Автор Анна Евкова
Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Понятия и принципы местного самоуправления в Российской Федерации (Конституция - основа взаимодействия государства и личности. Принцип равенства)

Содержание:

Введение

12 декабря 2018 года Россия отметила 25-летний юбилей со дня принятия Конституции, лежащей в основе российской правовой системы. Конституция 1993 г. открыла новые возможности совершенствования государственного управления социальными процессами, формирования гражданского общества и развития личности гражданина. Бесспорным шагом вперед является то, что в Основном Законе страны в качестве базового был закреплен принцип признания человека, его прав и свобод высшей ценностью, и одной из главных заслуг Конституции России является тот положительный эффект, который она оказала на массовое сознание россиян. Но это только начало пути. Следующая значимая задача конституционного регулирования жизнедеятельности российского государства и общества заключается не столько в совершенствовании юридического содержания конституционных норм, сколько в их реализации в практике взаимоотношений между государством и его органами, с одной стороны, и гражданами, гражданским обществом - с другой.

Взаимоотношения власти и личности, государства и человека - очень важная проблема, решение которой имеет не только теоретическое, но и практическое значение для любого государства. «Взаимодействие» - не только сложное слово, но и общенаучная категория, в различных отраслях знаний понимаемая по-разному. Тем не менее его смысловое значение во всех случаях предполагает общность, обоюдность, обусловленность и связанность одного с другим, воздействие друг на друга, результатом чего выступает изменение состояния и движение. Что касается социальной и государственно-правовой сферы, то здесь взаимодействие выступает в качестве основания для изучения всех процессов и явлений, поскольку присутствует на всех уровнях жизнедеятельности человека, общества и государства.

Взаимодействие указанных субъектов конституционных отношений между собой предполагает совершение определенных правовых действий по отношению друг к другу, причем если взаимные действия осуществляются длительное время, то данные отношения стабилизируются и организовываются, образуя вместо кратковременных и стихийных действий постоянную конституционно-правовую деятельность, осуществляемую в различных формах. Необходимо отметить, что вариативность правового поведения как властвующих, так и подвластных при осуществлении взаимодействия предполагает одновременное наличие как автономии, так и некоторой степени зависимости. Связующим звеном между взаимодействующими выступает согласование не только собственных интересов, но и интересов других субъектов и потребности окружающего мира. Объективная необходимость такого согласования с целью упорядочения взаимозависимой и совместной деятельности государства и личности несомненна, поскольку оба эти субъекта занимают центральное положение в проблеме конституционных прав, свобод и обязанностей[1].

Таким образом, исследуемая тема представляет интерес не только с теоретической, но и с практической (прикладной) точки зрения. Вышеизложенное обосновывает актуальность заявленной темы, ее теоретическую и прикладную значимость.

Цель исследования - дать обобщающую, интегрирующую характеристику конституционных взаимоотношений государства и личности.

Объектом исследования являются общественные (конституционно - правовые) отношения, возникающие в процессе взаимодействия государства и личности.

Предметом исследования являются нормы конституционного права, регулирующие взаимоотношения государства и личности.

Нормативно - правовой (эмпирической) основой исследования конституционных взаимоотношений государства и личности являются различные нормативно - правовые акты и материалы судебной практики в сфере российского конституционного права.

Теоретической (информационной) основой исследования конституционных взаимоотношений государства и личности является анализ специальной научной литературы в сфере российского конституционного права (монографии, статьи, комментарии, учебники и учебные пособия, диссертации).

Методология исследования конституционных взаимоотношений государства и личности основывалась на положениях общей теории научного познания. Методологической основой исследования конституционных взаимоотношений государства и личности являются общенаучный философский (диалектический) метод и системный подход к изучению явлений в их взаимодействии и взаимообусловленности.

Наряду с этим применялись частно-научные методы исследования:

1) формально - логический;

2) конкретно - социологический;

3) юридический (юридико - технический);

4) сравнительно - правовой;

5) историко - правовой.

Структура исследования определяется исходя из поставленной общей цели, частных задач и внутренней логики исследования. Структурно исследование состоит из введения, основной части с внутренним структурированием на главы и параграфы (подглавы), заключения и библиографического списка использованных источников.

Глава 1. Конституция - основа взаимодействия государства и личности. Принцип равенства

1.1. Конституция как базовая основа взаимоотношений государства и личности

Проблема переосмысления сущности Основного Закона в правовой системе представляет актуальность как для ученых-конституционалистов, так и для политиков современности. По своей природе конституция, с одной стороны, выполняет функцию высшего документа в иерархии нормативно-правовых актов, с другой стороны, конституция в отличие от других правовых актов обладает рядом уникальных юридических свойств, не присущих другим законам или правовым актам.

С.А. Авакьян в качестве основных черт Конституции РФ выделяет ее основополагающий характер, народность, реальность и стабильность. В качестве юридических свойств Конституции РФ автор выделяет силу Основного Закона, юридическое верховенство, базис для текущего законодательства, особый порядок принятия и изменения[2].

Наиболее важной чертой здесь следует выделить народность, связанную с непосредственным участием народа в разработке и принятии Основного Закона государства.

При этом, как полагает С.А. Авакьян, Конституция РФ, помимо сугубо юридических функций, несет в себе и функцию идеологическую[3]. Формально ст. 13 Конституции РФ провозглашает, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. В то же время само провозглашение свободы от какой-либо идеологической нагрузки формирует идеологию политического плюрализма. Такая конституционно-идеологическая модель может играть роль свободной платформы для формирования различных политических идей при участии народа, являющегося, как определяет ст. 3 Конституции РФ, носителем национального суверенитета и единственным источником государственной власти.

Аналогичной позиции придерживается и В.В. Комарова, рассматривая Конституцию РФ в качестве «политико-юридического документа»[4].

В понимании М.В. Баглая, Конституция, находясь вне идеологии, создает условия для формирования «философии свободы» и правового государства, закрепляет основные принципы государственного строя, высшие правовые гарантии прав и свобод человека и гражданина, а также структуру и взаимоотношения органов государственной власти и управления (форму правления). Конституция очерчивает круг функций государства, устанавливает основы его отношений с человеком и обществом[5].

Однако в современной конституционной теории недостаточно внимания уделяется изучению договорного начала принятия основных законов в демократических политических режимах.

Для осмысления сущности конституции в данном аспекте стоит обратиться к теории общественного договора, получившей научную разработку в трудах мыслителей XVII - XVIII вв. Г. Гроция, Т. Гоббса, Д. Локка, Б. Спинозы, Ж.Ж. Руссо, А.Н. Радищева.

Договорное начало построения публичной власти в понимании вышеназванных мыслителей связано с частичным отказом гражданского общества от определенных априорных свобод. В основе общественного договора лежит взаимный компромисс государства и личности ради достижения согласия.

Идея общественного договора легла в основу парадигмы либеральной политической мысли США и Западной Европы, составив, например, теоретическую основу Декларации Независимости США 1776 года[6].

По мнению С.М. Шахрая, Конституция РФ 12 декабря 1993 г., не став «плодом согласия» элит, не могла в полном смысле играть роль общественного договора. Тем не менее автором признается, что наличие специальных конституционных механизмов позволило превратить спорный документ в платформу для последующего формирования широкого гражданского согласия[7].

В то же время следует позволить себе не согласиться с позицией С.М. Шахрая и признать Конституцию РФ 1993 г. в качестве первого общественного договора.

Стоит отметить, что не любая конституция государства может играть роль общественного договора. Для определения в ней договорного начала необходимо наличие следующих признаков:

- двусторонний (консенсуальный) характер ее принятия, когда одной из сторон выступает народ;

- наличие в конституции компромисса личных, общественных и государственных интересов;

- решение в конституции задачи, связанной с консолидацией социальных групп;

- консолидация и баланс в конституционном акте различных ценностных установок: либерализма и социализма; индивидуализма и солидарности.

Наряду с этим общественный договор нельзя рассматривать как формальный единовременный акт, который связан с одномоментным принятием конституционного акта путем референдума 12 декабря 1993 г. Постоянное «перезаключение» общественного договора происходит в ходе обеспечения баланса личных, общественных и государственных интересов.

В связи с этим уместным представляется рассуждение о двух формах общественного договора:

- Вертикальной. Данная форма представляется традиционной для изучения теории общественного договора как политико-правового феномена, связанного с взаимоотношением гражданского общества и верховной власти. В этом понимании признак общественного договора в Конституции РФ представлен консенсусом взаимных прав и обязанностей между личностью и государством.

- Горизонтальной. Данная форма предполагает конституционализацию идеи о консенсусе между индивидами, прежде всего равными по правовому статусу. Прежде всего состояние горизонтального общественного договора относится к взаимоотношению физических лиц между собой и связано с недопустимостью нарушения прав и свобод другого лица при осуществлении субъективных прав.

Признаки вертикального общественного договора находят свое выражение в ст. ст. 15, 53, 55 (ч. 3) Конституции РФ.

Так, в силу ч. 2 ст. 15 Конституции РФ на государство и граждан в равной степени возлагается обязанность по соблюдению Конституции РФ и законов. Исходя из паритетного начала взаимоотношений личности и государственной власти, государство признает ответственность перед человеком, правам которого причинен ущерб вследствие незаконных действий его органов и должностных лиц (ст. 53 Конституции РФ).

Другой, наиболее важной составляющей консенсуса интересов личности и государства является возможность ограничения прав и свобод человека в силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Согласно указанной конституционной норме «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Такой подход корреспондирует с фундаментальной идеологемой теории общественного договора, связанной с частичным отказом человека от своих суверенных прав в пользу государства в обмен на последующее обеспечение своих интересов в области безопасности, охраны интересов, социальной защиты посредством государственной власти[8].

Названная конституционная норма позволяет федеральному законодателю вводить существенные ограничения прав, нашедших свое непосредственное закрепление в Конституции РФ. Например, ограничение тайны связи (ст. 9 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»), свободы средств массовой информации (Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»).

В то же время данная формулировка является наиболее дискуссионной в определении соразмерности ограничения конституционных прав и свобод прежде всего в практике конституционного судопроизводства. При определении такой соразмерности Конституционный Суд РФ играет роль арбитра в интерпретации конституционных норм и обеспечении баланса интересов личности, общества и государства. Формируемые Конституционным Судом РФ правовые позиции напрямую влияют на гармонию и стабильность всей политико-правовой системы России.

Согласно установившейся правовой позиции Конституционного Суда РФ для ограничения отдельных прав и свобод человека и гражданина на основании федерального закона необходимо два условия: преследование таким федеральным законом конституционно-значимых целей и принцип соразмерности таких ограничений[9].

Как многократно отмечалось Конституционным Судом РФ, законодателем не должны допускаться отмена или умаление ранее предоставленных гражданам Российской Федерации прав, с тем чтобы они не утрачивали свое реальное содержание, и он обязан исходить из того, что в силу ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ возможные ограничения этих прав федеральным законом должны преследовать конституционно значимые цели и быть соразмерны им[10].

В Постановлении от 7 июня 2012 г. № 14-П Конституционным Судом РФ сформирована правовая позиция о том, что «в Российской Федерации как правовом и демократическом государстве защита конституционных ценностей предполагает возможность в соответствии с конституционно одобряемыми целями на основе принципов разумности и соразмерности при соблюдении баланса публичных и частных интересов ограничений прав и свобод человека и гражданина... с тем чтобы не допустить умаления этих прав, т.е. искажения самого их существа. Соответственно, федеральный законодатель, определяя средства и способы защиты государственных интересов, должен использовать лишь те из них, которые для конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина, и исходить из того, что публичные интересы, перечисленные в части 3 статьи 55 Конституции РФ, оправдывают правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения адекватны социально необходимому результату и, не будучи чрезмерными, необходимы и строго обусловлены этими публичными интересами. Цели одной только рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод»[11].

Нельзя обойти вниманием и правовую позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в Постановлении от 16 июня 1998 г., согласно которой ограничение конституционных прав возможно только путем принятия федерального закона. Ограничение конституционных прав путем толкования норм Конституции РФ, осуществляемого Конституционным Судом РФ, недопустимо[12].

Стоит отметить, что вопрос о конституционности и легитимности в общественном понимании любого федерального закона, вызвавшего критику, остается дискуссионным и после проверки Конституционным Судом РФ.

Примером чему может служить признание конституционности ряда положений Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления», касающихся порядка наделений полномочиями глав муниципальных образований и местных администраций[13].

Градус общественной дискуссии может находиться в прямой зависимости от уровня политической свободы общества, его ожиданий от государства как стороны общественного договора.

Положения о горизонтальной форме общественного договора находят свое отражение в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которой осуществление прав и свобод одного человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Корреспондирует данная конституционная норма и со ст. 1 Всеобщей декларации прав человека[14], определяющей, что все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.

Направлена данная норма на обеспечение конституционного консенсуса между индивидами в государстве как общественном измерении. Без достижения такого консенсуса представляется невозможным достижение общественного согласия и предупреждения состояния «войны всех против всех», являющееся ключевой задачей общественного договора в теории Т. Гоббса.

Таким образом, Конституция РФ выступает не только Основным Законом, замыкающим иерархию правовых актов в российской правовой системе, но и материальным выражением общественного договора.

Необходимо отметить, что переосмысление Конституции РФ через призму теории общественного договора способствует повышению ее легитимности и популяризации в массовом сознании. Придание Основному Закону особого юридического свойства, связанного с двусторонней (консенсуальной) природой его принятия, направлено на его принципиально иное восприятие народом. Рассматривая Конституцию РФ как общественный договор, гражданское общество ощущает свое реальное участие в становлении и развитии национального конституционализма, шире вовлекается в формирование и деятельность конституционных институтов, а также в общественный контроль за функционированием органов власти и реализацией государственной властью конституционных норм.

1.2. Конституционный принцип равенства

Для характеристики правового статуса личности имеет значение не только закрепленный за человеком фактический объем прав и свобод, но и те начала (принципы), на основе которых осуществляется их использование.

Принципы правового статуса личности есть те признаваемые и охраняемые правом, государством начала, исходя из которых осуществляется использование прав и свобод человека и гражданина, выполнение его обязанностей[15].

Влияние принципов на правовой статус личности велико. Во-первых, принципы универсальны, они определяют главные черты статуса всех членов общества, распространяются на все без исключения права, свободы и обязанности независимо от того, какой отраслью права они зафиксированы. Во-вторых, принципы правового статуса личности находят закрепление непосредственно в Конституции РФ.

Конституция РФ содержит довольно широкий перечень принципов правового статуса личности. Во многом это объясняется признанием человека, его прав и свобод высшей ценностью, а также тем, что, провозгласив общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации составной частью своей правовой системы, Конституция РФ вобрала в себя практически все закрепленные в международных документах о правах человека принципы правового положения личности, принятые мировым сообществом.

Среди совокупности основных идей, начал, на основании которых строится система прав, свобод и обязанностей человека и гражданина, особое место занимает принцип правового равенства, или принцип равноправия.

Данный принцип является основополагающим в правовом статусе любого человека и нашел свое отражение в различных международных актах: все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах <2>; всякого рода дискриминация должна быть запрещена законом, и закон должен гарантировать всем лицам равную и эффективную защиту против дискриминации по какому бы то ни было признаку, как то: раса, цвет кожи, пол, язык, религия, политические или иные убеждения, национальное или социальное происхождение, имущественное положение, рождение или иное обстоятельство[16].

Принцип равноправия получил свое закрепление в ст. 19 Конституции РФ. Согласно конституционным положениям указанный принцип включает в себя три аспекта (элемента):

1) равенство всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19);

2) равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств (ч. 2 ст. 19);

3) равноправие мужчины и женщины (ч. 3 ст. 19).

Конституционное положение о равенстве всех перед законом и судом является одним из фундаментальных начал правового государства, что, в свою очередь, сближает его нормативное содержание с требованием ч. 2 ст. 6 как одной из основ конституционного строя Российской Федерации, предусматривающей равенство зафиксированных в Конституции РФ прав, свобод и обязанностей для каждого гражданина России.

Конституционное положение о равенстве всех перед законом и судом распространяется не только на граждан РФ, но и на иностранных граждан и лиц без гражданства. Кроме того, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ принцип равенства всех перед законом и судом гарантирует одинаковые права и обязанности для субъектов, относящихся к одной категории[17]. Таким образом, принцип равноправия означает равенство не только физических лиц между собой, но и физических и юридических лиц.

Сферой действия рассматриваемого положения является вся система правового регулирования. В силу чего принцип равенства всех перед законом и судом нашел законодательное закрепление не только в Конституции РФ, но и в положениях различных отраслевых законов (например, правосудие по гражданским делам осуществляется на началах равенства перед законом и судом всех граждан; стороны обвинения и защиты равноправны перед судом).

При очевидной взаимосвязи требований равенства перед законом, с одной стороны, и равенства перед судом - с другой, они представляют собой относительно независимые конституционно-правовые императивы. Различия между ними проявляются уже в том, что равенство граждан перед законом - понятие более широкое, чем равенство их перед судом: первый принцип характеризует правовое положение граждан во всех областях жизни общества, а второй касается только сферы осуществления правосудия[18].

Равенство всех перед законом включает в себя:

- во-первых, отсутствие в законодательных актах каких-либо норм дискриминационного характера, недопустимость установления в законах различий или предпочтений, основанных на признаках расы, пола, национальности, языка или на других обстоятельствах;

- во-вторых, равную для всех защиту закона;

- в-третьих, неотвратимость наказания для всех, кто совершил правонарушение;

- в-четвертых, конституционное содержание равенства всех перед законом содержит представительно-обязывающий (позитивный) уровень регулирования правового положения человека и гражданина.

Равенство всех перед судом представляет собой специфичную по своей юридической природе норму, усиливающую сочетание материальных и процессуальных начал. Принцип равенства всех перед судом предусматривает:

- равный доступ всех к правосудию;

- наличие единой, одинаковой для всех судебной системы, обеспечивающей каждому человеку, независимо от каких бы то ни было обстоятельств, справедливое и гласное разбирательство дела компетентным, независимым судом;

- равное для всех применение норм законодательства в процессе разрешения судебного спора;

- процессуальное равенство сторон в судебном заседании.

Несмотря на относительную самостоятельность, составляющие указанный принцип части нахотся в единстве, взаимосвязи. Равенство перед законом может рассматриваться как первичное, исходное по отношению к равенству перед судом, имея в виду, что процессуальное равноправие в сфере судопроизводства осуществляется в порядке, регламентированном соответствующими законами.

Следующим элементом (аспектом) принципа правового равенства является закрепленное в ч. 2 ст. 19 конституционное положение о равенстве прав и свобод человека и гражданина независимо от каких-либо признаков и обстоятельств.

Государство гарантирует равенство прав и свобод независимо от природных свойств (пола, расы, национальности), социальных условий (происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства), общественных характеристик человека (отношения к религии, принадлежности к общественным объединениям). Причем перечень обстоятельств, которые не могут быть условиями ограничения равенства прав и свобод, не является исчерпывающим. Конституция предусматривает возможность учета других обстоятельств (например, состояния здоровья, возраста, сексуальной ориентации). Так, Конституционный Суд РФ в одном из постановлений указал, что государство призвано принимать меры, направленные на исключение возможных ущемлений прав и законных интересов лиц по мотиву их сексуальной ориентации, и обеспечивать эффективные возможности для защиты и восстановления их нарушенных прав на основе закрепленного в ст. 19 Конституции РФ принципа равенства всех перед законом и судом[19].

Устанавливая круг обстоятельств, которые не могут быть положены в основу различий в правах и свободах, Конституция РФ тем самым закрепляет основные формы равноправия граждан, среди которых можно назвать:

- социально-демографическое равноправие (равенство в положении социально-демографических групп - женщины, молодежь, пенсионеры, инвалиды);

- национальное равноправие (оно предопределяется конституционными положениями о многонациональном составе народа Российской Федерации, признанием равноправия и самоопределения народов в Российской Федерации, сложным национально-территориальным субъектным составом Российской Федерации);

- социально-территориальное равноправие (требование гарантирования равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от места жительства, реализующееся на общефедеральном, региональном и местном уровнях);

- равноправие независимо от имущественного и должностного положения;

- равенство прав и свобод независимо от отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям.

Таким образом, в ч. 2 ст. 19 Конституции РФ получают развитие конституционные идеи, касающиеся: во-первых, понимания равенства прав и свобод человека и гражданина как конституционной категории равноправия; во-вторых, в данном положении проявляется весьма широкая регламентация форм равноправия, критерием выделения которых является определение тех обстоятельств, от которых не может зависеть объем прав и свобод; в-третьих, в ч. 2 содержится в качестве относительно самостоятельной антидискриминационная норма, устанавливающая запрет на любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности[20].

Третьим аспектом (элементом) принципа правового равенства является равноправие мужчины и женщины - гендерное равенство, закрепленное в ч. 3 ст. 19 Конституции РФ.

Суть идеи равноправия мужчины и женщины, их равных возможностей состоит в том, что по своему интеллектуальному и физическому потенциалу женщина ни в чем не уступает мужчине. Для нее не существует принципиально закрытых, недоступных сфер умственного и физического труда. Ни один закон не должен запрещать женщине заниматься тем или иным делом, осваивать ту или иную профессию. Ее святое право - полная свобода личного выбора видов и форм деятельности для самореализации[21].

Хотя фактор пола упоминается уже в ч. 2 ст. 19 Конституции РФ как обстоятельство, которое не должно влиять на обладание правами и свободами, ч. 3 этой статьи специально закрепляет положение о том, что мужчина и женщина имеют равные права и свободы. Это означает, что соблюдение прав женщин является самостоятельным предметом конституционного регулирования и оно должно осуществляться в единстве со всей системой прав и свобод[22].

Одновременно принцип равноправия мужчины и женщины, равно как и другие формы равноправия, не исключает законодательной дифференциации правового регулирования соответствующих категорий граждан, что признается и в практике Конституционного Суда РФ. Так, например, в Определении от 21 декабря 2000 г. № 276-О Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что, установив для мужчин и женщин разный возраст выхода на пенсию по старости и необходимый трудовой стаж для назначения пенсии по старости на общих основаниях и на льготных условиях, законодатель применил дифференциацию, основанную на физиологических и других различиях между ними, а также исходя из особой социальной роли женщины в обществе, связанной с материнством, что согласуется с положением ч. 1 ст. 38 Конституции РФ, в соответствии с которым материнство находится под защитой государства и не может оцениваться как дискриминационное ограничение конституционных прав, так как такое решение законодателя обеспечивает по смыслу ст. 19 Конституции достижение подлинного, а не формального равенства[23].

В современном мире во многих странах проводится масштабная государственная политика, направленная на то, чтобы идеи равенства мужчин и женщин укоренились не только в сфере государственной политики, но и в общественном сознании. К таким государствам можно отнести Швецию, Данию, Финляндию, Канаду, Норвегию и др. Так, в Швеции существует целый ряд законов в сфере гендерного равенства: Закон о равноправии мужчин и женщин, Закон о запрете дискриминации, Закон об отпуске по уходу за ребенком, а также создан специальный институт Омбудсмена по вопросам равноправия полов.

В Российской Федерации государственная политика также строится на принципе равенства мужчин и женщин. Конституция предусматривает участие женщин в политике государства и в неправительственных организациях, одинаковые условия при выборе профессии, равные права при выходе на пенсию, по безработице, болезни, инвалидности, медицинском обслуживании. Но эти конституционные положения требуют не только их провозглашения, но и конкретной детализации, конкретной реализации в современном российском законодательстве, поскольку в ближайшие годы актуальность женского вопроса будет по-прежнему сохраняться.

Глава 2. Ограничение прав личности. Конституционализация поведения личности

2.1. Конституция и ограничение прав личности

Конституция РФ согласно ее ч. 1 ст. 15 имеет прямое действие, что означает право судов в своих решениях при рассмотрении дел ссылаться на конкретную статью Конституции. Особенно это присуще Конституционному Суду РФ, так как обеспечение прямого действия Конституции РФ - одно из важных целевых особенностей Суда[24]. Поэтому исключительно на его позициях сконцентрируем внимание в процессе анализа судебной практики. Прямое действие конституционных норм, в том числе в отношении прав и свобод человека и гражданина, дифференцированно. Некоторые из них, действуя непосредственно, конкретизируются в отраслевом законодательстве. Другим нормам это не требуется.

Прямое действие Конституции РФ не исключает в дальнейшем принятия федерального закона. Более того, в ряде статей Конституции предусмотрена такая необходимость. В этих случаях прямое действие Конституции проявляется в том, что конкретизирующий конституционную норму закон не должен противоречить Основному Закону. Прямое действие Конституции также должно означать, что федеральный закон не может выходить за пределы установленных Конституцией формулировок, когда происходит предусмотренное ч. 3 ст. 55 Конституции РФ ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина. Поэтому возрастает роль системы конституционных терминов и их толкование. Следует признать, что до настоящего времени в юридической науке отсутствует однозначное понимание таких конституционных категорий, как «ограничение», «умаление», «отрицание», «отмена», «лишение» прав и свобод человека и гражданина. Например, В.В. Лазарев полагает, что «высокая степень ограничений означает умаление, а иногда - фактическую отмену»[25].

Н.В. Витрук отмечает, что отмена прав и свобод человека скорее может быть осуществлена не прямо, путем отрицания их признания и защиты, а путем их умаления, т.е. принижения значения, необоснованного ограничения их содержания, действий по кругу лиц, во времени и в пространстве, сокращения гарантий их обеспечения и защиты либо созданием таких процессуальных процедур и механизмов, которые могут свести на нет право или свободу личности[26].

Трудно согласиться в полной мере с представленными позициями о соотношении категорий «отмена», «отрицание», «умаление», «ограничение», особенно в части того, что умаление прав и свобод человека и гражданина происходит путем их отмены. Правоведы, анализируя нормы Конституции РФ, содержащие термин «ограничение прав», признают его неоднозначность как богатство содержания обозначенных им понятий[27].

Неразработанность вышеназванных терминов, отсутствие их четкого разграничения создают предпосылки для возникновения споров, коллизий, которые в рамках своей компетенции разрешает Конституционный Суд РФ. Отсюда очевидна необходимость представления научно обоснованной системы конституционных категорий, направленной на развитие теории ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина, что и является основной целью настоящего исследования.

Если обратиться к судебной практике, то в первую очередь следует назвать критерии ограничения конституционных прав, содержащиеся в правовых позициях Конституционного Суда РФ, так как в них сформулированы пределы вторжения законодателя в сферу конституционных прав человека, на что уже неоднократно обращалось внимание в литературе[28].

Так, согласно Постановлению КС РФ от 30 октября 2003 г. № 15-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» ограничения конституционных прав и свобод должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений. При этом государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры. Важно и то, что публичные интересы, перечисленные в ст. 55 Конституции РФ, могут оправдать только такие правовые ограничения прав и свобод, которые отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не имеют обратной силы и не затрагивают существо конституционного права. При этом необходимо исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации.

Признавая значимость вышеназванных и иных правовых позиций Конституционного Суда РФ, следует, однако, обратить внимание на неоднозначность применения указанных критериев в каждом конкретном случае, что обусловлено, в частности, отсутствием единообразного подхода к пониманию конституционных терминов и оценки их содержания Конституционным Судом РФ. Так, дискуссионным, по мнению правоведов, представляется решение Конституционного Суда РФ, в соответствии с которым федеральный законодатель правомочен предусмотреть иные по сравнению с уже установленными ч. 2 ст. 32 Конституции РФ ограничительными условиями осуществления избирательных прав в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, о чем более обстоятельно скажем далее.

Обратимся к анализу содержания статей Конституции, в которых употребляются определения, используемые в процессе ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина. В этом аспекте следует отметить следующие категории: «ограничение» (ч. 2 ст. 19, ч. 2 ст. 23, ч. 3 ст. 55, ст. 56 Конституции РФ); «умаление» (ч. 1 ст. 21, ч. ч. 1 - 2 ст. 55, ч. 2 ст. 62 Конституции РФ); «отрицание» (ч. 1 ст. 55 Конституции РФ); «отмена» (ч. 2 ст. 55 Конституции РФ); «лишение» (ч. 3 ст. 6, ч. 3 ст. 35, ч. 1 ст. 40, ч. 1 ст. 47 Конституции РФ).

Возникает принципиальный вопрос: можно ли применять к вышеперечисленным категориям критерии, предусмотренные ч. 3 ст. 55 Конституции РФ?

Для ответа на него рассмотрим соотношение категорий, во-первых, «ограничение», «умаление» и «отрицание», а во-вторых, «ограничение», «лишение» и «отмена».

Относительно первой из указанных групп категорий отметим, что в юридической литературе или не различают понятия «ограничение» и «умаление», или выделяют такие критерии разграничения, с которыми трудно согласиться. Так, Б.С. Эбзеев предлагает понимать под умалением «уменьшение материального содержания основных прав»[29].

В.В. Лапаева, наоборот, полагает, что умаление означает «изменение не количественных, а качественных характеристик объекта», уменьшение критериальной и регулятивной роли прав для текущего законодательства, девальвацию их ценности для правовой системы и т.д.[30]

Следует согласиться с тем, что сами по себе ограничения прав не могут еще говорить об отрицании ценности права[31].

Действительно, умаление прав означает девальвацию их ценности, так как умаление по сравнению с ограничением означает лишь отношение к правам, изъян в правосознании законодателя или правоприменителя. Другими словами, речь идет об умалении или отрицании прав и свобод человека и гражданина как конституционной ценности. В литературе не уделяется внимание термину «отрицание» конституционных прав. Если обратиться к анализу ч. 1 ст. 55 Конституции РФ, то в отношении общепризнанных прав и свобод применяется «запрет» не только их умаления, но и отрицания, что лингвистически означает лишь отношение к ним. Возникает вопрос о различии между названными понятиями.

Практическая значимость рассматриваемых понятий очевидна, так как в процессе реализации конституционных прав между ними возможны коллизии. Полагаем, что в случае возникновения конфликтной ситуации, при которой приходится определять меньшую конституционную ценность конкретного права, последнее будет означать его умаление. Отрицание ценности конкретного права может происходить независимо от наличия необходимости разрешить коллизию между правами человека и определить приоритет одного из них. Например, отрицанием избирательного права можно считать невключение в законодательство нормы, однозначно позволяющей голосовать гражданам РФ, находящимся под домашним арестом. Тем самым законодательство отрицает ценность пассивного избирательного права у лиц, находящихся под домашним арестом, так как не рассматривает факт нахождения под домашним арестом как уважительную причину неявки на избирательный участок. Согласно ч. 1 ст. 66 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» участковая комиссия обязана обеспечить возможность участия в голосовании избирателям, участникам референдума, которые имеют право быть включенными или включены в список избирателей, участников референдума на данном избирательном участке, участке референдума и не могут самостоятельно по уважительным причинам (по состоянию здоровья, инвалидности) прибыть в помещение для голосования. Участковая комиссия также обеспечивает возможность участия в голосовании избирателям, участникам референдума, которые включены в список избирателей, участников референдума на данном избирательном участке, участке референдума и находятся в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых.

Права ни количественно, ни качественно не изменяются, если речь идет лишь об их умалении, т.е. уменьшении их значимости. Вместе с тем умаление прав, как правило, приводит к их неправомерному или необоснованному ограничению, что обусловливает в некоторой степени возникновение научной позиции об их отождествлении[32].

Представляется, что различие между ними состоит в том, что при ограничении право рассматривается как регулятор общественных отношений, а в процессе умаления право понимается как конституционная ценность.

При этом порой при отсутствии факта ограничения прав неизбежно происходит умаление одного конституционного права для обеспечения другого. Можно привести пример умаления права на жизнь еще не родившегося ребенка. Законодательно предусмотренного ограничения права как регулятора общественных отношений не будет, так как родителям предоставляется выбор о признании или умалении ценности права на жизнь еще не родившегося ребенка. Согласно ст. 56 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» каждая женщина самостоятельно решает вопрос о материнстве. Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при наличии информированного добровольного согласия. Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям - при сроке до 22 недель и независимо от срока беременности при наличии медицинских показаний.

Очевидна опасность скрытого умаления значимости конституционных прав, которое порой обосновывается необходимостью обеспечения иных конституционных ценностей, особенно достоинства как высшей ценности[33]. Например, возникают коллизии между неприкосновенностью, независимостью судьи и правом каждого на законный суд. Представляется, что при осуществлении правосудия в первую очередь должны обеспечиваться права и свободы человека, включая право каждого на судебную защиту, так как согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью.

Наряду с изложенными ранее общими критериями ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина обратимся к судебной практике в части разрешения конкретных коллизий. Так, согласно Постановлению КС РФ от 7 марта 1996 г. № 6-П по делу о проверке конституционности п. 3 ст. 16 Закона РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» нельзя ущемлять право каждого на судебную защиту, так как реализация данного права важна и для судей, и для тех, кто пострадал от неправомерных действий. Поэтому положение о необходимости получения согласия квалификационной коллегии судей для возбуждения уголовного дела в отношении судьи правомерно и служит реальной гарантией осуществления конституционного права каждого на судебную защиту.

Согласно другой правовой позиции Конституционного Суда РФ цели только рациональной организации деятельности органов государственной власти, включая судебную, не должны создавать затруднения при реализации прав граждан и не могут оправдывать отступление от закрепленных в Конституции РФ и конкретизированных в процессуальном законодательстве гарантий права на судебную защиту[34].

Интересна позиция Конституционного Суда РФ, в соответствии с которой право на судебную защиту ни в коем случае не может вступать в противоречие с целями, для обеспечения которых возможно ограничение конституционных прав и свобод согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Следовательно, право на судебную защиту не подлежит ограничению[35], что соответствует ст. 56 Конституции РФ.

Анализ вышеназванных и иных правовых позиций Конституционного Суда РФ позволяет сделать вывод о приоритетности права каждого на судебную защиту. Однако это не означает, что Суд всегда признавал не соответствующими Конституции РФ оспариваемые нормы закона в процессе анализа права каждого на судебную защиту (например, согласно Постановлению КС РФ от 2 февраля 1996 г. № 4-П было признано соответствие положения п. 5 ч. 2 ст. 371 и ч. 3 ст. 374 УПК РСФСР Конституции РФ постольку, поскольку предусмотренные ими ограничения на пересмотр в порядке надзора постановлений Президиума Верховного Суда РФ не исключают возможности использования иных процессуальных средств исправления судебных ошибок), но это предмет самостоятельного исследования.

Таким образом, по вопросу о соотношении первой из вышеназванной группы категорий отметим, что в рамках системы конституционных ценностей отрицание исключает какую-либо значимость конкретного права человека и гражданина, а его умаление лишь ее сокращает. Умаление, как и отрицание прав, есть лишь одна из форм или способов их ограничения как конституционной ценности. Соответственно, требования ч. 3 ст. 55 Конституции РФ применимы не только к ограничению, но и к умалению или отрицанию конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Вторая из вышеназванных проблем относится к соотношению понятий «ограничение», «отмена», «лишение» конституционных прав и свобод человека и гражданина.

По вопросу об ограничении прав человека высказана позиция, в соответствии с которой в условиях чрезвычайного положения речь идет о приостановлении действия конституционных прав. Так, Т.Я. Хабриева и В.Е. Чиркин отмечают, что «в условиях чрезвычайных ситуаций осуществление субъективных конституционных прав может быть приостановлено»[36].

С данным выводом следует согласиться, поскольку такая мера носит ограниченный по времени характер, а лишение конституционных прав не предусматривает период, по истечении которого наступает восстановление возможности пользоваться данными правами.

В юридической литературе предлагают различать лишение и ограничение прав и свобод человека и гражданина в зависимости от наличия (ограничение прав) или отсутствия (лишение прав) свободной воли. Признается, что в условиях чрезвычайного положения некорректно употребляется понятие «ограничение», так как речь идет о лишении некоторых конституционных прав и свобод человека и гражданина. Полагаем, что в процессе не только лишения, но и ограничения конституционных прав также отсутствует свободная воля человека, так как любое ограничение основных прав осуществляется путем принятия федерального закона, реализация которого обеспечивается принудительными средствами государства.

Попытаемся доказать, что аргумент о возможности преодоления ограничения прав представляется малоубедительным. Законодательство вводит запрет на пассивное избирательное право граждан РФ, имеющих двойное гражданство. Соответственно, гражданин РФ может отказаться от второго гражданства, если для него важнее возможность быть избранным в органы государственной власти на территории РФ. В приведенном примере отсутствует ограничение избирательных прав, так как речь идет об условиях его реализации или, как отмечается в юридической литературе, о пределах основных прав[37]. Аналогичное условие, а не ограничение конституционных прав предусмотрено в ч. 1 ст. 27 Конституции РФ, согласно которой каждому, кто законно находится на территории РФ, предоставляется право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства. Реализация данного права невозможна для тех, кто незаконно находится на территории РФ. Такого рода требования не означают ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина, так как право, оставаясь в качестве элемента конституционного статуса личности, порой не может быть реализовано без выполнения предусмотренных законодательством условий.

Рассмотрим вопрос о пределах ограничения прав и свобод человека и гражданина на примере конституционного права на жизнь.

Каждый человек имеет право на жизнь, что предусмотрено как международными актами, так и Конституцией РФ (ч. 1 ст. 20). Будет ли право на жизнь человека существенно ограничено в форме лишения данного права в случае отказа ему в лечении, в том числе путем проведения модификации его наследственного гена, при условии, что иные методы лечения не способны предотвратить для пациента наступление смертельного исхода. В данном случае речь идет не о лишении, а об условиях реализации права на жизнь в заданных законодательством и международными нормами параметрах. Очевидно, что изменение наследственного гена означает корректировку генома потомков данного пациента, которые не могут дать согласие на такую терапию. Права будущих детей испытуемого могут быть нарушены в случае модификации гена его родителей. Возникает этическая проблема о сопоставимости двух названных прав: испытуемого и его потомка. Необходимы контроль за проведением такого рода исследований и поиск оптимального баланса ценностей. Представляется, что можно в качестве исключения проводить корректировку даже наследственного гена, если нет иного медицинского способа сохранить жизнь пациенту, так как в случае его смерти исключается рождение его детей. Они будут лишены своеобразного «доступа» к праву на жизнь. Следует признать, что высказанные выше научные идеи автора требуют дальнейшего обсуждения и противоречат ст. 13 Конвенции о защите прав и достоинства человека в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине 1997 г., в соответствии с которой «вмешательство в геном человека, направленное на его модификацию, может быть осуществлено лишь в профилактических, диагностических или терапевтических целях и только при условии, что оно не направлено на изменение генома наследников данного человека». Это положение представляется достаточно спорным в части абсолютного запрета на модификацию наследственного гена человека. В 1997 г. уровень развития научных методов отличался от современных достижений. Отсюда значительно повышается степень предсказуемости последствий проведения модификации гена человека, и поэтому в каждом конкретном случае необходимо применять принцип причинения наименьшего ущерба для человека. Очевидно, что такого рода корректировка наследственного гена может иметь как позитивные, так и негативные изменения. Исходя из этого, важно выработать моральную солидарность ценностей, на основе которой целесообразно принимать окончательное решение. При этом существенным фактором следует считать достижения науки, возможность предоставить прогноз последствий после проведения модификации гена человека. Приведенный пример также свидетельствует, что порой условия реализации конкретного права на жизнь пациента могут нивелировать само право, но эта проблема относится к самостоятельной теме исследования.

Следует согласиться с позицией Европейского суда по правам человека, в соответствии с которой лишение основных прав есть крайняя форма их ограничения. Развивая названную точку зрения, отметим, что критерий для разграничения данных понятий состоит в объеме ограничений. В случае исключения сущности права речь должна идти о его лишении. Сокращение объема полномочий, содержания права при сохранении его сущности означает лишь его ограничение. Определяющим критерием разграничения терминов «лишение» и «отмена» следует признать наличие или отсутствие неправомерных деяний. Отмена, как и умаление, права происходит по объективным основаниям, а лишение права возможно лишь в случае наличия неправомерных действий или бездействия.

2.2. Конституционализация поведения личности

Для правового государства принципиальным является вопрос о том, насколько принцип верховенства права стал необходимым, осмысленным и естественно реализуемым элементом социального поведения человека и гражданина.

Верховенство права, будучи краеугольным камнем правового государства, в первую очередь предполагает, что даже народ, которому принадлежит власть и который является ее источником, ограничен неотчуждаемыми конституционными правами человека как непосредственно действующим правом. Для многих стран это стало стержневой конституционной нормой. Следовательно, вся конституционная конструкция должна ориентироваться на то, чтобы сделать верховенство права ядром социального поведения человека и гражданина, аксиологической основой его самовыражения и самореализации. Если этого не происходит, то невозможно говорить о наличии конституционализма в целом.

В более общей форме принцип верховенства права предполагает, что:

- права человека должны быть конституционно признанными, законодательно гарантированными, обеспеченными и защищенными равноценными институциональными решениями;

- ограничение власти правом и непосредственное действие основополагающих прав человека должны стать нормой поведения для всех слоев социального общества;

- должен уважаться и гарантироваться принцип равенства всех перед законом;

- правосудие должно быть независимым и беспристрастным;

- законы и другие правовые акты должны соответствовать принципу правовой определенности, быть предсказуемыми, четкими, не иметь пробелов и двусмысленности;

- осуществление власти должно быть основано на законности, справедливости и обоснованности;

- вопросы, касающиеся субъективных прав лиц, должны рассматриваться и решаться на основании закона, а не по усмотрению;

- правовые споры должны иметь необходимые механизмы их эффективного разрешения исключительно правовым путем;

- в вопросе прав человека государство должно последовательно осуществлять свои национальные и международные обязательства.

Эти подходы вытекают также из позиций, представленных в Докладе Венецианской комиссии Совета Европы от 4 апреля 2011 г. CDL-AD(2011)003rev относительно верховенства права.

24 сентября 2012 г. ООН также приняла Декларацию «О верховенстве права». Подчеркнув исключительное значение обеспечения верховенства права на национальном и международном уровнях, Декларация особо выделяет значение независимости судебной власти, доступности правосудия, борьбы с коррупцией, терроризмом и транснациональной организованной преступностью, содержит призыв ко всем странам-участницам ставить в основу деятельности национальных властей принцип верховенства права.

По нашему глубокому убеждению, исходной точкой решения этой задачи является конституционализация социального поведения человека на основе системно-ценностного осмысления своих непосредственно действующих прав. Следовательно, при формировании правового государства стержневым становится то, какое место и какую роль имеет верховенство права в социальном поведении индивида, формируя равноценную систему взаимоотношений «личность - общество - государство», становясь основополагающим критерием образования гражданского общества и правового государства.

Социальное поведение человека в настоящее время стало предметом серьезных обсуждений философами, социологами, психологами и представителями ряда других областей науки. Однако, по нашему мнению, к проблеме юридического осмысления конституционализации социального поведения человека пока еще не проявлено отношение, равноценное ее актуальности.

Социальное поведение личности прежде всего является осмысленным, разумным поведением, имеет аксиологическую основу, мотивацию проявления, характерные формы и способы выражения, которые направляют самовыражение личности в многослойных социальных связях. Аксиологической основой социального поведения личности являются оценка, осмысление места и роли человека в общественной жизни в соответствии с ценностной системой его мировосприятия.

В системе социального поведения человека постоянным и основным является его аксиологическая ориентация, та ценностная система, которая определяет характер конституционной культуры данного общества, лежит в основе конкретных конституционных решений. Конституционная культура системно проявляется на определенном этапе цивилизации, когда возникает осознанная потребность в установлении общественным согласием основных принципов и правил поведения как общеобязательных правовых норм. В правовом аспекте эта потребность привела к возникновению конституций и конституционному регламентированию общественной жизни. С точки зрения правовой аксиологии возникновение конституционной культуры обусловлено тем, насколько «учредительные отношения» ценятся в правовом аспекте, становятся общеприемлемыми правилами поведения, независимо от того, являются ли они обычаями или выступают как установленное правило общеобязательного поведения[38].

В литературе часто сама конституция считается культурным явлением только в том случае, когда она реализуется, является действующей живой реальностью, воспринята и признана, а не является собранием приятных формулировок и умных мыслей.

«Конституирование» общественных отношений, установление при всеобщем согласии общеобязательных правил поведения исходят прежде всего из системы социокультурных ценностей данного общества, духовно-нравственных начал поведения социума и формируют соответствующий уровень конституционной культуры.

Как отмечается в литературе, «...общей для любой конституции является ее ценностная ориентация. Любая конституция исходит из базовых положений, признаваемых властями в качестве ценностей в данной цивилизации, в той или иной форме закрепляет их»[39].

Независимо от временного измерения культура каждого народа - это его осознанное бытие, осмысленное присутствие во времени. Именно это осмысленное присутствие на определенном уровне развития приводит к конституированию социального поведения человека и власти. Как отмечает Е.А. Лукашева, «важными компонентами культуры являются соционормативный комплекс и ценности, порожденные социальным взаимодействием людей»[40].

С учетом именно ценностно-системной природы конституционного праворегулирования профессор Мишель Розенфельд и Андраш Шайо подняли актуальность проблематики о влиянии трансплантации либеральных конституционных норм на распространение и укрепление либерального конституционализма[41].

Духовные и физические потребности человека, различные мотивации его ожиданий, интересов и целей диктуют равноценный образ действия, который по своему характеру имеет осмысленное аксиологическое проявление. Действительность в том, что каковы ценности, таковы общество и индивид. Аксиологическая мотивация индивида, в свою очередь, имеет не только субъективный, но и объективный общественный характер и значение. Здесь стержневым является то, какова диалектика удовлетворения потребностей индивида, посредством каких мотиваций удовлетворения этих потребностей лицо вступает в динамичный процесс общественных отношений, исходя из той объективной реальности, что каждая удовлетворенная потребность порождает новые потребности. Учитывая это обстоятельство, лауреат Нобелевской премии Роберт Лукас в конце прошлого века в рамках теории рациональных ожиданий предлагал заложить в основу общественного управления концепцию влияния на социальные ожидания людей.

Духовной ценностью тысячелетий стала также формула достижения удовлетворенности и счастья посредством сдерживания ожиданий.

Общественное значение социальных взаимосвязей индивида, его социального поведения еще больше растет в гражданском обществе параллельно новому осмыслению его места и роли. В подобном обществе социальное поведение личности должно быть стабильным, предсказуемым, гармоничным его идеалам, стремлениям, ожиданиям и осмысленным ориентирам социальных связей. А это возможно только при наличии крепкой аксиологической основы разумного бытия человека в условиях определенной конституционализации его социального поведения. В демократическом обществе необходимо, чтобы ценностные ориентиры социального поведения индивида были гармоничны ценностной системе, нашедшей в обществе всеобщее признание на основе конституционных решений.

В этом контексте особого внимания заслуживает то обстоятельство, что социальное поведение личности является не бессистемным проявлением его социальной психологии, а его основной характеристикой является нормативность. Последняя формируется на основе обычаев, традиций, духовных ценностей, различных воздействий социальной среды, но и в первую очередь в результате конституционно-правового регулирования взаимосвязей между людьми и их группами.

Характер и необходимость правового регулирования также обусловлены социальным поведением человека, аксиологическими ориентирами его проявления и той социальной средой, в которой человек должен проявить себя как разумное социокультурное существо, имеющее созидающее начало[42].

Думаем, вывод однозначен: социальное общество является здоровой, жизнеспособной, естественно существующей и развивающейся системой в том случае, когда социальные ожидания индивида находятся в гармонии с аксиологическими ориентирами общества и в основе обоих лежат объективные, а также осмысленные и глубоко признанные конституционные ценности.

Для подобной роли и духовная, и мирская мысль в результате тысячелетнего опыта так и не нашла ничего иного, как признанные высшими и неотчуждаемыми ценностями права человека и его основополагающие свободы.

Признание принципа верховенства права является высшей точкой самопознания человека и осмысленного самовыражения его общественного бытия. Поэтому непререкаемой является следующая истина: в том обществе, где краеугольным камнем для индивида и его общественного самовыражения не является гарантирование верховенства права, ожидание социального согласия и развития бессмысленно.

В правовом, демократическом государстве конституционно, на основе основного закона гражданского общества, в результате равноценной государственной политики должна сформироваться такая социальная среда, где верховенство права является ядром генерации и проявления социального поведения индивидов, их групп, власти и всего общества в целом. Человеку для нормальной и достойной жизни нужна необходимая среда и возможность. А уроки истории свидетельствуют, что это может быть гарантировано только в правовом, демократическом государстве.

Без конституционализации социального поведения человека невозможно также формирование гражданского общества. Последнее возможно только в правовом государстве с необходимой конституционной культурой, где верховенство права становится основой социального поведения людей, их групп и власти в целом.

В свою очередь, конституционная культура приобретает новое качество в тех общественно-государственных системах, где наряду с конституцией существует конституционализм, где конституция является не орудием в руках государственной власти, а основным законом гражданского общества, средством гарантирования гармоничного и стабильного развития этого общества, не только устанавливая основные правила поведения, но и ставя пределы власти, ограничивая ее правом. В подобном случае речь идет о понятии «демократическая конституционная культура», которая характерна для демократических общественных систем, в которых, с одной стороны, формируются взаимообусловленные качества правового, демократического государства и гражданского общества, с другой стороны, сочетаются основные признаки национальной и общечеловеческой культур.

Высшей миссией правового, демократического государства является такое конституционное регламентирование социального поведения индивида, общества и государства, когда неотчуждаемые права личности становятся главной гарантией его свобод, когда формируется такая конституционная среда, в которой высшей формой направления социального поведения индивида становится не внешнее воздействие, а самонаправление, саморегуляция, основанная на верховенстве права. В подобном обществе, где и для государства, и для индивида исходной точкой является верховенство права, законопослушность, стыд и совесть имеют несравнимо большее и решающее влияние на поведение личности, чем наказание и его предупредительное значение.

Заключение

Конституция РФ выступает не только Основным Законом, замыкающим иерархию правовых актов в российской правовой системе, но и материальным выражением общественного договора.

Переосмысление Конституции РФ через призму теории общественного договора способствует повышению ее легитимности и популяризации в массовом сознании. Придание Основному Закону особого юридического свойства, связанного с двусторонней (консенсуальной) природой его принятия, направлено на его принципиально иное восприятие народом. Рассматривая Конституцию РФ как общественный договор, гражданское общество ощущает свое реальное участие в становлении и развитии национального конституционализма, шире вовлекается в формирование и деятельность конституционных институтов, а также в общественный контроль за функционированием органов власти и реализацией государственной властью конституционных норм.

Обобщая вышеизложенное, мы приходим к следующим выводам:

- принцип правового равенства (равноправия) - это базирующийся на международно-правовых актах основополагающий конституционный принцип правового статуса личности, имеющий универсальный характер, поскольку распространяется на всех субъектов права, на все без исключения права, свободы и обязанности человека и гражданина и сферой действия которого выступает вся система правового регулирования;

- в качестве элементов (аспектов) принципа равноправия выступают: равенство всех перед законом и судом; равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от каких-либо природных, социальных, общественных характеристик человека; а также равноправие мужчины и женщины.

Конституционализация социального поведения человека - это путь к проявлению определенной конституционной культуры, адекватной осмысленному бытию данного социума, это системное и осознанное наличие конституционных ценностей в реальной общественной жизни, на чем базируется вся правовая система. Последнее предполагает наличие необходимых и достаточных правовых гарантий для осознанной реализации прав и свобод во всей системе права и общественных отношений. В правовом государстве любая норма права должна проявляться как элемент конституционно взаимосогласованной системы правового поведения человека и государства на основе принципа верховенства права.

Данная бесспорная истина должна стать реальностью в первую очередь в основном законе страны, и не путем механического заимствования, а путем осмысленного закрепления и неукоснительного воплощения в жизнь в результате общественного согласия. Однако наиболее важно, с одной стороны, гарантирование этого в реальной жизни, превращение конституционных основополагающих ценностей в правило жизни, в норму поведения индивида, общества и государства, с другой стороны, обеспечение такой системы мониторинга гарантирования конституционализма, которая будет в состоянии непрерывно раскрывать, оценивать и преодолевать под влиянием различных факторов каждое отклонение от этого основополагающего принципа, наделив общественный организм необходимой и достаточной иммунной системой.

Список использованных источников

1. Нормативные правовые акты и иные официальные документы

  1. Конституция Российской Федерации : [принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. : по состоянию на 27 июля 2014 г.] // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
  2. Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // Российская газета. 1995. 5 апреля.
  3. Международный пакт от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12.
  4. Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2000 г. № 276-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Березкина Владимира Рейновича, Бушмелева Геннадия Николаевича, Корниенко Николая Николаевича, Кропотова Геннадия Ивановича и Мамаева Александра Степановича на нарушение их права на пенсионное обеспечение положениями статей 10 и 12 Закона Российской Федерации «О государственных пенсиях в Российской Федерации» и статьи 242 КЗоТ Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
  5. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 2002 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений части второй статьи 170 и части второй статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункта 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» в связи с запросами Зерноградского районного суда Ростовской области и Центрального районного суда города Кемерово» // СЗ РФ. 2002. № 7. Ст. 745.
  6. Постановление Конституционного Суда РФ от 1 декабря 2015 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности частей 4, 5 и 5.1 статьи 35, частей 2 и 3.1 статьи 36 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 1.1 статьи 3 Закона Иркутской области «Об отдельных вопросах формирования органов местного самоуправления муниципальных образований Иркутской области» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2015. № 50. Ст. 7226.
  7. Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ» // СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 3004.
  8. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.12.2014 № 33-П // СПС «КонсультантПлюс».
  9. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2014 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан А.Н. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова» // СЗ РФ. 2014. № 40. Ст. 5489.
  10. Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса РФ в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ», «Комбинат «Североникель», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невско-Балтийская транспортная компания», товарищества с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие «Эконт» и гражданина А.Д. Чулкова» // СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2409.
  11. Постановление Конституционного Суда РФ от 7 июня 2012 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 1 статьи 15 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» и статьи 24 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» в связи с жалобой гражданина А.Н. Ильченко» // СЗ РФ. 2012. № 28. Ст. 3977.

2. Литература

  1. Авакьян С.А. Конституционное право России. М.: Норма, 2014.
  2. Арутюнян Г.Г. Аксиологическая природа конституционализма в контексте исторической эволюции конституционной культуры // Философия права / Под ред. А.А. Гусейнова и Е.Б. Рашковского; Сост. П.Д. Баренбойм. М., 2012.
  3. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М.: Норма, 2017. С. 79.
  4. Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008.
  5. Волкова Т.А., Волков Н.А. Реализация принципа гендерного равенства в современной России // Вестник Кемеровского государственного университета. 2012. № 19.
  6. Златопольский Д.Л. Государство и личность: основы взаимоотношений // Вестник Московского университета. Серия: Право. 1993. Вып. 1.
  7. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2003.
  8. Комарова В.В. Конституционное право РФ. М.: Директ-Медиа, 2015.
  9. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2011.
  10. Комментарий к Конституции РФ / Под ред. В.Д. Карповича. М., 2002.
  11. Кондрашев А.А. Ограничения конституционных прав в Российской Федерации: теоретические подходы и политико-правовая практика // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 7.
  12. Конституция в XXI веке: сравнительно-правовое исследование: Монография / Отв. ред. В.Е. Чиркина. М.: Норма; ИНФРА-М, 2011.
  13. Кравец И.А. Достоинство личности: диалог теории, конституционных норм, международных регуляторов и социальной реальности // Журнал российского права. 2019. № 1.
  14. Лазарев В.В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9.
  15. Лазарев В.В. Ограничение права судебными решениями // Журнал российского права. 2018. № 6.
  16. Лапаева В.В. Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания // Журнал российского права. 2006. № 4.
  17. Лапаева В.В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. 2005. № 7.
  18. Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М.: Норма, 2011. С. 12.
  19. Политико-правовые ценности: история и современность / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 2000.
  20. Розенфельд М., Шайо А.. Распространение либерального конституционализма: изучение развития прав на свободу слова в новых демократиях // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. № 1.
  21. Тарабан Н.А. Конституционализация общественного договора в Российской Федерации и зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ // Государственная власть и местное самоуправление. 2018. № 10. С. 11 .
  22. Тарабан Н.А. Конституция Российской Федерации как общественный договор: стабильность и динамизм // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 9.
  23. Хабриева Т.Я. Конституция как основа законности в Российской Федерации // Журнал российского права. 2008. № 3.
  24. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М., 2005.
  25. Шахрай С.М. Конституционное право Российской Федерации. М.: Статут, 2017. С. 52.
  26. Эбзеев Б.С. Введение в Конституцию РФ. М., 2012.
  27. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации.
  28. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005.
  29. Якифорова И.Д. Основные характеристики ограничения прав и свобод человека: теоретико-правовой аспект // Академический юридический журнал. 2002. № 4.

  1. Златопольский Д.Л. Государство и личность: основы взаимоотношений // Вестник Московского университета. Серия: Право. 1993. Вып. 1. С. 3. ↑

  2. Авакьян С.А. Конституционное право России. М.: Норма, 2014. С. 185. ↑

  3. Там же. С. 160. ↑

  4. Комарова В.В. Конституционное право РФ. М.: Директ-Медиа, 2015. С. 13. ↑

  5. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. М.: Норма, 2017. С. 79. ↑

  6. Тарабан Н.А. Конституционализация общественного договора в Российской Федерации и зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ // Государственная власть и местное самоуправление. 2018. № 10. С. 11 . ↑

  7. Шахрай С.М. Конституционное право Российской Федерации. М.: Статут, 2017. С. 52. ↑

  8. Тарабан Н.А. Конституция Российской Федерации как общественный договор: стабильность и динамизм // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 9. С. 12 . ↑

  9. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 2002 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности положений части второй статьи 170 и части второй статьи 235 Кодекса законов о труде Российской Федерации и пункта 3 статьи 25 Федерального закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» в связи с запросами Зерноградского районного суда Ростовской области и Центрального районного суда города Кемерово» // СЗ РФ. 2002. № 7. Ст. 745. ↑

  10. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.12.2014 № 33-П ↑

  11. Постановление Конституционного Суда РФ от 7 июня 2012 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 1 статьи 15 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» и статьи 24 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» в связи с жалобой гражданина А.Н. Ильченко» // СЗ РФ. 2012. № 28. Ст. 3977. ↑

  12. Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ» // СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 3004. ↑

  13. Постановление Конституционного Суда РФ от 1 декабря 2015 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности частей 4, 5 и 5.1 статьи 35, частей 2 и 3.1 статьи 36 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 1.1 статьи 3 Закона Иркутской области «Об отдельных вопросах формирования органов местного самоуправления муниципальных образований Иркутской области» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2015. № 50. Ст. 7226. ↑

  14. Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // Российская газета. 1995. 5 апреля. ↑

  15. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 196. ↑

  16. Международный пакт от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических правах» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12. ↑

  17. Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса РФ в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ», «Комбинат «Североникель», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невско-Балтийская транспортная компания», товарищества с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие «Эконт» и гражданина А.Д. Чулкова» // СЗ РФ. 2001. № 23. Ст. 2409. ↑

  18. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2011. С. 159. ↑

  19. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2014 г. № 24-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан А.Н. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова» // СЗ РФ. 2014. № 40. Ст. 5489. ↑

  20. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2011. С. 164. ↑

  21. Волкова Т.А., Волков Н.А. Реализация принципа гендерного равенства в современной России // Вестник Кемеровского государственного университета. 2012. № 19. С. 242. ↑

  22. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. М., 2011. С. 172. ↑

  23. Определение Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2000 г. № 276-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Березкина Владимира Рейновича, Бушмелева Геннадия Николаевича, Корниенко Николая Николаевича, Кропотова Геннадия Ивановича и Мамаева Александра Степановича на нарушение их права на пенсионное обеспечение положениями статей 10 и 12 Закона Российской Федерации «О государственных пенсиях в Российской Федерации» и статьи 242 КЗоТ Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс». ↑

  24. Хабриева Т.Я. Конституция как основа законности в Российской Федерации // Журнал российского права. 2008. № 3. С. 10. ↑

  25. Лазарев В.В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9. С. 45. ↑

  26. Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С. 101. ↑

  27. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 230. ↑

  28. Кондрашев А.А. Ограничения конституционных прав в Российской Федерации: теоретические подходы и политико-правовая практика // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 7. С. 40; Лапаева В.В. Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания // Журнал российского права. 2006. № 4. С. 23; Лазарев В.В. Ограничение права судебными решениями // Журнал российского права. 2018. № 6. С. 16; Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. С. 239; Якифорова И.Д. Основные характеристики ограничения прав и свобод человека: теоретико-правовой аспект // Академический юридический журнал. 2002. № 4. С. 20. ↑

  29. Эбзеев Б.С. Введение в Конституцию РФ. М., 2012. С. 238. ↑

  30. Лапаева В.В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. 2005. № 7. С. 20. ↑

  31. Лазарев В.В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9. С. 45. ↑

  32. Комментарий к Конституции РФ / Под ред. В.Д. Карповича. М., 2002. С. 380. ↑

  33. Кравец И.А. Достоинство личности: диалог теории, конституционных норм, международных регуляторов и социальной реальности // Журнал российского права. 2019. № 1. С. 123. ↑

  34. Постановления КС РФ от 15 января 1998 г. № 2-П по делу о проверке конституционности положений ч. ч. 1 и 3 ст. 8 Федерального закона от 15 августа 1996 г. «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию», от 20 июля 2012 г. № 20-П по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 125 и ч. 1 ст. 152 УПК РФ, от 16 апреля 2015 г. № 8-П по делу о проверке конституционности п. 3 ч. 1 ст. 26 Федерального закона «Об оружии». ↑

  35. Постановление КС РФ от 3 мая 1995 г. № 4-П. ↑

  36. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М., 2005. С. 133 - 134, 146. ↑

  37. Эбзеев Б.С. Введение в Конституцию РФ. С. 37. ↑

  38. Политико-правовые ценности: история и современность / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 2000. С. 5. ↑

  39. Конституция в XXI веке: сравнительно-правовое исследование: Монография / Отв. ред. В.Е. Чиркина. М.: Норма; ИНФРА-М, 2011. С. 22. ↑

  40. Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М.: Норма, 2011. С. 12. ↑

  41. Розенфельд М., Шайо А.. Распространение либерального конституционализма: изучение развития прав на свободу слова в новых демократиях // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. № 1. С. 102. ↑

  42. Арутюнян Г.Г. Аксиологическая природа конституционализма в контексте исторической эволюции конституционной культуры // Философия права / Под ред. А.А. Гусейнова и Е.Б. Рашковского; Сост. П.Д. Баренбойм. М., 2012. С. 70. ↑

СПИСОК ДЛЯ ТРЕНИРОВКИ ССЫЛОК