Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Функции и операции ЦБ РФ

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Центральный банк РФ является особым звеном банковской системы государства. Он оказывается огромное влияние на функционирование и жизнедеятельность не только государства, но и всего общества в целом.

Развитие и укрепление всех сфер общества, функционирование государственных органов, деятельность предприятий и учреждений напрямую зависят от эффективности деятельности всей банковской системы в целом и Центрального банка страны.

Обеспечение стабильности национальной валюты является важнейшим условием экономической безопасности страны.

В связи с усложнением, развитием, да и в целом изменением экономических отношений, политической системы общества изменились и функции центральных банков, а, следовательно, и изменилось их правовое положение.

Центральный банк РФ, как и многие центральные банки иностранных государств обладает особым правовым статусом. Особенность заключается в двойственности правового статуса, которая состоит в том, что, с одной стороны, Центральный банк РФ наделен государственно-властными полномочиями и выступает в роли органа государственной власти, а с другой стороны, он является юридическим лицом (коммерческим субъектом).

Центральный банк является юридическим лицом, но без указания организационно-правовой формы, так как он не подходит полностью ни под одну из известных гражданскому праву организационно-правовых форм юридического лица.

Законодательное регулирование деятельности Центрального банка РФ закреплено в Федеральном законе от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)».

Цель работы - систематизация, расширение и углубление теоретических и практических знаний о функциях и операциях Центрального банка РФ.

Для достижения указанной цели необходимо решение следующих задач:

- понятие, правовой статус, структура и органы управления Центрального банка РФ;

- функции и операции Центрального банка.

Объектом изучения являются функции и операции Центрального банка РФ.

Предметом исследования являются особенности функций и операций Центрального банка РФ.

Информационную базу составили труды отечественных ученых в исследуемой области, нормативно-правовые акты, регулирующие деятельность Центрального банка РФ.

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ, ПРАВОВОЙ СТАТУС, СТРУКТУРА И ОРГАНЫ УПРАВЛЕНИЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО БАНКА РФ

Для начала рассмотрим, что же такое «банк». Понятие банка в XX веке.

Согласно толковому словарю В.И. Даля банк понимается как «правительственное или частное кредитное учреждение, для вкладов и займов, для учета векселей, для выпуска денежных знаков и пр.»

Д.Н. Ушаков понимает банк как кредитное учреждение, которое располагает огромным капиталом и выполняет разные финансовые операции.

С.И. Ожегов рассматривает банк как финансовое предприятие, которое осуществляет операции со вкладами, кредитами и платежами».

Исходя из вышеизложенного, в лингвистических словарях 1863-1949 гг. понятие «банк» обладает широким значением и представляет собой единое определение как для центрального банка, так и для коммерческого банка. Здесь не выделены особые функции центрального банка, например, осуществление и регулирование денежно-кредитной политики, обслуживание коммерческих банков и другие функции, которые отличают Центральный банк РФ от коммерческих банков.

Детально рассмотрение понятие центрального банка можно благодаря современной экономической литературе, где «центральный банк» встречается в каждом экономическом словаре.

Центральный банк - это: главный регулирующий орган кредитной системы страны или группы стран; главный банк страны, который регулирует денежное обращение через проведение денежно-кредитной политики в стране ; главное банковское учреждение, по идее находящееся под контролем государства, которое обслуживает иные кредитные организации данной страны и выступает в роли фискального агента правительства; является «банком банков; банк, оказывающий финансовые и банковские услуги правительству и кредитным организациям государства, выполняющий государственную денежно-кредитную политику; основное звено денежно-кредитной системы государства, банк, создаваемый правительством для регулирования обращающейся денежной массы и обменного курса национальной валюты, наделенный монопольным правом выпуска банкнот и регулирования деятельности кредитных организаций; главный государственный банк государства, наделенный особыми государственно-властными полномочиями; банк, который призван регулировать денежное обращение в государстве, выполнять эмиссию денежных средств, регулировать кредит и валютный курс, контролировать деятельность кредитных организаций, хранить резервы и запасы денежных средств и золота.^{^[1] ^[2] ^[3]}

Современные учебники по банковскому праву рассматривают понятие центрального банка, например, как главный проводник денежно-кредитного регулирования экономики, являющегося составной частью экономической политики правительства, главными целями которой служат достижение стабильного экономического роста, снижение безработицы и инфляции, выравнивание платёжного баланса»

О. И. Лаврушин определяет центральный банк как «общественный, некоммерческий денежно-кредитный институт, который регулирует платёжный оборот в наличной и безналичных формах».

Также в учебниках по банковскому праву можно увидеть такие определения центрального банка как «центральный банк - это «эмиссионный банк, за которым закреплена монополия денежной эмиссии», «банк правительства, обслуживающий исполнение бюджета и управляющий государственным долгом», «банк банков: то есть расчётный центр», «кредитор последней инстанции», «проводник денежно-кредитной и валютной политики», «орган надзора за банками и финансовыми рынками».^{^[4]}

В. А. Шевчук, Д. А. Шевчук считают, что центральный банк является посредником между государством и экономикой. Такого же мнения придерживается Н.Ф. Самсонов.

По мнению А. Г. Братко: «центральный банк - это конституционный институт денежной власти в обществе», «это главное звено в денежнокредитной системе и в экономике любой страны», «это составная часть государственного механизма», «это уполномоченное государством учреждение».^{^[5]}

Г. Г. Фетисов, О. И. Лаврушин, И. Д. Мамонова понимают центральный банк как «общественный денежно- кредитный институт, регулирующий денежный оборот в наличной и безналичной формах в общественных интересах».^{^[6]}

Можно сделать вывод о том, что большинство авторов определяют «центральный банк» как центральное звено в экономике страны; считают его проводником и регулятором денежно-кредитной политики государства, но не акцентируют свое внимание на его банковских функциях, присущих банковской системе в целом и в частности кредитным организациям.

В настоящее время в банковской системе Центральный банк РФ определён как главный банк страны и кредитор последней инстанции. Он находится в государственной собственности и служит основным субъектом государственного регулирования, функционирования коммерческих банков. Центральный банк призван приводить их деятельность в соответствие с общей экономической стратегией и выступает ключевым агентом государственной кредитно-денежной политики, при этом со стороны Центральный банк РФ используются в первую очередь экономические методы управления и только в отдельных случаях административные. ^{^[7] ^[8]}

Центральный банк Российской Федерации выполняет особую роль в механизме системы органов государственной власти. Многие ученые считают, что его правовое положение недостаточно четко определено, действующим национальным законодательством. Хоть и в нем определены задачи и вункции государственного органа, но при этом он все же обладает особым правовым положением, так как он не относится ни к законодательной, ни к исполнительной, ни к судебной ветви власти. Плюс ко всему, он выполняет ряд специфических полномочий, которые свойственны кредитным организациям.

По мнению А.Г. Братко Центральный банк РФ не является органом государственной власти, а определяется его как негосударственное образование. Данная позиция обосновывается тем, что Конституция РФ не относит Центральный банк ни к одному из ветвей власти, а его служащих не относит к государственным служащим.

По мнению Я.М. Макарова, сравнивая Банк России с центральными банками иностранных государств, рассматривает его как юридическое лицо особого, публично-правового типа.

По мнению В.М. Столяренко необходимо изучение опыта иностранных государств в этой сфере, исходя из идентичности поставленных задач. В связи с этим, большой интерес представляет статья А.В Глушко, в которой раскрыты основные правовые и организационные основы банковских систем стран Латинской Америки. Так, в соответствии с Конституции Колумбии (1991 г.) Банк Республики выполняет функции Центрального банка страны. По Конституции Банк является юридическим лицом публичного права и обладает административной и технической автономией. ^{^[9]}

Споры по вопросу правового положения Банка России в научной литературе ведутся уже давно. Постоянно обращается внимание на его комплексный статус, складывающийся из отраслевых статусов: конституционного, финансово-правового, административно-правового и гражданско-правового. Конституционно-правовой статус предполагает исследование правового регулирования статуса Центрального банка нормами Конституции Российской Федерации.

Конституционно-правовой статус Банка России является основным, так как он дает возможность определить роль Центрального банка Российской Федерации в экономике страны и его место в системе органов публичной власти. Конституционные нормы составляют одну из основ правового статуса Центрального банка РФ. Его детальное правовое положение закрепляется в специальном законе «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)». Содержание и объём регулирования Банка России в нормах Конституции РФ позволяет сделать вывод о том, что Центральный банк РФ является институтом конституционного права России.

В своей деятельности Центральный банк РФ подотчетен Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации (далее — Государственная Дума), которая назначает на должность и освобождает от должности Председателя Центрального банка (по представлению Президента Российской Федерации) и членов Совета директоров Центрального банка России (по представлению Председателя Центрального банка, согласованному с Президентом Российской Федерации). На основании предложения Национального финансового совета Г осударственная Дума вправе принять решение о проверке Счетной палатой Российской Федерации финансово-хозяйственной деятельности Банка России, его структурных подразделений и учреждений.

Центральный банк Российской Федерации образует единую централизованную систему с вертикальной структурой управления. В соответствии с Федеральным законом «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» (статья 83) в систему Банка России входят центральный аппарат (ЦА), территориальные учреждения (ГУ (НБ)), расчетно-кассовые центры (РКЦ, ГРКЦ), вычислительные центры (ВЦ), полевые учреждения (ПУ), учебные заведения и другие предприятия, учреждения и организации, в том числе подразделения безопасности и Российское объединение инкассации, необходимые для осуществления деятельности Банка России.

Организационная структура Центрального банка Российской Федерации: центральный аппарат (ЦА); 60 главных управлений (ГУ); 19 национальных банков (НБ); 1195 расчетно-кассовых центров (РКЦ); 13 банковских школ; учебно-методический центр; центр подготовки персонала; 19 организаций, подведомственных Центральному банку Российской Федерации. Высшим органом Банка России является Совет директоров - коллегиальный орган, определяющий основные направления деятельности Банка России и осуществляющий руководство и управление Банком России.^{^[10]}

К органам управления ЦБ РФ относятся:

Национальный банковский совет - коллегиальный орган Банка России. Численность Национального банковского совета составляет 12 человек. Двое из них направляются советом Федерации из числа его членов; трое направляются Государственной Думой из числа ее депутатов; трое направляются Президентом РФ; трое направляются Правительством РФ. Так же входит в состав Национального банковского совета Председатель Центрального банка РФ.

Состав Национального банковского совета, за исключением Председателя ЦБ РФ не работают в Центральный банк РФ на постоянной основе и не получают оплату за эту деятельность.

Полномочия Национального банковского совета закреплены в ст. 13 ФЗ « О Центральном банке Российской Федерации ( Банке России) ».

Совет директоров. В его состав входят Председатель Банка России и 14 членов Совета директоров. Члены Совета директоров работают на постоянной основе в ЦБ РФ. Они назначаются Госдумой на должность сроком на 5 лет по представлению Председателя Центрального банка России, согласованному с Президентом РФ.

Полномочия Совета директоров закреплены в ст.18 ФЗ ФЗ « О Центральном банке Российской Федерации ( Банке России)».

Председатель ЦБ, который назначается на должность Государственной Думой на 5 лет, с учетом большинства голосов ее депутатов.

Не позднее чем за три месяца до истечения полномочий действующего Председателя ЦБ РФ, Президент РФ представляет кандидатуру для назначения на должность Председателя ЦБ РФ.

Полномочия Председателя ЦБ РФ: действие от имени ЦБ РФ и представительство без доверенности его интересы; подписание нормативных актов ЦБ РФ и другие документы о его деятельности; назначение и освобождение от должности своих заместителей; ответственность за деятельность ЦБ РФ, обеспечивая осуществление функций ЦБ РФ в соответствии с законом.^{^[11]}

ГЛАВА 2. ФУНКЦИИ И ОПЕРАЦИИ ЦЕНТРАЛЬНОГО БАНКА

Банк России распространяет требования, предъявляемые к банковской системе, на других участников финансового рынка. Реализуя полномочия мегарегулятора, Центральный банк РФ разработал несколько проектов в области страхования и рынка ценных бумаг. Например, проект положения Банка России «О порядке ведения Банком России реестра паевых инвестиционных фондов и предоставления выписок из него, а также реестра зарегистрированных правил доверительного управления ипотечным покрытием».

Центральный банк РФ контролирует и регулирует эмиссию и обращение корпоративных ценных бумаг (акций и облигаций) различных эмитентов. Таким образом, Центральный банк РФ может управлять всей экономикой страны. Влияние Центрального банка РФ на экономику увеличивается еще и в связи с передачей ему регулирующих, контрольных и надзорных полномочий в сфере страхования. Центральный банк Российской Федерации разрабатывает и предъявляет требования к системе управления рисками и капиталом кредитной организации, к руководителям службы управления рисками, службы внутреннего контроля, службы внутреннего аудита кредитной организации и др. Устанавливаются повышенные требования к лицам, от которых зависит принятие решений на финансовом рынке. ^{^[12]}

Также Центральный банк Российской Федерации осуществляет в пределах своей компетенции регулирование, контроль и надзор в сфере формирования и инвестирования средств пенсионных накоплений.^{^[13] ^[14] ^[15]}

У Центрального банка РФ возникли дополнительные цели деятельности: развитие российского финансового рынка и обеспечение стабильности российского финансового рынка.

В соответствии со ст. 1 ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» только Конституцией РФ и федеральными законами установлены полномочия ЦБ РФ. Президент РФ, Правительство РФ и ЦБ РФ не могут принимать нормативные акты, которые устанавливают, изменяют или прекращают полномочия ЦБ РФ.

Одной из функций Центрального банка РФ является надзор за деятельностью кредитных организаций.

В соответствии с ФЗ «о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с передачей Центральному Банку РФ полномочий по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков» ЦБ РФ были переданы полномочия Федеральной службы по ^{^[16] ^[17]}финансовым рынкам по регулированию, контролю и надзору в области финансовых рынков.^{^[18] ^[19]}

В целях осуществления своих функций ЦБ РФ имеет право:

требовать и получать нужную информацию у кредитных организаций об их деятельности, которая необходима для составления консолидированной отчетности;
требовать и получать нужную информацию, для банковской и денежной статистики, анализа экономической ситуации, необходимую информацию федерльных органов, их территориальных учреждений и юридических лиц. Данная информация не должна быть разглашена без согласия определенных юридических лиц. Публикует информацию результатах статистик;
взыскать штраф, запретить осуществлять определенные банковские операции, ограничить открытие филиалов, требовать реализации мероприятий финансового оздоровления, ликвидировать и другое, при обнаружении нарушений кредитными организациями или при предоставлении им неверной и неполной информации.^{^[20] ^[21]}

Полномочия ЦБ РФ в сфере банковского регулирования и надзора можно разделить на 5 групп:

1. регистрация и лицензирование деятельности кредитных организаций.

Регистрация кредитных организаций является совместной сферой деятельности Правительства РФ и ЦБ РФ. Если кредитная организация соответствуют всем требованиям, предъявляемым к ней Правительством РФ и ЦБ РФ, то ЦБ РФ принимает решение о регистрации кредитной организации и выдаче лицензии на реализацию банковской деятельности. Регистрацию осуществляет ФНС РФ по субъекту РФ. Решение о регистрации выдается сопроводительным письмом.

Решение о выдаче лицензии влечет за собой выдачу лицензии на осуществление банковской деятельности. Решение ЦБ РФ должно быть оформлено нормативным актом, иначе оно не является обязательным для органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, физических и юридических лиц. Поэтому отсутствие нормативного акта может послужить основанием для отказа в признании решения ЦБ РФ иными субъектами.

В целях осуществления контрольно-надзорных функций Центральный банк РФ ведет Книгу государственной регистрации кредитных организаций.

Согласно официальному отчету ЦБ РФ о развитии банковского сектора и банковского надзора за 2015 год кредитных организаций, обладающих лицензией на осуществление банковских операций сократилось по сравнению с 2014 годом на 101, или на 12,1 %. Таким образом, к 1 января 2016 года количество кредитных организаций, обладающих лицензией составило 733. В 2015 году зарегистрированы 2 вновь созданные небанковские кредитные организации против 7 кредитных организаций в 2014 году^{^[22] ^[23]};

2. установление правил проведения банковских операций и других сделок кредитных организаций.

Банк России устанавливает необходимые для кредитных организаций и банковских групп правила осуществления банковских операций, бухгалтерского учета и отчетности, организации внутреннего контроля, составления и представления бухгалтерской и статистической отчетности, а также утверждает обязательные нормативы и обязывает предоставлять другую информацию, предусмотренную федеральными законами.

Полномочия по регулированию деятельности кредитных организаций Банк России осуществляет с целью поддержания стабильности банковской системы Российской Федерации;

3. надзор и применение санкций за совершение правонарушений кредитными организациями и банковскими группами.

Полномочия банковского надзора реализуются Центральным банком РФ по двум главным направлениям: финансовое состояние конкретной кредитной организации и банковской системы в целом. Целью применения полномочий Центрального банка РФ в сфере банковского надзора - это выявление проблем в кредитных организациях и применение к ним мер надзорного реагирования. Иными словами, работа с проблемными банками подразделяется на: выявление финансовых трудностей, изучение особенностей возникновения данных проблем, пути решения проблем, применение мер надзорного реагирования.

Методы, которые применяет ЦБ РФ для осуществления банковского надзора, закреплены в федеральных законах и заключаются в предоставлении ему права требования от кредитных организаций информации и документов о ее деятельности, а также в проведении проверки кредитной организации. ^{^[24]}

Полномочия банковского надзора за состоянием всей банковской системы реализуются ЦБ РФ совместно с Правительством РФ.

Банковский надзор не должен и не может ставить целью применение санкций. Применение санкций используется ЦБ РФ, если кредитная организация нарушила нормы федеральных законов и издаваемых в соответствии с ними нормативных актов и предписаний ЦБ РФ. Предписания ЦБ РФ не являются нормативным актом, они могут содержать лишь требование ЦБ РФ об устранении выявленных нарушений. Они не могут содержать правил проведения банковских операций или иные нормы кроме требования об устранении выявленных нарушений. Если выявленные нарушения не устранены, то применяются крайние меры: отзыв лицензии, а далее ликвидация.

4. предупреждение банкротства кредитных организаций;

Территориальные управления Банка России подготавливают работу по выявлению проблемных кредитных организаций, проводят оценку возможностей и определение способов их финансового оздоровления, а также готовят заключение о целесообразности и порядке проведения мероприятий по финансовому оздоровлению кредитных организаций, либо о необходимости ликвидации кредитной организации

После проведения банковского надзора выносятся результаты, на основе которых осуществляется предупреждение банкротства кредитных организаций.

Данные полномочия осуществляются для сохранения устойчивости всей банковской системы государства, защиты интересов кредиторов, а соответственно для сохранения единого экономического пространства в РФ, свободного перемещения финансовых средств, защиты прав человека.

Полномочия ЦБ по предупреждению банкротства осуществляются путем издания нормативных актов о финансовом оздоровлении кредитной ^{^[25]} организации, о введении временной администрации или о реорганизации кредитной организации.

Руководитель кредитной организации обязан привлечь внимание Центрального банка РФ к проблемам кредитной организации, ходатайствовать о выполнение мероприятий по финансовому оздоровлению кредитной организации, если ее участники сами не хотят принимать участие в выполнении указанных мер. Однако, Центральный банк РФ не обязан направлять требования о проведении мероприятий по финансовому оздоровлению.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что будущая деятельность кредитной организации, которая близка оказаться банкротом, зависит полностью от Центрального банка РФ, который либо улучшает положение кредитной организации, либо ликвидирует ее.^{^[26] ^[27]}

Центральный банк РФ руководит за процессом по предупреждению банкротства, но полномочия по предупреждению банкротства реализует Агентство по страхованию вкладов, в соответствии с нормативными актами Центрального банка РФ. Мероприятия по предупреждению банкротства Центральный Банк РФ осуществляет совместно с Агентством по страхованию вкладов путем направления взаимных предложений.

Согласно официальному отчету Центральным банком РФ о развитии банковского сектора и банковского надзора в 2015 году Центральным банком РФ осуществлялась работа по контролю за деятельностью 92 кредитных организаций в области предупреждения несостоятельности (банкротства), имевших основания для осуществления мер по предупреждению банкротства. По состоянию на 01.01.2016 основания для осуществления мер по предупреждению банкротства имели 32 кредитные организации ;

5. ликвидация и банкротство кредитных организаций.

Ликвидация кредитной организации означает прекращение ее существования без перехода прав и обязанностей к другим лицам.

Ликвидация кредитной организации может быть в двух формах: добровольной и принудительной.

Добровольная ликвидация кредитной организации реализуется на основании решения ее учредителей. На основании их ходатайства Центральный банк принимает решение об аннулировании банковской лицензии. Учредители кредитной организации утверждают ликвидационную комиссию (ликвидатора), утверждают промежуточный ликвидационный баланс и ликвидационный баланс по согласованию с Центральным банком. Ликвидация кредитной организации считается завершенной после внесения уполномоченным регистрирующим органом соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц.

Принудительная ликвидация кредитной организации осуществляется по инициативе Центрального банка РФ после отзыва у нее банковской лицензии.

Центральный банк РФ может отозвать лицензии в случаях: установления недостоверности сведений, на основании которых она выдана; задержки начала осуществления банковских операций более чем на один год; установления фактов существенной недостоверности отчетных данных; задержки более чем на 15 дней представления ежемесячной отчетности; осуществления, в том числе однократного, банковских операций, не предусмотренных лицензией; неоднократного неисполнения федеральных ^{^[28] ^[29]} законов, регулирующих банковскую деятельность, а также нормативных актов Центрального банка РФ ; другое.

Центральный банк РФ обязан отозвать лицензию: если достаточность капитала кредитной организации становится ниже 2 процентов; если размер собственного капитала кредитной организации ниже минимального значения установленного на дату государственной регистрации кредитной организации (кроме первых двух лет деятельности); если кредитная организация не исполняет требования Центрального банка РФ о приведении в соответствие величины уставного капитала и размера собственного капитала; если кредитная организация не способна удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение 14 дней с наступления даты их удовлетворения и (или) исполнения (при совокупных требованиях не менее 1000 МРОТ).

Срок принудительной ликвидации не должен быть более 12 месяцев со дня вступления в силу решения арбитражного суда о ликвидации кредитной организации. Данный срок может быть продлен.

Если ко дню отзыва лицензии имеются признаки несостоятельности (банкротства) кредитной организации, то Центральный банк должен обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании кредитной организации банкротом.

Несостоятельность (банкротство) кредитной организации - признанная арбитражным судом ее неспособность удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.

Кредитная организация может быть признана банкротом, если соответствующие обязанности не исполнены ею в течение 14 дней со дня наступления даты их исполнения и (или) если после отзыва у кредитной организации лицензии стоимость ее активов недостаточна для исполнения ее обязательств.^{^[30]}

Согласно официальному отчету Центрального банка РФ о развитии банковского сектора и банковского надзора к 1 января 2016 года подлежали ликвидации 288 кредитных организаций, у которых отозваны (аннулированы) лицензии и Банком России из уполномоченного регистрирующего органа не получены свидетельства об их государственной регистрации в связи с ликвидацией, в том числе ликвидационные процедуры осуществлялись в 265 кредитных организациях, в 23 кредитных организациях по состоянию на 1 января 2016 года не были приняты соответствующие судебные решения после отзыва у них лицензий. Большинство ликвидируемых кредитных организаций (213) признаны несостоятельными (банкротами), и в них открыто конкурсное производство.

В отношении 50 кредитных организаций арбитражными судами приняты решения о принудительной ликвидации. Помимо этого, 2 кредитные организации ликвидируются в добровольном порядке на основании решения их участников.

В 204 кредитных организациях АСВ осуществляло функции конкурсного управляющего и в 40 - ликвидатора.^{^[31]}

Таким образом, Центральный банк РФ играет ключевую роль в системе регулирования и надзора за деятельностью кредитных организаций и призван в целом способствовать укреплению финансовой устойчивости и безопасности национальной банковской системы государства.

При этом Центральный банк РФ способствует развитию российской денежной системы.

Денежная система - это тип механизма денежного обращения в государстве, который закрепляется законодательно и предусматривает целостность всех элементов денежного обращения, то есть деньги, являясь неотъемлемым элементом экономики, обеспечивают ее устойчивость и стабильность, влияя на нее различными способами. Любая денежная система имеет свои составляющие, определенную структуру.

В РФ денежная система включает в себя: денежную единицу, порядок эмиссии, государственный аппарат, денежное обращение. Официальная денежная единица - 1 российский рубль, который равняется 100 копейкам. Совокупность денежных единиц в обращении образует собой денежную массу, формирующуюся из покупательных и платежных средств. Эти средства обладают различной степенью ликвидности или способностью сразу же выполнять функции платежа или средства обращения. В соответствии с ликвидностью все средства РФ подразделяются на агрегаты (М0, М1, М2, М3)^[32].

М0 - все наличные деньги в обращении;
М1 - М0 + средства на счетах предприятий, организаций, местных бюджетов и организаций, средства предприятий и населения в банках, депозиты населения в Сбербанке, средства Госстраха;
М2 - М1 + срочные вклады населения в Сбербанке;
М3 - М2 + облигации и сертификаты государственных займов.

Такая структуризация позволяет лучше рассчитывать влияние денежных средств в каждом элементе на формирование платежеспособного спроса. В РФ макроэкономические показатели рассчитываются по агрегату М2. В таблице 1 приведена динамика денежной массы за последние 8 лет.

Таблица 1 - Динамика денежной массы (на начало 2018 г.)^[33]

Годы	Денежная масса (М2), Млрд. руб.	В том числе			Удельный вес МО в М2, %
Годы	Денежная масса (М2), Млрд. руб.	наличные деньги вне банковской системы (МО), млрд руб.	переводные депозиты, млрд руб.	другие депозиты, млрд руб.	Удельный вес МО в М2, %
2011	20011,9 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	5062,7	5797,1	9152,0	25,3
2012	24204,8 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	5938,6	6818,3	11447,9	24,5
2013	27164,6 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	6430,1	7264,0	13470,6	23,7
2014	31155,6 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	6985,6	8526,3	15643,7	22,4
2015	31615,7 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	7171,5	8170,0	16274,3	22,7
2016	35179,7 Энергетическая политика является одной из важных составляющих национальной и региональной политики, необходимым условием обеспечения устойчивого развития государств и их отношений между собой. Эффективная реализация энергетической политики коренным образом влияет не только на экономическое положение стран, а на государства в целом, политическую сферу жизни общества, что и обусловливает научную актуальность этого вопроса. Именно содействие и достижения стабильной атмосферы в энергетическом секторе Евразии, где отношения между основными субъектами строились бы в первую очередь на принципах равенства и взаимодействия, являются важными аспектами данного вопроса. Именно с начала XXI века чиновники РФ и КНР все больше отмечают формулу стратегического партнерства. Все чаще звучат призывы к интенсификации политического диалога между двумя государствами путем углубления экономических связей. Среди таких связей ключевыми называют именно энергетические проекты, учитывая богатый потенциал углеводородов в регионе Дальнего Востока России и растущий спрос мощной экономики Китая на энергоносители [1, с.9 -12]. Таким образом, восприятие обеими сторона энергетического фактора как возможного детерминанта многих сфер их двустороннего взаимодействия является логическим следованием общемировых тенденций по экономизации политики. Российская специфика в энергетическом секторе заключается в том, что вся макроэкономическая ситуация в стране завязана в большой степени на топливно-энергетическом комплексе страны, причем государство не только не хочет минимизировать такую зависимость, но и поощряет такие тенденции. Это, в частности, видно по Энергетической стратегии РФ до 2030 года, принятой российским правительством в ноябре 2009 года, в которой зафиксировано, что запасыэнергетических ресурсов и мощный топливно-энергетический комплекс является инструментом внутренней и внешней политики [2]. По разным данным, доходы от экспорта топливных ресурсов РФ составляют от 40% до 60 % всего государственного бюджета страны [3, с.146]. Учитывая такую большую ставку, которую делает Россия по своему топливно- энергетическому комплексу, совершенно понятно желание обезопасить себя от различных внешних опасностей. Это и потрясения и колебания на энергетическом рынке, и изменение конъюнктуры от рынка производителей в пользу рынка потребителей (при котором именно импортеры диктуют цены и условия), и политические факторы и геополитические соображения основных актеров при выработке тех или иных энергетических проектов. Одним из основных путей ограждения себя от внешних угроз Россия рассматривает в диверсификации своих экспортных маршрутов. Как известно, большинство поставок российской нефти и почти весь объем природного газа, экспортируемого направлены на Запад - в страны Европы. Поэтому, в частности, в Энергетической стратегии до 2030 года говорится о намерении ускорить разработку месторождений на востоке России для экспорта топливных продуктов в восточном направлении в Азиатско-Тихоокеанский регион [2]. Задекларировано намерение диверсифицировать энергетические поставки от ЕС абсолютно обоснованным решением государственного руководства РФ. Во-первых, это даст России определенной гибкости в процессе торговли энергоресурсами, при котором РФ будет выбор выбирать из партнеров отдельные выгодные себе проекты. Во-вторых, энергетические потребности восточных и юго-восточных соседей РФ (прежде КНР) будут расти значительно более быстрыми темпами, чем как ожидается в европейских странах. В-третьих, такое желание диверсификации является естественным ответом на различные европейские энергетические транспортные проекты в обход России для уменьшения своей зависимости от российского монополиста. Китай же выстраивает свою политику с позиций крупного импортера и потребителя энергоносителей обусловливается, во-первых, быстрыми экономическими темпами предыдущих лет, порождают рост энергоемкости народного хозяйства, и, во-вторых, недостаточностью собственных запасов для удовлетворения производственных потребностей. С 1993 года КНР стала вторым по объему потребителем нефти после лидера в данной сфере США, и третьим по величине импортером этого вида природного топлива после США и Японии. Согласно Мировому энергетическому обзору МЭА (World Energy Outlook of the IEA), прогнозируется к 2030 году увеличение потребности в 16,5 миллионов б/д, а следовательно, зависимость КНР от импортируемой нефти достигнет почти 80 %. Аналогична ситуация и с природным газом: МЭА прогнозирует потребность КНР в объеме 238 кубических метров, что будет превышать его внутренняя добыча объемом 111 кубометров более чем на 50 % [3, с. 152]. Как и в России, функции китайского ТЭК жестко подчинены целям обеспечения высокой динамики развития всех сегментов национальной экономики, поддержания социально-экономической стабильности и усиления военно-политической мощи страны. При этом, основными задачами энергетической политики Китая были и остаются следующие: - Поэтапное расширение внутренней сырьевой базы национального ТЭК; - Ускоренная технологическая модернизация отраслей ТЭК; - Диверсификация национальной энергетики в плане максимально эффективного использования всех видов энергоресурсов [4, с.4]. Диверсификация со стороны Китая диктуется, как и в случае с РФ, несколькими факторами. Во-первых, ввиду того, что основными экспортерами нефти в Китай являются страны Ближнего Востока и Африки, то топливные ресурсы перевозимые морским транспортом, является весьма ненадежным методом с рисками крупных потерь и возможных экологических катастроф. Во-вторых, нестабильность политических режимов многих стран - импортеров не позволяет китайскому руководству полностью довериться на бесперебойные поставки топлива. И, в-третьих, диверсификация экспортеров нефти и газа предоставит Китаю большей маневренности и гибкости на мировых рынках энергоносителей, что позволит прямо или косвенно влиять и ценообразования с основными партнерами. Следует также отметить, что Россия занимает лишь пятое место среди поставщиков природного топлива в КНР, не дает основания говорить о первостепенном значении РФ для энергетического обеспечения Китая [4, с.3]. КНР рассматривает российский потенциал как только один из вариантов диверсификационной политики, давая четко понять, что даже при увеличении объемов закупки, подписание многочисленных контрактов, разработки инфраструктурных проектов и интенсификации энергетического диалога, на зависимость от одного поставщика топливных ресурсов КНР никогда не пойдет. Это, в частности, становится заметным по активизации переговоров по поставкам и транзиту топливных ресурсов республик Средней Азии, Китаем рассматриваются также как гарантия обеспечения концепции энергетической «многовекторности». Именно в этом регионе сталкиваются интересы КНР и Российской Федерации, которая также принимает данные территории как возможность выхода на новые рынки и укрепление своих геополитических позиций. Таким образом, кроме и так непростых и неоднозначных двусторонних отношений в энергетической сфере между РФ и КНР, на них накладывается еще и достаточно большой пласт центральноазиатских отношений, в которых в равной степени вовлечены и заинтересованы эти два актера. Регион Центральная Азия является достаточно сложным с точки зрения пересечения там геополитических интересов многих игроков современных международных отношений. Так, для России Центральная Азия является, безусловно, регионом большого стратегического значения и сферы ее интересов. Такое видение этого пространства является естественным продолжением политики времен СССР, состоит на современном этапе в продвижении различных реинтеграционных проектов на постсоветском пространстве. Таким образом, России является важной в центральноазиатском регионе именно политической составляющей, как стержень к утверждению своего регионального лидерства. Однако, эта цель реализуется, среди прочего, и экономическими механизмами взаимодействия с бывшими союзными республиками. Китай же с начала 90-х годов последовательно развивает экономическую модель сотрудничества со странами региона, преимущественно сосредотачиваюсь на ее энергетической составляющей. Стремительно наращивая экономическое присутствие в топливно-энергетическом секторе центральноазиатских государств, КНР пытается обеспечить собственную безопасность и удовлетворить свои с каждым годом растущие энергетические потребности. Хотя такая политика носит в первую очередь эндогенный характер, она становится в определенной степени и экзогенной для других заинтересованных сторон в регионе. На этой почве и происходит пересечение их интересов, что приводит к восприятию друг друга в качестве соперников. ЦАР является ареной противоречий не только двух основных региональных игроков, с которыми эти страны граничат, но со временем становятся также объектом политической и экономической заинтересованности со стороны внерегиональных актеров. Крупнейшими из них являются США и Европейский Союз. Они преимущественно выполняют две стратегически важных для себя задач: во-первых, контролируют горячие точки в регионе, в которых сосредоточивается целый ряд «проблемных» вопросов, как создание и обладания ядерным оружием, терроризм, наркотрафик, неконтролируемые миграционные потоки, незаконная продажа оружия, исламский радикализм и т.д., и во-вторых, используя другие центральноазиатские государства в преодолении вышеуказанных вызовов, создают соответствующую региональную систему, в которой будет доминировать американский интерес. Эффективный энергетический диалог между РФ и КНР может стать прямым следствием нескольких факторов, непосредственно предусматривают экономическую и политическую выгоду от такого сотрудничества. Такими предпосылками являются: их географическая близость, отсутствие посредников при транспортировке энергоресурсов, целый ряд объединяющих геополитических точек зрения и экспортно -импортное взаимодополнения. Однако существует много факторов, которые минимизируют гипотетическое сотрудничество между сторонами: геополитическое противостояние в регионе, опасения Россией стать сырьевым придатком Китая, экспансия Китая на Дальнем Востоке и Восточной Сибири, противоречия относительно ценовой политики, отсутствие в России комплексного подхода к сотрудничеству с КНР, отсутствие уверенности в долгосрочном спросе Китая на российское топливо, сращения в России крупных нефтегазовых компаний с государственным механизмом и нежелание строить долгосрочные планы. При отсутствии политической воли с обеих сторон преодолеть эти негативные тенденции, дальнейшее интенсивное энергетическое сотрудничество между КНР и РФ может оказаться под вопросом. Таким образом, вышеприведенные факты позволяют сделать следующие выводы: Росийська Федерация и Китайская Народная Республика является ведущими странами в мире по двум параметрам деятельности в сфере энергетики: по объемам добычи и экспорта топливных ресурсов с одной стороны, и по объемам их потребления и импорта - с другой. Оба государства руководствуются соответствующими энергетическими факторами в определении своих внешнеэкономических и политических приоритетов, демонстрируя таким образом свое осознание все более возрастающего веса энергетики в международных отношениях. Важным аспектом в двусторонних отношениях между КНР и РФ пространство, на которое каждая сторона уделяет большое внимание при построении своей стратегии, в том числе энергетической. Это пространство составляют бывшие республики СССР, географически расположены в центральной Азии, которые еще объединяют в отдельный микрорегион - Среднюю Азию. Этот регион уже в течение долгого периода времени является перекрестком интересов многих игроков на международной арене. Кроме непосредственно России и Китая, с данным пространством связывают свои геополитические и экономические намерения еще США и страны Европейского Союза. С одной стороны, это объясняется чисто экономическим и прежде сырьевым потенциалом республик Средней Азии. С другой стороны, это пространство является важным политическим плацдармом для реализации региональных интересов прежде Российской Федерацией и Соединенными Штатами. Для США этот регион является возможностью усилить свое влияние в целом в Центральной Азии и решать ключевые проблемы, исходя из американских позиций, а для России Средняя Азия является еще по инерции советского мышления форпостом российского интереса и сферы непосредственного влияния. Дальнейшим стимулом для России служит возможность путем контроля над ТЭК Средней Азии удерживать монополию над поставками энергоносителей в Европу, а также вести равноправный диалог с Китаем (который сейчас пользуется преимуществами рынка потребителей), имея на своей стороне среднеазиатские республики. В Китае и России есть большой потенциал энергетического взаимодействия. В общем, можно выделить целый ряд факторов, которые могут способствовать становлению и развитию активного диалога в этой сфере, начиная от географической близости и заканчивая их импортно-экспортной взаимодополняемостью. Однако, существует и целый ряд препятствий образованию системы налаженных энергетических связей между двумя странами, имеющими как геополитическое измерение, так и по безопасности и ценовой. Россия активно продвигает энергетические проекты в Европу. Наглядным примером тому являются проекты «Северного потока» и «Южного потока». Одновременно Россия не желает сосредоточиться на поставках энергоносителей в ограниченный круг покупателей и хочет диверсифицировать сбыт газа и нефти. При этом такая диверсификация имеет как экономические, так и политические интересы. В экономическом плане в России уже давно назрела необходимость в развитии районов Восточной Сибири и Дальнего Востока (рис. 1), которые с каждым годом все больше и больше экспертов, в т.ч. российских, рассматривают как сферу особых интересов соседней великой державы - КНР. К этому также добавляется тот факт, что РФ не ожидает значительного увеличения объема поставок в Европу, а на востоке является КНР, в которой спрос на газ в среднем увеличивается на 5,5 % ежегодно [1, с. 249]. Так, по оценкам китайских экспертов, в 2020 г. в КНР спрос на газ превысит 300 млрд. куб. м [17]. В политическом плане развитие проектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, составляет 60 % территории РФ [2, с. 1], позволяет российскому правительству засвидетельствовать серьезность намерений по развитию обширной территории, где проживает немногим более 18 % россиян. На внешнеполитическом уровне такая активность должна показать государствам-соседям, прежде Китаю, что эти пространства активно осваиваются Россией, в том числе путем внедрения инфраструктурных проектов. Впрочем, длительные российско-китайские газовые переговоры, о которых пойдет речь, пока не принесли никакого практического результата. К тому же любые масштабные проекты требуют, во-первых, значительных капиталовложений и, во-вторых, применение новейших технологий. Если в случае финансовой стороны «Газпром» может привлечь как собственные, так и государственные средства, то эксперты ставят под сомнение существование у «Газпрома» новейших технологий. При этом, как будет показано далее, российская сторона не предусматривает привлечение внешних инвесторов для реализации проектов. КНР уже давно должна по планам начать закупать энергоносители в России. Касаясь вопроса потребностей КНР в газе, лишь отметим, что по оценкам экспертов до 2020 г. спрос на импорт газа для КНР будет колебаться в пределах 40-80 млрд. куб. м газа ежегодно [7, с. 23]. Учитывая то, что Китай уже имеет долгосрочные контракты на поставку сжиженного газа в размере 30600000000 куб. м ежегодно, а также построение газопровода из Туркменистана в объеме 30 млрд. куб м [7, с. 23], можем отметить, что КНР имеет достаточный резерв и времени для поиска дополнительных источников газа, в том числе с РФ. Более того, кроме сжиженного газа из стран Южной Азии и Австралии, построения газопроводов из стран Центральной Азии и Мьянмы, КНР активно разрабатывает собственные месторождения, особенно сланцевого газа. По данным государственной энергетической компании КНР «ПетроЧайна» запасы сланцевого газа на территории КНР составляют около 45 трлн. куб. м [17]. Соглашение о стратегическом сотрудничестве между ЗАО «Газпром» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было подписано 14 октября 2004. Меморандум о поставках газа был подписан в марте 2006 г., а сами поставки планировалось начать в 2011 г. Но работы в этом направлении не проводились, поскольку по состоянию на июль 2010 г. китайская и российская стороны не смогли договориться по цене газа. Китай настаивал на том, чтобы цена была привязана к себестоимости добычи газа. Одновременно «Газпром» настаивал на том, что на всех рынках должны быть равны цены. Итак, восточные поставки должны быть так же выгодными, как и европейские [4]. В то же время, как уже отмечалось, КНР активно диверсифицирует каналы поставок газа, которые являются явно не в пользу ожиданий России касательно высокой цены на газ для КНР. 13 октября 2009 «Газпром» и КННК подписали рамочное соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение предусматривает два маршрута поставок: «западный» («Алтай») и «восточный». «Западным» маршруту предусматривается транспортировка 30, а «восточным» - 38 млрд. куб. м газа, то есть в общей сложности 68 млрд. куб. м газа ежегодно. Это составляет более 10 % общей добычи газа в России в 2008 г. (табл. 1) и более 50 % экспорта в Европу. По мнению В. В. Чубарова, рост газодобычи предполагается ежегодно не более 3 %, поэтому он считает, что поставки будут осуществляться за счет накопленных резервов и замедление газификации в самой России, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке [5]. Но здесь возникает сомнение в нужных объемов газа, поскольку задействованные российские месторождения работают на европейские поставки и собственное потребление. Более того, собственных российских разведанных запасов не хватает, и РФ закупает газ в центральноазиатских странах и транспортирует на запад трубопроводами, которые принадлежат «Газпрому». Предполагалось, что «западным» маршрутом газ будет поставляться из Западной Сибири, а впоследствии по мере разработки Чаяндинского месторождения (оценивается в 1240000 миллионов куб. м газа) в Восточной Сибири. Именно поэтому, учитывая разведанные запасы и нужную инфраструктуру, «Газпром» рассчитывал на быструю реализацию этого маршрута. Планировалось, что западный маршрут будет пересекать Алтайский край, который свяжет месторождения Западной Сибири с Синьцзян-Уйгурским автономным районом на западе КНР и подключится к китайскому западно-восточному трубопроводу, идущему в Шанхай. Протяженность трубопровода оценивается в 2800 км. Но на середину 2010 г. работа по «западному» маршруту фактически была замороженао, поскольку «Газпром» принял решение о разработке газовых месторождений сначала на о. Сахалин, потом в Якутии и только после этого в Иркутской области и Красноярском крае. В Минэнерго РФ собираются включить «западный» маршрут в развитие газовой сферы страны до 2030 г. По словам министра энергетики РФ С.Шматко, западный маршрут будет связан с началом разработки Чаяндинського месторождения газа, но это будет не ранее 2016 г. [8]. Итак, несмотря на то, что месторождения Западной Сибири работают на европейские поставки и собственный спрос, а также медленное решение вопроса цены на газ для КНР, реализация «западного» маршрута выглядит несколько сомнительной. В дополнение, на пути реализации «западного» маршрута существуют следующие проблемы. Во-первых, сложность построения газопровода на территории высокогорного плато (2200-2500 м выше уровня моря), который признан экологами уникальным. Они утверждают, что построение газопровода в этом районе является опасным и может нарушить уникальную экосистему плато. Во-вторых, именно на этом плато сходятся государственные границы РФ, Китая, Монголии, Казахстана, то есть этот проект должен согласовываться с этими странами и, таким образом, кроме экономико-экологической, также и геополитической составляющей. В свою очередь «восточный» маршрут, предусматривающий поставки в КНР газа из Восточной Сибири, Дальнего Востока и шельфа Сахалина (его окончательный путь еще вообще не согласован), выглядит еще более сомнительным чем «западный». В июне 2009 г. «Газпром» начал строительство газопровода Сахалин-Хабаровск -Владивосток, по истечении которого должно начаться построение газопровода Якутия-Хабаровск-Владивосток. Вероятно, что именно этот газопровод будет соединен с китайской территорией восточным маршрутом. Здесь возникает определенный комплекс проблем. Во-первых, газ Восточной Сибири является сложнокомпонентным, что требует производственных мощностей и разработки технологии его переработки. Во-вторых, в этих регионах нет инфраструктуры для газо- или нефтетранспортировки. Сначала «Газпром» рассчитывал поставлять газ на «восточный» маршрут с Якутии - с Чаяндинского или Ковыктинского месторождений, где последнее оценивается в 2 трлн. куб. м газа. Но, как уже отмечалось, Чаяндинское месторождение планируется связать с «западным» маршрутом (и начать разработку не ранее 2016), а с самого начала разрабатывать месторождения на о. Сахалин, затем на Дальнем Востоке и уже после этого - в Восточной Сибири (Якутия). Так же в своем докладе акционерам «Газпром» заявил, что формула цены на «западном», «алтайском», маршруте основан на корзине цен на сырую нефть, при этом не называя ее [4]. Цена газа на «восточном» маршруте будет иметь свою специфику, но пока детали не разглашаются. Председатель правительства РФ В. Путин лишь отметил, что цена на российский газ для КНР будет привязана к азиатской нефтяной корзине [9]. Стоимость построения газопроводов также остается неизвестной. Сейчас если глава «Газпрома» А. Миллер оценивает «западный» маршрут в 11 млрд. долл. [8], то в прессе также встречаются цифры 13 млрд. долл.. США [10 ] и 15-20 млрд. долл.. США [5]. 22-27 января «Газпром» и КННК провели заключительные в 2009 г. коммерческие переговоры по поставкам газа «восточным» и «западным» маршрутам и было подписано Соглашение об основных условиях поставок газа из РФ в КНР. Соглашение определяет базовые коммерческие и технические параметры поставок российского газа китайским потребителям. Планировалось продолжить работу в 2010 г. по другим вопросам, чтобы впоследствии заключить контракты на поставку газа в КНР обеими маршрутами [11], но на середину 2010 г. в прессе и на официальном сайте «Газпрома» так и не было сообщено о прогрессе в этом вопросе. По данным прессы, начало поставок газа в КНР планируется на 2014-2015 гг., но остается открытым вопрос, будет ли это только «восточный» маршрут мощностью 38 млрд. куб. м газа, или также «западный» мощностью 30 млрд. куб. м газа. Ведь начало разработки Чаяндинського месторождения, которое свяжется с «западным» маршрутом, планируется не ранее 2016 г., а срок запуска «восточного» вообще неизвестен. Россия заинтересована как в поставках газа в КНР, так и в получении китайских кредитов. «Газпром» рассчитывает на получение кредитов именно для построения необходимой на «восточном» маршруте инфраструктуры. Интересная деталь, ведь речь идет не об инвестировании или создании совместного российско-китайского предприятия, а именно о кредитах. Такая схема уже существует между РФ и КНР по поставкам нефти. В феврале 2009 г. «Роснефть» и «Татнефть» получили китайские кредиты в размере 25 млрд. долл. на построение ветки нефтепровода «Восточная Сибирь - Тихий океан» (ВСТО) в обмен на долгосрочные поставки нефти. Западные эксперты считают такую политику РФ неэффективной, поскольку при реализации таких проектов речь идет не только о деньгах, но и о применении инвесторами новейших технологий, направленных на оптимизацию расходов. Именно поэтому они скептически настроены в оценке применения российских технологий. Тогда как «Газпром» утверждает, что располагает собственными ресурсами для построения газопроводов и ожидает участие КНР только в построении перерабатывающих мощностей, западные исследователи отмечают, что «Газпром» не имеет нужного оборудования и технологий [12, с. 17]. Газопроводы на территории РФ, принадлежат «Газпрому», находятся в плачевном состоянии, количество взрывов также высоко [3]. Особенно остро этот вопрос касается разработки на шельфе Сахалина и территории Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь проекты «Сахалин-1» и «Сахалин-2» было начато ведущими мировыми компаниями, которые применяли свои собственные технологии, которых в России пока не существует. К этому следует добавить, что внутренние расходы «Газпрома» намного превышают расходы независимых производителей, как, например, ЗАО «Новатэк». Андерс Ослунд отмечает, что если «Газпром» строил «Голубой поток», компания «Эрмитаж Кэпитал Менеджмент» показала, что расходы «Газпрома» на один километр газопровода втрое превышали расходы турецких газовиков на своей территории [3]. Если предположить, что стоимость постройки «Газпромом» в три раза выше мировых аналогов, газопровод «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» объемом 1200 мм трубы на расстояние 1350 км будет стоить 4,5 млрд. долл. в отличие от его аналога в Канаде стоимостью 1,6 млрд. долл. [12, с. 24]. Впрочем, министр энергетики РФ С.Шматко оценил стоимость всего проекта в 11 млрд. долларов [13]. Наконец, такая высокая стоимость газопроводов ляжет бременем на российского налогоплательщика, но не на КНР, поскольку она понимает стоимость российских проектов и может их сравнить с западными аналогами. Также возникает вопрос распределения прибыли внутри РФ. Ведь ведущие эксперты отмечают тот факт, что в отличие от большинства экспортеров нефти и газа, которые направляют прибыль от продажи энергоносителей на финансирование социальной сферы, образования и науки, в РФ эти фонды по энергетической отрасли возвращаются к ней же в виде вкладов правительства [14]. В России сосредоточено 23,4 % мировых запасов газа, и она обеспечивает почти 20 % мирового производства газа. 92 % вырабатываемого газа в России, связано с районами Западной Сибири. Восточная Сибирь и Дальний Восток остаются неразвитыми регионами. Начальные суммарные запасы газа на Востоке России составляют 67 трлн. куб. м газа. В соответствии с «Восточной газовой программой РФ» их разработка позволит обеспечить на длительный срок потребности восточных регионов России и экспортные поставки в страны АТР [15]. «Программа социально-экономического развития РФ» отмечает важность рынков Азии для России с целью утверждения на азиатских рынках, диверсификации каналов поставок энергоносителей и таким образом уменьшения зависимости от европейских потребителей. Хотя такая идея не является новой и РФ по праву имеет статус евразийской державы учитывая ее размер и большую часть территорий в Азии, впрочем она вызывает определенный скепсис учитывая объективные факторы: отсутствие разработанных месторождений и действенной инфраструктуры в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также политика Кремля и ЗАО «Газпром», направленная на недопущение иностранных инвесторов к разработке месторождений и построения соответствующей энергетической инфраструктуры. В частности, ряд законов РФ ограничивает участие иностранных компаний в инвестирование предприятий и производства, имеющих стратегическое значение. К такой сферы относятся также и «геологическое изучение недр и (или) разведка и добыча полезных ископаемых на участках недр федерального значения». К этому также следует добавить принятую утвержденную распоряжением правительства РФ от 13 ноября 2009 № 1715 г. «Энергетическая стратегия России на период до 2030 г.», которая определяет новые ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода российской экономики на инновационный путь развития, но не предусматривает активного привлечения иностранных инвестиций. Стратегией предусмотрено, что правительство РФ будет играть ведущую роль в финансировании проектов до 2014 г. в виде займов и инвестиций, а позже ожидается финансирование энергетическими компаниями и финансовыми рынками под контролем органов государственной власти. При этом, в дополнение к потребности в больших объемах финансирования, существует вышеупомянутая проблема применения современных технологий, которых пока нет в российской энергетической отрасли. Например, Джеймс Смит отмечает, что российские производители потеряли около 40 % всей экономической стоимости запасов по сравнению с западными компаниями [6, с. 25-58, цитируется в 12 с. 10]. Это означает, что устаревшие российские технологии преобладают при развитии энергетической отрасли, в частности газовой, в том числе при построении «западного» и « восточного» маршрутов газопроводов в КНР. «Энергетическая стратегия РФ на период до 2030 г.» предусматривает инвестиции в газовую промышленность страны в размере 565-590 млрд. долл. (цены 2007), из них 186-194 млрд. долл. - добыча, 277-289 млрд. долл. - транспорт, 103-107 млрд. долл. - подземные хранилища газа, переработка и др. (табл. 3.2) [16]. Конкретные цифры по уровню инвестирования в Дальний Восток не предоставляются, но в соответствии с «Восточной газовой программой» от 2007 г. инвестирование предполагается на уровне 2,4 трлн. руб. (около 80 млрд. долл.), из них геологоразведочные работы - 291 млрд. руб. (10 млрд. долл.), добыча и переработка - 1304 млрд. руб. (44 млрд. долл.), транспортировки - 803 млрд. рублей (27 млрд. долл.), подземное хранилище газа и гелия - 42 млрд. руб. (1 млрд. долл.) (табл. 2) [15]. Как можно увидеть, вложения, предусмотренные «Восточной газовой программой» на развитие газотранспортных проектов в размере 27 млрд. долл. не отражают действительные расходы, поскольку, как уже упоминалось, только один газопровод «Сахалин-Хабаровск -Владивосток» оценивается в 11 млрд. долл., а стоимость западного маршрута оценивается в пределах 11-20 млрд. долл. Относительно добычи, то в 2008 г. РФ добывала 4 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири, 9 млрд. куб. м газа на Дальнем Востоке (в т.ч. 7 млрд. куб. м на о. Сахалин) (табл. 3.1). По подсчетам РФ, в 2030 добываться 45-65 млрд. куб. м газа в Восточной Сибири и 85-87 млрд. куб. м на Дальнем Востоке (в т.ч. 50-51 млрд. куб. м на о. Сахалин), то есть вместе 130-152 млрд. куб. м. Вместе на Дальний Восток и Восточная Сибирь приходиться около 15 % всего объема добытого в РФ на 2030 газа (сейчас этот объем составляет около 2 %) [16]. При этом «Восточной газовой программой» предусмотрено на 2030 объем добычи в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 57 и 105 млрд. куб. м соответственно, то есть вместе 162 млрд. куб. м [15]. Впрочем, если сравнить нынешний объем добычи в 13 млрд. куб. м в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с прогнозом в 152-62 млрд. куб. м в 2030 г., а также добавить к этому необходимость в больших инвестициях и новейших технологиях, то такой прогноз выглядит несколько оптимистичным, особенно при сохранении на нынешнем уровне финансирования и технологического сопровождения проектов. Таким образом, РФ планирует реализацию крупных проектов по разработке газовых месторождений и построения газопроводов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, требует значительных капиталовложений и использования новейших технологий. Капиталовложения правительства РФ и впоследствии, как предполагается, после 2014 самого «Газпрома», не является той основой, которая позволяет говорить об эффективности использования средств. Применение новейших технологий в построении газопроводов в сложных климатических условиях для транспортировки сложнокомпонентного газа также остается под вопросом, поскольку сейчас у «Газпрома» их нет. Следующей проблемой является ограниченность человеческих ресурсов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке и, соответственно, нехватка квалифицированных кадров для реализации проектов. Эти факты ставят под сомнение успешную реализацию газотранспортных проектов с РФ в КНР в 2014-2015 гг., как это запланировано. Более того, промедление с реализацией «западного» и «восточного» маршрутов, в том числе через нерешенность вопроса цены на российский газ для КНР, предоставляет Пекину все больше рычагов в переговорах с Москвой, особенно учитывая активную политику по диверсификации поставок энергоносителей. Более того, единственное решение, которое может действительно заинтересовать китайскую сторону, - это не вопрос цены на газ, а возможность совместного участия в разработке газовых месторождений и транспортировке газа в КНР. В противном случае планы «Газпрома» по поставкам газа в КНР могут и дальше оставаться только планами.	7239,1	9276,4	18664,1	20,6
2017	38418,0	7714,8	9927,6	20775,6	20,1
2018	42442,1	8446,0	11062,7	22933,3	19,9

При анализе денежной системы немаловажно также рассматривать и характеристику денежного оборота^[34]. Совокупность всех платежей в наличной и безналичной формах, при которых деньги выполняют функции средства обращения, средства и платежа и накопления, за определенный период времени составляет денежный оборот страны, который состоит из: платёжного оборота (совокупность всех платежей), безналичный оборот и налично-денежный оборот. Платежный оборот представляет собой совокупность платежей с использованием денег в качестве средства платежа. Он включает все безналичные платежи и часть налично-денежных, связанных с оплатой труда, налоговыми сборами, покупкой ценных бумаг, лотерейных билетов и т.п. Безналичный денежный оборот - это часть совокупного денежного оборота, заключающегося в использовании безналичных расчетов путем записей по счетам в банках и зачетов встречных требований. Наличноденежный оборот - это часть совокупного денежного оборота, когда наличные деньги используются как средства обращения и платежа. Он включает все платежи, осуществляемые наличными деньгами, за определенный период времени (год, квартал, месяц). Постоянно повторяющийся кругооборот наличных денег формирует налично-денежный оборот. Сфера использования налично-денежных платежей связана в основном с реализацией доходов населения. Наличными деньгами производятся расчеты предприятий, организаций и учреждений с населением, а также между отдельными гражданами на товарных и продуктовых рынках, частичные расчеты населения с финансово-кредитной системой, в ограниченных размерах платежи между предприятиями.

В России, как и во всех странах, налично-денежный оборот значительно меньше безналичного. В экономически развитых странах безналичные расчёты составляют 90%. Это происходит за счёт переводов заработной платы рабочих и служащих на их банковский счёт. Само же население рассчитывается за товары и услуги, используя переводы, чеки, кредитные карты. В России же показатель безналичных расчётов равен только 70%, при переходе к рыночной экономике налично-денежный оборот необоснованно возрос. В таблице 2 приведены пропорции наличных и безналичных средств в обращении по состоянию на 2018 год.

Таблица 2 - Структура денежной массы (М2)^[35]

	Денежная масса (М2) без учета кредитных организаций с отозванной лицензией
	всего		в том числе:
			наличные деньги (М0)		безналичные средства
01.01.2018	42 442,10		8 446,00		33 996,10
01.02.2018	41 598,00		8 163,60		33 434,40
01.03.2018	42 045,60	8 301,00		33 744,60
01.04.2018	42 375,30	8 442,60		33 932,70
01.05.2018	43 121,70	8 712,30		34 409,40

Наличный денежный оборот также имеет свою структуру. В первую очередь, идет подразделение на бумажные деньги и монеты.

В таблице 3 приведена структура наличной денежной массы по состоянию на 1 января 2018 г.

Таблица 3 - Сумма, количество и удельный вес банкнот и монеты, находящихся в обращении^[36]

	Банкноты	Монета	Итого
Сумма, млрд руб.	9 451,9	95,7	9 547,6
Количество, млн экз.	6 189,1	65 641,0	71 830,1
Удельный вес по сумме, %	99,0	1,0	100,0
Удельный вес по купюрам, %	8,6	91,4	100,0
Изменение с 01.01.2017, млрд руб.	738,8	6,8	745,6
Изменение с 01.01.2017, %	8,5	7,6	8,5

Показатели, представленные выше являются одними из основных при анализе денежной системы РФ.

Следующим компонентом этой системы является государственный аппарат, или каким образом различные образования регулируют денежное обращение. Ключевым элементом является Центральный Банк РФ. Он занимается проведением всей кредитно-денежной политики, организует наличное денежное обращение, управляет золотовалютными резервами, устанавливает правила расчётов и банковских операций. Также он осуществляет надзор над коммерческими кредитными организациями, является их кредитором. Осуществляя организацию денежного оборота, ЦБ также имеет исключительное право на эмиссию наличных денежных средств. Механизм эмиссионно-кассового регулирования денежной массы включает в себя порядок выпуска и изъятия денег из обращения, а также их перераспределение между территориями и регионами страны в зависимости от экономических потребностей^[37]. Функцию эмиссионного кассового регулирования денежной массы в регионах выполняют расчетнокассовые центры при головных территориальных управлениях Банка России^[38]. В них по его разрешению создаются резервные фонды денежных знаков и монет. Основное назначение этих фондов состоит в обеспечении эмиссии денег, регулировании покупюрной структуры денежной массы, замене поврежденных банкнот и монет на новые, экономии расходов на перевозку из центра и хранение денежных знаков.

Регулируя денежное обращение ЦБ РФ опирается на баланс денежных доходов и расходов населения. Прогнозы этого баланса помогают Центральному банку РФ и Правительству РФ точнее учитывать спрос населения, прогнозировать тенденции объемов сбережений населения, структуру покупательского спроса и покупательного фонда населения. Превышение доходов над расходами населения в балансе означает увеличение остатка денег на руках у населения, а обратный процесс, наоборот, его сокращение. Соответственно в первом случае требуется эмиссия наличных денег для кассового обслуживания клиентов банком, а во втором - их изъятие из обращения^[39].

Таким образом, роль денег в России с переходом к рыночной экономике существенно возросла, расширилась сфера использования денег при приватизации организаций и имущества, возросла роль денег в оценке имущества. Они имеют огромное значение в деятельности предприятий, государственных органов, проведении операций с иностранными партнерами.

При этом все больше проявляется необходимость рациональных денежнокредитных мер со стороны государства, сопутствующих усилению роли денег.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На современном этапе правовое положение Центрального банка определяются Конституцией Российской Федерации и Законом «О Центральном банке Российской Федерации».

Для изучения общей характеристики Центрального банка РФ, мы рассмотрели: понятие «центрального банка»; его правовой статус и органы управления; мегорегулирование финансовых рынков; его полномочия в сфере банковского регулирования и надзора.

При рассмотрении полномочий в сфере банковского регулирования и надзора, мы изучили разные подходы к понятиям «банковского контроля» и «банковского надзора». Пришли к выводу, что многие авторы используют понятия банковского надзора и контроля, как синонимичные, они считают, что объединение данных понятий правомерным. Это связано с тем, что зачастую невозможно отделить контрольные функции от надзорных, и, как правило, в законодательстве редко проводится их четкое разграничение.

Полномочия в сфере надзора можно разделить на 5 частей: регистрация и лицензирование деятельности кредитных организаций, установление правил проведения банковских операций и других сделок кредитных организаций, надзор и применение санкций за совершение правонарушений кредитными организациями и банковскими группами, предупреждение банкротства кредитных организаций, ликвидация и банкротство кредитных организаций.

Проанализировав каждую часть, можно сделать вывод, что Центральный банк РФ играет ключевую роль в системе регулирования и надзора за деятельностью кредитных организаций и призван в целом способствовать укреплению финансовой устойчивости и безопасности национальной банковской системы государства.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция).
Абрамова М.А. Денежно-кредитная и финансовая системы. Учебник / М.А. Абрамова. - М.: КноРус. - 2016. - 167 с.
Кузнецова, Е. И. Финансы. Денежное обращение. Кредит: учеб. Пособие для студентов вузов, обучающихся по направлениям экономики и менеджмента / Е. И. Кузнецова. - ЮНИТИ-ДАНА. - 2015. - 687 с.
Асланова, Т.О. Банкноты стран мира: Денежное обращение. Каталог- справочник. В 2 частях / Т.О. Асланова, И.Н. Кожевников. - М.: Интеркрим. - 2016. - 188 с.
Челноков, В. А. Деньги. Кредит. Банки: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности (080105) «Финансы и кредит» / Челноков В. А. - 2-е изд., перераб. И доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА. - 2015. – 480 с.
Салимоненко, Д. А. Классификация функций денег / Д. А. Салимоненко. // Российский гуманитарный журнал. - 2013. - № 5 (2). - 435-447 с.
Исаев, А. А. Идеальные деньги: монография / А. А. Исаев. - М.-Берлин: Директ-Медиа. - 2015. - 77 с.

Ротбард, М. Г осударство и деньги. Как государство завладело денежной системой общества / М. Ротбард. - М.: Книга по Требованию. - 2016. - 232 с.

Деньги, кредит, банки и денежно-кредитная система: тесты, задания, кейсы. Учебное пособие. - М.: КноРус. - 2017. - 218 с.
Купцов, М.М. Денежное обращение, финансы, кредит и налоговая система. Учебное пособие / М.М. Купцов. - М.: РИОР. - 2017. - 210 с.

Вахрин, П.И. Бюджетная система Российской Федерации / П.И. Вахрин, А.С. Нешитой. - М.: Издательско-торговая корпорация Дашков и К'. - 2016. - 106 с.

Горшенина, Е. В. Денежно-кредитная система государства / Е. В. Г оршенина // Журнал «Экономические исследования». - 2017. - № 1. - 10 с.
Российский статистический ежегодник. 2017 / Федеральная служба государственной статистики (Росстат). М., 2017. ШВ: http://www.gks.ru/wps/ wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_11350751 00641
Никонец, О. Е., Летяго Е. С. Денежная система РФ // Научнометодический электронный журнал «Концепт». - 2017. - Т. 39. - С. 41-45.
Статистический бюллетень Банка России. 2018 / Статистический сборник. М., 2018. - 60 с. ШВ: http://www.cbr.ru/publ/BBS/Bbs1801r.pdf.
Статистический бюллетень Банка России. 2018 / Статистический сборник. М., 2018. - 62 с. ШВ: http://www.cbr.ru/publ/BBS/Bbs1801r.pdf.
Долан, Эдвин Дж; Кэмпбелл Колин Д. Деньги, банковское дело и денежно-кредитная политика / Долан, Эдвин Дж; Кэмпбелл, Колин Д., Кэмпбелл, Розмари Дж. - Л.: Автокомп. - 2016. - 200 с.
Никонец, О.Е., Толстопятова, Е.Д., Копылова, А.В. / Региональные банки в трансформационной экономике // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2016. - №9. - 216-220 с.
Текущее состояние и перспективы развития финансовой системы России / М. А. Абрамова [и др.] // Экономика. Налоги. Право. - 2017. - №2. - 6-21 с.
Никонец, О.Е., Слюсаренко Д.В. Сущность ипотечного кредитования в России и тенденции его развития// Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2016. - №11. - 201-205 с.
Горшенина, Е. В. Денежно-кредитная система государства / Е. В. Г оршенина // Журнал «Экономические исследования». - 2017. - № 1. - 11 с.
Суслина А.Л., Леухин Р.С. Борьба с теневой экономикой в России: частные аспекты общих проблем // Финансовый журнал. - 2016. - №6. - 46-61 с.
Румянцева, О. И. Рефлексивная устойчивость денежной системы и политика Центрального Банка / И. О. Румянцева // Финансы, денежное обращение и кредит. - 2016. - №1. - 86-95 с.
Трушникова, А. Д. Тенденции развития национальной платежной системы в Российской Федерации / А. Д. Трушникова // Международный научный журнал «Символ науки». - 2016. - №2. - 258-260 с.
Горбунова О.А., Асон Т.А. Перспективы развития новых форм платежей в электронной коммерции // Интернет-журнал «НАУКОВЕДЕНИЕ», Том 9, №6 (2017) https://naukovedenie.ru/PDF/ 133EVN617.pdf.
Дубянский А.Н. Теория происхождения денег и криптовалюты, Дискуссионные материалы // Журнал «Деньги и кредит», № 12 (2017).
Нурмухаметов, Р.К., Степанов П.Д., Новикова Т.Р. Технология блокчейн: сущность, виды, использование в российской практике, Дискуссионные материалы // Журнал «Деньги и кредит», №12 (2017).
Пашковская И.В. Влияние финансовых инноваций на таксономию современных денег // Интернет-журнал «НАУКОВЕДЕНИЕ» Том 9, №6 (2017) https://naukovedenie.ru/PDF/134EVN617.
Пол Винья, Майкл Кейси. Эпоха криптовалют. Как биткоин и блокчейн меняют мировой экономический порядок. Ориг. название The Age of Cryptocurrency: How Bitcoinand the Blockchain Are Challenging the Global Economic Order. Издательство Манн, Иванов и Фербер, Серия МИФ. Бизнес, ISBN 978-5-00100-747-0, 2017г., 432 с.
Савинский С.П. Криптовалюты и их нормативно- правовое регулирование в КНР, Из зарубежного опыта // Журнал «Деньги и кредит», №7 (2017), стр. 65.
Чишти С., Барберис Я. Финтех: Путеводитель по новейшим финансовым технологиям / Сюзан Чишти, Янош Барберис; Пер. с анг. - М.: Альпина Паблишер, 2017. - 343 с.
Committee on Payments and Market Infrastructures. Market Committee. Central bank digital currencies. Report submitted by Working Groups chaired by Klaus Lober (European Central Bank) and Aerdt Houben (Netherlands Bank), March 2018, стр. 5.
Virtual Currencies and Beyond: Initial Considerations. Dong He, Karl Habermeier, Ross Leckow, Vikram Haksar, Yasmin Almeida, Mikari Kashima, Nadim Kyriakos- Saad, Hiroko Oura, Tahsin Saadi Sedik, Natalia Stetsenko, and Concepcion Verdugo- Yepes, IMF Staff Discussion Note, January 2016, SDN/16/03.
International banking and financial market developments. BIS Quarterly Review. September 2017, стр. 59-61 https://www.bis.org/publ/qtrpdf/r_qt1709.htm.
Digital currencies. Committee on Payments and Market Infrastructures. CPMI report on digital currencies. Bank for International Settlements, November 2015.
Банк России, Макроэкономическая финансовая статистика, http://www.cbr.ru/statistics/?PrtId=dkfs.

Беспалова О.В., Ильина Т.Г. Понятие и сущность центрального банка: современный взгляд на проблему//Проблема учёта и финансов. 2012 г. №3. С. 52 ↑
Коробова Г.Г. Банковское дело. 2014 г. С. 33 ↑
Лаврушин О.И. Банковское дело. 2018 г. С. 57 ↑
Балабанова И.Т. Банки и банковское дело. 2017 г. С. 64 ↑
Братко А. Г. Центральный банк в банковской системе России. 2018 г. С.3 ↑
Фетисов Г. Г., Лаврушин О. И., Мамонова И. Д. Организация деятельности центрального банка. 2018 г. С. ↑
Булаков О. Н. Проблемы права: статус Центрального Банка РФ // Пробелы в российском законодательстве. 2014 г. №3. С.12-14 ↑
Братко А. Г. Центральный Банк в банковской системе России. 2018 г. С. 97 ↑
⁹Глушко А.В. Банковские системы стран Латинской Америки: правовые и организационные // Реформы и право. 2017 г. № 1. С. 31. ↑
Г.Г. Фетисов, О.И. Лаврушина, И.Д. Мамонов; под общ. ред. Г.Г. Фетисова. //Организация деятельности центрального банка. 2016 г. С.281 ↑
¹¹ Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция) ↑
Вавулин Д.А., Симонов С. В. Центральный Банк Российской Федерации как мегарегулятор российского финансового рынка // Финансы и кредит. 2014г. № 5. С. 24 ↑
Овсянникова Ек.В. , Овсянникова Ел.К. Центральный банк Российской Федерации как мегарегулятор финансового рынка//Образование и наука без границ: социально-гуманитарные науки. 2015 г. №1. С.237 ↑
Кормош Ю., Буркова А. Шаги к созданию мегарегулятора в России // Рынок ценных бумаг. 2016 г. № 15.

С. 44 ↑
Пичинина А.А. Банк России как мегарегулятор финансовых рынков//Экономика и управление в XXI веке: Тенденции развития. 2016 г. №32. С. 20 ↑
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ)//Собрание законодательства РФ, 04.08.2014, N 31 ↑
Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция) ↑
Федеральный закон от 23.07.2013 г. № 251-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с передачей Центральному Банку РФ полномочий по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков»//«Собрание законодательства РФ» от 29 июля 2013 г. N 30 (последняя редакция) ↑
Аксеничев А.В. Банковский контроль и надзор в России: современное состояние и перспективы развития/Автореферат диссертации. 2017 г. С.13 ↑
Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России. 2017 г. С.269. ↑
Полянин А.В. Экономическое развитие региональных бизнес-пространств//Известия Юго-Западного государственного университета. 2014 г. №2. С. 42 ↑
Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция) ↑
Отчет о развитии банковского сектора и банковского надзора в 2015 году//Центральный банк Российской Федерации. 2016 г. С.74 ↑
Лунгу Е.В. Полномочия Центрального банка Российской Федерации/Сибирский юридический вестник. 2014 г. №1. С. 10 ↑
Аксеничев А.В. Банковский контроль и надзор в России: современное состояние и перспективы развития/Автореферат диссертации. 2010 г. С.16 ↑
Михайленко, И.С. Правовые проблемы предупреждения банкротства кредитных организаций.: автореферат ...канд. юрид. наук. 2017г. С.6 ↑
Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция) ↑
Отчет о развитие банковского сектора и банковского надзора в 2015 году//Официальный сайт Центрального банка РФ. 2016 г. С.80. [Электронный ресурс] URL: http://www.cbr.ru/publ/bsr/bsr_2015.pdf. ↑
Гейвандов Я.А. Содержание и основные направления государственной надзорно-контрольной деятельности банковской сферы//Журнал российского права. 2016. № 6. С. 15. ↑
Федеральный закон от 10.07.2002 N 86-ФЗ (ред. от 28.03.2017) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» // «Собрание законодательства РФ», 15.07.2002, N 28 (последняя редакция) ↑
Отчет о развитие банковского сектора и банковского надзора в 2015 году//Официальный сайт Центрального банка РФ. 2016 г. С.80. [Электронный ресурс] URL: http://www.cbr.ru/publ/bsr/bsr_2015.pdf ↑
Никонец, О. Е., Летяго Е. С. Денежная система РФ // Научнометодический электронный журнал «Концепт». - 2017. - Т. 39. - С. 41-45. ↑
Статистический бюллетень Банка России. 2018 / Статистический сборник. М., 2018. - 60 с. ШВ: http://www.cbr.ru/publ/BBS/Bbs1801r.pdf. ↑
Статистический бюллетень Банка России. 2018 / Статистический сборник. М., 2018. - 62 с. ШВ: http://www.cbr.ru/publ/BBS/Bbs1801r.pdf. ↑
Долан, Эдвин Дж; Кэмпбелл Колин Д. Деньги, банковское дело и денежно-кредитная политика / Долан, Эдвин Дж; Кэмпбелл, Колин Д., Кэмпбелл, Розмари Дж. - Л.: Автокомп. - 2016. - 200 с. ↑
Никонец, О.Е., Толстопятова, Е.Д., Копылова, А.В. / Региональные банки в трансформационной экономике // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2016. - №9. - 216-220 с. ↑
Текущее состояние и перспективы развития финансовой системы России / М. А. Абрамова [и др.] // Экономика. Налоги. Право. - 2017. - №2. - 6-21 с. ↑
Никонец, О.Е., Слюсаренко Д.В. Сущность ипотечного кредитования в России и тенденции его развития// Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2016. - №11. - 201-205 с. ↑
Горшенина, Е. В. Денежно-кредитная система государства / Е. В. Г оршенина // Журнал «Экономические исследования». - 2017. - № 1. - 11 с. ↑