Теория происхождения государства (Общее и особенное в возникновении государства)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Изучение происхождения и генезиса государства и права в различных условиях является одной из приоритетных задач историко-правовой науки. Принципиальность синтеза знаний общественных наук не вызывает сомнения, так как государство было и остается ведущим политическим и правовым субъектом в политической и общественной жизни, а процесс происхождения государственности продолжается в ряде регионов мира по настоящий день. В этой связи одним из самых дискуссионных вопросов стало выявление роли государства в конкретных исторических условиях.

Объектом данной работы является история государства, а также историческая преемственность в происхождении государства.

Предметом исследования является происхождение государства.

Цель работы: исследование подходов и концепций происхождения государства.

Задачи работы:

• рассмотреть причины возникновения государства;
• изучить подходы к происхождению государства;
• раскрыть контрактные теории происхождения государства;
• выделить теория компромисса;
• изучить естественно-правовую теорию и современное конституционное регулирование;
• раскрыть теорию насилия и биометрические персональные данные человека.

Методы исследования: формально-юридический, сравнительно-правовой, метод толкования права, логический и другие методы.

Теоретической базой работы послужили труды ученых-правоведов в исследуемой сфере.

1. Общее и особенное в возникновении государства

1.1. Причины возникновения государства

Основными причинами возникновения государства являются:

1. переход от «присваивающей» экономики к «производящей», выразившийся в трех крупных разделениях труда (выделение скотоводства и земледелия, занятие ремеслом, появление купцов как особого слоя людей, профессионально занятых в сфере обмена товаров);

2. создание (в результате повышения производительности труда) относительно избыточного продукта, что активизировало самостоятельность индивида, привело к изменению в организации семейной и общественной жизни;

3. социально-классовое расслоение членов общества, вызванное накоплением собственности у отдельных лиц [23. С. 40].

Сегодня государство исследуется в таких социально-гуманитарных науках, как история, археология, этнография, социология, политология, культурология, наконец, юриспруденция, где оно рассматривается в качестве культурного, исторического факта.

Попытки естественнонаучного объяснения государства, как и многих других социальных фактов, принадлежат прошлому, преимущественно XIX в. - веку натурализма, когда осознания социального еще не произошло, а социально-гуманитарным наукам или вовсе отказывали в этом статусе, или же строили их по образцу естественных наук [22. С. 44]. Бесплодность этих попыток была осознана только в первой половине XX в.

В науке встречается, по меньшей мере, три причины возникновения государства: как объекта права, как субъекта права и как правоотношения[18. С. 30].

Наличие у государства права на законотворчество и подзаконное нормотворчество не дает основания ни для его конструирования как особого субъекта права (существующего вместе с индивидами и юридическими лицами), ни для его возвышения над правопорядком [20. С. 42].

Государство - политическая структура особого рода, возникшая на определенном этапе общественного развития и представляющая собой центральный институт власти в политической системе конкретного общества.

Вопрос о происхождении государства является дискуссионным. О причинах возникновения государства говорится в различных теориях: теологической (божественная сила); договорной (сила разума, сознания); психологической (факторы психики человека); органической (биологические факторы); материалистической (социально-экономические факторы); теории насилия (военно-политические факторы) и т.д.

1.2. Подходы к происхождению государства

Одна из первых теорий, объясняющих природу государства естественно-историческими причинами, коренящимися в природе человека как существа, которое не может жить вне общества (государства), получила название естественно-правовой.

Например, Цицерон считал, что предпосылкой объединения людей в государство на основе договора является естественное стремление человека к общению, к жизни в обществе [10. С. 352].

В эпоху средневековья господствовала теологическая концепция происхождения государства и права, согласно которой Бог, создав государство и законы, однако, не указал непосредственно лиц, осуществляющих власть, конкретные формы правления, методы властвования и т.п. Основателем данной теории считается средневековый богослов Августин [11. С. 201].

Приоритет церкви над государством защищал и Фома Аквинский, полагая, что правители могут использовать свою власть вопреки заветам божества, их деятельность должна контролироваться церковью. Современная католическая церковь также защищает тезис о божественном происхождении государства и права.

Теория договорного происхождения государства и права (Дж. Лильберн, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, А.Н. Радищев) представляет государство и право продуктом человеческого разума, а не божественной воли [11. С. 202].

Идея о том, что государство и право появляются в результате сознательных действий людей, заключивших договор о создании государства и учреждении законов (софисты, Эпикур), оформилась в XVII - XVIII вв. в теорию договорного происхождения государства и права. Согласно данной теории люди, выйдя из «естественного» (догосударственного) состояния, объединились в государство на определенных условиях, оговоренных в заключенном ими добровольно и по взаимному согласию общественном договоре [10. С. 353].

Одной из актуальных, дискуссионных и деликатных проблем, существующих в юридической науке, в частности в конституционном праве, является нахождение оптимального баланса между свободой, равенством и властью.

Влиятельным правоведом и российским государственным деятелем, занимающимся проблемами свободы, равенства, власти, суверенитета, естественного права, является Владимир Матвеевич Гессен (1868 - 1920). Среди современных ученых практически нет тех, кто анализировал бы в своих письменных научных работах идеи этого российского государственного деятеля по ряду универсальных категорий, будь то «свобода», «равенство» или «власть» через призму правового государства [20. С. 43].

Работы В.М. Гессена в современных условиях носят достаточно актуальный характер, так как в них он поднимает немало неразрешенных и дискуссионных проблем, посвященных следующим темам: роли авторитета в гражданском обществе, соотношения свободы и произвола, определению исторического значения общественного договора, эмансипации женщин как одной из ступеней достижения социального равенства, государственного авторитета как источника суггестии и другим.

Свобода не предполагает вседозволенности и не может быть абсолютной. Для того чтобы предупредить злоупотребления, минимизировать совершение людьми правонарушений и преступлений, требуется задать рамки, определить границы свободы [10. С. 354].

Конституционное государство как раз способно облечь свободу в статус права, и тогда через права свободных граждан формируется определенный общественный порядок, включающий социальные отношения, политическую систему и проч. [11. С. 203]

Российский правовед утверждал, что только свободное общество, не претерпевающее насильственного ига, не знающее ужасов колонизаторского гнета, легко отказывающееся от соблюдения обычаев и не верящее в предрассудки, способно создать законодательную ветвь власти и наделить ее соответствующими функциями. В то же время В.М. Гессен понимал, что укоренившиеся в сознании человека предрассудки и устоявшиеся в обществе обычаи трудно поддаются не только искоренению, но и малейшей попытке их видоизменения [20. С. 44].

Феодальный тип государства, исторически возникший после рабовладельческого, по утверждению В.М. Гессена, противоречит основным положениям естественного права. К сожалению, правовед не аргументировал свою позицию, но можно предположить, что она обусловлена преобладанием фискальных (например, налоги, подати, пошлины, штрафы) и правоохранительных (например, армия, жандармерия, полиция, феодальные дружины) функций при феодальном строе, что полностью характерно для доктрины естественного права [10. С. 355].

Феодальное право в целом не препятствовало совершению насилия в форме угнетения и эксплуатации по отношению к трудящимся массам. Кроме всего прочего, доктрина естественного права не предполагает веры человека и общества в сверхъестественные силы, а, как известно из истории феодального государства, в этот период церковь оказывала сильное влияние на формирование общественного сознания. Здесь можно уточнить, что В.М. Гессен пытался обосновать необходимость регулирования социальных отношений мерами, оговоренными «естественным правом». Естественное право как источник вечных, неотчуждаемых нравственных ценностей, разумных императивов, исторически признанных человечеством, гарантируется каждому человеку от рождения [9. С. 12].

Естественное право можно определить как общечеловеческий гуманный идеал, облеченный в правовую форму. С позиции естественного права свобода понимается как внутренняя естественная потребность человека, а равенство - как внутренняя социальная потребность общества.

Следует подчеркнуть, что В.М. Гессен придерживался договорной теории происхождения государства, которую в свое время подробно разрабатывали многие известные российские и зарубежные философы, видными среди которых были А.Н. Радищев и Ж.-Ж. Руссо.

Основная суть договорной теории происхождения государства выражается в следующем: первобытные люди сознательно на добровольной основе отчуждают от себя большую часть свободы и отдают ее во власть государству [19. С. 288].

Таким образом, между человеком и государством в гласной форме заключается соглашение, согласно которому человек приобретает статус гражданина, совокупность граждан образует народ, организующийся далее в гражданское общество.

Согласно данной теории народ имеет право в любое время по своему волеизъявлению свергнуть неугодную ему власть, данное право носит вполне естественный и в то же время легитимный характер [9. С. 13].

Широкое распространение в эпоху Нового времени получила теория разделения властей, в основе которой лежат идеи рациональной организации власти и конституционных гарантий обеспечения основных прав и свобод личности [19. С. 289].

Одной из распространенных концепций, которая изучает те или иные естественные закономерности возникновения и последующего функционирования государства и права, является органическая концепция происхождения государства и права, крупнейшим представителем которой был Г. Спенсер. Согласно органической концепции, государство есть продукт органической эволюции, разновидностью которой является социальная эволюция. Подобно тому, как в живой природе, полагал Спенсер, выживают наиболее приспособленные, так и в обществе в процессе внешних войн и завоеваний происходит естественный отбор, определяющий зарождение правительств и дальнейшее функционирование государства в соответствии с законом органической эволюции.

Теория насилия, главным представителем которой является Л. Гумплович, рассматривает государство как результат насилия, вражды, завоевания одних народов другими. Насилие превращалось в первооснову государства [10. С. 356].

Материалистическая (марксистская) теория рассматривала государство как результат непримиримости классовых противоречий.

Причины возникновения государства и права разъясняет также и так называемая психологическая теория, ярким представителем которой был Л. Петражицкий.

Возникновение государства и права объясняется теми или иными свойствами психики людей, биопсихологическими инстинктами.

Данная теория исходит из якобы изначально присущей психике индивида потребности к повиновению, подчинению «выдающимся личностям».

В противовес индивидуально-психологическим теориям сторонники социально-психологического направления рассматривают человека как существо общественное, а не биопсихическое.

На этой основе они строят и свое учение о происхождении государства и права. Само общество они считают продуктом коллективного сознания людей [10. С. 358].

В коллективном сознании сначала формируется идея социальной солидарности, а затем для обеспечения солидарности создаются нормы права и реальная политическая власть, получающая выражение в соответствующих государственных институтах.

Широкое распространение получила теория «правового государства», которая отстаивает требование об ограничении деятельности государства, его органов исключительно формально-юридическими рамками, прежде всего законом, принятым парламентом [9. С. 14].

Представители данной теории отстаивают принцип невмешательства государства в дела частных предпринимателей, идею «минимального» государства, обеспечивающего свободу производства и торговли, приоритет индивидуальных прав, верховенство правового закона во всех сферах общественной жизни. Такой подход направлен против произвола и беззакония в деятельности государства и его органов [24. С. 66].

Формально дискуссии о роли теории государства и права как базовой для юриспруденции науки нет места в юридическом сообществе, но в реальной жизни такой спор периодически возникает.

Отрицание значения теории государства и права некоторыми юристами не выражается явно, оно проявляется в недооценке положений, выработанных теорией, в отрицании необходимости их учета в практической деятельности юриста.

Такая позиция, прежде всего, заставляет усомниться в компетентности ее авторов, а если оказывается, что автор к тому же обременен ученой степенью, то возникает вопрос не только о качестве юридического образования, но и о качестве российской юридической науки.

Теория государства и права является базой для юриспруденции. Означенная роль теории государства и права связана не только с тем, что именно эта наука разрабатывает понятийный аппарат, используемый юридическими науками.

В большей степени основополагающая роль теории государства и права связана с философской сущностью этой науки [28. С. 55].

Информационное общество представляет собой качественно новую форму общественного развития, состоящую из совокупности диалектически взаимосвязанных аспектов - технологического, экономического, политического, правового, социального и духовно-нравственного характера.

Технологический аспект подчеркивает, что данный тип общества характеризуется информатизацией всех сторон его жизнедеятельности, являющейся следствием научно-технической революции, коренной трансформации производительных сил на основе науки [21. С. 47].

Экономический аспект выражается в том, что информация и знания выступают ресурсом, производительной силой [15. С. 16].

Важнейший для нашего исследования политический аспект заключается в реорганизации процесса политического взаимодействия государства и граждан посредством интерактивного диалога посредством информационных технологий.

Логичным продолжением учения об информационном обществе стала последовательно реализуемая в большинстве развитых стран концепция электронного государства

Специфическими задачами электронного государства на современном этапе являются:

- оптимизация процессов предоставления государственных услуг гражданам на основе использования имеющихся в нашем распоряжении информационно-коммуникативных технологий;

- создание благоприятного делового климата на основе формирования широкого доступа к получению государственных услуг для субъектов экономической деятельности; устранение административных барьеров, упрощение и ускорение диалога бизнеса и власти;

- автоматизация процедур предоставления спектра государственных услуг (в максимально широком смысле);

- внедрение функциональных информационных систем, поддерживающих процесс принятия управленческих решений;

- автоматизация межведомственного взаимодействия;

- организация горизонтальных и вертикальных информационных потоков между органами власти, ликвидация межведомственных барьеров посредством внедрения режима «одного окна»;

- снижение себестоимости и повышение качества принимаемых управленческих решений [15. С. 17].

Сегодня эта система проходит этап становления. В наши дни самые различные государственные услуги оказываются посредством Интернета - от оплаты коммунальных платежей до подачи налоговых деклараций и регистрации общественных объединений. Как видно, электронная форма уже в наши дни опосредует весьма юридически значимые действия в системе взаимодействия личности и государства [21. С. 48].

Нет сомнений, что спектр таких действий будет увеличиваться, чему способствуют развитие информационно-коммуникативных технологий, модернизация нормативной и институциональной составляющих системы реализации государством его функций, оказания государственных услуг [23. С. 46]..

Современные исследователи сущности электронного государства исходят из того, что «миссия государства XXI в. как ответственная роль в делах управления движением общества к благородным целям (первозданная природа государственного управления) значительно меняется, она приобретает новые качественные параметры.

Публичность государства в условиях политических, экономических, технологических, духовных и нравственных мутаций, вероятно, должна гармонично сочетаться с общественными и частными интересами, приобретая состояние гомогенности (однородности) [21. С. 49]. Новаторское научное осмысление и новое категориальное «прочтение» терминов «государство», «государственная власть», «государственные органы», «государственное управление», вероятно, еще впереди, и, возможно, в рамках этой проблемы следовало бы искать ключ к модернизации государственно-правового развития страны с целью повышения качества жизни» [15. С. 18].

Итак, новое прочтение привычных государствоведческих терминов и категорий в условиях электронного государства стало необходимым теоретическим фундаментом для адаптации к российским условиям западноевропейской концепции электронного сервисного государства. Ее истоком является традиционная французская доктрина, проповедующая возникновение государства из общественного договора. С середины прошлого века в ней укореняется фундаментальный тезис-посыл, в силу которого основной целью государства является оказание публичных услуг.

2. Особенности современных теорий происхождения государства

2.1. Контрактные теории происхождения государства

С точки зрения так называемых контрактных теорий происхождения государства, которые развивались от Джона Локка до Дугласа Норта, государства появились в результате договора, грубо говоря, публичная власть получила функции обеспечения исполнения обязательств и защиты прав собственности в обмен на налоги [24. С. 51]. Однако использование блокчейна обеспечивает необратимое исполнение сделок без участия государства (смарт-контракты). В блокчейне также возможна фиксация ряда прав (прежде всего предоставляются исключительные права и некоторые права собственности). Эти объективные возможности блокчейна позволяют технологическим энтузиастам смотреть на правовое регулирование блокчейна как на принуждение эффективной саморегулируемой системы к централизованному, государственному регулированию, и шире - как на навязывание устаревших государственных механизмов, неэффективных в борьбе с технологиями. Такой взгляд не лишен смысла; на примере ряда принятых в последнее время нормативных актов заметно, что государство не может эффективно заменить технологические отношения правовым регулированием, но при этом не хочет отказаться от регулирования совсем. Смена парадигмы, которая требуется для эффективного решения возникающих задач, требует времени, особенно в крупных, инертных правопорядках [30. С. 45]. Именно этим объясняется неэффективное регулирование отношений в Интернете. С другой стороны, блокчейн обеспечивает лишь фиксацию информации, гарантируя правильность транзакций внутри блокчейна. Но в блокчейн может быть помещена лишь информация, но не предметы реального мира.

Этого достаточно, чтобы обеспечить обмен одной информации на другую внутри блокчейна без вмешательства извне - например, приобрести адрес в зоне.bit (name-coin) за биткойны.

Однако в случае, когда обмен затрагивает предметы за пределами блокчейна, требуется помещение соответствующей информации внутрь блокчейна, а следовательно, появляется действующее лицо, не связанное технологией. Это имманентное ограничение не может быть снято, хотя может быть отчасти компенсировано: например, консенсусной системой отражения информации о материальном мире в блокчейне («оракулы», «каналы данных») [24. С. 54].

По этой причине использование блокчейна (и его реализации в виде криптовалют) так или иначе предполагает взаимодействие с правовой системой. Это взаимодействие возникает: 1) при сопоставлении объектов права с их отражением в блокчейне и приведении их в соответствующее блокчейну состояние; 2) оценке правовых последствий сделок, совершенных субъектами права с использованием блокчейна (налогообложение дохода и прибыли субъектов, учет их активов); 3) оспаривании сделок, частично или полностью совершенных в блокчейне (в т.ч. трансграничных сделок); 4) расследовании правонарушений, совершенных с использованием блокчейна, и т.д.

При этом взаимодействие между правовой системой и блокчейном не предполагает обязательное создание специализированных участников сети, использование преднамеренных уязвимостей в алгоритмах блокчейна с целью принудительной корректировки блокчейна и т.д. Правовое регулирование блокчейна должно осуществляться путем описания правовых последствий, которые влекут за собой сделки, совершенные в блокчейне. Это позволит устранить известный конфликт между правовой системой, обеспечивающей функционирование государства, и блокчейном, предназначенным для исключения участия государства в отдельных отношениях [30. С. 47].

И если отношения внутри блокчейна воздействуют на статус субъекта правовых отношений или формируют состав правонарушения, эти отношения должны рассматриваться в контексте системы права.

Разумеется, в таком случае возникнет ряд проблем, уже известных по правовому регулированию информационных отношений, например проблема экстерриториальности блокчейна, особенно актуальная с учетом того, что блокчейн распределен между участниками и не привязан в большей или меньшей степени к территории кого-либо из них [30. С. 51].

Итак, нет оснований полагать, что применительно к блокчейну проблема экстерриториальности или иные проблемы будут более или менее выражены, чем применительно, например, к интернет-мессенджерам. Проблематика правового регулирования информационных отношений является комплексной и должна решаться на уровне методов и принципов регулирования, а уже затем применительно к отдельным технологиям, даже таким, как блокчейн.

2.2. Теория компромисса

Конституция может быть объяснена с точки зрения договорной теории, согласно которой политическая власть берет начало из договора.

Договорная теория отражена в трудах многих великих философов Нового времени. У отождествления договора и конституции существовали ярые противники, призывавшие не смешивать принципиально разные явления [29. С. 71].

Теория компромисса схожа с договорной теорией конституции. Если средневековые авторы и авторы Нового времени основывали государство или правительство на договоре, то в XX веке авторы уклонились от традиционных представлений о договорном происхождении государства и стали определять современное демократически-парламентское государство как «компромисс», а вместе с этим рассматривать конституцию в качестве компромисса.

Компромиссная теория рассматривает конституцию как результат компромисса, согласия, достигнутого основными общественными и политическими силами. Теория конституции как компромисса стала необычайно популярна в России в начале 1990-х годов. В этот период не было согласия относительно того, в каком направлении должно двигаться государство, каким должно быть его устройство. Страна была разделена на два противоборствующих лагеря: сторонников президента и сторонников представительного органа. Все эти противоречия должна была решить конституция, которая отразила бы достигнутый в обществе компромисс и позволила бы выйти из кризиса. Российская наука конституционного права с помощью компромиссной теории пыталась отойти от господствовавшей ранее рудиментарной и абсолютно неприемлемой в новых условиях классовой теории конституции, согласно которой конституция является действительным соотношением сил в классовой борьбе, выражением воли господствующего класса. Многие конституции, имевшие место в истории, были результатом компромисса, появились в результате согласия между основными силами общества. Конституция России [2], принятая на всенародном голосовании, содержит в себе ценности (гл. 1 - 2), с которыми солидарна часть населения и которые вряд ли найдут себе множество противников. Помимо этого, она провозглашает принцип равноправия вне зависимости от каких-либо признаков (ст. 19), идеологическое и политическое многообразие, многопартийность и равноправие общественных объединений (ч. ч. 1 - 4 ст. 13), являющиеся реальной основой и важной гарантией консенсуса в обществе [29. С. 72].

Несмотря на это, компромиссная теория вряд ли способна объяснить сущность российской Конституции, которая с точки зрения своего создания в полной мере компромиссом не является.

Непосредственно предшествующие принятию Конституции Российской Федерации события осени 1993 года, связанные с острым конфликтом между властями, вылившимся в неконституционное прекращение Президентом деятельности Съезда народных депутатов Российской Федерации, Верховного Совета и Конституционного Суда, вооруженные столкновения сторонников противоборствующих сил, штурм Дома Советов, свидетельствуют, что Конституция появилась на свет не в результате компромисса, согласия или консенсуса, а в результате конституционной революции, совершенной Президентом Российской Федерации и его сторонниками.

Это позволило отразить в Конституции желанную Президентом модель разделения властей с сильными главой государства и исполнительной властью и слабым парламентом [29. С. 73].

Российская Конституция за пределами глав, посвященных статусу органов государственной власти, вполне может рассматриваться и фактически является компромиссом, отражающим согласие общества об основополагающих ценностях и достигнутый компромисс в федеративных отношениях.

Таким образом, сказанное можно воспринимать как теоретическое обоснование не только необходимости проведения исследований в рамках теории государства и права и необходимости с одной стороны (со стороны юристов - теоретиков государства и права) донесения результатов теоретических изысканий до другой стороны (до юристов, специализирующихся в отраслевых или специальных науках), но и необходимости изучения и обязательного их восприятия другой стороной этого процесса.

2.3. Естественно-правовая теория и современное конституционное регулирование

Политические события, изменившие основы государственного устройства в странах Центральной и Восточной Европы, в том числе в России, во второй половине XX в., заставили переосмыслить традиционные представления о конституционном развитии. В так называемых странах новой демократии принимались конституции, составленные по известным демократическим стандартам, или существенно изменялись действующие конституционные акты. Характерной чертой новых конституций была их ориентированность на общепризнанные нормы международного права [16. С. 70].

Конституционное реформирование сопровождалось весьма бурными политическими процессами. Особенно это характерно для стран бывшего социалистического лагеря, которые вышли из авторитарных политических режимов и освободились от господствующего приоритета государственной собственности. «Родовым свойством» данных режимов, при формальном провозглашении демократии как основы государственного устройства, являлся отрыв корпорации государственной власти от населения.

Для доктринального отражения правовой реальности переходных процессов необходимо осмысление правовых форм и механизма регулирующего воздействия конституции, изменяющих традиционную парадигму конституционного права.

Для создания теоретической конструкции конституционного регулирования предлагается рациональный подход к исследованию конституционного воздействия на общественные отношения, отражающий современное естественное правопонимание.

Проблемы, связанные с понятием конституционной идентичности государства, были обозначены в российской судебно-конституционной практике и получили свой первоначальный теоретический «абрис» в постановлениях Конституционного Суда РФ в связи с обсуждением возможности исполнения решений Европейского суда по правам человека по делам «Маркин против России» и «Анчугов и Гладков против России».

Со времени заключения Европейской конвенции по правам человека [1] концепция конституционной идентичности становилась предметом судебного рассмотрения не только в Конституционном Суде РФ, но и в конституционных судах зарубежных стран и получала в соответствующих решениях теоретическое насыщение.

Необходимость привлечения теоретической конструкции конституционной идентичности вызвана, по словам В.Д. Зорькина, тенденцией «расширения наднационального регулирования в сфере защиты прав человека и возрастания активизма межгосударственных судебных органов» [12. С. 2].

Ученый делает вывод: «Эволютивное толкование Конвенции Европейским судом, по сути дела, направлено на создание нового унифицированного европейского правопорядка» [13. С. 8].

Под конституционной идентичностью государства предлагается понимать результат реализации (и правовые особенности) признанной и принятой обществом конституционной модели, имеющей характерное для данного государства естественно-правовое происхождение, в рамках ее специфического национального развития, определяемого изменением мер воздействия конституционных принципов на общественные отношения, установленных органами конституционной юстиции.

В соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции РФ составной частью правовой системы Российской Федерации являются не только правовые принципы, содержащиеся в Конституции, но и «общепризнанные принципы международного права», содержащиеся в международных договорах Российской Федерации. Анализ коллидирующих между собой решений ЕСПЧ и национальных органов конституционной юстиции выводит на проблему коллизионности толкования содержания правовых принципов, имеющих различное естественное происхождение: европейское и национальное.

Приведенную выше рациональную методологию определения механизма воздействия конституционных принципов на общественные отношения, основанную на естественном правопонимании, можно распространить на происхождение и содержание общепризнанных принципов международного права. Общепризнанные принципы международного права, так же как принципы, входящие в различные конституционные модели, имеют естественно-правовое происхождение, хотя в обобщенном плане текстуально совпадают с ними, но отражают универсальные социальные ценности, сложившиеся во всем европейском социуме в процессе его общего исторического развития. В этом плане по аналогии с пониманием конституционной идентичности можно определять европейскую идентичность как результат правового воздействия совокупности общепризнанных принципов международного права, признанных европейским сообществом и согласованных европейскими государствами. Как национальные органы конституционной юстиции принимают решения в соответствии с конституционной идентичностью государства, так и наднациональные судебные органы в своих решениях, устанавливая меру воздействия общепризнанных принципов международного права на общественные отношения, формируют развитие европейской идентичности [16. С. 75].

С момента вступления в силу Дополнительного протокола № 11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод наднациональные судебные органы, в том числе ЕСПЧ, получили формальную возможность изменять конвенционную систему в целях создания «европейского консенсуса». Необъективизированное установление универсальных для европейских государств мер воздействия общепризнанных принципов международного права следует рассматривать как экспансию европейской идентичности, противостоящую конституционной идентичности отдельных суверенных государств.

С одной стороны, понятно стремление ЕСПЧ к унификации применения общепризнанных принципов международного права в государствах, подписавших Европейскую конвенцию по правам человека. С другой стороны, тенденция правовой универсализации, проводимая наднациональными органами Европейского союза в рамках толкования общепризнанных принципов международного права, входит в противоречие со стремлением современных государств к осмыслению своей традиционной социокультурной идентичности и в конечном счете к отстаиванию своего национального государственного суверенитета [16. С. 82].

Признание европейскими государствами принципов международного права не должно ограничивать самостоятельность установления тех мер их воздействия на внутригосударственные общественные отношения, которые объективно соответствуют национальным особенностям их конституционной идентичности.

2.4. Теория насилия и биометрические персональные данные человека

Конституция РФ четко определяет, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, а человек, его права и свободы составляют высшую ценность нашего государства. Это не только одно из основополагающих положений нашей Конституции, но и квинтэссенция духа и буквы дальнейшего развития российского законодательства [8. С. 19].

Как справедливо подчеркивает в ряде своих исследований профессор С.А. Авакьян, «в условиях процессов глобализации особо остро встает проблема реализации конституционных ценностей и их национального регулирования» [6. С. 44].

Эту же мысль конкретизирует другой известный юрист, теоретик и практик, профессор Н.С. Бондарь: «Дух Конституции РФ нуждается в творческом осмыслении» [7. С. 5].

Это в полной мере относится и к определению политико-правовой сути биометрических персональных данных человека [27. С. 22]. В общем спектре конституционного статуса личности гражданина России они играют ведущую роль в осуществлении им своих политических, социальных и экономических прав и «в вопросах повышения конституционного правосознания», на что справедливо обращает внимание профессор А.М. Цалиев [25. С. 20].

Несмотря на то, что проблемы установления правового режима биометрических персональных данных подвергались серьезному исследованию в ряде работ как отечественных - А.В. Минбалеева [17. С. 4], Г.Г. Камаловой [14. С. 10] остается открытым вопрос: чем станут биометрические данные по мере развития информационного общества - констатацией определенных качеств правоспособной и дееспособной личности и средством защиты ее прав или способом их ограничения? Попытка найти ответ на этот вопрос путем теоретического осмысления при помощи аналитических и обобщающих методов исследования является целью настоящей работы.

Наиболее распространенным способом биометрической идентификации является отпечаток пальцев. Так, в США и Великобритании уже много лет применяют методику сканирования отпечатков пальцев для получения визы. Вторую группу персональных данных образуют конфиденциальные персональные данные (принадлежность к определенной расе, религии, политические взгляды, информация о здоровье, биометрические и генетические данные).

В нашем государстве правовой статус биометрических персональных данных основывается на ст. 11 Федерального закона «О персональных данных» [3], в которой содержится определение биометрических персональных данных как сведений, характеризующих физиологические и биологические особенности человека и используемых оператором в целях установления личности субъекта персональных данных. Статьей 11 закрепляется возможность использования биометрических персональных данных только при наличии согласия субъекта персональных данных, полученных в письменной форме. Однако ч. 2 ст. 11 предусмотрены исключения из данного правила. Так, согласие субъекта не требуется в случаях:

- реализации межгосударственных соглашений РФ о реадмиссии;

- осуществления правосудия и исполнения судебных решений;

- проведения обязательной государственной дактилоскопической регистрации;

- в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации [26. С. 36].

Существенные изменения в законодательстве, регулирующем вопросы использования биометрических данных, произошли 31 декабря 2017 г., когда был принят Федеральный закон № 482-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [4], в соответствии с которым органы государственной власти, банки, а также иные организации в определенных федеральным законодательством случаях после осуществления идентификации гражданина РФ, при личном присутствии, на основании его согласия безвозмездно осуществляют размещение сведений в электронной форме, требуемых для регистрации гражданина РФ в Единой системе идентификации и аутентификации (ЕСИА); других сведений, если это предусмотрено федеральным законодательством, - в ЕСИА; а также биометрических персональных данных гражданина РФ - в Единой биометрической системе (ЕБС). 30 июня 2018 г. вступили в силу внесенные Федеральным законом № 482-ФЗ поправки к Федеральному закону от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».

Среди изменений особый интерес представляет поправка, вводящая в действие ст. 14.1 «Применение информационных технологий в целях идентификации граждан Российской Федерации». Так, ст. 14.1 создает правовые основы для функционирования единой системы идентификации и аутентификации и единой информационной системы персональных данных [26. С. 38]. Так, п. 4 ст. 14.1 Федерального закона № 482-ФЗ устанавливает, что размещение сведений в ЕСИА и в ЕБС осуществляется сотрудником органа государственной власти (организации), которые подписываются усиленной квалифицированной электронной подписью этого органа (организации). В соответствии с п. 3 ст. 14.1 указанного нормативного акта, федеральными законами, устанавливающими обязанность органов государственной власти и организаций по размещению указанных сведений, должно предусматриваться осуществление мероприятий по контролю и надзору за соответствующими действиями.

Идентификация субъекта в системе осуществляется по голосу и лицу. Одновременное использование этих характеристик человека позволяет идентифицировать живого человека и отличить его от имитации. Размещение биометрических данных в обеих системах осуществляется только на основании согласия лица, которому принадлежат биометрические данные. В связи с чем 30 июня 2018 г. было принято распоряжение Правительства РФ № 1322-р «Об утверждении формы согласия на обработку персональных данных, необходимых для регистрации гражданина Российской Федерации в единой системе идентификации и аутентификации».

Федеральным законом № 482-ФЗ были также внесены поправки и в Постановление Правительства РФ от 10 июля 2013 г. № 584 «Об использовании федеральной государственной информационной системы «Единая система идентификации и аутентификации в инфраструктуре, обеспечивающей информационно-технологическое взаимодействие информационных систем, используемых для предоставления государственных и муниципальных услуг в электронной форме», в соответствии с которыми органы государственной власти и организации для идентификации гражданина РФ с применением информационно-коммуникационных технологий без его личного присутствия осуществляют запрос и получают запрошенные сведения из регистра физических лиц единой системы.

Эти сведения предоставляются органам государственной власти, банкам и иным организациям в том случае, если единой системой из Единой биометрической системы информации будут получены сведения о том, что предоставленные биометрические персональные данные физического лица соответствуют его биометрическим данным, которые содержатся в Единой биометрической системе.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июня 2018 г. № 772 [5] утверждены сведения, подлежащие размещению в единой информационной системе персональных данных, которая дает возможность обработки биометрической информации, ее сбора, хранения, проверки и передачи сведений о ее соответствии представленным биометрическим персональным данным гражданина РФ, в том числе виду биометрических персональных данных.

Выделяются следующие виды биологических персональных данных: изображение лица человека, полученное с применением фото- либо видеоустройств; голосовые данные, полученные в результате работы звукозаписывающих устройств [26. С. 43].

Итак, анализ вышеизложенных нормативных правовых актов неоспоримо свидетельствует о том, что в нашем государстве принимаются меры по внедрению биометрических технологий. Опыт применения перечисленных нормативных актов на сегодняшний день отсутствует. Требования учета биометрических персональных данных могут вызвать определенные опасения и даже противодействия со стороны определенных категорий граждан страны, в частности христиан и мусульман, как уже было недавно, когда в обществе широкую дискуссию и неприятие вызвало решение ввести в обязательном порядке для граждан страны индивидуальный номер налогоплательщика. В отношении биометрических данных в обществе уже нет такого противостояния и непонимания. Личный идентификационный биометрический код сделает возможным беспрепятственное участие в различных экономических, политических и общественных мероприятиях. Но и эта проблема может и должна быть разрешена путем налаженного диалога мнений по этому вопросу представителей органов власти, общественных институтов, в том числе и руководства религиозных конфессий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования были сделаны следующие выводы:

1. Государство - политическая структура особого рода, возникшая на определенном этапе общественного развития и представляющая собой центральный институт власти в политической системе конкретного общества.

2. Вопрос о происхождении государства является дискуссионным. О причинах возникновения государства говорится в различных теориях: теологической (божественная сила); договорной (сила разума, сознания); психологической (факторы психики человека); органической (биологические факторы); материалистической (социально-экономические факторы); теории насилия (военно-политические факторы) и т.д.

3. Конструкция государства как субъекта права (корпоративного юридического лица), кажется, является итогом его осмысления в юриспруденции.

4. С появлением государства начинается сложная и противоречивая история его взаимодействия с обществом. Как форма организации общества и управляющая система государство должно выполнять функции в интересах большинства граждан, разрешать возникающие между ними противоречия, преодолевать кризисные ситуации. Вместе с тем иногда государство может играть и деструктивную роль - возвышаться над создавшим его обществом, превращаться из «слуги» в «хозяина» и т.п. Воздействие общества на государство принято считать прямой связью, а воздействие государства на общество - обратной.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативные правовые акты

1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) // Собрание законодательства РФ. – 2001. - № 2. - Ст. 163.
2. Конституция Российской Федерации принята всенародным голосованием 12.12.1993 года (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 31. - Ст. 4398.
3. Федеральный закон от 27.07.2006 № 152-ФЗ (ред. от 31.12.2017) О персональных данных // Собрание законодательства РФ. – 2006. - № 31 (1 ч.). - Ст. 3451.
4. Федеральный закон от 31.12.2017 № 482-ФЗ. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 31.12.2017.
5. Постановление Правительства РФ от 30.06.2018 № 772 (ред. от 13.09.2019) Об определении состава сведений, размещаемых в единой информационной системе персональных данных, обеспечивающей обработку, включая сбор и хранение, биометрических персональных данных, их проверку и передачу информации о степени их соответствия предоставленным биометрическим персональным данным гражданина Российской Федерации, включая вид биометрических персональных данных, а также о внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 03.07.2018.

Литература

1. Авакьян С.А. Глобализация. Общие конституционные ценности и национальное регулирование // Социальные интересы. - 2001. - № 4. - С. 44.
2. Бондарь Н.С. Буква и дух российской Конституции: 20-летний опыт гармонизации в свете конституционного правосудия // Журнал российского права. - 2013. - № 11. - С. 5
3. Бондарь Н.С. Конституционная категория достоинства личности в ценностном измерении: теория и судебная практика // Конституционное и муниципальное право. - 2017. - № 4. - С. 19.
4. Григорян Т.В. В.М. Гессен о гуманистической роли свободы, равенства и власти в конституционном государстве // История государства и права. - 2015. - № 15. - С. 9 - 13.
5. Гуревич А.Я. «Феодальное средневековье»: что это такое? // Избранные труды. Крестьянство средневековой Норвегии. СПб., 2013. - С. 352.
6. Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2014. С. 201.
7. Зорькин В.Д. Конституционная идентичность России: доктрина и практика // Журнал конституционного правосудия. - 2017. - № 4 (38). - С. 2.
8. Зорькин В.Д. Суть права // Журнал конституционного правосудия. - 2017. - № 5 (59). - С. 8.
9. Камалова Г.Г. Биометрические персональные данные: определение и сущность // Информационное право. - 2016. - № 3. - С. 8 - 12.
10. Кузнецов П.У. Социальная миссия электронного государства: ценности и терминологические проблемы // Информационное общество и социальное государство. М., 2011. - С. 18.
11. Ливеровский А.А. Рациональная модель конституционного регулирования // Lex russica. - 2019. - № 1. - С. 70 - 82.
12. Минбалеев А.В. Проблемные вопросы понятия и сущности персональных данных // Вестник УрФО. Безопасность в информационной сфере. - 2012. - № 2 (4). - С. 4 - 9.
13. Мишель А. Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции. М., 2015. С. 30.
14. Монтескье Ш.-Л. Избранные произведения. М., 1955. - С. 289.
15. Мусатов Ф.В. Конструкции государства в истории юриспруденции // Российский юридический журнал. - 2015. - № 3. - С. 42 - 55.
16. Пономаренко В.А. Гражданское судопроизводство как услуга в электронном сервисном государстве // Lex russica. - 2016. - № 2. - С. 49 - 61.
17. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. - С. 44 – 128.
18. Рыжов А.А. Влияние политического фактора на формирование и развитие права // Общество и право. - 2015. - № 2. - С. 40 - 46.
19. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов / А.И. Абрамова, С.А. Боголюбов, А.В. Мицкевич и др.; под ред. А.С. Пиголкина. М.: Городец, 2015. – С. 66.
20. Цалиев А.М. Актуальность, понятие, особенности и пути повышения конституционного правосознания // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 1. - С. 20.
21. Чеджемов С.Р., Золоева З.Т. Биометрические персональные данные человека - средство защиты его прав или тотального контроля государства над личностью? // Конституционное и муниципальное право. - 2019. - № 11. - С. 39 - 43.
22. Чеджемов С.Р., Золоева З.Т. Ресурс информационного права в профилактике коррупционных проявлений в учебном процессе вузов на основе применения блокчейн-технологий // Юридическое образование и наука. - 2019. - № 3. - С. 22.
23. Шишкин В.В. Продолжение дискуссии о роли теории государства и права // История государства и права. - 2014. - № 8. - С. 55 - 58.
24. Шустров Д.Г. Essentia constitutionis: Конституция Российской Федерации - взгляд через века конституционной теории // Сравнительное конституционное обозрение. - 2017. - № 3. - С. 71 - 90.
25. Янковский Р.М. Проблемы правового регулирования криптовалют // Предпринимательское право. Приложение «Право и Бизнес». - 2018. - № 1. - С. 45 - 51.