Личностные деформации стрессового типа (Научные концепции стресса)

Содержание:

Введение

Сегодня понятие стресса широко используется в разных областях знаний, интегрируя большой круг вопросов, связанных с зарождением, проявлениями, последствиями и воздействий внешней среды, конфликтами, сложнейшими производственными задачами, взрывоопасными ситуациями, глобальным экономическим кризисом, серьезными политическими и культурными проблемами.

Проблема стресса является одной из наиболее острых и, в то же время, мало изученных. Всемирная Организация Здравоохранения сравнивает стресс с эпидемией, охватившей все человечество. Из-за психических расстройств за последнее время на 13% возросло число инвалидов. Если не будут приняты соответствующие меры, то к 2020 году будет парализована экономическая жизнь как развитых, так и развивающихся стран^[1].

В России ситуация осложняется увеличением числа невротических расстройств, связанных с алкоголизмом, бедностью и стрессами на работе. На сегодняшний день, в России нет точной статистики, но по приблизительным оценкам 70% россиян постоянно находятся в состоянии стресса, а треть всего населения - в состоянии сильного стресса.

• 1. Научные концепции стресса

Стресс как как феномен объединяет в себе широкий круг явлений: психофизиологических, личностных, социальных и др. Существует ряд теорий и моделей стресса, существенно различающихся между собой и в то же время в чем-то друг друга дополняющих. Во второй половине XIX века французский физиолог Клод Бернар впервые четко указал, что внутренняя среда живого организма должна сохранять постоянство при любых колебаниях внешней среды. По утверждению учёного «постоянство внутренней среды служит условием свободной и независимой жизни».

Автором первоначальной концепции стресса стал канадский физиолог Ганс Селье. Основное содержание его теории может быть обобщено в ряде ключевых положений:

• Все биологические организмы имеют врожденные механизмы поддержания состояния внутреннего баланса или равновесия функционирования своих систем. Сохранение внутреннего равновесия обеспечивается процессами гомеостазиса. Поддержаниегомеостазиса является жизненно необходимой задачей организма.
• Стрессоры нарушают внутреннее равновесие;
• Организм реагирует на любой стрессор, приятный или неприятный, неспецифическим физиологическим возбуждением. Эта реакция является защитно-приспособительной;
• Развитие стресса и приспособление к нему проходит несколько стадий. Время течения

и перехода на каждую стадию зависит от уровня резистентности организма, интенсивности и длительности воздействия стрессора;

• Организм имеет ограниченные резервы адаптационных возможностей предупреждению и купированию стресса, следовательно их истощение может привести к заболеванию и смерти.

Стресс рассматривается, прежде всего, с позиций физиологической реакции организма на физические, химические и органические факторы (раздражители). По мнению физиологов при действии на организмы разнообразных раздражителей (бактериальных инфекций, травм, высокой и низкой температур, нервно-эмоционального потрясения и т.д.) наблюдаются не только специфические реакции, но и стандартная неспецифическая реакция. Эта реакция была оценена учёным как адаптивная, направленная на сохранение постоянства состава внутренней среды.

В 1936 г. обобщение результатов исследований позволило Г. Селье обосновать гипотезу о существовании общего адаптационного синдрома, получившего впоследствии название «стресс».

Общий адаптационный синдром - это усилие организма, направленное на приспособление к изменившимся условиям за счет включения выработанных в процессе эволюции специальных механизмов защиты.

Г. Селье предложил описание общего адаптационного синдрома, выделив его основные стадии:

1. стадия тревоги (организм сталкивается с неким возмущающим фактором среды и

старается приспособиться к нему);

1. стадия резистентности (происходит адаптация к новым условиям);
2. стадия истощения (истощение «адаптационной энергии»)

Согласно данной теории, на всех стадиях ведущая роль принадлежит коре надпочечников, усиленно синтезирующей стероидные гормоны – глюкокортикоиды, которые выполняют адаптивную функцию.

Неспецифический адаптивный синдром, по мнению Г. Селье, имеет две формы: эустресс («полезный» стресс), дистресс (вредоносный стресс).

Также в своей концепции автор предложил различать «поверхностную» и «глубокую» адаптационную энергию. «Поверхностная» - доступна сразу, по первому требованию и восполнима за счет другой – «глубокой». Последняя мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо и ведет к гибели или к старению.

Под влиянием взглядов Г. Селье сформировалось значительное количество исследований, в которых основное внимание учёных фиксировалось на физиологических, биологических или морфологических изменениях, возникающих в результате действия стресс-факторов. Дальнейшее развитие учения о стрессе сопровождалось формированием новых теорий и моделей, отражающих общебиологические, физиологические, психологические взгляды и установки на сущность этого состояния, причины его развития. Механизмы регуляции и пр. В работах современного исследователя проблемы психологического стресса В.А.Бодрова ^[2] предложена следующая классификация существующих основных подходов и моделей стресса: Генетически-конституциональная теория, суть которой сводится к положению, что способность организма сопротивляться стрессу зависит от предопределенных защитных стратегий функционирования вне зависимости от текущих обстоятельств. Исследования в данной области являются попыткой установить связь между генетическим складом и некоторыми физическими характеристиками, которые могут снизить общую индивидуальную способность сопротивляться стрессу.Модель предрасположенности к стрессу – основана на эффектах взаимодействия наследственных и внешних факторов среды. Она допускает взаимное влияние предраспологающих факторов и неожиданных, сильных воздействий в развитии реакций напряжения.

Психодинамическая модель, основанная на положениях теории Зигмунда Фрейда. В своей теории он описал два типа зарождения и проявления тревоги, беспокойства:

а)сигнализирующая тревога (возникает как реакция предвосхищения реальной внешней опасности);

б) травматическая тревога (развивается под воздействием бессознательного, внутреннего источника). Для описания результирующих симптомов этого состояния З.Фрейд ввел термин «психопатия повседневной жизни».

Модель Н.G. Wolff, согласно которой автор рассматривал стресс как физиологическуюреакцию на социально-психологические стимулы и установил зависимость этих реакций от природы аттитюдов (позиций, отношений), мотивов поведения индивида,

определенности ситуации и отношения к ней. Междисциплинарная модель стресса. По мнению авторов, стресс возникает под влиянием стимулов, которые вызывают тревогу у большинства индивидов или отдельных их представителей и приводит к ряду физиологических, психологических и поведенческих реакций, в ряде случаев патологических, но возможно и приводящих к высшим уровням функционирования и новым возможностям регулирования.

Теории конфликтов. Несколько моделей стресса отражают взаимосвязь поведения субъектов в обществе и состояния напряжения в отношениях, сопровождающих групповые процессы. Основные причины напряжения связаны с необходимостью членов общества подчиняться его социальным нормативам.

Модель D. Mechanik. Центральным элементом в этой модели, является понятие и механизмы адаптации, которая определена автором как способ, которым индивид борется с ситуацией, со своими чувствами, вызванными этой ситуацией, и которая имеет два проявления:

1) преодоление (coping) – борьба с ситуацией,

2) защита (defence)– борьба с чувствами, вызванными ситуацией. Преодоление, «совладение» ситуацией определяется целенаправленным поведением и способностями в принятии индивидами адекватных решений при встрече с жизненными задачами и требованиями.

Стресс как поведенческие реакции на социально-психологические стимулы. Модель физиологического стресса (автор Н. Selye, модификация В.P. Dohrenwend) рассматривает стресс как состояние организма, в основе которого лежат как адаптивные, так и не адаптивные реакции. В числе стрессорных факторов, нарушающих (разрушающих) или угрожающих подорвать обычную жизнь индивида выделяются прежде всего социальные (например, экономические или семейные неудачи). Эти социально психологические стимулы, по мнению авторов не всегда являются негативными, а значит, не всегда ведут к объективному кризису.

Системная модель стресса отражает понимание процессов управления (поведения, адаптации и т. п.) на уровне системной саморегуляции и осуществляется путем сопоставления текущего состояния системы с его относительно стабильными нормативными значениями.

Интегративная модель стресса. Центральное место в модели занимает проблема, требующая от человека принятия решения. Возникновение проблемы (трудностей с ее решением) сопровождается напряжением функций организма, – если проблема не решается, напряжение сохраняется или даже нарастает – развивается стресс. По мнению авторов способности человека в решении возникающих перед ним проблем зависят от ряда факторов:

1) ресурсов человека – его общих возможностей по разрешению различных проблем,

2) личного энергетического потенциала, необходимого для решения конкретной проблемы,

3) происхождения проблемы, степени неожиданности ее возникновения,

4) наличия и адекватности психологической и физиологической установки на конкретную проблему,

5) типа выбранного реагирования – защитного или агрессивного. Значение и учет этих факторов определяет выбор стратегии поведения для предотвращения стресса.

• 1. Теории и модели психологического стресса

В истории развития представлений о стрессе Р. Лазарус первым предложил не только отделять психологический стресс от физиологического, но и рассматривать его как особую трансакцию (взаимодействие) между человеком и средой. По мнению учёного изучение стресса как психологического явления отмечается там, где авторы применяют такие психологические понятия, как тревога, фрустрация, защитная реакция, конфликт.

Современный исследователь В.А. Бодров предлагает следующее определение: «психологический стресс – это функциональное состояние организма и психики, которое характеризуется существенными нарушениями биохимического, физиологического, психического статуса человека и его поведения в результате воздействия экстремальных факторов психогенной природы (угроза, опасность, сложность или вредность условий жизни и деятельности)».^[3]

Решающим фактором, определяющим механизмы формирования этого психологического состояния, является не столько объективно существующая опасность, трудность ситуации, сколько её субъективная, личная оценка человеком. Следовательно, анализ психологического стресса требует учёта таких факторов, как значимость ситуации для субъекта, её интенсивность и продолжительность, когнитивные процессы, личностные особенности. В целом, психологический стресс характеризуется включением сложной иерархии психических процессов, опосредующих влияние стрессора или стрессогенной ситуации на организм человека. При этом выделяются разные по качеству (например, импульсивная, тормозная, генерализованная) и (или) степени выраженности (например, реакции тревоги разной степени) виды ответной реакции. Наиболее типичными из них являются изменения в протекании познавательных процессов (восприятия, внимания, памяти, мышления), в эмоциональных реакциях, изменении мотивационной структуры деятельности, нарушениях двигательного и речевого поведения вплоть до его полной дезорганизации.

По мнению Л. А. Китаева-Смык специфическим и интегральным показателем характера ответа на воздействие является изменение поведения. Автор выделил две наиболее общие формы изменений поведенческой активности при кратковременных, но достаточно интенсивных стрессовых воздействиях: активно-эмоциональная, направленная на удаление экстремального фактора (агрессия, бегство), и пассивно-эмоциональная, проявляющаяся в ожидании окончания воздействия экстремального фактора (уменьшение активности, снижение эффективности защитных действий).

Анализируя структуру развития психологического стресса и проясняя его особенности важно обратить внимание особое внимание на такую опосредующую переменную как угроза. По сути, угроза представлена для личности в виде сведений, символов, предвосхищающих будущее столкновение человека с какой-то опасной для него ситуацией. Процессы оценки угрозы, связанные с анализом значения ситуации и отношением к ней, осуществляются на основе преобразования текущей и прошлой информации об особенностях неблагоприятного события, предвосхищения характера его развития и проявления.

Различаются три типа стрессовых оценок:

1. травмирующая потеря, утрата (реальная или ожидаемая) чего-либо, что имеет большое

личное значение (смерть супруга, потеря работы и т. п.);

1. угроза воздействия, которая требует от человека способностей (возможностей),

превышающих те, которыми он владеет;

1. сложная задача, проблема, ответственная и потенциально рискованная ситуация.

Особенность психологического стресса заключается и в том, что он может развиваться под воздействием не только реальных, но и вероятностных событий вызывая тревогу и страх у человека. Например, если во время полета на самолете человек испытал удушье, то одна мысль о предстоящем полете может вызвать у него сильную эмоциональную реакцию. Таким образом, на развитие психологического стресса влияет множество личностных факторов, важнейшими из которых являются:

• эмоциональная стабильность личности;
• локус контроля личности;
• опыт преодоления подобных стрессовых ситуаций в прошлом;
• особенности мышления, влияющие на восприятие стрессовой ситуации;
• готовность человека обратиться за социальной поддержкой и др.

Личностные ресурсы в значительной степени определяются способностью к

построению интегрированного поведения, что позволяет даже в условиях фрустрационной напряженности сохранить психологическую устойчивость, соразмерно учитывать собственные потребности и требования окружения, соотносить немедленные результаты и отсроченные последствия тех или иных поступков и пр.

Общий анализ исследований психологического стресса в современной психологии позволил выделить следующие теоретические модели рассмотрения психологического

стресса:

1. Бихевиоризм рассматривает психологический стресс через понятия обратной связи, так стресс, в первую очередь, характеризуется как результат взаимодействия личности и среды.
2. В когнитивном направлении психологический стресс детерминированное когнитивными, личностными и поведенческими характеристиками, принимающее форму динамического процесса.
3. Деятельностный подход видит истоки психологического стресса не внутри субъекта и не во внешних стрессовых факторах, а в деятельности, опосредующей связи личности с миром. Процесс совладания с психологическим стрессом описывается как деятельность, обусловленная уровнем развития сознания и жизненного мира человека.
4. Системный подход изучает феномен психологического стресса как системное явление, представленное взаимодействием основных функционирования индивида. Наряду с этим рассматривается и деятельность, в которой осознанная, субъектная позиция в выборе стратегий поведения, приводит к успешному совладанию со стрессом и свидетельствует о личностном развитии.
5. В гуманистической и экзистенциальной психологии психологический стресс рассматривается через проблему смысла напряжения и тревоги в бытии человека. Стресс рассматривается с его позитивных сторон, то есть с точки зрения его значения для развития и становления личностной зрелости. В преодолении стресса особое внимание уделяется необходимости «расширения, раскрытия границ восприимчивости и переживаний», ценности творчества, созидания человеком самого себя и пр.

   1. Специфика психодиагностики стрессовых симптомов и состояний

Важное проявление стрессовых симптомов недовольство собой, уменьшение чувства личной успешности, развивающиеся безразличие и апатия, уменьшение ощущения ценности своей деятельности. Замечая за собой негативные чувства или проявления, человек винит себя, у него снижается как профессиональная, так и личная самооценка. Он начинает переживать чувство собственной несостоятельности, безразличие к работе, а возможно, и утрату прежде значимых для него жизненных ценностей.

Поэтому, диагностика личностных качеств, клиента и совместный анализ выявленных параметров, может послужить первым этапом профилактической и коррекционной работы. Понятия «анализ», «самоанализ», «изучение личности» в последнее время стали заменяться единым термином - «диагностика». В психологическом словаре, психодиагностика определяется как психологии, которая разрабатывает методы выявления индивидуальных особенностей и перспектив развития личности». Основными психодиагностическими средствами практического психолога являются наблюдение, беседа, тестирование, анкетирование, опрос.

Наблюдение - один из основных методов, заключающийся в систематическом и целенаправленном восприятии объектов, ситуаций, явлений. Цель наблюдения – изучение явлений и объектов, их изменений в зависимости от определенных условий и установление причин или смысла происходящих изменений. Наблюдение один из наиболее субъективных методов, и его результаты зависят от состояния, личностных качеств, ценностных ориентации, стереотипов, а также от опыта и уровня квалификации психолога-наблюдателя. При соблюдении следующих правил наблюдение можно сделать более объективным:

1. четко установить цель и задачи наблюдения (например, целью может быть наблюдение за взаимодействием воспитателя детского сада с детьми группы, а задачей - наблюдение за особенностями взаимоотношений в различных педагогических ситуациях или режимных моментах);
2. теоретически подготовиться к наблюдаемой ситуации (знать возрастные нормы, индивидуальные особенности и т. п.);
3. разработать систему фиксации (особые знаки, сокращения) наблюдаемых явлений;
4. разработать систему измерения и интерпретации наблюдаемых явлений. Измерения, как правило, проводятся по частоте проявления отдельных явлений, их длительности, интенсивности;
5. обобщения и выводы производить после многократных наблюдений за сходными ситуациями, подтверждать результаты другими методами исследований.

Анкетирование - процесс получения первичной социально-психологической информации на основе вербальной коммуникации, представляющей опросный лист для ответов на заранее составленные вопросы. Вопросы для анкеты составляются самим психологом или группой специалистов.

К формулировке вопросов предъявляется ряд требований:

вопрос должен быть конкретным, не требующим обобщений, вычислений, воспоминаний;

• формулировка вопроса не должна включать в себя более 11 слов;
• вопрос не должен содержать длинных вводных фраз, незнакомых слов, речевых штампов;
• нельзя включать деликатные, интимные, тенденциозные вопросы или вопросы о фактах поведения;
• вопрос не должен содержать готового варианта ответа (или все варианты ответов или ни одного).

Опросник - вид анкеты, составленный для изучения и оценки отдельных свойств и проявлений личности. Отличительной особенностью опросника является наличие заранее составленных вариантов ответов на каждый вопрос. Результаты опросников, как правило, переводятся в особые стандартизированные баллы, что дает возможность сравнивать опрашиваемых друг с другом или с заранее установленной нормой.

Тестирование выступает в качестве одного из основных методов психологической диагностики, позволяющих получить сопоставимые количественные и качественные показатели степени развитости изучаемых психологических свойств и состояний личности, необходимых теоретических знаний, практических умений и навыков.

Как к методу точной психодиагностики к тестам предъявляются особые требования: валидность, надежность, достоверность, социокультурная адапти рованность теста, простота формулировок и однозначность тестовых заданий, ограниченное время выполнения тестовых заданий, тестовая норма.

Диагностика стрессовых симптомов и состояний должна быть направлена собственно на определение стресс-факторов и стрессогенных ситуаций, измерение уровня стресса и выявление лиц, переживающих выгорание. Она должна осуществляться психологами с соответствующей подготовкой и высокой степенью соучастия. По мнению специалистов стресс-менеджмента, на этапе диагностики необходимо:

• создать шкалы жизненных и профессиональных стрессов;
• разработать формы и способы определения симптомов хронической усталости или
• невротических расстройств;
• выявить лиц с наибольшей предрасположенностью к выгоранию;
• произвести «инвентаризацию» симптомов выгорания у руководителей разного уровня и у персонала, подвергающегося продолжительным воздействиям стресс-факторов на рабочем месте;
• периодически осуществлять аудит организационного стресса в различных подразделениях организации/корпорации; выявлять подразделения или рабочие места с наибольшим уровнем стресса и риском выгорания.

Применение тестов всегда связано с выполнением определенных этапов тестирования.

Обычно их выделяют три:

• выбор методики,
• непосредственный процесс тестирования,
• интерпретация результатов исследования.

1. Этап выбора методики обследования. Выбор тестовой методики зависит от целей и задач, которые ставит психолог в своей психодиагностической работе; адекватности психологической теории, в рамках которой работает психолог; возможности исследования особенностей проявления психических свойств, состояний; информативности и соотношения различных взаимодополняющих друг друга методов; соответствия возрастным и другим условиям. Методы психодиагностики, используемые для исследования учителей, воспитателей, должны быть личностно и социально-ориентированными, жизненно значимыми, учитывали их образовательные роли, не отнимали слишком много времени, были предпочтительно индивидуальными.

Если цель тестирования - помощь в активизации личностных потенций профессионального роста личности, то задачи предстоящей работы могут быть следующими:

• выявление резервов внутренней активности, ценностных ориентации, мотивов
• деятельности, самооценки;
• выявление внутренних конфликтов, причин затруднений, защитных механизмов;
• помощь в осознании собственных возможностей и потребностей, принятие
• профессиональной деятельности как наиболее целесообразной, рациональной сферы
• самореализации;
• помощь в самооценке, саморегуляции психических состояний и т. п.

2. Непосредственное тестирование. Специалисты отмечают, что существуют

определенные строгие правила, которые следует соблюдать при проведении тестирования:

1. Подробное знакомство с тестовой методикой.

2. Оценка соответствия теста общеустановленным требованиям: валидность, надежность, адаптированность, достоверность.

3. Оценка соответствия теста поставленным целям.

4. Проверка теста на самом себе или другом человеке.

5. Установление положительного эмоционального контакта и мотивации на выполнение тестового задания.

6. Проведение тщательного инструктажа для испытуемых, разъяснение целей и задач тестирования, результатов, которые могут быть получены и их использования.

7. Контроль за самостоятельной работой испытуемых, соблюдением инструкций.

8. Наблюдение за поведением обследуемого в ходе выполнения задания (движения, мимика, пантомимика, тембр голоса, темп речи, словарь) дает возможность дополнить психологической информацией данные, полученные непосредственно в результате обследования.

3. Интерпретация результатов психодиагностического исследования. Необходимо отметить, что каждая тестовая методика должна сопровождаться обоснованной и выверенной программой обработки и интерпретации результатов тестирования. Если такая программа отсутствует, применение данной методики недопустимо.

Цель анализа и интерпретации данных - дать по возможности наиболее точную оценку свойствам, состоянию и уровню психического развития, достигнутого индивидом или группой. Интерпретация диагностических данных может осуществляться либо как процесс количественной оценки, когда полученные результаты сравниваются с определенной нормой, либо в виде качественного анализа, при котором полученные данные сравниваются

с рядом эталонов, значение которых точно определено (к примеру, установление корреляционных связей между различными показателями психологических свойств личности).

Интерпретация результатов исследования имеет следующие уровни: непосредственный - это формальная оценка результата исследования по определенному критерию сразу после работы испытуемого с методикой; опосредованный - более сложный уровень, когда полученные данные включаются в сложную систему интерпретации, где сопоставляются разные теоретические подходы для анализа полученных результатов.

Психологические методики субъективной оценки состояния и личностных характеристик – это опросники личности, предназначенные для получения данных со слов испытуемых.

Среди личностных характеристик, влияющих на эффективность адаптации, на первом месте, по мнению многих авторов, стоит тревожность.

Ч. Д. Спилбергер различает три различные понимания тревоги: тревога как преходящее состояние; тревога как сложный процесс, включающий компоненты стресса и угрозы; а также тревога (тревожность) как личностное свойство. По Спилбергеру, стресс порождает состояние тревоги. Л. И. Афтанас считает, что тревожность – черта личности, которая характеризует устойчивую степень выраженности восприятия угрозы своему «Я» в различных ситуациях и склонность реагировать на них усилением состояния тревоги.

Тревога – результат возникновения или ожидания фрустрации и облигатный механизм психического стресса; сигнал, свидетельствующий о нарушении адаптации и активирующий адаптивные механизмы. Л. Е. Панин и В. П. Соколов рассматривают тревожность как свойство личности, тесно связанное с ее устойчивостью к стрессовым ситуациям, как форму адаптации организма в условиях острого или хронического стресса.

Для определения тревожности как личностного качества чаще всего пользуются Шкалой ситуативной (реактивной) и личностной тревожности Ч. Спилбергера в адаптации Ю. Л. Ханина и Личностной шкалой проявления тревоги Дж. Тейлор в адаптации Т. А.

Немчина и В. Г. Норакидзе. Шкала ситуативной и личностной тревожности Спилбергера позволяет дифференцированно измерять тревожность и как личностное свойство, и как состояние. Субъективно реактивная тревожность переживается как нервозность, напряжение, озабоченность, беспокойство.

Для определения личностных характеристик испытуемых психологи используют:

1) многофакторные методики, дающие возможность оценить и другие свойства личности, такие как:

а) опросник СМИЛ (MMPI) позволяет получить широкий спектр компонентов личности, таких как: мотивационную направленность, самооценку, стиль межличностного взаимодействия, черты характера, когнитивный стиль, тип реагирования на стресс, степень адаптированности индивида и возможный тип дезадаптации, и др.;

б) многофакторная личностная методика Р. Кеттелла позволяет оценить несколько личностных факторов, в том числе и такие, которые связаны с особенностями переживания стресса: интеллект, робость-смелость, жесткость-чувствительность, тревожность, расслабленностьнапряженность и т. д.;

в) опросник Г. Айзенка для исследования экстроверсии-интроверсии и нейротизма в адаптации А. Г. Шмелева и В. И. Похилько. Высокий уровень нейротизма рассматривается как предрасположенность к заболеваниям;

г) полупроективный тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга позволяет определить особенности реагирования субъекта на трудные, фрустрирующие ситуации, его поведение в подобных ситуациях и уровень фрустрационной толерантности;

д) экспресс-методики «Прогноз» и «Прогноз-2», используемые военными психологами, направлены на выявление лиц с низким уровнем нервно-психической устойчивости и прогнозирование риска дезадаптации человека в экстремальных стрессогенных условиях;

е) методика определения адаптивного потенциала личности «Адаптивность» (МЛО) А. Г. Маклакова и С. В. Чермянина направлена на оценку адаптационных возможностей субъекта по шкалам: «адаптивные способности», «нервно-психическая устойчивость», «моральная нормативность». Методика применяется при профотборе военными

психологами;

ж) опросник поведения Д. Дженкинса направлен на выявление поведения типа «А» – стресс-коронарного поведения (согласно теории М. Фридмана и Р. Розенмана). Из методик, основанных на субъективном шкалировании состояния, с точки зрения изучения стресса и адаптации к нему, представляют интерес следующие:

а) методика оперативной оценки самочувствия, активности, настроения (САН), разработанная В. А. Доскиным и др. Методика САН используется при оценке психического состояния здоровых и больных, психоэмоциональной реакции на нагрузку, для выявления индивидуальных особенностей и биологических ритмов психофизиологических функций;

б) шкала профессионального стресса Ч. Спилбергера в адаптации А. Б. Леоновой для определения силы и частоты стресса, а также для определения основных стрессоров;

в) шкала сниженного настроения – субдепрессиии основана на опроснике В. Зунга и адаптирована Т. Н. Балашовой. Проективная методика «цветовой тест» М. Люшера или его модификация – метод цветовых выборов Л. Н. Собчик позволяет рассмотреть индивидуально-личностные свойства

человека как в норме (в разные периоды его жизни, в приложении к профессиональной деятельности, в процессе адаптации к жизненным условиям), так и в состоянии дезадаптации. Основываясь на тесте Люшера, Д. В. Сочивко предлагает ряд коэффициентов, описывающих состояние адаптации человека: сопротивляемости, волевой напряженности, мечтательности, дезадаптированности и др.

Таким образом, методическое обеспечение диагностики стресса должно включать методы психофизиологические (оценка свойств нервной системы и др.), физиологические (оценка вегетативного индекса и др.), психологические (методики самооценки личностных качеств и состояния). Сложный комплекс проявлений процесса психофизиологической адаптации может быть зафиксирован с помощью огромного количества методических приемов. Задача состоит в том, чтобы:

1) из большого числа показателей получить интегральную оценку стресса;

2) выбрать оптимальное число методик и показателей, необходимых для диагностики;

3) выбранные методики должны удовлетворять основному требованию массовых обследований – комфортности: респонденты не должны испытывать неприятных ощущений в процессе исследования.

Глава 2

2. 1 Деформации личности

Деформации личности (от лат. deformatio — искажение) - это негативные изменения ее качеств и свойств (стереотипов восприятия, ценностных ориентацией, характера, способов общения и поведения), возникающие под влиянием социально-средовых факторов (депривационных, фрустрационных и т. д., в точм числе стрессовых), жизненно значимых для личности; проявляющиеся в различной степени когнитивного и аффективного искажения реальности и психологической дезориентации; приводящие личность к дезадаптивному поведению и утрате социальной компетенции. Большинство исследований деформаций личности локализуют патогенность социальных институтов - образования, семьи, профессии и т. д. — внутри их границ, как правило, не выходя за них. Но личность испытывает прессинг многих и разных социальных агентов одновременно, их совместное и кумулятивное воздействие оценивается только постфактум, и вряд ли оправдано выделять универсальную и решающую роль какого-либо одного из них в деформациях личности.

Объективный смысл ролевого ожидания и социальной роли не тождествен тому, как сам ее обладатель субъективно определяет в ней свою ситуацию, и потому существование социальных институтов — не более чем шанс, что люди действуют и будут действовать по образцу. Даже в контексте относительной стабильности жизненного мира у личности нередко возникает ощущение усталости от бесчисленных предписаний и обязанностей, предустановленных контактов и чувство «заброшенности в чужой мир», выстроенный без согласия на его правила самого человека. Как эффект несовместимости разных социальных порядков и несоразмерности ценностных ориентаций появляется нонконформизм, изменяющий взгляд человека на собственную значимость и заставляющий его поновому переживать образ социальной реальности: недовольство и девиации становятся способом заявить о себе и выйти из состояния «анонимного» участника социальных интеракций. Иными словами, обыденные интеракции порождают, наряду с согласием, оппозиционную силу несогласия, наряду с нормализующими интерпретациями — волю к пересмотру привычной сферы и моделей поведения.

Девиантное поведение становится способом изменения социальных норм и ожиданий посредством обесценивания их. Нонконформист, девиант, индивид с деформациями личности - субъекты, не желающие исполнять социальные ритуалы и правила игры, критичные по отношению к обществу и некритичные к собственной жизненной программе. М. Фуко подчеркивает: именно совокупность институтов контроля с целой системой механизмов надзора и распределения и создала к концу XIX века большое, неопределенное и разнородное семейство «ненормальных». Ощущая давление социальных институций и реагируя на установленные запреты и привилегии, люди актуализируют различные модели адаптации к ситуации: ситуативный уход; открытый отказ сотрудничать; колонизацию с использованием максимума доступных удовольствий; конверсию с манипуляциями для получения привилегий. Сама дефиниция деформаций личности «рассеяна» в феноменологическом поле атологий личности – искажения ее целостности, гротескные отклонения реагирования и поведения, резкий диссонанс между образом жизни человека, его интеракциями и нормативным уровнем конфликтности и компромиссности, невротические и патохарактерологические личностные изменения, детерминирующие нарушения общепринятых в культуре «правил игры»; аномалий личности – разновидностей и вариаций «нормального» диапазона различных типов реагирования на естественные для обыденной жизни кризисы, фрустрации, стрессы, девиантные и акцентуированные типы личности, оценка аномальности которых связана с традиционными предписаниями общества;
- расстройств личности (устар. психопатии) — стойких патологий личности;

- пограничных психических расстройств – невротических реакций, ядерных
психопатий и патологических развитий личности.
Заметим: все вышеприведенные понятия взаимно пересекаются, определяются друг через друга и могут быть объединены в широком понятии
деформаций. В то же время потребность профессиональных дискурсов -клинического, психологического, социологического и др. - в сохранении собственной терминологии заслуживает понимания, заставляя уточнить рамки определения деформаций личности через их соотнесение с «акцентуированными личностями» (К. Леонгард), «латентными» (П. Б. Ганнушкин), «приобретенными» (А. Е. Личко), «краевыми» (О. В. Кербиков) психопатиями.
В рамках клинического подхода накоплено множество определений и описаний расстройств личности: - клинически значимые состояния, поведенческие типы, имеющие тенденцию к устойчивости и выражающие характеристики свойственного индивидууму стиля жизни и способа отношения к себе и другим (МКБ-10);

- длительный паттерн внутреннего переживания и поведения, отчетливо
отклоняющийся от ожиданий культуры индивидуума, пронизывающий его,
негибкий, имеющий начало в подростковом или раннем взрослом периоде,
стабильный длительное время и приводящий к дистрессу или нарушению (DSM-IV1994 г., DSM-IV-TR 2000 г.);

- очень жесткий паттерн внутреннего опыта и направленных на окружающий мир действий, отличающийся от ожиданий общества и приводящий к дисфункции;

- патологические состояния, характеризующиеся сохраняющейся на
протяжении всей жизни дисгармоничностью психического склада – совокупности свойств человека, отчетливо проявляющихся в эмоциональной и волевой сфере, в сфере влечений и в широком диапазоне социальных ситуаций и межличностного взаимодействия ;

- дезадаптивные стратегии поведения, отражающие, какие стимулы
индивидуумы обучились искать или избегать (удовольствие — боль), где они
стараются достичь их (Я / Self — другие) и как они обучились вести себя, чтобы устранить или избежать их (активность — пассивность); и др.
Примечательно, что при всех различиях приведенных определений общим
контрапунктом в них проходят идеи: а) социальной реализации расстройств
личности, отклоняющейся от ожиданий и требований общества и дезадаптивной; б) наличия жестких и стойких паттернов переживания и поведения, эго-синтонных личности (оцениваемых ею как присущие ей черты характера и/или естественные реакции на сложившуюся ситуацию). Образно выражаясь, обладатель личностного расстройства оказывается в конфронтации с социальным миром, созданным не им и не для него.
Исследования показывают: люди приспосабливают свои self-представления к
изменяющимся обстоятельствам жизни и надевают различные социальные маски в разных ситуациях. В то же время self-представления стабильны во времени, и люди усиленно сопротивляются попыткам других изменить или отрицать их собственные self-характеристики. Иными словами, под социальным давлением человеку часто проще и легче создать новый имидж, надеть маску, сыграть роль для манипуляции окружающими и адаптации к их ожиданиям, нежели изменить свое Я в отсутствие внутренней потребности в этом изменении.

В современном мироощущении сознание, наполняясь противоречиями разнообразных норм, правил и канонов, не справляется с ними, и личностная идентификация с формами и субъектами социальности нарушается. Возникает «расширенная личность», озабоченная поддержанием своей суверенности и принуждением других к признанию ее превосходства: другие превращаются для индивида в символ его социальных ограничений, преодоление которых обнаруживается в индивидуализме. Распыленные индивидуальности сознательно отрицают преимущества единства с коллективным целым, бессознательно нуждаясь тем не менее в принадлежности к общности . Это противоречивое мироощущение становится благодатной почвой для выбора на фоне отказа от моноантического мышления альтернативных реальностей, заложенных в культуре, и создания контр-реальностей в собственной идентичности. Одной из попыток рассмотреть деформации личности вне клинического дискурса является концепция Е. В. Руденского дефицитарной деформации личности как особого состояния ее развития, обусловленного несоответствием уровня развития культурного потенциала личности культурно-психологической ориентации общественных процессов. Дефицитарная деформация личности характеризуется субъективной неудовлетворенностью; утратой идентичности; дезинтеграцией Я-системы; утратой психокультурной автономности и конформизмом; неадекватным восприятием реальности; экзистенциальной фрустрацией и социальным пессимизмом; снижением толерантности к фрустрации; нарушенной резистентностью по отношению к стрессу; агрессивно компенсирующим самоутверждением; конфронтацией в жизненно значимых для личности сферах; духовной неприкаянностью и т.п. В ином ракурсе представлены А. Ю. Акоповым социальные болезни Личности - болезни социальной адаптации к жизни в больном обществе, реализующиеся в социальной наркомании (гедонизация общества); в социальной шизофрении с социальным и экзистенциальным схизисом, расщеплением социального восприятия, мышления и сознания; в социальной мифологии и инфантилизме; в субъективизме психического функционирования с отходом от реальности и подменой ее фантазией и т.д.

Человек как член множества социальных групп располагается на пересечении разных социальных кругов, отдавая той или иной группе лишь часть своей личности (импульсы, интересы, силы). Подлинная же личность, то, чего она не может разделить с другими, остается вне общей сферы, и только в случае добровольной групповой принадлежности мы свободны сами определять, членом какой группы хотим быть, какую роль желаем в ней принять и какой частью своей личности хотим участвовать в группах. По мнению П. Бергера и Т. Лукмана, личный выбор между реальностями и идентичностями как возможность индивидуализма прямо связан с неуспешной социализацией — асимметрией между объективной и субъективной реальностями, рождающей индивидуалиста, то есть специфический социальный тип, способный мигрировать по множеству доступных миров и сознательно конструировать свое Я из различных доступных ему идентичностей в их ситуационной обусловленности и сложном полилоге.

Формирование и деформации личности в их неразрывной связи разворачиваются как процесс социального конструирования во взаимодействии объективной и субъективной реальностей. Социально-биографическая доступность расходящихся миров определяет возможность для личности альтернации - обладания скрытой истинной идентичностью и социально умалчиваемой асимметрией между «публичной» и «приватной» биографиями. Социальное поведение начинает пониматься как роль, от которой можно дистанцироваться в сознании и «разыгрывать» ее, манипулируя ею, что превращает отношения в обществе в сеть взаимных манипуляций. Неуспешность в одном социальном мире становится непринципиальной, так как возможно компенсаторное формирование
контрреальности.

Обобщим проведенный анализ. В условиях глобализации социума индивидуальные жизненные планы формируются в рамках сложной социальной структуры, где ни одной из культур не удается убедить других в преимуществах своих смыслов и мощностей, ориентирующих в мире реальных действий. Но культурных заповедников не может и не должно быть, поэтому личность вправе идентифицировать себя с той или иной реальностью или дрейфовать между ними, ориентируясь на свободную самореализацию.
Переживание человеком внутренней и внешней реальности в условиях разрушения культурных парадигм, утраты гарантий состоятельности каких-либо долгосрочных планов и прогнозов, социальных и личных, угрожает ростом отчуждения и самоотчуждения личности, обретению скрытой идентичности, биографической асимметрией, распространением контрреальностей, деформаций и социальных болезней личности.
Деформации личности как негативные изменения ее качеств и свойств возникают под влиянием прежде всего социально-средовых факторов как эффект взаимодействия субъективных и социальных миров. Субъективное когнитивное и аффективное искажение социальной реальности, страдающей неопределенностью и противоречивостью, обусловливает и социальную, и внутреннюю дезориентацию, дезадаптивное поведение и утрату социальной компетенции с критичностью по отношению к обществу и некритичностью к собственной жизненной программе.

Развитие стресса и связанных с ним недомоганий часто тесно связано с нашим отношением к стрессору (фактору, вызывающему стресс). А на это отношение влияют и характер человека, его опыт, надежды. В 60-е годы прошлого века было совершенно установлено, что определенные личностные черты связаны с большей подверженностью стрессу и вызываемым им заболеваниям, в частности, сердечным. Эти личностные черты назвали «тип А». Вероятность того, что человек типа А заболеет сердечным недугом, в два раза больше, чем у более пассивной личности – типа Б, являющейся полной противоположностью типа А.

Какие же особенности характеризуют личность типа А? Как правило, это напористый, всегда готовый твердо отстаивать свою точку зрения человек с развитым чувством ответственности. Он чрезвычайно активен и всегда готов интенсивно работать. Ему постоянно не хватает времени, и поэтому он привык ускорять все, что делает. Он тороплив, опрометчив, нетерпелив, с трудом выносит стояние в очередях. Такой человек постоянно живет в высоком темпе для достижения выбранной цели. Он начинает скучать, если занимается только одним делом, и поэтому постоянно участвует в разнообразных видах деятельности, часто меняет род занятий. Это вызывает необходимость приспосабливаться к новым условиям, адаптироваться к ним. Его образ жизни по интенсивности и темпу значительно превышает средние человеческие возможности – он работает «на износ».

Человек типа А честолюбив – он хочет достичь успеха и проявляет настойчивое желание признания и выдвижения. Он постоянно стремится к соревнованию, конкуренции, к состязательности. Часто он агрессивно ведет себя с встречающимися на его пути людьми, бывает раздражительным и нетерпеливым. Речь у человека типа А, как правило, громкая, взрывчатая. Для него характерно непреодолимое желание спорить; бывает, что он не только перебивает людей, когда они говорят, но и заканчивает за них фразы, а порой даже те или иные истории, которые они рассказывают. Такие люди любят самостоятельность. По сравнению с личностью типа Б, индивидуум типа А в состоянии стресса склонен работать в одиночестве – это дает ему возможность самому устанавливать сроки завершения работы и увеличивать свою рабочую нагрузку. Однако увеличение нагрузки и повышает уровень стресса у этого человека, и ограничивает возможность получить поддержку товарищей по работе и подчиненных, что, в свою очередь, может вызывать у него чувство недовольства коллегами. Хорошо это или плохо – быть человеком типа А? И хорошо, и плохо. Хорошо потому, что люди типа А обычно добиваются высоких результатов и быстро занимают определенное положение в обществе. Именно на них, как правило, и держатся все нововведения, творческие разработки и пр. Но, плохо – для них самих. Постоянно работая «на пределе» своих возможностей, человек типа А создает для своего организма условия хронического стресса. А чрезмерный стресс приводит к разнообразным расстройствам – эмоциональные нарушения (тревожность, беспокойство, вспыльчивость, раздражительность, угрюмость, подавленность), ухудшение умственных способностей (рассеянность, заторможенность, забывчивость, невозможность сосредоточиться), склонность к излишней выпивке и курению, дрожь в руках, нарушения сна. Кроме того, стрессовые перегрузки серьезно влияют на работоспособность: уменьшается производительность труда, снижается способность к преодолению нагрузок, ухудшаются отношения между работниками и психологический микроклимат в коллективе. Понижение работоспособности, в свою очередь, еще больше усугубляет стресс (ведь для личности типа А высокий темп работы очень важен), и порочный круг замыкается.

Противоположный тип поведения (тип Б) описывается значительно менее подробно. Люди, которым присуще это поведение, чередуют работу и отдых, им не свойственно состояние эмоционального напряжения, они расслаблены, неторопливы. Их речь мягче и спокойнее (как и жестикуляция). Все это, однако, совсем не означает, что они ленивы, пассивны в отношении своих обязанностей и работают неэффективно.

Фридман и Розенман предлагают более дифференцированный подход с учетом степени выраженности характеристик двух описанных типов поведения. Тогда можно выделить:

• поведение типа А1 (совокупность максимально ярко проявляющихся свойств «коронарного поведения»);

• типа А2 (сочетание свойств обеих поведенческих групп, но с преобладанием характеристик «коронарного поведения»);

• типа БЗ (сочетания свойств обеих групп, но с преобладанием характеристик поведения типа Б);

• типа Б4 (совокупность свойств, противоположных параметрам коронарного поведения) и

• поведение типа 0, когда свойства обеих групп уравновешены[17].

Еще в 70-е годы XX века изучение иммунной системы определило те структурные элементы, которые могли влиять на нервную систему. На иммунных клетках были обнаружены рецепторы к различным гормонам и нейротрансмиттерам – сигнальным молекулам, вырабатываемым нервной тканью для передачи сигнала.

Установлено влияние продуктов иммунной системы на различные структуры нервной системы: интерфероны, цитокины и т. д. В начале 90-х было выявлено сходство между ними. Оно заключалось в сборе, обработке и хранении информации об окружающей среде Влияние нервной системы на иммунную систему начинается с иннервации лимфоузлов, тимуса, селезенки. Это позволяет влиять на иммунные клетки в различные стадии их развития, активируя или замедляя реакции и рост. Не менее важно опосредованное влияние – центральная нервная система активирует различные уровни эндокринной системы, вырабатываемые гормоны влияют на иммунные клетки через расположенные на них рецепторы. Уже вполне хорошо изучено влияние иммунной системы на нервную систему. Самая известная реакция – лихорадка, осуществляется воздействием фактора активации лимфоцитов – интерлейкина на структуры головного мозга. Во многом влияют на поведение человека цитокины – они регулируют настроение, аппетит и половое влечение. В частности, система интерферонов, известная, как часть иммунной системы, отвечающая за борьбу с вирусами, активирующая клетки иммунной системы, имеет другое важное предназначение: альфа-интерферон является фактором, регулирующим в нормальных условиях активность эндорфинов. Гамма-интерферон, который ранее был найден только в иммунных клетках, также синтезируется и клетками нервной системы, выполняя дублирующую роль фактора роста нервов. Интерфероны влияют на нервную систему через имитацию действия гормонов, так как эволюционно являются предшественниками многих из них, и в структуре своей молекулы имеют гормоноподобные участки.

Нарушая всю систему иммунитета, стресс делает организм ослабленным перед любым внутренним и внешним воздействием. При остром стрессорном воздействии активируется центральная нервная система, которая запускает стрессовую реакцию. Она заключается в том, что резко включается периферическая нервная система, начинают выделяться различные гормоны. В организме происходит нарушение биохимических процессов, которое приводит к нежелательным изменениям в тканях и органах. Поражаются органы, ответственные за иммунитет. В крови резко возрастает уровень гормонов – глюкокортикоидов, высокая концентрация которых подавляет иммунную систему организма. Кстати, при остром стрессе резко проявляется гендерное различие: одинокие мужчины труднее переносят стрессы и болезни, чем изолированные женщины. Ученым пока неясно, почему женщины быстрее восстанавливают свой иммунитет после стресса, чем мужчины. Возможно, это связано с тем, что так они подсознательно оберегают здоровье своих будущих детей. Мужчины, находящиеся в социальной изоляции, более восприимчивы к заболеваниям [и живут меньше], чем находящиеся в изоляции женщины. Кратковременный стресс увеличивает силу и длительность иммунного ответа. Острый позитивный стресс укрепляет иммунитет вне зависимости от полового признака и ускоряет процесс заживления мелких травм. При недолговременных стрессорных влияниях, в отличие от воздействий хронического стресса, не наблюдается каких-либо клинических проявлений психологических и физиологических дисфункций, связанных с нарушением работы иммунной системы. Но опасным может оказаться недооценка состояния здоровья, неадекватное лечение и, как следствие, усугубление картины заболевания.

Современный социум формирует хроническое состояние стресса, при котором постоянная активность гормонов коры надпочечников угнетает активность клеток иммунной системы, ослабляется устойчивость организма к инфекционным заболеваниям, становится возможным рост различных опухолей. Из-за не проведенного вовремя лечения или коррекции могут возникнуть различные тяжелые соматические болезни. К ним можно отнести, например, опухоли головного мозга. Наибольшее распространение имеет латентная герпетическая инфекция, активизирующаяся на фоне общей иммуносупресии. При визуальных методах исследования специалисты диагностируют минимальные изменения, часто не объяснимые. Возникающие боли и дискомфорт не укладываются в картину классических заболеваний. У пациентов может сохраняться относительная работоспособность, но, поскольку такое состояние длительно, постепенно формируется общая депрессия и астенизация.

Исследователями выяснено, что при стрессе напряженность иммунной системы и активность естественных защитных сил организма снижается у людей, состояние которых характеризуется унынием, отчаянием, мрачными предчувствиями, страхом, беспокойством. И, наоборот, иммунная система более устойчива у людей, настроенных оптимистично.

Восстановление структуры и функции иммунной защиты происходят постепенно. Вначале начинают наполняться клеточные депо, потому что из-за понижения стрессорного воздействия нет необходимости в повышенном содержании иммунных клеток на периферии. Появляется время для созревания клеточных элементов. Вскоре периферия наполняется зрелыми иммунными клетками, необходимыми для жизнедеятельности здорового организма. Для будущего острого стресса остается резерв зрелых и созревающих элементов в депо и органах иммунной системы. При восстановлении психофизиологических функций, если не наступила стадия истощения, и доминирует симпатический отдел нервной системы, при релаксационной или активной коррекции происходит нормализация работы иммунитета. Очень важно своевременно корректировать работу иммунной системы. Хотя генетически большинство людей имеют заложенную в них программу здоровья, осуществляемую иммунитетом, способным справиться практически с любым заболеванием, влияние неблагоприятных факторов современного социума, экологические факторы, состояние хронического стресса, неправильное питание, невнимание к многочисленным вирусным заболеваниям нарушают эту программу, прежде всего через угнетение защитных сил. Дисфункции и различные соматические болезни возникают только после подавления сопротивляемости организма. Выбирая методику оздоровления, естественно, необходимо оценить состояние иммунной системы, и в комплексную терапию включить средства необходимые для ее восстановления – эти меры в значительной степени позволяют улучшить результаты лечения

2.2 Нарушение адаптационных механизмов

Усиление тревоги приводит к повышению интенсивности действия двух взаимосвязанных адаптационных механизмов:

1) аллопсихический механизм – действует, когда происходит модификация поведенческой активности. Способ действия: изменение ситуации или уход из нее.

2) интрапсихический механизм – обеспечивает редукцию тревоги благодаря переориентации личности.

Существует несколько типов защит, которые используются интрапсихическим механизмом психической адаптации:

– препятствие осознаванию факторов, вызывающих тревогу;

– фиксация тревоги на определенных стимулах;

– снижение уровня побуждения, обесценивание исходных потребностей;

– концептуализация.

Тревога, несмотря на обилие различных смысловых формулировок, представляет собой единое явление и служит облигаторным (обязательным) механизмом эмоционального стресса. Возникая при любом нарушении сбалансированности в системе «человек-среда», она активизирует адаптационные механизмы, и, вместе с тем, при значительной интенсивности лежит в основе развития адаптационных нарушений. Повышение уровня тревоги ведет за собой включение или усиление действия механизмов интрапсихической адаптации. Эти механизмы могут способствовать эффективной психической адаптации, обеспечивая редукцию тревоги, а в случае их неадекватности находят свое отражение в типе адаптационных нарушений, которым соответствует характер формирующихся при этом пограничных психопатологических явлений.

Организация эмоционального стресса предполагает затруднение реализации мотивации, блокаду мотивированного поведения, фрустрацию. Совокупность фрустрации, тревоги, а также их взаимосвязь с аллопсихической и интрапсихической адаптациями и составляет основное тело стресса.

Эффективность психической адаптации впрямую зависит от организации микросоциального взаимодействия. При конфликтных ситуациях в семейной или производственной сфере, затруднениях в построении неформального общения нарушения механической адаптации отмечаются значительно чаще, чем при эффективном социальном взаимодействии. С адаптацией напрямую связан анализ факторов определенной среды или окружения, Оценка личностных качеств, окружающих как фактора привлекающего, в подавляющем большинстве случаев сочетается с эффективной психической адаптацией, оценка таких же качеств как фактора отталкивающего – с ее нарушениями. Эффективная психическая адаптация представляет собой одну из предпосылок к успешной профессиональной деятельности.

Отметим, что, например, в профессиональной управленческой деятельности стрессовые ситуации могут создаваться динамичностью событий, необходимостью быстрого принятия решения, противоречием между индивидуальными особенностями, ритмом и характером деятельности. Факторами, способствующими возникновению эмоционального стресса в этих ситуациях, могут быть недостаточность информации, противоречивость, разнообразие или монотонность, оценка работы как превышающей возможности индивидуума по объему или степени сложности, противоречивые или неопределенные требования, критические обстоятельства или риск при принятии решения.

Психологические и психофизиологические исследования стресса разного характера и разной продолжительности позволили ученым выделить ряд форм адаптационной активности, которые можно рассматривать как субсиндромы стресса. При длительном течении стресса его субсиндромы могут чередоваться, повторяться или сочетаться друг с другом при поочередном доминировании отдельных симптомов. В условиях, когда на человека длительно действуют предельно-переносимые стресс-факторы, эти субсиндромы один за другим в определенном порядке становятся фазами развития стресса. Дифференциация этих субсиндромов становится возможной благодаря тому, что в ходе развития стресса при определенных условиях они становятся ярко выраженными и заметными как разные формы адаптационной активности. Можно увидеть, что при стресс-факторах, оцениваемых субъективно как максимально переносимые, смена манифестированных субсиндромов стресса свидетельствует о последовательном переходе от доминирования субсиндрома, знаменующего относительно низкий функциональный уровень адаптации, к субсиндрому, симптомы которого говорят о мобилизации иерархически более высокого уровня адаптации.

Сегодня выделены следующие субсиндромы:

✓ эмоционально-поведенческий синдром.

✓ вегетативный синдром (субсиндром превентивно-защитной вегетативной активности).

✓ когнитивный субсиндром (субсиндром изменения мыслительной активности при стрессе).

✓ социально-человеческий субсиндром (субсиндром изменения общения при стрессе).

Такое деление субсиндромов стресса условно. В данном случае выбраны преимущественно человеческие основания для анализа проявлений стресса, возникающих при относительно постоянном уровне субъективной экстремальности стрессора. Иные особенности стрессора либо иные основания анализа развития стресса просто приведут к другому структурированию феноменов его развития.

2.3 Изменения психических процессов при стрессе

Если говорить об изменениях психических процессов и социальнопсихологических функций при стрессе, то сразу следует отметить в качестве одного из первых проявлений возникновение экстатичной, либо дискомфортной окраски мысленных образов, представлений, намерений и т. д. под воздействием эмоций. Следует сказать, что и дальнейшее увеличение глубоких стрессовых изменений мышления, как правило, взаимосвязаны с эмоциями, сопряженными со стрессом. Можно отметить три типа изменения мышления:

– активизация мышления с адекватным отражением действительности в сознании субъекта;

– гиперактивизация мышления; «уход» от решения стрессогенных проблем.

Первый тип изменения мышления в большинстве случаев может проявляться в виде активизации дискурсивно-логического мышления. Может усиливаться интегративное осмысление информации, которой располагает субъект о текущем моменте, извлекаемой из фондов памяти как продукта ассоциаций и представлений, или дезинтегративное (дифференцирующее) осмысление такой информации. В первом случае происходит своего рода композиционная концептуализация стрессогенной ситуации – это приводит к возникновению в сознании сравнительно упрощенного схематизированного представления о ситуации с выделением главных, по мнению субъекта, аспектов и отсеиванием субъективно-малозначительных.

Во втором случае у человека при стрессе расширяется сфера осмысленной информации, поступающей к индивиду в текущий момент, извлекаемой из памяти. Оба вида стрессовой активизации мышления имеют адаптационно-защитное значение и направлены на обладание стрессогенной ситуацией.

Можно классифицировать активизацию мыслительных процессов при стрессе по направленности интересов личности: «вовне» или «в себя». Активизация первого вида – повышение интенсивности анализа стрессогенной обстановки в поисках выхода из экстремальной ситуации (социально положительная), только для себя, в ущерб другим, поиски способа мести (социально отрицательная). Активизацию мышления второго вида можно подразделить на положительную. углубить «в себя», которая сопровождает интенсификацию решения актуальных задач, творческую активность, обострение интуиции и т.д.; отрицательную; с «уходом» от решения стрессогенных проблем.

Развитие стрессовых трансформаций мышления может привести либо к «уходу» от решения стрессогенных проблем, либо к возникновению инсайтных форм мышления – переход от дискурсивно-логического к инсайтному мышлению опосредуется стадией мыслительной растерянности, эмоциональной подавленности и пр, что можно рассматривать как стадию «псевдоухода» от решения стрессогенной проблемы. Такая стадия необходима для возникновения мыслительного озарения, инсайтного решения задачи, казавшейся неразрешимой. Гиперактивацией мышления могут быть обусловлены навязчивые мысли и образы, возникающие при стрессе, бесплодное фантазирование в экстремальной ситуации и др. Со стрессовой гиперактивностью мышления связывают «гипернастороженность», проявляющуюся в виде бессонницы, боязливости. Ментальная стрессовая гиперактивность часто сопряжена с возрастанием в экстремальной ситуации гиперэмоциональности, гиперподвижности. Могут возникнуть неблагоприятные социально-психологические концепты: обидчивость, вспыльчивость, недоверчивость или, наоборот, избыточная доверчивость. После прекращения действия экстремальных факторов люди вспоминают эти негативные мыслительные акции, оценивая их как неадекватные имевшейся ситуации и неуместные.

«Уход» от решения стрессогенных проблем – «замещение» их решения решениями «побочных проблем», не имеющих отношения к стрессогенной проблеме разные формы уменьшения активности мышления. «Замещающее» действие, может, во-первых, уменьшать сформированную психологическую установку индивида к совершению неблагоприятного действия, во-вторых, побуждать индивида к позитивным действиям. Не разрешая критической проблемы, порождающей стресс, не уменьшая внешнего стресс-фактора, замещающее действие и мыслительная активность, связанная с ним, уменьшают предрасположенность субъекта к стрессу, снижают эффект внутреннего стресс-фактора. «Уход» от решения стрессогенных проблем, от борьбы со стрессором может происходить и путем уменьшения мыслительной активности – в чрезвычайных для субъекта ситуациях это может происходить за счет некоторых физиологических механизмов. Чрезвычайные стрессоры могут вызвать нарколепсии[16], обморочные состояния, и важную роль в возникновении этого играют физиологические процессы. Уменьшение умственной активности при стрессе может происходить в форме, которая воспринимается интерактивно как «застопорен-ность» мыслей, невозможность сдвинуться вперед по пути обдумывания проблемы.

При длительных экстремальных воздействиях могут возникнуть неблагоприятные проявления мыслительной активности, направленной «в себя», в виде снижения субъективной значимости контактов с реальным пространством и времени, со снижением производства полезной продукции. При этом возможны симптомы обеднения, распада личности. Человек начинает думать о прошлом больше, чем о настоящем, или мечтает о будущем, не делая ничего для достижения предмета мечтаний.

Стресс, возникший по причинам, не зависящим от общения, или даже когда сам акт общения оказывается стрессогенным, существенно меняет характер общения – может проявляться реальное многообразие его форм. Отличительной чертой общения при остром стрессе является эмоциональность, которая может резко усиливать или также резко подавлять активность взаимодействия, делать его приятным, желанным или мучительным, невыносимым. Стресс может пробуждать в людях гуманное отношение друг к другу или, наоборот, бесчеловечность. Можно выделить основные стадии развития общения, например, при групповой изоляции: ознакомления, дискуссий и ролевых ориентаций (не будем останавливаться на ней – это лежит, скорей, в области психотерапии или психокоррекции).

Вполне понятно: первое, что определяется человеком (и часто не вполне осознанно) – не опасно ли его социальное окружение и не требуется ли с его стороны мгновенных защитных действий. Второе – получение информации о перспективах развития общения в сложившихся стрессогенных условиях.

Вторая стадия развития общения при стрессе характеризуется увеличением интенсивности тех или иных проявлений общения или даже возникновением форм активного общения, несвойственных для данного человека вне экстремальных условий, т. е. при отсутствии у него симптомов стресса. Эта стадия развития общения иногда называется стадией личностной экспансии, подготавливающей установление ролевого статуса. Интенсификация общения, характерная для этой стадии, направлена на оптимизацию исходной социальной позиции для получения или захвата желаемой престижной социальной роли. Как правило, осознаваемая меркантильность при этом отсутствует. Направленность этой своеобразной экспансии, ее цель, «самовозрастание» интенсивности общения почти совершенно не осознается общающимися субъектами.

По окончании стадии личностной «экспансии» ролевые функции общающихся относительно стабилизируются. Это уже новая стадия развития при стрессе. Стабилизация ролевого статуса может происходить в эмоциональном плане монотонно или сопровождаться аффектами актами общения, как с положительной, так и отрицательной эмоциональной окраской.

2.4 Профессиональный стресс

Профессиональный стресс можно попытаться определить как многомерный феномен, выражающийся в физиологических и психологических реакциях на сложную трудовую ситуацию. Такой подход позволяет выделить следующее:

1) определить, какие изменения (параметры) данного феномена соответствуют рассматриваемому виду трудовой деятельности;

2) выявить «желательные области» (как с точки зрения субъективных, так и объективных реакций рабочего) в каждом из исследуемых измерений;

3) стандартизировать отклонения, с тем, чтобы соотнести реакции в каждом из изучаемых измерений. В идеале эти отклонения отразят паттерны реагирования, а также величины и длительность этих отклонений;

4) определить «вес» каждого из исследуемых измерений

Главным в исследованиях профессионального стресса сегодня является понятие контроля (то есть оценки и коррекции) способов и результатов профессиональной деятельности. Так, существует гипотеза о том, что переживание стресса возникает при взаимодействии между двумя факторами – ответственностью и контролем («широта работы» и «психологические требования»). Высокую напряженность имеет такая работа (профессия), в которой индивид при большой ответственности имеет недостаточный контроль за способами и результатами выполнения заданий. «Активные» профессии предъявляют большие требования, но также дают большую степень контроля (врачи, адвокаты, руководители). Есть и профессии с высоким уровнем контроля, но относительно низкими требованиями (или требованиями с отдаленной по времени реализацией) – ученые, архитекторы, ремонтники – они считаются наименее стрессовыми. Пассивные профессии (сторожа, вахтеры) дают мало возможностей для контроля, но предъявляют и низкие психологические требования к работнику.

Существует ряд моделей профессионального стресса, среди которых наиболее известной является так называемая Мичиганская модель (и ее варианты), созданная в Институте социальных исследований Мичиганского университета (США). Эта модель стресса, вызванного социальным окружением, отражает особенности восприятия человеком факторов этого окружения и его реакций, а также возможные последствия влияния этого состояния на здоровье индивида.

Индивидуальные различия и элементы социального окружения могут изменять эти отношения.

Согласно другой модели источником стресса, как и в модели социального окружения, является объективная (реальная) ситуация, которая посредством механизма ее оценки воспринимается как субъективно отраженная. Эта оценка переходит в фазу принятия решения о проявлении специфической реакции, которой является, главным образом, сознательное поведение, а не сочетание поведенческих, физиологических и психологических реакций, как в модели социального окружения. Хотя эти две модели и согласуются между собой, они отличаются типом конечных результатов.

Общая модель профессионального стресса отражает содержание и характер взаимосвязи основных компонентов. В целом, факторы системы труда могут вызывать прямые стрессовые реакции, которые регулируются личностными и когнитивными характеристиками. Если эти краткосрочные стрессовые реакции становятся хроническими, они могут привести к значительным негативным последствиям для здоровья и работы.

Представители когнитивного подхода считают, что рассогласование между требованиями деятельности и когнитивными ресурсами субъекта инициирует активность одного из управляющих контуров, обеспечивающих уменьшение рассогласования. Первый контур включает такие стратегии, как «работать напряженнее» (в краткосрочном, оперативном плане) или приобретение новых навыков (в долгосрочном плане). Это попытки активной адаптации – они направлены на снятие рассогласования с помощью управляющего решения усилить использование когнитивных ресурсов. Два других контура также направлены на снятие рассогласования, но путем изменения оценки уровня требований и (или) целей деятельности (второй контур) или управления внешними условиями труда (третий контур). Последнее возможно только для тех видов трудовой деятельности, где высок уровень субъективного контроля. Все эти три варианта регуляции стресса характеризуются различными уровнями затрат ресурсов. В первом случае (прямой когнитивный контроль) деятельность сохраняется на должном уровне ценой возросшего усилия и физиологической активности. Во втором (когнитивная переоценка) – стабильность психического состояния индивида достигается ценой снижения эффективности деятельности. В третьем (косвенный когнитивный контроль) эффективная деятельность может быть сохранена без дополнительных усилий путем, например, более целесообразного планирования или лучшей организации труда. В контексте этой модели напряженность определяется как затруднения в сохранении (удержании) целей деятельности и связана с использованием прямого когнитивного контроля. Напряженность возникает чаше всего при высокой нагрузке (когда усилия и так достаточно высоки), особенно в условиях, когда низкий субъективный контроль за деятельностью не дает свободы в выборе стратегии. Напряженность связана с активной поведенческой адаптацией и включает высокие субъективные усилия, активацию и компенсаторную регуляцию деятельности. При этом напряженность и усилия не тождественны.

Разработка концепции профессионального стресса как проблемной ситуации подразумевает рассмотрение двух базовых компонентов: ориентацию и контроль (управление), которые, в свою очередь, также могут быть разделены на отдельные компоненты:

– ориентация включает процесс идентификации проблемы (сканирование характеристик проблемы, ее определение, субъективные оценки и целеполагание) и процесс формирования стратегий решения проблемы;

– в контроле можно выделить реализацию деятельности по решению проблемы и приобретение новых адаптационных навыков.

Если результатом ориентировки будут неудачи в идентификации проблемы и ошибки в формировании стратегий решения проблемной ситуации, то неизбежно возникновение стрессогенного состояния и сопровождающего его чувства беспокойства, беспомощности и неопределенности. Ошибки контроля, обусловленные чрезмерными усилиями или обратной связью от предшествующих ошибок контроля, возвращают индивида на фазу идентификации проблемы или провоцируют компенсаторную деятельность. В обоих случаях проблемная ситуация не получает своего разрешения.

Сопоставление различных теорий и концепций профессионального стресса свидетельствует о том, что они отражают две позиции: с одной стороны, процессуальную и регулятивную, с другой стороны – предметную и коррелятивную (причинно-следственную). Эти два аспекта тесно между собой связаны – любая профессиональная деятельность может порождать психологические причины развития стресса или отражение в психологическом статусе и в поведении эффектов неблагоприятного воздействия факторов физической и социальной среды, так же как любой психологический стресс внутри-личностной и межличностной природы находит свое отражение в поведенческой, в том числе и рабочей, активности человека.

Синдром эмоционального выгорания – специфический вид [чаще всего профессиональной] деформации лиц, вынужденных во время выполнения своих обязанностей тесно общаться с людьми. Термин «burnout» («эмоциональное выгорание») был предложен американским психиатром Г.Фрейденбергером еще в 1974 г. Иногда его переводят на русский язык как: «эмоциональное сгорание» или «профессиональное выгорание».

Синдром эмоционального выгорания проявляется в:

а) чувстве безразличия, эмоционального истощения, изнеможения (человек не может отдаваться работе так, как это было прежде);

б) дегуманизации (развитие негативного отношения к своим коллегам и клиентам);

в) негативном самовосприятии в профессиональном плане – недостаток чувства профессионального мастерства.

Сегодня выделяют три основных фактора, играющие роль в синдроме эмоционального выгорания – личностный, ролевой и организационный.

Личностный фактор. Исследования показали, что такие переменные понятия как возраст, семейное положение, стаж работы не влияют на эмоциональное выгорание. Но у женщин в большей степени развивается эмоциональное истощение – у них отсутствует связь мотивации (например, удовлетворенность оплатой труда) и развития синдрома при наличии связи со значимостью работы как мотивом деятельности, удовлетворенностью профессиональным ростом. Испытывающие недостаток автономности («сверхконтролируемые личности») более подвержены «выгоранию». Фрейденбергер описал «сгорающих» как сочувствующих, гуманных, мягких, увлекающихся идеалистов, ориентированных на людей, и – одновременно – неустойчивых, интровертированных, одержимых навязчивыми идеями (фанатичных), «пламенных» и легко солидаризирующихся. Этот список сейчас дополняется «авторитаризмом» и низким уровнем эмпатии. Кроме того, обозначены следующие личностные факторы, способствующие развитию синдрома эмоционального выгорания: склонность к эмоциональной холодности, склонность к интенсивному переживанию негативных обстоятельств профессиональной деятельности, слабая мотивация эмоциональной отдачи в профессиональной деятельности.

Ролевой фактор. Уже установлена связь между ролевой конфликтностью, ролевой неопределенностью и эмоциональным выгоранием. Труд в ситуации распределенной ответственности ограничивает развитие синдрома эмоционального сгорания, а при нечеткой или неравномерно распределенной ответственности [за свои профессиональные действия] этот фактор резко возрастает даже при существенно низкой рабочей нагрузке. Способствуют развитию эмоционального выгорания, в основном, те профессиональные ситуации, при которых совместные усилия не согласованы, нет интеграции действий, имеется конкуренция [но успешный результат зависит именно от слаженных действий].

Организационный фактор. Развитие синдрома эмоционального выгорания связано с наличием напряженной психоэмоциональной деятельности: интенсивное общение, подкрепление его эмоциями, интенсивное восприятие, переработка и интерпретация получаемой информации и принятие решений. Или – дестабилизирующая организация деятельности и неблагополучная психологическая атмосфера. Это и нечеткая организация и планирование труда, и недостаточность необходимых средств, и наличие бюрократических элементов, и многочасовая работа, имеющая трудноизмеримое содержание, и наличие конфликтов как в системе «руководитель – подчиненный», так и между коллегами.

Для всего этого существует прекрасный термин – стрессогенность.

Выделяют еще один фактор, обусловливающий синдром эмоционального выгорания – наличие психологически трудного контингента, с которым приходиться иметь дело профессионалу, специалисту, работнику в сфере общения (тяжелые больные, конфликтные покупатели, «трудные» подростки и т. д.) – это отдельная и совершенно особая группа людей, несущих часто тот самый важный стрессогенный фактор, способствующий профессиональному выгоранию всех, кто общается часто с вышеназванными персонажами.

В настоящее время существует несколько моделей эмоционального выгорания, описывающих данный феномен.

Однофакторная модель эмоционального выгорания. Согласно ей, выгорание – это состояние физического, эмоционального и когнитивного истощения, вызванного длительным пребыванием в эмоционально перегруженных ситуациях. Истощение является главной причиной (фактором), а остальные проявления дисгармонии переживаний и поведения считают следствием. Согласно этой модели риск эмоционального выгорания угрожает чаще всего представителям социальных профессий.

Двухфакторная модель (В. Шауфелл и др.). Синдром эмоционального выгорания сводится к двухмерной конструкции, состоящей из эмоционального истощения и деперсонализации. Первый компонент, получивший название «аффективного», относится к сфере жалоб на свое здоровье, физическое самочувствие, нервное напряжение, эмоциональное истощение. Второй – деперсонализация – проявляется в изменении отношений либо к пациентам, либо к себе. Он получил название «установочного».

Трехфакторная модель (К.Маслач и др.). Синдром психического выгорания представляет собой трехмерный конструкт, включающий в себя эмоциональное истощение, деперсонализацию и редукцию личных достижений. Эмоциональное истощение рассматривается как основная составляющая эмоционального выгорания и проявляется в сниженном эмоциональном фоне, равнодушии или эмоциональном перенасыщении. Вторая составляющая (деперсонализация) сказывается в деформации отношений с другими людьми. В одних случаях это может быть повышение зависимости от окружающих. В других – усиление негативизма, циничность установок и чувств по отношению к реципиентам: пациентам, клиентам и т. п. Третья составляющая эмоционального выгорания – редукция личностных достижений – может проявляться либо в тенденции негативно оценивать себя, занижать свои профессиональные достижения и успехи, негативизме по отношению к служебным достоинствам и возможностям, либо в преуменьшении собственного достоинства, ограничении своих возможностей, обязанностей по отношению к другим.

Четырехфакторная модель (Firth, Mims, Iwanicki, Schwab). В четырехфакторной модели выгорания один из его элементов (эмоциональное истощение, деперсонализация или редуцированные персональные достижения) разделяется на два отдельных фактора. Например, деперсонализация, связана с работой и с реципиентами соответственно и т. д.

Процессуальные модели эмоционального выгорания рассматривают его как динамический процесс, развивающийся во времени и имеющий определенные фазы или стадии. Подобные модели рассматривают динамику развития выгорания как процесс возрастания эмоционального истощения, вследствие которого возникают негативные установки по отношению к субъектам профессиональной деятельности. Подверженный выгоранию человек пытается создать эмоциональную дистанцию в отношениях с ними как способ преодолеть истощение. Параллельно развивается негативная установка по отношению к собственным профессиональным достижениям (редукция профессиональных достижений).

Эмоциональное выгорание как динамический процесс, развивающийся во времени, характеризуется нарастающей степенью выраженности его проявлений. Например, динамическая модель описывает развитие процесса эмоционального выгорания как проявление трех основных классов реакции на организационные стрессы:

• физиологические реакции, проявляющиеся в физических симптомах (физическое истощение);

• аффективно-когнитивные реакции (эмоциональное и мотивационное истощение, деморализация/ деперсонализация);

• поведенческие реакции, выражающиеся в симптоматических типах преодолевающего поведения (дезадаптация, дистанцирование от профессиональных обязанностей, сниженная рабочая мотивация и продуктивность).

Ученые попробовали определить эмоциональное выгорание как пятиступенчатый прогрессирующий процесс:

1. Первая стадия эмоционального выгорания («медовый месяц»): работник обычно доволен работой и заданиями, относится к ним с энтузиазмом, однако по мере продолжения [рабочих] стрессов профессиональная деятельность начинает приносить все меньше удовольствия и работник становится менее энергичным;

2. Вторая стадия («недостаток топлива») – появляются усталость, апатия, могут возникнуть проблемы со сном. При отсутствии дополнительной мотивации и стимулирования теряется интерес к своему труду или исчезают привлекательность работы в данной организации и продуктивность его деятельности. Возможны нарушения трудовой дисциплины и отстраненность (дистанцирование) от профессиональных обязанностей. В случае высокой мотивации человек может продолжать гореть, подпитываясь внутренними ресурсами, но в ущерб своему здоровью;

3. Третья стадия (хронические симптомы) – чрезмерная работа без отдыха, особенно у «работоголиков», приводит к таким физическим явлениям, как измождение и подверженность заболеваниям, а также к психологическим переживаниям – хронической раздражительности, обостренной злобе или чувству подавленности, «загнанности в угол». Постоянное переживание нехватки времени (синдром менеджера);

4. Четвертая стадия (кризис) – развиваются хронические заболевания, в результате чего человек частично или полностью теряет работоспособность. Усиливаются переживания неудовлетворенности собственной эффективностью и качеством жизни.

5. Пятая стадия эмоционального выгорания («пробивание стены») – физические и психологические проблемы переходят в острую форму и могут спровоцировать развитие опасных заболеваний, угрожающих жизни. У человека появляется столько проблем, что его карьера находится под угрозой.

Б.Перлман и Е.Хартман (1981) представляют четыре стадии эмоционального выгорания:

– напряженность, связанная с дополнительными усилиями по адаптации к ситуационным рабочим требованиям. Такую напряженность вызывают два наиболее вероятных типа ситуаций. Первый: навыки и умения работника недостаточны, чтобы соответствовать статусно-ролевым и профессиональным требованиям. Второй: работа может не соответствовать его ожиданиям, потребностям или ценностям. Те и другие ситуации создают противоречие между субъектом и рабочим окружением, что запускает процесс эмоционального выгорания;

– сильные ощущения и переживания стресса. Многие стрессогенные ситуации могут не вызывать соответствующих переживаний, поскольку происходит конструктивное оценивание своих возможностей и осознаваемых требований рабочей ситуации. Движение от первой стадии эмоционального выгорания ко второй зависит от ресурсов личности и от статусно-ролевых и организационных переменных;

– реакции основных трех классов (физиологические, аффективнокогнитивные, поведенческие) в индивидуальных вариациях;

– эмоциональное выгорание как многогранное переживание хронического психологического стресса. Будучи негативным последствием психологического стресса, переживание выгорания проявляется как физическое, эмоциональное истощение, как переживание субъективного неблагополучия – определенного физического или психологического дискомфорта. Эта стадия образно сопоставима с «затуханием горения» при отсутствии необходимого топлива.

Немецкий психолог М.Буриш (1994) полагает, что развитие синдрома эмоционального выгорания идет таким образом: сначала возникают значительные энергетические затраты – как следствие экстремально высокой положительной установки на выполнение профессиональной деятельности. По мере развития синдрома появляется чувство усталости, которое постепенно сменяется разочарованием, снижением интереса к своей работе. Следует отметить, что развитие эмоционального выгорания индивидуально и определяется различиями в эмоционально-мотивационной сфере, а также условиями, в которых протекает профессиональная деятельность человека. М. Буриттт выделяет следующие стадии или фазы.

1. Предупреждающая фаза

а) Чрезмерное участие:

• чрезмерная активность;

• отказ от потребностей, не связанных с работой, вытеснение из сознания переживаний неудач и разочарований;

• ограничение социальных контактов

б) Истощение:

• чувство усталости;

• бессонница;

• угроза несчастных случаев.

2. Снижение уровня собственного участия

а) По отношению к сотрудникам, пациентам:

• потеря положительного восприятия коллег;

• переход от помощи к надзору и контролю;

• приписывание вины за собственные неудачи другим людям;

• доминирование стереотипов в поведении по отношению к сотрудникам, пациентам – проявление негуманного подхода к людям.

б) По отношению к остальным окружающим:

• отсутствие эмпатии;

• безразличие;

• циничные оценки.

в) По отношению к профессиональной деятельности:

• нежелание выполнять свои обязанности;

• искусственное продление перерывов в работе, опоздания, уход с работы раньше времени;

• акцент на материальный аспект при одновременной неудовлетворенности работой.

г) Возрастание требований:

• потеря жизненного идеала, концентрация на собственных потребностях;

• чувство переживания того, что другие люди используют тебя;

• зависть.

3. Эмоциональные реакции

а) Депрессия:

• постоянное чувство вины, снижение самооценки;

• безосновательные страхи, лабильность настроения, апатии.

б) Агрессия:

• защитные установки, обвинение других, игнорирование своего участия в неудачах;

• отсутствие толерантности и способности к компромиссу;

• подозрительность, конфликты с окружением.

4. Фаза деструктивного поведения

а) Сфера интеллекта:

• снижение концентрации внимания, отсутствие способности выполнить сложные задания;

• ригидность мышления, отсутствие воображения.

б) Мотивационная сфера:

• отсутствие собственной инициативы:

• снижение эффективности деятельности;

• выполнение заданий строго по инструкции,

в) Эмоционально-социальная сфера:

• безразличие, избегание неформальных контактов;

• отсутствие участия в жизни других людей либо чрезмерная привязанность к конкретному лицу;

• избегание тем, связанных с работой;

• самодостаточность, одиночество, отказ от хобби, скука.

5. Психосоматические реакции и снижение иммунитета

• неспособность к релаксации в свободное время;

• бессонница, сексуальные расстройства;

• повышение давления, тахикардия, головные боли;

• боли в позвоночнике, расстройства пищеварения;

• зависимость от никотина, кофеина, алкоголя.

6. Разочарование и отрицательная жизненная установка

• чувство беспомощности и бессмысленности жизни;

• экзистенциальное отчаяние.

Согласно М. Буришу, сильная зависимость от работы приводит в итоге к полному отчаянию и экзистенциальной пустоте.

2.5 Стресс в семье

Переживание горя – процесс неизбежный в жизни каждого человека – это цена, которую мы платим за отношения с близким человеком, родными, добрыми друзьями, значащими для нас людьми. Процесс этот имеет личностный характер и множество индивидуальных особенностей, оттенков, частностей, но психологи все же выявляют общие типы реагирования на известие о беде, свершившейся или только приближающейся.

Сегодня нам известно, что горе – комплексный феномен, охватывающий эмоциональную и соматическую сферы, сферу повседневной деятельности и общения (где горе создает трудности адаптации, изоляцию, утрату работоспособности и т. д.). Пережить горе – значит не только испытать соответствующие эмоции, но и преодолеть их. Чтобы пережить горе, необходимо прочувствовать, выразить и принять все эмоции, которые оно вызывает. Хотя горе болезненно, однако это нормальное и неизбежное жизненное переживание; горе преодолимо, более того, оно дает возможность нового личностного роста, а знания о протекании процесса горя оказывают терапевтический эффект на скорбящего человека.

Единой общепринятой классификации периодов процесса переживания горя пока не существует, но общие клинические явления его замечены. Большинство исследователей отмечают пять основных психологических реакций горюющего человека: шок, отрицание, агрессия, депрессия и принятие. Однако мнения ученых расходятся в вопросе о пути развития горя. Заметим, что клиника острого горя очень схожа у разных людей. Существует сходство в реакциях на утрату в разных обществах – переживание утраты одинаково практически для всех культур, независимо от религии, духовных или бытовых представлений – различается лишь внешнее выражение эмоций.

К так называемым субъектам процесса переживания горя мы отнесем:

– людей, утративших близкого человека;

– родственников терминальных больных (больных, умирающих дома).

Родственники терминальных больных переживают почти такие же психологические реакции в ответ на стресс приближающейся смерти, как и сами больные, однако следует подчеркнуть, что здесь есть своя специфика переживания.

Вообще, переживание горя может быть вызвано любой утратой… Если это так, то часто любые изменения в жизни могут рассматриваться как утрата прежнего состояния, что и подразумевает переживание горя. Но уж потеря близкого человека – самый стрессовый поворот судьбы, величайшая потеря из всех, какие можно понести. В течение жизни человек постоянно что-то приобретает и что-то теряет – таков закон нашего бытия. На Востоке к рождению и смерти относятся как к традиции. Этому способствует идея реинкарнации – круговорота рождения и смертей, постоянных перевоплощений. Кстати, исследования показывают, что умирающие люди не обязательно находятся в депрессии, часто это самые жизнерадостные люди, с прекрасным чувством юмора. Их жизнь, ощущения максимально сжаты, сконцентрированы, они способны наслаждаться каждым моментом жизни. Кончено, мы должны помнить, что не только смерть вызывает у людей переживания утраты. К утратам относятся разводы, аборты, потеря материальных ценностей, социального статуса (понижение в должности, увольнение), увечья, невозможность что-то сделать и т. д. При любом виде утраты, человек переживает одни и те же стадии горя или реакции на утрату (будь то разбитая машина или умерший родственник).

В случае только известий, сведений о тяжелой болезни, плохих супружеских отношениях, только еще готовясь к эмоциональному разрыву, люди переживают то, что мы назовем чувством предпотери, предварительного горя. А после того, как произошла утрата, психика должна с этим справиться. Процесс таких изменений называется реакцией на утрату – горем. Реакция утраты считается завершенной, когда человек обретает способность адаптивно функционировать, чувствовать себя безопасно и ощущать себя как самость, личность – без того, что он утратил. Ряд специалистов попытался сформулировать то, что можно назвать этапами переживания реакции утраты:

• реакция неизбежности;

• отчаяние;

• гнев;

• смирение;

• поиск новых значимых отношений;

• сожаление;

• создание новых связей, отношений;

• прощание с этим человеком.

Отмечаются и физические показатели утраты:

– кишечные расстройства: тошнота, боль в желудке, чувства напряжения, сжатия, метеоризм;

– напряжения в шее, позвоночнике, в горле;

– повышенная чувствительность к шуму;

– чувство нереальности происходящего;

– нехватка воздуха, удушье, желание часто дышать, сопровождаемая страхом задохнуться (гипервентиляция);

– мышечная слабость, отсутствие энергии, общая слабость;

– сухость во рту;

– головная боль, боль в сердце, повышение артериального давления, тахикардия;

– нарушение сна;

– нарушение аппетита (отказ от пищи или переедание);

– другие физические проявления.

К эмоциональным, поведенческим проявлениям реакции утраты отнесем:

– печаль, слезы;

– двигательные реакции;

– раздражение, гнев, аутоагрессия;

– агрессивность:

– чувство вины и самообвинения;

– тревога, беспокойство;

– переживание одиночества;

– чувство, что мир рухнул;

– чувство беспомощности;

– тоска;

– утомление и усталость, апатия или бесчувственность;

– шок. Оцепенение в фазе шока;

– чувство освобождения (если чувства к утраченному человеку были противоречивыми (амбивалентными);

– безотчетные действия;

– избегание социума;

– оберегание вещей умершего;

– избегание всего, что напоминает об умершем;

– поиск и призыв к умершему;

– активность без устали;

– частое посещение памятных мест, забота о могиле.

Как нарушения в интеллектуальной сфере выделим следующее:

– рассеянность мыслей;

– неверие в произошедшее;

– спутанность мыслей и забывчивость;

– навязчивые мысли;

– ощущение присутствия, умершего;

– галлюцинации;

– сны об умершем.

Потеря близкого человека, смерть напоминает процесс сепарации, то есть отделения от родителей. Но в отличии от сепарации, утрата происходит обычно внезапно, когда человек к этому не готов, у него не достаточно ресурсов, чтобы с этим легко справляться.

И еще один важнейший вопрос – горе и стресс ребенка (не только при утрате/смерти родного человека)… Развод!

Когда родители решают развестись, зачастую они не задумываются, каким образом это может сказаться на ребенке. Межу тем, согласно научным исследованиям, проведенным в разных странах, выяснилось, что последствия развода могут иметь для ребенка серьезнейшие негативные последствия, как бы цивилизованно и спокойно он не осуществлялся – ребенок страдает при любом сценарии самого развода. Данные исследований противоречат популярному представлению о том, что хороший развод обходится для ребенка без эмоциональных последствий, без стресса. Часто дети думают, что родители расходятся, потому что перестают их любить. Развод вообще связан с невероятным стрессом для всех, кого он так или иначе затрагивает. Люди реагируют на него обилием разнообразных эмоций, таких, как чувство гнева, злости, вины, греха, печали, страха, облегчения, неизбывной тоски. Но мы вынуждены заметить, что, хотя для большинства детей развод является серьезной травмой, исследования свидетельствуют – в конечном итоге, он не обязательно приводит к длительному эмоциональному стрессу или ущербу. В большинстве случаев на то, как ребенок приходит в себя после такого болезненного и тяжелого события, влияет фон, на котором происходит развод.

В течение первого года или года с небольшим после развода или расставания родителей большинство детей проявляют различные признаки стресса: зло, уныние и растерянность – вот основные эмоции, которые они обычно испытывают в этот период.

Дети могут злиться на обоих родителей за то, что они не сохранили семью. Они могут злиться на самих себя за то, что их непослушание привело к разрыву между папой и мамой или за то, что они не предприняли ничего для того, чтобы родители не расстались. Ребенок может опасаться, что если проявит злость в отношении родителя, покинувшего семью, то может быть окончательно отвергнут и лишен возможности посещать его. Он также может думать, что если будет слишком усердствовать в выражении своей злости по отношению к родителю, с которым остался, то тоже может оказаться отвергнутым этим родителем.

Иногда детская злость может выплеснуться на школьных друзей и учителей или проявиться в деструктивном, вызывающем поведении. Это – так называемый феномен «пинка кошке».

Печаль, подавленное состояние – практически постоянный спутник развода.

Печаль может сочетаться с ощущением своей неадекватности и низкой самооценкой. Ребенок может думать, что он никчемное, скверное существо и ничего нормального хорошего не способен сделать.

Порой детская печаль или подавленность может принять форму пассивной самоизоляции. Ребенок может хандрить, утратить всякий интерес к школе, друзьям или к тому, что прежде доставляло ему радость, удовольствие. Иногда эти настроения принимают форму сверхактивности.

В бракоразводной карусели и неразберихе ребенок обычно чувствует себя заброшенным и забытым. Часто и самим родителям бывает трудно совладать со своими собственными, захлестывающими их чувствами. Это очень пугает ребенка, который старается предпринять отчаянные усилия для того, чтобы получить больше внимания.

Дети часто фантазируют по поводу ушедшего отца или матери. Они могут нарисовать в своем воображении идеализированный образ родителя, которого редко видят, что в действительности неизбежно оборачивается для них сокрушительным разочарованием.

Иногда бывает, что чем слабее и беззащитнее родитель, тем больше его идеализирует ребенок. Это объясняется тем, что было бы невыносимо тяжело признать, как жалок и далек от совершенства был, например, отец на самом деле; вместо этого создается его фантастический образ в воображении. С другой стороны, довольно легко признавать недостатки сильного родителя, так как ребенок знает, что даже при некоторых его недостатках он достоин любви и уважения и что на него можно положиться.

В период развода важно дать ребенку возможность оставаться в тесном контакте с обоими родителями. Не стоит принуждать его выбирать одного – большинство детей хочет стабильных, тесных отношений с обоими родителями и любит их, несмотря на их недостатки и ошибки. В этот период обычные ежедневные расставания могут стать эмоционально тяжелыми для ребенка, что выражается в его возросшей неуверенности и боязни быть покинутым – а это результат такого рода кризисов. И здесь уже налицо признаки стресса: детям бывает трудно сосредоточить внимание на объяснении учителя в классе; они могут стать неловкими и неуклюжими на спортплощадке; они могут стать ворчливыми и придирчивыми к своим товарищам, начать испытывать страхи и страдать фобиями (полезно научить ребенка расслабляться, если он постоянно находится в возбужденном и напряженном состоянии с помощью, например, специальных дыхательных упражнений).

Говоря о такой серьезной проблеме как развод, мы должны затронуть и вопрос о неблагополучных семьях. Неблагополучная семья – это часто семья с низким социальным статусом, не справляющаяся с возложенными на нее функциями в какой-либо из сфер жизнедеятельности или нескольких одновременно. Адаптивные способности такой семьи существенно снижены, а процесс семейного воспитания ребенка протекает с большими трудностями, медленно и малорезультативно. Это семья, в которой ребенок испытывает дискомфорт, стресс, пренебрежение со стороны взрослых, подвергается насилию или жестокому обращению. Главной характеристикой ее является отсутствие любви к ребенку, заботы о нем, удовлетворения его нужд, защиты его прав и законных интересов. Дадим краткую характеристику таких семей.

Проблемная семья – это семья, функционирование которой нарушено из-за педагогической несостоятельности родителей. Как правило, это неконфликтная семья с дисгармоничным стилем семейного воспитания (авторитарный, с гипоопекой или гиперопекой).

Кризисная семья – семья, переживающая внешний или внутренний кризис (изменение состава семьи, взросление детей, развод, болезнь, смерть кого-либо из членов семьи, утрата работы, жилья, документы, средств к существованию и т. д.).

Асоциальная семья – семья, в которой наличествуют такие проблемы как алкоголизм, пренебрежение нуждами детей. При этом, однако, детско-родительские отношения полностью не разорваны (например, дети пытаются скрывать пьянство родителей, берут на себя ответственность за обеспечение семьи, уход за младшими детьми, продолжают учиться в школе).

Аморальная семья – это семья, полностью утратившая семейные ценности, характеризующаяся алкоголизмом, наркоманией, жестоким обращением с детьми, не занимающаяся воспитанием и обучением детей, не обеспечивающая необходимых безопасных условий жизни.

Антисоциальная семья – семья, в которой наблюдается крайняя степень семейной дисфункции. Она характеризуется противоправным, антиобщественным поведением, несоблюдением моральных, нравственных норм в отношении наименее защищенных членов семьи, нарушением экономических прав ближних. Это семьи, ведущие паразитический образ жизни, зачастую за счет принуждения детей к воровству, попрошайничеству и проституции.

Семья является одним их наиболее древних и устойчивых социальных институтов. И значимость эта подтверждается тем, что в иерархии ценностных приоритетов семья стоит на первом месте, и у большинства людей достижение жизненного благополучия ассоциируется с успехом в семейной жизни. В условиях развития современной России, связанных с переходом к модернизированному типу экономики, демократизации политической системы, изменяются содержательные аспекты функционирования современной семьи: наряду с производственно-экономической на первый план выдвигается духовно-психологическая функция семьи. При этом семья в обществе современного типа в качестве своей основы, наряду с материальным фундаментом, включает высокую ценность индивидуальной любви, взаимодействие родителей и детей на принципах равенства и взаимного понимания. Поэтому проблема стабильности семьи, которая зависит от гармоничного осуществления указанных функций, приобретает и более широкое содержание: стабильность как состояние семьи зависит не только от формально выделяемых показателей, но и от культуры межличностного взаимодействия.

Потеря устойчивости или частичная утрата социальными институтами своих функций является одним из признаков трансформаций социального института семьи. Это относится и к функции социализации. Такое влияние определяется противоречием, возникающим, с одной стороны, в результате становления семьи как незаменимого института социальной зашиты человека (что объясняет стремление сохранить семью в любом, даже формальном виде) и возрастающей претензии к уровню психологической близости в браке, с другой. Эта ситуация приводит к нарушению воспитательной функции семьи, что отражается не столько на воспитании нравственных или общегражданских качеств личности, сколько на формировании ценностей и установок относительно семейной (включая сексуальную) жизни, готовности индивида в последующем формировать собственную семью.

В условиях [бесконечного] переходного периода российского общества кризисное состояние современной семьи проявляется в различных сферах функционирования общества. В демографической – в распространении малодетности; в нравственно-психологической – в снижении ценности брака; в экономической – в бедности семей на массовом уровне и т. д. В целом, взаимодействие векторов проблемности семьи как социального института (структурно-демографического, социально-экономического, социально-психологического, медико-социального) приводит к снижению демографического воспроизводства и регрессивной структуре населения.

Неспособность семьи на массовом уровне отвечать социальным требованиям, предъявляемым к функционированию этого института в современном обществе, формируют тип проблемной семьи, важнейшими характеристиками которой являются нарушенный процесс взаимодействия поколений, дисфункция межпоколенной трансляции норм и ценностей в области семейно-брачных отношений, ограниченная репродуктивная и социализирующая функции, стрессогенность для всех членов семьи. И проблема воспитания семейных ценностей, ролей и установок в новом поколении, которая затруднена в условиях неполной семьи, психологически нестабильной семьи, выходит на первый план.

В качестве особого вида проблемной семьи выступает семья психологического риска, которая выделяется на основании субъективной оценки взрослыми детьми характера взаимоотношений и микроклимата в семье. По этому фактору определяется дисгармоничное функционирование семьи (имеется в виду смещение ее целей в производственно-материальную сферу – организация материального быта и т. п.) при разрушении норм эмоционально-психологического взаимодействия супругов. Такие обстоятельства сопровождаются возникновением психологического и коммуникационного межпоколенческого барьера между родителями и детьми. Невыполнение современной семьей своего назначения по релаксации и обеспечению психологического комфорта определяет один из основных аспектов ее проблемности в аспектах нашей научной дисциплины. Это связано и с тем, что разрушение духовно-нравственных связей приводит к нарушению семейных функций, изменению психологических установок на сохранение брака.

В результате многих научных исследований установлено, что тип родительских взаимоотношений является определяющим фактором в формировании моделей коммуникационного взаимодействия у юношества, которое находится в ситуации формирования культурных ценностей и установок в области семейно-брачных отношений. Низкая культура межличностных отношений в семье между родителями препятствует формированию у детей ценностей и позитивных норм в сфере, скажем, сексуальных отношений. В качестве основных факторов, определяющих социализацию детей в области семейно-брачных отношений в проблемной семье психологического риска и стрессогенности выделяются:

• повышенная степень эмоциональной и психологической отчужденности между родителями и детьми;

• отсутствие консолидирующих сфер совместной деятельности, ставящих в духовную взаимозависимость членов семьи;

• снижение воспитательной роли отца.

Вообще, присутствие отца в проблемной семье психологического риска не столь значительно и ограничено как физически, так и эмоционально. При этом профессиональный статус и образовательный уровень мужчины в большей степени, чем женщины, влияет на социально-психологический климат в семье. Несмотря на то, что семьи все больше и больше зависят от дохода обоих супругов, социальное положение семьи определяется тем, чем занимается мужчина. Именно профессиональная роль мужа (отца), его род деятельности и образование являются главным определяющим фактором социального статуса.

Социализация детей в проблемной семье психологического риска приводит к формированию следующих установок в области семейно-брачных отношений:

• прагматичный подход к браку и добрачным сексуальным отношениям;

• снижение ценности семейных отношений и толерантность к внебрачным рождениям;

• разведение брачных и сексуальных отношений: вступление в половые отношения не обязательно связано со вступлением в брак

Конфликтные отношения в семье формируют низкую самооценку, неуверенность в себе, страх перед общением с представителями противоположного пола. Уже заметно, что на протяжении нескольких десятилетий происходит снижение роли не только семьи, но и учебных заведений в формировании сексуальной культуры. Их авторитет сведен к минимуму, уступая место друзьям – сверстникам, телевидению и непосредственно личному опыту половых контактов. Эти тенденции ослабления родительского контроля над детьми обусловлены потерей власти над правом определять брачного партнера, потерей значения таких факторов, как происхождение и родословная. В результате, родительская власть и влияние ограничиваются лишь ранними детскими годами ребенка в рамках семьи.

Особенно часты и заметны стрессогенные факторы в подростковом возрасте. От того, как личность подростка справится с ними, зависит эффективность его развития. Подростковый возраст рассматривается как период, во время которого активно формируются новые формы адаптации к среде, новые формы развития и новые механизмы преодоления стресса. Ответы личности на требования среды, «копинг» («совладание»), влияющие на исходы развития индивидуума, могут быть конструктивными, если они соответствуют индивидуальному адаптивному потенциалу, и деструктивными, когда индивидуальный адаптивный потенциал превышен, а личностно-средовые ресурсы недостаточны для преодоления стресса. Надо отметить, что воспитывающиеся в семьях подростки пытаются преодолевать стресс, используя целый комплекс стратегий. Среди них ведущую роль занимают стратегии, направленные на действительное изменение реальной ситуации («разрешение проблемы», «поиск социальной поддержки»), сознательно контролируя происходящие события, активно пытаясь устранить, видоизменить или ослабить источник стресса. Пассивные, дисфункциональные стратегии («избегание»), направленные на уклонение от проблемы, ее игнорирование, не используются систематически. Высокий уровень субъективного восприятия оказываемой детям поддержки в целом и раздельно со стороны социальных сетей, друзей, семьи, значимых других достаточно равномерен и способствует ощущению благополучия, удовлетворенности жизнью. Подростки, растущие в семьях, проявляют относительно высокие уровни эмпатии, аффилиации и низкий уровень чувствительности к отвержению. Они адекватно и дифференцированно устанавливают дистанцию межличностного общения с различными коммуникантами в зависимости от пола, возраста, интерперсональных отношений и других факторов. Конечно, дети, воспитывающиеся не дома или в проблемной семье, испытывают чувство одиночества. Основной стратегией преодоления стресса у таких детей – пассивная, дисфункциональная стратегия «избегания», направленная на отказ от решения проблемной ситуации, ее игнорирование или подчинение, безропотное принятие ее. Стратегия «поиск социальной поддержки» используется, но оказывается неэффективной из-за низкого уровня субъективного восприятия социальной поддержки, оказываемой обществом в целом и со стороны окружающих. Формирование в пубертатном возрасте неконструктивных, малоэффективных способов преодоления стресса с преобладанием стратегии «избегание», низкий уровень субъективного восприятия социальной поддержки, оказываемой социальными сетями, слабая развитость эмпатии и других ресурсов преодоления стресса, выраженная чувствительность к отвержению, недифференцированное увеличение дистанции межличностного общения с большинством коммуникантов и ощущение одиночества являются проявлениями, к сожалению, деструктивного варианта адаптации, искаженного развития, что нередко становится важной причиной употребления наркотиков, алкоголизации и других форм саморазрушающего поведения.

2.6 Развитие пограничных невротических состояний как следствие интенсивного переживания стресса

Посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР) развиваются у лиц, которые пережили эмоциональный/психологический или физический стресс, который является травмирующим практически для каждого человека – такие травмы могут возникать в военных сражениях и битвах, спортивных соревнованиях и сдаче экзамена, естественных катастрофах, при нападениях бандитов, изнасиловании, гибели родных на глазах у человека и таких несчастьях, как, например, пожар в доме и пр. При этом отмечаются такие основные особенности: переживание травмы вновь и вновь, во сне и в мыслях в бодрствующем состоянии; эмоциональная глухота ко всем остальным переживаниям в жизни, включая отношения с другими людьми, и сопутствующие симптомы в виде вегетативной лабильности, депрессии и когнитивных нарушений, таких как трудность в сосредоточении внимания. Синдром, очень сходный с тем, который сегодня мы называем посттравматическим стрессовым расстройством, был отмечен у солдат во время Гражданской войны в Америке (1861–1865). Он был назван «солдатским сердцем» – из-за обнаруженного наличия вегетативных симптомов со стороны сердца. Американский врач-терапевт Да Коста в 1871 г. написал работу, название которой можно перевести как «О взволнованном сердце» («On irritable heart; a clinical study of a form of functional cardiac disorder and its consequences». American Journal of the Medical Sciences, Thorofare, N. J., 1871) в которой рассказал о молодых солдатах, которые принимали участие в войне. У них появлялось ощущение нехватки воздуха, одышка, чувство тяжести или боль в области сердца, сердцебиение, причем, все это усиливалось при малейшей нагрузке. В основе этого состояния лежит психогенный гипервентиляционный синдром. Во время Первой мировой войны этот синдром был назван «шоком от снарядов» и высказано предположение о том, что он наблюдается в результате травмы, наносимой взрывами. Затем посттравматический стресс был отмечен в нацистских концентрационных лагерях и у тех, кто пережил атомную бомбардировку Японии Соединенными Штатами в 1945 году. И еще: в 1941 г. люди, оставшиеся в живых после пожара в переполненном ночном клубе «Кокосовая аллея» в Бостоне (США), обнаруживали повышенную нервозность, утомляемость и ночные кошмары. Во всех этих ситуациях появление патологических симптомов практически совпадало с тяжестью стресса – наиболее тяжелые стрессы (например, после концлагерей) вызвали появление синдрома более чем у 75 % жертв. К сожалению, сегодня, из-за многочисленных войн и катастроф посттравматический синдром только расширяет зону своего воздействия, модифицируясь во «вьетнамский синдром», «афганский синдром», «чеченский синдром» и т. д. Эпидемиология посттравматического стрессового расстройства разнообразна у людей, испытавших тяжелые страдания и переживших травматизирующие ситуации. После разрушительного несчастья у 50 – 80 % лиц, оставшихся в живых, этот синдром может развиться достаточно быстро. Частота посттравматических стрессовых расстройств составляет, в целом, 0,5 % для мужчин и 1,2 % для женщин, и это расстройство может наблюдаться у детей. Для мужчин травмой часто являются переживания, перенесенные в сраженьях и катастрофах, а тяжесть синдрома обусловливается степенью травмы. У женщин травмой чаще всего являются нападение и изнасилование. Хотя посттравматическое стрессовое расстройство может появиться в любом возрасте, учитывая природу ситуаций, вызывающих это расстройство, чаще бывает именно в молодом возрасте.

Основными этиологическими факторами (причинами) описываемого нами расстройства являются стрессоры, социальное окружение стрессора и жертвы, а также, конечно, особенности характера и биологическая предрасположенность жертвы. Чем тяжелее стрессор, тем у большего числа людей он вызывает этот синдром и тем тяжелее будет протекать расстройство. Когда травма является сравнительно легкой, например, автокатастрофа без смертельного исхода, посттравматический стресс развивается у меньшего числа людей. Если пациент принадлежит к группе лиц, вместе с ним переживших травму, он иногда лучше справляется с ней, так как другие разделяют его переживания. В целом, очень молодым и очень старым труднее справиться с травматизирующими событиями, чем людям, у которых травма возникает в середине жизни. Например, приблизительно у 80 % детей, получивших ожоги, через 1–2 года после ожоговых поражений развивается посттравматическое стрессовое расстройство. С другой стороны, примерно только у 30 % взрослых после ожогов развивается подобное. Вероятно, у маленьких детей еще не развиты механизмы, позволяющие справиться с физическими и эмоциональными повреждениями, наносимыми травмой. Пожилые, так же как маленькие, имеют более ригидные механизмы борьбы с травмой и не могут противостоять ее воздействию. Более того, воздействие травмы может быть усилено, например, физической инвалидностью, характерной для стариков, особенно если у них есть нарушения функционирования нервной и сердечнососудистой систем, снижение мозгового кровотока, ослабление зрения, аритмия и т.д. Наличие психических отклонений в период, предшествовавший травме, расстройств личности или более серьезных нарушений еще увеличивает силу воздействия стрессора.

Оказание социальной помощи вполне может повлиять на развитие, тяжесть и продолжительность посттравматического стрессового расстройства. Больные, которым оказывается достаточно хорошая социальная помощь, менее подвержены развитию этого расстройства или же оно протекает в менее тяжелой форме. Зато чаще такое расстройство развивается у одиноких, разведенных, вдовствующих, бедствующих или социально изолированных лиц.

Люди, пережившие разнообразные стихийные бедствия (землетрясения, наводнения, оползни, цунами), транспортные катастрофы, войны или случаи насилия по отношению конкретно к ним, реально испытывают глубокие психические потрясения. И именно длительную реакцию на такого рода события и принято называть действительно посттравматическим стрессом (ПТС).

Клинически диагностированным ПТС страдает, по мнению исследователей, около 10 % населения, но все же специалисты полагают, что отдельные симптомы этого заболевания встречаются значительно чаще. И, главное, в одних случаях симптомы ПТС со временем угасают и могут исчезнуть совсем, в других они сохраняются на протяжении многих лет и тогда к ним могут присоединиться симптомы других психических расстройств, например, депрессии, алкоголизма, наркомании.

Кстати, не все люди, перенесшие травму, нуждаются в лечении: некоторым достаточно помощи родных, друзей, религии. Но если в результате участия или наблюдения за каким-либо чрезмерно травмирующим событием у человека произошел психологический надлом, ему нужна профессиональная помощь.

Сегодня специалисты (чаще всего это психологи и психиатры) выделяют четыре основные группы симптомов ПТС:

• навязчивые состояния;

• реакции избегания;

• симптомы повышенной раздражительности;

• неспецифические симптомы.

Рассмотрим подробнее.

Навязчивые состояния. У людей, страдающих ПТС, часто возникают состояния, когда они вновь и вновь ярко и достоверно переживают травмировавшее их событие, оно словно внедряется в их повседневную жизнь. Внезапно нахлынувшие воспоминания, окрашенные болезненными эмоциями, могут полностью овладеть человеком. И тогда ему кажется, будто он вновь переживает то самое психотравмирующее событие, видит его как реальное, участвует в нем… У детей это может проявляться в виде повторяющихся, стереотипных игр. В случаях замеченных выраженных эпизодов возвращения в прошлое человек ведет себя так, будто вновь переживает перенесенную ситуацию, но не осознавая при этом полностью своих действий. Например, ветеран войны может, крадучись, передвигаться по улице, будто он в разведке на вражеской территории. Временами повторное переживание травмы проявляется в ночных кошмарах – и они так реальны, что человек вскакивает с криками ужаса. У маленьких детей последствия травматического события проявляются в генерализованных ночных кошмарах с чудовищами, картинами спасения окружающих или угрозами по отношению к себе и окружающим. Повторное переживание может проявляться и внезапными болезненными эмоциональными вспышками, казалось бы, не имеющими причины. Например, чувство горя, страха или гнева, которые сопровождаются слезами и спазмами в горле, злобностью, агрессивностью. Такие вспышки повторяются много раз, сопровождая воспоминания или сны о травмирующем событии.

Симптомы избегания. При наличии этого феномена явственно нарушаются взаимоотношения человека с окружающими – он избегает тесных эмоциональных связей с семьей, коллегами, друзьями. Человек чувствует себя скованным, его эмоции невыразительны, он способен выполнять только рутинную, механическую работу. Позже, при повторных переживаниях событий травмы, человек разрывается между потоком эмоций, вызванных повторным переживанием и невозможностью в реальной жизни переживать и выражать эмоции. Люди, страдающие ПТС часто говорят, что они не могут испытывать эмоций, особенно в отношении тех, кто им близок. Даже если они испытывают эмоции, часто просто не способны их выразить. И пока продолжается это избегание, человек внешне представляется холодным или загруженным собственными переживаниями. Члены семьи чувствуют себя отвергнутыми. У детей эмоциональная скованность и сниженный интерес к определенной деятельности не всегда могут быть правильно расценены врачом – важна помощь родителей. Человек с ПТС избегает ситуации, которая напоминает ему о травмирующем событии, потому что симптомы утяжеляются, когда ситуация или деятельность хотя бы частично напоминают травму. Например, человек, который выжил на войне, может неадекватно реагировать на людей в форме, звуки выхлопов и праздничные салюты. Ветераны войн избегают брать на себя ответственность, так как считают, что не смогли в прошлом обеспечить безопасность тех, кто был ранен или погиб в сражениях. В результате, многие страдающие ПТС, не достигают успехов в работе, не могут найти контакта с начальством или коллегами, а контакты с членами семьи и друзьями обеднены. У детей, страдающих ПТС, могут возникать затруднения относительно ориентировки в будущем. Ребенок может, например, не надеяться на семейную жизнь и удачную карьеру. А иногда люди начинают верить, что сами могут предсказывать неблагоприятные события в будущем. Часто следствием неспособности переработать болезненные эмоции становится депрессия.

Симптомы повышенной возбудимости. В состоянии ПТС люди ведут себя так, будто им постоянно продолжает угрожать то событие, что когда-то вызвало травму. Страдающие ПТС могут без видимой причины внезапно приходить в состояние раздражения или агрессивности. У них могут возникать проблемы с концентрацией внимания и памятью. Из-за частых кошмарных сновидений развивается бессонница. Временами у страдающих ПТС возникают приступы паники, являющиеся следствием пережитого и так и не переработанного чрезвычайного страха. У детей, в дополнение к симптомам повышенной возбудимости, могут появляться, например, боли в желудке, головные боли, спазматический кашель и головокружение.

Неспецифические симптомы. Страдающие от ПТС нередко пытаются избавиться от повторяющихся болезненных переживаний, своего одиночества и приступов паники с помощью алкоголя или наркотиков, притупляющих эмоции и позволяющих [на время] забыть о травме. Из-за плохого контроля импульсивности повышается риск самоубийства.

Вообще, многие пострадавшие говорят, что самым нужным после травмы для них были практические советы, информация и поддержка, понимание окружающих. Но следует помнить, что способы решения проблем сугубо индивидуальны для каждого. Есть друзья, родственники, коллеги, с которыми пострадавшие могут поговорить о том, что пришлось пережить. Важно, чтобы у каждого была возможность выразить свои негативные переживания.

Резюмируя, оценим диагностические критерии посттравматического стрессового расстройства.

Критерий А. Человек когда-либо пережил травматическое событие, причем, в отношении этого события обязательно должны выполняться оба приведенных ниже пункта:

1. Человек был участником, свидетелем, или еще каким-то образом оказался причастен к событию (событиям), которые включают смерть или угрозу смерти, угрозу серьезных повреждений и/или угрозу физической целостности других людей (либо своей собственной).

2. В травматической ситуации человек испытал сильный страх, беспомощность или ужас.

Критерий В. Травматическое событие постоянно переживается одним (или более) из следующих способов, причем для постановки диагноза ПТСР достаточно наличия одного из этих симптомов:

1. Непроизвольные навязчивые воспоминания, вызывающее тяжелые эмоциональные переживания повторяющееся и навязчивое воспроизведение в памяти как самого события, так и связанных с ним образов, мыслей и ощущений.

2. Постоянно повторяющиеся кошмары и сны о событии, при пробуждении вызывающие интенсивные негативные переживания.

3. Признаки диссоциативных состояний, проявляющиеся в том, что после травмы человек периодически совершает такие действия или испытывает такие ощущения, как если бы травматическое событие происходило вновь. К ним относятся следующие (включая те, которые появляются в состоянии алкогольной или наркотической интоксикации или в просоночном состоянии[44]):

– ощущения «оживания» прошлого в виде иллюзий и галлюцинаций;

– «флэшбэк эффекты», появляющиеся в полной потере связи с реальностью и возникновении полного ощущения «перенесения» в травматическую ситуацию. «Флэшбэк-эффекты» проявляются в поведении, неадекватном текущей ситуации, но соответствующем ситуации травматизации.

4. Драматические навязчивые воспоминания и интенсивные тяжелые переживания, которые были спровоцированы какой-либо ситуацией, напоминающей о травматических событиях или символизирующей их (годовщины, фильмы, песни, разговоры и т. п.).

5. Непроизвольное повышение психофизиологической реактивности в ситуациях, которые символизируют различные аспекты травматического события или связаны с ним ассоциативно (похожая местность, звуки, запахи, тип лица человека и т. п.).

Критерий С. Не наблюдавшееся до травмы постоянное стремление к избеганию и избегание любых факторов, связанных с травмой (для постановки диагноза ПТСР необходимо наличие минимум трех из этих симптомов):

1. Наличие усилий по избеганию любых мыслей, чувств или разговоров, связанных с травмой.

2. Наличие усилий по избеганию действий, мест или людей, которые пробуждают воспоминания о травме.

3. Неспособность вспомнить о важных аспектах травматической ситуации.

4. Сниженный интерес к жизни, потеря интереса к значимым до травмы занятиям.

5. Чувство отстраненности или отделенности от остальных людей.

6. Сниженная выраженность положительного аффекта («numbing» – блокада положительных эмоциональных реакций, эмоциональное оцепенение, «бесчувственность», например, неспособность испытывать эмоционально насыщенное чувство любви, проявляющаяся по отношении) к самым близким людям).

7. Чувство отсутствия перспективы в будущем (например, отсутствие ожиданий по поводу карьеры, женитьбы, детей, долгой жизни, ожидание скорой смерти, конца света, глобальной катастрофы).

Критерий D. Постоянные симптомы повышенной психофизиологической возбудимости, не наблюдавшиеся до травмы (для постановки диагноза ПТСР необходимо наличие минимум двух симптомов):

1. Трудности с засыпанием или плохой сон (ранние пробуждения) – связаны с возможными кошмарами (избегание сна, «страшно заснуть») и/или с повышенной тревожностью и эмоциональным дистрессом, сопровождающими навязчивые размышления и воспоминания о травме.

2. Повышенная, с трудом контролируемая раздражительность или вспышки гнева.

3. Затруднения с сосредоточением внимания – в некоторые моменты человек может сконцентрироваться, но малейшее внешнее воздействие или изменение внутреннего состояния резко выбивают его из колеи.

4. Повышенный уровень настороженности, состояние «тип ер бдительности», то есть постоянного ожидания чего-либо плохого.

5. Гипертрофированная, преувеличенная реакция испуга на внезапные раздражители – например, на любой резкий внезапный звук (выхлоп, выстрел, стук и т. п.) или на ощущение внезапного движения на периферии поля зрения, или на неожиданное прикосновение.

Критерий Е. Длительность протекания расстройства (одновременное проявление необходимого по критериям В, С и D количества симптомов) – более, чем 1 месяц.

Критерий F. Расстройство вызывает клинически значимое тяжелое эмоциональное состояние или выраженные нарушения в социальной, профессиональной или других важных сферах жизнедеятельности.

В зависимости от времени возникновения, длительности течения выделяются следующие диагностические формы посттравматического стрессового расстройства:

1. Острое расстройство: первичная манифестация симптомов в течение первых 6 месяцев после травмы (но не ранее 1 месяца после события). При этом длительность сочетанного проявления всех симптомов ПТСР – менее 6 месяцев.

2. Хроническое расстройство: продолжительность проявления симптомов – свыше 6 месяцев.

3. Отсроченное расстройство: комплекс симптомов впервые появляется не ранее, чем через 6 месяцев после стрессовой ситуации.

Американский психолог Ялом предложил рассматривать все психологические проблемы травматического стресса с точки зрения смерти, свободы, изоляции, бессмысленности. В травматической ситуации эти темы выступают не абстрактно, не как метафоры, а являются абсолютно реальными объектами переживания. Так, становясь свидетелем смерти других людей, человек оказывается перед лицом своей возможной смерти[45].

У членов семьи человека с ПТСР появляется необходимость адаптации к ситуации, в которой они находятся и не знают, что делать. Адаптация членов семьи может выражаться в феномене сотравматизации или ощущении сопутствующего стресса, что будет проявляться через состояние внутреннего утомления, моральной усталости, а при появлении нервно-психической неустойчивости в повышении нервозности, изменчивости настроения, возможном появлении психосоматических реакций.

Сегодня, однако, можно все-таки говорить и о ряде направлений и методов коррекции ПТСР, среди которых выделим:

– образовательное направление, включающее в себя информационную поддержку, обсуждение книг и статей, знакомство с основными концепциями физиологии и психологии. Например, только простое знакомство с диагностической симптоматикой ПТСР помогает больным осознать то, что их переживания и трудности не уникальны, «нормальны» в сложившейся ситуации, и это дает им возможность осуществлять контроль за своим состоянием, выбирать средства и методы, которыми можно добиться выздоровления;

– холистическое направление, что заключается в области целостного отношения к здоровью. Специалисты по формированию здорового образа жизни справедливо отмечают, что физическая активность, правильное питание, духовность и развитое чувство юмора вносят большой вклад в выздоровление человека как единого целого. Врач, который обращает внимание своих пациентов на эти стороны целостного существования человека, часто обнаруживает и активизирует такие способности к его восстановлению, которые были скрыты даже от него самого. Здоровый образ жизни – с достаточной физической активностью, правильным питанием, отсутствием злоупотребления алкоголем, отказом от наркотиков, избеганием употребления возбуждающих питательных веществ (например, кофеина), со способностью с юмором относиться ко многим событиям нашей жизни – создает основу для восстановления после тяжелых травматических событий, а также способствует продлению активной и счастливой жизни[46];

– социальное направление, подразумевающее методы, направленные на формирование и увеличение социальной поддержки и социальной интеграции. Сюда можно включить развитие сети самопомощи, формирование общественных организаций, оказывающих поддержку людям с ПТСР. Очень важна здесь точная оценка социальных навыков, тренировка этих навыков, уменьшение иррациональных страхов, помощь в умении преодолевать риск формирования новых отношений. К этой категории относятся и формы организации социальной работы, которые помогают течению процесса выздоровления;

– терапевтическое направление (фармакотерапия, психотерапия), включающее в себя собственно психотерапию, направленную на проработку травматического опыта, работу с горем, разумное использование фармакотерапии для устранения отдельных симптомов.

Последней в психологической коррекции посттравматического расстройства является так называемая «экологическая проверка» – человек пробует жить с новым опытом. Эта стадия необходима для того, чтобы травматические переживания не вернулись вновь. Ведь зачастую человек привыкает жить в своей проблеме, привыкают к этому и люди, окружающие его. В этот период человек обсуждает [со специалистом] изменения, которые происходят в его жизни в связи с работой над травмой. Так происходит проверка того, насколько человек справился с посттравматическим стрессовым расстройством, проверкой, которую устраивает сама жизнь.

2.7 Стресс и психология терроризма: суть, виды, причины возникновения

Огромную опасность для всего человечества представляет терроризм, практически не имеющий ни границ, ни национальной принадлежности. Появление террора стало показателем того, что уже начался такой исторический период в развитии человечества, когда из-под оболочки цивилизации, прогресса, общественной жизни стали показываться древнейшие пласты, таящиеся в глубинах человеческой психики. Главная черта террора – первичность воли к насилию. Обоснование, каким бы правдоподобным оно ни было, оказывается вторичным. Этот феномен подробно изучен психологами, которые работали с немецкими и французскими террористами еще в 70-80-х годах прошлого века. Выяснилось, что мотивы у людей, занимавшихся террором, абсолютно произвольны: от личной обиды на кого-то до сложнейших политических теорий. Серьезность этих теорий на поверку оказывалась фальшивой – человек мог месяцами развивать свои идеи, а потом вдруг от них отказаться. Механизм террора заложен в человеке чрезвычайно глубоко, замаскирован пластами словесных обоснований. И чаще всего толчок террористическим действиям дает чувство безвыходности из той ситуации, в которой оказались какие-то люди, некое меньшинство; психологический дискомфорт, который побуждает их оценивать свое положение как драматическое. Это может быть меньшинство национальное, как, например, курды, баски, корсиканцы, бретонцы, ирландцы. Или меньшинство, объединяющееся по каким-то идеологическим убеждениям или религиозным мотивам. Во всех случаях мотивация схожая: наш народ, наша культура, наш язык, наша вера на грани исчезновения, и, поскольку нашим доводам никто не внемлет, остается одно – язык насилия.

Генезис формирования личности террориста, как мы сейчас понимаем, диаметрально противоположен нормальному сценарию социализации человека, где вершиной жизни является самореализация в творческом созидательном процессе (искусство, медицина, архитектура, педагогика и т. п.). Для террориста же главной целью является разрушение созданного другими, массовая гибель людей, которая сопровождается ужасом, болью и страхом. Для личности террориста характерно негативное мироощущение, которое возникает под воздействием ряда факторов: несоответствие образа идеальной модели мира и самого себя в реальной действительности и возможности самореализации. Это противоречие трансформируется в субъективное ощущение личной и социальной неадекватности – в результате личности террориста характерна позиция «Я хороший, мир плохой», которая и становится средством моральной самозащиты, позволяющей оправдать любые деструктивные действия. Таким образом, деятельность террористов принимает характер деструктивной самореализации. При этом, через отрицание зарождается новая умозрительная концепция уверенности в своей правоте, которая сводит к минимуму возможности позитивного воздействия на террористическую группу и отдельного террориста. Эмоции, возникающие в данном процессе у террориста, как правило, агрессивны и стеничны, без угрозы депрессии. Так возникают деструктивные культы как система мировоззрения и мироощущения. В основе их детерминации почти всегда лежат этнопсихологические противоречия, связанные с несовместимостью различных этносов. Ядро деструктивных культов составляют, как правило, искренние фанатики, готовые идти на смерть ради своих убеждений и, таким образом, их участие в террористической деятельности является способом парадоксальной адаптации к реальной социальной действительности.

Можно попробовать перечислить следующие основные социальнопсихологические и прочие причины, порождающие терроризм:

– глубинные противоречия в экономической сфере, обусловленные объективными трудностями перехода к рынку, а также субъективным неприятием определенной частью населения новых экономических отношений либо способа перехода к ним;

– растущая социальная дифференциация граждан, из которых, по данным отдельных социологических исследований, около 20 % принимают новые экономические отношения, примерно 30 % люмпенизированы и 40–50 % находятся на перепутье;

– низкая эффективность работы государственного аппарата и правоохранительных органов, отсутствие эффективных механизмов правовой защиты населения;

– ожесточенная борьба за власть политических партий либо общественных объединений, преследующих политические цели, или отдельных групп, лидеры которых преследуют узкоэгоистические цели;

– снижение эффективности функционирования защитных механизмов в сфере нравственности и морали, утрата ориентиров в воспитательной работе, в первую очередь среди молодежи;

– нарастание тенденции к разрешению возникших противоречий и конфликтов силовым способом (рост количества заказных убийств и др.);

– усиление социальных противоречий под влиянием растущей преступности, особенно организованной, которая сама по себе создает систему защиты от правоохранительных органов и контроля со стороны общества.

Мы становимся, по сути, очевидцами полномасштабной социальной и даже психологической поляризации населения.

Насилие является неотъемлемым элементом общественных отношений. Оно присутствует как в отношениях между отдельными людьми, так и в отношениях между народами и государствами. Формы проявления насилия многообразны и варьируются от принуждения и угроз до физического уничтожения людей. Насилие сопровождается ущемлением прав и ограничением свободы действий как единичной личности, так и определенных групп или категорий лиц, организаций, в том числе государственных структур. Сам факт возможности, а тем более угроза применения насилия в отношении того или иного человека оказывает на него сильное эмоциональное воздействие, вынуждает изменять поведение, совершать опрометчивые поступки или отказываться от тех или иных необходимых действий, погружает человека в состояние стресса. Страх за свою жизнь, здоровье и благополучие близких является мощным средством, к которому нередко прибегают не только отдельные лица, но и государства для достижения своих целей. Насилие выступает как инструмент сохранения либо, наоборот, изменения проводимой в государстве политики.

Важной социально-психологической характеристикой терроризма как явственного стрессогенного фактора является его направленность на устрашение. Как правило, террористы стремятся к тому, чтобы их акции имели возможно более широкое воздействие на те социальные слои и представителей тех политических движений, против которых и направлены их акции устрашения. Нередко они действуют открыто, нагло. Совершая насилие или угрожая насилием, террористы используют чувство страха как средство принуждения своих противников к подчинению определенным требованиям. Психологический подход к проблеме терроризма дает возможность понять, что он порождает у отдельных лиц стремление решать возникшие проблемы крайними, максималистскими приемами, то есть толкает их в сторону политического экстремизма. Без учета умонастроений, психологического состояния, этических установок, предопределяющих готовность людей к использованию любых, ничем не ограниченных средств для достижения поставленных ими перед собой политических целей, невозможно получить целостное и законченное представление о системе предпосылок и механизме формирования терроризма.

В последние годы особо важное значение приобретает теоретическое исследование вопросов борьбы с преступлениями, совершаемыми с применением психического насилия.

Приведем некоторые социально-психологические детерминанты поведения террориста.

Условия семейного воспитания и бытового окружения большей части этого контингента таковы, что позволяют сделать вывод о повышенном риске реализации агрессивных тенденций, в том числе, в форме преступлений. Имеются в виду не только стереотипы пьянства, наркотической зависимости, взаимного неуважения, скандалов и пр., но и такие специфические моменты, как демонстрация детям образцов агрессивного жестокого поведения, применения к ним физических наказаний в сочетании со снисходительным или поощряющим отношением родителей к проявлениям агрессивного поведения у детей. В результате быстро формируются и развиваются черты личности, связанные с эмоциональным безразличием к переживаниям других людей, с отсутствием эмпатии. Во взаимодействии с этими чертами личности формируются ценностные ориентации, связанные с допустимостью и предпочтительностью жестоких и ван-далистских действий как способов эмоциональной разрядки, выхода из конфликтных ситуаций, достижения других значимых для субъекта целей.

Последние годы характеризуются появлением новых криминогенных детерминантов, связанных с психологической атмосферой кризиса в обществе, которое все еще, как Россия, находится в переходном периоде. Импульсивную, инструментальную, групповую жестокость провоцируют, в частности, утрата уверенности в завтрашнем дне, угроза безработицы, распространение чувства социальной зависти к богатым, бизнесменам. При низкой общей и правовой культуре эти факторы создают в среде социальных аутсайдеров, особенно молодых, непреходящую атмосферу раздражения, озлобленности, поиска «врага».

Высокая степень эмоциональных переживаний специфически воздействует на характер познавательных процессов и на структуру сознания субъекта. Это воздействие однозначно приводит к феномену сужения сознания, что, в свою очередь, делает деятельность субъекта односторонней, негибкой. Психологии известен ряд эмоциональных состояний, характеризующихся высоким эмоциональным напряжением. К ним относятся состояние физиологического аффекта (сильного душевного волнения), стресс (психическая напряженность) и фрустрация.

Состояние аффекта характеризуется краткостью и «взрывным» характером, которое обычно сопровождается ярко выраженными вегетативными (например, изменение цвета лица, выражения глаз и др.) и двигательными проявлениями. Обычно аффект протекает в течение нескольких десятков секунд. Как уже указывалось, он характеризуется высокой напряженностью и интенсивностью реализации физических и психологических ресурсов человека. Именно этим объясняется, что в состоянии аффекта физически слабые люди одним ударом высаживают дубовую дверь, наносят большое количество смертельных телесных повреждений, то есть совершают те действия, на которые они не были способны в спокойной обстановке. Одним из последствий аффективного состояния является частичная утрата памяти (амнезия) в отношении событий, которые непосредственно предшествовали аффекту и происходили в период аффекта. Существует несколько механизмов возникновения аффектов:

– возникновению аффекта предшествует достаточно длительный период накопления отрицательных эмоциональных переживаний (серия обид и унижений пасынка со стороны отчима; травля молодого солдата в условиях «дедовщины» и др.). В этом случае характерно длительное состояние эмоционального внутреннего напряжения, и иногда незначительное отрицательное дополнительное воздействие (очередное оскорбление) может явиться «пусковым механизмом» развития и реализации аффективного состояния;

– аффекту способствуют предшествующие неблагоприятные условия – болезненное состояние, бессонница, хроническая усталость, перенапряжение и др.

Момент аффективной разрядки наступает неожиданно, внезапно для человека, помимо его волевого контроля. Происходит уже упомянутое частичное сужение сознания – ограничивается поле восприятия, внимание концентрируется целиком на предмете насилия. Поведение приобретает черты негибкости, становится упрощенным, утрачиваются сложные моторные навыки, требующие контроля сознания, действия стереотипизируются, доминируют двигательные автоматизмы – произвольность, сознательный контроль действий при этом снижается, но усиливается их энергетика, движения приобретают резкость, стремительность, непрерывность, большую силу. Длительность подобного состояния может колебаться от нескольких секунд до нескольких минут, после чего наступает резкий и стремительный спад эмоционального возбуждения, нарастает состояние опустошения, крайней усталости, происходит постепенное осознание содеянного, часто сопровождающееся чувством раскаяния, растерянности, сожаления.

Физиологический аффект необходимо отличать от патологического. В отличие от физиологического, патологический аффект рассматривается как острое кратковременное психическое расстройство, возникающее внезапно и характеризующееся следующими особенностями:

– глубокое помрачение сознания;

– бурное двигательное возбуждение;

– полная (или почти полная) амнезия.

Действия в состоянии патологического аффекта отличаются большой разрушительной силой, а в постаффективной стадии наблюдается глубокий сон. Патологический аффект – это болезненное состояние психики, и поэтому его экспертная оценка должна осуществляться врачом-психиатром. Сложным является вопрос о диагностике физиологического аффекта в состоянии алкогольного опьянения.

2.8 Суицидальное поведение как проявление стресса

Суицидальное поведение представляет собой серьезную, актуальную этическую, моральную, социальную и медицинскую проблему.

Несмотря на то, что ведущими являются социально-психологические факторы риска, наличие стресса значительно увеличивает риск суицидального поведения, что делает крайне актуальной для врачей психиатров, психотерапевтов, психологов здравоохранения проблему оценки суицидального риска и профилактики суицидального поведения.

Суицидальное поведение – аутоагрессивное поведение, проявляющееся в виде фантазий, мыслей, представлений или действий, направленных на самоповреждение или самоуничтожение и, по крайней мере, в минимальной степени мотивируемых явными или скрытыми интенциями к смерти.

С точки зрения клинической практики суицидальное поведение принято подразделять на внутренние и внешние формы.

Внутренние формы:

• Антивитальные переживания – размышления об отсутствии ценности жизни без четких представлений о своей смерти.

• Пассивные суицидальные мысли – фантазии на тему своей смерти, но не лишения себя жизни.

• Суицидальные замыслы – разработка плана суицида.

• Суицидальные намерения – решение к выполнению плана.

Внешние формы:

• Самоубийство (суицид) – намеренное, осознанное и быстрое лишение себя жизни.

• Суицидальная попытка (парасуицид) – не закончившееся смертью намеренное самоповреждение или самоотравление, которое нацелено на реализацию желаемых субъектом изменений за счет физических последствий.

• Прерванная суицидальная попытка (прерванный парасуицид) – акт, предпринятый с целью намеренного самоповреждения или самоубийства, но прерванный до реального самоповреждения внешними обстоятельствами (например, вмешательство посторонних предотвратило физическое повреждение: человека «сняли» с рельсов до прохода поезда, прервали акт самоповешения и т. п.).

• Абортивная суицидальная попытка (абортивный парасуицид) – акт, предпринятый с целью намеренного самоповреждения или самоубийства, но прерванный до реального самоповреждения непосредственно самим субъектом.

Сегодня достаточно осторожно относятся к делению суицидального поведения на «истинное» и «демонстративно-шантажное» вследствие высокой вероятности диагностики серьезных суицидальных намерений и принятия их за манипулятивные. Объективная оценка степени суицидальных интенций часто затрудняется следующими обстоятельствами:

• диссимуляция пациентом истинных намерений поступка (например, из-за опасения госпитализации в психиатрическую больницу или социального осуждения);

• защитное поведение пациента (неосознаваемые психологические защиты), например, диссоциативная амнезия обстоятельств поступка и его мотивов; декларация манипулятивных намерений при явно противоречащих им тяжелых последствиях попытки и др.;

• неадекватные представления пациента о степени летальности избранного способа парасуицида – это характерно для действий детей, подростков или лиц с тяжелыми психическими расстройствами;

• недоучет пациентом случайных внешних обстоятельств (например, вмешательство посторонних).

Эти и другие обстоятельства приводят к тому, что далеко не всегда степень травматичности суицидального акта соответствует его мотивам. Кроме того, использование терминов «демонстративный», «шантажный», «манипулятивный» вносит морализаторский, осуждающий оттенок, что может само по себе оказать негативное влияние на процесс отношений специалиста/психолога и пациента.

Современные подходы к профилактике суицидальных действий базируются на модели «суицидального процесса». Суицидальные действия представляют собой один из вариантов поведенческих реакций человека в состоянии психологической дезадаптации (часто интенсивного психологического стресса), которая проявляется широкой гаммой переживаний – как психологически ясных, так и патологических. Для любой категории таких людей существует ряд общих закономерностей развития суицидальной активности. Суицидальный акт рассматривается как результат взаимодействия многочисленных «базовых» факторов риска друг с другом и с триггерными (пусковыми) факторами, связанными с кризисной ситуацией и субъективной переработкой индивидом ее значимости для него. К базовым факторам риска можно отнести множество переменных социального, демографического, религиозного, этнического, психологического, семейного и биологического характеров. Соответственно, можно выделить группы риска суицида (например, мужчины старше 45 лет; люди, страдающие биполярным аффективным расстройством и др.). Но базовые факторы носят лишь вероятностный характер – принадлежность к группе риска не обозначает обязательного «вердикта». Риск значительно усиливается при интеграции нескольких факторов риска, но для «запуска» суицидальных действий необходим триггерный фактор, которым, как правило, являются конфликт, кризис, стресс. Обычно внутренней составляющей здесь является утрата (или возможность утраты) значимого объекта. Примеры: смерть близкого человека; развод (отделение) или его перспектива; утрата работы или социального статуса; утрата здоровья (постановка диагноза тяжелого соматического или психического расстройства, социальная и физическая беспомощность в результате заболевания и пр.); утрата безопасности (реальные угрозы или бред преследования) и другие. Степень дезадаптации/стресса зависит от взаимодействующих базовых факторов риска, меры стрессогенности и силы триггера. Пусковые факторы обладают определенной степенью специфичности для конкретного индивидуума, что зависит, как нам уже известно, от ряда характеристик (личностные черты, особенности социальной ситуации, возраст и пр.). Многочисленные ситуации межличностных конфликтов являются источниками дезадаптирующих эмоций страха, вины и стыда и симптомокомплекса депрессии, которые, как правило, часто лежат в основе суицидальных мотиваций. На субъективном уровне, пресуицидальное состояние (симптомокомплекс, свидетельствующий о надвигающемся суицидальном акте) воспринимается через призму беспомощности, безнадежности и невозможности альтернативного выхода. Когнитивная составляющая суицидального восприятия ситуации характеризуется когнитивным сужением («иного выхода нет») и дихотомическим мышлением («все или ничего»). Таким образом, суицидальное поведение можно рассматривать как дезадаптивный способ совладания с кризисной/стрессовой ситуацией в субъективном восприятии индивида.

Содержание кризиса, характер пускового конфликта и то, как он воспринимается индивидуумом, во многом определяют мотивы и смыслы суицидальных действий – они кстати, достаточно универсальны:

• «крик о помощи», призыв. Мотив и смысл суицидального акта (суицидальной попытки) – обретение помощи. В представлении страдающего иные способы обратить на себя внимания кажутся не такими действенными. При этом индивид, действительно, может находиться в невнимательном к нему, нечутком, игнорирующем окружении, либо не может использовать более адекватных средств предъявления своих потребностей;
• протест, месть, наказание кого-то важного, значимого другого. Движущими эмоциями здесь являются стыд, гнев и обида. Суицидальные действия могут стать и формой наказания обидчика, который либо сильнее, либо слишком уважаем и любим пострадавшим индивидуумом, и способом понуждения его изменить свое поведение;
• самоповреждение, как избежание непереносимой жизненной ситуации. Суицидальная попытка или угрозы могут стать оружием, вызывающим чувство вины и страх у людей, эмоционально значимых для данного индивида. Примеры можно найти в различных сферах межличностных и социальных отношений – попытка сохранить партнерские отношения; облегчение условий содержания, заключенного после самоповреждения; изменение финансовых притязаний и другие ситуации. С разной степенью осознанности суицидальный акт может использоваться как средство манипуляции;
• смерть, как избежание страдания. В субъективном представлении человека, страдающего душевной болью и/или тяжелым соматическим недугом, смерть часто представляется способом избавления от мучений;
• наказание самого себя. Одна из важнейших человеческих эмоций, воспитываемых с раннего возраста – это эмоция вины. Функции вины – сдерживание человеческой агрессии и стимуляция сочувствия. Однако, очень часто это чувство гипертрофировано и не соответствует реальным поступкам человека, усиливается в случае переживания потери и горя, в состоянии депрессии, стресса. Неадаптивный способ облегчения/снятия чувства вины – самонаказание, в том числе, с помощью суицидальных актов;
• жертвоприношение. Мотив обусловлен бессознательной фантазией аннулировать последствия какого-то действия (реального или выдуманного), вызывающего чувство вины, или альтруистическим желанием спасти кого-либо (умершего или страдающего);
• воссоединение. Мотив, исходящий из фантазии о воссоединении с любимым человеком после смерти. Такие представления могут становиться актуальными при переживании тяжелой утраты.

Как правило, суицидальный акт возникает при нескольких мотивах. Например, депрессивный пациент может испытывать как потребность в самонаказании, так и в демонстрации своего страдания с целью поиска помощи. Четкой границы провести невозможно: часто суицид может носить характер протеста и практически всегда оказывает сильнейшее воздействие на других людей, а суицидальная попытка может быть способом самонаказания или «трансформации» страдания, «незавершенной» попыткой воссоединения.

Существует прямая корреляционная зависимость между определенными статистическими показателями и риском суицида. Факторы риска являются понятиями вероятностными, и их предиктивная сила носит относительный характер. Иными словами, суицид может произойти и при отсутствии даже одного из факторов. Тем не менее, их значимость усиливается при интеграции множества факторов. К основным факторам суицидального риска принято относить социально-демографические, биографические (анамнестические), медицинские, индивидуально-психологические и др.:

1. Социально-демографические факторы суицидального риска: Пол. Возраст. Семейное положение. Профессиональный статус. Религия.

2. Медицинские факторы суицидального риска: Психическая патология. Депрессия Синдром зависимости от алкоголя. Синдром зависимости от опиатов. Шизофрения Расстройства личности. Другие психические расстройства. Соматическая патология.

3. Биографические факторы суицидального риска: Суицидальные попытки в анамнезе. Суицидальное поведение биологических родственников. Суицидальное поведение «значимых других». Копирование поведения эмоционально значимых лиц. Другие анамнестические факторы риска.

4. Индивидуально – психологические факторы риска: Стресс. Дистресс. Эмоциональная неустойчивость. Эмоциональная зависимость. Неадекватная самооценка. Тревожность и гипертрофированное чувство вины и т.д.

Депрессивный статус человека связан с понижением социальной и бытовой продуктивности, низкой самооценкой, жалобами на беспомощность, невербальными проявлениями сниженного настроения и т. д. Независимо от осознаваемого желания «никому не мешать», такие пациенты бессознательно требуют к себе повышенного внимания окружающих – в результате, в сферу оказания помощи вовлекается широкий круг лиц. Повышенное внимание, оказываемое депрессивному человеку пациенту/родственнику, может ограничивать удовлетворение потребностей, вовлеченных в этот круг людей. Депрессивные и суицидальные жалобы и соответствующие невербальные проявления могут вызывать сильную тревогу и напряжение у близких пациента и помогающих специалистов. Часто эмоциональная недоступность пациента, отсутствие позитивной динамики в терапии, жалобы пациента на «бесполезность помощи», повторяющиеся суицидальные знаки вызывают у лиц, вовлеченных в процесс коммуникации чувство отчаяния и бесперспективности лечения. Депрессивные симптомы и суицидальные проявления могут сочетаться с явно демонстрируемой неприязнью или враждебностью к окружающим, что вызывает у них соответствующие реакции.

Итак, суицидальное поведение – не «эндогенный» симптом, а событие, происходящее в поле человеческих отношений. Суицидальный акт, кончено, в основном, является проявлением индивидуальной воли человека, но триггерами часто бывают напряженные межличностные отношения. Независимо от мотивов и исходов, суицидальный акт является сильнейшим способом воздействия на других людей. Именно поэтому, суицидальное поведение часто воспринимается как манипуляция и шантаж. Суицид всегда имеет адресацию к «значимым другим»: родитель, партнер, врач, учитель и др. Независимо от мотивов и исходов, суицидальный акт имеет отсылку к смерти и общечеловеческому страху с ней связанному.

Вообще и синдром депрессии, и стресс достаточно часто сопровождаю суицидальными мыслями или/и действиями. Одной из причин недооценки или игнорирования депрессии и стресса в этих случаях может являться психологический фактор: стереотипное представление специалиста о «неудобстве» разных диагнозов; о несочетаемости, например, депрессии и шизофрении; обесценивание стресса и др.

Явно выраженное чувство вины и/или сверхценные/бредовые идеи виновности, как правило, ассоциируются с идеей самонаказания и значительно усиливают риск суицидальных действий на фоне стрессового состояния. Например, расстройства адаптации или посттравматическое стрессовое расстройство как варианты переживания реакции горя; тяжелый депрессивный эпизод с бредом виновности; постпсихотическая депрессия и др.

Страх и тревога разной степени выраженности проявляются практически при любых [психических] расстройствах. Различные непсихотические варианты тревоги (паническое расстройство, другие тревожно-депрессивные синдромы в симптоматике невротических расстройств) также ассоциируются с увеличением риска аутоагрессии.

Вербальная и невербальная агрессия часто являются предшественниками аутоагрессивного поведения, что прослеживается и в анамнезе людей, совершающих суицидальные действия. Психологические механизмы суицида во многом сводятся к перенаправлению агрессии «на себя», реализации чувства вины через самонаказание или предотвращении нанесения вреда окружающим. Когнитивное сужение, которое часто сопровождает состояния крайне напряженного аффекта (например, в клинике острой реакции на стресс) или депрессивный эмоциональный фон с обесценивающим восприятием собственного «Я». В таких состояниях человек может быть не способным прогнозировать возможности альтернативного (не суицидального) выхода из ситуации. Мышление характеризуется колебаниями. Когнитивное сужение обычно еще сопровождается фиксацией на ситуации кризиса, постоянному возвращению к теме и объекту потери. Внешне поведение может характеризоваться эмоциональным ступором или хаотичным возбуждением.

Безнадежность – еще одно депрессивно-стрессовое восприятие реальности, собственного «Я» и будущих перспектив в негативно окрашенных, обесценивающих тонах. Некоторые ученые считают, что риск суицида у таких людей коррелирует не столько с тяжестью депрессии или стресса, измеренной с помощью стандартизированных оценочных шкал, сколько с выраженностью безнадежности.

Под психосоциальными стрессорами понимается широкий круг событий, которые значительно нарушают удовлетворение базовых потребностей индивида и вызывают дезадаптацию. Реакция на такое воздействие зависит и от тяжести самого кризисного события, и от способности человека справиться с его эмоциональными, физическими и социальными последствиями. В свою очередь, устойчивость индивида связана со способностью адекватно тестировать реальность и использовать адаптивные копинг-стратегии. Состояние дистресса, таким образом, может быть связано как с реальными внешними событиями (утрата, конфликт партнерских отношений, потеря работы и пр.), так и с искаженной трактовкой реальности в связи со специфическими когнитивными нарушениями (бредовые идеи преследования, гипертрофированное чувство вины при депрессии и др.).

Глава 3

3.1 Методы оптимизации уровня стресса

Выделяют четыре класса методических приемов регуляции функционального состояния:

Первый класс (методы психической регуляции):

– аутогенная тренировка;

– специальные приемы регуляции;

– самоконтроль-саморегуляция;

– музыкотерапия;

– аромофитоэргономика.

Второй класс (методы психофизиологической регуляции):

– физические упражнения;

– массаж;

– рефлексотерапия, рефлексопрофилактика;

– термовосстановительные процедуры;

– электростимуляция.

Третий класс (физиолого-гигиенические методы):

– организация рационального режима труда, отдыха и питания;

– активный отдых;

– закаливание;

– регуляция окружающей среды.

Четвертый класс (фармакологические средства):

– адаптогены;

– ноотропы;

– стимуляторы центральной нервной системы;

– транквилизаторы;

– витамины.

Сущность «борьбы» со стрессом, его развитием и проявлениями, а также «противодействия» ему заключается не только в его профилактике, но и в его коррекции. Для того, чтобы поставить стрессу надежный заслон, обеспечить истинную психологическую защиту, необходимо применять методы, приемы, основанные, в первую очередь, на знании человеком законов, управляющих работой его собственного организма.

Сегодня уже существует великое множество методов коррекции психоэмоционального стресса, избавления от стресса (в том числе и шарлатанских, антинаучных), и основная задача состоит в том, чтобы выбрать те из них, которые отвечали бы индивидуальным особенностям конкретной личности, и конкретным социальным, бытовым и пр. условиям, реалиям, в которых развивался данный стресс. Среди методов, приемов, способов известны:

♦ аутогенная тренировка;

♦ различные методы релаксации;

♦ системы биологической обратной связи;

♦ дыхательная гимнастика;

♦ включение положительных эмоций;

♦ музыка, театр;

♦ физические упражнения;

♦ психотерапия;

♦ физиотерапевтические мероприятия (массаж, сауна, электросон, ароматерапия и т.д.);

♦ иглоукалывание и др.

Выбор метода должен определяться еще и физическими данными человека. Кроме того, для коррекции стресса необходимо использовать и общеукрепляющие методы, например, по оптимизации режима дня, чередованию напряжения нервной системы с отдыхом, по систематическому пребыванию на свежем воздухе и правильному питанию.

Многие знают, как избавится от стресса, но, тем не менее, постоянно его испытывают. Перед практическими психологами стрит задача и дифференциации антистрессорных методов, и оптимального подбора их в соответствии с характером стресса и индивидуальными особенностями человека. Попытки как-то упорядочить, классифицировать методы снятия/нейтрализации стресса приводят только к разделению их на психологические, физиологические, биохимические, физические или на методы самоорганизации помощи при стрессе, технические, инструментальные методы и прочие, коммуникативно направленные, личностно ориентированные.

Заключение

Деформации личности при стрессе рассматриваются как субъективное когнитивное и аффективное искажение социальной реальности, страдающей неопределенностью противоречивостью. Разрушение социокультурных парадигм, утрата гарантий состоятельности долгосрочных планов и прогнозов приводит личность к отчуждению и самоотчуждению, обретению скрытой идентичности, формированию контр-реальностей, деформаций и социальных болезней личности. Социальная и внутриличностная дезориентация определяет дезадаптивное поведение и утрату социальной компетенции с критичностью по отношению к обществу и некритичностью к собственной жизненной программе

Литература:

1. Аболин Л. М. Психологические механизмы эмоциональной устойчивости человека. - Казаны КГУ, 1987. - 262 с.
2. Бойко В. В. Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и на других. – М.: Наука, 1996. – 154с.
3. Китаев-Смык Л. А. Психология стресса. - М.: Наука, 1983. - 368 с.
4. Кокс Т. Стресс / Пер. с англ. - М.: Медицина, 1981- - 216 с.
5. Мельник Б. Е., Кахана М. С. Медико-биологические формы стресса. - Кишинев: Штиинца, 1931. - 176 с.
6.Наенко Н.И. Психическая напряженность.– М, 1976.
7.Чирков Ю.Г. Стресс без стресса. М., «Физкультура и спорт» 1988.

9. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. Психологическая антропология стресса. М., Академический проект, 2009

10. Кокс Т., Маккей К. Трансактный подход к изучению стресса. В кн. «Психология труда и организационная психология. Хрестоматия» (под ред. А.Б. Леоновой и О.Н. Чернышевой). М., Радикс, 1995

11. Селье Г. Стресс без дистресса. М., Прогресс, 1982

12 Эверли Дж., Розенфельд Р. Стресс. Природа и лечение. М., Медицина, 1985

1. http://www.who.int/ru/news-room/detail/30-03-2017--depression-let-s-talk-says-who-as-depression-tops-list-of-causes-of-ill-health ↑

2. . В.А.Бодров Психологический стресс: развитие и преодоление. М.: ПЕР СЭ, 2006. – 528 ↑

3. . В.А. Бодров Психологический стресс: развитие и преодоление. –М.: ПЕР СЭ, 2006. – 528 ↑