, что в отличие от Гражданского кодекса 1922 г., исходившего из того, что договор купли-продажи может иметь в качестве предмета не только вещи, но и права, Гражданский кодекс 1964 г. аналогичную норму в одноименную главу не включил. При этом содержание главы о купле-продаже в этом Кодексе позволяло сделать вывод, что договор купли-продажи не охватывает реализацию прав. Например, в последнем по времени учебнике из числа изданных до принятия нового Гражданского кодекса под предметом купли-продажи понимались исключительно «движимые» и «недвижимые» вещи^[12].

Поскольку развернутый гражданский оборот предполагает более широкое использование института перехода прав кредитора в обязательстве, то, отвечая этим потребностям, новый Гражданский кодекс в Главе 24 «Перемена лиц в обязательстве» (ст.ст. 382 – 390), значительно развил регулирование этого института. Действующий Гражданский кодекс вернулся к позиции Гражданского кодекса 1922 г. Теперь в нем прямо указано на то, что положения о купле-продаже применяются к движению имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав (п. 4 ст. 454 ГК РФ).

Глава 3. УСЛОВИЯ И ПОРЯДОК СОВЕРШЕНИЯ УСТУПКИ ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ (ЦЕССИИ)

3.1. Формирование уступки права требования

Сделка по уступке требования имеет своим результатом замену кредитора в обязательстве. Эта сделка представляет собой действие первоначального кредитора по отказу от своих прав в отношении должника и передаче их новому кредитору.

Сделку по передаче владения вещью нельзя рассматривать в отрыве от основания передачи, т.е. ближайшей цели, ради которой она произведена. Передача владения может быть совершена с целью одарить приобретателя, либо для исполнения ранее существовавшего обязательства, например, купли-продажи, либо чтобы создать обязательства по займу. Определить цель передачи невозможно, не зная природы сделки (как правило, договора), на основании которой и была совершена передача вещи.

Точно так же в отношениях, связанных с передачей права, сделка цессии не определяет основания передачи. На практике сделка уступки права нередко рассматривается и участниками оборота, и судебными органами как сделка, не имеющая основания, существующая сама по себе. Это заблуждение, к сожалению, порождает множество грубых ошибок в правоприменительной практике.

Уступка требования никогда не совершается «сама по себе» и только ради того, чтобы передать право прежнего кредитора новому. Стороны при ее совершении преследуют какую-либо цель (исполнить обязательство, вытекающее из договора купли-продажи имущества в виде прав требования, подарить право, погасить посредством передачи права долг и т.д.). «Акт передачи права, называемый цессией, отличен от сделки, служащей ему основанием, от дарственного или возмездного отчуждения, хотя чаще всего оба акта сливаются, по-видимому, в одно»^[13].

Таким образом, рассматривая отношения, складывающиеся при уступке прав требования, можно, как правило, указать на существование:

а) обязательства, из которого возникли права, являющиеся предметом уступки;

б) сделки, на основании которой прежний кредитор передает новому кредитору имущество в виде права требования (основание передачи);

в) сделки цессии (акта передачи права), совершаемой во исполнение обязательства по отчуждению права.

На практике, как правило, документ, оформляющий обязательство об отчуждении права, одновременно служит и для оформления самого акта передачи права, поэтому их часто смешивают.

Повторим, что цель (основание) сделки имеется всегда, но в некоторых случаях она может не обозначаться. Сделки, основание которых выражено в самой сделке, называются каузальными. Так, в договоре займа основанием обязательства заемщика погасить долг является имевшая место передача ему займодавцем денег. Покупатель обязуется заплатить, поскольку продавец обязуется перенести на него право собственности на товар.

При совершении цессии право переходит к новому кредитору, даже если не достигнута та цель, которую имели в виду стороны. Например, А. передал свое право в отношении С. своему кредитору В. с целью погасить долг перед ним. Позже выяснилось, что долг ранее был погашен. Однако, несмотря на отсутствие оснований для передачи имущества В. права в силу цессии перешли к нему от А.

Цессия может быть совершена с различными целями и на основании различных сделок. Отсутствие в соглашении (или одностороннем акте) о цессии указаний на цели (основания) ее совершения не свидетельствует о ее недействительности. Действующее гражданское законодательство не содержит требования о включении в сделку цессии информации об основании ее осуществления.

Из содержания п. 3 ст. 382 ГК РФ следует необходимость письменного уведомления должника о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу; в п. 1 ст. 385 ГК РФ закреплено право должника не исполнять обязательство новому кредитору до представления ему доказательств перехода требования к этому лицу.

В этих нормах невозможно усмотреть ни обязанности кредиторов информировать должника об основаниях совершенной уступки, ни права должника требовать предоставления информации об этом. Достаточным представляется уведомление должника о переходе права требования и предоставление доказательств самого перехода (передачи) права – акта, в котором выражены: воля прежнего кредитора уступить права; воля передать их конкретному лицу; четкое указание на то право (права), которые передаются.

Наиболее распространенным из заблуждений является мнение о том, что для абстрактных сделок наличие и действительность их основания никогда и ни при каких условиях не должны приниматься во внимание. Сказанное означает, что А., передав свое право посредством цессии В. без основания, теряет возможность применить правовые меры против В. и несет имущественные потери.

Хотя эффект абстрактных сделок наступает независимо от осуществления главной цели этих сделок, но предоставителю даются средства на случай недостижения главной цели предоставления, чтобы уничтожить хозяйственный результат этого эффекта для получателя: а) возражение против иска получателя из предоставленного ему путем абстрактной сделки права требования или б) особый обязательственный иск против получателя о возврате того, что он получил по сделанному ему предоставлению^[14].

Таким образом, в нашем примере А. вправе потребовать от В. возврата стоимости имущества (в виде права требования), если цель передачи не была достигнута.

Если первоначальный и новый кредитор не достигли соглашения об основаниях уступки, но сам акт передачи права совершили, то в этом случае право переходит к новому кредитору, а первоначальный кредитор вправе требовать от него возврата неосновательно переданного имущества либо его денежного возмещения (стоимости).

Уступка требования может быть совершена под отлагательным или отменительным условием (ст. 157 ГК РФ). В частности, первоначальный кредитор может обусловить переход права новому кредитору уплатой последним денег, либо совершением им каких-либо действий. С этой точки зрения представляется не имеющей правового обоснования точка зрения об уступке как «безусловной» сделке.

От уступки права требования следует отличать случаи, когда кредитор не имеет намерения передать свои права по обязательству третьему лицу, а лишь указывает третье лицо в качестве субъекта, которому должно быть произведено исполнение.

В тех случаях, когда договор, являющийся основанием для совершения цессии, составляется как отдельный документ, права к новому кредитору переходят не в момент заключения этого договора, а в момент передачи права посредством совершения отдельного акта. При оформлении самой уступки и лежащего в ее основании договора единым актом права переходят к новому кредитору в момент заключения этого договора, если только соглашением сторон не определен иной момент перехода права.

Переход права от первоначального к новому кредитору, как правило, не связан с моментом, когда о совершенной ими сделке информируется должник. Его оповещение производится на основании уже состоявшейся уступки, оно не рассматривается как условие, необходимое для перехода права.

3.2. Ответственность первоначального кредитора перед новым кредитором

Гражданским кодексом установлены пределы ответственности прежнего кредитора перед тем, кто его сменяет: первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором (ст. 390 ГК РФ). Примером последнего может служить делькредере – ручательство комиссионера за исполнение сделки третьим лицом (п. 1 ст. 993 ГК РФ).

Однако цедент остается ответственным перед цессионарием за недействительность переданного ему требования (за то, что его юридически не существует). Так, он будет отвечать, если сделка, по которой передаются права, будет признана недействительной (цессионарий в соответствии со ст. 15 ГК вправе требовать возмещения причиненных ему убытков).

Например, по одному из дел Президиум ВАС РФ указал, что уступка требования, совершенная в части истребования банковского депозита, недействительна, поскольку прежний кредитор в силу ограничения его правоспособности исключительно инвестиционными сделками, не имел права совершать депозитные договоры, а значит, и уступка требования по такому (ничтожному) договору не имеет силы. Таким образом, недействительность основного обязательства влечет за собой и недействительность уступки требования по нему. Данное положение доказывает акцессорный характер, подобный обеспечительным обязательствам, что позволяет сделать вывод: правоотношения по уступке требования не могут каким-либо образом влиять на действительность основного обязательства. И, напротив, недействительность основного обязательства ведет к недействительности уступки требования по нему.

Необходимо отметить, что здесь обнаруживается достаточно существенная проблема. Как отмечалось, по общему правилу, прежний кредитор несет полную ответственность за действительность (но не за неисполнение) переданного требования. Значит, если право оказалось в конечном счете недействительным, новый кредитор вправе взыскать убытки с прежнего. Однако не всегда это входит в интересы нового кредитора, а в ряде случаев это и невозможно, например, при несостоятельности прежнего кредитора. В то же время требования из недействительной сделки (возврат сторон в первоначальное положение, взыскание неосновательного обогащения и др.) не могут быть переданы одновременно с правом ни прямо, ни в подразумеваемой форме, ибо в этом случае возникает ситуация очевидного противоречия: вместе с требованием, которое по определению действительно, передается и право, основанное на недействительности сделки. В качестве варианта решения можно лишь рекомендовать последующую цессию прав из недействительности сделки.

Особые правила установлены для уступки требования по ордерной ценной бумаге. Если уступка требования – это соглашение двух управомоченных (в прошлом и будущем) лиц, то индоссамент – односторонний акт владельца ордерной ценной бумаги. Различия имеются и в круге возражений должника. В случае цессии он может выдвигать против нового кредитора и те, что имел против прежнего, а при индоссаменте должник (лицо, обязанное произвести платеж), не может противопоставить предъявителю ордерной ценной бумаги возражения, которые он имел к кому-либо из надписателей. При уступке требования цедент отвечает только за действительность переданного требования, то лицо, совершившее на этой бумаге передаточную надпись – индоссамент, отвечает не только за действительность указанного в ней права, но и за его осуществление (ст.ст. 146, 147 ГК).

Еще одним отличием передачи прав по ордерной ценной бумаге является то, что все индоссанты отвечают за осуществимость права солидарно. Например, Сберегательный банк РФ предъявил в арбитражный суд четыре иска к разным хозяйственным обществам о взыскании с них вексельного долга по простому векселю. Суд объединил их в одно производство в соответствии со ст. 105 АПК, признал обоснованными требования истца и взыскал с должников в равных долях сумму долга. Президиум ВАС РФ постановил изменить решение суда и постановление апелляционной инстанции, так как в соответствии со ст. 47 Положения о переводном и простом векселе^[15] все лица, выдавшие, индоссировавшие вексель, являются не долевыми, а солидарно обязанными перед векселедержателем. Последний вправе требовать от любого должника исполнения в полном объеме^[16].

Перемена кредитора в обязательстве не должна ухудшать положение должника. В силу этого ст. 386 ГК РФ установила правило, в соответствии с которым должник вправе выдвигать против требования нового кредитора возражения, которые он имел против первоначального кредитора к моменту получения уведомления о переходе прав по обязательству к новому кредитору.

Возражения должника могут относиться к недействительности самого требования или его дополнительных условий, пропуску срока исковой давности, отсутствию вины и другим основаниям ответственности, предусмотренных законом. В качестве возражений должник может сослаться на прекращение обязательства зачетом. Согласно ст. 412 ГК РФ он вправе зачесть против требования кредитора свои встречные требования к первоначальному кредитору, если условия для зачета существовали до момента получения должником уведомления об уступке требования. Он вправе требовать зачета своих требований против требований нового кредитора.

3.3. Переход прав требования к новому кредитору

Перемещение такого особого объекта, как право требования, от одного субъекта к другому не может производиться по правилам, сложившимся в отношении материальных вещей. Физическая передача прав невозможна, возможна их юридическая передача. Положения гражданского законодательства о сделках уступки права требования призваны определить специальные правила, определяющие порядок и последствия совершения акта цессии, согласно условиям которого, одна сторона (цедент) передает (уступает) другой стороне (цессионарию) обязательственное право, принадлежащее цеденту.

Исследование договора уступки права требования, как и любого другого гражданско-правового отношения следует начать с определения его правовой характеристики. Однако специфика данного договора заключается в том, что договор цессии представляет собой гражданско-правовое отношение, связанное с уже имеющимся в наличии отношением, поэтому и правовая характеристика договора напрямую будет зависеть от договора, по которому происходит передача права. В пользу подтверждения такого вывода можно привести ряд соображений. Во-первых, в пользу отрицания самостоятельности договор цессии, договоры о которых идет речь, не индивидуализированы и не занимают отдельного места в системе договоров. Они могут быть иногда односторонними, иногда двусторонними, иногда возмездными, иногда безвозмездными, иногда реальными, иногда консенсуальными, притом в различных комбинациях. Такое аморфное состояние исключает возможность выделения соответствующей договорной конструкции. Во-вторых, глава о перемене лиц в обязательстве регулирует в основном отношения между должником и старым, так же новым кредитором и в значительной меньшей степени отношения между сторонами в договоре, применительно к которому происходит переход прав. Поэтому такие правовые характеристики, как момент заключения договора, возмездность, либо безвозмездность, установление ответственности за различные нарушения, порядок выполнения отдельных прав и обязанностей сторон, регулируются нормами тех правовых конструкций договоров, послуживших основанием уступки права требования. В литературе сделки уступки права справедливо характеризуются как «транспортные», «распорядительные». Основания передачи права могут быть различными (купля-продажа, дарение и т.п.), но эти основания, как правило, лежат за рамками сделки уступки.

Однако есть и более веский аргумент, имеющий практическое значение. Предположим, договор цессии – самостоятельный договор, отличный, в частности, от договора дарения, это дает возможность обойти запрет безвозмездной передачи права, между коммерческими организациями, например. Стоит лишь назвать договор, по которому безвозмездно переходит право, «цессией», как отпадают основания для применения ст. 575 и 576 ГК РФ. Поэтому признание сделки цессия зависимой от обязательства, послужившего основанием передачи права, открывает решения и на другие не менее важные и спорные вопросы.

Одним из таких вопросов служит вопрос о том, не является ли законодательным упущением отсутствия в какой-либо статье гл. 24 ГК РФ прямого указания на наличие признака возмездности и запрета безвозмездности цессии. Представляется, что законодатель специально не указал на признаки возмездности либо безвозмездности цессии, так как в силу п. 3 с. 423 ГК РФ договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания и существа договора не вытекает иное.

При рассмотрении спора, основанного на цессии, суд в первую очередь должен проверить законность передачи права, независимо от возражений заинтересованного лица.

Следует также выяснить, как стороны предполагают рассчитываться за переданное право требования, чем подтверждаются их приготовления, как они договорились о цене передаваемого права и чем эта договоренность подтверждается. Данное обстоятельство имеет значение потому, что хотя право требования как имущественное право и отнесено законодателем к разряду имущества (ст. 128 ГК РФ), однако оно имеет свою специфику, как уже ранее отмечалось, отличие от традиционных видов имущества. В том числе представляется проблемным применение к договору цессии положений п. 3 ст. 424 ГК РФ относительно цены уступаемого права требования, если она не определена сторонами.

Рассмотрим пример из судебно-арбитражной практики. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, рассматривая протест заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на решение Арбитражного суда Приморского края от 20.07.00г. по делу № А51-49990/00/15-87, в котором уступка права требования по договору признавалась недействительной в силу ее возмездности (как условие договора), указал: «Условие о возмездности договора цессии не противоречит требованиям главы 24 ГК РФ и не является основанием для признания его недействительным, поэтому суд неправомерно признал ничтожным договор от 18.02.99. № 01/99. В то же время условия, содержащиеся в договоре и дополнительном соглашении, не были полностью исследованы и оценены судом, в связи, с чем дело следует передать на новое рассмотрение, поскольку без оценки всех условий невозможно определить вид договора и проверить его соответствие нормам гражданского законодательства».

Таким образом, подчеркивается вывод о возможности в соответствии с гл. 24 ГК РФ существования как возмездной, так и безвозмездной цессии, а также акцентируется внимание на необходимость рассмотрения условия договора цессии только в совокупности с другими условиями договора, непосредственно сделки, в рамках и условиях которой происходит уступка права требования.

На основании вышеизложенного подведем итог. Так как цессия по своей правой природе есть только специализированный в законе механизм передачи объекта гражданских прав – права требования по сделке между кредитором и новым кредитором, в силу которой новому кредитору передаются права требования к должнику, но вместе в переданными правами новый кредитор приобретет права и становится обязанным перед кредитом, предавшим право требования, по условиям совершенной сделки, поэтому и вопрос о признаке возмездности – безвозмездности необходимо рассматривать в рамках сделки, в которой происходит цессия. Если же невозможно установить к какой категории относится договор, послужившим основанием цессии, а так же при отсутствии признака возмездности, договор квалифицируется как дарение, а если еще и сторонами выступают коммерческие организации, то сделка признается недействительной, как противоречащая закону (п. 4 ст. 575 ГК РФ). Здесь же необходимо отметить, что при наличии в договоре цессии условия об оплате преданного права требования, но при отсутствии в течение длительного времени реальных действий хотя бы одной из сторон по оплате (истребованию оплаты) суду следует выяснить, не является ли данное условие договора мнимым (ст. 170 ГК РФ) и не является ли цессия ничтожной в силу безвозмездности, то есть не свидетельствуют ли эти обстоятельства о направленности воли сторон на дарение. На практике в связи с этим встречаются следующие упущения.

Практические выводы относительно возмездности договора уступки права (требования), сделанные судом, позволяют обратить внимание предпринимателей на обязательность элемента возмездности в договоре цессии, чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий в случае признания сделки ничтожной, в силу установления запрета на дарение между коммерческими организациями. В связи с тем, что в гражданском обороте участвуют не только коммерческие организации и граждане, представляется, что признак возмездности является необходимым элементом только при совершении цессии между коммерческими организациями. При совершении сделки, когда одной из сторон выступает субъект не являющийся коммерческой организацией присутствие признака возмездности, для действительности сделки не требуется.

Глава 4. ДОГОВОР УСТУПКИ ТРЕБОВАНИЯ

4.1. Форма договора уступки требования

Вопрос о форме договора уступки требования регламентируется, главным образом, нормами статьи 389 Гражданского кодекса РФ.

По общему правилу уступка требования, основанного на сделке, совершенной в простой письменной или нотариальной форме, должна быть совершена в соответствующей письменной форме, т.е. простой письменной или нотариальной. Уступка требования по сделке, требующей государственной регистрации, должна быть зарегистрирована в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом.

Каких-либо специальных предписаний о форме договора сингулярной сукцессии требований, возникших из устных сделок, а также юридических фактов, не являющихся сделками (например, из событий, юридических поступков, административных актов, судебных решений, причинения вреда, неосновательного обогащения), не установлено. Следовательно, должны применяться общие предписания, суть которых сводится к следующему.

В силу общего правила пункта 1 статьи 159 ГК следует заключить, что сделки уступки перечисленных требований могут быть совершены и устно, если иного не будет установлено законом или соглашением сторон. Законом же установлено «иное» в отношении сделок юридических лиц между собой и с гражданами и сделок граждан между собой на сумму, превышающую не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда – таковые должны совершаться в простой письменной форме (пункт 1 статьи 161 ГК). Не требуется письменной формы для сделок (даже двух указанных выше категорий), если эти сделки исполняются при самом их совершении, а также, если они совершаются во исполнение письменного договора (пункты 2 и 3 статьи 159, пункт 2 статьи 161 ГК).

Следуя содержанию рассмотренных норм ГК, можно заключить, что современный российский законодатель придерживается взгляда, согласно которому форма договора уступки требования зависит от формы сделки, из которой возникло уступаемое требование. Такой взгляд можно обозначить термином «теория зависимости» (формы одной сделки от формы другой). Теория зависимости имеет распространение не только как самостоятельное научное направление, но и входит составной частью в иную теорию формы уступки требования – теорию общего правила. В противовес теории зависимости ее сторонники утверждают, что цессия подчиняется общим правилам о форме сделок вообще и о форме договоров в частности. Большинство сторонников этого взгляда олицетворяли собою время действия статьи 128 ГК РСФСР 1922 года, которая и в самом деле устанавливала, что «уступка требования и перевод долга должны быть совершены, поскольку в законе нет специальных указаний, в форме, установленной для договоров вообще». Но поскольку буквально тут же следовало «специальное указание» закона («уступка требования или перевод долга, вытекающих из договора, совершенного в письменной форме, во всяком случае, должны быть облечены в такую же форму»), теория общего правила оказывалась органически соединенной с теорией зависимости: общие правила работали только тогда, когда речь не шла о требовании, возникшем из письменного договора. Получился своеобразный гибрид двух теорий – общего правила и зависимости.

ГК установлено, что «уступка требования по ордерной ценной бумаге совершается путем индоссамента на этой ценной бумаге» (пункт 3 статьи 146, пункт 3 статьи 389 ГК). Буквальное толкование этих предписаний позволило ряду ученых прийти к совершенно ложному выводу о том, что индоссамент – это не более как особенная форма договора уступки требования, т.н. «передаточная надпись».

В действительности термином «индоссамент» обозначается не только надпись о сделке, но и прежде всего сама сделка, приводящая к сингулярному обязательственному правопреемству. К сожалению, большинство современных авторов, не специализирующихся на вопросах теории ценных бумаг, ошибочно полагают, что индоссамент представляет из себя особую разновидность договора уступки требования.

Представляется, что наиболее удачной и отвечающей потребностям прочности гражданского оборота должна быть признана теория письменности формы договора уступки права требования.

При выработке общего правила о форме договора уступки требования нужно исходить из следующих соображений.

Условиями допущения устных сделок являются не только незначительность их суммы (пункт 1 статьи 161 ГК), но и наличие возможности доказать факт их совершения, не прибегая к письменным доказательствам. Последнее соображение должно быть признано решающим, ибо значительность или незначительность суммы сделки – критерий весьма зыбкий и неопределенный (для кого-то 10 минимальных размеров оплаты труда – сумма значительная, а для кого-то и нет). Следовательно, должны считаться дозволенными лишь такие устные сделки, которые в обычной обстановке совершаются так, что их совершение становится очевидным для любых третьих лиц. Как известно, в Древнем Риме даже существовал особый торжественный обряд, совершавшийся в присутствии свидетелей и свидетельствовавший о совершении сделки (манципация). На Руси аналогичные «обряды» были менее торжественными, но все-таки тоже существовали; примерами таких обрядов были рукобитие, угощение спиртными напитками (магарыч, литки, давасы, покопытное), дача и принятие задатка, молитва, обращенная к церкви или иконам, наименование друг друга определенными словами и т.п.

Кроме того, совершение сделки может быть доказуемо ссылкой на определенные фактические обстоятельства, доступные для единообразного восприятия любых лиц, которые прямо или косвенно свидетельствуют о совершении сделки (например, у одного лица находится вещь, до недавнего времени принадлежавшая другому; лицо отправляет деньги почтовым переводом; у лица имеется письмо должника с просьбой подождать до возврата долга и т.п.). И в этом случае устные сделки могут считаться допустимыми.

Сделки по уступке требований – как письменных, так и устных – практически не имеют никаких внешних проявлений. Если передача вещи может быть доступна восприятию свидетелей, то передача прав, не обставленная торжественным символическим обрядом – никогда. Передача вещи влечет внешне видимое уменьшение имущества передавшего и увеличение имущества получившего вещь, а передача права – нет. Наконец, заключение в устной форме, скажем, договора купли-продажи, если и создаст в будущем неопределенность отношений, то только между сторонами, в то время как совершение в устной форме договора сингулярной сукцессии может вылиться в будущем в неопределенность правового положения третьего лица – должника, не участвующего в этой сделке. А то, что в доказывании факта и условий уступки требования могут быть заинтересованы не только стороны данного договора, но и третье лицо – должник, сомнению не подлежит.

Так, должник, произведший исполнение новому кредитору, заинтересован в том, чтобы иметь возможность доказать, что исполнение это было надлежащим, т.е. в том, чтобы иметь возможность доказать наличие договора уступки требования. Без представления доказательств совершения уступки требования должник вправе не исполнять обязательства новому кредитору (пункт 1 статьи 385 ГК). Поскольку интересы должника и интересы кредиторов прямо противоположны друг другу, следует признать, что требование должником письменных доказательств совершенной уступки не только не лишено оснований, но и заслуживает уважения со стороны закона. Действительно, недобросовестные кредиторы вполне могут вступить в сговор и отказаться от своих прежних утверждений о якобы состоявшейся уступке после того, как новый кредитор получит исполнение. При наличии же письменного подтверждения уступки кредиторы такой возможности практически лишаются.

Единственное внешнее проявление, которое может иметь совершившаяся уступка требования – это факт передачи кредитором третьему лицу документов об уступаемом требовании. Но проблема заключается в том, что когда само требование не оформлено письменно, то таких документов нет, а значит, и такое единственное возможное внешнее проявление цессии пропадает. Если же документы, подлежащие передаче, есть, то это означает, что речь идет об уступке требования, удостоверенного в письменной форме, т.е. для доказательства наличности сделки и ее условий ссылаться на факт передачи документов уже не нужно.

Вышесказанное позволяет заключить, что общим правилом о форме договора уступки требования (и всякой иной сделки, которая служит основанием уступки требования) должна быть простая письменная форма. Исключения из этого правила должны быть установлены законом. За руководящее начало, таким образом, должна быть принята теория письменности формы договора сингулярной сукцессии. В свете сказанного норма статьи 389 ГК, проводящая теорию зависимости формы договора сингулярной сукцессии от формы основной сделки, не может рассматриваться как удачная.

Предвидимым нами возражением против принятия теории письменности в качестве общего правила о форме договора уступки права требования является соображение о том, что требование письменности формы может стеснить гражданский оборот. Но при ближайшем его рассмотрении это соображение оказывается лишенным оснований. Договоры об уступке требований между гражданами из сделок на сумму менее 10 минимальных размеров месячной оплаты труда практически не встречаются. Что же касается договоров уступки требований между юридическими лицами, то таковые, как правило, облекаются в письменную форму по принципу зависимости от формы основной сделки, ибо уступка требований, возникших из иных оснований, чем сделки, также встречается крайне редко. Иными словами, получается, что фактически договоры сингулярной сукцессии и без того почти не заключаются в устной форме; основной их формой является форма письменная. Встав на позиции теории письменности, законодатель тем самым только подтвердит фактически и без того сложившееся общее правило.

Таким образом, общим законодательным правилом о форме договора уступки права требования должно быть правило о письменности его формы. Теория зависимости должна применяться только к договорам уступки требований, возникших из сделок, заключенных в форме более строгой, чем письменная.

Образцы договоров уступки права требования представлены в приложении к дипломной работе.

4.2. Последствия несоблюдения формы договора уступки требования

Один из самых важных вопросов уступки права требования – правильное оформление договора, ведь право требования переходит только на основании сделки.

Хочется отметить, что даже судьи арбитражных судов дают различную материально-правовую оценку данной проблеме.

Первоначальный и производный кредиторы должны учитывать, что правовое положение должника после совершения сделки не должно ухудшаться, а само право передается в неизменном виде. Например, нельзя заключить договор цессии в отношении рублевого долга и указать в нем, что новому кредитору долг следует вернуть в иностранной валюте, да еще возложить все дополнительные расходы, связанные с ее приобретением, на должника.

При рассмотрении дел об уступке требований судьи арбитражных судов нередко придерживаются позиции, навязанной Постановлениями Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, где сказано, что уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве и что при цессии должен оставаться только один кредитор. Судьи в своих решениях указывают на невозможность передачи по цессии части требования, так как такая позиция тормозит гражданский оборот. Зачастую первоначальный и новый кредиторы незнакомы с этим положением, и их неосведомленностью могут воспользоваться должники.

В городе Ачинске фирма-заказчик «Строй-партнер» заключила договор подряда на ведение строительно-монтажных работ. Строительная компания-подрядчик выполнила свои обязательства по первому этапу. Однако из-за финансовых трудностей «Строй-парнер» не смог вовремя произвести оплату. В итоге образовалась задолженность. В нее вошли основная сумма долга за выполненные работы, пени и неустойка, начисленные на эту сумму, а также убытки подрядчика.

Подрядчик заключил соглашение со своей дочерней компанией и передал ей право требования части общего долга заказчика (за исключением суммы основного долга). Таким образом, к «дочке» перешли права требования пеней и неустоек, начисленных на сумму основного долга, а также требование о компенсации убытков.

После того как новый кредитор обратился к должнику («Строй-партнеру») с соответствующим требованием, последний подал иск в суд о признании заключенного соглашения об уступке права требования ничтожной сделкой. Долгое время дело ходило по различным инстанциям. В итоге было вынесено решение, в котором требования должника были полностью удовлетворены. При этом суд обратил внимание, что заключенное соглашение противоречит нормам ГК РФ. В частности, в нем было указано, что кредитор уступил права требования по договору подряда при взыскании с должника пени, неустойки и компенсации убытков.

В данном соглашении было специально предусмотрено, что уступка права требования не влечет каких-либо изменений условий договора подряда. (Тем самым первоначальный кредитор попытался гарантировать перечисление на свой счет суммы основного долга и возможность завершить работы по договору.) На основании этих двух пунктов суд сделал вывод, что уступка требования была совершена лишь в части применения ответственности должника за нарушение им своих обязательств, что противоречит ГК РФ. Поэтому данное соглашение и было признано судом ничтожной сделкой.

Право требования может перейти к другому лицу не только по сделке, но и на основании закона, например, правопреемство при реорганизации юридического лица.

И в первом, и во втором случае следует учитывать, что перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления. Так, если новый кредитор приобрел денежный долг, срок взыскания по которому истек, то он не имеет права требовать от должника исполнения обязательства.

Если дело, связанное с уступкой прав требования, попадет в суд, нужно быть готовым документально подтвердить, что заключенная сделка об уступке права требования между двумя субъектами коммерческой деятельности носит возмездный характер. В противном случае она может быть признана договором дарения со всеми вытекающими для сторон неприятными последствиями. (Это происходит несмотря на то, что в главе 24 ГК РФ нет прямых указаний на обязательное наличие признака возмездности при уступке права, как и нет запретов на безвозмездную цессию). Чтобы избежать подобной ситуации, нужно обязательно оговорить в договоре об уступке требования, что эта сделка носит возмездный характер, и определить соответствующую цену договора.

Например, в 2008 году в городе Назарово новый кредитор на основании договора об уступке требования обратился в суд с иском к ОАО «Назаровское молоко» о взыскании с последнего задолженности. При изучении представленных доказательств, обосновывающих требование, суд обратил внимание на то, что ни в договоре цессии, ни в прочих представленных истцом документах не содержится ссылок на возмездность договора. В связи с чем суд отнес сделку к договорам дарения. А так как в силу действующего законодательства дарение между коммерческими организациями не допускается, суд пришел к выводу о ничтожности договора уступки прав и отказал новому кредитору в иске к ОАО «Назаровское молоко».

Как уже было сказано, право первоначального кредитора переходит к новому в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права (если иное не предусмотрено законом или договором). В частности, могут перейти права, обеспечивающие исполнение обязательства (например, на предмет залога), а также другие связанные с данным требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты.

Но при уступке прав на дополнительное требование должны быть соблюдены положения статьи 384 ГК РФ, регламентирующие объем прав кредитора на момент их передачи. Это значит, что нужно учитывать, в каком объеме реализовано основное право кредитора и какой объем прав был передан по дополнительному обязательству. Так, если основное обязательство выполнено должником, то кредитор может передать третьему лицу право требования по дополнительным обязательствам, вытекающим из основного.

ООО «СибирьПрогресс» должно было заплатить частному предпринимателю по договору за оказанные услуги 100 000 рублей. Оплата задержалась, и на сумму были начислены пени – 5 000 рублей. ООО «СибирьПрогресс» выплатило предпринимателю основной долг в 100 000 рублей. В данном случае предприниматель может уступить право требования на дополнительное обязательство третьему лицу, которое станет новым кредитором и сможет требовать уплаты должником оставшейся суммы – 5 000 рублей.

При заключении сделок в отношении дополнительных обязательств следует учитывать, что если основное обязательство признано недействительным, для дополнительного возникают те же последствия.

При оформлении уступки права требования по дополнительному обязательству желательно отразить в договоре цессии все условия основного обязательства, поскольку дополнительное обязательство является производным от него. Например: «ООО «…» должно было уплатить по договору купли-продажи №… от «…» «…» 20… г. ОАО «…» за поставленный товар … рублей. Однако в установленный срок (дата) оплата не была произведена. В связи с чем на основании п. … договора купли-продажи на всю сумму задолженности (основного долга) были начислены проценты (штраф, пени) в размере … руб. из расчета …% за каждый день просрочки».

Кстати, конкретизировать предмет договора необходимо во всех случаях, ведь договор может быть признан недействительным только на том основании, что предмет договора не конкретизирован.

В Ачинске между индивидуальным предпринимателем О.И. Воробьевским и магазином «Крайпотребсоюз» был заключен договор о покупке товара для продажи потребителям. На протяжении всего периода его действия магазин постоянно задерживал оплату каждой последующей партии товара. В связи с чем у предпринимателя появилась возможность требовать уплату штрафных санкций по договору (в процентном отношении от суммы задолженности за каждый день просрочки) и процентов за пользование чужими денежными средствами. Со временем набежала достаточно внушительная сумма из неоплаченных штрафов и процентов. Тогда-то предприниматель и получил предложение от фирмы «Русь» о продаже ей этого долга. Купив почти полмиллиона рублей долга всего за 15 тысяч рублей, эта фирма предъявила магазину требование выплатить ей всю сумму задолженности. Не получив ответа на претензию, компания обратилась в суд и проиграла дело. Причиной тому стал неправильно составленный договор об уступке права требования (цессии). Дело в том, что по условиям договора цессии предприниматель передал консалтинговой фирме «…все права (требования), возникшие из сделок, заключенных между ним и магазином». Но в договоре цессии не были прописаны конкретные требования, переданные фирме как новому кредитору. В связи с этим суд посчитал, что в договоре цессии не был указан сам предмет договора.

С развитием рынка долговых обязательств возникает необходимость эффективной защиты прав новых кредиторов. Согласно ст. 390 ГК РФ, первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за действительность передаваемого права. Это значит, что первоначальный кредитор ответственен перед новым кредитором, если переданное требование будет признано недействительным, и должен будет возместить последнему все понесенные убытки. Но на практике новый кредитор оказывается слабо защищен, поскольку первоначальный кредитор (цедент) может продать одни и те же права (требования) сразу нескольким новым кредиторам (цессионариям). Риск нового кредитора заключить договор с недобросовестным цедентом достаточно велик.

Банк «Восточный экспресс» заключил договор цессии об уступке права требования по кредитному договору фирме «Юг-Север». Фирма обратилась к должнику с требованием об исполнении последним своего обязательства. Должник ответил, что уже исполнил данное обязательство другому кредитору, и представил соответствующие доказательства. В связи с отказом должника уплатить долг фирма обратилась в суд. При рассмотрении дела было установлено, что еще до заключения с фирмой договора об уступке требования долг был передан банком «Восточный экспресс» другому банку. На основании этого суд сделал вывод: к моменту заключения договора с фирмой «Восточный экспресс» утратил право требования к должнику и, следовательно, не мог его передать. Сделка, заключенная между банком и фирмой об уступке требования, была признана ничтожной. Фирму «Юг-Север» ожидал новый судебный процесс: на этот раз она должна была обращаться с иском к недобросовестному цеденту о возмещении ущерба, причиненного недействительностью сделки.

В связи с возникновением подобных ситуаций некоторые практикующие юристы высказываются за создание механизма государственной регистрации сделок по передаче имущественных прав, чтобы хоть как-то гарантировать права всех заинтересованных сторон.

Прежде чем приобрести долг, новый кредитор должен внимательнейшим образом изучить все обстоятельства, связанные с ним. Зачастую бывает необходимо полностью проследить историю взаимоотношений первоначального кредитора и должника, ведь может оказаться, что должник обоснованно применил взаимозачет или что первоначальный кредитор сам не исполнил всех своих обязательств по сделке. Например, не произвел замену товара или не оказал всех необходимых услуг, не представил каких-то документов и пр. Все действия, которые произвел первоначальный кредитор по выполнению своих обязательств по договору, должны быть подтверждены документально (к примеру, подписанные уполномоченным представителем должника акты приемки товара или работ, акты сверки расчетов и пр.).

Конечно, бывают случаи явных злоупотреблений и даже откровенного мошенничества со стороны первоначальных кредиторов, но чаще они просто заблуждаются, полагая, что имеют право требования к должнику.

Независимо от целей лиц, желающих приобрести чей-то долг, новый кредитор должен провести предварительную проверку не только цедента, но и должника. Нужно установить, насколько платежеспособен должник, имеется ли у него ликвидное имущество. Обязательно следует провести и соответствующую юридическую экспертизу документов и обстоятельств сделки, из которой возникло обязательство должника.

Как мы уже отмечали, для перехода к другому лицу прав кредитора согласия должника не требуется. Правда, это правило действует с оговоркой: «если иное не предусмотрено законом или договором». На практике многие руководители предприятий-должников, незнакомые с этим правилом, только усугубляют свое положение, отказываясь вовремя удовлетворять требования новых кредиторов.

Ачинский энергомеханический завод постоянно задерживал своему поставщику (ООО «Металл-сервис») оплату за получаемое сырье. Последнего такое положение не устраивало, но в условиях жесткой конкуренции руководство предприятия ограничивалось тем, что терпеливо забрасывало завод письмами с напоминаниями о необходимости оплатить долг. Об уплате штрафных санкций, пени и неустоек в этих письмах не было речи, т.к. главным оставалось – сохранить потребителя.

Но однажды ООО «Металл-сервис» сменило собственника. Новый владелец решил полностью перепрофилировать производство. Для этого срочно понадобились дополнительные средства, и было решено избавиться от некоторых долгов. Покупатель на долг Ачинского энергомеханического завода нашелся быстро. Оформив соответствующим образом сделку, новый кредитор направил в адрес завода документы и претензию, в которой потребовал уплатить всю сумму долга и штрафных санкций, начисленных на эту сумму. Руководство завода отреагировало мгновенно: директор сообщил, что новому кредитору он вообще ничего платить не будет, поскольку с ним у завода нет договорных отношений. Кроме того, директор вообще был против того, чтобы долг его предприятия кому-то продавали. Между должником и новым кредитором завязалась переписка, длившаяся несколько месяцев, что было на руку кредитору, поскольку за это время продолжали «набегать» проценты на сумму долга. В итоге новый кредитор обратился в суд, который удовлетворил его требование к должнику в полном объеме, обязав завод уплатить всю сумму основного долга и проценты по ней. Причем к моменту вынесения судебного решения сумма процентов практически сравнялась с суммой основного долга.

Новому кредитору рекомендуется письменно уведомить должника о состоявшемся переходе прав прежнего кредитора, хотя закон этого и не требует. В противном случае должник, не знавший, что его долг перешел к другому лицу, может исполнить свое обязательство цеденту, и это будет признано «исполнением надлежащему кредитору». Тогда между двумя кредиторами вероятен конфликт.

Например, красноярская фирма «Ротекс» задолжала за товар другой фирме (ООО «Первый поставщик») 90 000 рублей. Продавец заключил сделку с третьим лицом об уступке этого долга. По соглашению сторон новый кредитор приобрел долг за 50 000 рублей. Однако покупатель не был уведомлен о состоявшейся сделке и перечислил на счет своего первоначального кредитора всю сумму задолженности. «Ротекс» свое обязательство выполнил, и по закону новый кредитор лишается права требовать от него уплаты долга. Теперь у нового кредитора другая задача: как заставить первоначального кредитора выплатить ему всю сумму, на получение которой он вправе был рассчитывать. А перед первоначальным кредитором встает дилемма: перечислить новому кредитору все 90 000 рублей или попытаться оспорить сделку об уступке требования в суде и вернуть только 50 000.

Должник может на законных основаниях не исполнять обязательство новому кредитору, пока не получит доказательства перехода требования к этому лицу. Кроме того, он имеет право требовать подтверждения. Значительное место в процессе представления надлежащих доказательств законности уступки требования отводится первоначальному кредитору. Он обязан передать должнику документы, удостоверяющие переход права требования, и сообщить ему необходимые сведения.

В законе перечень этих документов и доказательств не определен, и в каждом конкретном случае сторонам надлежит разрешать этот вопрос самостоятельно. Однако если должник, получивший подтверждения, не исполнит свое обязательство, мотивируя это тем, что, по его мнению, их недостаточно, новый кредитор вправе обратиться в суд. И суд должен будет дать оценку, являются ли представленные доказательства достаточными или нет. Если он посчитает, что подтверждения изначально были даны в полном объеме, то возражения должника будут признаны безосновательными. В этом случае новый кредитор получит возможность взыскать с должника дополнительные суммы в счет уплаты штрафов (пеней, процентов) за образовавшуюся просрочку исполнения обязательства. Но для этого на руках у кредиторов (первоначального и нового) должны быть доказательства, свидетельствующие, что все необходимые документы должник получил в срок (расписки в получении документов, обратные уведомления с отметкой о получении почтового отправления, опись вложения заказного письма, составленная при участии работника почты и пр.). Получив соответствующее уведомление, должник имеет право выдвигать собственные требования и возражения, но они должны основываться на законе. Возражения могут быть любого характера, например, о невыполнении первоначальным кредитором собственных обязательств по условиям договора, заключенного между ним и должником, либо об истечении срока исковой давности. Должник может сослаться и на то, что еще до факта уступки требования он выполнил свои обязательства (произвел платеж или применил взаимозачет).

Применяя договоры цессии, некоторые предприниматели пытаются решить свои финансовые затруднения, отдавая предпочтение тому или иному кредитору в первоочередном удовлетворении его требований. Зачастую подобные сделки противоречат закону.

Приведем пример из практики ВАС. Коллективное хозяйство имело перед бюджетом долг по налогам. Налоговая инспекция предъявила в обслуживающий хозяйство коммерческий банк инкассовые распоряжения на взыскание недоимок. Однако данные распоряжения не исполнялись из-за отсутствия средств на расчетном счете плательщика. Одновременно хозяйство было должно этому же банку по кредитному договору. Для возврата кредита оно заключило договор с КБ, по которому уступило банку свое право требования задолженности с третьего лица за поставленную продукцию. Поступившие от общества денежные средства банк зачислил на свой спецссудный счет. Таким образом, деньги миновали расчетный счет хозяйства-налогоплательщика и поступили сразу на счет КБ. Налоговая инспекция, узнав об этой схеме, обратилась в арбитражный суд с иском о признании недействительным договора об уступке права требования, заключенного между хозяйством и КБ. Причем там было указано, что данный договор был заключен с целью, заведомо противоречащей основам правопорядка. Иск заканчивался просьбой взыскать все полученное по сделке в доход РФ.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали в иске, поскольку законодательные ограничения на заключение договоров об уступке права требования отсутствуют. Но ВАС придерживался другого мнения. Он установил, что заключенный договор цессии был направлен на приоритетное (перед бюджетом) получение банком средств, чем нарушалось требование действовавшего законодательства. Договор об уступке права требования был признан ничтожным, поскольку эта сделка не соответствовала закону. Суд обязал КБ возвратить полученные от третьего лица деньги на счет надлежащего кредитора – коллективного хозяйства.

Глава 5. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ УСТУПКИ ПРАВА ТРЕБОВАНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

Одним из наиболее спорных моментов на сегодняшний день остается вопрос об определении вида договора, на основании которого совершается переход права требования. Буквальное толкование п. 1 ст. 382 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что цессия – это самостоятельный вид гражданско-правового договора. Так, В.А. Белов считает, что цессия (или «сингулярная сукцессия») является самостоятельным видом договора, и ее сходство с договорами купли-продажи и дарения «только кажущееся, чисто внешнее. Действительно, сходство исчерпывается на том, что и договор цессии, и перечисленные договоры заключаются между правообладателями – прежним и новым. В остальном перед нами совершенно различные договорные типы» ^[17].

Тем не менее трудно не заметить, что гл. 24 ГК РФ содержит нормы, в большей части регулирующие отношения между цессионарием и должником, остальные нормы, регулирующие отношения между цедентом и цессионарием, отсутствуют. Как справедливо отмечает М.И. Брагинский, «в этой связи возникает потребность в использовании определенных, не связанных со спецификой вещей норм о купле-продаже – таких, например, которые определяют момент исполнения договора, устанавливают ответственность за различные нарушения, предусматривают порядок выполнения отдельных обязанностей сторонами и др. Без этих норм остается открытым характер юридической связи между цессионарием и цедентом»^[18]. Именно по этой причине А.Г. Королев полагает, что «цессия, совершаемая за плату, может рассматриваться как разновидность договора купли-продажи, а безвозмездная уступка права – как дарение»^[19].

Иное мнение высказывают М.И. Брагинский и В.В. Витрянский, полагающие, что, поскольку имущественные права – самостоятельные объекты гражданских прав, не относящиеся к категории вещей, они не могут признаваться товаром по договору купли-продажи, а стало быть, и обмениваемыми товарами по договору мены. Кроме того, по договору мены каждая из сторон передает один товар в обмен на другой в собственность другой стороне. Имущественные права в самостоятельном виде не могут принадлежать кому-либо на праве собственности или ином вещном праве^[20].

Для того чтобы разобраться в ситуации, попробуем ответить на вопросы: что является объектом гражданского правоотношения, может ли быть право требования объектом гражданского оборота?

Статья 128 ГК РФ дает нам перечень видов объектов гражданского оборота. Одним из основных признаков объектов правоотношения является то, что они должны представлять определенную ценность, которая проявляется в его способности удовлетворять определенные юридически значимые интересы субъектов права. Разнообразие интересов субъекта приводит к разнообразию объектов, способных обеспечить удовлетворение этих интересов. Итак, объектом гражданских прав в соответствии со ст. 128 ГК РФ могут быть также и имущественные права. Тем не менее не все авторы с этим согласятся. В.А. Белов критикует отнесение имущественных прав, в частности прав обязательственных, к числу объектов гражданского правоотношения, основываясь на том, что содержание правоотношения (т.е. права и обязанности) «не может быть в то же время и объектом, хотя бы и иного правоотношения»^[21]. Представляется, что это утверждение не совсем верно. Следует четко различать права как содержание и права как объекты. Вполне допустимо, что в качестве объектов могут выступать права, являющиеся содержанием иного правоотношения. Однако изложенное вплотную подводит нас к анализу конструкции «право на право». Имущественные права включают в себя и вещные, и обязательственные права. В связи с этим А.С. Яковлев приводит пример возможной ситуации, когда в качестве вклада в имущество юридического лица вносится «право собственности на имущественные права»^[22]. Возникает вопрос: на каком праве принадлежит тогда лицу первоначальное право собственности?

Думается, что право собственности может иметь своим объектом только материальные предметы, но не действия или права, поэтому вещь и право на нее – однопорядковые и полностью совпадающие категории. Такое совпадение следует из самого факта непосредственной связи между субъектом и вещью. Сама вещь олицетворяет собой содержащееся в ней право, поэтому вещные права не могут быть объектом гражданских правоотношений, иначе вещное право, переданное в отрыве от самой вещи, теряет смысл и превращается в фикцию. Что же касается обязательственных прав, то здесь стоит признать, что, поскольку они способны удовлетворять потребности субъектов правоотношения, они являются экономическим благом, и, соответственно, могут быть объектами гражданских правоотношений. В настоящий момент обязательственные права функционируют в обороте совершенно так же, как и вещь. Не вызывает сомнений утверждение о том, что ценные бумаги являются объектами гражданского оборота, и их передача может быть опосредована договором купли-продажи. Между тем, что есть передача ценной бумаги, как не передача прав, удостоверенных этой ценной бумагой? Ко всему прочему, п. 2 ст. 146 ГК РФ устанавливает, что права, удостоверенные ценной бумагой, передаются в порядке, установленном для уступки требований. Из этого можно сделать вывод о том, что обязательственные права могут быть объектом таких договоров, как договор купли-продажи, мены, дарения и т.д.

Выделение для цессии отдельного места в ряду договоров, порождающих отдельные виды обязательств, невозможно, поскольку она не является основанием возникновения обязательства. Правила гл. 24 ГК РФ – общие правила о перемене лиц в обязательствах, само нахождение их в Общей части ГК РФ свидетельствует о том, что законодатель не рассматривал ее как отдельный вид гражданско-правового договора. Уступка права облачается в договор, наиболее подходящий для хозяйственной цели, которую желают достичь стороны. Так, при возмездной уступке права требования стороны могут заключить договор купли-продажи, поскольку в соответствии с п. 4 ст. 454 ГК РФ общие положения о купле-продаже товаров применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав. При этом передачу права в собственность следует считать условной, т.к. выше было сказано, что объектом права собственности обязательственные (впрочем, как и вещные) права быть не могут. По договору купли-продажи права требования покупателю переходит право требовать от должника совершения определенных действий, но не право собственности на право требования.

Представляется, что эту же позицию занял Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ. Индивидуальный предприниматель С.М. Веретенников обратился в Арбитражный суд Челябинской области с иском к товариществу с ограниченной ответственностью «Магазин № 4 «Кристалл» о взыскании 768 305 рублей штрафа за несвоевременную оплату товара на основании пункта 4.1 договора от 06.05.96 № 24 и процентов за пользование чужими денежными средствами в сумме 272 368 рублей в соответствии со статьей 395 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Право требования основано на договоре уступки требования (цессии).

Решением суда в иске отказано со ссылкой на то, что права (требования), принадлежащие первоначальному кредитору, переданы новому кредитору по сделке купли-продажи за 10 000 рублей, что, по мнению суда, противоречит правовой природе цессии, следовательно, договор цессии заключен с нарушением законодательства и является ничтожным в силу статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Постановлением апелляционной инстанции решение оставлено без изменений по тем же основаниям. Кроме того, в постановлении указано на отсутствие в договоре цессии предмета договора как его существенного условия.

В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации предлагается решение суда первой и постановление апелляционной инстанции отменить, дело направить на новое рассмотрение.

Президиум посчитал содержащийся в протесте вывод о правомерности возмездной уступки требования (цессии) правильным.

Как видно из материалов дела, по условиям спорного договора цессии предприниматель К.Н. Шадчин передал истцу все права (требования), возникшие из сделок, заключенных между ним и «Магазин № 4 «Кристалл». Но в договоре цессии не указаны конкретные требования, передающиеся новому кредитору.

Права (требования), принадлежащие первоначальному кредитору, переданы новому кредитору – С.М. Веретенникову (истцу) по сделке купли-продажи за 10000 рублей.

Законодатель, регламентируя возможность передачи прав (требования) по сделке, не определил вида договора, по которому эта передача происходит. Поэтому договор купли-продажи может служить основанием передачи прав (требований). В данном случае имеет место возмездная цессия. Следовательно, передача права (требования) по договору продажи не противоречит статье 386 Гражданского кодекса Российской Федерации и в целом параграфу 1 главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Кроме того, пунктом 4 статьи 454 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что Общие положения о купле-продаже применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав.

Поэтому вывод, содержащийся в оспариваемых судебных актах в части признания продажи права (требования), противоречащим правовой природе параграфа 1 главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации, является ошибочным^[23].

Кроме того, п. 4 ст. 454 ГК РФ предусмотрено, что «Общие положения о купле-продаже применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав». Между тем, договор купли-продажи – не единственный договор, способный опосредовать переход права требования. В зависимости от характера встречного предоставления переход права требования может быть осуществлен по договорам мены, дарения (если встречное предоставление сторонами не предусмотрено) и др.

Однако в отношении мены Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ придерживается иной позиции. В Обзоре практики разрешения споров, связанных с договором мены, отрицается возможность распространения ст. 454 ГК РФ на те случаи, когда предметом договора мены являются имущественные права, при этом полагается, что при передаче прав против вещей сторонами заключен смешанный договор.

При этом гл. 31 ГК РФ не содержит прямого запрета на мену имущественных прав, поэтому переход права требования в обмен на предоставление имущественных благ, не являющихся денежными средствами, должен квалифицироваться как договор мены.

В рамках данной дипломной работы необходимо кратко затронуть вопрос о сделках, совершаемых во исполнение основного договора, к которым применяются правила гл. 24 ГК РФ об уступке. К таким сделкам можно отнести, например, передачу комитенту прав по сделке, совершенной комиссионером, в случае неисполнения этой сделки третьим лицом (п. 2 ст. 993 ГК РФ). Если мы придерживаемся той точки зрения, что цессия не является отдельным видом гражданско-правового договора, то каким договором опосредуется данная передача прав? Тем более что законодатель, очевидно, сознательно употребил в п. 2 ст. 993 ГК РФ словосочетание «с соблюдением правил об уступке требования», а не «о переходе прав». Кроме того, законодатель распространил на такую передачу нормы ст. 389 ГК РФ о форме уступки требования, что исключает предположение о том, что в данном случае мы имеем дело с переходом прав на основании закона.

Но является ли данная передача прав комитенту сделкой? Обратимся к ст. 153 ГК РФ: «Сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей». Нет сомнения в том, что передача прав комиссионера комитенту направлена на установление гражданского права требовать исполнения по основной сделке или требовать возмещения убытков или применения других санкций к должнику. Следовательно, такая передача права является сделкой. Однако можно ли в данном случае говорить о заключении отдельного договора? Думается, что нельзя. Попробуем подтвердить это следующим примером. Предположим, что стороны заключили договор купли-продажи дивана. Основной обязанностью продавца по этому договору является передача дивана покупателю. Передача вещи и заключение договора не совпадают по времени, т.е. передача происходит по истечении какого-либо срока после заключения договора. В свете ст. 153 ГК РФ передача вещи (traditio) является сделкой, т.к. по общему правилу в соответствии с п. 1 ст. 223 ГК РФ «право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи», иначе говоря, такая передача устанавливает право. Но разумно ли говорить о каком-либо отдельном виде договора, который бы оформлял такую передачу? В гражданском обороте выработалась устойчивая практика оформления акта приема-передачи, но никакого отдельного договора помимо основного стороны заключать не должны, потому что передача вещи является сделкой во исполнение основного договора – договора купли-продажи. Точно так же и передача права комитенту является сделкой во исполнение основного договора – договора комиссии. Законодатель устанавливает более жесткие правила для такой передачи (точнее – применяет к такой передаче правила об уступке) потому, что в отличие от передачи вещи передача права физически немыслима, и комитенту для подтверждения наличия у него права к должнику необходимо документальное доказательство – соглашение о переводе права с соблюдением формы договора, по которому переходят права.

Суммируя вышесказанное, мы приходим к выводу, что сделки, совершаемые во исполнение основного договора, к которым применяются правила об уступке, не требуют заключения отдельного гражданско-правового договора и, следовательно, не опровергают принятую нами концепцию несамостоятельности договора цессии.

Субъекты коммерческого оборота в подавляющем большинстве случаев заключают двусторонний договор. Речь идет о договоре, где каждая из сторон одновременно является и кредитором, и должником, т.е. несет как права, так и обязанности. Представляется ли возможным говорить об уступке права требования из двустороннего договора? Является ли необходимым условием для уступки исполнение цедентом своих обязанностей по договору перед совершением цессии? Эти вопросы вплотную подводят нас к понятию «обязательство». В п. 1 ст. 307 ГК РФ дана следующая дефиниция: в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Как видим, это определение наиболее простейшей модели обязательственного правоотношения, в рамках которого осуществляется перемещение только одного материального блага и только в одну сторону (либо воздержание лица от определенного действия). Такие элементарные обязательства встречаются крайне редко, к их числу относится, например, заемное обязательство. Гораздо чаще встречаются более сложные модели обязательственных правоотношений, опосредующие встречное перемещение различных материальных благ. Не возникает вопросов по поводу уступки прав из обязательственного правоотношения, где цедент исполнил свою обязанность и обладает только правом требования встречного исполнения. Например, при совершении покупателем действия по уплате продавцу покупной цены эта его обязанность прекращается. На стороне покупателя остается только право требовать передачи ему вещи. Все права и обязанности, относящиеся к уплате цены, исчерпаны. Следовательно, в том случае, когда лежащая на кредиторе обязанность погашена надлежащим исполнением и все иные обязанности прекратились, взаимное обязательство фактически становится односторонним. Но и для этого, казалось бы, простейшего примера в юридической литературе можно встретить мнение о том, что одной из основных кредиторских обязанностей является принятие исполнения, предложенного должником. В связи с этим ставится под сомнение возможность уступки права требования, если оно включает в себя обязанность принять исполнение. Однако такая точка зрения ставит под сомнение возможность существования института уступки в принципе. Согласимся с С.А. Екимовым, который утверждает, что «обязанность приемки исполнения в принципе неотъемлема от любого права требования. Перевод этой обязанности (и только этой обязанности!) не является переводом долга по смыслу ст. 391 – 392 ГК, ибо в противном случае стала бы невозможной цессия как таковая: она всегда сопровождалась бы переводом долга^[24]».

Что же касается так называемого сложного обязательства, то здесь найти ответ нелегко. Законодатель не дает прямого определения сложного обязательства, что порождает ряд трудностей при разрешении вопросов о допустимости цессии.

В современной юридической литературе эта проблема решается по-разному. Например, О. Ломидзе считает, что «поскольку субъект во взаимном обязательстве выступает как кредитором, так и должником, то для его замены необходимо соблюсти условия, относящиеся как к уступке права требования, так и к переводу долга. Таким образом, кредитор, уступая право требования по взаимному обязательству, должен лишь получить согласие должника для того, чтобы состоялся одновременный перевод долга. Невозможно разделить обязательство и уступить только права, сохранив за собой обязанности, равно как невозможно совершить уступку права требования, получив отрицательный ответ должника или не поставив его в известность»^[25].

Иное мнение высказывает С.В Сарбаш: «Ни в коем случае не исключается уступка требования из взаимного договора. В результате уступки требования цессионарий не становится стороной договора»^[26]. Действительно, в гл. 24 ГК РФ не сказано, что при перемене кредитора в обязательстве происходит замена стороны в договоре.

Очевидно, некоторые авторы смешивают понятия «обязательство» и «договор». Но если считать, что понятие «обязательство» полностью совпадает с понятием «договор», то тогда, как правильно отмечает В. Черняков, как понимать ст. 329 ГК РФ, где сказано, что исполнение обязательства может обеспечиваться неустойкой, залогом, удержанием имущества должника, поручительством, банковской гарантией и другими способами, предусмотренными законом или договором? Какое здесь упоминается «обязательство^[27]»? Представляется, что речь идет об исполнении обязательства в узком смысле, а не об обеспечении исполнения договора. Под обязательством (из договора) в широком смысле понимается вся совокупность правомочий и обязанностей сторон по договору, но исходя из толкования ст. 329, 365, 382, 405, 406 и др. можно сделать вывод, что в этих нормах (в отличие от названий разделов ГК РФ) подразумеваются обязательства в узком смысле. Таким образом, уступка права требования, возникшего из взаимного договора, вполне допустима.

Не стоит, однако, воспринимать возможность уступки прав в отрыве от обязанностей по договору безгранично. Существуют права, тесно связанные с обязанностью из договора, в таком случае возможность уступки ставится под сомнение. При разрешении этого вопроса необходимо исходить из существа уступаемого права, соблюдения интересов должника и требований закона.

В теории гражданского права понятие «длящиеся договоры» (равно как и «длящиеся обязательства») отсутствует, данный термин был выработан судебной практикой. С. Липовенко пишет, что «судебно-арбитражная практика исходит из того, что длящимися обязательствами являются отношения, возникающие из договоров поставки, энергоснабжения, газоснабжения, водоснабжения, оказания коммунальных услуг и т.д., т.е. те отношения, когда одна из сторон обязана в течение определенного периода времени (месяц, квартал, полгода, год, несколько лет) совершать определенные действия (поставлять товар, снабжать энергией, газом, водой, оказывать коммунальные услуги и т.д.), а другая сторона по этому договору – в установленные договором сроки оплачивать полученное благо. Такие отношения носят длящийся характер^[28]».

В судебной практике встречаются случаи признания недействительной уступки права требования об оплате услуг за определенный период третьему лицу, когда такое право требования возникает из договора, носящего длящийся характер.

Мы уже установили, что уступка права в отрыве от встречного обязательства возможна. Но как быть с «длящимися обязательствами»? Что в данном случае уступается: часть требования или самостоятельное требование? Думается, что «длящиеся договоры» (водоснабжение, газоснабжение и т.д.) состоят из нескольких самостоятельных обязательств, количество которых зависит от срока договора и установленных периодов оплаты. Например, ГЭС обязана перечислять МУП «Горводоканал» определенную денежную сумму не позднее 10-го числа каждого месяца. Оязанность по перечислению конкретной суммы за каждый период и соответственно право МП «Горводоканал» требовать исполнения этой обязанности составляет отдельное обязательство в рамках договора по водоснабжению. Следовательно, уступка права требования по такому обязательству не противоречит гл. 24 ГК РФ и не может быть признана по вышеуказанному основанию недействительной. Надо сказать, что некоторые юристы видят в уступке права требования об оплате услуг за определенный период по «длящемуся договору» уступку части права, о которой еще пойдет речь в данной дипломной работе. Однако автор не разделяет этого мнения и настаивает на том, что в данном случае речь идет об уступке самостоятельного требования, а не его части.

Необходимо отметить, что впоследствии судебно-арбитражная практика по вопросу о возможности уступки права требования из длящего договора немного изменилась. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 9 октября 2001 г. № 4215/00 указывает: «Как видно из материалов дела, предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по газоснабжению (длящееся обязательство), а конкретное требование поставщика оплаты поставленного газа за определенный расчетный период. Уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением»^[29]. Из данного Постановления (приложение 2) можно сделать вывод, что наметилась положительная тенденция в отношении возможности уступки по длящимся договорам. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указывает на «комплекс двусторонних обязательств», а значит, признает наличие в одном «длящемся» договоре нескольких обязательств. Однако указанные обязательные условия для совершения такой уступки представляются сомнительными. Так, например, спорность требования не является препятствием для его уступки, поскольку передаваемое требование в полной мере бесспорным быть не может. Аналогичный вывод можно сделать и в отношении условия об отсутствии встречного исполнения, ибо наличие такового, как мы выяснили в разделе 3, не влияет на возможность уступки.

В качестве общего правила ст. 384 ГК РФ устанавливает переход к цессионарию уступаемого права цедента в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В юридической науке существует спор по поводу действительности уступки части требования. А. Морозов и С. Клочихина считают, что уступка права требования влечет только одно изменение обязательства: замену кредитора. Само обязательство при этом не может трансформироваться в несколько самостоятельных обязательств независимо от того, является ли оно простым или сложным, просто цессионарий вступает в уже существующее обязательственное отношение^[30]. Если допустить возможность частичной уступки права требования, то результатом цессии явится не только замена кредитора, но и прекращение первоначального обязательства путем новации его в несколько новых обязательственных отношений, однако таких последствий закон для цессии не предусматривает. С. Скловский, напротив, полагает, что «запрет на уступку лишь части имеющегося у кредитора права никак не вытекает из норм ГК РФ и означает существенное ограничение имущественных прав, которыми субъекты гражданского права вправе свободно и по своему усмотрению распоряжаться, как это записано в ст. 1 ГК^[31]». Следует согласиться с С. Скловским, что из ст. 384 ГК не вытекает, что уступка части требования неправомерна. Полагаем, что как раз наоборот, в указанной статье содержится диспозитивное правило (статья начинается со слов «если иное не предусмотрено законом или договором»), позволяющее сторонам предусмотреть в договоре уступку части требования.

Допустимость частичной уступки зависит от существа передаваемого права. При юридической делимости обязательства не существует принципиальных препятствий для уступки части права. Неделимыми обязательствами должны считаться те, содержание которых не может быть разделено на однородные части так, чтобы каждая часть сохраняла все существенные свойства целого. «Как правило, – пишет А.А. Филатов, – делимы обязательства, предметом которых является передача вещей, определяемых родовыми признаками. Деньги как предмет денежного обязательства делимы и взаимозаменяемы, поэтому практически все обязательства по уплате денег также делимы^[32]».

До недавнего времени суды негативно относились к сделкам частичной уступки и признавали эти сделки недействительными, мотивируя это тем, что «поскольку нормы относительно уступки права требования расположены в гл. 24 ГК РФ, которая называется «Перемена лиц в обязательстве», то уступка должна влечь полную и безусловную замену кредитора в обязательстве, прежний кредитор должен из обязательства выйти, а новый занять его место». Однако остается только догадываться, почему Президиум при разрешении вопроса о возможности уступки части права требования прибегает к толкованию названия главы, ведь, как известно, названия глав и параграфов не могут быть использованы для толкования смысла закона.

Позже позиция Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ стала более лояльной. В Постановлении от 25 декабря 2001 г. № 2164/01 указано, что «кредитор вправе уступить свои права полностью или частично в случае, когда докажет, что он полностью или частично выполнил свои обязательства по договору и остается кредитором^[33]». Тем не менее остается требование об исполнении встречного обязательства полностью или в части, что, как уже было сказано ранее, представляется неправомерным.

Что же касается возможности частичной уступки права только в отношении процентов по денежному обязательству (в соответствии со ст. 395 ГК РФ), договорной неустойки или уступки права на взыскание иных мер договорной ответственности в отрыве от основного обязательства, то здесь также следует ответить утвердительно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе мы раскрыли такой правовой механизм, как уступка права требования.

Возникший кризис неплатежей в производственно-экономической сфере, вызванный недавним экономическим кризисом, привел к возрождению таких схем решения финансовых вопросов, как взаиморасчеты, продажа долгов и т.д.

Глава 24 ГК устанавливает общие правила перемены лиц в обязательстве, но само обязательство, в котором происходит передача права требования, регулируется не столько главой 24 ГК, сколько нормами об отдельных видах обязательств. Ограничение объема возражений должника, закрепленное в статье 386 ГК, устанавливает только общую норму, не изменяя существа обязательства.

Одним из самых дискуссионных вопросов передачи права требования является объем уступаемого права. В процессе подготовки данного исследования мы пришли к выводу, что сложившаяся на сегодняшний день судебная практика не допускает уступки части права требования по мотивам необходимости полной перемены лица в обязательстве, в том объеме, в котором оно существовало на момент перехода права. Однако при поддержке данной позиции нельзя отрицать и того, что законодатель не совсем точно регламентировал данные правоотношения (в главе 24 ГК не содержится прямого запрета на уступку части обязательства, а судебная практика строится на анализе названия главы 24 ГК РФ). Кроме того, при соблюдении принципов неизменности содержания обязательственных правоотношений и недопущения неблагоприятных последствий для должника, уступка части обязательства (как подъинститут цессии) будет способствовать либерализации экономики и увеличению скорости экономического оборота, что даст положительный экономический эффект. Несмотря на сложившуюся судебную практику, уступка части права требования в принципе возможна в денежных обязательствах и при соблюдении гарантий прав должника. При выработке необходимых норм, гарантирующих неизменность правового положения должника, указанные отношения можно урегулировать в изменениях главы 24 ГК.

Таким образом, уступка права требования в ближайшее время, вероятнее всего, будет находить все большее применение на практике. Однако участникам договора, чтобы при оформлении этих отношений не допустить ошибок, следует внимательнее отнестись к существу данных сделок, предмету, объему передаваемых прав (долгов).

Развитие правового института перемены лиц в обязательстве ставит вопрос как о необходимости более четкого законодательного регулирования, так и о совершенствовании правоприменительной практики.

Развитие института уступки права требования, как нам представляется, в дальнейшем будет охватывать все большие сферы российской экономики, ведь это один из самых цивилизованных способов решения коммерческих споров.

Однако при этом отметим, что развитие отношений в этой области невозможно без создания действенной нормативной базы. В настоящее время законодательное регулирование рассматриваемого института проходит через множество как теоретических, так и практических проблем, которые мы по возможности постарались рассмотреть в данной дипломной работе.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Римское частное право / Под ред. Новицкого И.Б., Перетерского И.С. – М., 1948, - С. 303–312; Покровский И.А. История римского права. СПб., 1998, - С.446.

2. Римское частное право / Под ред. Новицкого И.Б., Перетерского И.С. – М., 1948, - С. 303.

3. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.) М., 1995, - С. 287.

4. Годэмэ Е. Общая теория обязательств. – С.460.

5. Покровский И.А. История римского права. – С.447–448.

6. Годэмэ Е. Общая теория обязательств. – С.459.

7. Алексеев С.С. Теория права. М. – 1995. – С.214.

8. Имеется в виду Свод Законов Российской империи. Т.X. Ч.I “Законы гражданские”.

9. См. Шершеневичъ Г.Ф. Учебникъ русскаго гражданскаго права. М.: Изд.Бр.Башмаковых. – 1911. – С.416–421.

10. Гражданский кодекс. Изд. 2-е с изменениями и дополнениями по 15 января 1926 г. Л.: Изд. «Рабочий суд». – 1926.

11. Советское гражданское право. Т.1. Юрид. лит. М., 1979. С.450 (автор – Н.И. Коваленко). См. также: Советское гражданское право. Т.1. М.: Юр. издат., 1965. С.473 (автор – А.И. Масляев) и др.

12. Советское гражданское право. Т.1. М. БЕК, 1993. С.67.

13. Павлодский Е. Финансирование под уступку денежного требования // Закон. – 2009. – № 6. – С. 33.

14. Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М.: Проспект, 2009. – С. 195.

15. Постановление ЦИК СССР и СНК СССР от 07.08.37 №104/1341 «О введении в действие Положения о переводном и простом векселе» // «Свод законов СССР», т. 5, с. 586.

16. Белов В.А. Содержание и действие договора уступки требования // Законодательство. – 2001. – № 2.

– С. 35.

17. Актуальные проблемы гражданского права / Под. ред. проф. М.И. Брагинского. – М.: НОРМА, 2002. С. 59.

18. Королев А.Г. О судебно-арбитражной практике по спорам, возникающим при уступке права требования // Юридический мир. – 2008. – № 7. – С. 10.

19. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М.: Статут, 2008.

20. Белов В.А. Форма договора уступки требования и последствия ее несоблюдения // Законодательство. – 2001. – № 4. – С. 31.

21. Яковлев В.Ф. Арбитражные суды – важный инструмент совершенствования рыночной экономики // Журнал российского права. – 1999. – № 5/6. – С. 5.

22. Постановление президиума Высшего арбитражного суда РФ № 1676/98 от 29 декабря 1998 г. «О протесте заместителя председателя ВАС РФ на Постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда Челябинской области по делу № А76-4029/97-21-187».

23. Екимов С.А. Договор как основа регулирования отношений в сфере деятельности субъектов малого бизнеса // Журнал российского права. – 2002. – № 9. – С. 72.

24. Ломидзе О. Переход прав кредитора к другому лицу на основании закона // Российская юстиция. – 2006. – № 12. – С. 8.

25. Сарбаш С.В. Некоторые тенденции развития института толкования договора в гражданском праве // Государство и право. – 2004. – № 2. – С. 40.

26. Черняков В. Уступка прав: проблемы остаются // Юрист (приложение к журналу «Экономика и жизнь»). – 2009. – № 34 (82). – С. 12.

27. Липовенко С. Как правильно заключить договор цессии? // Бизнес-адвокат. – 2008. – № 1. – С. 26.

28. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 4215/00 от 9 октября 2001 г. / Справочная система «Консультант-Плюс».

29. Морозов А., Клочихина С. О переходе прав кредитора к другому лицу // Экономика и жизнь. – 2007. – № 10. – С. 20.

30. Скловский С. Договоры об уступке требования и судебная практика // Закон. – 2007. – № 5. – С. 36.

31. Филатов А.А. Договор об уступке требования // Налоговый вестник. – 2007. – № 10. – С. 17.

32. Постановление президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 2164/01 от 25 декабря 2001 г. // Справочная система «Консультант-Плюс».

1. [1] Римское частное право / Под ред. Новицкого И.Б., Перетерского И.С. – М., 1948, - С. 303–312; Покровский И.А. История римского права. СПб., 1998, - С.446. ↑

2. [2] Римское частное право / Под ред. Новицкого И.Б., Перетерского И.С. – М., 1948, - С. 303. ↑

3. [3] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.) М., 1995, - С. 287. ↑

4. [4] Годэмэ Е. Общая теория обязательств. – С.460. ↑

5. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М. – 1998. – С. 241. ↑

6. Годэмэ Е. Общая теория обязательств. – С.459. ↑

7. Алексеев С.С. Теория права. М. – 1995. – С.214. ↑

8. Имеется в виду Свод Законов Российской империи. Т.X. Ч.I “Законы гражданские”. ↑

9. См. Шершеневичъ Г.Ф. Учебникъ русскаго гражданскаго права. М.: Изд.Бр.Башмаковых. – 1911. – С.416–421. ↑

10. Гражданский кодекс. Изд. 2-е с изменениями и дополнениями по 15 января 1926 г. Л.: Изд. «Рабочий суд». – 1926. ↑

11. Советское гражданское право. Т.1. Юрид. лит. М., 1979. С.450 (автор – Н.И. Коваленко). См. также: Советское гражданское право. Т.1. М.: Юр. издат., 1965. С.473 (автор – А.И. Масляев) и др. ↑

12. Советское гражданское право. Т.1. М. БЕК, 1993. С.67. ↑

13. Павлодский Е. Финансирование под уступку денежного требования // Закон. – 2009. – № 6. – С. 33. ↑

14. Гражданское право: Учебник. Ч. II / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – М.: Проспект, 2009. – С. 195. ↑

15. Постановление ЦИК СССР и СНК СССР от 07.08.37 №104/1341 «О введении в действие Положения о переводном и простом векселе» // «Свод законов СССР», т. 5, с. 586. ↑

16. Вестник ВАС РФ. – 1997. – №5. – С.99–100. ↑

17. Белов В.А. Содержание и действие договора уступки требования // Законодательство. – 2001. – № 2.С.35 ↑

18. Актуальные проблемы гражданского права / Под. ред. проф. М.И. Брагинского. – М.: НОРМА, 2002. С. 59. ↑

19. Королев А.Г. О судебно-арбитражной практике по спорам, возникающим при уступке права требования // Юридический мир. – 2008. – № 7. – С. 10. ↑

20. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М.: Статут, 2008. ↑

21. Белов В.А. Форма договора уступки требования и последствия ее несоблюдения // Законодательство. – 2001. – № 4. – С. 31. ↑

22. Яковлев В.Ф. Арбитражные суды – важный инструмент совершенствования рыночной экономики // Журнал российского права. – 1999. – № 5/6. – С. 5. ↑

23. Постановление президиума Высшего арбитражного суда РФ № 1676/98 от 29 декабря 1998 г. «О протесте заместителя председателя ВАС РФ на Постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда Челябинской области по делу № А76-4029/97-21-187». ↑

24. Екимов С.А. Договор как основа регулирования отношений в сфере деятельности субъектов малого бизнеса // Журнал российского права. – 2002. – № 9. – С. 72. ↑

25. Ломидзе О. Переход прав кредитора к другому лицу на основании закона // Российская юстиция. – 2006. – № 12. – С. 8. ↑

26. Сарбаш С.В. Некоторые тенденции развития института толкования договора в гражданском праве // Государство и право. – 2004. – № 2. – С. 40. ↑

27. Черняков В. Уступка прав: проблемы остаются // Юрист (приложение к журналу «Экономика и жизнь»). – 2009. – № 34 (82). – С. 12. ↑

28. Липовенко С. Как правильно заключить договор цессии? // Бизнес-адвокат. – 2008. – № 1. – С. 26. ↑

29. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 4215/00 от 9 октября 2001 г. / Справочная система «Консультант-Плюс». ↑

30. Морозов А., Клочихина С. О переходе прав кредитора к другому лицу // Экономика и жизнь. – 2007. – № 10. – С. 20. ↑

31. Скловский С. Договоры об уступке требования и судебная практика // Закон. – 2007. – № 5. – С. 36. ↑

32. Филатов А.А. Договор об уступке требования // Налоговый вестник. – 2007. – № 10. – С. 17. ↑

33. Постановление президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 2164/01 от 25 декабря 2001 г. // Справочная система «Консультант-Плюс». ↑