Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

«Оперативно-розыскная деятельность: гласно и негласно»

Содержание:

Введение

Актуальность. Оперативно-розыскная деятельность (ОРД) является самостоятельным видом государственной деятельности, которая осуществляется гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ). ОРМ могут иметь как гласный, так и негласный либо зашифрованный характер. Соответственно, налицо существенные отличия не только в тактике их проведения, но и в способах фиксации их хода и результатов. В науке пока преобладает мнение, согласно которому результаты ОРМ, проведенных
негласно или зашифровано, вообще не могут иметь доказательственного значения, а должны использоваться исключительно в качестве ориентирующей информации. Такой подход, однако, представляется довольно спорным. Если ход ОРМ фиксировался с помощью технических средств (а таким образом производятся все оперативно-технические мероприятия), и имеющаяся запись достаточно точно и полно отражает соответствующие фактические обстоятельства, представляется, что результаты ОРМ возможно использовать в доказывании после выполнения процедуры их представления следователю.

Цель работы – исследование особенностей гласной и негласной оперативно-розыскной деятельности.

Задачи работы:

исследовать цели и задачи оперативно-розыскной деятельности;
рассмотреть проблемы доказывания в оперативно-розыскной деятельности;
исследовать проблемы правового регулирования негласной оперативно-розыскной деятельности и определить пути их решения;
рассмотреть современные вопросы процессуальной регламентации негласного производства и взаимодействия следователя с сотрудниками оперативных подразделений.

Объект исследования – гласная и негласная оперативно-розыскная деятельность.

Научно-методическая основа работы: нормативно-законодательные акты, регулирующие оперативно-розыскную деятельность в Российской Федерации; учебно-практические пособия, публикации в периодических изданиях, интернет-источники.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы.

Глава 1. Содержание гласной и негласной оперативно-розыскной деятельности

1.1. Проблемы доказывания в оперативно-розыскной деятельности

Оперативно-розыскная деятельность (ОРД) является самостоятельным видом государственной деятельности, которая осуществляется гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ).

ОРД имеет четко определенные цели. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст. 1) в качестве таких целей указывает следующие: защита жизни и здоровья граждан; защита прав и свобод человека и гражданина; защита собственности; обеспечение безопасности общества и государства от преступных посягательств.

Для описания процесса доказывания в оперативно-розыскной деятельности представляется правильным определить само понятие доказывания. В данном контексте доказывание – это установленная законом деятельность, осуществляемая правоохранительными органами, по собиранию, проверке и оценке фактических данных (сведений, полученных в результате проведения ОРМ) об обстоятельствах, установить которые необходимо для правильного разрешения уголовного дела. По данному определению можно разделить процесс доказывания на три части:

1. Собирание доказательств – это часть процесса доказывания, в которой представители компетентных органов осуществляют предусмотренные законом следственные и судебные действия, необходимые для выявления, рассмотрения и сохранения данных, имеющих отношение к уголовному делу.

2. Проверка доказательств – деятельность уполномоченных на то субъектов уголовного судопроизводства по анализу сформированных доказательств и их сопоставлению с уже имеющимися доказательствами. Цель данной части процесса доказывания состоит в установлении достоверности собираемых и уже имеющихся сведений и решения вопроса соответствия или несоответствия их содержания фактам и обстоятельствам, важных для правильного разрешения по уголовному делу. При данной проверке в обязательном порядке исследуется допустимость доказательств и степень соответствия их источника и способа собирания требованиям закона, поскольку если они получены с нарушениями, то их могут признать недопустимыми.

3. Оценка доказательств – деятельность по оперированию всеми собранными и проверенными доказательствами с целью получения точных данных о фактах и обстоятельствах, подлежащих доказыванию, и установления истины по уголовному делу. Оцениваются доказательства уполномоченными на то субъектами, по их внутреннему убеждению, основанному на совокупности всех имеющихся в деле доказательств. Оценка доказательств осуществляется в строго предусмотренных законом формах: постановлениях, определениях, обвинительном акте, обвинительном заключении или приговоре. При этом не следует забывать, что оставшиеся не устраненными в процессе и результате оценки доказательств сомнения в виновности обвиняемого в соответствии с Конституцией РФ^[1] толкуются в его пользу.

Все части процесса доказывания крепко сплетены между собой и взаимозависимы, но после собирания и проверки доказательств следует самая важная часть данного процесса – их оценка. В данной части процесса доказывания необходимо установить достоверность (соответствуют ли содержащиеся в нем сведения действительности), допустимость (требование к процессуальной форме оформления и получения доказательств), относимость (установлена ли взаимосвязь с обстоятельствами необходимыми для верного решения по уголовному делу и входящими в предмет доказывания) и достаточность (можно ли утверждать, что по уголовному делу собранно достаточно необходимых доказательств, для того чтобы установить все обстоятельства и принять обоснованное решение в ходе судебного разбирательства) доказательств.

Оценка доказательств представляет собой познавательную деятельность, в ходе которой должностное лицо уголовного судопроизводства определяет каким образом то или иное свойство доказательств позволяет уяснить общую картину преступления.

Полученные результаты ОРД могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело или материалы проверки сообщения о преступлении, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями УПК РФ, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств, и в иных случаях, установленных законом^[2].

Не следует забывать о том, что все сведения, полученные в результате ОРД, должны отвечать требованиям достоверности, допустимости и относимости, а также должны быть получены из надлежащего источника надлежащим субъектом и проверены следственным путем в установленном законом порядке. Здесь также следует упомянуть о преюдиции, под которой понимается обязанность принимать без проверки факты, ранее установленные вступившим в законную силу приговором или иным судебным решением по какому-либо уголовному делу, то есть смысл его заключается в том, что сведения установленные судом по ранее рассмотренному делу и содержащиеся во вступившем в законную силу приговоре, не подлежат проверке при предварительном расследовании или судебном разбирательстве нового уголовного дела и принимаются без доказывания.

1.2. Правовое регулирование негласной оперативно-розыскной деятельности

Правовое регулирование негласной оперативно-розыскной деятельности носит сложный и многоаспектный характер, а его совершенствование лежит в плоскости решения как идеологических, так фундаментальных и прикладных проблем. В настоящее время совершенно очевидным является несоответствие современного состояния нормативной регламентации полномочий уполномоченных органов государства по негласности действий при раскрытии преступлений международным стандартам и криминальной обстановке в России. Несмотря на то, что ратифицированные международно-правовые акты обязывают Россию осуществлять и участвовать в осуществлении негласных специальных операций по борьбе с преступностью, до настоящего времени в отечественном законодательстве порядок их проведения детально не регламентирован^[3].

В этой части нельзя игнорировать и многочисленные решения Европейского Суда по правам человека, в которых констатируется не только нарушение отдельных положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но и формулируется правовая позиция относительно проведения негласных операций и соответствия норм российского законодательства общепризнанным принципам международного права^[4]. В качестве иллюстрации можно привести ряд правовых позиций Европейского Суда по правам человека, которые должны быть учтены при совершенствовании уголовно-процессуальных и оперативно-розыскных норм в части проведения негласных мероприятий.

1. Российское законодательство не определяет с достаточной ясностью пределы и характер использования дискреции для сбора и хранения в базе данных информации о личной жизни, нет никаких указаний в форме, доступной общественности, на минимальные гарантии от злоупотреблений^[5].

2. Закон должен соответствовать принципу верховенства права. В контексте негласного контроля со стороны органов внутренних дел, законодательство должно предусматривать гарантии от произвольного вмешательства в права лица, гарантированные статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод^[6].

3. Закон должен быть сформулирован в достаточно ясных выражениях, чтобы давать адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при которых публичные органы вправе прибегнуть к негласным операциям^[7].

4. Недопустимо получать доказательства методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого^[8].

5. Применение агентов под прикрытием должно быть ограничено; сотрудники полиции могут действовать тайно, но не заниматься подстрекательством. Законодательство не должно позволять использование доказательств, полученных в результате подстрекательства со стороны государственных агентов^[9].

6. Следует устанавливать ясную и предвидимую процедуру специального контроля за негласной деятельностью, чтобы обеспечить добросовестность со стороны органов государственной власти и соблюдение должных целей со стороны правоохранительных органов^[10].

7. Необходимо искать средства, позволяющие не подвергать риску раскрытие личности агента, и вместе с тем давать возможность обвиняемому сформулировать возражения по поводу его показаний^[11].

Безусловно, правовые позиции Европейского Суда по правам человека и высших судов Российской Федерации должны быть учтены в законодательстве. В этой связи в юридическом сообществе все чаще высказывается мнение о необходимости разработки и принятия нового оперативно-розыскного закона и внесения соответствующих изменений в уголовно-процессуальный кодекс, позволяющих оптимизировать правовое поле негласной юридической практики.

С этим нельзя не согласиться. Однако формирование содержательной части нормативных правовых актов должно предваряться определением исходных методологических посылок, позволяющих наметить «контуры» концепции правового регулирования негласной деятельности по раскрытию и расследованию преступлений.

Анализ воззрений на фундаментальные положения оперативно-розыскной деятельности не позволяет сделать оптимистический вывод о скором научном консенсусе в части оптимизации ее правовой регламентации. Учитывая, что до последнего времени подобные вопросы рассматривались преимущественно при решении научных проблем оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, позиции ученых в этой части заслуживают особого внимания. Спектр взглядов на концепцию правового регулирования оперативно-розыскной деятельности достаточно широк. Приведем некоторые из них.

Первый. Закон об оперативно-розыскной деятельности не нужен. Негласные способы собирания доказательств, в том числе оперативно-розыскные мероприятия, должны быть закреплены в уголовно-процессуальном законодательстве.

Нормы о сущности, принципах, задачах оперативно-розыскной деятельности не требуют нормативного закрепления и должны отражаться в научной и учебной литературе. Разделение оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности не отвечает современным правоотношениям и правосознанию.

Второй. Конгломерат законодательных актов в сфере оперативно-розыскной, контрразведывательной, частно-сыскной и иной деятельности по профессиональному сыску регламентирует во многом идентичные общественные отношения, а потому должен быть сведен к «общему знаменателю». Выходом из создавшейся ситуации может быть в сведении воедино всего нормативного правового «сыскного массива» в два законодательных акта федерального уровня – федеральный закон «О государственной профессиональной сыскной деятельности» и федеральный закон «О негосударственной профессиональной сыскной деятельности». Возможно более революционное решение – принятие федерального закона «О профессиональной сыскной деятельности», включающего нормы как публичного, так и частного права.

Третий. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» должен регламентировать лишь негласные мероприятия и действия оперативных подразделений. Что же касается гласных мер, то это сфера исполнительно-распорядительных отношений, регулируемых административным правом.

Четвертый. Совершенствование правового регулирования оперативно-розыскной деятельности следует рассматривать в рамках концепции оперативно-розыскного права как самостоятельной отрасли права. Чаще всего в русле этой концепции оптимизация правового регулирования увязывается с разработкой и принятием оперативно-розыскного кодекса.

В последние годы в научной литературе активно обсуждается проблема совершенствования досудебного следствия, в том числе и негласного расследования преступлений, а по существу обнаружившейся линии на «перемещение» в уголовно-процессуальное законодательство приемов и методов оперативно-розыскной деятельности.

Негативно влияет на легитимизацию негласных мер раскрытия и расследования преступлений отсутствие в российских науках уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности частной теории негласных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий (теории негласности расследования и раскрытия преступлений). Конечно, в современной правовой науке присутствует обоснование и аргументация различных уголовно-процессуальных и оперативно-розыскных концепций раскрытия и расследования преступлений. Однако, несмотря на их высокую научную ценность, излагаемые в них идеи часто основаны на совершенно иной доктрине доказывания по уголовным делам. В связи с чем отечественная юридическая наука уже не может ответить на запросы практики и существенно отстает от достижений зарубежных научных школ в понимании как сути гласности и негласности расследования, так и их пределов. Сейчас уже можно уверенно говорить о настоятельной необходимости создания приемлемой для научного сообщества частной теории негласности расследования и раскрытия преступлений, на базе которой могли бы эффективно развиваться законотворческий процесс и оперативно-следственная практика. Но для такой теории не сформулированы даже базовые концептуальные положения.

На наш взгляд, изначально важно избавить участников уголовно-процессуальной деятельности от негативной мотивации по восприятию результатов негласных мероприятий и их применению при доказывании, а также пересмотреть некоторые базовые теоретические положения российского уголовного процесса и оперативно-розыскной деятельности. В частности, понятие следственных действий; гласность расследования; принцип непосредственности восприятия следователем их хода и получаемой посредством их проведения информации как обязательном условии допустимости ее использования при доказывании; понятие и основания проведения оперативно-розыскных мероприятий; использование при доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности.

Реформирование должно способствовать устранению избыточных процедур при доказывании, сокращению сроков расследования, минимизации материальных и моральных издержек участников уголовно-процессуальной деятельности.

Выводы

Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст. 1) в качестве целей ОРД указывает следующие: защита жизни и здоровья граждан; защита прав и свобод человека и гражданина; защита собственности; обеспечение безопасности общества и государства от преступных посягательств.

Глава 2. Проблемы негласной оперативно-розыскной деятельности

2.1. Легализация данных ОРД

Вопросы, связанные с недостаточностью правового регулирования оперативно-розыскной деятельности, поднимаются сегодня очень часто. Связан этот процесс с различными обстоятельствами как объективного, так и субъективного характера. Рассматривая вопрос о проблемах оперативно-розыскной деятельности, необходимо понимать, что уровень преступности в стране зависит от общественно-экономического развития общества, пороков самого общества и неспособности государства противостоять им. В процессе укрепления законности и правопорядка необходим комплексный подход. К мерам по решению задач по борьбе с преступностью можно отнести и вложение средств государством, и личную заинтересованность граждан, и целенаправленную работу сотрудников правоохранительных органов. Нельзя при этом оставить без внимания создание процессуальной и материально-технической базы^[12]. Поэтому в целях защиты прав и интересов граждан Федеральным законом от 30.03.1998 г № 54-ФЗ «О ратификации «Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»^[13] Российской Федерацией была ратифицирована «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» от 04.11.1950 г. и Протоколы к ней^[14].

Для России ратификация Конвенции означает не только присоединение к европейской системе защиты прав и свобод гражданина, но и признание обязательной юрисдикции Европейского суда по правам человека. Так, часть 3 статьи 46 Конституции РФ закрепила право граждан России в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, одним из которых является Европейский суд по правам человека (далее – Европейский суд)^[15]. Признание данным судом факта нарушения Конвенции оказывает влияние не только на заявителя, но и на решение аналогичных ситуаций в целом. И вот здесь возникает проблема, связанная с применением решений Европейского суда^[16]. Убедиться в этом не сложно. Так, ратифицируя Европейскую Конвенцию по правам человека, Российская Федерация взяла на себя обязательство «исполнять окончательные постановления Суда по любому делу, в котором она выступает стороной» (ст. 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). В то же время Венская Конвенция о праве международных договоров в статье 27 указывает на то, что участник может ссылаться на положения своего внутреннего права для оправдания невыполнения им договора^[17]. Также ст. 15 Конституции РФ указывает на то, что ратифицированный международный договор является составной частью правовой системы Российской Федерации. Следовательно, ратифицированная Конвенция по правам человека вошла в правовую систему Российской Федерации и стала ее неотъемлемой частью. А обладающая высшей юридической силой Конституция РФ распространяет свое верховенство также и на ратифицированную Конвенцию по правам человека. Возникает вопрос о месте Конвенции по правам человека в правовой системе Российской Федерации и обязательности применения Российской Федерацией решений Европейского суда по правам человека, в том числе в отношении оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации.

Европейский суд по правам человека, анализируя используемые правоохранительными органами Российской Федерации результаты оперативно-розыскной деятельности, определил признаки, характеризующие российские уголовные дела.

Осуществление ОРД должно отвечать требованиям международного и отечественного права^[18]. Так ст. 50 Конституции РФ указывает на запрет использования доказательств, полученных с нарушением Федерального закона, а сам Федеральный закон № 144-ФЗ в ст. 5 запрещает органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, подстрекать к совершению противоправных действий. Возникает вопрос о законности проводимых правоохранительными органами мероприятий, в частности оперативных экспериментов и проверочных закупок.

Европейский суд по правам человека, рассматривая жалобы заявителей, может принять меры по устранению нарушения прав как конкретного заявителя, так и по устранению проблемы в целом. При поступлении в Европейский суд по правам человека подобных жалоб он может указать на наличие структурной, функциональной или системной проблемы. В итоге Европейский суд по правам человека, руководствуясь Правилом 61 Регламента Суда, может принять «пилотное» постановление, которое направлено на совершенствование законодательства «Высокой Договаривающейся Стороны». Так, в отношении Российской Федерации Европейский суд по правам человека вынес следующие «пилотные» постановления: «Бурдов против Российской Федерации»^[19], «Ананьев и другие против России», «Герасимов и другие против Российской Федерации»^[20].

Применяя «пилотное» Постановление ЕСПЧ от 10.02.2012 г. по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации», приняты девять федеральных законов и одно постановление Правительства Российской Федерации, а также ряд ведомственных нормативных актов. Но существуют проблемы по исполнению «пилотных» постановлений. Ярким примером является применение Постановления ЕСПЧ от 02.10.2012 г. по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» (по жалобам № 23200/10, 24009/07 и 556/10). Пункт 106 данного постановления указывает на то, что российская система, в которой проверочные закупки и оперативные эксперименты всецело относятся к компетенции оперативно-розыскных органов, расходится с практикой, принятой большинством государств-участников. Европейский суд по правам человека считает, что этот недостаток отражает структурное уклонение от обеспечения гарантий против милицейской (полицейской) провокации. По итогам указанного постановления в статью 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» внесены в 2007 г. изменения, формально запрещающие провокацию. Так, ст. 5 Закона дает отдельные элементы понятия «провокация», указывает на действие и цель, его составляющие, при этом необходимо отметить, что внесенными изменениями не дано четкого определения и толкования термина «провокация», также не указаны и реальные меры по недопущению провокаций. Однако в Постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 09.07.2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» дано понятие провокации. Под провокацией Верховный Суд РФ понимает «попытку передачи денег, ценных бумаг, иного имущества, которая осуществляется в целях искусственного формирования доказательств совершения преступления, и при этом должностное лицо не совершает действий, свидетельствующих о его согласии принять взятку или об отказе в ее принятии»^[21].

Если же должностные лица согласились принять незаконное вознаграждение в качестве взятки или предмета коммерческого подкупа, то это уже не провокация, а подстрекательские действия сотрудников правоохранительных органов, провоцирующих должностное лицо на получение взятки. При этом действия самих должностных лиц в соответствии с позицией Верховного суда Российской Федерации не могут расцениваться как уголовно-наказуемое деяние, так как нет состава преступления (п.2 ч.1 ст. 25 УПК РФ)^[22]. Возникает пробел в уголовно-правовом законодательстве.

Анализируя деятельность Европейского суда по правам человека в части принятия им «пилотных» постановлений, следует отметить, что принятые судом решения могут указывать не только на внесение изменений в законодательство Договаривающейся стороны, но и на принятие Верховным судом Российской Федерации, Конституционным Судом Российской Федерации разъяснений, Постановлений Пленумов ВС РФ, обзоров судебной практики. Зачастую сотрудники правоохранительных органов в ходе оперативно-розыскной деятельности оказываются «между двух огней» - международными правовыми актами, законодательством Российской Федерации и мероприятиями в рамках оперативно-розыскной деятельности.

Как уже говорилось выше, Европейский суд по правам человека, рассматривая жалобы заявителей, выносит решения по устранению нарушений прав конкретного заявителя. Среди действий, которые обжалуются в Европейский суд по правам человека можно назвать использование агентов под прикрытием и дальнейшее использование результатов таких оперативно-розыскных мероприятий в качестве доказательств со стороны обвинения. Европейский суд по правам человека, рассматривая жалобы граждан Российской Федерации о нарушении их прав в части склонения их к преступным действиям, определил их в группу дел о провокации. Что же в соответствии с нормами российского права понимается под оперативным экспериментом и действиями под прикрытием?

Ответ на данный вопрос дан в приказах Министерства внутренних дел Российской Федерации, регулирующих основы организации и тактики оперативно-розыскной деятельности отделов внутренних дел (ОВД). В них дается определение оперативному эксперименту, согласно которому это «оперативно-розыскное мероприятие, в ходе которого создаются условия и объекты для преступных посягательств, которые негласно контролируются и при соприкосновении с которыми лицо, подозреваемое в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, находится перед добровольным выбором совершения тех или иных действий»^[23]. Европейский суд по правам человека находит использование данного вида оперативно-розыскного мероприятия несоответствующим статье 6 Конвенции, которая гласит, что каждый имеет право на справедливое судебное разбирательство при предъявлении ему любого уголовного обвинения. Несмотря на то, что проблема оценки доказательств, добытых посредством негласных оперативно-розыскных мероприятий, не является для Европейского суда новой и не относится только к Российской Федерации, характерна она все-таки, по мнению Европейского суда, в большей степени именно для России.

Кроме того, Европейский суд, рассматривая жалобы российских граждан, указывает на нарушения, которые допускаются в уголовном процессе в связи с использованием доказательств, которые получены в ходе негласной оперативно-розыскной деятельности, направленной на борьбу с незаконным оборотом наркотиков и выразившейся в злоупотреблении в ходе проведения проверочных закупок. При этом все заявители в жалобах утверждали, что ранее противоправной деятельностью не занимались, а к совершению преступления их просто склонили. ЕСПЧ считает проведение проверочной закупки должностным лицом правоохранительного органа или иным лицом, действующим по инструкции правоохранительных органов, недопустимым, так как властные органы играют в проверочной закупке центральную роль. Более того, проверочная закупка проводится до возбуждения уголовного дела, следовательно, процессуальные гарантии, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом для продавца, в тот момент не действуют. Добытые подобным образом доказательства вины продавца и положенные в основу уголовного дела, являются, по мнению ЕСПЧ, недопустимыми.

Европейский суд по правам человека разработал целую систему требований к проведению оперативно-розыскных мероприятий, указав на следующие нарушения о контрольной закупке, зафиксированные в Постановлении Европейского суда по правам человека от 02.10.2012 г. по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» (по жалобам № 23200/10, 24009/07 и 556/10^[24]: принятие решения о проведении контрольной закупки и ее проведение одним и тем же органом; отсутствие четкого обоснования проведения закупки до ее начала путем оформления данной операции документально; неоднократное участие в проведении контрольных закупок информатора; отсутствие проверки достоверности сведений, представленных информатором; отсутствие нормативного регулирования действий при проведении оперативных мероприятий, в которых применяется модель симуляции преступного поведения и осуществляется контроль за ним.

Суд, рассматривая вышеуказанные дела, установил наличие провокации при проведении проверочных закупок, а, следовательно, и нарушения статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Но следует считаться с тем, что не в каждом деле, по которому проводится проверочная закупка, следует в обязательном порядке установить провокацию, так как по многим делам правоохранительные органы руководствуются при проведении оперативно-розыскных мероприятий принципами уголовно-процессуальных гарантий. Как вывод, бремя доказывания отсутствия провокации в связи с системностью нарушений Европейский Суд по правам человека возложил на государство-ответчика.

Все оперативно-розыскные мероприятия должны отвечать, как требованиям отечественного законодательства, так и нормам международного права. Поэтому многие ученые и юристы, являясь приверженцами взглядов Европейского суда по правам человека, высказали точку зрения о недопустимости использования в уголовных делах доказательств, имеющих провокационный характер. Но существуют и иные взгляды на подобную ситуацию. Так, многие ученые высказывают мнение о том, что приоритет во взглядах на использование результатов оперативно-розыскной деятельности, в которой присутствует элемент провокации, при соблюдении условий и должных оснований, отдается Конституции Российской Федерации перед ратифицированными Российской Федерацией международными договорами. Как указывает заместитель Председателя КС РФ С.П. Маврин, следует иметь в виду, что «Конвенция о правах человека, в силу ратификации РФ этого документа, вошла в правовую систему РФ, стала ее частью. И в этом смысле эта Конвенция в своих положениях также находится под эгидой Конституции, которая в нашей правовой системе обладает высшей юридической силой»^[25]. Другие, напротив, приоритет отдают нормам международного права. Иная категория юристов отдает приоритет государству в ограничении прав и свобод человека с учетом норм международного права, при этом средства, методы борьбы с преступностью должны быть отнесены к исключительной компетенции государства.

Е. А. Ершова считает, что Европейский суд не творит право, а лишь толкует Конвенцию о защите прав человека и основных свобод^[26]. По словам профессора, доктора юридических наук Д. Лабина «у любого государства свои национальные интересы будут всегда в приоритете»^[27].

Несмотря на множество мнений о роли и значимости для России решений Европейского суда по правам человека, следует указать на то, что зачастую критерии и выводы, указанные в Определениях Верховного Суда Российской Федерации, в том числе и по уголовным делам приближены к правовым позициям Европейского суда по правам человека. Рассмотрим некоторые примеры из судебной практики.

А. А. Сайгаков был осужден судом 1 инстанции по ст. 146 ч. 3 п. «в» УК РФ к 1 году лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 18 июля 2017 г. приговор в отношении А. А. Сайгакова изменен: назначенное А. А. Сайгакову наказание на основании ст. 73 УК РФ постановлено считать условным с испытательным сроком в течение 1 года, А. А Сайгаков из-под стражи освобожден. На жалобу адвоката М.И. Мошкина о провокации со стороны сотрудников полиции суд апелляционной инстанции в приговоре в общей форме указал на то, что не усматривает со стороны оперативных сотрудников провокации преступления, поскольку обе проверочные закупки были проведены с соблюдением положений Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».

Рассматривая уголовное дело в кассационном порядке Президиум Московского городского суда Постановлением от 11 мая 2018 г. приговор Щербинского районного суда города Москвы от 24 мая 2017 г. и апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 18 июля 2017 г. в отношении А. А. Сайгакова отменил, уголовное дело передал на новое судебное рассмотрение в тот же суд, в ином составе суда.

При пересмотре дела в кассационном порядке Президиум Московского городского суда указал на то, что умысел на продажу контрафактного и дорогостоящего в оригинале диагностического оборудования у А. А. Сайгакова был сформирован под влиянием сотрудника правоохранительных органов, в то время как указанный умысел должен был быть сформирован независимо от желаний оперативников. Следовательно, оценка тому, были ли действия А.А. Сайгакова спровоцированы оперативными работниками или совершены им по собственной инициативе, судом по существу не выяснены, в то время как Европейский суд по правам человека указал на необходимость оценки провокационных действий оперативных работников и их влияние на действия подсудимого. При таких обстоятельствах судебное решение в отношении А. А. Сайгакова было признано незаконным, необоснованным и подлежащим отмене с направлением дела на новое рассмотрение^[28].

Учитывая, что далеко не все позиции Европейского суда по правам человека находят свое законодательное закрепление в национальном законодательстве, судам приходится при вынесении судебных решений напрямую ссылаться на положения, содержащиеся в конкретных решениях ЕСПЧ, что, на наш взгляд, не совсем корректно.

Так, Приговором Таганского районного суда г. Москвы от 19 февраля 2018 г. Н. С. Лаймин и Ф. С. Пархоменко были признаны виновными в совершении совместно, по предварительному сговору, незаконного сбыта психотропных веществ – смеси, содержащей амфетамин и производное амфетамина, общей массой 0,38 г, то есть в значительном размере, и осуждены по п. «а, б» ч. 3 ст. 228-1 УК РФ к лишению свободы с применением ст. 64 УК РФ на срок 4 года с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима каждый.

В апелляционной жалобе представители Ф. С. Пархоменко и Н. С. Лаймина просили суд апелляционной инстанции приговор суда отменить, оправдать осужденных за отсутствием в их действиях состава преступления.

При этом осужденные указывали на то, что судом 1 инстанции был нарушен ряд требований Европейского суда по правам человека, а именно: отсутствовали предусмотренные статьей 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» основания для проведения ОРМ «проверочная закупка». Судом было выяснено, что информация о сбыте психотропных веществ была известна оперативным работникам в отношении третьего лица, а не Н. С. Лаймина, в то время как «проверочная закупка» проводилась в отношении одного из осужденных.

Суд апелляционной инстанции не согласился с вынесенным приговором суда и признал его подлежащим отмене. Так, по мнению суда апелляционной инстанции, суд первой инстанции, ссылаясь на наличие в материалах уголовного дела постановления о проведении ОРМ «проверочная закупка», в ее основу положил рапорт оперуполномоченного о том, что неизвестное лицо занимается хранением и сбытом наркотических средств и психотропных веществ (со слов самого оперуполномоченного). При этом следует отметить, что в материалах дела рапорт отсутствовал. Проводимое оперативными работниками ОРМ «проверочная закупка» было осуществлено в соответствии с процессуальными документами по другому адресу и в отношении неустановленного лица. А имеющиеся несоответствия по данным обстоятельствам в рапорте оперуполномоченного и постановлении о проведении «проверочной закупки», по мнению суда, являлись «технической ошибкой».

Таким образом, суд 1 инстанции не смог дать должную оценку сведениям, в соответствии с которыми оперативные мероприятия, проводимые в отношении лица, место совершения данного мероприятия, сроков составления процессуальных документов не соответствуют ни показаниям свидетелей, ни подсудимых. Более того, они не соответствуют таким доказательствам, как переписка одного из подсудимых о месте и обстоятельствах покупки психотропных веществ.

В связи с допущенными судом первой инстанции нарушениями по данному делу, в том числе выразившимися в допущенной по делу провокации со стороны правоохранительных органов и иными процессуальными нарушениями, суд апелляционной инстанции приговор в отношении Н. С. Лаймина отменил с возвращением уголовного дела прокурору в порядке п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рас-смотрения судом, а приговор в отношении Ф. С. Пархоменко изменил и переквалифицировал действия последнего с п. «а, б» ч. 3 ст. 228-1 УК РФ на ч. 1 ст. 228 УК РФ, как незаконное хранение психотропных веществ в значительном размере^[29].

Еще один пример из судебной практики: по приговору суда К. А. Черненко признан виновным и осужден за покушения на незаконный сбыт героина в крупном размере 0,6; 0,84; 0,61 и 0,58 г., совершенные 4, 5 августа 2008 г. и дважды 5 января 2009 г.

В кассационном порядке дело не рассматривалось.

При этом, направив надзорную жалобу в Судебную коллегию Верховного суда Российской Федерации, К. А. Черненко указал на то, что оперативные работники спровоцировали его на неоднократный сбыт героина, поэтому факты совершения им преступлений от 05.08.2008 г. и дважды от 05.01.2009 года просил из обвинения исключить, назначенное ему наказание смягчить. В ходе проверки материалов данного судебного дела установлено, что проверочная закупка наркотических средств проводилась в соответствии с нормами Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» на основании постановления о проведении такой закупки и при наличии информации о том, что К. А. Черненко занимается сбытом наркотических средств - героина. Однако из показаний как свидетеля, который являлся покупателем героина, так и самого К. А. Черненко усматривается, что он действительно употреблял наркотические средства, но сбытом или подготовкой к сбыту никогда не занимался. Поэтому «проверочные закупки» наркотических средств у К. А. Черненко были проведены с нарушением предусмотренных законом норм, а именно отсутствием оснований, доказывающих, что у оперативных сотрудников имелась информация о том, что К. А. Черненко занимается сбытом наркотических средств. При этом следует обратить внимание на то, что в соответствии со ст. 6 Европейской Конвенции «О защите прав человека и основных свобод» использование доказательств, полученных в результате провокации правоохранительных органов, не оправдывает самые правильные и гуманные цели - борьба против наркоторговли. Как следствие по данному примеру, судебная коллегия Верховного суда Российской Федерации отменила приговор и постановление президиума Омского областного суда от 13.12.2010 г. в отношении К. А. Черненко, а дело на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПФ РФ за отсутствием в деянии состава преступления прекратила^[30].

И все же для законного проведения оперативно-розыскных мероприятий, соответствующих как российским нормам закона, так и стандартам Европейского суда по правам человека, должны быть четко определены критерии применения результатов оперативно-розыскной деятельности и прописаны правила и принципы проведения данных мероприятий.

Следует начинать, на наш взгляд, с решения проблемы по исполнению судебных постановлений Европейского суда по правам человека. Сложность применения решений Европейского суда связана с отсутствием специального законодательного регулирования. Достичь данной цели возможно лишь путем взаимодействия органов судебной системы Российской Федерации и Европейского суда по правам человека. Первый шаг в данном направлении был сделан в 2006 г., когда Правительством РФ была принята Федеральная целевая про-грамма «Развитие судебной системы России на 2007-2012 годы»^[31]. Одним из направлений данной программы предусматривался общественный мониторинг качества работы судов и проведение анализа в области практики рассмотрения дел Европейским судом по правам человека, а также выявление причин для обращения в ЕСПЧ. Целесообразным было бы определение механизма, способного восстановить нарушенное право, а также установление порядка судебной процедуры в рамках исполнения Конвенции.

Важной проблемой для исполнения решений Европейского суда является наличие противоречий в части факта применения данного решения, так как в соответствии с п. 3 ст. 15 Конституции РФ закон подлежит официальному опубликованию. Но решения Европейского суда печатаются на английском языке, перевод является неофициальным, зачастую неточным. Решение данной проблемы до недавнего времени было невозможно. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.06.2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод» рекомендовал использовать справочную систему «Международное право», ГАС «Правосудие» и поисковую систему ЕСПЧ^[32]. Однако в настоящее время проблема официального перевода является камнем преткновения в достижении заветной цели – максимальной защиты прав и свобод человека. Возможно, данную проблему можно решить путем создания специального интернет-ресурса для опубликования решений ЕСПЧ с официальным переводом на русский язык.

В рамках реализаций решений ЕСПЧ в области легализации результатов оперативно-розыскной деятельности необходимо внести соответствующие изменения в ряд правовых актов. Необходимо изменить как нормы процессуального права, так и нормы Федерального закона № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» и привести их в соответствие с нормами Конвенции по защите прав человека и основных свобод. Необходимость в этом назрела в связи с отсутствием четкого и однозначного толкования таких понятий, как «оперативный эксперимент», «проверочная закупка», «провокация», «подкуп». Существует проблема и в правомерном санкционировании проведения негласных оперативно-розыскных мероприятий. С другой стороны, Европейский суд в принципе не допускает санкционирования негласных тайных мероприятий, считая данные действия противоречащими Конвенции.

Более того, на законодательном уровне должны быть определены четкие критерии провокационности действий сотрудников полиции, а также действия должностных лиц правоохранительных органов, при производстве которых применяется модель симуляции противоправного поведения.

В части применения решений Европейского суда по правам человека о нарушении прав при проведении проверочной закупки необходимо законодательно урегулировать алгоритмы проведения таких ОРМ, как «проверочная закупка», «оперативный эксперимент», ясно обозначить способ и процесс документирования данных ОРМ. Вышепоименованные пробелы и недостатки до настоящего времени в полном объеме не урегулированы.

Таким образом, для достижения сохранения прав граждан, в том числе на справедливое и честное судебное разбирательство, необходимо не только совершенствование законодательства и соблюдение принципов уголовного процесса, но и постоянное переосмысление действующего законодательства, которым должны заниматься не только законодательные органы, но и правоохранительные органы, и, конечно же, судебная власть.

2.2. Современные вопросы процессуальной регламентации негласного производства и взаимодействия следователя с сотрудниками оперативных подразделений

В соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 38 и ч. 1 ст. 144 УПК РФ, следователь вправе давать органу дознания в случаях и порядке, установленных УПК РФ, обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий, а также получать содействие при их осуществлении. Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 152 УПК РФ в случае необходимости производства следственных или розыскных действий в другом месте следователь вправе произвести их лично либо поручить производство этих действий следователю или органу дознания^[33]. Срок исполнения не должен превышать 10 суток.

К сожалению, правоприменительная практика свидетельствует о трудностях, с которыми сталкиваются следователи при направлении поручений в оперативные подразделения. В юридической литературе неоднократно высказывалось мнение о несовершенстве процедуры использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании и об интеграции оперативно-розыскного и уголовно-процессуального законодательства путем закрепления в УПК РФ норм, регламентирующих порядок производства оперативно-розыскных действий.

Ст. 89 УПК РФ (использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности) не способна полноценно регламентировать данные аспекты взаимодействия следователя с подразделениями, наделенными правом осуществления оперативно-розыскных мероприятий. Административные препоны, корпоративная разобщенность и отсутствие общей заинтересованности в исходе дела, большая загруженность следователей и оперативных сотрудников, гонка за показателями, чрезмерно раздутый по уголовному делу документооборот, ненужная законодательная детализация следственных процедур и, наоборот, отсутствие регламентации в УПК РФ оперативно-розыскной деятельности формализует предварительное расследование и отдаляет нас от конечной цели осуществляемого расследования – восстановления нарушенных прав пострадавшего лица.

Осложняет ситуацию и насаждение в средствах массовой информации общественности неприглядного образа сотрудника правоохранительных органов, презумпции его виновности и некомпетентности. Интересно, что перечисленные проблемы осуществляемого взаимодействия были присущи отечественным правоохранительным органам и в ХІХ–ХХ веках. По мнению правоведов того времени, отсутствие правильно организованного, параллельного с предварительным следствием и тесно с ним связанного розыска составляет самый существенный, ничем не устранимый недостаток настоящей следственной практики.

Статья 89 УПК РФ ориентирует следователя и оперативных сотрудников на использование в доказывании только тех результатов оперативно-розыскной деятельности, которые отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Данное положение развивается ч. 2 ст. 11 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» и получило свое продолжение в п. 20 приказа МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27.09.2013 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд».

В соответствии со ст. 87–88, ч. 1 ст. 152 УПК РФ из двух упомянутых должностных лиц правоохранительных органов только следователь уполномочен сначала инициировать проведение оперативно-розыскных мероприятий, а затем проверить и оценить их результативность. Указанные обстоятельства позволяют нам сделать вывод о ведущей роли следователя во взаимодействии, при этом реальными механизмами воздействия на сотрудников оперативных подразделений, выполняющих его поручение, названное должностное лицо не обладает.

Правоприменителям других стран также не чужды перечисленные проблемы, обусловившие существенную перестройку формулы взаимодействия служб правоохранительных органов, задействованных в сфере уголовного судопроизводства. К примеру, в 2015 г. УПК Республики Казахстан закрепил право казахского следователя производить следственные действия, которые разделены на две группы. К первой группе отнесены классические следственные действия: допрос (ст. 208–217), очная ставка (ст. 218), осмотр (ст. 218–222), освидетельствование (ст. 223), опознание (ст. 229–230), обыск (ст. 252), выемка (ст. 253), проверка и уточнение показаний на месте (ст. 257), следственный эксперимент (ст. 258) и судебная экспертиза (ст. 270).

Вторую часть следственных действий образуют такие негласные следственные действия, как негласные аудио и (или) видеоконтроль лица или места (ст. 242), негласные контроль, перехват и снятие информации, передающейся по сетям электрической (телекоммуникационной) связи (ст. 243), негласное получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 244), негласное снятие информации с компьютеров, серверов и других устройств, предназначенных для сбора, обработки, накопления и хранения информации (ст. 245), негласный контроль почтовых и иных отправлений (ст. 246), негласные проникновение и (или) обследование места (ст. 247), негласное наблюдение за лицом или местом (ст. 248), негласная контролируемая поставка (ст. 249), негласный контрольная закупка (ст. 250) и негласные внедрение и (или) имитация преступной деятельности (ст. 251). Интересно, что в соответствии с ч. 9 ст. 60 УПК Казахстана по расследуемым делам следователь имеет право знакомиться с материалами дел оперативного учета.

Соответствующие изменения предусмотрены проектом УПК Республики Кыргызстан. В нем все следственные действия также разделены на две группы. К первой группе отнесены: осмотр (гл. 22), освидетельствование (ст. 174), судебная экспертиза (гл. 24), допрос (гл. 25), очная ставка (ст. 203), опознание (гл. 27), обыск (гл. 28), выемка (гл. 28), проверка и уточнение показаний на месте (ст. 216), следственный эксперимент (ст. 218).

Ко второй группе отнесены специальные следственные действия (иногда называемые в проекте УПК Киргизии негласными): наложение ареста на почтово-телеграфные отправления и их осмотр или выемка; прослушивание переговоров; получение информации о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами; снятие информации с компьютеров, серверов и других устройств; аудио, видеоконтроль лица или места; наблюдение за лицом или местом; проникновение и обследование нежилого помещения или иного владения лица; получение образцов для сравнительного исследования специальным способом.

Заключение эксперта; специальный следственный эксперимент; внедрение в преступную среду или имитация преступной деятельности; контролируемая поставка; контрольный закуп.

Можно отметить схожесть (и даже определенная идентичность) классификации следственных действий в уголовном судопроизводстве Казахстана и Киргизии. Основным признаком всех негласных следственных действий является их производство в режиме отсутствия осведомленности лица (чьи права были ими ограничены), вначале о самом факте мероприятия, а затем о его методах, средствах, а в некоторых случаях и об их участниках.

Отечественный УПК РФ не содержит терминов «негласно» или «секретно», между тем, по мнению автора, их отсутствие не препятствует конфиденциальной процессуальной деятельности следователя. Действующее уголовно-процессуальное законодательство содержит ряд норм, закрепляющих действия следователя, сопряженные с отсутствием осведомленности участников уголовного судопроизводства о них. С началом действия в 2001 г. УПК РФ изменилась сущность деятельности следователя, наделенного полномочиями применения мер безопасности участников уголовного судопроизводства (ст. 11), участием в процедуре заключения досудебного соглашению о сотрудничестве (гл. 40.1), производстве ранее не свойственных ему таких следственных действий, как наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка (ст. 185), контроль и запись переговоров (ст. 186), получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 186.1). На наш взгляд, система отечественных следственных мероприятий с 2001 г. также стала двухзвенной. Деятельность следователя состоит из производства гласных и негласных следственных действий и процессуальных решений.

К гласным следственным действиям мы относим: осмотр, освидетельствование, следственный эксперимент, очную ставку, проверку показаний на месте, допрос и предъявление для опознания. Допрос и предъявление для опознания при необходимости применения мер обеспечения безопасности могут носить элементы негласности, связанные с изменением следователем реальных данных о лице (применением псевдонима). При производстве гласных следственных действий их участники уведомляются о дате, времени и месте следственного действия, им разъясняются права, обязанности и ответственность, представляются другие участники, могут заявляться ходатайства и отводы, делаться заявления.

К негласным следственным действиям и решениям может быть отнесена вся деятельность следователя, связанная с тайной, секретностью и конфиденциальностью, то есть невозможностью разглашения информации о них. При этом негласные следственные действия и процессуальные решения разделяются на абсолютно негласные, относительно негласные и конфиденциальные.

К абсолютно негласным следственным действиям отнесены наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка; получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами; контроль и запись переговоров. О самом факте и результатах производства абсолютно негласных следственных действий лица, чьи права и свободы были таким образом ограничены, уведомляются при ознакомлении с материалами уголовного дела, по окончании предварительного расследования. При этом сведения о средствах и методах производства указанных мероприятий, а также об их исполнителях не подлежат разглашению даже после вступления в законную силу приговора суда, вынесенного по уголовному делу. Относительно негласными следственными действиями (решениями) являются обыск; выемка; наложение ареста на имущество; сохранение втайне факта задержания подозреваемого. Их производство осуществляется гласно, их участникам разъясняются права, обязанности и ответственность, они предупреждаются о применении технических средств, им представляются другие участвующие лица, рассматриваются ходатайства и отводы. Все участники знакомятся с протоколом следственного действия и имеют право внести дополнения и замечания в его содержание. Копия протокола вручается лицу, чьи права и свободы были ограничены.

Подготовительный же этап производства относительно негласных следственных действий носит закрытый характер, так как их эффективность зависит не только от оперативности, но и внезапности. Поэтому информация о подготовке названных следственных действий, согласование их производства с руководителем следственного органа и судьей для других участников предварительного расследования остается закрытой. Конфиденциальными негласными следственными действиями называют деятельность следователя по обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства и досудебному соглашению о сотрудничестве. Эта сравнительно новая процедура современного уголовного судопроизводства до сих пор вызывает у правоприменителей и правоведов много вопросов.

Сам факт применения следователем мер безопасности и информация о реальных данных участников программы государственной защиты остается тайной не только для участников уголовного судопроизводства, но и для сотрудников правоохранительных органов. Причем материалы уголовного дела, в которых отражена соответствующая информация, помещаются в конверт, который подлежит опечатыванию. Правом ознакомления с содержанием данного конверта наделяется в судебных стадиях исключительно судья, рассматривающий уголовное дело по существу.

Более того, за разглашение сведений о применении мер безопасности предусмотрена уголовная ответственность (ст. 311 УК РФ). Такая же процедура предусмотрена и при заключении досудебного соглашения. В конверт, который опечатывается и хранится в недоступном для других лиц месте (ч. 3 ст. 317.4 УПК РФ) помещаются: 1) ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве; 2) постановление следователя о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым (обвиняемым) досудебного соглашения о сотрудничестве; 3) постановление прокурора об удовлетворении ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве; 4) досудебное соглашение о сотрудничестве; 5) постановление следователя о сохранении в тайне данных о личности участника следственного действия.

И в первом, и во втором случае при применении новых процедур возникают проблемы взаимодействия. Меры обеспечения безопасности автором разделяются на процессуальные и иные (непроцессуальные). К процессуальным мерам, применяющимся лицом, осуществляющим расследование, относят: 1) легендирование сведений о потерпевшем и свидетеле в материалах уголовного дела (ч. 9 ст. 166 УПК РФ); 2) контроль и запись телефонных и иных переговоров (ч. 2 ст. 186 УПК РФ); 3) предъявление лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым (ч. 8 ст. 193 УПК РФ); 4) закрытое судебное разбирательство (п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ); 5) допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства (ч. 5 ст. 278 УПК РФ).

Иные непроцессуальные меры обеспечения безопасности применяются подразделениями государственной защиты территориальных органов МВД России. Ими являются: 1) личная охрана, охрана жилища и имущества; 2) выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; 3) обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; 4) переселение в другое место жительства; 5) замена документов; 6) изменение внешности; 7) изменение места работы (службы) или учебы; 8) временное помещение в безопасное место; 9) применение дополнительных мер безопасности в отношении защищаемого лица, содержащегося под стражей или находящегося в месте отбывания наказания, в том числе перевод из одного места содержания под стражей или отбывания наказания в другое (ст. 6 Федерального закона от 20.08.2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»).

Очевидна взаимообусловленность процессуальных и непроцессуальных мер безопасности участников уголовного судопроизводства. Эффективность применения названных мер имеет прямую зависимость от согласованности их применения. Так, бессмысленны замена документов, перемена места жительства или изменение внешности потерпевшего, если следователем в уголовном деле не изменены личные данные защищаемого лица. Между тем в ходе проведенного опроса следователями неоднократно отмечались сложности, связанные с неуведомлением сотрудниками оперативных подразделений о применении в отношении участников уголовного судопроизводства непроцессуальных мер обеспечения безопасности. Встречаются случаи вынесения постановления об отмене процессуальных мер безопасности оперативными сотрудниками, что категорически противоречит нормам УПК РФ.

Усложняет ситуацию и то, что лицо, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, зачастую осуществляет конфиденциальное сотрудничество с оперативно-розыскными органами. Соответственно, следователь должен учитывать, что информация о рассматриваемой категории лиц составляет государственную тайну.

Несохранение в тайне конфиденциальной информации о конфиденте нарушает права и законные интересны последнего.

Выводы

В связи с вышеизложенным, на наш взгляд, необходимо изменить УПК РФ, расширив полномочия следователя правом контроля за производством оперативно-розыскных мероприятий, осуществляемых по их поручению, а также возможностью более глубокого контроля за производством абсолютно негласных следственных действий. Представляется, что некоторым разрешением названных проблем взаимодействия могут стать положения ст. 163 УПК РФ, в соответствии с которыми производство расследования по уголовному делу в случае его сложности или большого объема может быть поручено группе следователей, о чем выносится отдельное постановление или указывается в постановлении о возбуждении уголовного дела. Системное создание следственных групп, в состав которых входят сотрудники оперативных подразделений, может в корне изменить сложившуюся в территориальных органах ситуацию.

Представляется, что, как руководитель группы, следователь должен быть наделен дополнительными процессуальными контрольно-распорядительными полномочиями на период поступления в оперативное подчинение сотрудников оперативных подразделений, а именно:

– правом определения направления расследования, дачи указаний о производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий в рамках расследуемого уголовного дела;

– правом координации и контроля деятельности участников группы следователей независимо от ведомственной и служебной принадлежности, определяет и обеспечивает очередность и согласованность производства следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий;

– правом производства или участия в производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, их планировании и подготовке;

– правом непосредственного использования в качестве доказательств результатов оперативно-розыскных мероприятий (проводимых по его поручению) и негласных следственных действий;

– правом контроля за производством оперативно-розыскных мероприятий (принятие решений об их начале, сроках, завершении, эффективности деятельности), уведомляться о факте заведения и прекращения дел оперативного учета;

– принимает необходимые меры по обеспечению конфиденциальности производства следственных и оперативно-розыскных мероприятий, соблюдения режима секретности.

В случае обращения за помощью сотрудников оперативного подразделения необходимо также закрепление права создания на стадии документирования преступной деятельности до возбуждения уголовного дела группы следователей с включением в нее сотрудников оперативных и оперативно-технических подразделений.

Заключение

Задачи ОРД: выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших; осуществление розыска лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда, уклоняющихся от уголовного наказания, а также розыска без вести пропавших; добывание информации о событиях или действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической, информационной или экологической безопасности Российской Федерации; установление имущества, подлежащего конфискации.

Проведенное исследование позволило придти к выводу, что необходимо изменить УПК РФ, расширив полномочия следователя правом контроля за производством оперативно-розыскных мероприятий, осуществляемых по их поручению, а также возможностью более глубокого контроля за производством абсолютно негласных следственных действий. Представляется, что некоторым разрешением названных проблем взаимодействия могут стать положения ст. 163 УПК РФ, в соответствии с которыми производство расследования по уголовному делу в случае его сложности или большого объема может быть поручено группе следователей, о чем выносится отдельное постановление или указывается в постановлении о возбуждении уголовного дела. Системное создание следственных групп, в состав которых входят сотрудники оперативных подразделений, может в корне изменить сложившуюся в территориальных органах ситуацию.

Список литературы

Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ).
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (с изм. и доп.).
Конвенция против транснациональной организованной преступности (Заключена в г. Нью-Йорке 15.11.2000) // Собрание законодательства РФ. 4 октября 2004 г. № 40. Ст. 3882.
Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (Заключена в г. Нью-Йорке 31.10.2003) // Собрание законодательства РФ. 26 июня 2006 г. № 26. Ст. 2780.
Рекомендация № Rec (2005) 10 Комитета министров Совета Европы «Об «Особых методах расследования» тяжких преступлений, в том числе террористических актов» (Принята 20.04.2005 на 924-ом заседании представителей министров).
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) Ратифицирована Российской Федерацией.
Венская Конвенция о праве международных договоров // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).
Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // Собрание законодательства Российской Федерации. -1998. - № 14. - Ст. 1514.
Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2011 г. Дело «Шимоволос против России» [Shimovolos v. Russia] (жалоба № 30194/09) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2012. - № 1.
Постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 «Дело «Быков (Bykov) против Российской Федерации» (жалоба № 4378/02) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2009, № 6.
Постановление ЕСПЧ от 15.01.2009 г. Дело «Бурдов против России» (Burdovv.Russia) (жалоба № 33509/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание, 2009. № 5.
Постановление ЕСПЧ от 01.07.2014 г. По делу «Герасимов (GerasimovandOthers) и другие против Российской Федерации» (жалоба № 29920/05 и др.) // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).
Постановление Президиума Московского городского суда от 11.05.2018 г. по делу № 44у-136/18 [Электронный ресурс] // URL:https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/presidium-criminal/details/c6c05200-fb53-4f4f-b73f-5c0da5d251b
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда [Электронный ресурс] // URL: https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-criminal/details/ 978bab48-f507-4e88-81cf-5d64889115d1
Определение суда надзорной инстанции Верховного суда Российской Федерации от 25.12.2012 г. по делу № 50-Д-12-127.
Постановление Правительства РФ от 21.09.2006 N 583 (ред. от 01.11.2012) «О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007 - 2012 годы» // Правовой Сервер Консультант-Плюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).
Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.06.2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод» // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).
Информация о постановлении ЕСПЧ от 05.11.2002 по делу «Аллан (Allan) против Соединенного Королевства» (жалоба № 48539/99) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2003, № 4.
Постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 «Дело «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2007, № 11.
Дело «Veselovandothers», Постановление Большой палаты по делу Bykov v. Russia, §§ 78 - 83, 10 March 2009) // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://hudoc. echr. coe. int. (дата обращения 28.12.2019).
Исецкий Э. Оперативный эксперимент на взгляд ЕСПЧ и российского законодательства // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // antireid.ru/operativnyj-eksperiment-na-vzglyad-espch-i-rossijskogo-zakonodatelstva/ (дата обращения 28.12.2019).
Конституционный суд внес ясность [Электронный ресурс] // URL: http://rusrand.ru/events/eventskonstitut-sionnyj-sud-vnes-jasnost
Конституционный Суд против ЕСПЧ. Сетевое издание «Актуальные комментарии». [Электронный ресурс] // URL: http://actualcomment.ru/konstitutsionnyy-sud-protiv-espch.html
Кретинин А. Н., Грудинин Н. С. Вопросы легализации результатов оперативно-розыскной деятельности при расследовании преступлений коррупционной направленности // Nauka-rastudent.ru, 2017. № 01. С. 56-60.
Лиджаев К. В. Проблемы и возможность совершенствования правового регулирования оперативно-розыскной деятельности // Вестник БГУ, 2015. №2. С. 45-50.
Низельская О. В. Место решений Европейского суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации // Международный журнал гуманитарных и естественных наук, 2017. №3. С. 208-211.
Правовая природа постановлений Европейского суда по правам человека// Правовой Сервер Кон-сультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019).

Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ).

↑
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (с изм. и доп.). ↑
Конвенция против транснациональной организованной преступности (Заключена в г. Нью-Йорке 15.11.2000) // Собрание законодательства РФ. 4 октября 2004 г. № 40. Ст. 3882; Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (Заключена в г. Нью-Йорке 31.10.2003) // Собрание законодательства РФ. 26 июня 2006 г. № 26. Ст. 2780; Рекомендация № Rec (2005) 10 Комитета министров Совета Европы «Об «Особых методах расследования» тяжких преступлений, в том числе террористических актов» (Принята 20.04.2005 на 924-ом заседании представителей министров). ↑
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) Ратифицирована Российской Федерацией. См.: Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // Собрание законодательства Российской Федерации. -1998. - № 14. - Ст. 1514. ↑
Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2011 г. Дело «Шимоволос против России» [Shimovolos v. Russia] (жалоба № 30194/09) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2012. - № 1. ↑
Постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 «Дело «Быков (Bykov) против Российской Федерации» (жалоба № 4378/02) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2009, № 6. ↑
Постановление ЕСПЧ от 10.03.2009 «Дело «Быков (Bykov) против Российской Федерации» (жалоба № 4378/02) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2009, № 6. ↑
Информация о постановлении ЕСПЧ от 05.11.2002 по делу «Аллан (Allan) против Соединенного Королевства» (жалоба № 48539/99) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2003, № 4. ↑
Постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 «Дело «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2007, № 11. ↑
Постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 «Дело «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2007, № 11. ↑
Постановление ЕСПЧ от 26.10.2006 «Дело «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2007, № 11. ↑
Кретинин А. Н., Грудинин Н. С. Вопросы легализации результатов оперативно-розыскной деятельности при расследовании преступлений коррупционной направленности // Nauka-rastudent.ru, 2017. № 01. С. 56. ↑
Федеральный закон от 30.03.1998 г № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Конвенция о защите прав человека и основных свобод // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Конституция РФ от 12.12.1993 г. (в ред. от 30.12.2014г.) // Российская газета, 1993.25 декабря. ↑
Низельская О. В. Место решений Европейского суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации // Международный журнал гуманитарных и естественных наук, 2017. №3. С. 208-211. ↑
Венская Конвенция о праве международных договоров // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Лиджаев К. В. Проблемы и возможность совершенствования правового регулирования оперативно-розыскной деятельности // Вестник БГУ, 2015. №2. С. 45. ↑
Постановление ЕСПЧ от 15.01.2009 г. Дело «Бурдов против России» (Burdovv.Russia) (жалоба № 33509/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание, 2009. № 5. ↑
Постановление ЕСПЧ от 01.07.2014 г. По делу «Герасимов (GerasimovandOthers) и другие против Российской Федерации» (жалоба № 29920/05 и др.) // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 12.11.2018) // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2018). ↑
Исецкий Э. Оперативный эксперимент на взгляд ЕСПЧ и российского законодательства // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // antireid.ru/operativnyj-eksperiment-na-vzglyad-espch-i-rossijskogo-zakonodatelstva/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Дело «Veselovandothers», Постановление Большой палаты по делу Bykov v. Russia, §§ 78 - 83, 10 March 2009) // [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://hudoc. echr. coe. int. (дата обращения 28.12.2019). ↑
Конституционный суд внес ясность [Электронный ресурс] // URL: http://rusrand.ru/events/eventskonstitut-sionnyj-sud-vnes-jasnost ↑
Правовая природа постановлений Европейского суда по правам человека// Правовой Сервер Кон-сультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Конституционный Суд против ЕСПЧ. Сетевое издание «Актуальные комментарии». [Электронный ресурс] // URL: http://actualcomment.ru/konstitutsionnyy-sud-protiv-espch.html ↑
1 Постановление Президиума Московского городского суда от 11.05.2018 г. по делу № 44у-136/18 [Электронный ресурс] // URL:https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/presidium-criminal/details/c6c05200-fb53-4f4f-b73f-5c0da5d251b ↑
Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда [Электронный ресурс] // URL: https://www.mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-criminal/details/ 978bab48-f507-4e88-81cf-5d64889115d1 ↑
Определение суда надзорной инстанции Верховного суда Российской Федерации от 25.12.2012 г. по делу № 50-Д-12-127. ↑
Постановление Правительства РФ от 21.09.2006 N 583 (ред. от 01.11.2012) «О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007 - 2012 годы» // Правовой Сервер Консультант-Плюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Постановление Пленума Верховного суда РФ от 27.06.2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод» // Правовой Сервер КонсультантПлюс [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: // www.consultant.ru/ (дата обращения 28.12.2019). ↑
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (с изм. и доп.). ↑