ИСПОЛНЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, СВЯЗАННЫХ С ОСУЩЕСТВЛЕНИЕМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ)

Содержание:

Введение

Актуальность темы. Реформа общей части обязательственного права, которая была реализована принятием федеральных законов от 21.12.2013 № 367- ФЗ [13] и 08.03.2015 № 42-ФЗ [14], существенно модернизировала правила гражданского оборота. Изменения коснулись и правил предпринимательского оборота, что выразилось в установлении целого ряда новых норм общего характера о предпринимательских обязательствах и договорах.

Сама методика регулирования предпринимательских обязательств не изменилась: законодатель, как и раньше, поместил нормы о предпринимательских обязательствах не в специально обособленные статьи ГК РФ, а закрепил их в виде отдельных пунктов в статьях об обязательствах там, где в этом была необходимость. Это представляется оправданным, поскольку предпринимательские обязательства обладают «существенными особенностями, которые позволяют говорить об их «качественном» отличии от иных обязательств, несмотря на то, что «количество» этих особенностей незначительно» [11, с. 51].

Развитие предпринимательства увеличивает уровень занятости населения, что, в свою очередь, ведет к повышению уровня доходов населения. Повышение уровня доходов населения ведет к повышению спроса на товары и услуги, а также спроса на расширение их спектра, что порождает рост предложения. Вследствие этих процессов развивается инфраструктура регионов, повышаются показатели их социально-экономического развития и, как следствие, уровень жизни населения.

Целью работы является исследование исполнения обязательств, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности

Задачи работы:

• изучить новеллы гражданского законодательства в части общих положений о предпринимательских обязательствах;
• рассмотреть применение конструкции управленческо-предпринимательских обязательств в современном правовом регулировании предпринимательской деятельности;
• охарактеризовать предприятие как конгломерат обязательств;
• изучить проблемы исполнения обязательств .

Теоретическую и методологическую основу исследования составили труды ведущих отечественных ученых- правоведов.. Информационную основу исследования составили статистические исследования, материалы периодической печати, в том числе размещенная в сети Интернет, законодательная база РФ.

Для выполнения данной работы были использованы нормативно-правовые акты, Интернет-ресурсы, а также работы и труды таких авторов, как Леонова Ж., Журавлев К., Лушина Н.Л., Елисеев А.Н., Левчук Д.Г., Юрьев В.М., Грошев И.В., Мамонтов В.Д., Смагина В.В. и др.

Работа состоит из введения, двух глав, списка литературы и заключения.

Глава 1. Нормативные основы исполнения обязательств, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности

1.1.Новеллы гражданского законодательства в части общих положений о предпринимательских обязательствах

Как отмечается в литературе, в предпринимательских обязательствах обе стороны являются предпринимателями, либо предпринимателем является одна из сторон [5, c. 21]. Это обуславливает принципиальную разницу в правовом регулировании этих видов обязательств, уже в конце XIX века российское право различало односторонние и двусторонние торговые сделки «в зависимости от того, имеются ли признаки, характеризующие сделку как торговую, у одного из контрагентов или у обоих» [12, с.15]. Действующий Гражданский кодекс РФ [2] учитывает данную дифференциацию, соответственно в общих положениях ГК РФ об обязательствах можно выделить три группы правовых норм:

1. нормы об обязательствах, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности для всех сторон обязательства: абз. 1 п. 2 ст. 310, п. 3 ст. 310, ст. 315, п. 2 ст. 317.1, ст. 356, п. 4 ст. 358.2, абз. 2 п. 1 ст. 359, абз. 2 п. 1 ст. 391, п. 5 ст. 395, ст. 406.1, п. 2 ст. 431.1. Регулирование данных обязательств основано на преимущественной диспозитивности и расширенной (по сравнению с «непредпринимательскими» обязательствами) дозволительности, что предполагает наличие дополнительных рисков для сторон. [27, c. 4] Как отмечает М.Н. Илюшина, «сочетание максимальной свободы и повышенных требований для предпринимателей в договорных обязательствах - характерная особенность правового режима предпринимательских обязательств» [23, с.37].
2. нормы об обязательствах, в которых одна сторона осуществляет предпринимательскую деятельность, а вторая не осуществляет: абз. 2 п. 2 ст. 310. [2] Отметим, что регулирование данных обязательств, в определенной части императивное, основано на отступлении от начала тотального юридического равенства сторон, что необходимо для защиты экономически «слабой» стороны в обязательстве.
3. нормы об обязательствах, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности одной стороной, при этом не имеет значение правовое состояние контрагента (он может действовать как предприниматель или нет): п. 2 ст. 322, п. 1,2 ст. 333, п.2 ст. 339, п. 2 ст. 350.1, п. 3 ст. 361, п. 3 ст. 401, п. 6 ст. 450.1. Регулирование данных обязательств «чувствительно» лишь для одной стороны обязательства (как правило, должника), в отношении второй стороны каких- либо особенностей не предусмотрено. [2] Такие нормы в равной степени могут применяться к вышеупомянутым первым двум группам предпринимательских обязательств.

Внесенные в ГК РФ дополнения в части предпринимательских обязательств коснулись большинства институтов общей части обязательственного права. [24, c. 2]

Нормы о предпринимательских обязательствах в институте исполнения обязательств. Существенным изменениям подверглась статья 310 ГК РФ об одностороннем отказе от исполнения обязательств. Теперь одностороннее изменение условий обязательства, связанного с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности, или односторонний отказ от исполнения этого обязательства допускается в случаях, предусмотренных ГК РФ, другими законами, иными правовыми актами или договором (абз. 1 п. 2 ст. 310). [27, c.5]

При этом в обязательстве, в котором все стороны действуют как предприниматели, возможно обусловить осуществление права на односторонний отказ от исполнения обязательства (одностороннее изменение условий обязательства) обязанностью выплатить другой стороне определенную денежную сумму, что расширяет возможность договорного регулирования предпринимательских обязательств и способствует обеспечению стабильности предпринимательского оборота (п. 3 ст. 310 ГК РФ). [2]

В обязательстве, которое связано с осуществлением предпринимательской деятельности не всеми его сторонами, право на односторонний отказ от исполнения (или право одностороннего изменения условий обязательства) может быть предоставлено предпринимателю только нормативным правовым актом, но не договором (однако нормативным правовым актом в отдельных обязательствах может быть установлена возможность предоставления договором такого права предпринимателю). Стороне, которая не осуществляет предпринимательскую деятельность, такое право может быть предоставлено договором в любом случае (абз. 2 п. 2 ст. 310). [25, c. 55]

Согласно ранее действующей редакции статьи 310 ГК право на односторонний отказ от исполнения обязательств (изменение их условий) могло быть предоставлено стороне- «непредпринимателю» только законом. В целом данные изменения создают больше возможностей сторонам в предпрнимательско-потребительских отношениях для определения условий своего взаимодействия без ущерба для интересов экономически «слабой» стороны - потребителя, а также «подключают» к регулированию данных обязательств наряду с законодательством подзаконные правовые акты, а так же договор. [33]

Еще одно новое правило в части исполнения предпринимательских обязательств содержится в п. 6 ст. 450.1 ГК РФ. [2] Если в договорном обязательстве участвует лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, и осуществление его прав по договору обусловлено наступлением обстоятельств, предусмотренных нормативным правовым актом или договором, такое лицо в случае отказа от осуществления данных прав не сможет в дальнейшем осуществить эти права, за исключением случаев, когда аналогичные обстоятельства наступят вновь. Данная норма так же обеспечивает стабильность обязательств: если лицо уже заявило об отказе от своего права, его контрагент уверен, что в дальнейшем по уже «отпавшему» основанию оно не сможет его осуществить. [37]

Статья 317.1 ГК РФ [2] установила новые правила о процентах по денежным обязательствам в отношениях между коммерческими организациями, которые действуют «по умолчанию», если иное не предусмотрено законом или договором. [30, c. 160]

Эти проценты начисляются на сумму долга за период пользования денежными средствами и не являются мерой ответственности, т.е. рассчитываются и подлежат взысканию отдельно от санкционных процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ. Представляется, что данная норма дополняет правила статьи 823 ГК РФ о коммерческом кредите. Таким образом, в отношениях между коммерческими организациями, а также с учетом положений п. 3 ст. 23 ГК РФ - в отношениях с участием индивидуальных предпринимателей, коммерческое кредитование реализуется по общему правилу. [2]

Если же денежное обязательство между указанными субъектами связано с осуществлением ими предпринимательской деятельности, то п. 2 ст. 317.1 ГК РФ в качестве исключения дает им возможность установить условие о «сложных процентах», т.е. о начислении процентов на проценты, определяемые по п. 1 ст. 317.1. [2]

Нормы о предпринимательских обязательствах в части обеспечения исполнения обязательств. С учетом специфики предпринимательского оборота, скорректированы нормы статьи 333 ГК РФ об уменьшении неустойки. В случае, если должник в обязательстве является осуществляющим предпринимательскую деятельность лицом, суд может уменьшить подлежащую взысканию с должника неустойку только по соответствующему заявлению последнего, в то время как ранее уменьшение неустойки было возможным только по заявлению должника в любом случае[32].

В настоящее время это правило действует лишь в отношении должника, осуществляющего предпринимательскую деятельность. Если же неустойка установлена договором, то уменьшить ее суд может только в исключительных случаях, если должник-предприниматель докажет, что взыскание неустойки в предусмотренном договором размере может привести к получению кредитором необоснованной выгоды. При этом здесь, по логике норм статьи 333 ГК, наличие общего критерия для уменьшения неустойки - явной несоразмерности размера неустойки последствиям нарушения - самого по себе не достаточно. [40, c. 12]

В прежней редакции статьи 333 ГК данный критерий являлся единственным при уменьшении неустойки для любого вида обязательств, и для предпринимательских в том числе. Толкование новой категории «необоснованной выгоды» кредитора при взыскании неустойки еще только будет формироваться в судебной практике. Похожее правило (однако, в отношении законных неустоек) действует в судебной практике по потребительским спорам, в силу позиции Верховного суда РФ и Конституционного суда РФ, сформированной в отношении уменьшения неустойки по делам о защите прав потребителей [35].

Изменения в части обеспечения предпринимательских обязательств коснулись так же институтов залога и поручительства. В договоре залога, где залогодателем является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, допускается описание обеспечиваемого обязательства без его конкретизации на момент заключения договора залога (главное, чтобы обеспечиваемое обязательство можно было конкретизировать на момент обращения взыскания на предмет залога). В частности, возможно указать на обеспечение всех существующих и (или) будущих обязательств должника перед кредитором в пределах определенной суммы. [40, c.25]

Так же по договору залога, в котором залогодателем является предприниматель, предмет залога может быть описан любым способом, позволяющим идентифицировать имущество в качестве предмета залога на момент обращения взыскания, в том числе путем указания на залог всего имущества залогодателя или определенной части его имущества либо на залог имущества определенных рода или вида, что ранее по сути имело место только в отношении залога товаров в обороте (п. 2 ст. 339 ГК РФ) [2]. Отметим, что ранее в арбитражной практике договоры залога, в которых не конкретизированы предмет залога или обеспечиваемое обязательство, признавались незаключенными [6]. Такая практика закономерно сложилась под воздействием норм статьи 339 ГК РФ в ранее действующей редакции.

Так же в ГК РФ появилась норма (схожее правило ранее содержалось в ч. 3 ст. 28.1 Закона РФ от 29.05.1992 N 2872-1 «О залоге»), о возможности определения альтернативных вариантов реализации заложенного имущества, если залогодателелем является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность: путем оставления предмета залога залогодержателем за собой или путем продажи залогодержателем предмета залога третьему лицу, что несомненно упрощает процесс реализации заложенного имущества и отвечает интересам залогодержателя. [2]

Если обеспечиваемые залогом обязательства связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, кредиторы по таким обязательствам теперь могут заключить договор управления залогом (договор об осуществлении прав залогодержателей). [40,c.122] Управляющий залогом (им может быть только коммерческая организация или индивидуальный предприниматель) обязывается осуществлять все права и обязанности залогодержателя по договору залога, а кредиторы - компенсировать управляющему залогом понесенные им расходы и уплатить ему вознаграждение, если иное не предусмотрено договором (ст. 356 ГК РФ).[2]

Еще одним нововведением является следующее правило. Если в договоре, связанном с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, содержится запрет на залог или уступку обязательственных требований, это все равно делает возможным залог таких требований, но нарушавший запрет залогодатель будет нести ответственность перед контрагентом по договору (п. 4 ст. 358.1 ГК РФ). [2]

Так же в нормах о поручительстве появилось правило, согласно которому в договоре поручительства, поручителем по которому является лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность, может быть указано, что поручительство обеспечивает все существующие и (или) будущие обязательства должника перед кредитором в пределах определенной суммы (п. 3 ст. 361 ГК РФ). [42, c. 160]

Нормы о предпринимательских обязательствах в части перемены лиц в обязательствах. Изменения коснулись правил о переводе долга. Перевод долга в обязательстве, связанном с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, теперь возможен минуя волеизъявление должника по соглашению кредитора и нового должника (абз. 2 п. 1 ст. 391 ГК РФ). Таким образом кредитор может самостоятельно заменить должника в обязательстве, отыскав нового, согласного возложить на себя такой долг (так называемая «пассивная интерцессия» [12]). При этом по общему правилу первоначальный и новый должник отвечают перед кредитором солидарно, однако в отношении первоначального должника возможно установить правило о его субсидиарной ответственности или вообще освободить его от исполнения по обязательству (п. 3 ст. 391 ГК РФ). В последнем случае перевод долга действительно очевиден, но в случае с солидарной или субсидиарной ответственностью, на наш взгляд, перевод долга все же имеет место, т.к. речь идет не об установлении обязательства со множественностью, а именно об ответственности (получается, что уже за «чужой» долг). [31]

Интересно и то, что если новый должник исполнит такое предпринимательское обязательство, он приобретает права кредитора по этому обязательству (суброгация), т.е. обязательство исполнением не прекратиться и «старый» должник вернется в обязательство [2]. Такое последствие не согласуется с нормами о солидарных и субсидиарных обязательствах, по которым, исполнивший обязательство со-должник приобретает самостоятельное регрессное требование к другим со-должникам (п. 2 ст. 325, п. 3 ст. 399 ГК РФ), и больше напоминает последствия исполнения поручителем обеспеченного обязательства (ст. 365 ГК РФ). Это еще раз иллюстрирует тезис о том, что в данном случае не возникает обязательство со множественностью на стороне должника. [32]

Нормы о предпринимательских обязательствах в части ответственности и иных последствий при неисполнении обязательств.

Нормы статьи 395 ГК РФ об ответственности за неисполнение денежных обязательств, так же претерпели существенные изменения. Что же касается обязательств предпринимательских, то в отношении них действует правило- исключение, согласно которому начисление санкционных процентов не на сумму основного долга, но на проценты (в частности, исчисляемые в порядке статьи 317.1 ГК), т.е. применение «сложных процентов», допускается на основании закона или в соответствии с договором. Для этого необходимо, что бы обе стороны в обязательстве действовали как предприниматели. В других же обязательствах применение «сложных процентов» возможно только по прямому указанию закона (п. 5 ст. 395 ГК РФ). [2]

Так же новой статьей 431.1 ГК РФ установлены последствия неисполнения ненадлежащего исполнения) обязательств по договорам, связанным с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности. Если сторона приняла исполнение от контрагента, но сама допустила нарушение своего обязательства перед контрагентом, то она уже не вправе требовать признания договора недействительным. Исключение составляют случаи недействительности договора по статьям 173, 178, 179 ГК РФ, а также случай, когда предоставленное другой стороной исполнение связано с заведомо недобросовестными действиями этой стороны. В частности, к недобросовестным действиям относится «такое положение дел, когда сторона, заведомо зная о недействительности заключенного договора, своим исполнением рассчитывает на его конвалидацию (исцеление, исправление) и исключение возможности в будущем требовать признания договора недействительным по основаниям пункта 2 статьи 431.1 ГК» [15, с.26].

Возмещение потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств. Стороны предпринимательского договора могут предусмотреть обязанность возмещать друг другу потери, не связанные с нарушением обязательств, например, потери, вызванные невозможность исполнения обязательств и т.п. (ст. 406.1 ГК РФ). Такая конструкция недоступна субъектам, заключающим договор, который не связан с осуществлением предпринимательской деятельности для всех сторон договора. [41, c.50]

Таким образом, правовое регулирование предпринимательских обязательств становится более детальным. С одной стороны, в нем увеличивается количество диспозитивных положений, дающих больше возможностей сторонам для конструирования условий своего взаимодействия, с другой стороны такое «расширение свободы» предполагает установление механизмов, блокирующих злоупотребления со стороны субъектов предпринимательской деятельности, т.е. повышенный уровень требований к поведению предпринимателей в обязательственных отношениях сохраняется.

1.2.Применение конструкции управленческо-предпринимательских обязательств в современном правовом регулировании предпринимательской деятельности

В терминологическом аппарате предпринимательского права категория предпринимательских обязательств занимает центральное место, являясь универсальным правовым средством взаимодействия субъектов предпринимательского права между собой. Именно договорным обязательствам посвящена значительная доля диссертаций по предпринимательскому праву [5, с. 2—6]. В.В. Лаптев отмечал, что в «современных условиях развивается концепция предпринимательского обязательства как единого юридического состава, включающего акт государственного органа и договор» [29].

В то же время такая категория, как управленческо-предпринимательские обязательства, во многом обделена вниманием современной науки. Как представляется, происходит это в основном потому, что иной вид предпринимательских обязательств — имущественные (или горизонтальные) обязательства, регулируемые прежде всего гражданским законодательством, представлены значительно более объемным нормативным материалом. Гражданское законодательство также стремится урегулировать и внутрихозяйственные обязательства, возникающие из корпоративных договоров. [41, c.160]

В науке хозяйственного права было предложено классическое понимание хозяйственно управленческого (вертикального) обязательства как одной из форм «организации определенных хозяйственных отношений, складывающихся в процессе управления социалистической экономикой», таких относительных правоотношений, которые «не опосредуют товарно-денежных связей, основаны, как правило, на административном подчинении одной стороны другой, не регулируются гражданским законодательством» [17, с. 85, 102].

В отношении выбора термина «управленческо- предпринимательские обязательства» или «вертикальные обязательства» представляется, что понятие «вертикальное обязательство» может неправильно интерпретироваться и смешиваться с понятием вертикального соглашения.

Однако не любое отношение между предпринимателем и органом власти можно рассматривать как управленческо- предпринимательские обязательства. Именно построение ряда властных отношений по модели обязательства — конструкции, рожденной частным правом, является основанием отнесения их к категории управленческо-предпринимательских обязательств. [49]

Несмотря на то, что государственное регулирование свойственно любому предпринимательскому обязательству и проявляется, например, в установлении императивных требований к качеству товара, работы или услуги, существует ряд обязательств, в которых публичное регулирование предпринимательской деятельности выступает основной целью обязательства. Это, например, обязательства по размещению нестационарного торгового объекта, по установке и эксплуатации рекламной конструкции, по предоставлению права оказания услуг транспорта на конкретном маршруте. Во всех указанных случаях обязательство возникает между публичным образованием в лице конкретного органа власти и предпринимателем.

Существование такого обязательства является предпосылкой для осуществления предпринимателем определенной деятельности. С.Н. Шишкин называет вертикальные предпринимательские договоры одной из правовых форм государственного регулирования экономики, относя к ним практически все договоры, стороной которых выступает государство или муниципальное образование [49]. Представляется, что наличие публичных начал в регулировании договорного обязательства и участие в нем публичного субъекта сами по себе не превращают такое правоотношение в управленческо-предпринимательское. Не являются управленческо-предпринимательскими те обязательства, в которых публичное образование участвует на условиях формального равенства, когда оно вынуждено участвовать в обязательстве для удовлетворения своих потребностей. Например, к таким относятся обязательства по обеспечению государственных и муниципальных нужд, обязательства по возмездному отчуждению или предоставлению в аренду государственного или муниципального имущества. [42, c. 163[

Управленческо-предпринимательские обязательства предполагают осуществление публичным образованием своих властных функций по отношению к предпринимателю. Права на размещение нестационарного торгового объекта, установку рекламной конструкции, осуществление перевозок на определенном маршруте необходимы многим предпринимателям, но при этом возможность их предоставления ограничена. В таких случаях требуется публичное регулирование путем предоставления права конкурентно избранным субъектам предпринимательской деятельности. Судебная практика демонстрирует неоднозначность существующих правовых квалификаций данных отношений. Определяя, например, правовую природу договора о размещении нестационарного торгового объекта, суды указывают, что он «не является договором аренды земельного участка, его предметом является предоставление места под размещение <...> киоска» [13], либо что «договор, заключенный между истцом и ответчиком, является смешанным, содержащим в себе как элементы договора возмездного оказания услуг, <...> так и элементы договора аренды земельного участка» [15]. Отказывая в оспаривании пункта постановления главы администрации, согласно которому «автотранспорт юридических лиц и граждан к регулярным перевозкам пассажиров привлекается на конкурсной или договорной основе», Верховный Суд РФ указал, что он «не регулирует гражданские правоотношения, носит административно-правовой характер» [11]. Публичный характер обязательств по организации транспортного обслуживания отражен и в позиции Высшего Арбитражного Суда РФ по делу о возмещении не покрытых за счет продажи билетов затрат, понесенных предприятием, которое не смогло заключить очередной договор с местной администрацией в силу того, что последняя не объявила вовремя конкурс. Высший Арбитражный Суд РФ указал, что «осуществление транспортного обслуживания населения, проживающего в сельской местности, является обязательной и социально-значимой функцией публичной власти, выполняемой ею на постоянной основе и обусловленной жизненно важными потребностями и интересами людей, связанными с их неотъемлемыми правами и свободами» [14].

Договор как юридический факт является наиболее частым основанием возникновения предпринимательских обязательств, хотя зачастую он является элементом сложного фактического состава [1, с. 197]. Возникает вопрос, является ли договор, из которого возникает управленческо-предпринимательское обязательство, административным? Понятие административного договора в российском законодательстве отсутствует, но оно подробно разработано доктриной. А.В. Демин под административным договором предлагает понимать «управленческое соглашение не менее двух субъектов административного права, заключенное на основе норм административного права в публичных целях, опосредующее горизонтальные (координационные) управленческие отношения и правовой режим которого содержит административно-правовые элементы, выходящие за рамки частного права» [4, с. 188]. Договор, из которого возникают исследуемые отношения, не подходит под данное определение, поскольку возникающее из него правоотношение не является горизонтальным. Однако его представляется правильным считать гражданско-правовым, так как во время заключения данного договора его стороны являются юридически равными и из него возникают, помимо прочих, имущественные (гражданские) права и обязанности.

Чаще всего такие договоры заключаются по результатам торгов. Возникает вопрос об их отраслевой принадлежности. О.А. Беляева справедливо рассматривает торги через родовое понятие процедуры заключения договоров [10, с. 10—11]. В теории административного права также используется понятие процедуры. Так, С.З. Женетль определяет административную процедуру как закрепленную в нормах права «последовательность и порядок действий органов государственной власти, их должностных лиц, необходимый для осуществления нормативно установленных задач и функций» [20, с. 45]. Торги, безусловно, являются последовательностью действий, но они не регулируются нормами административного права, неслучайно они не упоминаются среди административных процедур. Показательно, что в одной из последних работ по теории административно-исполнительной деятельности к ее признакам отнесено использование административно-правовых средств и осуществление в административно-правовых формах [10, с. 17— 28]. Если те или иные договоры в редких случаях являются административно-правовыми формами, то торги являются частноправовым средством, причем применяемым преимущественно в предпринимательской сфере. Таким образом, административный акт предшествует проведению торгов, сами же торги по заключению договоров регулируются гражданским законодательством.

Управленческо-предпринимательские отношения в силу своей направленности являются организационными правоотношениями. И.А. Танчук писал, что исследуемые обязательства характеризуются тем, что их юридический объект составляют действия хозяйственного характера, но, в отличие от иных типов обязательства, в этих действиях выражается организация, а не осуществление хозяйственной деятельности [45, с. 116—117]. По нашему мнению, управленческо-предпринимательским обязательствам не свойственен исключительно неимущественный характер. Действия сторон такого обязательства связаны с имуществом (например, с уплатой определенной суммы за предоставление права, с передачей определенных прав в отношении государственного или муниципального имущества), именно поэтому для них используются правовые конструкции, родившиеся в частном праве, — договор, обязательство. Но цель (кауза) такого обязательства является неимущественной. [45]

Л.В. Щербакова, рассматривая конструкцию административно-договорного обязательства, к которой, судя по всему, в ее концепции относятся и управленческо-предпринимательские обязательства, отмечает, что в отличие от гражданско-правовых обязательств, в том числе с участием государства, в них не формируется единая правовая цель (кауза), а существуют две каузы: основная кауза, «перманентно присущая любому административному договору», которая «выражается в удовлетворении публичного интереса», и непосредственная кауза, которая «может иметь различное содержание в зависимости от вида договорного обязательства (освоение территории, строительство дороги и т.д.)» [50, с. 9—28]. По нашему мнению, данное утверждение неверно. Удовлетворение публичного интереса в качестве цели присуще многим обязательствам, не только с участием государства и муниципальных образований. Повышенный публичный интерес есть в потребительских договорах, в договоре энергоснабжения, в договоре об оказании образовательных услуг, в договоре об оказании медицинских услуг, что проявляется в повышенной императивности регулирования соответствующего договора. Представляется, что собственно каузу необходимо отличать от целей правового регулирования отношения, поскольку цель правового регулирования всегда публична и отражает публичный интерес. Кауза у каждого обязательства одна, и у исследуемых обязательств она связана непосредственно с публичным регулированием предпринимательской деятельности. Более надежным критерием отнесения обязательств к управленческо-предпринимательским (вертикальным, административно-договорным) является характер отношений в рамках данного обязательства: основаны ли они на юридическом равенстве сторон или на власти и подчинении. [49]

Вообще, сам вопрос правовой природы тех или иных правовых средств должен решаться не для того, чтобы определить, какая отраслевая наука должна изучать то или иное правовое явление, а для того, чтобы определить круг норм, применимых к регулированию отношений.

Чтобы ответить на вопрос о возможности и пределах применимости положений гражданского законодательства к управленческо-предпринимательским обязательствам, необходимо исходить из положений п. 3 ст. 2 ГК РФ [2]. По общему правилу, нормы гражданского законодательства не применяются к отношениям, основанным на подчинении одной стороне другой. В управленческо-предпринимательском обязательстве, в отличие от обязательств по государственным или муниципальным закупкам, по аренде государственного или муниципального имущества у публичного образования нет необходимости вступать в отношения формального равенства. Оно должно осуществить регулирование определенного вида деятельности ввиду его особой значимости и прибегает для этого к заключению договора, продолжая оставаться регулирующим субъектом в рамках возникшего из договора отношения, следовательно, это отношение носит властный характер и регулируется публичными нормами.

Не менее важным является вопрос о том, какова природа публичных норм, которыми регулируются управленческо-предпринимательские обязательства. И.А. Танчук отмечал, что «характер <... > хозяйственно-управленческих обязательств <...> позволяет сделать вывод, что <... > в целом хозяйственно-управленческое обязательство нет оснований квалифицировать в качестве административного правоотношения, хотя исторически происхождение этого обязательства связано с административном правом» [45 с. 117—118], однако те примеры обязательств советского периода, которые приводил И.А. Танчук, в основном представляют собой обязательства, которые направлены на финансирование внутри хозяйственных систем, поэтому при совпадении выводов с выводами И.А. Танчука в их аргументации следует исходить из современной правовой системы. Место в системе права публичных норм, которыми регулируется содержание управленческо-предпринимательских обязательств, может определяться различным образом исходя из различных доктринальных представлений о системе права.

А.А. Иванов пишет о публичном экономическом праве [22, с. 4], которому он противопоставляет частное коммерческое право, понимаемое им в значении норм гражданского законодательства, регулирующих предпринимательскую деятельность. Э.В. Талапина также называет совокупность норм, регулирующих сферу государственного управления экономикой публичным экономическим правом, которое она отличает от предпринимательского или хозяйственного права как комплексного образования, которое «тяготеет к частноправовой группе отраслей» [44, с. 85—98]. Не отрицая сам факт существования массива публичных норм, регулирующих экономику, по поводу рассматриваемого вопроса отметим следующее. Выше было показано, что преддоговорные отношения, предшествующие таким обязательствам, регулируются нормами гражданского законодательства. Таким образом, видна генетическая связь данных обязательств с гражданским правом. Тесная связь частных и публичных начал в их регулировании, на наш взгляд, позволяет говорить о том, что они регулируются нормами предпринимательского права в его понимании как комплексной, стремящейся к самостоятельности или самостоятельной отрасли права. [49]

На наш взгляд, не следует включать в систему управленческо-предпринимательских обязательств договоры в бюджетной и налоговой сфере, которые регулируются преимущественно финансовым правом. Они отличаются преследуемой публичным образованием целью: в управленческо-предпринимательских обязательствах цель состоит в регулировании определенной сферы предпринимательской деятельности, в налогово-правовых — в организации налогообложения [9, с. 26—28], а в договорах в бюджетной сфере — в оптимизации бюджетного процесса. Предпринимательским обязательствам при этом более свойственно использование частноправовых средств.

Следует отметить две особенности исследуемых обязательств.

Для содержания управленческо-предпринимательских обязательств характерно свойственное публичным правоотношениям совпадение прав и обязанностей. Например, приобретая право на размещение торгового объекта или на осуществление маршрутных пассажирских перевозок, предприниматель обязан реализовать полученное право, поскольку в этом состоит публичный интерес. Поэтому представляется не совсем верной позиция Л.В. Щербаковой, которая одной из черт административно-договорных обязательств называет наличие в его содержании прав- требований, а не «прав-обязанностей» [50, с. 9—28]. Таким образом, совпадение полученного предпринимателем права и его обязанности можно назвать первой характерной чертой вертикального предпринимательского обязательства.

Кроме того, публичная сторона обладает властными полномочиями по одностороннему изменению содержания обязательства, например, срока его действия, в сторону увеличения. Так, например, постановлением Правительства Москвы от 16.06.2011 № 269-ПП «О мерах поэтапной реализации постановления Правительства Москвы от 03.02.2011 № 26-ПП» срок действия разрешения на размещение нестационарных торговых объектов, не вошедших в схему размещения нестационарных торговых объектов со II полугодия 2011 года, продлен до 30.09.2011, причем на данное действие как на законное ссылался Высший Арбитражный Суд РФ [12]. Такое изменение обязательства осуществляется вне договора и предлагается в качестве второй характерной черты управленческо-предпринимательских обязательств.

Таким образом, управленческо-предпринимательские обязательства представляют собой обязательства между публичными образованиями и индивидуальными предпринимателями, направленные на публичное регулирование предпринимательской деятельности, участвуя в которых его стороны находятся в отношениях власти и подчинения.

Выводы:

Таким образом, предпринимательство – это деятельность, которая на основе риска инициирует, на основе предприимчивости организовывает, на основе ответственности стабилизирует, на основе личной заинтересованности развивает ту или иную форму создания и реализации товарной продукции.

Итак, мы можем констатировать, что в России в настоящее время имеется развитая институциональная система, регулирующая и поддерживающая субъекты предпринимательства. Базу этой системы составляют государственные институты - Правительство Российской Федерации, Совет Федерации и Государственной Думы в совокупности с профильными комитетами.

Глава 2. Проблемы, связанные с исполнением предпринимательских обязательств

2.1. Предприятие как конгломерат обязательств

Предприятие как объект гражданских прав представляет собой не производственный технологический комплекс, а конгломерат обязательств, который, по усмотрению законодателя, может внешнее выражаться в объекте недвижимости. Когда нет возможности прибегнуть к реорганизации, юридическая конструкция предприятия позволяет обеспечить переход обязательств от одного субъекта к другому «единым пакетом», не испрашивая согласия контрагентов. Как гражданско-правовой феномен предприятие сродни конкурсной массе и наследству, но абсолютные права, в том числе и право собственности, в идеальной конструкции предприятия представляют собой случайный элемент, что очевидно применительно к энергосбытовым предприятиям.

Ключевой юридической конструкцией, необходимой для познания существа предпринимательской организации и предпринимательской деятельности, является категория предприятия. «Определение соответствующего научного понятия, — писал профессор С.И. Аскназий, — должно носить объяснительный характер. Применительно к правовым явлениям образование на этих путях научных понятий должно не только отграничить правовые отношения от неправовых, но и объяснить, что по своей сути правовые отношения собой представляют» [7, с. 71]. Это означает, что следует не только отграничить предпринимательские (коммерческие) компании от организаций, не занимающихся предпринимательской деятельностью, посредством анализа каждого признака, зафиксированного в легальной дефиниции предпринимательства, но и объяснить, что представляет собой предприятие, которым занимается коммерческая организация.

Юрист изучает каждое отдельное правоотношение изолировано от других. «То обстоятельство, что такое отдельное правоотношение представляет собой лишь одно из звеньев сложной цепи социально-хозяйственных отношений, в результате которых осуществляется воспроизводство всей хозяйственной системы, юриста не интересует», — замечал профессор С.И. Аскназий [7 с. 75]. Этой особенности сочувствуют специалисты в области бизнес-управления, которые не рекомендуют предоставлять работникам (и контрагентам) все сведения о том, как функционирует предприятие, которое ведет коммерческая организация, какое место занимает предприятие в хозяйственной системе, звеном которой оно является. Каждый должен обладать лишь той информацией, которая необходима для выполнения его трудовой функции. Но диалектический метод, который должен быть взят на вооружение, по словам профессора С.И. Аскназия, заключается в том, что социальная природа «рассматривается не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и независимых друг от друга, а как связное, единое целое, где все предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга. Ни одно явление не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями» [7, c. 111]. Основной теоретической конструкцией, позволяющей познать природу коммерческой организации, является не конструкция гражданского правоотношения, а конструкция предприятия, которая дает возможность рассмотреть все обязательства организации в их взаимосвязи и взаимозависимости.

Предприятие — имущественный комплекс, пребывающий в одном ряду с кондоминиумами, технологическими имущественными комплексами, паевыми инвестиционными фондами. В учебной литературе они рассматриваются как комплексы взаимосвязанных недвижимых и движимых вещей, единое целое, используемое по общему назначению, и предоставляют начальные знания о перечисленных понятиях в параграфе о вещах [10, с. 407-412]. Вместе с тем, предприятие может быть использовано, как указывает В.В. Байбак, не только для извлечения прибыли в ходе его эксплуатации, смысл конструкции предприятия заключается в возможности произвести его отчуждение как единого целого, «со всеми его активами и пассивами», а не путем распоряжения конкретными объектами, входящими в состав предприятия [8, с. 257].

Следовательно, предприниматель может, с одной стороны, надеяться на извлечение прибыли в результате совершения только одной сделки по продаже предприятия, а в ожидании предложений о заключении соответствующего договора эксплуатировать предприятие себе в убыток. С другой стороны, предприятие может и не быть ориентировано на извлечение прибыли, если представляет собой имущественный комплекс, принадлежащий такому юридическому лицу, как советское государственное социалистическое предприятие. Рассматривать предприятие как явление однопорядковое технологическим комплексам теоретически неверно, поскольку в состав предприятия, в целом признаваемого недвижимостью, может и не входить каких-либо объектов недвижимости. Предприятие является правовым понятием — имущественным комплексом, феноменом одного порядка не с технологическим комплексом, а такими правовыми фигурами (имущественными комплексами), как конкурсная и наследственная масса. [5, c.3]

Конструкция наследственной массы обеспечивает возникновение у наследника прав и обязанностей, субъектом которых выступал ранее наследодатель, в результате принятия наследства как единого целого, где бы не находилось и в чем бы не выражалось имущество наследодателя. Благодаря тому, что наследственная масса представляет собой единое целое, наследник приобретает не только те права, о которых ему известно, но и права, о которых он и не подозревает. Высказанный тезис о составе наследственной массы и функции, выполняемой ее фигурой (конструкцией), не являются откровением для юридической науки. Очевидно, что в результате принятия наследства не возникает права собственности на входящие в состав наследства имущественные права и обязанности. «Наследственное право, — говорит профессор Д.В. Дождев, — регулирует судьбу правоотношений субъекта после его смерти» [15, с. 638]. Ключевым термином в приведенной цитате является «правоотношения», представляющие собой совокупный объект наследственного преемства — комплекс оборотного имущества и долговых обязательств наследодателя/

Из сказанного следует, что наследственное право определяет не судьбу вещей, принадлежавших наследодателю, а судьбу прав на эти вещи. Теоретически можно представить себе ситуацию, при которой душеприказчик продает наследственную массу, чтобы разделить между наследниками полученную цену. Наследники не вправе оспаривать совершенную продажу по мотиву своей неосведомленности о правах наследодателя, о которых стало известно после передачи наследства покупателю. Например, до кодификации, осуществленной Юстинианом, римское право знало институт уступки права на непринятое наследство (надо полагать, что такая уступка носила возмездный характер), а также институт уступки или продажи наследства принятого. Правда, лицо, купившее наследство, не становилось ответственным по долгам, входившим в его состав.

Теории гражданского права и специальному гражданскому законодательству помимо наследственной массы известна масса конкурсная, которая представляет собой имущество несостоятельного должника, за счет которого удовлетворяются претензии кредиторов и покрываются расходы конкурсного производства. Первоначально, на первом этапе развития римского конкурсного права, один из кредиторов, избранный для выполнения этой функции иными кредиторами, продавал имущество несостоятельного оптом одному покупателю, который становился правопреемником должника. Покупатель стремился выиграть на разнице между суммой, уплаченной им кредиторам, и суммой, которую он рассчитывал получить, распродавая отдельные объекты, ранее принадлежавшие должнику [12, с. 32].

Имущество способно к продаже как единое целое, если оно представляет собой конгломерат не разнородных объектов, например вещей и абсолютных и относительных имущественных прав, а совокупность объектов однородных, т.е. или конгломерат вещей, или конгломерат прав вещных и обязательственных (абсолютных и относительных).

Отсюда следует, что конкурсная масса, так же, как и масса наследственная есть не совокупность вещей, а совокупность прав на вещи и иных имущественных прав.

Впоследствии преобладающим стало воззрение о большей выгодности не оптовой, а розничной продажи имущества несостоятельного должника, т.е. о продаже не конкурсной массы, а отдельных вещей, права на которые составляют конкурсную массу и принадлежащих должнику имущественных прав. Профессор Г.Ф. Шершеневич обращал внимание на ошибочность мнения о том, что «розничная продажа имущества не всегда находила покупателей, легче было отыскать человека, который решился бы приобрести себе целое имущество потом» [47, с. 490]. Действительно, продажа отдельных элементов конкурсной массы привлекает большее количество потенциальных покупателей, чем продажа конкурсной массы как единого целого, но, с другой стороны, одномоментная уступка покупателю всех прав и обязанностей должника существенно снижает издержки конкурсного производства. Опыт проведения торгов показывает, что первоначально на аукцион выставляются все вещи, планируемые к продаже, лишь не найдя покупателей, организатор торгов переходит к попыткам продать каждую в отдельности от других. [48]

Существенное отличие конструкции предприятия от конструкций наследственной и конкурсной массы состоит в том, что при отчуждении предприятия его состав продавец и покупатель определяют по своему усмотрению в соответствии с принципом свободы договора (ст. 561 ГК РФ от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ) [2], в то время как при продаже конкурсной массы или наследства продавец и покупатель могут и не подозревать о точном составе отчуждаемого комплекса, если не все имущество должника или наследодателя управляющий (администратор, душеприказчик) сумел выявить к моменту продажи. Лицо, отказывающееся от наследства за деньги или безвозмездно, отказывается и от прав наследодателя, которые ему (наследнику) неизвестны. С теоретической же точки зрения, конструкция предприятия — удобный предмет (инструмент), позволяющий рассмотреть как единую систему все обязательства, которые принял на себя собственник в связи с ведением данного предприятия, а также права на средства индивидуализации самого предприятия и продаваемых им товаров (выполняемых работ, оказываемых услуг). [49]

По всей видимости, конструкции предприятия будет заменена в ходе ревизии действующего ГК РФ фигурой технологического комплекса в связи с тем, что сделки с предприятиями не получили в обороте какого-либо распространения. Умалчивают, однако, что сам законодатель не поощрял данных сделок, что подтверждается специальным законодательством.

Так, ст. 20 ФЗ «Об особенностях несостоятельности (банкротства) субъектов естественных монополий топливно-энергетического комплекса» от 24 июня 1999 г. № 122-ФЗ устанавливала возможность продажи имущества должника по конкурсу, обязательным условием которого являлось целевое использование покупателем приобретенного производственно-технологического комплекса в соответствии с его назначением и исполнение обязательств должника из действующих договоров энергоснабжения. Однако распространялся данный закон лишь на организации, получавшие не менее 70% общей выручки (дохода) от деятельности по оказанию услуг по передаче электрической и тепловой энергии (ст. 1). [35]

Суды отказывались применять данный закон к процедурам банкротства энергоснабжающих организаций, ссылаясь на то, что такие организации продают электроэнергию, а не занимаются ее передачей, несмотря на то, что, казалось бы, законодатель применительно к отношениям, регулируемым названным законом, исходил из того, что договор энергоснабжения порождает обязательства по оказанию услуг.

Предложения о регистрации предприятий, принадлежащих банкротам, как объектов недвижимости для последующей продажи по минимальным (символическим) ценам любым лицам, желающим взять на себя обязательства по действующим договорам энергоснабжения (в том числе и денежные обязательства, разумеется), не встретили поддержки со стороны конкурсных кредиторов, а впоследствии ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)...» было запрещено включать в состав предприятия денежные обязательства и обязательные платежи должника (п. 3 ст. 110).

При проведении мероприятий по реформированию электроэнергетики была попытка регистрировать в качестве предприятий непрофильные энергосбытовые активы (филиалы) для их последующей продажи (речь идет о филиалах ОАО «Роскоммунэнерго), но оказались, что государственная регистрация наличия и перехода прав на предприятия и сделки с ними относятся к компетенции федерального органа в области государственной регистрации, а не к его территориальных органов (подразделений) (п. 2 ст. 22, п. 1 ст. 9 ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ).[49]

Конструкция технологического комплекса, ставшая известной в результате издания упоминавшегося Федерального закона от 24 июня 1999 г. № 122-ФЗ, не способна выполнить функции предприятия. Последнее есть совокупность имущественных прав и обязанностей, возникающих в связи с ведением хозяйственной деятельности, а технологический комплекс есть вещь, в отношении которой законодательством может допускаться обременение обязательствами, а может и не допускаться. [31]

Методические рекомендации о государственной регистрации прав на производственно-технологические комплексы электростанций и электросетевые комплексы распространяются на случаи, когда в состав единой сложной вещи входят объекты движимого и недвижимого имущества, образующие единое целое и предназначенные для преобразования механической энергии воды или химической энергии топлива в электроэнергию или одновременно в тепловую и электрическую энергию, а также для преобразования электрической энергии и ее передачи на расстояние по линиям электропередачи. Согласно п. 4 названных рекомендаций, они не распространяются на регистрацию прав на предприятия как имущественные комплексы По смыслу рекомендаций в состав технологического комплекса (электростанции или электрической сети) не входят обязательства по производству электроэнергии либо ее передаче потребителям. [35]

В упрек конструкции предприятия ставят то, что регистрация права на предприятие или сделки с ним не освобождает от необходимости регистрировать права на недвижимые вещи, входящие в состав предприятия или переход прав на данные вещи. Действительно, конструкция предприятия позволяет произвести отчуждение как единого целого прав и обязанностей лица, ведущего предприятие другому лицу, не совершая отдельных сделок по отчуждению объектов, которые вошли в состав предприятия.

Но предприятие как единое целое представляет собой не совокупность вещей (объектов), а совокупность прав и обязанностей. Поэтому требуется отдельная регистрация прав в отношении недвижимого имущества, если данные права вошли в состав отчуждаемого предприятия. Результаты сравнения конструкции предприятия с конструкцией технологического комплекса наглядно показывают упущение профессора

В.В. Ровного, который представляет предприятие как сложную вещь, состоящую из разнородных вещей [40, с. 109]. Более точен, вне всяких сомнений, В.С. Ем, который подчеркивает, что предприятие есть сложная, юридически единая совокупность имущества: «В отличие от любых других сложных вещей, — говорит В.С. Ем, — предприятие представляет собой не материальное, а юридическое соединение движимых и недвижимых вещей, имущественных прав и обязанностей, исключительных прав и особых нематериальных ресурсов вокруг фигуры предпринимателя» [18, с. 394]. Вместе с тем, позволим заметить, что В.С. Ем непоследователен, совершенно точно полагая предприятие имуществом, он допускает наличие в составе предприятия материального субстрата в виде движимых и недвижимых вещей, тогда как в предприятии нет вещей, но могут быть права на вещи.

В составе предприятия следует отграничивать необходимое от случайного, относительные права и обязанности в нем являются необходимыми элементами, абсолютные правоотношения — случайными. Чтобы право собственности на вещь перешло к иному лицу, нет необходимости в уступке данного права, право собственности следует за вещью, отчуждаемой по договору купли-продажи или дарения. Если же возникает необходимость перевода на покупателя долгов, возникших у собственника в связи с эксплуатацией вещи, а покупатель не в состоянии погасить данные долги немедленно, то следует осуществить перевод долга с продавца вещи на покупателя. [18]

При наличии согласия продавца и покупателя продажа вещи и перевод долга могут быть оформлены либо одним, либо двумя документами, именуемыми договорами купли-продажи, и уступки, совершаемой с согласия кредитора. Но как быть, если против перевода долга возражает кредитор или долг представляет собой обязанность, которая должна быть исполнена в будущем, а эта обязанность является элементом двухстороннего обязательства, в котором должнику принадлежат и права требования по отношению к контрагенту? Чтобы избавиться от участия в обязательстве, осуществить уступку прав и обязанностей в отношении контрагента «единым пакетом», должник может прибегнуть к конструкции предприятия. Интересы кредиторов при продаже предприятий защищаются п. 4 ст. 562 ГК РФ, согласно которому после передачи предприятия покупателю продавец и покупатель несут солидарную ответственность по включенным в состав переданного предприятия долгам, которые были переведены на покупателя без согласия кредитора. [49]

Таким образом, если в составе предприятия отсутствуют долги, которые неизбежно возникают в ходе осуществления хозяйственной деятельности, права требования, а также требующие исполнения обязательства, в которых участвует продавец, то нет необходимости в использовании самой юридической конструкции предприятия. Недвижимость может быть отчуждена путем заключения договоров купли-продажи в отношении каждого отдельного объекта, а движимые вещи можно продать покупателю недвижимости «единым лотом», посредством заключения одного договора. Однако одновременно выйти из двухстороннего обязательства или системы обязательств, в которых кредитор одновременно выступает и в качестве должника, уступив покупателю права требования и сопряженные с ними долги, можно посредством отчуждения предприятия как единого целого. [49]

2.2. Проблемы исполнения обязательств

По мнению В.В. Витрянского, «продажа предприятия во всех случаях сопровождается, с одной стороны, уступкой прав требований продавца покупателю, а с другой, — переводом на него долгов, что, как известно, требует согласия кредиторов» [13, с. 47]. Именно эта особенность позволяет выделить договор продажи предприятия в самостоятельный вид договора продажи недвижимости. Ключевым в приведенном суждении является указание на то, что уступка прав и перевод долгов на покупателя сопровождают отчуждение предприятия во всех случаях и являются характерной особенностью данного договора.

Если не прибегать к конструкции предприятия, то требуется получить согласие на замену стороны в действующем обязательстве со стороны контрагента. Без такого согласия соглашение между лицами о том, что одно из них выбывает из обязательства, а другое заступает на его место, не имеет силы и не влечет последствий для контрагента по обязательству. Получить такое согласие весьма затруднительно, если необходимо уступить третьему лицу целую систему обязательств, потому что данные обязательства, хотя и связаны между собою, но связывают они продавца с разными контрагентами.

Чтобы уступка обязательств состоялась, необходимо прибегнуть либо к реорганизации путем выделения из состава юридического лица другого субъекта с передачей ему соответствующих обязательств, либо к регистрации предполагаемых к уступке обязательств в качестве предприятия. Уступка статуса участника обязательств посредством создания специального юридического лица была осуществлена, например, ОАО «Гуков- уголь», стремившимся к созданию контролируемой им энергосбытовой организации. В разделительном балансе в соответствии с предписаниями п. 4 ст. 58 ГК РФ были перечислены все обязательства, опосредующие участие ОАО «Гуковуголь» в оптовом рынке электроэнергии и мощности, в том числе и договор с ОАО «Ростовэнерго» на оказание услуг по передаче электрической энергии, которые переходят к выделяемому ЗАО «Центральная энергосбытовая компания». Сам же разделительный баланс был включен в устав энергосбытовой организации специальным разделом. [31]

Кредиторы лишены возможности препятствовать уступке прав требований к выделяемому юридическому лицу и переводу на него обязанностей (долгов). Письменное уведомление о реорганизации, направляемое кредиторам в соответствии со ст. 60 ГК РФ, есть извещение о состоявшемся факте (юридическом акте). Получив уведомление, кредитор может требовать прекращения или досрочного исполнения обязательства вместе с возмещением убытков. Направить такое требование реорганизуемому должнику кредитор не в состоянии, если одновременно должник выступает по отношению к нему кредитором в том же существующем обязательстве, кроме того, он должен мотивировать свое требование наличием возникших у него убытков. [49]

Создание специальной организации с переводом на нее прав и обязанностей по действующим обязательствам может оказаться затруднительным по причине длительности процедуры реорганизации, а также необходимости созыва собрания акционеров. Кроме того, о реорганизации необходимо уведомлять всех кредиторов, в том числе и не имеющих отношения к обязательствам, участие в которых уступается создаваемому субъекту. Продажа предприятия требует уведомления только кредиторов по обязательствам, которые вошли в состав отчуждаемого имущественного комплекса (п. 1 ст. 562 ГК РФ). Как и при реорганизации согласие кредиторов не испрашивается, кредиторы ставятся перед фактом. Если кредитор полагает свои интересы нарушенными, то в течение трех месяцев со дня получения уведомления о продаже предприятия он вправе требовать прекращения или досрочного исполнения обязательства и возмещения продавцом убытков, причиненных прекращением или досрочным исполнением обязательства, либо признания договора продажи предприятия недействительным полностью или в соответствующей части (п. 2 ст. 562 ГК РФ). [2] Очевидно, что положение кредитора здесь существенно отличается от его положения при получении просьбы дать согласие на перевод долга или замену стороны в обязательстве. Кредитор может не дать своего согласия на замену контрагента в действующем обязательстве, ничем не мотивируя своего отказа. Если же состоялась продажа предприятия, кредитор обращается в суд с требованием о прекращении или досрочном исполнении действующего обязательства. Тогда он сталкивается с необходимостью, во-первых, обосновать свое требование, во- вторых, досрочно исполнить собственные обязанности по отношению к контрагенту — продавцу предприятия, на что тот не даст своего согласия, в-третьих, доказать, что обязательство по своему существу допускает досрочное исполнение. Наряду с требованием о прекращении (досрочном исполнении) обязательства, кредитор, согласно п. 3 ст. 562 ГК РФ, может избрать и иной способ защиты — иск о признании договора продажи предприятия недействительным полностью или в части. Такой иск дается кредитору при оспоримости сделки, совершенной с нарушением закона, и он должен охватываться конкретным составом противоправной сделки, предусмотренным ГК РФ или специальным законом. [2] Если кредитор не может доказать, что при заключении договора имело место нарушение, дающее основание для признания оспоримой сделки недействительной, то в иске будет отказано. Можно избрать и иную точку зрения, заявив, что договор продажи предприятия может быть признан недействительным по иску кредитора и при отсутствии оснований, предусмотренных составами оспоримых сделок (согласно ГК РФ). В таком случае суд вынужден давать оценку интересам кредитора, защищаемым иском о признании недействительным договора продажи предприятия.

Какой бы точки зрения не придерживаться, нельзя не согласиться с главным — без согласия контрагента (кредитора) невозможно заменить должника, перевод долга в этом случае есть ничтожная сделка. Если же представить обязательство как предприятие, то такой перевод возможен и без согласия контрагента — кредитора, который вправе, однако, оспаривать продажу предприятия, скрывающего в составе своем обязательство. Данные отличия подчеркнуты профессором В.П. Шахматовым: «Недействительность ничтожных сделок заранее установлена законом методом нормативного императива. Напротив, методом объявления оспоримых сделок недействительными является метод оспаривания их действительности» [46, с. 344]. Даже если суд сочтет заслуживающим внимания интерес кредитора, защищаемый иском о признании недействительным договора продажи предприятия, он будет вынужден выбирать между данным интересом и интересами других кредиторов, обязательства по отношению к которым вошли в состав предприятия. При этом исход судебного разбирательства не утешителен для истца, в иске будет отказано, поскольку интерес его уже защищен солидарной ответственностью продавца и покупателя предприятия (п. 4 ст. 562 ГК РФ). [2]

Следовательно, основная функция юридической конструкции предприятия заключается в предоставлении возможности лицу, ведущему предприятие, «единым пакетом» уступить права и перевести долги (обязанности) по действующим обязательствам другому лицу, а не в уступке прав на комплекс движимых и недвижимых вещей. Если по договору продажи предприятия и происходит передача прав на вещи, то такая передача носит случайный характер и без нее можно вполне обойтись, используя для передачи иные конструкции (договор продажи недвижимости, договор купли- продажи). [30]

Договор продажи предприятия, наряду с реорганизацией и наследованием, является одним из способов обеспечения правопреемства. Если нет необходимости наделять организацию, выделяемую при реорганизации другой компании, при формировании ее уставного капитала вещами, движимыми и недвижимыми, то нет и необходимости включать вещи в состав предприятия, принадлежащего организации.

В ракурсе изложенного ясно, почему с точки зрения закона предприятие как объект возникает только в случае необходимости совершения с ним какой-либо сделки. В соответствии с п. 2 ст. 22 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ государственная регистрация наличия и перехода права на предприятие осуществляется только в случае необходимости совершения сделки с предприятием как имущественным комплексом. Взгляд на предприятие как совокупность или систему обязательств позволяет объяснить, почему права на недвижимость, включаемые в состав предприятия по соглашению продавца и покупателя, подлежат отдельной регистрации, так же как и сделки с данными объектами (п. 1 ст. 22 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ). [2]

Права на недвижимость потому и подлежат отдельной регистрации, так как составляют во всяком идеальном, абстрактном предприятии случайный элемент. Другое дело, что существуют обязательства, исполнение которых физически невозможно без прав на недвижимость, утрата которых влечет за собой прекращение обязательств по причине невозможности их исполнения. К таковым относятся, например, обязательства, возникающие из договора энергоснабжения или договора об оказании услуг по передаче электрической энергии. Однако и в этом случае, элементом предприятия является не сам технологический комплекс, предназначенный для преобразования электроэнергии, а право собственности на данный комплекс или права арендатора такого комплекса. Сразу следует отметить, что до настоящего времени юридическая наука и практика не избавились от представления о недвижимых вещах как необходимом элементе конструкции предприятия, подобно тому, как они не могут избавиться от представления о наследстве как совокупности вещей и имущественных прав. [49]

Связано это со следующими обстоятельствами. Во-первых, предприятие как имущественный комплекс в сознании исследователей невольно ассоциируется с унитарным предприятием, представляющим собой модификацию государственного социалистического предприятия, которое, действительно, чаще всего, является технологическим комплексом, эксплуатируемым трудовым коллективом, организованным государством в единое целое (хотя, разумеется, коллектив мог эксплуатировать и не технологический комплекс, а обычное здание или ряд помещений в этом здании). Ассоциации существуют, невзирая на оговорки о необходимости различать предприятие как субъект и как объект права. «Предприятие означает определенный имущественный комплекс, используемый для осуществления хозяйственной деятельности, — писал профессор М.И. Брагинский, перечисляя затем состав предприятия согласно ст. 132 ГК РФ, в соответствии с которой предприятие может включать в себя объекты недвижимости, права требования, долги, исключительные права, — поскольку любые права, в том числе и входящие в приведенный перечень, могут принадлежать только тем, кого законодатель рассматривает в качестве субъекта, совершенно очевидно, что имеются в виду, прежде всего, предприятия, признаваемые юридическими лицами, т.е. государственные и муниципальные, а также казенные унитарные предприятия» [13, с. 174]. Соглашался с такой трактовкой и профессор Е.А. Суханов: «Субъектом соответствующих прав и обязанностей является юридическое лицо (или иной собственник), а не имущество.

Поэтому закон подразумевает под предприятием как объектом права прежде всего имущество унитарного предприятия» [10, с. 408].

Понимание предприятия как имущественного комплекса (вещей и прав), принадлежащих унитарному предприятию связано, во-первых, с тем, как представляется, что авторы проекта ч. 1 ГК РФ ожидали, что конструкция предприятия окажется востребованной при приватизации государственных и муниципальных унитарных предприятий. Когда же оказалось, что возобладала приватизация посредством предварительного преобразования государственных предприятий в акционерные общества, то появились и предложения об исключении конструкции предприятия из действующего ГК РФ, мотивированные тем, что функции данной конструкции может с успехом выполнить конструкция технологического комплекса. Разумеется, при этом умалчивается, что конструкция технологического комплекса была призвана решать иные задачи, связанные с государственной регистрации прав акционерных обществ электроэнергетики и электрификации на принадлежащую им недвижимость. Такая регистрация рассматривалась как необходимая в преддверии реструктуризации электроэнергетики с целью повышения инвестиционной привлекательности названных обществ. В то же время ее стремились сделать как можно менее дорогостоящей, потому что расходы по регистрации недвижимости в конечном итоге был вынужден оплатить потребитель, поэтому и согласились с тем, что возможна регистрация как каждого отдельного объекта недвижимости, так и комплексов данных объектов. [30, c. 31]

Предприятие в представлении юристов является совокупностью вещей и имущественных прав, потому что в продаже (приватизации) имущества унитарного предприятия как единого целого покупателя интересуют, прежде всего, объекты недвижимости и иные вещи (средства производства), а не имущественные права унитарного предприятия. Последние, чаще всего, сопряжены с обязанностями, исполнение которых может оказаться для покупателя обременительным. [49]

Что касается конкурсной массы и наследства, то конкурсная масса в современном праве есть простая совокупность всего имущества должника, которое может быть реализовано в конкурсном производстве. В состав предприятий должника, отчуждаемых в конкурсном производстве, запрещено включать долги перед кредиторами, поэтому кредиторы не проявят к ним интереса до тех пор, пока случай не предоставит возможность убедить их в выгодности отчуждения имущества должников как единого целого. Наследство же потому представляется простой совокупностью вещей, ранее пребывавших в собственности наследодателя, что в прошлом личная собственность на вещи была весьма часто единственной составляющей наследственного имущества, в обыденном же сознании право собственности на вещи действительно сливается с вещами. [31]

Долги включаются в состав наследства, но наследник отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости наследственного имущества, поэтому неудивительно, что наследство воспринимается как простая совокупность вещей, и даже права на банковский вклад или пай в имуществе потребительского кооператива жилищное и семейное законодательство пытались считать вещами, например, объявляя их общей собственностью супругов. [49]

Выводы:

Исполнение обязательства можно рассматривать не только как процесс, но и как юридический факт. Когда действия по исполнению обязательства стороны уже совершили, остается определить, прекратилось обязательство или нет. Если исполнение было надлежащим, обязательство прекращается, если нет - не прекращается вовсе либо не прекращается в части.

Представляется не бесспорным, однако, что обязательство продавца недвижимости может считаться полностью исполненным одной лишь передачей владения недвижимостью, ибо согласно п. 1 ст. 454 ГК РФ продавец обязан передать товар в собственность, т.е. обязан перенести на покупателя титул права собственности. Аналогичная обязанность лежит и на продавце недвижимости (п. 1 ст. 549 ГК РФ).

Обязательства, как известно, могут прекращаться по различным основаниям. Лишь одно из них представляет собой надлежащее исполнение. Следовательно, как с теоретической, так и с практической точек зрения следует различать обязательства исполненные и обязательства прекращенные по иным основаниям, без их надлежащего исполнения.

Таким образом, можно утверждать, что исполненное обязательство также имеет известное правовое значение. Оно характеризует факт прекращения обязательства, что может иметь прикладное практическое значение в различных сферах отношений.

Юридическая литература содержит множество различных определений понятия исполнения. Одни определения даются в общих курсах, учебниках гражданского права, другие - в специальных исследованиях. Разобрать их все не представляется возможным, поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

"Исполнение обязательств - это один из способов прекращения обязательств, состоящий в совершении должником по требованию кредитора действий, составляющих содержание требования и обязанности (передача вещи, уплата денег, выполнение работ и т.п.) и соответствующих требованиям закона, иных правовых актов и обычаев о (1) объекте исполнения; (2) лице-исполнителе; (3) лице, которому производится исполнение; (4) времени исполнения и (5) месте исполнения (ст. 309 ГК РФ)".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исполнение обязательств регулируется в Гражданском кодексе РФ главой 22 "Исполнение обязательств", впитавшей в себя 20 статей Кодекса: 309 - 328.

Между тем нормы об обязательствах, в том числе и в договорных обязательствах, регулируются и другими главами ГК РФ: главой 21 "Понятие и стороны обязательства"; главой 23 "Обеспечение исполнения обязательств"; главой 24 "Перемена лиц в обязательстве"; главой 25 "Ответственность за нарушение обязательств"; главой 26 "Прекращение обязательств"; подразделом 2 "Общие положения о договоре" (гл. 27 - 29); а также частью II ГК РФ "Отдельные виды обязательств".

Помимо всего известно: нормы п. п. 2 - 3 ст. 420 ГК РФ о том, что к договорам применяются правила о двух- и многосторонних сделках (ст. ст. 153 - 181 ГК), а к обязательствам, возникшим из договора, применяются общие положения об обязательствах (ст. 307 - 419 ГК РФ).

Нами специально перечисляются отдельные статьи и главы ГК РФ, так или иначе связанные с обязательствами. Обязательства, как уже нами отмечено, имеют тенденцию тесной взаимосвязи с договорами и сделками, что свидетельствует не только о соотносимости этих основных институтов гражданского права: "сделки - обязательства - договоры", но и их взаимном переплетении.

Сказанное означает, что "обязательства" ("обязательство") - не только огромная сама по себе тема, но и довольно сложная. Сложная она еще и потому, что "обязательства" невозможно рассматривать, изучать и исследовать в разрыве от института сделок и договорного права России. Было бы целесообразным подчеркнуть, что сложность и громоздкость темы "Обязательства" обусловлена еще и тем, что обязательственные правоотношения регламентируются не только нормами ГК РФ, но и множеством других законодательных и нормативных актов, в том числе и находящихся (структурно, но внесистемно) в других отраслях права. (Например, причинение вреда в уголовном праве порождает деликтное обязательство.)

1.Гражданский кодекс не содержит понятия невиновного деяния, следует изложить абзац 2 ч.1 ст.401 ГК в следующей редакции: "Деяние (действие, бездействие) лица признается невиновным, если лицо, совершившее проступок, не могло осознавать антиобщественную опасность своего действия (бездействия), не предвидело возможности наступления антиобщественных последствий и по обстоятельствам дела не должно или не могло их предвидеть".

Заимствование гражданским правом понятий из уголовного права представляется рациональным и полезным по следующим соображениям, вину как субъективную сторону деяния (будь то в уголовных, гражданских, административных и других правоотношениях) всегда характеризует интеллектуальный и волевой моменты, из сочетания которых определяется ее форма и вид. И если бы законодатель раскрыл содержание форм и видов вины в Гражданском кодексе, то стало бы легче решать вопросы, связанные с определением ответственности за совершенные гражданские правонарушения.

2.Нередко стороны в договоре предусматривают условия об освобождении от ответственности в результате неосторожности, в силу того, что закон этого делать не запрещает. В целях защиты интересов сторон необходимо расширить запрет п. 4 ст. 401 ГК РФ до пределов грубой неосторожности и изложить его в следующей редакции:

«Заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственности за нарушение обязательства в результате умысла или грубой неосторожности ничтожно».

3.Положения ст. 404 ГК РФ не достаточно четко определяют последствия вины кредитора. П. 2 ст. 404 ГК РФ необходимо изложить в предлагаемой редакции: «Если иное не установлено законом или договором, должник, отвечающий за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства независимо от своей вины (лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности), освобождается от ответственности, если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло исключительно в результате умысла или грубой неосторожности кредитора».

4. Закон не раскрывает понятия несоразмерности. Этот вопрос решается в каждом отдельном случае исходя из анализа обстоятельств конкретного дела. Однако для правоприменительной практики была и остается достаточно актуальной проблема критериев, которые лежат в основе действий, базирующихся на ст. 333 ГК РФ. Для юридической обязанности должны быть четко обозначены критерии, определяющие условия и пределы ее исполнения. Представляется практически более целесообразным вернуться к устоявшейся схеме уменьшения всех без исключения имущественных санкций в порядке ст. 333 ГК РФ, когда суд снижает их величину до определенной твердой суммы, исходя только из своего внутреннего убеждения, основанного на всестороннем анализе дела.

5. Нередко стороны при подписании договора ограничиваются такой фразой: "Стороны не несут ответственности за невыполнение (ненадлежащее выполнение обязательств), если исполнению препятствовали обстоятельства непреодолимой силы" - и на этом ставят точку.

При отсутствии конкретного перечня тех обстоятельств, которые стороны считают непреодолимыми, неизбежно возникнут разногласия по поводу, является ли данное препятствие форс-мажором или нет. Необходимо указывать в договоре тем обстоятельства которые будут являться форс-мажорными для данного договора.

6. Анализ ст. 416 ГК позволяет сделать вывод о необходимости ее коренного изменения. Невозможность исполнения обязательства возникает по различным причинам. Формулировка закона выглядит неоконченной и размытой, что является явной недоработкой законодательства. Целесообразно, на наш взгляд, изложить ее в такой редакции.

"Статья 416. Абсолютная и относительная невозможность реального исполнения обязательств.

1. Договорные обязательства должны исполняться реально. Их невыполнение допускается при наличии абсолютной и относительной невозможности.

2. Абсолютная невозможность реального исполнения не зависит от воли участников обязательственных отношений и связывается: с актами компетентных органов государства об изменении плановых заданий или отсрочки их исполнения; с действием непреодолимой силы; в связи с недостаточным исходным уровнем развития науки в решении технической задачи и др. Данные обстоятельства считаются такими, за которые должник не отвечает.

3. Относительная невозможность реального исполнения зависит от воли участников обязательства и является следствием ошибок в состоянии и осуществлении организации хозяйственной деятельности, неоправданных упущений со стороны должника или кредитора или при утрате интереса к изготовлению данной продукции по договору в результате изменения потребности в ней.

4. В случае невозможности исполнения должником обязательства, вызванной виновными действиями кредитора, последний не вправе требовать возвращения исполненного им по обязательству."

Библиография:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ)
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)" от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 28.03.2017)
3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 07.02.2017)
4. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) от 31.07.1998 N 146-ФЗ (ред. от 28.12.2016)
5. Андреев В.К. Актуальные проблемы гражданского и предпринимательского права России. — М.,2012.
6. Андреев В.К. Предпринимательское законодательство России: Научные очерки. - М.: Статут, РАП, 2008. - 368 с.
7. Аскназий С.И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. — М., 2008. — 856 с.
8. Байбак В.В. Объекты гражданских прав // Гражданское право : учеб. : в 3 т. / под ред. Ю.К. Толстого. — М., 2010. — Т. 1. — С. 247-281.
9. Белов В.А. Изменения и дополнения положений Гражданского кодекса РФ о перемене лиц в обязательстве (общий обзор и комментарий) // Закон. - 2014. - N 9. - С. 112 - 127.
10. Беляева ОА. Торги: теоретические основы и проблемы правового регулирования: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2012.
11. Брагинский М.И. Общие положения (ст. 128-141) // Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. — М., 1995. — С. 171-181.
12. Булгаков В.В. Концепция справедливости в праве: Дис. канд. юрид. наук: 12.00.01 : Тамбов, 2001. 170 с.
13. Витрянский В.В. Продажа предприятия (ст. 559-566) // Комментарий части второй Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. — М., 1996. — С. 46-48.
14. Гражданское право: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / под ред. М.М. Рассолова, О.Ю. Ильиной, А.Н. Кузбагарова. 4-е изд., перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2014. 911 с.
15. Гуреев ВА. Административно-исполнительная деятельность Федеральной службы судебных приставов — новая правовая категория // Законы России: опыт, анализ, практика. 2013. № 5.
16. Демин А.В. Административные договоры: дис. ... канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2016
17. Дождев Д.В. Римское частное право : учеб. / под общ. ред. В.С. Нерсесянца. — 3-е изд., испр. и доп. — М., 2008. — 784 с.
18. Ем В.С. Обязательства из договоров продажи недвижимости и предприятий // Гражданское право : в 4 т. / отв. ред. Е. А. Суханов. — 3-е изд., перераб. и доп. — М., 2008. — Т. 3. Обязательственное право. — 800 с.
19. Ершова И.В. О диссертационных исследованиях по специальности 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право // Предпринимательское право. 2012. № 2.
20. Женетль С.З. Административный процесс и административные процедуры в условиях административной реформы: дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2008.
21. Занковский С.С. Предпринимательские обязательства. - М.: ООО НБ-Медиа, 2012. - 261 с.
22. Иванов АА. Коммерческое право России: вчера, сегодня, завтра // Закон. 2011. № 1.
23. Илюшина М.Н. Особенности правовой природы обязательственных отношений с участием предпринимателей в свете концепции совершенствования гражданского законодательства // Предпринимательское право. Приложение «Бизнес и право в России и за рубежом». - 2010. - N 3. - С. 35 - 39.
24. Илюшина М.Н. Правовой режим сделок в коммерческих отношениях: вопросы становления в доктрине, законодательстве и правоприменительной практике. - М.: НПА Минюста России, 2011. - 214 с.
25. Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15.01.1998 N 26 (п.2, 3) «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о залоге» // Вестник ВАС РФ. - 1998. - N 3.
26. Информационное письмо Президиума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 15.01.1999 г. №39 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с использованием аккредитивной и инкассовой форм расчетов» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. № 4. С. 48.
27. Казанцев М.Ф. Юридическая природа договоров, используемых в сфере налоговых отношений // Юрист. 2016. № 11.
28. Кособродов В.М. Особенности ответственности сторон по договору поставки // Адвокат. 2011. № 10. С. 53-55.
29. Лаптев В.В. Предпринимательское (хозяйственное) право и реальный сектор экономики. — М., 2017.
30. Лисаченко А.В. Вещи как объекты гражданских прав // Гражданское право : учеб. : в 3 т. / под общ. ред. С.А. Степанова. — М. ; Екатеринбург, 2010. — Т. 1. — С. 138-169.
31. Определение Верховного Суда РФ от 19.09.2003 № 58-Г03-30. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
32. Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 05.07.2012 № ВАС-8049/12 по делу № А40-114814/11. Доступ из СПС «Консультант- Плюс».
33. Определение Конституционного Суда РФ от 15.01.2015 N 7-О // Вестник Конституционного Суда РФ. - 2015. - №3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 N 20 (п. 45) «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2013. - N 8.
34. Покровский И.А. История римского права / под ред. И.В. Рака ; вступит. ст., коммент., науч. ред., пер. с лат. А.Д. Рудокваса. — СПб., 1998. — 560 с.
35. Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2013 по делу № А40-12514/2013. Доступ из СПС «Консультант- Плюс».
36. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 N 17 (п.34) «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2012. - N 9.
37. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.06.2013 № 1838/13 по делу № А43-15951/2011. Доступ из СПС «КонсультантПлюс» .
38. Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 07.02.2013 по делу № А69-997/2012 Арбитражного суда Республики Тыва. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
39. Постановления Пленума ВАС РФ от 22.12.2011 N 81 (п.1) «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. - 2012. - N 2.
40. Ровный В.В. Купля-продажа и мена // Гражданское право : учеб. : в 3 т. / под ред. А.П. Сергеева. — М., 2015. — Т. 2. — С. 5-138.
41. Рузанова В.Д. Особенности гражданско-правового статуса субъектов предпринимательских обязательств в ГК и в Концепции развития гражданского законодательства // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2016. - N- С. 50 - 54.
42. Стасюк И.В. Принятие чужого долга (пассивная интерцессия) в российском гражданском праве // Закон. - 2015. - N 1. - С. 156 - 163.
43. Суханов Е.А. Объекты гражданских правоотношений // Гражданское право : в 4 т. / отв. ред. Е.А. Суханов. — М., 2008. — Т. 1. Общая часть. — С. 407-412.
44. Талапина Э.В. О публичном экономическом праве // Журнал российского права. 2014. № 7.
45. Танчук И А, Ефимочкин В.П., Абова Т.Е. Хозяйственные обязательства. — М., 1970.
46. Шахматов В.П. Виды несоответствия сделок требованиям закона // Антология уральской цивилистики. 1925-1989 : сб. ст. — М., 2001. — С. 301-345.
47. Шершеневич Г.Ф. Конкурсное процесс. — М., 2000. — 477 с.
48. Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права : в 4 т. — М., 2003. — Т. 4. — 550 с.
49. Шишкин С.Н. Предпринимательско-правовые (хозяйственно-правовые) основы государственного регулирования экономики. — М., 2011. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
50. Щербакова Л.В. К концепции административно-договорного обязательства: современные проблемы и тенденции развития // Реформы и право.2016, № 2.