Франчайзинг в системе российского гражданского права (Исторические аспекты франчайзинговых отношений)

Содержание:

Введение

В условиях формирования современного глобального или российского рынка резко возросло значение франчайзинговых моделей ведения бизнеса. К настоящему времени они прочно утвердились как одни из самых эффективных и удобных способов осуществления предпринимательской деятельности. Франчайзинг удобен как для франчайзера, так и для франчайзи. Франчайзер получает дополнительные доходы и рекламу товарного знака, а франчайзи не требуется затратить годы и значительные денежные средства для продвижения товарного знака и создания деловой репутации с риском изменения конъюнктуры рынка.

Важно отметить, что область российского франчайзинга всё ещё развивается, и потенциал для роста в ней достаточно велик^[1]. Исходя из этого, а также широких возможностей, которые открываются при применении данной модели, возникает необходимость в исследовании правовых вопросов, связанных с отношениями франчайзинга и договором коммерческой концессии, который воплощает в себе рассматриваемый институт в российском праве.

Из всей массы правовых проблем, связанных с франчайзингом, выделяются проблемы защищённости франчайзи в отношениях с экономически более сильным франчайзером, а также защищённости потребителей в отношениях с франчайзи, имеющих свою специфику в силу использования последним товарного знака другой компании. Именно в данных отношения может происходить нарушение прав более слабых сторон по договору, и именно поэтому исследование правового регулирования этих отношений так важно.

Тема франчайзинговых отношений достаточно интересна для правоведов: авторы обращаются к ней регулярно. Между тем, комплексных работ на данную тему немного. В российской правовой науке к подобным исследованиям можно отнести монографии С. А. Сосны и В. Н. Васильевой, А. А. Еремина, А. А. Юрицина. Также среди авторов, активно изучающих франчайзинг, выделяются С. В. Климова, М. Н. Титова, Д. П. Бондаренко, А. А. Устюжанин, Н. А. Ющенко, А. С. Райников, Ж. Н. Бородина, Е. В. Гелашвили, А. А. Тер-Овакимян, Г. А. Лаптев, Д. П. Стригунова. Франчайзинговые модели интересны также учёным-экономистам. В работе использовались исследования С. Ю. Ягудина, Л. А. Чалдаевой, А. М. Година.

В зарубежной науке тема франчайзинга и её правовой аспект также востребованы. При написании работы были учтены результаты изысканий P. M. Abell, H. V. Gandhi, J. Pratt, C. A. du Plessis, H. Perkins, M. W. Hesselink.

Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся вокруг франчайзинга. Предметом – правовое регулирование франчайзинговых отношений.

Целью работы стали отношения франчайзинга в системе российского гражданского права.

Задачами данного исследования являются:

1. изучение правовых актов, литературы и судебной практики по тематике работы;

2. обобщение доступного материала по теме;

3. структурирование изученной информации в рамках работы;

4. раскрытие основных теоретических аспектов правового регулирования франчайзинга, включая историю данного явления.

6. поиск возможных вариантов разрешения обнаруженных проблем.

Основными методами, применёнными в исследовании, являются анализ, синтез, описание, дедукция, индукция, абстрагирование, системный и формально-юридический методы, а также метод компаративистики.

Глава I. Общетеоретический анализ франчайзинга, договора франчайзинга и отношений, складывающихся при заключении данного договора

1.1 Исторические аспекты франчайзинговых отношений

До того, как перейти к рассмотрению природы франчайзинговых отношений, было бы полезно оглянуться на историю этих отношений, то, как эти отношения зарождались и развивались. Мнение исследователей по вопросу генезиса франчайзинг, а особенно его ранних этапов несколько отлично. С. В. Климова в своей диссертационной работе самой ранней торговой практикой, напоминающей некоторые виды современного франчайзинга, называет систему гильдий в Лондонском Сити XII в^[2]. Также как практику, имеющую общие черты с франчайзингом, она отмечает систему связей пивоваров с владельцами постоялых дворов, основанную на выдаче займов последним и получении рынка сбыта (систему «связанных домов»). При этом она ссылается на Роберта Первина, председателя совета попечителей Американской ассоциации франчайзинга. Д. П. Бондаренко отмечает, что система связанных домов применялась и немецкими пивоварами^[3].

Некоторые учёные рассматривают средневековую Францию как место зарождения самой идеи франчайзинга. Так, А. А. Еремин связывает рассматриваемое понятие с привилегиями, которыми французские короли наделяли вассалов^[4].

Несмотря на некоторый интерес к предшествующим франчайзингу европейским практикам в доктрине, почти все исследователи сходятся на том, что родиной данного явления и местом его становления являются Соединённые Штаты Америки.

Первым участником рынка, который успешно использовал модель франчайзинга, традиционно называют основанную в 1851 г. компанию «Зингер» (Singer Sewing Machine Company). С 1863 г. она перешла на сбытовой франчайзинг. Важно отметить что так называемый «франчайзинг первого поколения» был преимущественно именно сбытовым, т. е. оптовый продавец (который мог быть одновременно и производителем) передавал известный потребителям товарный знак в пользование розничным продавцам, закупавшим и распространявшим его товары. Подобный подход связан по своей природе с дистрибьюционными отношениями. К такому выводу приходит Д. П. Бондаренко.

Далее полезно будет рассмотреть вехи в развитии франчайзинга, которые представлены деятельностью некоторых знаковых компаний. Одной из таких вех является создание к 1891 г. франчайзинговой сети парикмахерских салонов Марты Харпер. Основательница привнесла в модель достаточно много новых элементов, в т. ч. систему оказания поддержки франчайзи. Однако её заслуги были оценены по достоинству лишь спустя столетие, когда Международная ассоциация франчайзинга удостоила её титула «первого франчайзера».

В 1898 г. «Дженерал Моторс» начала строить свою франчайзинговую систему через сеть дилеров. Каждый из них получал свою территорию, вкладывал собственный капитал и имел право реализовывать только продукцию франчайзера. Такое нестандартное решение задачи расширения сбытовой сети было продиктовано нехваткой средств для применения более традиционного варианта.

В 1899 (или 1901) г. франчайзинг начинает применяться компанией «Кока-Кола». Первый её договор был заключён с «Кока-Кола Джорджия». Применение рассматриваемой модели было особенно удобно для компании исходя из специфики её деятельности: франчайзер производил и поставлял сироп, из которого в дальнейшем изготовлялся сам напиток. Такая стратегия позволила снизить затраты на транспортировку, что лишь поспособствовало оглушительному успеху компании в течение столетия.

К 1930-м гг. франчайзинг «захватил» топливную отрасль. Причин тому можно выделить несколько. С одной стороны, это недостаток капиталов для расширения сетей автозаправочных станций на фоне Великой депрессии и последующих лет. С другой, это неспособность крупных компаний гибко регулировать цены в условиях конкуренции с независимыми станциями. Кроме того, некоторые штаты ввели лицензирование станций. И наконец, в соответствии с «Новым курсом» Ф. Рузвельта в условиях доминирования идей Дж. Кейнса начали взыматься федеральный налог на социальное страхование и обязательные выплаты за сверхурочные работы.

До Второй мировой войны возникли и другие франчайзинговые системы, но действительно широкое их распространение произошло с 1950-х гг., усилившись в последующие десятилетия. Этому в наибольшей степени поспособствовал принятый в 1946 г. Закон о товарных знаках. Данный нормативный акт поспособствовал усилению правовой охраны товарных знаков, а в дальнейшем, после многочисленных дополнений, стал основополагающим документом, регулирующим порядок правовой охраны товарных знаков в США. Другой причиной возросшей популярности франчайзинга некоторые исследователи называют автомобилизацию населения и возникновение отраслей, удобных для данной модели.

В 1954–1955 гг. Рэй Крок получил лицензию на открытие новых ресторанов «Макдоналдс» за пределами Калифорнии и Аризоны и начал передавать право на открытие другим лицам^[5]. Таким образом, став субфранчайзером, он за небольшой срок расширил сеть ресторанов, накопил достаточно средств и выкупил бизнес у его основателей. Сейчас же «Макдоналдс» представляет собой самую успешную сеть ресторанов быстрого питания и владеет известнейшим товарным знаком. Пример этой и некоторых других компаний («Кентакки Фрайд Чикен», «Пицца-Хат» и др.) полностью изменил всю отрасль и поспособствовал более широкому применению франчайзинга во всей американской экономике в целом. Он стал применяться в таких сферах, как гостиничный бизнес («Хилтон», «Шератон»), консалтинг, розничная торговля и др. Большое распространение получил франчайзинг бизнес-формата, характеризующийся более высоким уровнем взаимодействия сторон.

Уже более полувека модель доказывает свою эффективность. Так, А. М. Годин в своей работе иллюстрирует её надежность статистикой^[6]. Выживаемость франчайзи через год составляет 97%, через 5 лет – 92%, а через 10 – 90%. Показатели же компаний, работающих по другим моделям, принципиально иные: 62%, 23% и 18% соответственно.

Уже во время своих первых шагов на своей родине франчайзинг начал применяться и в других странах. Сначала это была Европа, затем он покорил и весь остальной мир. Уже с 1920-х гг. он стал популярен во Франции с появлением сети магазинов «Призюник»^[7]. К 2015 г. объём мирового рынка франчайзинга достиг 3,96 трлн. долларов США, а количество франчайзеров достигло 30 тыс^[8]. Сейчас по количеству франчайзеров Северная Америка лишь третья. На первые места вышли Азия и Европа. Среди стран с большим отрывом лидирует Китай, имея на рынке более 4500 франчайзеров. Среди европейских рынков особенно выделяются французский – 2004^[9], из которых доля домашних компаний составляет около 85 %^[10], и испанский ­– 1298^[11].

В Россию идеи франчайзинга начали проникать с 1972 г., когда несколько советских предприятий получило возможность производить напитки по рецептуре «Пепсико». Конечно, это нельзя назвать полноценным франчайзингом в смысле права, но суть отношений была сходна с ним. В начале 90-х гг. XX в. можно обнаружить ещё один пример квазифранчайзинга, нашедший применение до законодательного закрепления коммерческой концессии. По договору аренды арендатору передавалось право на использование товарного знака. А. А. Еремин отмечает распространённость подобных договоров в деятельности нефтяных компаний.

А. П. Гарнов называет «Баскин-Роббинс» первой компанией, продавшей франшизу в России в 1993 г^[12]. Также он отмечает, что уже в 1993–1994 гг. появились и первые российские франчайзеры. Ими стали компании «Дока-пицца» и «Дока-Хлеб», организовавшие свои сети по принципам производственного франчайзинга. Но в целом, изначально именно крупные зарубежные компании использовали в России франчайзинг и способствовали его популяризации. Хотя уже к концу десятилетия начали регулярно появляться российские компании, работающие, например, в сфере общественного питания под брэндами «Русское бистро», «Ростик’с», «Крошка-картошка», «Теремок».

В начале 90-х годов XX в. в ходе реформ во всех сферах жизни общества законодатель начал разработку главы 54 Гражданского кодекса Российской Федерации^[13] (далее – ГК РФ), регулирующей договор коммерческой концессии, полноценно не существовавшее тогда в российской практике явление^[14]. В 1996 г. глава, как и вся часть 2 ГК РФ, была принята, в этом же году был заключён первый договор. С каждым годом коммерческая концессия становилась всё более распространённой, что подтверждается данными статистики. Н. А. Ющенко приводит в своём исследовании график изменения численности франчайзи в России с 1990 по 2004 гг. Если в 1990 г. их было 23, в 2001 – 100, то в 2004 – уже 256. К 2015 г. Россия поднялась на 8-е место в мире по числу франчайзинговых сетей. А к январю 2018 г. уже насчитывалось около 900 таких сетей, причём 35% из них были отечественными^[15].

В главу 54 ГК РФ изменения вносились нечасто, но они были достаточно существенны. В конце 2006 г. законодатель изменил дефиницию договора коммерческой концессии в части объектов исключительных прав, а также добавил упоминание о применении норм о лицензионном договоре в субсидиарном порядке. В июле 2011 г. произошли изменения, резко усилившие позиции правообладателя по договору: было добавлено несколько возможных обязательств пользователя, оснований одностороннего отказа правообладателя от договора, а право пользователя заключить договор на новый срок было изменено не в его интересах. После этого значительных изменений не происходило.

21 апреля 2014 г. в Государственную Думу группой депутатов был внесён проект федерального закона «О Франчайзинге»^[16], однако в марте 2016 г. он был отклонён. Многие исследователи ожидали его принятия. В нём предлагалось ввести в российское право договор франчайзинга, понятия франшизы, франчайзора, франчайзи. Законопроект содержал норму об информации о франшизе, подлежащей раскрытию. Как указано в пояснительной записке к нему, его основными целями являлись поддержка баланса интересов сторон, решение проблемы франшиз-пустышек.

Достаточно интересна история развития франчайзинговых ассоциаций в России. Первой такой ассоциацией стал, по свидетельству Ж. Н. Бородиной, Фонд развития науки, техники и франчайзинга, созданный при активном международном влиянии. В 1996 г. возникла Российская Ассоциация Развития Франчайзинга (РАРФ), проработавшая до 2017 г. И наконец, годом позже начала свою работу Российская ассоциация франчайзинга, объединившая крупнейших франчайзеров и признанная Международной ассоциацией франчайзинга.

1.2 Понятие франчайзинга и коммерческой концессии. Виды франчайзинга

Из всего массива проблем в области франчайзинга особое место занимает неопределённость терминов его понятийного аппарата. Так, даже к нынешнему времени в мире не сложилось единого определения франчайзинга, поэтому в литературе ведутся жаркие споры на данную тему.

Термин «франчайзинг», согласно одной из версий, восходит к средневековой Британии. Частично это подтверждает Оксфордский словарь от 1933 г. В нём «franchising» означал «все права и свободы епископатов, пожалованные … короной в 1559 г.». В то же время термин «franchises» подразумевал «ярмарки, рынки и другие места, отведённые для торговли»^[17].

Французское происхождение термина отмечается иными исследователями. Так, по мнению Д. Н. Землякова, он происходит от французского слова «franchise», означающего «льгота, привилегия, право участия»^[18]. Именно благодаря тому, что термин был заимствован из двух языков, появились разные его транскрипции: «франчайзинг» и «франшиза». Их можно считать синонимами, хотя часть исследователей отмечает различие в их применении в деловом обороте. Кроме обозначения всего явления существует и иное значения понятия «франшиза». Под ней понимают комплекс передаваемых франчайзером франчайзи исключительных прав.

В целом, франчайзинг – явление многогранное. Его рассматривают как правоотношение; правовой институт; систему экономических и правовых связей; договор; юридическую конструкцию; форму организации и осуществления предпринимательской деятельности; комплекс взаимосвязанных правовых средств; технологию ведения бизнеса; а также как механизм инвестирования.

В доктрине можно найти множество определений рассматриваемого явления. Для целей работы достаточно привести хотя бы несколько. А. А. Юрицин после изучения позиций учёных-предшественников пришёл к выводу о целесообразности рассмотрения франчайзинга с двух точек зрения: с экономической и юридической. Если в соответствии с первой, он представляет собой способ организации и развития бизнеса, то с юридической, франчайзинг – это урегулированная гражданским законодательством система предпринимательских отношений, возникающих по поводу и в процессе возмездного использования исключительных прав, принадлежащих правообладателю, или по осуществлению контрагентами совместной деятельности, сопряжённой с их использованием, а также отношений, связанных с координацией и субординацией действий сторон в процессе осуществления предпринимательской деятельности». Важно заметить, что данное определение сформулировано широко для того, чтобы охватить всё многообразие современных франчайзинговых отношений, некоторые виды которых не могут разместиться в рамках более традиционных вариантов определений.

А. А. Еремин даёт более конкретное определение. По его мнению, «франчайзинг - это правоотношение, система тесно взаимосвязанных правовых и экономических связей, форма организации и осуществления предпринимательской деятельности, представляющая собой урегулированную нормами права целостную систему отношений, реализуемых с помощью комплекса взаимосвязанных правовых средств для достижения конкретного экономического результата, основанных на договоре франчайзинга и иных сопутствующих договорных отношениях между лицом, предоставляющим комплекс исключительных и иных прав (франчайзером), и лицом, приобретающим данные права (франчайзи)…». Это определение также смогло охватить все виды франчайзинга, но конкретность привела к некоторой его громоздкости.

Понятия «франчайзинг», «договор франчайзинга» в российском праве отсутствуют. Вместо них существуют похожие по области применения «коммерческая концессия» и «договор коммерческой концессии». Основные положения о коммерческой концессии в российском праве закреплены в главе 54 ГК РФ.

Вопрос соотношения франчайзинга и коммерческой концессии в большей степени доктринальный. Так, в законодательстве отдельных стран эти понятия не равнозначны. Во Франции, Бельгии и Швейцарии термином «коммерческая концессия» обозначается некий эксклюзивный договор, предметом которого является исключительное распространение товаров. В целом, франчайзинг предполагает более высокий уровень взаимодействия между сторонами договора, вплоть до довольно жёсткого контроля. Договор коммерческой концессии, как правило, значительно в меньшей степени регламентирует отношения сторон.

Существует несколько позиций исследователей по вопросу соотношения понятий. Так, в решении комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству об уже упомянутом проекте федерального закона «О франчайзинге» содержится мнение, что отношения франчайзинга фактически регулирует глава 54 ГК РФ, которая именуется «Коммерческая концессия». Среди исследователей, отождествляющих франчайзинг и коммерческую концессию, можно выделить Е. А. Суханова. Другие учёные видят различия в сущности явлений, но не сходятся в том, как они соотносятся между собой. Е. В. Гелашвили считает, что договор франчайзинга отличается от договора коммерческой концессии из-за гораздо более широкого набора передаваемых прав. И. В. Никифоров отмечает, что концепция франчайзинга как модели бизнеса шире, чем отношения, регулируемые договором коммерческой концессии. С. А. Сосна и Е. Н. Васильева придерживаются позиции, что это два разных договора, хотя они и очень близки. Также они приводят точку зрения французского юриста, который, как и большинство исследователей во Франции, считает, что франчайзинг – лишь форма коммерческой концессии. Исходя из многообразия точек зрения и одной области применения, в рамках работы в дальнейшем можно придерживаться позиции о синонимичности понятий франчайзинга и коммерческой концессии.

У некоторых правоведов сложилось мнение, что сформулированный нынешним образом договор коммерческой концессии можно рассматривать не как договор франчайзинга, а как лицензионный договор. Представляется, что это весьма спорная позиция, хоть рамки коммерческой концессии в российском праве не столь широки как рамки франчайзинга в общемировой практике, их широта едва ли сопоставима с рамками лицензионного договора. По мнению А. А. Юрицина, коммерческой концессии в российском праве соответствует один вид франчайзинга: франчайзинг бизнес-формата. А. А. Еремин же считает, что гл. 54 ГК РФ регулирует именно франчайзинг, наиболее соответствующий понятию «franchising», а понятие коммерческой концессии, введённое п. 1 ст. 1027 ГК РФ, не соответствует его регулированию в главе в дальнейшем. Но вопрос о разграничении понятий «договор коммерческой концессии» и «лицензионный договор» весьма актуален. Одним из отличительных признаков коммерческой концессии является предоставление исключительного права на товарный знак, как указал Арбитражный суд города Москвы. Другой суд заявил, что «по своей правовой природе договор коммерческой концессии – это комплексный договор, в котором преобладает в качестве основы лицензионный договор о предоставлении исключительного права на товарные знаки и другие объекты исключительных прав», т. е. его специфический признак – комплексность.

Далее рассмотрим определение договора коммерческой концессии, содержащееся в п. 1 ст. 1027 ГК РФ. «По договору коммерческой концессии одна сторона (правообладатель) обязуется предоставить другой стороне (пользователю) за вознаграждение на срок или без указания срока право использовать в предпринимательской деятельности пользователя комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав, включающий право на товарный знак, знак обслуживания, а также права на другие предусмотренные договором объекты исключительных прав, в частности на коммерческое обозначение, секрет производства (ноу-хау)». Данное определение претерпело изменения с момента своего включения в ГК РФ: ранее как основные элементы комплекса исключительных прав назывались фирменное наименование и коммерческое обозначение, а товарный знак был лишь «другим предусмотренным договором объектом». Изменяющий норму Федеральный закон ввел в статью секрет производства (ноу-хау) как элемент комплекса прав, а фирменное наименование исключил.

Сторонами договора коммерческой концессии являются правообладатель и пользователь – юридические лица или индивидуальные предприниматели.

Достаточно неопределённая ситуация сложилась вокруг существенных условий договора коммерческой концессии. Несомненно, существенными условиями договора выступают его предмет и условия, относительно которых по заявлению сторон должно быть достигнуто соглашение. Также, для коммерческой концессии выделяют вознаграждение и срок. Хотя В. В. Витрянский и заявляет о том, что иных существенных условий исходя из текста гл. 54 ГК РФ назвать нельзя.

Подход к описанию предмета договора в теории права не единообразен: в одних работах он понимается как правоотношение или содержание обязательства, в других – как объекты гражданских прав. Применительно к предмету коммерческой концессии в первую группу правоведов следует включить, например, В. В. Витрянского. Представители второй рассматривают предмет как исключительные права или комплекс прав на результаты интеллектуальной деятельности (Г. А. Лаптев, Е. А. Суханов, Ж. Н. Бородина). В ходе дискуссий распространено также смешение предмета и объекта договора. С учётом всех теоретических трудностей, А. А. Юрицин предлагает «проводить тождество» предмета договора коммерческой концессии с объектом правоотношения, который объединяет как объекты договора, так и ключевые обязательства сторон. Тем не менее, даже подобный комплексный подход не способен примерить противоположные позиции в доктрине.

Как объект договора комплекс исключительных прав может состоять из всех объектов интеллектуальной собственности, которые можно передать. Однако по каждому договору коммерческой концессии должна состояться передача прав на товарный знак (знак обслуживания), а также на любой иной объект для того, чтобы образовать комплекс.

В качестве иного, прямо не названного в законе существенного условия выделяют срок договора. Однако А. А. Еремин и А. А. Юрицин приходят к выводу, что он всегда присутствует в данном договоре, договор заключается, как правило, на срок. Если же срока действия нет, то установлен шестимесячный срок уведомления об отказе от договора или же иной, согласованный сторонами, а значит, установление срока договора не является существенным условием договора коммерческой концессии.

Как существенное условие рассматриваемого договора выделяют и согласование условия о вознаграждении. Хотя А. С. Райников и заявляет, что при его отсутствии на основании дефиниции договора по аналогии следует применять норму об определении цены договора купли-продажи (п. 1 ст. 485 ГК РФ), он всё же усматривает больше причин, чтобы считать условие о вознаграждении существенным для коммерческой концессии. Во-первых, из-за необходимости согласовать форму вознаграждения (ст. 1030 ГК РФ), что предполагает согласованность его размера. Во-вторых, из-за уникальности исключительных прав, что делает невозможным определить цену принятым для купли-продажи способом. И в-третьих, из-за применения к договорам коммерческой концессии норм о лицензионных соглашениях, которые признаются незаключёнными при несогласованности размера вознаграждения.

А. С. Райников называет условие о способах использования предоставленного исключительного права как существенное. Его отсутствие, по его мнению, ведёт к тому, что договор будет являться незаключённым. однако А. А. Юрицин подвергает подобную позицию критике.

Разделение франчайзинга на виды имеет достаточно большое значение, поскольку различия между ними существенны. А. А. Юрицин называет в своей классификации по времени возникновения и активности взаимодействия товарный, бизнес-формат и конверсионный виды франчайзинга.

Самым ранним был товарный франчайзинг, который представляет собой предоставление прав франчайзером на распространение его продукции. Особенностью бизнес-формата является то, что помимо взаимодействия в более классическом варианте франчайзер делится и системой ведения бизнеса. Здесь большее значение приобретает коммерческий опыт и ноу-хау франчайзера.

Конверсионный франчайзинг наиболее молодой, сложный и интересный. Однозначных критериев его понимания нет. Среди множества различных его определений можно выделить экономическую суть данного вида. Несколько опытных предпринимателей или компаний кооперируются достаточно тесно, используют разделение труда, единую политику вплоть до единого руководства. Также используется зонтичный бренд франчайзера. Часто подобные отношения выходят за рамки франчайзинга. Существует также опасность нарушить антимонопольное законодательство.

По характеру отношений франшизы подразделяют на франшизы на продажу готового товара, франшизы на производство товара и франшизы на определённый вид деятельности. А по возможностям и намерениям франчайзи называют личный, деловой и инвестиционный франчайзинг. Помимо упомянутых классификаций существуют и другие.

Глава II. Положение франчайзи как стороны по договору франчайзинга

2.1. Франчайзи, его правовое положение и защита его прав

Франчайзи (пользователь) представляет собой сторону по договору франчайзинга, с которой франчайзер (правообладатель), как правило, крупная и известная компания с ценными объектами интеллектуальных прав, заключает договор франчайзинга (коммерческой концессии).

Российское законодательство не содержит легальной дефиниции пользователя, однако исходя из п. 1 ст. 1027 ГК РФ его можно определить как сторону, которая по договору коммерческой концессии получает за вознаграждение на срок или без указания срока право использовать в своей предпринимательской деятельности комплекс принадлежащих правообладателю исключительных прав, включающий право на товарный знак, знак обслуживания, а также права на другие предусмотренные договором объекты исключительных прав, в частности на коммерческое обозначение, секрет производства.

Как и правообладатель, пользователь является специальным субъектом: в силу прямого указания законодателя он должен являться либо коммерческой организацией, либо индивидуальным предпринимателем (п. 3 ст. 1027 ГК РФ). Кроме того, франчайзи должен отвечать критериям, установленным франчайзером^[19]. Особенно это актуально для правых систем, где присутствует легальная обязанность франчайзера «заключать договоры с любым франчайзи, который к нему обратился и который отвечает определенным, заранее известным критериям…».

С. А. Сосна отмечает, что именно франчайзи является наиболее противоречивым участником франчайзинговых отношений. Причинами он называет некоторые несовместимые положения в его статусе: заявляемая юридическая и предпринимательская свобода соседствует с «необходимостью руководствоваться указаниями франчайзера», а тесное, даже доверительное сотрудничество с различием в интересах или их противоположностью.

Даже сейчас в разных странах мира существует проблема отграничения франчайзи от таких посреднических лиц, как торговые агенты, поверенные, комиссионеры и дистрибьюторы, или даже от участников трудовых отношений в судебной практике. В целом, подобные фигуры нелегко отграничить. В 1962 г. Комиссия ЕС приняла специальный документ, направленный на устранение части данной проблемы: отграничении независимых лиц от торговых агентов и близким к ним субъектам рынка. Решающим критерием, по свидетельству С. А. Сосны, явился критерий принятия на себя финансовых рисков, связанных с выполнением договоров с потребителями, со стороны независимых дилеров. Также, они осуществляют операции с контрагентами за свой счёт и от своего имени, а «вознаграждение» получают от того, что останется после выплаты роялти и обязательных платежей. А вот отграничить франчайзи от дистрибьютора (дилера) помог Европейский суд в деле «Pronuptia». Он указал, что франчайзи использует единое фирменное наименование своей франчайзинговой системы, применяет единые методы ведения дела.

По видам франчайзи можно разделить следующим образом. По организационно-правовой форме выделяют франчайзи, представляющих собой юридические лица или индивидуальных предпринимателей. Кроме того, в силу не совсем чёткой правовой природы франчайзинга франчайзи может тяготеть к дистрибьютору, к лицензиату или же в равной степени сочетать эти начала. Это зависит от модели его отношений с франчайзером, от того, получает ли он товары или более важным в их отношениях является передача исключительных прав. Также существуют классификации по числу заведений, которым владеет франчайзи, по национальной принадлежности франчайзи и её связи с франчайзером. Среди франчайзи иногда выделяют «ведущего» франчайзи, который призван координировать деятельность остальных.

Далее перейдём к рассмотрению правового статуса франчайзи (пользователя) в российском праве. Начнем с характеристики его обязанностей.

Первая обязанность пользователя следует из сути договора коммерческой концессии, раскрытой в п. 1 ст. 1027 ГК РФ. Комплекс исключительных прав предоставляется правообладателем за вознаграждение, а значит праву правообладателя это вознаграждение получить соответствует обязанность пользователя его выплатить. На практике чаще всего применяют смешанную форму выплат: первоначальный (паушальный) взнос и периодические платежи (роялти), хотя до внесения изменений в ст. 1030 ГК РФ в 2011 г. не было возможности использовать несколько форм оплаты одновременно.

Основной статьёй ГК РФ, посвящённой обязанностям пользователя, является одноименная ст. 1032. Так, по ней пользователь должен «использовать при осуществлении предусмотренной договором деятельности коммерческое обозначение, товарный знак, знак обслуживания или иное средство индивидуализации правообладателя указанным в договоре образом» (абз. 2). Данная обязанность устанавливает рамки использования исключительных прав в пределах достигнутого между сторонами соглашения и направлена на защиту интересов правообладателя. Также защищает непосредственно правообладателя запрет на разглашение секретов производства (ноу-хау) и другой полученной от правообладателя конфиденциальной коммерческой информации (абз. 6). Как отмечает С. А. Сосна, подобная обязанность установлена в некоторых правовых системах и для преддоговорных отношений, а также после срока действия договора в силу закона. В российской системе же для того, чтобы установить ответственность до заключения договора, правообладателю потребуется заключить с потенциальным пользователем вспомогательный договор.

В иную группу можно выделить обязанности, способствующие защите интересов как правообладателей, так и потребителей. Это следующие обязанности:

• обеспечивать соответствие качества производимых им на основе договора товаров, выполняемых работ, оказываемых услуг качеству аналогичных товаров, работ или услуг, производимых, выполняемых или оказываемых непосредственно правообладателем (абз. 3);
• соблюдать инструкции и указания правообладателя, направленные на обеспечение соответствия характера, способов и условий использования комплекса исключительных прав тому, как он используется правообладателем, в том числе указания, касающиеся внешнего и внутреннего оформления коммерческих помещений, используемых пользователем при осуществлении предоставленных ему по договору прав (абз. 4);
• оказывать покупателям (заказчикам) все дополнительные услуги, на которые они могли бы рассчитывать, приобретая (заказывая) товар (работу, услугу) непосредственно у правообладателя (абз. 5).

Обозначенные обязанности направлены на то, чтобы потребитель, обратившийся к пользователю, был в той же степени удовлетворён качеством товаров, услуг или работ, выбором дополнительных услуг, интерьером помещения и иными сопутствующими атрибутами, как если бы он обратился к правообладателю непосредственно. Такое положение дел, несомненно отвечает интересам потребителя, а это, в свою очередь, важно и для правообладателя: пользователь, не достигающий необходимого качества своих товаров или услуг, наносит ущерб деловой репутации всей франчайзинговой сети, а добросовестный – лишь способствует улучшению её имиджа.

Обязанность информировать покупателей (заказчиков) наиболее очевидным для них способом о том, что пользователь использует коммерческое обозначение, товарный знак, знак обслуживания или иное средство индивидуализации в силу договора коммерческой концессии (абз. 8 указанной статьи) служит интересам потребителей. Она призвана восстановить баланс интересов сторон договора коммерческой концессии и иных лиц (прежде всего, потребителей), нарушающийся стремлением, возможно даже обязанностью пользователя создать у третьих лиц иллюзию, будто они получают «фирменный» товар у производителя в оформленном им помещении^[20].

Кроме обозначенных императивно установленных обязанностей ГК РФ называет и обязанности пользователя, которые могут быть предусмотрены по договору. Так, абз. 7 ст. 1032 ГК РФ называет одну из подобных обязанностей: предоставление оговоренного количества субконцессий. Оно помогает правообладателю повысить его шансы на достижение планов развития его франчайзинговой сети. Некоторые другие возможные обязанности предусмотрены в ст. 1033 ГК РФ. Это обязательства не конкурировать с правообладателем на определённой территории, не получать аналогичные исключительные права у конкурентов, подчиняться ценовой политике правообладателя, осуществлять свою деятельность исключительно в пределах определённой территории, согласовывать место помещения, его оформление. Законом прямо обозначено недопустимое обязательство пользователя: правообладатель не может потребовать от пользователя обслуживать лишь определённую категорию покупателей по их месту нахождения или жительства.

Среди прав пользователей можно назвать возможности получения необходимой информации от правообладателя, его технического и консультативного содействия, отказа от договора (с уведомлением за определённый законом или договором срок), расторжения договора и возмещения убытков, если коммерческое обозначение правообладателя было изменено, и ряд других. Часть этих прав может являться одновременно и обязанностями.

Особо следует отметить преимущественное право пользователя на заключение договора на новый срок, установленное ст. 1035 ГК РФ. Так, исполнявший надлежащим образом свои обязанности пользователь может воспользоваться этим правом, однако условия договора могут быть изменены по соглашению (ранее, до внесения изменений^[21] в 2011 г., предусматривалось заключение нового договора на тех же условиях, что и старый). Для того, чтобы защитить рассматриваемое право, п. 2 указанной статьи наделяет пользователя правом перевода на себя прав и обязанностей по заключенному договору с иным лицом (при условии, что этот договор заключён на тех же условиях, что и предыдущий) и возмещением убытков. Данное право направлено на защиту интересов как самого пользователя, так и потребителей^[22]. Однако механизма его реализации закон пока не содержит^[23]. Вкупе с возможностью правообладателя избежать ответственности, изменив хоть одно условие нового договора, это открывает поле для злоупотребления правами со стороны правообладателей.

Рассмотренное выше преимущественное право на заключение договора на новый срок одновременно является одним из специфических для договора коммерческой концессии способов защиты прав пользователя. Другим подобным способом является право пользователя потребовать расторжения договора и возмещения убытков или соразмерного уменьшения вознаграждения в случае изменения правообладателем коммерческого обозначения, предусмотренное ст. 1039 ГК РФ. С данным способом защиты тоже связаны некоторые трудности: как верно отмечает Н. В. Корлякова, пределы изменения коммерческого обозначения и принцип исчисления уменьшения вознаграждения в законе не установлены^[24].

Исходя из п. 4 ст. 1027 ГК РФ, позволяющего применять правила о лицензионном договоре в субсидиарном порядке, и того, что глава ГК РФ, посвящённая коммерческой концессии, не содержит норм о защите предоставленного права в отношениях с третьими лицами, подобная защита должна производиться по правилам, установленным для лицензионного договора. В действительности же с этим сопряжены определённые трудности, которые подметила Н. В. Корлякова. Возможность защиты прав возникнет лишь при их передаче на исключительной основе, что связано с риском нарушения антимонопольного законодательства. П. 1 ст. 1033 ГК РФ предусмотрено возможное обязательство не предоставлять другим лицам аналогичные комплексы исключительных прав для их использования на закрепленной за пользователем территории, а не вообще. Кроме того, В. В. Кулаковский в своей статье заметил, что такое обязательство применяется только при условии его непосредственного включения в договор коммерческой концессии^[25]. Всё это означает, что требуемая исключительная передача маловероятна.

Прежде чем рассмотреть применение гражданско-правовой ответственности к отношениям коммерческой концессии, можно кратко охарактеризовать данный вид ответственности и юридическую ответственность в целом. Как пишет Д. А. Липинский: «юридическая ответственность – это нормативная, гарантированная и обеспеченная государственным принуждением, убеждением или поощрением юридическая обязанность по соблюдению и исполнению требований норм права, реализующаяся в правомерном поведении субъектов, одобряемом или поощряемом государством, а в случае ее нарушения – обязанность правонарушителя претерпеть осуждение, ограничение прав имущественного или личного неимущественного характера и их реализация». Приведённое определение представляет мультиаспектное понимание ответственности, включающее в себя как негативную, так сторону данного института.

Исходя из признаков гражданско-правовой ответственности, которые выделил В. П. Грибанов, она может быть определена как одна из форм государственного-правового воздействия на правонарушителя, имеющая имущественных характер, характеризующееся возложением невыгодных имущественных последствий на лицо, допустившее нарушение гражданских прав и обязанностей, и связанная с применением санкций. А. П. Золотарев замечает, что она включает в себя не только дополнительные права потерпевшего и обязанности правонарушителя, но и реальные действия потерпевшего и юрисдикционных органов по привлечению виновного лица к ответственности. Кроме того, он пишет и о явной имущественной компенсационно-восстановительной направленности данного вида ответственности, хотя элементы штрафной функции также присутствуют.

Основаниями гражданско-правовой ответственности являются правовое и фактическое основания. Первое основание содержится в нормах гражданского права и определяет границы юридически допустимого и недопустимого поведения. Второе представляет собой конкретное гражданское правонарушение. Одним из условий данного вида ответственности является вина, хотя, по мнению А. П. Золотарева, гражданское законодательство допускает ответственность без вины. Правда, в противовес этому, А. А. Кравченко придерживается позиции, что при отсутствии необходимости установления вины следует говорить о мерах защиты, а не ответственности, что именно в этом заключается разграничивающий критерий (хоть он и условен).

2.2. Проблемы защиты прав пользователей коммерческой концессии, возникающие на практике

Почти любой правовой институт, находящий применение в реальной жизни, не может быть назван совершенным. Причины этого естественны: необходимость соблюдать баланс интересов посредством общеобязательных предписаний, быстро меняющиеся общественные отношения, коллизии… Однако при анализе экономических отношений и правового регулирования коммерческой концессии можно заметить существенные несовершенства.

Пользователь по договору почти всегда является существенно более слабой компанией с экономической точки зрения, а подчас и индивидуальным предпринимателем. А значит, даже юридически равные возможности не способствуют справедливому соблюдению прав и интересов пользователей. В то же время, как уже было упомянуто в параграфе 1.1 работы, с 2011 г. правовое положение правообладателей в России лишь укрепилось.

С другой стороны, права потребителей достаточно эффективным образом обеспечиваются Законом РФ «О защите прав потребителей»^[26]. Исходя из всего этого, видится не самый высокий уровень защиты прав пользователя, что создаёт угрозу нарушения его прав и интересов. Для подтверждения или опровержения данной гипотезы следует изучить судебную практику и охарактеризовать положение дел на сегодняшний день. Именно в этом и заключается цель параграфа.

Обратимся к решению Савеловского районного суда и апелляционному определению Мосгорсуда. П. обратилась с иском к «Международной школе английского языка «Премиум» (пользователю по договору коммерческой концессии) о взыскании невозвращённой части излишне уплаченных денежных средств по уже расторгнутым договорам на оказание услуг. Ответчик объяснял свои действия удержанием с истца фактически понесённых расходов. Ими являлись обязательные платежи («регистрационный сбор»), которые компания уплачивала правообладателю за использование методики обучения. Они удерживались в соответствии с пунктом заключённого с П. договора. Кроме того, этот пункт включал в себя и плату за подключение к нескольким удалённым сервисам правообладателя.

По договору коммерческой концессии ответчик должен был выплачивать правообладателю 7% от общего валового дохода. Однако эта необходимость в платежах не была принята судом как достаточный аргумент для удержания денежных средств истца. Суд указал, что названное обязательство непосредственно не связано с договором на оказание услуг с П., поскольку договор коммерческой концессии заключён задолго до договора с П., и является коммерческим риском ответчика.

Конечно, здесь имеет место нарушение ст. 32 Закона «О защите прав потребителей», поэтому суд занял сторону истца. Однако в то же время, как можно отметить, допустимо такое условие, при котором даже при уплате роялти как процента с дохода, в случае отказа потребителя от исполнения договора и возврате ему средств, франчайзи должен заплатить франчайзеру. С одной стороны, таким образом, реализуется принцип свободы договора, но с другой, пользователь при заключении договора, похоже, не может повлиять на его условия.

Нужно отметить достаточно обширную судебную практику, связанную с требованиями истцов о возврате денежных средств в полном объёме при расторжении договоров с данной школой по изучению английского языка. И суды занимают различную позицию по вопросу правомерности удержания денежных средств за регистрационный сбор и подключение к удалённым сервисам правообладателя как фактически понесённым расходам. В похожем деле в кассационном определении суд поддержал выводы мирового судьи о том, что подключение к системам не связано непосредственно с договором на оказание услуг по обучению, заключенному с истцом, а значит их удержание и удержание регистрационного сбора неправомерно (это коммерческие риски). Однако в решении по другому делу суд первой инстанции не исследовал природу фактических расходов ответчика, ограничившись изучением содержания договора об оказании услуг. Его поддержал Мосгорсуд. Такой же подход и в определении по иным дела. Ещё в одном своём определении Мосгорсуд признал подключение учащегося к удалённым системам неотъемлемой частью прохождения обучения английскому языку по системе правообладателя, а не дополнительными услугами, а требования истца не поддержал. Во многих из указанных дел, в отличие от первого, регистрационный сбор понимается как стоимость услуг консультанта, входного тестирования, оформления договора.

С учётом того, что подобных дел ещё немало, истцы почти сразу расторгали договор, жаловались на низкое качество услуг, с некоторыми из них был заключён кредитный договор без их ведома, высока вероятность нарушения прав потребителей, несмотря на благоприятные исходы многих дел для ответчика. Права пользователя концессии также не выглядят защищёнными. И лишь правообладатель – «Уолл-стрит Инститьют Кей Эф Ти» ­– не испытал никаких негативных последствий, а ведь пользователь использовал его систему Wall Street Institute, что внушало потребителям определённый кредит доверия. Подобная ситуация представляется несправедливой.

Другую категорию вопросов порождает одно из кассационных постановлений Суда по интеллектуальным правам. Между ООО «ОКлинз» и ООО «Окей Вижен» 5 июля 2013 г. был заключён договор коммерческой субконцессии. По одному из пунктов договора он вступал в силу с момента его государственной регистрации. Однако общество «Окей Вижен» не зарегистрировало договор из-за отсутствия согласования существенных условий.

ООО «ОКлинз» обнаружило, что контрагенту было предоставлено право использования товарного знака, по поводу которого заключался договор, лишь 11 сентября, т. е. лишь через два месяца с момента подписаний договора коммерческой субконцессии. Это послужило основанием для «ОКлинз» для подозрения вторичного правообладателя в обмане и обращения в суд с требованием о признании договора недействительным, а также возмещения убытков.

Суд позицию истца не поддержал, указав на то, что «действуя с той степенью заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру договора, [он] мог и должен был потребовать от ответчика предоставления документов, подтверждающих его право заключать договор субконцессии…». А договор ответчика с правообладателем был передан на регистрацию, хоть и был зарегистрирован после подписания договора с истцом, что, по мнению суда, исключает обман ответчика. Суд первой инстанции отказал истцу в удовлетворении его требований. Апелляционная и кассационная инстанция согласились с выводами суда.

Права на товарный знак у ответчика по рассмотренному делу отсутствовали на момент заключения договора субконцессии, что противоречит ещё римскому принципу, по которому никто не может передать прав больше, чем имеет сам.

В рассмотренной ситуации обе стороны, включая истца, действовали изначально пассивно, однако вторичный правообладатель не испытал существенных негативных имущественных последствий, что не представляется справедливым.

В другом судебном деле пассивность правообладателя также остаётся без последствий. Договор коммерческой концессии был заключён. При этом государственную регистрацию договора должен был осуществлять правообладатель, а расходы по ней нёс пользователь. Паушальный взнос пользователь уплатил, а расходы по регистрации – нет.

Через пять месяцев пользователь направил уведомление о расторжении договора из-за финансовых проблем. Ещё не расторгнув договор, пользователь обратился в суд с требованием о признании предоставления прав на комплекс исключительных прав несостоявшимся из-за того, что договор не был зарегистрирован. Суд, однако, заметил, что истцу возможность использования комплекса исключительных прав была предоставлена фактически, а ответчик не исполнил свою обязанность по регистрации из-за того, что истец не оплатил расходы по ней, т. е. обязанность ответчика по условиям договора была поставлена в зависимость от обязанности истца. В итоге позиция истца ни в одной из инстанций не снискала поддержки со стороны суда. Хотя из обстоятельств не следует, что ответчик предпринимал хоть какие-либо действия для того, чтобы договор был зарегистрирован.

Как ещё один пример худшего правового положения пользователя в сравнении с правообладателем можно привести следующее дело. Оно выявляет меньший набор возможностей пользователя по отношению к правообладателю при осуществлении предпринимательской деятельности. Здесь это проявляется в том, что одним из оснований мнения суда о рекламном характере конструкции над входом в магазин явилось то, что она содержала наименование компании-правообладателя и его товарный знак, а не наименование пользователя. Правообладателю подобный аргумент не мог бы быть высказан, а соответственно пользователь стеснён более узкими рамками, хоть в данном случае это и не выглядит очень значительным.

С действительно сложной ситуацией суды столкнулись в следующем деле. ООО «Агроторг» приобрело у «СПИК ГЛОБАЛ ЛИМИТЕД» право на использование на территории Российской Федерации (кроме Москвы и Московской области) товарных знаков (в т. ч. «Пятерочка») на основании лицензионного договора. Через два года между ООО «Агроторг» и ООО «Ак Барс Торг» был заключён договор коммерческой концессии, по которому предоставлялось право на использование товарного знака, коммерческого обозначения и иных исключительных прав на территории Республики Татарстан. Ещё через несколько лет ООО «Агроторг» на основании договора об отчуждении исключительных прав на товарные знаки приобрело указанные знаки у «СПИК ГЛОБАЛ ЛИМИТЕД» и почти сразу после этого начало осуществлять торговую деятельность на территории Татарстана с использованием товарного знака «Пятерочка Плюс». В связи с этим «Ак Барс Торг» обратился в антимонопольный орган, который признал действия «Агроторга» недобросовестной конкуренцией и обязал прекратить нарушения норм ФЗ «О защите конкуренции»^[27]. Общество обратилось в суд с обжалованием решения органа.

Суд первой инстанции отметил, что «Ак Барс Торгу» было передано на период действия договора коммерческой концессии право на единоличное и самостоятельное использование прав на товарные знаки на территории Республики Татарстан, и признал, что «Агроторг» совершает действия, квалифицированные как недобросовестная конкуренция.

В апелляционном рассмотрении суд указал на то, что в договоре не было предусмотрено условие о запрете правообладателю осуществлять аналогичную деятельность на территории Республики Татарстан, а присутствует лишь запрет правообладателю представлять право использование аналогичного комплекса на указанной территории третьим лицам. Исходя из этого, решение суда первой инстанции было отменено. Суд кассационной инстанции мнение апелляционного не поддержал.

Стороны дошли до Президиума Высшего Арбитражного суда, который поддержал позицию апелляционного, заявив, что договор не содержит условий о запрете правообладателю осуществлять аналогичную деятельность на указанной территории, использовать комплекс исключительных прав совместно. Исходя из этого, а также недоказанности того, что ООО «Агроторг» имело намерение передать пользователю исключительные права либо не раскрыло какой-либо информации относительно объема прав пользования исключительными правами, Президиум ВАС признал действия антимонопольного органа не соответствующими закону и нарушающими права истца. Было и дальнейшее рассмотрение в связи с новыми обстоятельствами, однако новые акты соответствовали позиции Президиума ВАС.

Данное дело показывает, что положение пользователя недостаточно хорошо защищено по закону. Лишь если бы он предусмотрел подобное развитие событий и включил запрет правообладателю на совместное использование комплекса исключительных прав на определённой территории в договор, он мог бы избежать неблагоприятных для себя последствий. Однако договор был заключён в 2004 г., когда опыт использования договора коммерческой концессии в России ещё был достаточно небольшим. Кроме того, сам правообладатель не развивал розничную сеть самостоятельно и не заявлял о таких намерениях вплоть до 2009 г. Таким образом, либо изначально стороны по-разному понимали условия заключённого договора, либо одна из сторон изменила свои намерения позже.

Заключение

В ходе работы был охарактеризован франчайзи, определено его правовое положение. Далее последовал анализ судебной практики, по результатам которого были выявлены ключевые проблемы, с которыми сталкивается пользователь коммерческой концессии в российской правовой системе. Первая группа из них связана с тем, что с учётом более слабого экономического положения франчайзи, нынешняя редакция закона более выгодна для контрагента. Более того, поправки в ГК РФ лишь расширили права правообладателей (например, в 2011 г. в текст закона были включены новые основания для одностороннего отказа от договора). Исходя из всего этого, у пользователей при заключении договора почти нет возможностей повлиять на него, а негативные для себя последствия обе стороны несут в равной степени (хотя на практике видно, что это далеко не так: правообладатель их зачастую не претерпевает в том объёме, что и пользователь). Второй группой проблем для пользователей является то, что из-за несоразмерности их опыта и возможностей правовой поддержки по сравнению с контрагентами они могут неверно истолковывать действия и намерения противоположной стороны при заключении договора, а также сталкиваются со сложностями при обосновании своей позиции при разрешении спора. Предложенные варианты разрешения проблем: поспособствовать установлению более благоприятного подхода для франчайзи в судебной практике; внести в ГК РФ поправки, изменив термины «коммерческая концессия» и наименования сторон по договору на «франчайзинг» и производные от него; выделить коммерческую концессию в отдельный параграф внутри главы о франчайзинге; урегулировать раскрытие информации и преддоговорные отношения в законодательстве.

Список использованных источников и литературы

1. Климова С. В. Правовой режим франчайзинга в национальном и международном обороте: диссертация ... кандидата юридических наук. М., 2011. С. 14.
2. Бондаренко Д. П. Правовое регулирование договора коммерческой концессии в российском праве: диссертация ... кандидата юридических наук. М., 2013. С. 20.
3. Еремин А. А. Франчайзинг и договор коммерческой концессии: теория и практика применения: монография. М.: Юстицинформ, 2017. С. 27.
4. Климова С. В. Указ. соч. С. 20.
5. Годин А. М. Франчайзинг: монография. М.: Информ.-внедренческий центр «Маркетинг», 2006 . С. 21.
6. Рузакова О. А. Договоры о создании результатов интеллектуальной деятельности и распоряжении исключительными правами: учебно-практическое пособие для магистров. М.: Проспект, 2017. С. 85.
7. Чалдаева Л. А. Франчайзинг как современная форма привлечения инвестиций и укрепления позиций России в системе мирохозяйственных связей: монография. М.: МГТА, 2018. С. 61.
8. Статистика Французской федерации франчайзинга (данные за 2018 г. включительно) // https://www.franchise-fff.com/franchise/les-chiffres-cles.
9. Статистика Европейской федерации франчайзинга (данные за 2015 г.) // www.eff-franchise.com/130/franchise-data.html.
10. Данные отчёта 2017 г. «Франчайзинг в Испании» Испанской ассоциации франчайзинга // www.franchise.org/sites/default/files/Franchise-in-Spain-Report-2017.pdf.
11. Гарнов А. П. Социально-экономические аспекты формирования системы общественного питания в России. М.: Наука, 2005. С. 173.
12. Гражданский кодекс Российской Федерации: часть первая – четвертая (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2019) // Собрание законодательства РФ. № 32. 05.12.1994.
13. Еремин А.А. История становления и развития правового регулирования договора коммерческой концессии в России // История государства и права. 2015. № 2. С. 14¬–15..
14. Нуретдинова Ю.В., Куприянова Д.О., Бурмистрова А.А. Перспективы развития франчайзинга в России в условиях экономической нестабильности // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2018. № 5-2. С. 171.
15. Проект Федерального закона №503845-6 «О франчайзинге» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 21.04.2014).
16. Устюжанин А. А. Там же. С. 8.
17. Земляков Д. Н. Указ. соч. С. 11.
18. Титова М. Н. Правовой статус субъектов франчайзинга бизнес-формата // Предпринимательское право. 2014. № 3. С. 60.
19. Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 2. / Е. Н. Абрамова и др.; под ред. А. П. Сергеева. 2-е изд., М.: Проспект, 2017. С. 770.
20. Федеральный закон от 18.07.2011 № 216-ФЗ «О внесении изменений в часть вторую Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. № 159. 22.07.2011
21. Суханов Е. А. Комментарий ГК РФ: агентирование (глава 52), доверительное управление имуществом (глава 53), коммерческая концессия (глава 54). // Хозяйство и право. 1996. № 11. С. 144.
22. Кувшинова Д. Н. Проблемы, связанные с определением преимущественного права пользователя по договору коммерческой концессии. // Аллея науки. 2019. № 1(28). С. 751–752.
23. Корлякова Н. В. Способы защиты прав сторон при нарушении условий договора коммерческой концессии и лицензионного договора // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2011. № 4. С. 85.
24. Кулаковский В.В. Антимонопольное регулирование договора коммерческой концессии // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2017. № 10. С. 97.
25. Закон РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». «Ведомости СНД и ВС РФ». № 15, ст. 766. 09.04.1992.
26. Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (с изм. и доп., вступ. в силу с 27.12.2018) // Российская газета. № 162. 27.07.2006.

1. Титова, М. Н. Правовое регулирование отношений франчайзинга при осуществлении предпринимательской деятельности по законодательству Российской Федерации: автореферат дис. ... кандидата юридических наук. М., 2016. С. 3. ↑

2. Климова С. В. Правовой режим франчайзинга в национальном и международном обороте: диссертация ... кандидата юридических наук. М., 2011. С. 14. ↑

3. Бондаренко Д. П. Правовое регулирование договора коммерческой концессии в российском праве: диссертация ... кандидата юридических наук. М., 2013. С. 20. ↑

4. Еремин А. А. Франчайзинг и договор коммерческой концессии: теория и практика применения: монография. М.: Юстицинформ, 2017. С. 27. ↑

5. Климова С. В. Указ. соч. С. 20. ↑

6. Годин А. М. Франчайзинг: монография. М.: Информ.-внедренческий центр «Маркетинг», 2006 . С. 21. ↑

7. Рузакова О. А. Договоры о создании результатов интеллектуальной деятельности и распоряжении исключительными правами: учебно-практическое пособие для магистров. М.: Проспект, 2017. С. 85.  ↑

8. Чалдаева Л. А. Франчайзинг как современная форма привлечения инвестиций и укрепления позиций России в системе мирохозяйственных связей: монография. М.: МГТА, 2018. С. 61. ↑

9. Статистика Французской федерации франчайзинга (данные за 2018 г. включительно) // https://www.franchise-fff.com/franchise/les-chiffres-cles. ↑

10. Статистика Европейской федерации франчайзинга (данные за 2015 г.) // www.eff-franchise.com/130/franchise-data.html. ↑

11. Данные отчёта 2017 г. «Франчайзинг в Испании» Испанской ассоциации франчайзинга // www.franchise.org/sites/default/files/Franchise-in-Spain-Report-2017.pdf. ↑

12. Гарнов А. П. Социально-экономические аспекты формирования системы общественного питания в России. М.: Наука, 2005. С. 173. ↑

13. Гражданский кодекс Российской Федерации: часть первая – четвертая (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2019) // Собрание законодательства РФ. № 32. 05.12.1994. ↑

14. Еремин А.А. История становления и развития правового регулирования договора коммерческой концессии в России // История государства и права. 2015. № 2. С. 14­–15.. ↑

15. Нуретдинова Ю.В., Куприянова Д.О., Бурмистрова А.А. Перспективы развития франчайзинга в России в условиях экономической нестабильности // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2018. № 5-2. С. 171. ↑

16. Проект Федерального закона №503845-6 «О франчайзинге» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 21.04.2014). ↑

17. Устюжанин А. А. Там же. С. 8. ↑

18. Земляков Д. Н. Указ. соч. С. 11. ↑

19. Титова М. Н. Правовой статус субъектов франчайзинга бизнес-формата // Предпринимательское право. 2014. № 3. С. 60. ↑

20. Гражданское право: учебник: в 3 т. Т. 2. / Е. Н. Абрамова и др.; под ред. А. П. Сергеева. 2-е изд., М.: Проспект, 2017. С. 770. ↑

21. Федеральный закон от 18.07.2011 № 216-ФЗ «О внесении изменений в часть вторую Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. № 159. 22.07.2011 ↑

22. Суханов Е. А. Комментарий ГК РФ: агентирование (глава 52), доверительное управление имуществом (глава 53), коммерческая концессия (глава 54). // Хозяйство и право. 1996. № 11. С. 144. ↑

23. Кувшинова Д. Н. Проблемы, связанные с определением преимущественного права пользователя по договору коммерческой концессии. // Аллея науки. 2019. № 1(28). С. 751–752. ↑

24. Корлякова Н. В. Способы защиты прав сторон при нарушении условий договора коммерческой концессии и лицензионного договора // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2011. № 4. С. 85. ↑

25. Кулаковский В.В. Антимонопольное регулирование договора коммерческой концессии // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2017. № 10. С. 97. ↑

26. Закон РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». «Ведомости СНД и ВС РФ». № 15, ст. 766. 09.04.1992. ↑

27. Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (с изм. и доп., вступ. в силу с 27.12.2018) // Российская газета. № 162. 27.07.2006. ↑