Характеристика форм вины

Содержание:

Введение

В российском уголовном праве определение состава преступления имеет большое значение. Достаточно уже указать на то, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Одним из признаков состава преступления является субъективная сторона преступления. Субъективная сторона представляет собой «внутреннее» содержание преступления. Это психическое отношение лица к общественно опасному деянию. Неоспоримо, что основополагающей категорией при привлечении к уголовной ответственности за совершенное деяние следует признать субъективную вину лица. Преступление, будучи конкретным актом поведения человека, представляет психофизическое единство, в котором внешние проявления поведения и вызванные ими изменения в объективной действительности (объективная сторона) неразрывно связаны с внутренней стороной – теми психическими процессами, которые порождают, направляют и регулируют человеческое поведение.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются общественные отношения, связанные с установлением субъективной стороны преступления.

В предмет исследования входят нормы Конституции РФ, УК РФ, УПК РФ, иных нормативно-правовых актов, регулирующих отношения, связанные с установлением признаков субъективной стороны преступления, а также материалы следственной и судебной практики в части установления признаков субъективной стороны преступления.

Цели и задачи исследования. Цель исследования состоит в разработке концептуальной модели установления субъективной стороны преступления при расследовании и судебном рассмотрении уголовного дела и в формировании рекомендаций, направленных на оптимизацию соответствующей деятельности правоприменительных органов.

Субъективную сторону преступления характеризуют вина, мотив и цель преступления. Мотив и цель преступления относятся к факультативным признакам состава преступления, но могут быть обязательными в том случае, если на это указывает законодатель. Мотив представляет собой внутренние побуждения лица к совершению преступления. Цель преступления представляет собой тот результат, к которому стремится лицо, совершая преступление. Вина представляет собой главный признак субъективной стороны состава преступления и имеет ряд особенностей. В отличие от остальных признаков состава преступления, которые можно тем или иным образом увидеть и охарактеризовать, вина представляет собой внутреннее отношение лица к совершаемому деянию и наступившим от этого деяния последствиям. Таким образом, уже определив объект преступления, объективную сторону и субъекта преступления, необходимо установить, действительно ли данный субъект виновен в совершении преступного деяния. Поэтому наряду с составом преступления в российском уголовном праве всесторонне изучаются вопросы, касающиеся вины, а также ее форм.

В уголовном законодательстве нет определения вины, но закрепляется, что она выражается в форме умысла или неосторожности. Форма вины представляет собой определенное соотношение элементов сознания и воли совершающего преступление лица, то есть интеллектуального и волевого момента. Наиболее распространенными и опасными являются умышленные преступления. Умышленное деяние, сознательно направленное на причинение вреда обществу, создает большую вероятность фактического причинения этого вреда. Субъект умышленного преступления, как правило, избирает такой способ действия или бездействия, который заведомо для него направлен на причинение вреда [1, с. 15]. В умысле отражается реальный ход действий, запрограммированный на предшествующей стадии, но в отличие от этапа планирования в умысле находит отражение развернутая социально-правовая характеристика действий по достижению поставленной цели

В современной России разработка разных аспектов вопросов противодействия преступлениям в сфере наркопреступности проводилось Р.О. Авакяном, Ю.М. Антоняном, А.Г. Алехиным, Т.А. Боголюбовой, Г.В. 5 Дашковым, И.Н. Дружининым, А.Э. Жалинским, З.С. Зариповм, ВЛ.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комиссаровым и многими другими не менее выдающимися юристами. Теоретическая основа представлена работами следующих авторов: Арутюнян Г.С., Бабичева Л.П., Борзенков Н.Н., Ветров Н.И., Кикоть В.Я., Колодин Л.М., Кудряшов А.А., Кузнецова Н.Ф., Побегайло Э.Ф., Романова Л., Степенко В.Е., Струсь К.А., Сысенко А.А., Хрупп Н.С., Шестопалов С.В. и другие. Указанные работы, несомненно, имеют важное теоретическое и практическое значение.

І. Понятие, признаки и значение субъективной стороны преступления

1.1 Понятие субъективной стороны преступления

В российском уголовном праве определение состава преступления имеет достаточно большое значение.

Достаточно уже указать на то, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Одним из признаков состава преступления является субъективная сторона преступления. Субъективная сторона представляет собой «внутреннее» содержание преступления. Это психическое отношение лица к общественно опасному деянию. Неоспоримо, что основополагающей категорией при привлечении к уголовной ответственности за совершенное деяние следует признать субъективную вину лица^[1]. Преступление, будучи конкретным актом поведения человека, представляет психофизическое единство, в котором внешние проявления поведения и вызванные ими изменения в объективной действительности (объективная сторона) неразрывно связаны с внутренней стороной – теми психическими процессами, которые порождают, направляют и регулируют человеческое поведение. Субъективную сторону преступления характеризуют вина, мотив и цель преступления.

Мотив и цель преступления относятся к факультативным признакам состава преступления, но могут быть обязательными в том случае, если на это указывает законодатель. Мотив представляет собой внутренние побуждения лица к совершению преступления. Цель преступления представляет собой тот результат, к которому стремится лицо, совершая преступление

Интеллектуальный элемент субъективной стороны заключается в том, что правонарушитель осознает совершение им правонарушения. Волевой элемент субъективной стороны выражается в желании совершить действия антисоциального характера.

Представляется важным напомнить, что вина принадлежит к элементам состава правонарушения. В качестве субъективной стороны правонарушения она является необходимой составной частью каждого правонарушения. В соответствии с этим в российском праве действует принцип: нет правонарушения без вины и, следовательно, нет наказания без вины. Правонарушение как борьба отдельного лица против существующих в государстве общественных отношений, охраняемых правом, представляет собой объективное общественное явление. Лишь потому, что правонарушение – это объективное общественное явление, государство может и должно реагировать на него объективными государственными принудительными мерами (наказаниями), служащими определенным целям.

Однако следует подчеркнуть, что мысли людей, если они не воплощаются в действии, не могут вызывать общественных последствий. Мысли, не влияющие на поведение людей, – безразлично, положительно или отрицательно, – остаются в общественном отношении безрезультатными. Право не может и не должно исходить из мнимой общественной опасности, не выраженной в действиях мыслей. Поэтому в российском праве проводится основное положение, что правонарушение всегда является определенным поступком человека, что оно может быть налицо лишь тогда, когда человек действовал^[2]. Всякое деяние есть планомерное воздействие человека на окружающий его внешний мир в форме активного действия или бездействия, направленного на осуществление определенных сознаваемых и желаемых целей. Недостаточно поэтому говорить только об объективной стороне образа действий; необходимо также исследовать его субъективную сторону, так как, совершая правонарушение, человек оказывает своим действием или бездействием влияние на объективный внешний мир именно для осуществления определенной цели. Отвергать субъективную сторону, т.е. цели, планы и волю действующего субъекта, это значит ставить правонарушение на одну плоскость с естественными процессами, значит отрицать его общественный характер. Какой смысл имело бы тогда наказание, в чем заключались бы его задачи, если бы оно, без всякого учета субъективных целей человека, связывалось только с его внешним поведением и если бы оно с тем же правом могло бы применяться и к естественным происшествиям. Всякое наказание, установленное в качестве меры, применяемой государством, должно воздействовать на людей.

Предпосылкой этого является то, что наказание может воздействовать на сознание людей. Каждый человек преследует своими действиями определенные цели; антисоциальное отношение также направлено на осуществление определенных целей посредством соответствующего поведения. Человек сознает свои потребности, и таким образом они становятся мотивами (сознательными, побудительными причинами) постановки им определенных целей. Уже в мотивах ясно проявляются дальнейшие цели человека^[3].

Как только потребности человека доходят до его сознания, эти осознанные им потребности приходят в соприкосновение с его общим сознанием, с его мировоззрением. В зависимости от того, каково сознание отдельного человека, каковы его моральные, культурные и прочие взгляды, потребности этого человека, требующие удовлетворения, приводят к различной мотивации и к постановке различных целей. При постановке антисоциальной цели, которая может вытекать также из материальных и культурных потребностей, процесс мотивации развивается в направлении, которое в конечном счете проявляется в совершенном лицом правонарушении. Как таковые, потребности никогда автоматически к правонарушениям не приводят и антисоциально вредными быть не могут.

Напротив, сознание правонарушителя является именно тем, что приводит к антиобщественным мотивам и целям. Правонарушители нередко пытаются оправдываться тем, что их неправомерные цели возникли автоматически из их «невинных 34 потребностей». Однако такой процесс возможен, однако, только в том случае, когда человек невменяем. Таким образом, сознание человека играет решающую роль в том, как он управляет своими потребностями, удовлетворяет ли он их в соответствии с существующими в нашем государстве демократическими отношениями или он пытается удовлетворить их в противоречии с этими отношениями. Мотивы определяют конкретные цели человека как при умышленных, так и при неосторожных правонарушениях^[4].

При умышленных правонарушениях цель действующего лица заключается в осуществлении правонарушения, при умышленных противоправных деяниях мотивы образуют в связи с объективной обстановкой деяния весьма серьезный критерий для установления характера тех целей, которые виновный преследовал совершением данного деяния. При неосторожных правонарушениях у виновного нет сознательной цели совершить определенное правонарушение. Цели, которые человек перед собой ставит, не всегда возникают непосредственно из материальных или культурных потребностей^[5].

Очень часто отдельные цели порождаются также определенными чувствами. В подобных случаях содержание и направление этих целей вытекают из характера порождающих их чувств. Однако одной лишь постановки цели недостаточно, чтобы человек стал действовать. Он составляет также план для реализации своих целей. При этом он устанавливает, какими средствами и способами он намерен достичь своей цели. Намечаемые им средства и пути осуществления цели также зависят от ее характера. Однако к действию человек готов только тогда, когда он принимает решение осуществить намеченное.

У него образуется соответствующая воля. При этом он подчиняет эту волю своим неправомерным целям и планам, своему антиобщественному намерению. С этого момента все положительные стороны человеческой воли обращаются в свою противоположность. Так, Воля – это необходимая и важная составная часть виновного отношения к антисоциальному результату. Принимая при совершении умышленного правонарушения свое волевое решение, правонарушитель одобряет правонарушение, всем своим существом стремится к намеченным и предусмотренным им последствиям такого правонарушения, считает это для себя выгодным, желает его осуществить и поэтому также субъективно несет ответственность за все то, что он желает совершить и объективно осуществляет. Тогда как при неосторожных правонарушениях воля человека допускает, что он не соблюдает необходимой и вменяемой ему в обязанность внимательности.

Таким образом, и при неосторожных правонарушениях воля также обнаруживает свой антисоциальный недостаток. При этом подлежат анализу только те и вместе с тем все те психические процессы, которые через постановку целей, составление планов и формирование воли находятся в психической связи с объективным поведением правонарушителя. Те психические процессы, которые никакого влияния на постановку цели и формирование воли человека не оказали, не должны привлекаться для характеристики его вины, как бы значителен ни был их положительный или отрицательный характер^[6].

То или иное психическое отношение человека становится, однако, виной только тогда, когда оно побуждает его к объективному противоправному поведению. Следовательно, требуется, чтобы это отношение привело к такому поведению, которое имеет антисоциальный характер, т.е. с объективной стороны представляет либо оконченное правонарушение или наказуемое покушение, либо наказуемое приготовление к преступлению. До тех пор, пока лицо не совершит противоправного деяния, такое его отношение не составляет вины. Мысли, хотя бы и противоправные, но не ведущие к каким-либо противоправным действиям, по российскому праву не подлежат наложению соответствующими санкциями.

1.2 Историко-правовые аспекты вины

В древнерусском праве имело место объективное мнение, что объясняется недостаточным уровнем знаний об обществе и человеке. Непонимание формы и содержания, и, в частности, относительное невнимание к психической составляющей деятельности, которое сейчас считается проявлением детскости в мировоззрении на тогдашнем уровне было обычным, тем более, что объективные потребности создания и поддержания привлекательности судов, их конкурентности по сравнению с иными способами разрешения споров и обеспечения справедливости за счёт имиджа справедливости как объективности, необходимость соблюдения и по сей день чтимого единообразия в уголовно-правовой деятельности, ставшего идеологической основой для обобщений судебной практики – толкало правовую мысль именно в таком направлении (Для сравнения формальные доказательства в работе инквизиции более позднего времени в Европе. А ведь суды инквизиции считались относительно лучшими по сравнению с прочими – как раз за счёт единообразия и тем самым ограничения произвола столь грубыми на современный взгляд методами)^[7].

К тому же, это было и без надобности: для достижения цели возмещения причиненного ущерба (а в этом и был смысл тогдашнего уголовного права) вина при ответственности значения не имела. Ответственность наступала при любом причинении вреда, а без его причинения не было и ответственности. Уже Уложение 1649 года различало неумышленное, умышленное и случайное совершение деяния, в зависимости от чего дифференцировалась ответственность за содеянное правонарушение (статья 198 главы X; глава XXII и др.)^[8].

В середине-конце XIX века в дореволюционной школе отечественного уголовного права отстаивался принцип субъективного мнения, применялся в основном психологический подход к понятию вины. В учебнике А.Ф. Кистяковского высказано следующее мнение: «Участие воли субъекта в совершении известного преступного действия и в происхождении его последствия столь необходимо, что, при отсутствии его, деяние, как бы оно не было вредно, может быть только по внешней форме тождественно с преступлением, но по своему внутреннему содержанию не иметь с ним ничего общего. Итак, только то преступление считается преступным и наказуемым, которое совершено субъектом по своей воле, словом, с желанием именно его совершить».

Известные правоведы Н.С. Таганцев и Н.Д. Сергеевский считали настолько само собой разумеющимся и установленным понимание вины как формы психического отношения лица к деянию, что даже не находили нужным останавливаться на общем понятии, уделяя все свое внимание разработке форм вины. По мнению Н.С. Таганцева, «вменение лицу преступного деяния означает признание лица не только учинившим это деяние, но и виновным в этом деянии, а поэтому уголовно-ответственным; без вины нет ответственности и вменения».

После революции можно отметить значительное оживление в теоретических исследованиях вины.

Как указывает П.Г. Мишурин, институт вины и принцип ответственности только при наличии вины появляется немедленно с созданием советского уголовного права, поскольку объективное вменение несовместимо с объективным вменением.

Однако имела место и иная позиция – о необходимости изъять категорию вины из нового уголовного права как метафизическое наследие буржуазной юриспруденции. Однако имела место и иная позиция – о необходимости изъять категорию вины из нового уголовного права как метафизическое наследие буржуазной юриспруденции. На наш взгляд, нельзя согласиться с мнением, что институт вины и принцип ответственности за вину возник лишь при советской власти, так как он существовал и ранее. Равно как и тезис о том, что категория вины была изъята из уголовного законодательства, представляется сомнительным. Вероятно, столь диаметрально противоположные оценки давались вследствие того, что не существовало четкого, однозначного, разделяемого юридическим сообществом понятия вины и понятия виновности, не определены границы данных понятий.

Так, в Положении о временных революционных народных судах Новгородской губернии указывалось, что при вынесении наказания суд обязан входить в обсуждение вопросов вины. Вина понималась как умысел или неосторожность, выразившиеся в деянии, опасном для пролетарского государства. В некоторых аналогичных документах различаются формы вины - умысел и неосторожность, допускается смягчение наказания в силу аффекта и учитываются другие субъективные моменты. Наиболее четко сформулирован принцип вины в Положении о ротных товарищеских судах от 23 июля 1918 года: «Суд решает вопрос о вине и невинности по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности обстоятельств, выявившихся при разборе дела, руководствуясь социалистической совестью»^[9].

ІІ. Вина понятие, признаки и виды

2.1 Понятие вины

Вина может пониматься как признак состава преступления, как принцип и иногда как чувство, переживаемое преступником по поводу его поведения и предполагаемое у него. В рамках данной работы, как это уже могло быть замечено, вина рассматривается преимущественно как признак состава преступления.

На данный момент не существует общепризнанного понятия вины. Это послужило одной из причин отсутствия определения вины в действующем УК РФ. Концепции, кроме нормативной, различаются в зависимости от того, что признавалось основой для квалификации — помня о большем значении вины, мы не забываем о первоочередном назначении признаков состава преступления — квалификационном. Кратко — это признание основой для утверждения о наличии вины - у теории опасного состояния —

личностных особенностей, достаточно устойчивых и характеризующих. Это убеждение судьи в порицаемости поступка для оценочной. И это определённое психическое отношение для психологической.

Нормативный подход к понятию вины представляет её как имеющуюся правовую конструкцию в виде признаков видов соответствующих форм вины. Как отмечает Юрчак, это ведет к косности и неспособно разрешить существующих проблемы субъективной стороны. Такая концепция в действительности является результатом компромиссов между различными подходами, имевшимися у создателей уголовного закона и отмечается как воплощение консерватизма

Вина есть психическое отношение, побуждающее правонарушителя к объективно противоправному поведению, поэтому она опасна для общества в целом^[10]. Для нашего общества является опасным такое отношение, которое побуждает человека к тому, что он ставит себя вне общественных отношений,

своим поведением посягает на них и подрывает их и таким образом нарушает общественное развитие. При умышленных правонарушениях эта опасность отношения виновного состоит в том, что осуществление правонарушения он сделал сознательной и желаемой целью своего поведения.

Следующая существенная черта вины состоит в ее противоправности. Право и закон запрещают не только определенное внешнее поведение человека. В составе правонарушения, предусмотренном соответствующей правовой нормой, дается обрисовка определенного внешнего поведения, основанного на столь же определенном психическом отношении лица, и обрисованное таким образом действие закон облагает наложением юридической ответственности^[11].

Поэтому психическое отношение правонарушителя в каждом отдельном случае противоречит соответствующей нормативно-правовой норме. Следовательно, правонарушитель вступает в противоречие с волей общества в целом.

Психическое отношение лица только тогда является виной, если оно охватывается составом правонарушения, предусмотренным законодательной нормой, следовательно, влекущей за собой наложение определенных санкций.

Важно отметить, что если закон прямо не упоминает неосторожность как форму вины или из сущности правонарушения, описанного в его составе, нельзя заключить, что наказуемым должно быть также совершение его по неосторожности, или если закон прямо упоминает только умышленную вину, то это означает, что в таких случаях, согласно закону, неосторожной вины нет.

2.2 Характеристика форм вины

В отдельных случаях встречаются различные, предусмотренные законом, комбинации форм вины. Например, при так называемых деликтах, квалифицированных по последствиям, в отношении самого действия или бездействия требуется умысел, а в отношении отягчающих последствий – неосторожность.

В других случаях закон специально отмечает определенные психические состояния, оказывающие влияние на характер отношения лица.

Закон в своих нормах запрещает определенные действия и предусматривает привлечение к юридической ответственности за их совершение^[12]. Такие совершенные в противоречии с законом противоправные действия наказуемы. При этом наказуемо не само по себе объективное поведение, вне зависимости от тех целей, которые этим преследовалась, а поведение, поскольку в нем осуществляется опасное и предосудительное психическое отношение лица. С таким вредным психическим отношением, вызывающим противоправное поведение, нельзя бороться при помощи одних лишь мер убеждения. Одна только разъяснительная работа представляется недостаточной для того, чтобы заставить правонарушителя отказаться от своих противоправных целей и воспитать его как гражданина, уважающего законы. Закон придает большое значение влиянию вины на характер действия и, следовательно, на наказуемость конкретного деяния. Так, если в качестве примера взять уголовное право, можно увидеть, что в целом ряде случаев при установлении наказания закон проводит различие между преступлениями, совершенными умышленно, и преступлениями, совершенными по неосторожности.

Из сущности вины вытекает, что только вменяемый человек может действовать виновно. Только вменяемый обладает способностью осознавать естественные и общественные закономерности и направлять свою волю в соответствии с этими закономерностями. Несмотря на то, что правонарушитель обладает этими способностями, а власть закона путем создания необходимых материальных и культурных условий предоставляет все возможности для познания закономерностей природы и общества, правонарушитель поступает вопреки законам общественного развития. Свои способности он использует отнюдь не в целях общественного развития. Его поступки не свидетельствуют об осознании закономерностей общественного развития. Либо он сознательно не признает законов общественного развития, отражающихся в законе, либо он, если речь идет о случаях совершения неосторожных правонарушений – недостаточно напрягает свои умственные способности для того, чтобы приобрести необходимые познания о действии определенных объективных законов природы и общественных закономерностей.

Представления и воля правонарушителя противоречат его собственным способностям как вменяемого человека. Поэтому наше государство имеет полное право применить к таким лицам соответствующее меры юридической ответственности, с помощью которых государство хочет и может, не говоря о других задачах наказания, принудить виновного полностью использовать свои способности для общества и привести впредь свое поведение в соответствие с закономерностями общественного развития.

Таким образом, при установлении степени вины необходимо учитывать конкретную обстановку, последствия умысла и неосторожности, способ и характер поведения правонарушителя, лежащие на нем обязанности, которые он умышленно или по неосторожности нарушает^[13].

Указанные обстоятельства сами не являются моментами вины, а относятся к объективной стороне или к субъекту правонарушения. Но при определении степени вины их нельзя оставлять без внимания, т.к. правонарушитель действует ведь умышленно или неосторожно именно при этих условиях. Он либо сознает объективные обстоятельства своего поведения, предвидит его последствия, сознает, следовательно, что он вызовет очень опасные или менее опасные последствия и желает их вызвать, либо он не сознает эти обстоятельства, но мог и должен был их сознавать. Далее в отношении каждого правонарушителя речь идет о конкретном лице с определенным развитием, определенными обязанностями, определенными способностями и т.п., и к вопросу о формировании воли у этой личности надо подходить с различной оценкой. Тяжесть вины и ее влияние на характер и тяжесть противоправного действия не могут быть установлены в отрыве от указанных условий, от места и времени.

При умышленных правонарушениях необходимо в каждом случае исследовать мотивы и чувства, игравшие роль при его совершении. Знание мотивов способствует более глубокому выяснению сущности психического отношения правонарушителя и вообще сущности совершенного правонарушения и благодаря этому правильному определению меры юридической ответственности^[14].

Нельзя отказываться от исследования мотивов. Мотивы, цели и воля правонарушителя в их конкретном виде, с учетом указанных объективных обстоятельств, определяют степень опасности и предосудительности психического отношения виновного лица, другими словами – тяжесть умышленной вины. Тяжесть же вины является одним из моментов, имеющих решающее значение для определения тяжести совершенного правонарушения и тем самым тяжести мер юридической ответственности, подлежащих назначению.

При неосторожности психическое отношение, побудившее правонарушителя к его поступку, не может быть непосредственно выявлено из данных о том, что и как он сознавал, и тех конкретных целей, которые он преследовал.

Психическое отношение лица, действующего по неосторожности, характеризуется, прежде всего, невниманием с его стороны к своим обязанностям. Степень неосторожности в большой мере определяется тем, к каким обязанностям данное лицо отнеслось с невниманием и в чем выразилось его невнимание к тем обязанностям, которые на нем лежали в данной конкретной обстановке. В высшей степени важно также раскрыть причины его неосторожности, коренящиеся в его сознании, привлечь их для определения степени его вины.

Для определения степени тяжести неосторожности решающее значение имеет также установление того, действовал ли виновный по неосторожности потому, что он не сумел совместить тщательное исполнение тех обязанностей, которые он по неосторожности нарушил, с исполнением других лежавших на нем обязанностей, или потому, что все внимание он уделял только своим личным интересам.

Таким образом, у неосторожности также имеются субъективные причины, и эти причины необходимо исследовать. При этом, так же как при умысле, надо учитывать, что степень неосторожной вины может быть правильно установлена только на основе конкретных общественных связей, последствий неосторожного поведения, общественного положения виновного и его особых обязанностей^[15].

Предшествующее изложение вопросов учения о вине было построено таким образом, что сначала описывался характер вины, а затем ее формы. Для того чтобы дать представление о вине, этот путь изложения был правилен. Но путь изложения не есть не путь исследования конкретного случая. Путь исследования вины в конкретном случае всегда начинается с исследования психологических моментов. Исследователь всегда должен сначала установить, что правонарушитель думал, совершая свои действия, и чего он при этом желал. Он должен точно выяснить характер познавательных и волевых моментов в сознании правонарушителя для того, чтобы на основе этих данных он мог установить, действовал ли виновный умышленно, неосторожно или невиновно. Лишь после этого он будет в состоянии прийти к заключению о характере психического отношения, проявленного правонарушителем.

Если установлено наличие одной из форм вины – умысла или неосторожности, то отсюда с необходимостью следует, что психическое отношение правонарушителя было противоправным, в морально-политическом отношении предосудительным и наказуемым. При наличии этих форм вины, если при исследовании не было допущено ошибки, нельзя сделать никакого иного вывода относительно общего характера психического отношения правонарушителя. Таким образом, в этой стадии исследования важно не только установить этот общий характер, но и специфическую степень вины, касающейся конкретного правонарушителя.

В качестве субъекта правонарушения выступает деликтоспособное физическое лицо или организация, обладающие статусом субъекта права. Как составная часть юридического состава правонарушения субъект предусматривается в гипотезе нормативно-правового положения^[16].

Для того чтобы признать противоправные действия как правонарушение законодательство сформулировало к их субъекту ряд определенных требований. Это, прежде всего, наличие определенного возраста, с достижением которого физические лица становятся деликтоспособными. Так, уголовная ответственность (основанием которой является совершение преступления) наступает по достижению лицом 16-летнего возраста, а за отдельные виды – с 14-ти лет, административная ответственность наступает с 16-ти лет, гражданская – по достижению 15-ти лет. В определенных законом случаях в качестве субъекта правонарушения выступает так называемый специальный субъект, т.е. физическое вменяемое лицо, которое обладает рядом дополнительных признаков, при наличии которых возможно привлечение его к ответственности в качестве субъекта правонарушения.

Субъектом некоторых правонарушений выступают предприятия, организации, учреждения, средства массовой информации. Однако вопрос о признании субъектом правонарушения коллектива людей является достаточно сложным. В действующем уголовном праве этот вопрос решается однозначно – таковым является физическое лицо. Даже если преступление совершено группой лиц, то каждый его участник отвечает лишь за то, что совершил, и не связан солидарной ответственностью.

При этом следует учитывать следующее. Так, гражданская правоспособность неотделима от самого существования человека. Это связано с тем, что до тех пор, пока человека жив он обладает правоспособностью.

Статья 17 ГК РФ закрепляет положение, согласно которому правоспособность возникает в момент рождения человека, а прекращается с его смертью. При этом следует отметить, что момент, когда человек считается родившимся, по общему правило определяется в соответствии с медицинскими критериями. Это же касается и прекращение правоспособности, которая связывается с наступлением биологической смерти, когда возврат человека к жизни исключается.

Не конкретизированность правоспособности как юридической возможности выражается лишь в том, что обладание правоспособностью еще не является конкретным правообладанием, т.к. отсутствует привязка правоспособности к определенному жизненному случаю, с чем связано возникновение конкретных субъективных прав и обязанностей для гражданина^[17].

Таким образом, хотя из легального определения правоспособности следует, что она относится к правообладанию вообще, вряд ли можно усомниться в том, что понятием правоспособности охватывается также способность иметь (приобретать, осуществлять) конкретные отдельные субъективные права и обязанности.

Поскольку способность иметь права и обязанности в то же время выражает способность быть субъектом этих прав и обязанностей, то она является одновременно и основой правосубъектности.

В советской правовой науке утвердился взгляд, который поддерживается большинством современных ученых, согласно которому на правоспособность смотрели как на абстрактную возможность быть субъектом прав и обязанностей.

Абстрактность правоспособности усматривается также в том, что, будучи правоспособным, гражданин обладает конкретными правами и обязанностями в «абстрактном» виде^[18].

Уязвимость такого взгляда состоит в том, что правоспособности отводится несвойственная ей роль. Вместо того чтобы правоспособность рассматривать как способность иметь права обязанности, т.е. как нечто внешнее и самостоятельное по отношению к конкретным субъективным правам и обязанностям, она фактически трактуется как само правообладание, но в абстрактном, нереальном виде. Причем эту абстрактность правоспособности как правовой категории можно обнаружить только при сопоставлении ее с другими категориями.

Когда термин «субъективное право» используется для обозначения прав, принадлежащих определенным лицам, то этим подчеркивается общий для всех субъективных прав признак, а не частные особенности каждой категории субъективных прав.

Спорным представляется довод В.П. Грибанова о том, что «субъективными» могут быть названы лишь права, которые в большинстве случаев приобретаются и во всех случаях осуществляются по воле самих участников гражданских правоотношений.

Если принадлежность права определенному лицу является общим признаком субъективного права, то способ осуществления и приобретения прав это всего лишь частный его признак. Существует немало таких гражданских субъективных прав, которые возникают помимо воли их носителя или других лиц.

Необходимо, в частности, выяснить соотношение ее с субъективными конституционными правами граждан, а также с правами, которыми обладают граждане как участники конкретных гражданских и семейных правоотношений, и которые поэтому традиционно рассматриваются как субъективные.

Вопрос о соотношении правоспособности с другими субъективными правами до сих пор продолжает оставаться спорным. Представляется, что правоспособность является не выражением этих субъективных прав, а общей предпосылкой для обладания всеми субъективными правами^[19].

Некоторые ученые считают иначе, относя правоспособность к конституционным правам и обязанностям граждан. С.А. Сулейманова, считая правоспособность «суммарным общим выражением всевозможных проявлений субъективных прав», в качестве элементов содержания правоспособности признавал конституционные права.

Равным образом и С.И. Суслова пытается проводить мысль о правоспособности как своеобразном субъективном праве в рамках правоотношений государственного права и о том, что ее содержание характеризуют государственно-правовые нормы.

Указанные конструкции, согласно которым субъективно-правовая природа правоспособности полностью или частично объясняется включением в ее содержание конституционных прав, или попытка изобразить правоспособность как субъективное право представляются неправильными. Не случайно даже сторонники такой концепции вынуждены были признать, что кроме конституционных прав в содержание правоспособности входят и другие права. К тому же в научной юридической литературе вполне обоснованно отвергается мысль о том, что конституционные права и обязанности входят в содержание правоспособности как ее составные элементы.

По мнению некоторых ученых правоспособность является абстрактным выражением содержания конкретных субъективных прав, их обобщенным, родовым выражением.

Основной недостаток упомянутой концепции заключается в том, что согласно ей, сущность правоспособности иметь права и обязанности заменяется конкретными правами и обязанностями «в обобщенном, абстрактном виде».

Такое понимание правоспособности совершенно не согласуется с действующим гражданским законодательством.

Неправомерной следует считать попытку включить в содержание правоспособности несвойственные ей элементы, что в конечном итоге затрудняет и осложняет понимание правоспособности как самостоятельной правовой категории, как особой разновидности субъективного права.

Поскольку правоспособность есть юридическая возможность иметь права и обязанности, то, казалось бы, логичным считать обладающих правоспособностью лиц потенциальными субъектами тех прав и обязанностей, которые предусмотрены законодательством. Однако такая возможность в отношении большинства гражданских и семейных прав и обязанностей весьма абстрактна^[20].

Такое понимание правоспособности представляется неверным в теоретическом и в практическом аспекте. Оно уязвимо во многих отношениях.

Прежде всего, сторонники указанной концепции не учитывают все аспекты данного вопроса. Если полагать, что правоспособность – потенциальное субъективное право, то очевидно следует признать, что правоспособность есть и потенциальная обязанность. Чтобы избежать такого вывода, отдельные сторонники рассматриваемой концепции подчеркивают, что «правоспособность не есть действительное право» или что правоспособность суть право «не достигшее степени субъективного права».

Но в таком случае непонятно, как правоспособность, не будучи по своей природе, по мнению сторонников данной концепции, субъективным правом, может быть его стадией.

Дело в том, что сторонники рассматриваемой концепции имеют весьма узкое представление о субъективном праве, понимая под ним только субъективное право участников конкретных правоотношений. Они фактически не раскрывают природу правоспособности.

Правоспособность сама по себе суть завершенная, обособленная, самостоятельная правовая категория, которая предоставляет ее обладателю не потенциальную, а реальную возможность иметь права и обязанности, предусмотренные законом. Поэтому она существует как действительное право, но, разумеется, не в смысле субъективного права участников конкретного правоотношения. Поскольку правоспособность есть предпосылка для обладания таким субъективным правом, она не может быть стадией его существованиями.

Если бы правоспособность была стадией субъективного права участников конкретного правоотношения, то переходя в следующую стадию, она к данному субъективному праву или обязанности не имела бы никакого отношения. На самом деле обладатель возникшего конкретного субъективного права и обязанности продолжает одновременно обладать правоспособностью также по отношению к данному субъективному праву^[21].

Это происходит по той причине, что правоспособность не только юридическая возможность приобретать субъективные права и обязанности, но и возможность обладать ими во всех стадиях проявления или существования конкретного субъективного права.

По смыслу закона правоспособность представляется категорией, внешней по отношению к конкретному субъективному праву и правовой обязанности, а не внутренним структурным элементом последних, как это фактически расценивается сторонниками рассматриваемой концепции.

В законодательстве предусмотрена защита правоспособности, которая может быть направлена на действительное право, а не на право, которого еще нет.

Концепция о существовании субъективного права в потенции может привести к нежелательным и неверным выводам для практики. В таком случае правоспособность либо вообще не может иметь правовую защиту (поскольку она не только право в потенции, а не действительное право), либо может быть защищена как конкретное субъективное право.

Правоспособность права, которое характеризует своего носителя как правовую личность, что и предопределило в правовой науке тенденцию рассматривать правоспособность как социально-юридическое качества или свойства человека. Этим обусловлена особенность возникновения и прекращения правоспособности, а также то, что она является постоянным правам человека. Она не прекращается в процессе ее осуществления.

Благодаря правоспособности у гражданина могут возникать все новые и новые конкретные субъективные права и обязанности. Характерным для обладания правоспособностью является то, что все граждане наделены ею в равной мере. Как право, принадлежащее каждому гражданину, правоспособность не может существовать вне правоотношения. Не касаясь в данной работе теории правоотношения в целом, попытаемся лишь уточнить природу такого правоотношения^[22].

В правовой науке по данному вопросу нет полной ясности. Имеется попытка обосновать существование правоспособности вне правоотношения, фактически обусловленная весьма узким пониманием правоотношения и признанием только одного вида обязательственных, относительных правоотношений.

Однако в правовой науке убедительно доказано существование также других разновидностей правоотношений, в частности, абсолютных.

Определение природы тех правовых связей, которые возникают по поводу правоспособности, имеет как теоретическую, так и практическую ценность. По мнению некоторых ученых, такая связь представляет собой своеобразное длящееся отношение обладателя правоспособности только с государством или с обществом, другие ученые считают такие связи общими, обще регулятивными правоотношениями.

Если обратиться к положениям уголовного законодательства, то, как было указано выше, в качестве субъекта преступления выступает вменяемое лицо, достигшее определенного возраста. При этом следует отметить, что российское уголовное законодательство не закрепляет понятие вменяемости, однако, дает определение невменяемости.

Так, согласно ст. 21 УК РФ, лицо, которое совершило общественно опасное деяние, находясь в состоянии невменяемости, т.е. не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими в виду наличия хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного расстройства психики не подлежит уголовной ответственности. Именно поэтому невменяемым лицами, совершившим преступление, суд выносит не приговор, а решение о принудительном применении мер медицинского характера, что закреплено в ч. 2 ст. 21 УК РФ^[23].

Из закрепленного в уголовном законе определения невменяемости, можно констатировать, что такое состояние соответствует следующим двум критериям.

Во-первых, это критерий биологической нормы психического состояния лица, означающий, что лицо считается невменяемым лишь в том случае, если его психическое состояние отягощено какой-либо патологией. Отметим, что указанный критерий наука уголовного права обозначает в качестве медицинского критерия.

Во-вторых, это психологический критерий, т.е. психическое состояние индивида в момент совершения им общественно опасного деяния. Иными словами, это уровень и состояние интеллекта человека, а также волевой элемент его психики^[24].

Как справедливо указывает Е.Д. Мигачева, интеллектуальный элемент психологического критерия индивида заключается в том, что такое лицо не в состоянии осознавать фактический общественно опасный характер своих действий (бездействия). Что качается волевого элемента, то он находит свое проявление в том, что лицо не в состоянии управлять своими действиями.

Таким образом, можно констатировать, что при учете указанных характерных особенностей, лица, которые не осознают фактической стороны своих поступков или их значимость для общества, не могут являться субъектом преступления. Следует подчеркнуть, что первый названный нами критерий невменяемости – медицинский (биологический) – свидетельствует о болезни человека. Как это вытекает из ч. 1 ст. 21 УК РФ закон определяет такие виды психических заболеваний, как: хроническое заболевание психики; временные нарушения психической деятельности, под которыми в теории рассматриваются психические заболевания в виде резких психических потрясений, продолжающихся в течение определенного времени, и завершившиеся выздоровлением и восстановлением здоровья; слабоумие; иное болезненное состояние психики.

Следует отметить, что невменяемость лица может быть установлена только путем проведения судебно-психиатрической экспертизы. В данном случае достаточно того, что в ходе проведения экспертизы будет установлен медицинский критерий любого из указанных видов невменяемости. Как отмечают исследователи, в целом медицинский критерий охватывает все варианты, которые характерны для психических патологий.

Суд в отношении лиц, признанных невменяемыми, может вынести решение о применении принудительных мер медицинского характера.

Однако важно обратить внимание на тот факт, что заключение судебно-психиатрической экспертизы о вменяемости или невменяемости лица для суда не носит обязательного характера^[25].

Такое решение рассматривается судом наравне с иными доказательствами по делу. В том случае если суд усомнится в объективности и полноте решения экспертизы, то он назначает проведение дополнительной экспертизы.

В научной юридической литературе отмечено, что в отношении невменяемого лица, совершившего общественно опасное деяние, закрепленное в уголовном законе в качестве преступления, лицо, ведущее производство по и для применения принудительных мер медицинского характера.

В качестве необходимого условия привлечения лица к уголовной ответственности выступает наличие его вины в совершении конкретного преступления. Это положение находит свое закрепление на законодательном уровне в ст. 5 УК РФ.

Лица, которые страдают психическими расстройствами и в силу этого не способные осознавать характер действий, которые они совершают, или оценивать их значение для общества, а также лица, которые не способны руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умышленно или неосторожно, т.е. проявить вину в уголовно-правовом смысле.

Лица, которые не понимают фактическую сторону своих действий или их значение, не могут выступать в качестве субъекта преступления. Такие лица нуждаются в лечении, поэтому необходимым признаком субъекта преступления, наряду с достижением определенного возраста, является вменяемость.

Как было уже указано, для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.

Вопрос о невменяемости подлежит решению в отношении конкретно совершенного деяния. Российский уголовно-процессуальный закон в ст. 196 УК РФ закрепляет положение, согласно которому, лицо или орган, ведущее производство по уголовному делу, должно назначить судебно-психиатрическую экспертизу, если у него возникает сомнение во вменяемости обвиняемого (подсудимого). Однако следует подчеркнуть, что признать лицо в качестве невменяемого – это право исключительно суда^[26].

В настоящее время в юридической и медицинской научной литературе превалирует мнение, согласно которому эксперт-психиатр не вправе давать заключение о вменяемости или невменяемости лица, поскольку эти понятия являются юридическими категориями и оперировать ими могут лица, осуществляющие уголовно-процессуальную деятельность.

Действующий уголовный закон впервые в истории закрепил в ст. 22 УК РФ положение, регулирующее правила привлечения к уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, наличие которых не исключает вменяемости, но ограничивают способность таких лиц к осознанно-волевому поведению.

К психическим расстройствам, не исключающим вменяемости, эксперты относят посттравматическую и иную психопатизацию, расстройства личности, посттравматические стрессовые расстройства (например, «афганский» синдром), начальные стадии цереброваскулярной (сосудистой) энцефалопатии, легкие формы интеллектуального снижения, неврозы, соматогенные невротические синдромы и др.

Важно отметить, что лица, которые страдают указанными психическими расстройствами, в соответствии со ст. 22 УК РФ привлекаются к уголовной ответственности, однако объем сознания и воля субъекта позволяют констатировать его иную степень виновности, ответственности и меру наказания.

Таким образом, можно сделать вывод, согласно которому субъект правонарушения – это деликтоспособное физическое или юридическое лицо, совершившее правонарушение. Под деликтоспособностью следует понимать предусмотренную нормами права способность лица нести юридическую ответственность за совершенное правонарушение. При этом обращено внимание на то, что деликтоспособность физического лица определяется с учетом возраста и вменяемости^[27].

Деликтоспособность юридического лица определяется: временем государственной регистрации организации; статусом организации; компетенцией организацией.

Таким образом, подводя итог следует сказать, что под составом правонарушения целесообразно понимать теоретическую конструкцию (научную абстракцию), которая выводится логическим путем из нормативноправовых норм, характеризующих деяние как правонарушение с четырех сторон (объекта, объективной стороны, субъекта, субъективной стороны) и которая выполняет по отношению к правонарушению факультативную роль, необходимую для процесса правоприменения.

Также необходимо отметить, что правонарушение и состав правонарушения не следует рассматривать в качестве тождественных понятий. Так как правонарушение является конкретным совершенным деянием, в то время как состав правонарушения представляет собой логическую модель, нормативную категорию, которая закрепляет типичные признаки конкретного деяния и отражает его сущность. Институт вины в уголовном праве наиболее остро изучался в 50-60 гг. XX века.

Но и сегодня проблемы определения виновного отношения лица к совершаемому общественно-опасному деянию остаются актуальными. Больше всего вопросов в данной сфере существует при определении двойной формы вины в уголовном праве^[28]. Действующий УК РФ закрепляет принцип субъективного вменения. Согласно ст. 5 уголовного законодательства, лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается. Таким образом, лицо должно нести ответственность за совершение своих действий, если действительно установлено, что оно имеет к ним отношение и без его непосредственного или опосредованного участия не было бы никаких общественно-опасных действий и (или) соответствующих последствий. Виновным в преступлении признается лицо, которое совершило деяние умышленно или неосторожно. Тем самым законодатель, не давая определения вины, раскрывает ее содержание через определенные формы. Это умысел и неосторожность. Отсюда вытекает, что существует только две формы вины. Опираясь же на принцип вины, субъективного вменения нужно говорить о том, что одному преступлению соответствует одна форма вины. Статья 27 УК РФ закрепляет ответственность за преступления, совершаемые с двумя формами вины. Ее суть заключается в том, что если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо относилось к этим последствиям неосторожно. Далее законодатель закрепляет, что в конечном итоге это преступление считается совершенным умышленно. Это двойная форма вины. В научной литературе высказывается мнение, что это есть не что иное, как третья форма вины, усложненная. Но в самой статье прямо говорится, что в целом такое преступление признается совершенным умышленно^[29].

Имеет ли тогда смысл говорить о существовании ответственности за совершение преступлений с двумя формами вины. Ответить однозначно на данный вопрос очень затруднительно. Так, Лукьянов придерживается такой точки зрения, что ст. 27 УК о преступлениях

Заключение

Актуальность данного исследования обусловливается той ролью, которую играет теория отражения в изучении механизма отображения субъективной стороны преступления в следах и сводится к тому, что психическое состояние лица не может напрямую, непосредственно отображаться в следах. Для её установления необходима сложная интерпретация следов преступной деятельности. Речь идет об изучении механизма отображения субъективной стороны преступления в следах преступления. Поскольку процесс расследования носит информационно выраженный характер, особое значение приобретают выявление источников и разработка методов и средств работы с криминалистической информацией.

Проблемы отдельных составляющих элементов субъективной стороны преступления в философии, психологии исследовались в трудах А. Г. Асмолова, В. К. Вилюнаса, М. И. Еникеева, Е. П. Ильина, А. Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и др. В области уголовного права субъективная сторона преступления была предметом изучения Г. В. Вериной, Б. С. Волкова, П. С. Дагеля, Г. А. Злобина, Д. П., Котова, Ю. А. Красикова, В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунеева, А. В. Наумова, Р. И. Михеева, А. И. Рарога, С. А. Тарарухина, К. Ф. Тихонова, А. А. Толкаченко и др.

В теории криминалистики отдельным аспектам установления субъективной стороны преступления посвящены работы Р. С. Белкина, С. Н. Егорова, В. А. Жбанкова, В. Е. Корноухова, В. В. Новика, Б. Я. Петелина, В. В. Яровенко и др.

Список использованной литературы

Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. – 2014. – № 31. – Ст. 4398.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 29.12.2017) // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 11.

3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 31.12.2017) // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 11.

4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. От 31.12.2017) // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 5.

Литература

5. Абдулина, А.А. Понятие и признаки правонарушения, состав правонарушения / А.А. Абдулина, А.Б. Воронина // Молодежь и наука. – 2016. – № 7. – С. 105-112.

6. Баранов, А.В. О разграничении понятие «правонарушение» и «правоприменительная ошибка» / А.В. Баранов // Гражданин и право. – 2015. – № 4. – С. 24-27.

7. Белых, Е.А. Основные подходы к понятию правонарушения / Е.А. Белых// Актуальные проблемы права, экономики и управления. – 2016. – № 12.– С. 83-88.

8. Бондарев, А.С. Правомерное поведение – неотъемлемая часть живой части правовой культуры субъектов права / А.С. Бондарев // Юридический факт. – 2017. – № 10. – С. 32-38.

9. Варапаев, В.О. Состав правонарушения: понятия и признаки / В.О. Варапаев // Фундаментальные и прикладные исследования. Технические, естественные и гуманитарные науки сборник научных трудов. Новосибирск, 2016. – С. 6-12.

10.Варапаев, В.О. Теоретические аспекты определения состава правонарушения / В.О. Варапаев, Т.А. Рубанцова // Актуальные проблемы права Материалы V Международной научной конференции. – 2016. – С. 1-3.

11.Васина, А.Н. Понятие и состав правонарушения / А.Н. Васина, С.Ю. Григорьева // Государство и право. – 2016. – № 4. – С. 23-27.

12.Великосельская, И.Е. Состав правонарушения: монография / И. Е. Великосельская, Д. А. Липинский. – М.: Директ-Медиа, 2013. - 340 c

13.Власенко, Н.А. Теория государства и права: учебное пособие / Н.А. Власенко. - М., 2011. - 416 с.;

14.Выдошенко, Е.В. Проблема соотношения отельных составов правонарушения, предусмотренных КоАП и УК РФ / Е.В. Выдошенко // Аллея науки. – 2017. -№ 7. – С. 652-655.

15.Галузин А.Ф. Правонарушение как основная угроза правовой и социальной безопасности / А.Ф. Галузин. – Самара: Изд-во Самарск. гос.эконом ун-та, 2007. - 404 с.

16.Гевлич, В.А. К вопросу о современной трактовке правонарушения / В.А. Гевлич // Молодой ученый. – 2016. – № 7. – С. 17-21.

17.Грибанов, В.П. Осуществление и защита гражданских прав / В.П. Грибанов // Статут. - 2000. – С. 212-217.

18.Григорьева, И.В. Теория государства и права: учебное пособие / И.В. Григорьева. - Издательство ТГТУ, 2009. - 304 с.;

19.Дарибеков, М.А. Понятие и виды субъектов правоотношений, их правоспособность и дееспособность / М.А. Дарибеков // Наука, новые технологии и инновации. – 2015. – № 12. – С. 135.

20.Ежов, Ю.А. Правоспособность физических лиц: монография / Ю.А. Ежов. – М.: Спутник+, 2013. – 215 с.

21.Жаровских, А. Понятие состава правонарушения / А. Жаровских // Наука и технологии в современном мире материалы Восьмой региональной научно-практической конференции, посвященной 85-летию РГЭУ (РИНХ). Министерство образования и науки РФ; Ростовский государственный экономический университет, филиал в г. Кисловодске. – 2016. – С. 199-201.

22.Иванчин, А.В. Состав правонарушения как воплощение признака противоправности / А.В. Иванчин // Lex Russica. – 2012. – № 6. – С. 1338-1341.

23.Ильин, А.А. К вопросу о соотношении объекта и объективной стороны состава правонарушения / А.А. Ильин // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. – 2012. – № 3 (23). – С. 297-299.

24.Ильин, А.А. К вопросу о юридической технике закрепления признаков состава правонарушения в статьях нормативно-правовых актов / А.А. Ильин // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. – 2012. – № 5 (25). – С. 311-314.

25.Казаков, В.Н. Правомерное поведение как процесс / В.Н. Казаков // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. – 2013. – №3. – С. 25-28.

26.Карпунина, В.В. Некоторые проявления правовой антикультуры в правомерном поведении и юридической деятельности / В.В. Карпунина // Вестник Воронежского института ФСИН России. – 2014. – № 3. – С. 56

27.Комлик, В.В. История состава правонарушения / В.В. Комлик // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2016. – № 6-7. – С. 151-152.

28.Комлик, В.В. Концептуальное влияние общей теории права на теоретические основы идентификации составов отраслевых правонарушений / В.В. Комлик // Достижения науки и образования. – 2017. – № 5 (18). – С. 50-52.

29.Комлик, В.В. Сущность состава правонарушения / В.В. Комлик // Успехи современной науки. – 2016. – Т. 1. № 7. – С. 13-15.

30.Кравцов, Д.А. Состав административного правонарушения, элементы состава / Д.А. Кравцов // Концепции фундаментальных и прикладных научных исследований сборник статей международной научнопрактической конференции. – 2016. – С. 124-127

1. Абдулина, А.А. Понятие и признаки правонарушения, состав правонарушения / А.А. Абдулина, А.Б. Воронина // Молодежь и наука. – 2016. – № 7 ↑

2. Бондарев, А.С. Правомерное поведение – неотъемлемая часть живой части правовой культуры субъектов права / А.С. Бондарев // Юридический факт. – 2017. – № 10 ↑

3. Белых, Е.А. Основные подходы к понятию правонарушения / Е.А. Белых// Актуальные проблемы права, экономики и управления. – 2016. – № 12 ↑

4. Варапаев, В.О. Состав правонарушения: понятия и признаки / В.О. Варапаев // Фундаментальные и прикладные исследования. Технические, естественные и гуманитарные науки сборник научных трудов. Новосибирск, 2016 ↑

5. Великосельская, И.Е. Состав правонарушения: монография / И. Е. Великосельская, Д. А. Липинский. – М.: Директ-Медиа, 2013. ↑

6. Власенко, Н.А. Теория государства и права: учебное пособие / Н.А. Власенко. - М., 2011. - 416 с.; ↑

7. Дарибеков, М.А. Понятие и виды субъектов правоотношений, их правоспособность и дееспособность / М.А. Дарибеков // Наука, новые технологии и инновации. – 2015. – № 12. ↑

8. Комлик, В.В. История состава правонарушения / В.В. Комлик // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2016 ↑

9. Комлик, В.В. Сущность состава правонарушения / В.В. Комлик // Успехи современной науки. – 2016. – Т. 1 ↑

10. Галузин А.Ф. Правонарушение как основная угроза правовой и социальной безопасности / А.Ф. Галузин. – Самара: Изд-во Самарск. гос.эконом ун-та, 2007 ↑

11. Иванчин, А.В. Состав правонарушения как воплощение признака противоправности / А.В. Иванчин // Lex Russica. – 2012. – № 6. ↑

12. Григорьева, И.В. Теория государства и права: учебное пособие / И.В. Григорьева. - Издательство ТГТУ, 2009 ↑

13. Карпунина, В.В. Некоторые проявления правовой антикультуры в правомерном поведении и юридической деятельности / В.В. Карпунина // Вестник Воронежского института ФСИН России. – 2014. – № 3 ↑

14. Ильин, А.А. К вопросу о юридической технике закрепления признаков состава правонарушения в статьях нормативно-правовых актов / А.А. Ильин // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. – 2012. – № 5 (25). ↑

15. Галузин А.Ф. Правонарушение как основная угроза правовой и социальной безопасности / А.Ф. Галузин. – Самара: Изд-во Самарск. гос.эконом ун-та, 2007. - 404 с. ↑

16. Власенко, Н.А. Теория государства и права: учебное пособие / Н.А. Власенко. - М., 2011. ↑

17. Грибанов, В.П. Осуществление и защита гражданских прав / В.П. Грибанов // Статут. - 2000. – С. 212-217. ↑

18. Ежов, Ю.А. Правоспособность физических лиц: монография / Ю.А. Ежов. – М.: Спутник+, 2013. – 215 с. ↑

19. Жаровских, А. Понятие состава правонарушения / А. Жаровских // Наука и технологии в современном мире материалы Восьмой региональной научно-практической конференции, посвященной 85-летию РГЭУ (РИНХ ↑

20. Белых, Е.А. Основные подходы к понятию правонарушения / Е.А. Белых// Актуальные проблемы права, экономики и управления. – 2016. – № 12.– С. 83-88. ↑

21. Дарибеков, М.А. Понятие и виды субъектов правоотношений, их правоспособность и дееспособность / М.А. Дарибеков // Наука, новые технологии и инновации. – 2015. – № 12 ↑

22. Васина, А.Н. Понятие и состав правонарушения / А.Н. Васина, С.Ю. Григорьева // Государство и право. – 2016. – № 4. ↑

23. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. От 31.12.2017) // Собрание законодательства РФ. – 1996 ↑

24. Комлик, В.В. Концептуальное влияние общей теории права на теоретические основы идентификации составов отраслевых правонарушений / В.В. Комлик // Достижения науки и образования. – 2017. – № 5 (18). ↑

25. Гевлич, В.А. К вопросу о современной трактовке правонарушения / В.А. Гевлич // Молодой ученый. – 2016. – № 7 ↑

26. Абдулина, А.А. Понятие и признаки правонарушения, состав правонарушения / А.А. Абдулина, А.Б. Воронина // Молодежь и наука. – 2016. – № 7 ↑

27. Выдошенко, Е.В. Проблема соотношения отельных составов правонарушения, предусмотренных КоАП и УК РФ / Е.В. Выдошенко // Аллея науки. – 2017. -№ 7 ↑

28. Комлик, В.В. Сущность состава правонарушения / В.В. Комлик // Успехи современной науки. – 2016. – Т. 1. № 7 ↑

29. Грибанов, В.П. Осуществление и защита гражданских прав / В.П. Грибанов // Статут. - 2000 ↑