Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Адекватность и эквивалентность перевода. Модели перевода)

Содержание:

Введение

В науке перевод рассматривается, как способ общения между разноязычными объектами коммуникации посредством воспроизведения исходной информации на другом языке. Зачастую, языковеды обычно определяли перевод как замену текста на одном языке текстом на другом языке и лишь, потом изучали требования, которым должен удовлетворять создаваемый текст, чтобы служить полноценной заменой оригинала, и отношений, возникающих между текстами оригинала и перевода в целом и между отдельными частями и единицами соответствующих тестов.

Таким образом, лингвистическая теория перевода изучает соотношение единиц двух языков не изолированно, а в контексте определенного типа (оригинала и его перевода), и все данные, на которых эта теория базируется, получены из сопоставительного изучения таких текстов.

Сопоставительное изучение текстов оригинала и перевода охватывает различные стороны их формальной и содержательной структуры таких текстов. Но основной вопрос теории перевода содержится во всестороннем описании содержательных отношений между этими текстами, раскрытие понятий эквивалентности и адекватности перевода. В первую очередь целью переводчика является воспроизведении содержания оригинала. Но что это означает? Что представляет собой воспроизводимое содержание? Каковы критерии правильности выбора языковых средств для достижения адекватности перевода? Эти вопросы уже многие годы активно поднимаются в лингвистике такими учеными языковедами как Рецкер, Сидоров, Пинягин, Швейцер, Комиссаров, Виноградов и многие другие.

Вот, например, В Н. Комиссаров считает, что «эквивалентный перевод» и «адекватный перевод» это понятия неидентичные, хотя и тесно связаны друг с другом. Эквивалентность, по его словам, - это смысловая общность приравниваемых друг к другу единиц языка и речи. Также, Комиссаров утверждает, что термин «адекватный перевод» имеет более широкий смысл и используется как синоним «хорошего» перевода, т.е. перевода, который обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных условиях.

И А.Д. Швейцер также различает понятия эквивалентности и адекватности перевода. По его мнению, эквивалентность означает соответствие текста перевода исходному, а адекватность означает соответствие перевода как процесса данным коммуникативным условиям. Полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу коммуникативно-функционального инварианта, т.е. речь идет о максимальном приближении текста перевода к оригиналу, о максимальных требованиях, предъявляемых переводу. Требование адекватности же носит оптимальный характер: перевод должен оптимально соответствовать определенным коммуникативным целям и задачам.

Понятие адекватности остается одной из центральных задач для обсуждения в теории и практике перевода. В работах 50-х - 60-х годов, когда закладывались основы современной теории перевода, понятие адекватности основывалось на концепции перевода как полного смыслового аналога оригинала. В рамках данной концепции адекватность перевода сводилась к категориям семантической (смысловой) полноты и точности, которая дополнялась стилистической эквивалентностью, включающей, в частности, принцип подчинения текста перевода функционально-стилистическим нормам языка перевода. Такая адекватность получила название семантико-стилистической по Ванникову.

В 50-60-е годы переводческая деятельность перешла на новый этап в сфере информационной практики и теории коммуникации, поэтому это способствовало формированию концепции функционально-прагматической адекватности перевода. От функционально-адекватного перевода требуется не полная и точная передача всего смыслового содержания и стилистических особенностей оригинала, согласованных с функционально-стилистическими нормами языка перевода, но лишь правильная передача основной коммуникативной функции оригинала, его функциональной «доминанты». Другие свойства перевода для данного типа адекватности в принципе нерелевантные. Поэтому, в настоящее время в переводоведении разграничиваются понятия «адекватность» и «эквивалентность» по принципу общего и частного.

Целью данной работы явилось изучить адекватность и эквивалентность в переводе в сопоставлении мнения различных специалистов.

Глава 1. Нормативные аспекты перевода

Ученые Кубанского государственно- по трудам Ф. Мелиса задолго до наго университета впервые ознакомились чала работы с архивами компаний Франс самым ранним в истории человечества. Баланс компании в сохраненным синтетическим балансом, построенный в 1411 г. (уже после

смерти основного собственника), изначально произвел впечатление результата агрегирования показателей от простых аналитических счетов до уровня синтетических позиций баланса. Синтетический баланс содержал пять позиций в разделе «Дебиторы» и только две позиции в разделе «Кредиторы». Складывалось впечатление, что все показатели баланса получены в результате применения метода двойной записи.

Знакомство с тетрадью «умозаключений» (вывода) не изменило наших взглядов. Однако перевод всей тетради на русский язык, тщательный анализ всех записей и показателей синтетического баланса привели нас к неожиданным выводам: налицо редчайший сохранившийся пример ведения комбинированного учета, совмещающего формирование показателей методом инвентарного учета и двойной бухгалтерии.

Казалось, если аналитические показатели агрегируют синтетический показатель (вертикальные связи бухгалтерии), а синтетический показатель участвует в системе горизонтальных связей, то такая система (в случае соответствия формальным признакам двойной бухгалтерии) может быть отнесена к системам подобной бухгалтерии.

В этой связи исследование учетной практики в Авиньоне в начале XV в. через призму формальных признаков двойной бухгалтерии представляется весьма актуальным.

Один из самых авторитетных исследователей истории бухгалтерии Ф. Беста, известный в России с легкой руки профессора Я.В. Соколова, как самый ярый антипачолист, был первым, кто классифицировал признаки двойной бухгалтерии. В качестве первого признака он выделил наличие перекрестных ссылок в двойных записях. На второе место он поставил применение особых счетов доходов и расходов. При таком подходе Беста утверждал, что первой полномасштабной практикой двойной бухгалтерии была учетная система Коммуны Генуя в 1340 г., которую детально исследовали и описали ученые нашего университета.

Свой вклад в уточнение классификационных признаков внесли Ф. Мелис [11], Т. Дзерби [12], Р. де Рувер [13—15],

А. Мартинелли. Конечно, здесь нельзя не упомянуть человека, который не был бухгалтером, но был ярым ее пропагандистом — В. Зомбарта [17—19].

В публикациях отечественных авторов вопросы классификации формальных признаков двойной бухгалтерии Средневековья находим в трудах профессора М.И. Кутера и доцента М.М. Гурской. Работа специально посвящена этой проблеме.

Эта тематика не оставлена без внимания также в публикациях, относящихся к нашей проблематике, в том числе выполненных при нашем участии.

Цель статьи — изучить механизм формирования финансового результата и уточнить основные аргументы, согласно которым учетную систему компании Франческо Датини в Авиньоне нельзя отнести к системам двойной бухгалтерии.

Основные признаки двойной бухгалтерии, характерные для учетных систем Средневековья, следующие:

— наличие перекрестных ссылок на корреспондирующие записи с указанием местонахождения соответствующего бухгалтерского счета;

— применение специальных счетов доходов и расходов, предназначенных для поэтапного формирования финансового результата;

— приоритет информационной функции баланса над контрольной.

Многочисленные публикации профессора М.И. Кутера, основанные на архивных материалах, в основном государственного архива г. Прато, в котором собраны учетные книги купца Франческо Датини, служат наглядным подтверждением приведенных признаков. Конечно, наиболее ярким примером служат материалы индивидуальных предприятий и компаний в Пизе. Здесь можно проследить весь генезис двойной бухгалтерии от простых счетов в столбик до счетов венецианской формы и синтетического баланса.

По материалам Пизы можно увидеть, что основой целью средневековой бухгалтерии всегда был финансовый результат, а контрольной функции пробного баланса отводилась второстепенная роль, а зачастую ею вообще пренебрегали. Более того, финансовый результат компании Датини

исчисляли задолго до появления счета «Убытки и прибыли» и, конечно, до применения пробного баланса.

Первое предприятие в Пизе (1383— 1387 гг.) исчисляло финансовый результат по счетам накопления операционных результатов. Во втором предприятии (1387— 1392 гг.) формировался счет «Убытки и прибыли» в реальном масштабе времени, но в отсутствии пробного баланса. В первой компании Датини (1392—1394 гг.) был построен первый внутренний пробный баланс, который одновременно служил балансом закрытия старой Главной книги и открытия новой. В этот же период была сформирована первая финансовая балансовая отчетность.

Пробный баланс состоял из двух страниц. На первой странице размещалось 65 позиций раздела «Дебиторы» и 37 позиций в разделе «Кредиторы». На второй странице, соответственно, 60 и 28 позиций. Итого баланс состоял из 125 показателей с дебетовым и 65 показателей с кредитовым сальдо.

Отчетный баланс компании Датини в Пизе с тем же суммарным количеством показателей, отправленный по почте, размещался на четырех страницах, отведенных под раздел «Дебиторы», и двух страницах, предназначенных для раздела «Кредиторы».

Бесспорно, самый ранний отчетный баланс компании Франческо Датини во французском Авиньоне (1411 г.), рисунок 1, представленный на одном листе и состоящий из семи показателей (пять в «Дебиторы» и два в «Кредиторы») выглядел предпочтительным для территориально удаленного собственника. Особенно, если учитывать, что его интересовала, в основном одна из двух обозначенных пассивных статей — прибыль отчетного периода.

Осталось только напомнить, как формировались эти показатели. В работах [29, 32, 33] аргументированно доказано, что первый, третий и четвертый показатели представляют собой агрегат аналитических показателей, полученных по инвентарным описям. Второй показатель

— остаток наличных денежных средств, сверенный с книгой Прихода и выдачи наличных (Entrata е Uscita), которая, к сожалению, утеряна.

И только показатель «41 дебитор и товары, которые можно увидеть в Черной и Секретной книгах» сформирован учетными записями в Главной и Секретной книгах методом двойной записи при наличии перекрестных ссылок в каждой транзакции.

Обратим внимание на то, что итог раздела «Дебиторы» синтетического баланса сформирован вручную, а не в системе двойной бухгалтерии.

Нетрудно догадаться, что основной сюрприз ждал нас при формировании показателей раздела «Кредиторы», хотя оба показателя синтетического учета сформированы в системе двойной записи и находятся в Главной и Секретной книгах и большинство из них проверяемо и имеет прямую связь с тетрадью вывода. Соответственно, отсутствует расчет показателей методом инвентаризации (посредством инвентарных описей).

Для наглядности нам следует повторить из публикации [33] одну из центральных страниц тетради расчетов — 19 V (левая страница на рисунке 2).

Обратим особое внимание на то, что верхний показатель на странице — это итог раздела «Дебиторы» — f. 7497 s. 11 d. 11. В то же время раздел «Кредиторы» начинается со следующей страницы — 20 R (правая страница на рисунке 20.

Для получения ответа на вопрос, чем являлась страница 19 V, доведем до конца анализ формирования раздела «Кредиторы» синтетического баланса.

Заголовок над страницей 20 R гласит: «Кто имеет от нас в Главной Черной книге (Libro Grande Nero) на 31 декабря 1410 г.»

Две записи из «Quaderno di ragiona- mento» отражают кредиторскую задолженность перед конкретными лицами и оформлены по всем правилам:

«Giufrero Stangno Darlli имеет в указанной книге, что хорошо видно на с. 21, f. 7 s. 18».

«Michele Genovardi из Лукки имеет в указанной книге, что хорошо видно на

с. 31, f. 7 s. 14».

Перед оставшимися двумя записями (четвертая и пятая) на странице выделен заголовок: «Кто имеет в Секретной книге Компании с пометкой “2”».

1 ноября 1401 г. имеют f. 2625 s. 15, как сказано в указанной книге на с. 46, для торговли мебелью и которые переносятся со старого счета на новый».

Следующая запись имеет для исследования наибольший интерес, поскольку здесь представлен счет реинвестированного капитала. Федериго Мелис считал, что этот счет представляет «sovraccorpo*, на котором собраны прибыли, накопленные с 1 ноября 1401 г. по 31 декабря 1409 г. и вложенные (реинвестированные) в компанию [15, с. 162].

И так читаем: «Франческо ди Марко и Компания по новому счету от 1 ноября 1401 имеет в указанной книге на с. 46, f. 3960 s. 19 d. 7, которые образованы из прибыли с 1 ноября 1401 по 31 декабря 1409, за 8 лет и 2 месяца, и принадлежат Франческо и Tommaso».

Венчает страницу 20 R итог, посчитанный Tommaso di ser Luca: «Сумма по этой странице f. 6601 s. 18 d. 7».

Завершает тетрадь вывода (умозаключений) разворот 20 V—21R (рисунок 3), который содержит 6 последних записей.

Первые три записи на странице озаглавлены: «Кредиторы Секретной книги с пометкой “2”». Из них первые две записи не представляют особого интереса. Скорее всего, это данные из обычных персональных расчетных счетов о невыплаченном в срок жалованье. Неисключено, что менеджеры компании используют ее кассу в качестве своеобразного сберегательного банка, так как это задолженность за период до 1 января 1409 г. Нахождение данных счетов не в Главной Черной книге, а в Секретной книге связано с соблюдением коммерческой тайны. В Средневековье жалованье основных собственников, если они принимали участие в управлении компании, компаньонов, топ-менеджеров и менеджеров, их премии и вознаграждение собственников всегда учитывались в Секретной книге.

В нашем случае читаем: «Nanni di Girolamo, который остается с нами, имеет в указанной книге на с. 47, f. 31 s. 12».

И далее: «Donato di ser Giovanni имеет в указанной книге на ст. 47 f. 144 s. 1 d. 6 как остаток по его жалованью».

Следующая запись и есть выписка из счета первоначально инвестированного капитала (сотро). Смотрим текст: «Франческо ди Марко и Компания в Брюгге по старому счету от прошлого 1 ноября, о чем сказано в указанной книге на с. 47, имеют f. 196 s. 22 d. 4, на остатке по дебету старого счета при переносе в кредит нового счета».

Дата «прошлое 1 ноября» нами воспринимается не как дата какого-нибудь ближайшего прошлого периода, а как дата последнего преобразования компании в прошлом, то есть 1 ноября 1401 г. Напомним, что в архиве Франческо Дати- ни в Прато хранятся аналитические построения компании, начиная с 1392 г.

Бухгалтер компании, он же компаньон Франческо Датини на стороне Тосканы (кроме того имеет место сторона компаньонов в Брюгге), Tommaso di ser Luca, вел раздельный учет инвестированного (согро) и реинвестированного капитала (sovrac- согро). Счет капитала собственника, как любой счет кредиторской задолженности (обычный кредитор предоставляет получателю денежный или товарный кредит с обязательством возврата в установленный срок и выплатой оговоренного вознаграждения; собственник предоставляет денежные или товарные средства без требования возврата, но с выплатой вознаграждения по результатам деятельности принадлежащей ему организации), имеет кредитовое сальдо. При закрытии счета и переносе сальдо в новую книгу счет балансируется записью суммы по дебету, а на новый счет в новой книге оно заносится в кредит счета как входящее сальдо. Таким образом, налицо все признаки счета инвестированного капитала, который в неизменной форме хранится от даты организации (реорганизации) компании.

Три оставшиеся записи кредиторов, перенесенные из Секретной книги, объединены в раздел «Жалованье ребят за прошедший год, начиная с 1 января 1409 г. по 31 декабря 1410 г.». Наши коллеги из института Датини (Прато, Тоскана) переводят это место как «Жалованье мальчиков». Видимо, в то далекое время так уменьшительно «величали» младших менеджеров.

Читаем: «Donato di ser Giovanni имеет на 31 декабря 1410 г. по его жалованью с 1 января 1409 г. по 31 декабря 1410 г., которое за год составило f. 40».

«Nanni di Girolamo, который остается с нами, имеет на 31 декабря 1410 г. по его жалованью с 1 января 1409 г. по 31 декабря 1410 г., которое за год составило f. 15».

«Ganino di Marchese, который остается с нами, имеет f. 4 s. 16 за его расходы в прошлом году».

Завершает страницу подсчитанный итог: «Сумма этой страницы f. 432 s. 3

d. 10».

Заключительная страница аналитических записей (Quaderno di ragionamen- to) (с. 21 R) содержит итог всех кредитовых записей: «Сумма всех, кто имеет от нас, учитывая торговлю и кредиторов на этом счете после 8 лет и 2 месяцев, как это можно видеть в этой Quaderno di Ragiona- mento со с. 20 на двух страницах, в общей сложности f. 7033 s. 22 d. 5, исходя из 24 сольди за 1 флорин».

Далее Tommaso di ser Luca пишет: «Указанная сумма включена в этой Quaderno di ragionamento на с. 19 в сумму товаров и тюков отправленных, и наличные деньги и мебель из мастерской, а также продукты питания и напитки, а также должников, которые должны дать компании, то есть остаток после года с 1 января 1409 г. по 31 декабря 1410 г.».

Из последнего утверждения Tommaso di ser Luca следует, что на странице 19 V (рисунок 2) имеет место итог «Сумма товаров и тюков отправленных, и наличные деньги и мебель из мастерской, а также продукты питания и напитки, а также должников, которые должны дать компании, то есть остаток после года с 1 января 1409 г. по 31 декабря 1410 г.», равный f. 7497s. lid. 11.

Эта сумма сформирована за счет двух основных источников (пассивов):

— сумма всех, кто имеет от нас, учитывая торговлю и кредиторов на этом счете после 8 лет и 2 месяцев, как это можно видеть в этой Quaderno di Ragionamento со

с. 20 на двух страницах, в общей сложности f. 7033 s. 22 d. 5;

— и разницы между двумя показателями на этой странице, то есть «Прибыль, полученная в году, который закончился 31 декабря 1410 г. в сумме f. 463 s. 13 d. 6».

На странице 19 V наглядно приведены все три показателя. Сумма f. 463 s. 13 d. 6 находится непосредственно в тексте (не в столбик). А среди показателей, разнесенных в столбик, показан результат распределения прибыли между собственниками:

— «Эти деньги для Tuci di Benci, за его долю f. 115 s. 11 d. 4 с половиной»;

— «Доля Франческо ди Марко и Tommaso di ser Luca, что осталось от вышеупомянутой суммы, то есть f. 347 s. 16

d. полтора».

Одно из основных направлений настоящего исследования — изучить механизм формирования финансового результата. Согласно изложенному, можно утверждать, что сторона «Дебиторы» аналитического баланса строилась как инвентаризацией, так и методом двойной записи, и ее показатели занимают место со страницы 1 R по страницу 19 R. Показатели стороны «Кредиторы» формировались в системе двойной записи и помещались во второй части аналитического баланса (со страницы 20 R по страницу 21 R).

Именно центральная страница 19 V (между двумя сторонами баланса) выполняла функцию счета «Убытки и прибыли». Данный показатель также был необходим в синтетической бухгалтерской отчетности. Как видим, бухгалтера интересовал только финансовый результат, и вопросы развития методологии учета отступали далеко на задний план.

В одной модели можно обнаружить, казалось, элемент прогресса в виде агрегирования аналитических показателей в синтетические. Однако это не является моментом развития бухгалтерской методологии, а всего-навсего является частью алгоритма расчета финансового результата в комбинированной бухгалтерии. Данную модель (заметим, применяемую итальянскими купцами во Франции в начале XV столетия) нельзя признать системой двойной бухгалтерии, так как в ней отсутствуют счета факторов финансового результата (доходов и расходов), предназначенные для формирования финансового результата. Кроме того, балансовое обобщение информации об имуществе, долговых обязательствах и капитале не служит основой информационного обеспечения собственников о финансовом результате,

а, наоборот, из балансового обобщения выводится финансовый результат. Приведенный баланс не несет никакой контрольной функции, а финансовый результат в нем исчисляется по остаточному принципу.

И еще на одном моменте следует заострить внимание: те же принципы ведения учета были предложены Ж.П. Савари в 1675 г. для французских купцов [35]. Прав-

да, по результатам исследований, предло-финансового результата (чтобы узнать, как женных в публикациях [36—42], Савари идут дела) с построением баланса фиктивной шел несколько дальше, совмещая вывод ликвидации (чтобы успокоить кредиторов).

Общая теория перевода включает как дескриптивные, так и нормативные (прескриптивные) разделы. В то время как дескриптивные разделы изучают перевод как средство межъязыковой коммуникации, реально наблюдаемое явление, в нормативных разделах лингвистики перевода на основе теоретического изучения перевода формулируются практические рекомендации, направленные на оптимизацию переводческого процесса, облегчение и повышение качества труда переводчика, разработку методов оценки переводов и методики обучения будущих переводчиков. Как пишет В.Н. Комиссаров, практические рекомендации переводчику и оценка перевода взаимосвязаны. Если переводчик должен выполнять какие-то требования, то оценка результатов его работы определяется тем, насколько успешно он выполнил эти требования. Все, кто оценивает перевод, исходят из того, что правильный перевод должен отвечать определенным требованиям. Совокупность требований, предъявляемых к качеству перевода, называется нормой перевода.^[1]

В нормативных разделах лингвистики перевода качество перевода определяется степенью его соответствия переводческой норме и характером отклонений от этой нормы. Результаты процесса перевода обусловливаются степенью смысловой близости перевода оригиналу, жанрово-стилистической принадлежностью текстов оригинала и перевода, прагматическими факторами, влияющими на выбор варианта перевода, требованием нормативного использования переводчиком языка перевода, необходимостью учитывать общепринятые взгляды на цели и задачи переводческой деятельности, разделяемые обществом в определенный исторический период. Исходя из этого, В.Н. Комиссаров предлагает различать пять видов нормативных требований, или норм перевода:

1. Норма эквивалентности перевода;

2. Жанрово-стилистическая норма перевода;

3. Норма переводческой речи;

4. Прагматическая норма перевода;

5. Конвенциональная норма перевода.

Разберем каждое из этих нормативных требований в отдельности. Норма эквивалентности перевода означает необходимость возможно большей общности содержания оригинала и перевода, но лишь в пределах, совместимых с другими нормативными требованиями, обеспечивающими адекватность перевода. Возможно большая общность содержания оригинала и перевода - это то, к чему нужно стремиться. Но это стремление не должно оказывать на переводчика излишнего давления.

Если оригинал представляет собой технический текст, то и перевод будет обладать всеми признаками технического текста. При этом следует учитывать тот факт, что в ИЯ и ПЯ требования, предъявляемые к текстам одного и того же типа, могут не совпадать. Например, язык английской прессы всегда считался менее официальным, нежели язык русскоязычной прессы (впрочем, эти различия в последнее время стали не столь значительны). В англоязычной прессе заголовки статей, как правило, строятся в виде двусоставного предложения, а в российской прессе - как односоставное предложение. Переводя с одного языка на другой подобные материалы, переводчик должен строить текст перевода так, как это принято именно в языке перевода.^[2]

Соответственно, оценивая качество перевода, следует учитывать жанрово-стилистическую принадлежность оригинала и условия осуществления перевода, то есть вид перевода. К переводу письменных текстов предъявляются иные требования, нежели к переводу устных. Но и письменные тексты различны. Перевод официально-делового документа оценивается не так, как перевод художественного текста. В первом случае главный критерий - степень точности передачи информации, во втором - литературные достоинства. Но даже при оценке переводов художественных произведений критики проводят различия между художественными текстами. Как пишет В.Н. Комиссаров, «было бы принципиально неверным пользоваться одинаковыми критериями для оценки перевода бульварного романа и высокохудожественного литературного произведения...».

Оценивая результаты устного перевода, критики обращают внимание, прежде всего, на то, передан ли общий смысл оригинального высказывания. А вот некоторое нарушение узуса и норм языка перевода в устном переводе считается вполне допустимым, особенно если речь идет о синхронном переводе.^[3]

Для любого переводного текста обязательны правила нормы и узуса ПЯ. Вместе с тем следует учитывать, что переводные тексты вторичны; их ориентированность на иноязычный оригинал выделяет такие тексты среди прочих речевых произведений на том же языке. Совокупность переводных текстов какого-либо языка составляет особую разновидность этого языка, пересекающую его функциональные стили и иные разновидности. Ориентированность на оригинал неизбежно модифицирует характер использования языковых средств, приводит к «расшатыванию» языковой нормы и особенно узуса. Контакт двух языков неизбежно ведет к относительному уподоблению языковых средств. Многие слова и словосочетания оказываются характерными сначала для языка переводов, и лишь затем они проникают в язык оригинальных произведений. Такие сочетания, как «вносить инициативы», «уменьшение военного противостояния» и т.п. появились первоначально в переводах с английского языка. Иноязычное происхождение угадывается и во фразе «Образование должно помочь России ответить на вызовы, стоящие перед ней в социальной и экономической сферах» (из «Стратегии реформирования образования»). Все эти примеры свидетельствуют о расширении норм русской речи в языке переводов. Таким образом, норму переводческой речи можно определить как требование соблюдать правила нормы и узуса ПЯ с учетом узуальных особенностей переводных текстов на этом языке.^[4]

Прагматическую норму перевода можно определить как требование обеспечения прагматической ценности перевода. Стремление выполнить конкретную прагматическую задачу - это своего рода суперфункция, подчиняющая все остальные аспекты переводческой нормы. Решая подобную задачу, переводчик может отказаться от максимально возможной эквивалентности, перевести оригинал лишь частично, изменить при переводе жанровую принадлежность текста, воспроизвести какие-то формальные особенности оригинала, нарушая правила нормы и узуса ПЯ, заменить перевод пересказом или рефератом.

Следует учитывать, что в языковом коллективе на определенном этапе исторического развития могут существовать строго определенные взгляды на цели и задачи перевода. Так, на рубеже XVIII-XIX веков «склонение на наши нравы», то есть русификация текста в переводе, считалось вполне нормальной практикой, то есть было нормой. Во Франции XVIII века переводчики стремились «улучшить» оригинал, приблизить его к требованиям «хорошего вкуса». В дальнейшем по отношению к переводу стали использоваться иные подходы. Это свидетельствует о том, что в любой исторический период в обществе существует некая «конвенциональная норма». Применительно к нынешнему этапу развития общества конвенциональную норму перевода можно определить как требование максимальной близости перевода к оригиналу, его способность полноценно заменять оригинал как в целом, так и в деталях, выполняя задачи, ради которых перевод был осуществлен.

В практическом плане между отдельными нормами перевода существует определенная иерархия. Прежде всего, перевод должен обладать прагматической ценностью, а это значит, что ведущей нормой перевода является именно прагматическая норма. Далее. Характер действий переводчика в значительной степени определяется жанрово-стилистической принадлежностью текста оригинала. Поэтому жанрово-стилистическая норма - следующая по значимости. Жанрово-стилистическая норма определяет выбор типа речи в переводе, что позволяет поставить норму переводческой речи на третье место. Следующей по значимости является конвенциональная норма перевода, которая определяет подход переводчика к своей работе. Конечное нормативное требование - норма эквивалентности. Эта норма соблюдается при условии соблюдения всех остальных аспектов переводческой нормы. По утверждению В.Н. Комиссарова, «соблюдение всех нормативных правил, кроме нормы эквивалентности, носит более общий характер и является чем-то само собой разумеющимся, а степень верности оригиналу оказывается той переменной величиной, которая в наибольшей степени определяет уровень профессиональной квалификации переводчика и оценку качества каждого отдельного перевода».

Определенный интерес представляет классификация переводческих норм, предложенная уже известным нам Гидеоном Тури. По его мнению, решения переводчика в процессе перевода могут обусловливаться тремя факторами: обязательными правилами, навязываемыми «языковыми нормами, переводческими нормами, то есть основными решениями переводчика, определяющими его стратегию и поведение, и субъективным выбором (идиосинкразиями). В этой триаде переводческие нормы занимают центральное положение между объективным и субъективным. Г. Тури различает предварительные и операционные нормы. Предварительные нормы определяют политику переводчика при выборе оригинала и при решении вопроса, будет ли перевод осуществляться непосредственно с оригинала или через какой-то промежуточный язык.^[5] Подобная переводческая политика существует уже потому, что выбор оригинала осуществляется не наугад. Операционные нормы действуют в самом процессе перевода и определяют распределение языкового материала в тексте (матричные нормы) и формулирование содержания текста (текстуальные нормы). Текстуальные нормы могут быть общими, то есть применимыми ко всем переводам, и частными, то есть применимыми лишь к определенным типам текстов или к определенным видам перевода. К операционным нормам Г. Тури также относит и так называемую «начальную норму» (preliminary norm). Это основная ориентация переводчика на оригинал или на нормы ПЯ. В первом случае переводчик будет стремиться создать адекватный перевод (заметим, что в понятие «адекватность» Г. Тури вкладывает иной смысл), как можно ближе соответствующий оригиналу и допускающий лишь необходимые изменения, вызываемые различиями между языками и литературами. Во втором случае в центре его внимания будет обеспечение максимальной приемлемости текста перевода с точки зрения языка и литературы ПЯ. Фактически в реальных переводах создается нечто среднее между этими двумя крайностями. Нормы могут быть также основными (обязательными) и второстепенными, проявляющимися в виде тенденций и определяющие лишь допустимое поведение. Кроме того, Г. Тури выделяет также некоторые универсалии поведения переводчика. В качестве иллюстрации он указывает на склонность переводчиков эксплицировать информацию, которая имплицитно содержится в оригинале.

В заключение отметим, что оценка качества перевода - процедура комплексная. Она осуществляется и с учетом переводческих норм, точнее, степени соответствия перевода предъявляемым к нему требованиям, и с точки зрения успешности выполнения текстом перевода присущих ему функций. При этом некоторые исследователи настаивают на значительной детализации операций, осуществляемых при оценке качества перевода. Предлагается оценивать и качество перевода слов и словосочетаний, и качество перевода высказываний, и качество передачи элементов экспрессии и стилистических особенностей оригинала, и силу воздействия всего переведенного текста в сравнении с оригиналом. Представляется, что и в этом случае речь прежде всего идет о соответствии перевода норме эквивалентности и прагматической норме перевода либо - в другой терминологической и понятийной системе - о степени эквивалентности и достижении адекватности. Следовательно, критерии оценки качества перевода в сочетании с нормативными требованиями позволяют довольно исчерпывающим образом оценить перевод. А посему вряд ли можно согласиться с мнением Антони Г. Оэттингера, который писал: «Как бы ни были велики трудности перевода, трудности оценки качества перевода не менее сложны. А пока что в этом вопросе каждый сам себе судья».

Глава 2. Оценка качества перевода на основе понятия переводческой нормы

Актуальность темы определяется значимостью современного механизма хозяйствования предприятий. Суперволатильность экономической системы в целом, обостряющаяся конкуренция, возникновение социальных проблем побуждают искать более обоснованные и эффективные формы и методы управления. Самым «чувствительным» и действенным рычагом управления является заработная плата. Ее изменения, по мнению авторов, должны корректироваться в зависимости от изменения внутренних и внешних условий при обязательном и более эффективном исполнении главных функций заработной платы.

Заработная плата как экономическая категория и экономический рычаг в управлении хозяйственной деятельностью предприятия приобретает новое содержание и возросшее многообразие форм в условиях рыночной системы экономики. Волатильность этой категории продиктована рыночными по характеру изменениями функций зарплаты. Именно они, эти функции заработной платы в новых условиях претерпевают коренное, глубинное изменение. Отсюда традиционный подход к сущности заработной платы, ее организации, расчету эффективных размеров в индивидуальном и совокупном общественном измерении представляются устаревшими. Положим в основу нашего исследования функциональный анализ современной категории заработной платы.

Во-первых, заработная плата выполняет воспроизводственную функцию, то есть должна возмещать и расширенно воспроизводить стоимость рабочей силы. В современных условиях расходы на воспроизводство рабочей силы значительно возросли. Рост произошел за счет расширения потребностей современного человека в силу действия объективного закона возвышения потребностей. Кратно увеличились затраты на образование. Научнотехнический прогресс, в свою очередь, потребовал подготовки работников более высокой квалификации по сравнению даже с 15 - 20 летним ранним периодом. Процесс урбанизации населения, превышение численности городского населения по соотношению с сельским - также воздействует на рост стоимости рабочей силы. Жизнь в городских условиях намного затратнее, чем в сельской местности по многим общеизвестным причинам. В условиях плановой экономики была возможность регулировать рост цен на большинство потребительских товаров. Компенсировались в значительной части расходы на среднее образование и профессиональное обучение за счет государственного бюджета. В рыночной экономике эти и другие траты на рабочую силу перенесены и возмещаются из семейного бюджета, где преобладающим источником доходов является заработная плата.

Воспроизводственные расходы на рабочую силу можно подразделить на три части по трем периодам жизни человека: 1) до трудоспособного возраста; 2) трудоспособный период и 3) период после трудоспособного возраста. В первом периоде затраты на воспитание, общее образование, лечение, занятие спортом и другие частично возмещаются из семейного бюджета и в значительной мере из государственного бюджета. В трудоспособном возрасте затраты на жизненно необходимые потребности, профессиональное обучение, удовлетворение социально-культурных потребностей должны компенсироваться через заработную плату работодателем. Профессиональная подготовка работников вообще должна осуществляться «под заказ» работодателя и за его счет. Для этого в рыночной экономике необходимо пересмотреть всю систему среднего и высшего профессионального образования. Соответственно, придется пересмотреть всю систему финансового обеспечения профессионального образования. Специалист, подготовленный профессионально «под заказ» фирмы-работодателя, будет в большей степени соответствовать потребностям «заказчика». Общество в целом и рыночная экономика в частности в таком случае сэкономят значительные средства и полезное время обучающихся. Образование получит более целенаправленный характер.

В посттрудовой период расходы на жизненное обеспечение бывших работников должны возмещаться за счет накоплений самого работника и нормативных затрат государства в виде обязательного пенсионного обеспечения. Обе эти части расходов посттрудового периода должны быть заложены в расчетах размеров заработной платы, получаемой в период активной трудовой деятельности и соразмерно связаны с ней.

Не менее важной для определения размеров оптимальной заработной платы является следующая функция заработной платы - стимулирующая (мотивационная). Данную функцию заработная плата выполняет на двух уровнях - микро- и макроэкономическом. На микроуровне заработная плата определяет стимул работника к более производительному, качественному труду. И то и другое важно для работодателя и общества в целом. Между заработной платой и производительностью труда существует прямая и обратная взаимосвязь, хотя и в определенных пределах «чувствительности» категории заработная плата. Рост производительности «живого» труда должен опережать рост заработной платы. Это опережение должно быть гораздо значительнее, чем опережение роста производительности совокупного (живого и прошлого) труда. Производительность живого труда зависит, прежде всего, от профессионализма, умения, желания, системы стимулирования, условий труда конкретного работника. Производительность совокупного труда, кроме вышеуказанного, зависит также от совершенства орудий труда, используемых техники и технологии.

Стимулирование живого труда через заработную плату непосредственно сказывается на возрастании его производительности. Более производительный живой труд должен соответственно выше оплачиваться. Что же касается производительности совокупного труда, то она отражает результативность сочетания двух факторов: а) совершенство применяемой техники и технологии и б) квалификации, профессионализма, умения и старания работника, используемого данную технику. В экономической теории это сочетание определяется техническим и органическим строением капитала (c:v). Чем выше техническое строение капитала, тем меньше доля живого труда в применяемом и потребленном капитале. Отсюда следует, что соотношение темпов роста производительности труда и увеличения заработной платы необходимо устанавливать с учетом технического строения капитала. Возьмем для условного примера два вида производственной деятельности, где в первом техническое строение капитала составляет 4 : 1, а во втором 9 : 1. Достигнут рост производительности труда за определенный период на 20%. Для определения уровня повышения заработной платы установим условно долю: а) влияния на рост производительности совокупного труда и б) воздействия живого труда. Она составит в первом виде деятельности 20% : 5 = 4%, а во втором 20% : 10 = 2%. Следовательно, повышение оплаты живого труда должно в первом случае составить до 4% за указанный период, а во втором до 2%. Экономический принцип опережающего роста производительности труда по сравнению с ростом оплаты труда соблюден. Казалось бы практическое дело лишь за организацией оплаты труда соответственно росту его производительности.

Однако техническое строение капитала не учитывает качество живого труда. Чем выше уровень технического оснащения производства, тем существеннее требования к качеству живого труда. Более сложной и дорогой техникой должен управлять более высококвалифицированный работник. Важность данной закономерности давно отмечена экономической наукой. Известный американский экономист, Лауреат Нобелевской премии П. Самуэльсон отмечал: «Качество труда - это еще один фактор, определяющий общий уровень зарплаты. По всем параметрам - уровню грамотности, образования и профессионального обучения - работники США 1997 года значительно отличаются от работников 1897 года... Такое накопление человеческого капитала и оказало влияние на существенный рост производительности труда» [1; С.473]. Далее автор приводит следующие рассуждения: общий уровень зарплаты, определенный в условиях конкуренции, при затратах 10 единиц труда составляет 20 долл. на единицу и равен предельной производительности 10ой единицы. Кривая спроса на труд двигается вверх-вниз за счет накопления капитала, развития технологий и улучшения качества труда.

При этом следует учесть, что предельная производительность труда будет расти только при увеличении количества средств производства и их совершенствовании. Во- вторых, предельная производительность квалифицированных работников будет выше, чем работников, располагающих меньшим «человеческим капиталом». По этим причинам заработная плата в США и других развитых странах высока. Те же причины объясняют, почему уровень заработной платы так различается по странам мира. Заработная плата в США более, чем в девять раз выше, чем в Мексике; в Японии - в 2,5 раза выше, чем в Южной Корее, а в Германии - почти в 50 раз выше, чем в Шри-Ланке.

Мексиканская зарплата ниже американской в основном из-за того, что в Мексике кривая спроса на труд расположена значительно ниже, чем в США, вследствие низкой предельной производительности труда. По сравнению с США капитал такой страны, как Мексика, гораздо меньше: бедственное состояние дорог, дефицит компьютеров и факсов, устаревшее оборудование и т. д. К тому же средний уровень образования в Мексике значительно ниже по сравнению с американским стандартом, так как значительная часть населения все еще неграмотна. Все эти факторы приводят к низкой предельной производительности труда.

Такой анализ, поясняет Самуэльсон, может также объяснить, почему в таких восточно-азиатских странах, как Гонконг, Южная Корея и Тайвань, заработная плата растет очень быстро. Эти страны значительную долю ВНП отводят на образование населения, инвестируют в новые средства производства и импортируют новейшие производственные технологии. В результате реальная зарплата в этих странах удвоилась за последние двадцать лет, в то время как зарплата в странах, уделяющих незначительное внимание разработке инвестиционной и экономической политики, не изменяется.

Приняв эти рассуждения во внимание, дополним что, расходы, связанные с выполнением воспроизводственной функции заработной платы, включают все затраты на жизнеобеспечение и трудовую деятельность самого работника (Ср), несовершеннолетних и нетрудоспособных членов его семьи (Сд), накопления на посттрудовой период (Сп). В итоге общая сумма указанных необходимых затрат:

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Компенсация расходов на реализацию стимулирующей (мотивационной) функции заработной платы ^м) можно определить во взаимосвязи с показателями роста производительности живого труда (Прж) и совокупного труда (Прс). Обобщенной формулой можно представить эту зависимость в следующем виде: Wм = ДПрж; Прс).

На микроуровне рост заработной платы большей части населения, живущей за счет этой оплаты, означает стимулирование роста совокупного платежеспособного спроса. Последний, в свою очередь, расширяет потребление и мотивирует увеличение производства.

Экономика получает импульс позитивной экономической и финансовой динамики. И в этом случае пределом роста заработной платы оказывается ее мотивирующая чувствительность. Достижение такого «порога» означает для работника предпочтение досуга при высокой гарантированной оплате, а не дальнейший рост производительности труда. Мотивация переключается преимущественно с производства на потребление и сбережение.

Таким образом, размер заработной платы влияет на совокупный спрос ^сов) и увеличение последнего определяет динамику роста заработной платы по логике обратной связи. Отсюда размер заработной платы макроуровневой мотивации (Wd) определяем по росту совокупного спроса: Wd = Дрсов).

Учетная функция заработной платы заключается в использовании зарплаты в качестве инструмента учета затрат человеческого капитала в издержках предприятия, расчете себестоимости продукции и последующих финансово-экономических показателей. Частный предприниматель, работодатель, стремясь снизить издержки, увеличить прибыль, всегда будет склонен «экономить» на выплате заработной плате. Нередко это объясняется желанием сэкономленные средства направить на расширение и обновление производства, после чего, мол, будет возможность повышать зарплату и увеличивать занятость. Недоплаченный труд работников становится источником скрытого внутреннего инвестирования производства. В период кризисной ситуации такое кредитование можно было бы допустить, если бы в дальнейшем происходило возвращение «кредита» через увеличенную зарплату после преодоления кризисной ситуации. В нашей практике такое возмещение недоплат, к сожалению, не наблюдается. Справедливо высокая заработная плата могла бы быть источником «внутреннего» кредитования при выплате процента в пределах банковской ставки. Сохраняя стимулирующую функцию, заработная плата смогла бы успешно выполнять и кредитную функцию при согласии работника.

Расходы на заработную плату становятся «заложниками» проблем развития производства, производственного накопления и даже избежания банкротств или кризиса. С рациональной точки зрения временные трудности предприятия могут в определенных пределах решаться коллективными усилиями всех работников предприятия. С согласия коллектива на короткий обоснованный период это может выражаться в неполной выплате заработной платы, но с последующей компенсацией. По нашему убеждению этот вариант предпочтительнее кредитной банковской «петли», за которую в любом случае коллектив платит больше. При учете этой кредитной функции заработной платы на указанный период зарплата будет определяться в зависимости от процентной ставки внутреннего кредитования (г) и суммы задолженности ^з): W^ = f ^з; г).

Наконец, нельзя не отметить значимость социальной функции заработной платы. Занимаемая должность, род выполняемой работы или вид деятельности зачастую свидетельствует о социальном статусе человека. В денежном исчислении это отражается в заработной плате или ином доходе работника. Отсутствие работы или чрезмерно низкая оплата труда не только лишают человека возможности приобрести необходимые материальные блага, но и психологически, морально унижают достоинства человека. Неслучайно этим объясняются многие заболевания людей, расстройства нервной системы, распады семей, агрессивность, преступления и другие асоциальные явления.

Компенсация негативних последствий низкой оплаты труда и даже безработицы также может послужить фактором, воздействующим на величину заработной платы. В этом случае размер заработной платы ^о) ограничивается уравнением: Wо = ДСсоц).

Таковы, на наш взгляд, основные социально-экономические функции заработной платы. При системном подходе учет указанных функций заработной платы позволяет сформулировать методологию установления наиболее оптимальных размеров заработной платы ^опт) как на уровне отдельных предприятий, так и некий оптимальный средний показатель оплаты труда для предприятий различных форм собственности и форм организации производства.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

к_в, к_м, к_д, к_кр, к_о - соответственно коэффициенты весовой значимости каждой из функций заработной платы в конкретных внутренних и внешних условиях деятельности предприятия.

Значения весовых коэффициентов устанавливаются расчетным путем в значениях от +1 до - 1, в зависимости от внутренних и внешних условий хозяйствования, форм собственности и масштабов предприятий.

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Общая теория перевода раскрывает понятие переводческой нормы, на основе которой производится оценка качества перевода. Лингвистика перевода включает как теоретические, так и нормативные разделы. Теоретические разделы лингвистики перевода исследуют перевод как средство межъязыковой коммуникации, как объективно наблюдаемое явление. В нормативных разделах лингвистики перевода на основе теоретического изучения перевода формулируются практические рекомендации, направленные на оптимизацию переводческого процесса, облегчение и повышение качества труда переводчика, разработку методов оценки переводов и методики обучения будущих переводчиков.^[6]

Для сознательного и правильного выполнения своих функций переводчик должен ясно представлять себе цель своей деятельности и пути достижения этой цели. Такое понимание основывается на глубоком знакомстве с основами теории перевода, как общей, так и специальной и частной, применительно к той области и комбинации языков, с которыми имеет дело переводчик. Оно предполагает знание приемов и методов перевода, умение выбрать необходимое соответствие и применить наиболее эффективный прием перевода в соответствии с условиями конкретного контекста, учет прагматических факторов, влияющих на ход и результат переводческого процесса.

Для обеспечения высокого качества перевода переводчик должен уметь сопоставлять текст перевода с оригиналом, оценивать и классифицировать возможные ошибки, вносить необходимые коррективы. Если переводчик должен выполнять какие-то требования, то оценка результатов его работы определяется тем, насколько полно и успешно он выполнил эти требования. Как сам переводчик, так и другие лица, оценивающие качество перевода, прямо или косвенно исходят из того, что правильный перевод должен отвечать определенным требованиям. Совокупность требований, предъявляемых к качеству перевода, называется нормой перевода. Качество перевода определяется степенью его соответствия переводческой норме и характером невольных или сознательных отклонений от этой нормы.^[7]

Нормативные требования формулируются в виде принципов или правил перевода. Нормативные положения могут быть общими или частными, охватывать отдельные, частные случаи или относиться к определенному типу переводов или к переводу вообще. Они могут формулироваться в виде единого правила или сопровождаться указаниями на условия, в которых это правило применимо, или на большее или меньшее число случаев его неприменимости (исключений из правил). Сравним, например, разную степень обобщенности таких нормативных рекомендаций, как правила передачи безэквивалентной лексики, правила передачи имен собственных, правила передачи индейских имен типа Хитрая лисица, Великий змей и правило о сохранении в переводе традиционных имен королей: Людовик, Генрих, Карл и пр. В каждом случае нормативные рекомендации распространяются на определенный круг явлений.

Результаты процесса перевода (качество перевода) обусловливаются степенью смысловой близости перевода оригиналу, жанрово-стилистической принадлежностью текстов оригинала и перевода, прагматическими факторами, влияющими на выбор варианта перевода. Все эти аспекты перевода носят непосредственно нормативный характер, определяют стратегию переводчика и критерии оценки его труда. Понятие нормы перевода включает требование нормативного использования переводчиком языка перевода, а также необходимость соответствия результатов переводческого процесса общепринятым взглядам на цели и задачи переводческой деятельности, которыми руководствуются переводчики в определенный исторический период. Таким образом, норма перевода складывается в результате взаимодействия пяти различных видов нормативных требований:

1. нормы эквивалентности перевода;

2. жанрово-стилистической нормы перевода;

3. нормы переводческой речи;

4. прагматической нормы перевода;

5. конвенциональной нормы перевода.

Эквивалентность содержания оригинала и перевода выступает в качестве основы их коммуникативной равноценности, предполагаемое наличие которой делает данный текст переводом. Норма эквивалентности перевода не является неизменным параметром. Она означает необходимость возможно большей общности содержания оригинала и перевода, но лишь в пределах, совместимых с другими нормативными требованиями, обеспечивающими адекватность перевода.^[8] В каждом конкретном случае тип эквивалентности определяется как соотношением единиц ИЯ и ПЯ, так и учетом прагматических факторов, воздействующих на акт перевода. Нарушение нормы эквивалентности может быть абсолютным, когда перевод признается неэквивалентным, не передающим содержание оригинала хотя бы на самом низком уровне, или относительным, если установлено, что остальные нормативные требования могли быть выполнены и на более высоком уровне эквивалентности, чем тот, который был реально достигнут в переводе. В первом случае перевод должен быть признан неудовлетворительным, а во втором - может считаться вполне приемлемым в том случае, если максимально возможная смысловая близость не обязательна для успешной межъязыковой коммуникации.

Жанрово-стилистическую норму перевода можно определить как требование соответствия перевода доминантной функции к стилистическим особенностям типа текста, к которому принадлежит перевод. Выбор такого типа определяется характером оригинала, а стилистические требования, которым должен отвечать перевод - это нормативные правила, характеризующие тексты аналогичного типа в языке перевода. Жанрово-стилистическая норма во многом определяет как необходимый уровень эквивалентности, так и доминантную функцию, обеспечение которой составляет основную задачу переводчика и главный критерий оценки качества его работы. Следует подчеркнуть, что подобно тому, как нормы правильной речи могут устанавливаться лишь с учетом стилистической и социолингвистической дифференциации языка, так и нормативные требования к качеству перевода имеют смысл лишь по отношению к определенному типу текстов и определенным условиям переводческой деятельности. Было бы принципиально неверным пользоваться одинаковыми критериями для оценки перевода бульварного романа и высокохудожественного литературного произведения, перевода оперного либретто и патентного свидетельства.^[9] Практически критика переводов, главным образом, основывается на интуитивном представлении о жанрово-стилистической норме. Перевод художественного произведения оценивается по его литературным достоинствам, технический перевод - по терминологической правильности, обеспечивающей понимание сути дела и возможность использования текста перевода в технической практике, перевод рекламы - по ее действенности и т.п.

Текст перевода - это речевое произведение на ПЯ, и для него обязательны правила нормы и узуса этого языка. Однако эти правила неодинаковы для всех случаев функционирования языка. Они варьируются как в различных функциональных стилях, так и в зависимости от разновидности общелитературного языка. Среди последних, обычно различают язык разговорной речи (неформального общения) и язык художественной литературы. В лингвистической литературе высказывалось мнение, что особую разновидность языка составляет и язык науки. «Вторичность» переводных текстов, их ориентированность на иноязычный оригинал выделяет такие тексты среди прочих речевых произведений на том же языке. Совокупность переводных текстов какого-либо языка составляет особую разновидность этого языка, пересекающую его функциональные стили и иные разновидности. Ориентированность на оригинал неизбежно модифицирует характер использования языковых средств, приводит к «расшатыванию» (другими словами, к развитию) языковой нормы и особенно узуса. Контакт двух языков в процессе перевода неизбежно ведет к более широкому использованию аналогичных форм, к относительному уподоблению языковых средств. Многие слова, словосочетания, способы описания ситуации оказываются сначала характерными для языка переводов, и лишь потом частично проникают и в язык оригинальных произведений или становятся в нем столь же узуальными. Таким образом, норму переводческой речи можно определить, как требование соблюдать правила нормы и узуса ИЯ с учетом узуальных особенностей переводных текстов на этом языке. Эти особенности реализуются переводчиками интуитивно в их практической деятельности.

Прагматическую норму перевода можно определить как требование обеспечения прагматической ценности перевода. Она не является «нормой» в полном смысле этого слова, так как прагматическая сверхзадача переводческого акта может быть индивидуальной и не свойственной переводу вообще. Однако модификация результатов процесса перевода в прагматических целях - достаточно распространенное явление, без учета которого невозможна нормативная оценка переводов. Стремление выполнить конкретную прагматическую задачу - это своего рода суперфункция, подчиняющая все остальные аспекты переводческой нормы. Решая такую задачу, переводчик может отказаться от максимально возможной эквивалентности, перевести оригинал лишь частично, изменить при переводе жанровую принадлежность текста, воспроизвести какие-то формальные особенности перевода, нарушая норму или узус ПЯ, и т.п. Прагматические условия переводческого акта могут сделать вынужденным, полный или частичный отказ от соблюдения нормы перевода, заменить фактически перевод пересказом, рефератом или каким-либо иным видом передачи содержания оригинала, не претендующим на его всестороннюю репрезентацию.^[10]

Следует учитывать, что в языковом коллективе на определенном историческом этапе могут существовать строго определенные взгляды на цели и задачи перевода и пути достижения этих целей. В отдельные периоды истории перевода попеременно господствовали требования буквального следования оригиналу, «улучшения» оригинала при переводе («исправительного перевода»), «свободы» переводчика по отношению к оригиналу, который признавался принципиально «непереводимым» и т.п.

Раньше переводы религиозных текстов отражали преклонение переводчиков не только перед смыслом, но и перед буквой оригинала. И в наши дни требования к переводчику Библии включают «непонятность» перевода с целью обеспечить необходимое воздействие на верующих. В XVIII веке французские переводчики считали своей главной задачей перекраивать оригинал при переводе, приближая его к требованиям «хорошего вкуса». Без такой переделки переводы были бы неприемлемы для критики и читателей. Другими словами, в определенные периоды развития общества нормой становились нарушения различных аспектов переводческой нормы. Понятно, что в любой исторический период нормативные требования к переводу формулировались на основе этой своеобразной «конвенциональной нормы».

В настоящее время конвенциональную норму перевода можно определить как требование максимальной близости перевода к оригиналу, его способность полноценно заменять оригинал, как в целом, так и в деталях, выполняя задачи, ради которых перевод был осуществлен. Практически это требование реализуется путем выполнения всех или некоторых из указанных аспектов переводческой нормы.

В практическом плане между различными аспектами нормы перевода существует определенная иерархия. Переводчик и пользующиеся переводом, прежде всего, обращают внимание на прагматическую ценность перевода, на успешность решения прагматической «сверхзадачи», если подобная задача была поставлена перед данным переводческим актом. Существование прагматической сверхзадачи - явление не столь уж частое, и во многих случаях требования прагматической нормы удовлетворяются путем обеспечения достаточно высокого уровня эквивалентности перевода.^[11]

Что касается нормы переводческой речи, то, как уже указывалось, оценка выполнения ее требований во многом определяется жанрово-стилистической принадлежностью текста перевода и предполагается, что переводчик в совершенстве владеет тем типом речи, который характерен для сферы его деятельности.^[12]

У многих профессиональных переводчиков, специализирующихся на переводах материалов определенного типа, жанрово-стилистическая норма также оказывается заданной для большинства выполняемых переводов и не требует каждый раз заново анализировать стилистические особенности оригинала.

Конвенциональная норма перевода остается неизменной на протяжении длительного периода времени и определяет общий подход переводчика к своей работе, степень его стремления к достижению максимальной эквивалентности.

И, наконец, норма эквивалентности представляет собой конечное нормативное требование, которое должно выполняться при условии соблюдения всех остальных аспектов переводческой нормы. Несомненно, полнота передачи содержания оригинала в переводе является важнейшей характеристикой межъязыковой коммуникации, норма эквивалентности - это наиболее «собственно переводческое» нормативное требование к переводу. Она полностью определяется лингвистическими факторами, и степень ее соблюдения должна быть установлена с максимальной объективностью. Эквивалентность перевода оригиналу является и наиболее объективным критерием для характеристики результатов деятельности переводчика. Как следствие, именно этот критерий широко используется и при редактировании профессиональных переводов, и в процессе обучения будущих переводчиков.

Таким образом, соблюдение всех нормативных правил, кроме нормы эквивалентности, носит общий характер и является чем-то само собой разумеющимся, а степень верности оригиналу оказывается той переменной величиной, которая в наибольшей степени определяет уровень профессиональной квалификации переводчика и оценку качества каждого отдельного перевода.^[13]

Как мы уже отмечали, семантико-трансформационная модель перевода использует хорошо известную в языкознании процедуру компонентного анализа, с помощью которого значения языковых единиц могут быть расчленены на элементарные смыслы. Эту процедуру можно применить и для общей характеристики качества перевода. Напомним, что в эквивалентном переводе воспроизводится та часть элементарных смыслов, которая релевантна для данного сообщения.^[14] Кроме того, могут появиться дополнительные элементарные смыслы, обусловленные структурой ПЯ. В английском предложении I had come содержится пять элементарных смыслов:

1. «говорящий»,

2. «прибытие»,

3. «прошедшее время»,

4. «наличие связи с другим моментом или действием»,

5. «наличие связи с другим моментом или действием в прошлом».

В русском переводе Я пришел таких элементарных смыслов уже шесть - три из них совпадают с элементарными смыслами оригинала, а три возникают в связи с особенностями структуры русского языка:

1. «говорящий»,

2. «мужской род»,

3. «прибытие»,

4. «пешком»,

5. «прошедшее время»,

6. «законченное, однократное действие».

Эквивалентность содержания оригинала и перевода будет тем больше, чем больше элементарных смыслов будет в них совпадать. В то же время далеко не все элементарные смыслы в оригинале оказываются релевантными (коммуникативно-значимыми) для сообщения, а утрата нерелевантных смыслов не делает перевод неэквивалентным. Буквальным переводом будет перевод, воспроизводящий нерелевантные элементарные смыслы оригинала при нарушении норм русского языка: Я совершил прибытие в прошлом в момент, предшествующий другому моменту или действию в прошлом. В свободном переводе элементарные смыслы оригинала будут не переданы или изменены и будут добавлены необязательные дополнительные смыслы: А ваш покорный слуга уже находится здесь. И при таком подходе буквальный перевод непонятен и неприемлем, а свободный перевод неоправданно отходит от оригинала.

Непосредственно связано с оценкой качества перевода и определение единицы перевода, как минимальной языковой единицы текста оригинала, которая переводится как единое целое, в том смысле, что ей может быть подыскано соответствие в тексте перевода, но нельзя обнаружить в переводе единиц ПЯ, воспроизводящих значение составных частей данной единицы, если таковые у нее имеются. Иначе говоря, такие единицы имеют в ПЯ соответствия, но их части, по отдельности взятые, «непереводимы», т.е. в тексте перевода им никаких соответствий установить нельзя, даже если в ИЯ эти части обладают своим собственным, относительно самостоятельным значением. Выделение таких единиц непосредственно связано с качеством перевода, поскольку попытка переводчика перевести отдельные элементы, входящие в более крупное целое с единым значением, нарушает эквивалентность перевода. Поскольку, как известно, переводческие соответствия можно обнаружить по отношению к единицам любого уровня языковой системы, единицы перевода этого типа также могут классифицироваться по их принадлежности к определенному уровню языка. Выбор переводческих соответствий должен осуществляться на уровне тех единиц ИЯ, которые составляют отдельные единицы перевода и должны переводиться как единое целое. При нарушении этого требования перевод оказывается неэквивалентным.^[15]

Отсюда следует, что эквивалентным переводом является перевод, осуществленный на уровне единиц перевода оригинала в указанном смысле, т.е. такой перевод, в котором с помощью соответствий переданы именно те и только те единицы ИЯ разных уровней, чьи значения должны воспроизводиться в переводе как единое целое. Это предполагает умение переводчика выделять в тексте перевода единицы ИЯ, выступающие в качестве единиц перевода.

При таком подходе буквальным переводом будет перевод, осуществленный на более низком уровне языковой иерархии, чем тот, которому принадлежит данная единица перевода в оригинале. Если английское словосочетание is а member в предложении The terrestrial globe is а member of the solar system перевести как является членом, то такой перевод будет буквальным, ибо для правильной передачи значения этого словосочетания при соблюдении лексических норм русского языка требуется в качестве единицы перевода избрать не слово, а словосочетание, т.е. найти соответствие на более высоком уровне - входить в. В то же время остальная часть этого предложения может быть переведена на уровне слова: Земной шар входит в солнечную систему. Точно так же, если английское предложение (предупредительную надпись) Keep off the grass! перевести как Держитесь прочь от травы, то перевод будет буквальным, так как он выполнен на уровне слов, в то время как для правильной передачи смысла при соблюдении норм русского языка здесь необходим перевод на уровне предложения: По газонам не ходить. Как указывалось, при буквальном переводе либо искажается содержащаяся в оригинале информация, либо нарушаются нормы ПЯ, либо имеет место и то и другое. Буквальный перевод по определению неэквивалентен, отдельные элементы буквализма в эквивалентных в целом переводах встречаются на практике довольно часто, но должны рассматриваться как переводческие ошибки. Таковы нередко встречающиеся переводы sweet pea как сладкий горошек (правильно: душистый горошек), delicate balance как деликатный баланс (правильно: неустойчивое равновесие), cold-blooded murder как хладнокровное убийство (правильно: зверское убийство). В последнем случае перевод cold-blooded как хладнокровный осуществлен на уровне морфем: cold - хладно-, blood - кров-, - ed, - н-, в то время как для правильной передачи значения этого английского слова требуется перевод на уровне всего слова в целом, а не составляющих его морфем.

Глава 3. Нормативные критерии стратегии перевода

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Проблема нормы и качества перевода, как и многие другие проблемы теории перевода, поднималась неоднократно на протяжении всей истории переводческой деятельности. И хотя данная проблема решалась неоднозначно, однако можно отметить, что в основе тех или иных критериев оценки перевода, выдвигаемых отдельными исследователями перевода или представителями переводческих школ, сколь разнообразными они ни были бы, прослеживается функциональная направленность. Функциональная направленность проявляется в том, что норма перевода отражает те цели, которым служит переводческая деятельность в данную конкретную эпоху и в данном конкретном социуме, и в данной конкретной культуре и те причины, по которым текст перевода создается именно тем или иным образом как речевое произведение. Норма перевода отражает общепринятые взгляды на цели и задачи перевода в данный конкретный момент времени (с исторической точки зрения). «Социальная норма перевода представляет собой совокупность наиболее общих правил, определяющих выбор стратегии перевода. Эти правила, в конечном счете, отражают те требования, которые общество предъявляет к переводчику».^[16]

Понятие нормы, будучи относительно устойчивым в определенную эпоху, в исторической перспективе является относительно подвижным. Не будучи раз и навсегда заданными, нормативные требования перевода варьируются от культуры к культуре, от эпохи к эпохе и от одного вида перевода к другому.

На самых ранних этапах переводческой деятельности проявлялись две разные тенденции. Исследователи полагают, что уже 2000 лет, со времен великого писателя и оратора Рима Марка Тулия Цицерона (106-43 гг. до н.э.), первым противопоставившим вольный и буквальный перевод, переводчики спорят, какой из них предпочтительнее, вольный или буквальный, и что следует понимать под вольным и буквальным переводом.

Первая тенденция - тенденция буквального перевода связана с переводом богословских сочинений, и в первую очередь, Библии. Рассматривая данные сочинения как священные, как «слово божье», где не только каждое слово, но и порядок слов есть таинство, переводчики-богословы стремились к максимально дословному буквальному переводу Священного писания, то есть созданию текста перевода как сложного иконического знака. «Буквализм ранних переводов Библии проистекал… не столько из сознательного теоретического принципа, сколько из пиетета, из «трепета» перед библейскими текстами».

Второе направление связано с переводом светской литературы. В переводе светских сочинений с античных времен доминировал вольный (свободный) перевод. Первым защитником вольного перевода выступил Цицерон. В предисловии к переводу речей Демосфена и Эсхила «О венке» с греческого языка на латинский он пишет: «…я не счел необходимым передавать слово словом, но я сохранил смысл и силу слов…и если мы не перевели все слова греческого текста, мы постарались воспроизвести смысл». Анализ истории перевода показывает, что противоречивость в понимании нормы перевода, правил перевода существовала всегда. Английский исследователь Т. Сэвори при попытке свести воедино требования, предъявляемые к переводу различными авторами, получил целый список взаимоисключающих принципов, отражающих изменчивость переводческой нормы.

Таблица 1. Взаимоисключающие принципы перевода

Перевод должен передавать слова оригинала	Перевод должен передавать мысли оригинала
Перевод должен читаться как оригинал	Перевод должен читаться как перевод
Перевод должен отражать стиль оригинала	Перевод должен отражать стиль переводчика
Перевод должен читаться, как произведение, современное оригиналу	Перевод должен читаться, как произведение, современное переводчику
Перевод не должен допускать добавления и опущения	Перевод может допускать добавления и опущения
Перевод стихов должен осуществляться в прозе	Перевод стихов должен осуществляться в стихах

Вариативность переводческой нормы в исторической перспективе отражает результат своеобразия социально-исторического развития каждого отдельного социума, каждой национальной культуры. Социально-исторические условия обуславливают как состояние словесности нации, например, период становления, формирования национального литературного языка или его расцвета, так и соответствующие этому состоянию представления общества о корректности, правильности или изяществе перевода. Именно от этих представлений и зависит допустимость переводческих вольностей под воздействием религиозной, или политической цензуры, то есть сознательное отклонение от оригинала, его преобразование, существенное изменение.

Например, широко известен тот факт, что практика крайней формы «украшательского» перевода получила особое распространение и теоретическое обоснование у французских переводчиков восемнадцатого века. Считая себя единственными обладателями совершенного вкуса, представители переводческой школы «прекрасных неверных» «украшали» перевод до такой степени, что опускали то, что считали лишним, неудачным, изменяли содержание, фабулу произведения, добавляли ту информацию, которую считали необходимой. Произведения Шекспира и Сервантеса были для них «варварской» литературой, которую, в соответствии с их представлениями о норме перевода, они считали возможным перекраивать в угоду «совершенным» вкусам французской публики.^[17]

Для русских переводчиков XVIII века также характерны многочисленные переделки - «склонение на русские нравы» (замена иностранных имен на русские, замена бытовых деталей, обстановки действия). Та же тенденция прослеживается и в XIX веке, о чем свидетельствуют, в частности, концепция перевода В.Г. Белинского. Он признавал два «рода» перевода. «…Их должно быть два: один, имеющий целью по возможности замену подлинника и в художественном, и в историческом, и в литературном отношениях; другой, имеющий целью ознакомление публики с великим драматургом» (речь идет о пьесах Шекспира). Второй род перевода служит, как бы промежуточной ступенью и нацелен на просвещение и формирование вкусов публики, поскольку большинству публики Шекспир пока не доступен в настоящем своем виде. «Переводчик должен строго сообразовываться со вкусом, образованностью, характером и требованиями публики. Вследствие этого…он не только имеет право, но обязан выкидывать все, что непонятно без комментария…для уразумения чего нужно особенное изучение…Если бы искажение Шекспира было единственным средством для ознакомления его с нашей публикою - и в таком случае не для чего было церемониться; искажайте смело, лишь бы успех оправдал ваши намерения».

Другим примером функциональной предопределенности социального характера нормы перевода, ее функциональной прагматики могут служить требования переводческой цензуры религиозного характера. Религиозная цензура проявлялась, главным образом, при столкновении культур, отличавшихся ярко выраженной конфессиональной направленностью. Об этом, в частности, свидетельствуют факты соприкосновения христианского и мусульманского мира в период Средневековья. Широко известные сюжеты подвергались то христианизации, то исламизации в зависимости от того, для какой аудитории соответствующая версия предназначалась. Показательна в этом отношении пользовавшаяся большой популярностью в средневековом мире дидактическая повесть «Стефанит и Ихнилат», восходящая к индийскому сборнику притч «Панчатантра», пересказанному по-арабски под названием «Калила и Димна», а затем переведенному на греческий язык и воспринятому многими литераторами. Хотя упомянутые повести не являются собственно христианскими, но в переводах им был сообщен настолько сильный назидательный характер, что, будучи формально светскими, эти книги все же стоят ближе к христианской литературе.

«Переводческая коррекция», «переводческое соавторство» в тексте перевода имеет место и тогда, когда при передаче исходного текста наблюдается столкновение автостереотипа (представления адресата перевода о себе) с гетеростереотипом (представлением автора оригинала об адресате перевода). Примером может служить следующий факт. При переводе трактата С. Пуффендорфа, в котором давались характеристики народам Гавриила Бужинский (один из сподвижников Петра I) опустил описание представления автора о русских, не совсем лестное для национального самолюбия. Интересной была реакция государя на переводческую вольность. Не найдя данного описания, «государь с гневом обратился к переводчику: «Глупец, что я тебе приказывал сделать с этой книгой?» «Перевести», - отвечал тот. «Разве это переведено, - возразил царь. - Тотчас поди, - прибавил Петр, - сделай, что я тебе приказал, и переведи книгу, как она в подлиннике есть».

Своеобразным проявлением функциональной нормированности перевода, может служить и переводческая цензура политической направленности, выражающаяся в идеологизации перевода.

Современное переводоведение, как и предшествующие переводческие школы, исходит из функциональной направленности перевода. При этом разработка вопросов теории перевода и, в частности, вопроса нормы перевода, ведется в рамках коммуникативно-функциональной и культурно-когнитивной парадигмы. Коммуникативно-функциональные и культурно-когнитивные нормы перевода выступают в качестве «фильтров», которые ограничивают произвол переводчика и устанавливают пределы отклонений от текста оригинала. Согласно данным критериям текст перевода должен удовлетворять ряду требований. Во-первых, текст перевода должен сохранять коммуникативную цель и коммуникативный эффект исходного текста. Во-вторых, текст перевода должен в максимально возможной мере опираться на семантико-структурный параллелизм контактирующих языков при воссоздании исходного текста в тексте перевода. При отсутствии семантико-структурных аналогов должен использоваться принцип коммуникативной эквивалентности при воссоздании элементов, фрагментов оригинала в тексте перевода. В-третьих, текст перевода не должен содержать переводческих вольностей. Культурно-когнитивные расхождения, выявленные в процессе перевода, должны преодолеваться в рамках переводческих трансформаций.

Глава 4. Адекватность и эквивалентность в переводе

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Перевод - целенаправленная деятельность, отвечающая определенным оценочным критериям.

Пример:

Мальчик катается на коньках.

кататься= катать себя=to roll oneself,

коньки=конь (м.р.)+ки=little he-horses,

The boy is rolling himself on little he-horses,

The boy is skating.

Абсолютная тождественность перевода оригиналу не достижима и не желательна. Понятие тождественности заменено понятием эквивалентности - общности содержания (смысловой близости) оригинала переводу.

Различные понимания эквивалентности отражают эволюцию взглядов на сущность перевода.

Теория закономерных соответствий (Яков Иосифович Рецкер, 1974), понятие эквивалентности распространялось лишь на отношения между единицами текста, но не на межтекстовые отношения.

Эквивалент - постоянное равнозначное соответствие, как правило не зависящее от контекста «соответствие»: «эквивалент» и «вариантное соответствие».

Разграничение понятий «эквивалент» и «вариантное соответствие» продиктовано не столько переводческими, сколько лексикографическими соображениями.

Выделяет:

1. Эквиваленты полные (терминология)

Dodder (бот) - повилика,

Dog-bolt(тех) - откидной болт,

birch - берёза (рус.), elm – вяз,

cast iron – чугун,

эквиваленты частичные (соответствие одному из значений слова),

shadow - тень, эквивалент соответствующий его основному значению (побочным значениям соответствуют рус. полумрак и призрак).

2. Вариантные (контекстуальные) соответствия - устанавливаются между словами, когда в языке перевода существует несколько слов для передачи одного и того же значения исходного слова (соответствия - синонимы в языке перевода).

pin (тех) - палец, штифт, шпилька, шплинт, шкворень, ось и др.

scolarship - стипендия, эрудиция, знания, филологическое образование.

3. Переводческие трансформации.

Контекстуальные соответствия - это смысловые соответствия, которые возникают в процессе употребления слов в речи, в зависимости от окружения (узкого, широкого и экстралингвистического контекста).^[18]

Пример:

attitude - поза, осанка, отношение, позиция,

I don’t like your attitude to your work.

There is no sign of any change in the attitudes of two sides.

He stood there in a threatening attitude.

He is known for his reactionary attitude.

Для Дж. Кэтфорда решающим критерием эквивалентности является семантический критерий соотнесенности с предметной ситуацией в текстах оригинала и перевода. Требованию эквивалентности подчиняются отдельные высказывания текста оригинала, соотнесенные с предметной ситуацией.

Эквивалентность распространяется не на тексты, а на употребляемые в языке формы выражения одного и того же мыслительного содержания:

Му son is six - Mon fils a six ans - Моему сыну шесть лет.

Концепция «динамической эквивалентности» (Ю.Найда) - «качество перевода, при котором смысловое содержание оригинала передается на языке-рецепторе таким образом, что реакция (response) рецептора перевода в основном подобна реакции исходных рецепторов».

Под реакцией подразумевается общее восприятие сообщения, включающее понимание его смыслового содержания, эмоциональных установок и др.

Таким образом, в определение эквивалентности вводится прагматическое измерение - установка на рецептора.

Понятие динамической эквивалентности в определении Ю. Найды учитывает еще один существенный компонент перевода - коммуникативную ситуацию.

В приведенных выше определениях понятие эквивалентности предстает в недифференцированном виде. В работах ряда авторов основной упор делается на вариативность этого понятия, на существование различных видов и аспектов эквивалентности. Вернер Коллер считает, что понятие эквивалентности приобретает реальный смысл лишь в том случае, когда уточняется тип эквивалентных отношений между текстами.

Вид эквивалентности уточняется путем указания на те конкретные свойства оригинала, которые должны быть сохранены в переводе.

В. Коллер:

Денотативную - сохранение предметного содержания текста
коннотативную - передачу коннотаций текста путем целенаправленного выбора синонимичных языковых средств
текстуально-нормативную - ориентированную на жанровые признаки текста, на речевые и языковые нормы.
прагматическую, предусматривающую определенную установку на получателя
формальную, ориентированную на передачу художественно-эстетических, каламбурных, индивидуализирующих и других формальных признаков оригинала. В. Коллер: каждый раз, переводя текст, переводчик стоит перед задачей установить иерархию ценностей, подлежащих сохранению в переводе, и на ее основе - иерархию требований эквивалентности в отношении данного текста иерархия требований варьируется от текста к тексту.

Соотношение между различными требованиями, предъявляемыми к переводу, является переменной величиной. Однако требование, предусматривающее, передачу коммуникативного эффекта исходного текста остается главным. Оно подразумевает определение того его аспекта или компонента, который является ведущим в условиях данного коммуникативного акта.

Вывод: именно коммуникативно-прагматическая эквивалентность формирует соотношение между остальными видами эквивалентности - денотативной, коннотативной, текстуально-нормативной и формальной.^[19]

В.Н. Комиссаров различает уровни эквивалентности, понимаемой как разные степени смысловой общности между переводом и оригиналом:

1. цели коммуникации;

2. идентификации ситуации;

3. способа описания ситуаций;

4. значения синтаксических структур;

5. словесных знаков.

В.Н. Комиссаров: Если у В. Коллера все виды эквивалентности выстраиваются в одной плоскости, то у В.Н. Комиссарова они образуют иерархическую структуру. В качестве обязательного условия эквивалентности постулируется «сохранение доминантной, функции высказывания» (функциональный инвариант перевода) признает главенствующее положение прагматической эквивалентности в иерархии требований, предъявляемых к переводу (ведущее требование - сохранение цели коммуникации).

Это положение согласуется с выдвинутым А.Д. Швейцером положением о функциональном инварианте перевода, определяемом функциональными доминантами текста и их конфигурацией.

Наименьшей степенью смысловой общности характеризуются отношения между оригиналом и переводом на уровне цели коммуникации. Сюда относятся такие случаи, как:

- Maybe there is some chemistry between us doesn't.

mix (англ). - Бывает, что люди не сходятся характерами (рус.).

- That’s a pretty thing to say! (англ). - Постыдился бы!(рус.).

Несохранение цели коммуникации делает перевод неэквивалентным, даже если остальные части содержания оригинала сохранены. Например:

- A rolling stone gathers no moss - Катящийся.

Эквивалентность на уровне описания ситуации - отличается от первого тем, в тексте отражается та же предметная ситуация, хотя и изменяется способ ее описания:

Не answered the telephon - Он снял трубку.

Keep off the grass - По газонам не ходить.

Stop, I have a gun! -- Стой! Стрелять буду!

Существуют ситуации, которые всегда описываются одним и тем же способом в данном языке: стандартные речевые формулы, предупредительные словосочетания, общепринятые пожелания:

Push\Pull - От себя\К себе,

Wet paint - Осторожно, окрашено!

Эквивалентность на уровне способа описания ситуации - характеризуется сохранением в переводе общих понятий, с помощью которых описывается ситуация.

Сравним:

- Scrubbing makes me bad-tempered - От мытья полов у меня характер портится.

Данный тип предусматривает, что сохраняется не только описание ситуации, но и способ ее описания, хотя имеют место различные виды семантического варьирования.

Виды семантического варьирования: степень детализации описания:

liquid rockets - жидкие ракеты - ракеты на жидком топливе способ объединения в высказывании описываемых признаков ситуации:

He climbed into the gig behind the horse - Он сел в коляску позади кучера - позади лошади изменение направления отношений между признаками.

They had their backs to the sunshine now - Теперь солнце светило им в спину.

Эквивалентность на уровне синтаксических значений - к указанным выше чертам общности добавляется инвариантность синтаксических структур оригинала и перевода:

I told him what I thought of him - Я сказал ему свое мнение о нем.

Полный параллелизм синтаксических структур не всегда достижим и допустимо синонимическое варьирование:

- The port may be entered by big ships during the tide - Большие корабли могут входить в порт только во время прилива ( русский страдательный залог менее употребим, чем английский).

- А boy entered the room - В комнату вошел мальчик (разница в порядке слов).

Эквивалентность на уровне словесных знаков - случаи, когда в переводе сохраняются все основные части содержания оригинала:

I saw him at the theatre - Я видел его в театре Достижение эквивалентности на уровне семантики слова ограничивается несовпадением значений слов в разных языках.

Различия могут касаться несовпадения денотативных значений из-за несовпадения номенклатуры лексических единиц:

to tinker- неумело чинить, налаживать ( нет однословного соответствия в русском языке);

различия в объеме значений:

meal - завтрак, обед, ужин.

различия в сочетаемости слов:

to slam the door into one’s face - захлопнуть дверь перед носом (а не лицом).

Несовпадение может коснуться коннотативных значений в силу разницы эмоциональных, стилистических, образных и внутриязыковых значений языковых единиц.

Итак, в концепции В.Н. Комиссарова в качестве обязательного условия эквивалентности постулируется «сохранение доминантной функции высказывания».

Поскольку цель коммуникации относится к категории прагматических факторов, это равноценно признанию главенствующего положения прагматической эквивалентности в иерархии требований, предъявляемых к переводу.^[20]

Уровневая модель коммуникативно-прагматической эквивалентности Александра Давидовича Швейцера

А.Д. Швейцер определяет эквивалентность как сохранение доминантной функции высказывания.

Эквивалентность отдельных слов в ТО и ТП предполагает максимальную близость всех компонентов семантической структуры слов: предметно-логического, прагматического, а в некоторых случаях, внутриязыкового значения, отражающего соотнесенность языковых знаков между собой.

Задача достижения эквивалентности на уровне всех компонентов отдельных знаков не достижима.

В реальной коммуникации на передний план выступает какой-либо один из аспектов содержания, и поиск соответствия направлен на отражение, передачу доминантных элементов содержания.

А.Д. Швейцер подходит к построению модели с позиции двух взаимосвязанных признаков:

характера трансформации, которой подвергается исходное высказывание при переводе,
характера сохраняемого инварианта.

При построении модели за основу приняты три измерения знака, применимые к тексту:

синтактика (отношение «знак: знак»),
семантика (отношение «знак: референт»)
прагматика (отношение «знак: человек»)

Таблица 2. Уровень эквивалентности Характер инварианта

	Характер инварианта
	Синтаксический	Компонентный	Ситуационный	Прагматический
Синтаксический	+	+	+	+
Семантический компонентный	-	+	+	+
Семантический ситуационный	-	-	+	+
Прагматический	-	-	-	+

«Верхним порогом» переводимости считается эквивалентность на синтаксическом уровне (уровень языковых знаков, по теории В.Н.Комиссарова). Перевод на данном уровне означает, что удалось передать значение всех вышележащих уровней. На синтаксическом уровне имеют место субституции.

EN: The sun disappeared behind a cloud - Солнце скрылось за тучей

Результаты были катастрофическими - The results were disastrous.

FR: Puis l`enfant se détourna, repris dans la poussière des jouets souillés,et se mit à jouer au pied du banc... - Затем ребенок отвернулся, подобрал в пыли свои грязные игрушки и принялся играть у самой скамьи...(Колетт).

FR: La délégation française arrive aujourd'hui à Moscou - Французская делегация прибывает сегодня в Москву.

Синтаксический уровень:

Инвариант - синтаксическая организация высказывания,
Трансформация - субституция.

Синтаксическая эквивалентность - явление редкое в силу неизоморфности грамматических систем и синтаксической организации языков.

Препятствия: свободный\фиксированный порядок слов, наличие\отсутствие артикля, различная система времен, наличие\отсутствие двучленной корреляции совершенного/несовершенного вид и др.

Уровень семантической эквивалентности включает два подуровня: компонентный и референциальный.

На семантическом уровне фраза на языке перевода является трансформом исходной фразы.

Переводческие трансформации - преобразования, с помощью которых можно перейти от единиц оригинала к единицам перевода в тех случаях, когда словарные соответствия отсутствуют или не могут быть использованы по условиям контекста.

Выделяют трансформации лексические, грамматические и лексико-грамматические (пассивизация, номинализация, замена слова словосочетанием и др.).

При компонентной эквивалентности в переводе сохраняется набор сем оригинала при расхождении формально-структурных средств выражения.

EN: Послали за электриком - An electrician has been sent for;

Ваша жена прекрасно готовит - Your wife is a superb cook;

They are queuing for tickets - Они стоят в очереди за билетом.

FR: La délégation a quité Moscou par avion à destination de Paris - Делегация вылетела из Москвы в Париж. (Гак В.Г.)

Ce butor ne comprenait pas que les paysans veulent etre menés à la paysanne, et qu`on ne fait pas des hommes de caserne avec des hommes de bois. - Этот дуралей никак не мог понять одного: мужики хотят, чтобы ими командовали по-мужичьи, и что нельзя приучить к казарме того, кто привык жить в лесу (В. Гюго).

Elles ne s`étaient pas dit un mot de tout le trajet, comme si elles avaient été fachées. Jamais ni à l`école, ni depuis, il n`y avait pas de facherie entre elles. - За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова, словно и впрямь поссорились, чего с ними никогда не случалось. Ни разу ни в школе, ни потом они не ссорились (Э. Триоле).

Компонентный (семантический) уровень: наличие одних и тех же сем при расхождениях в инвентаре формально-структурных средств, используемых для их выражения:

Инвариант - набор семантические
Трансформации - грамматические.

На референциальном подуровне сочетания разных семантических компонентов приравниваются друг к другу.

Описание ситуации в текстах оригинала и перевода осуществляется при помощи нетождественных семантических комплексов.

- The air crash in Illinois killed 84 passengers - В результате авиакатастрофы в Иллинойсе погибли 84 пассажира,

- This is just a stone's throw - Это отсюда рукой подать,

- He visits me practically every week-end - Он ездит ко мне почти каждую неделю.

FR: -Elle avait rougi;elle songeait aux inventions abominables de Marguerite et de Clara. Sans doute,Mouret comprit la cause de sa rougeur. - Дениза покраснела, вспомнив об отвратительных выдумках Клары и Маргариты. Муре, по-видимому, понял причину ее смущения (Э. Золя).

-…car souvent les paysannes suivaient les paysans. - …нередко бретонские крестьянки сопровождали мужей в походе (В. Гюго).

Референциальный подуровень: инвариант - ситуация.

Трансформации - лексико-грамматические (метафорические и метонимические сдвиги, конкретизация, генерализация).

EN: I told him what I thought of her. - Я сказал ему свое мнение о ней.

It is very strange this domination of our intellect by our digestive organs. - Странно, до какой степени, пищеварительные органы властвуют над нашим рассудком.

В случаях когда задача переводчика состоит в том, чтобы передать коммуникативный эффект высказывания, для которого в сопоставляемых языках существуют свои традиционно закрепленные формы, перевод осуществляется на прагматическом уровне переводческой эквивалентности.

Перевод на данном уровне характеризуется полной несопоставимостью лексического состава, невозможностью связать структуру оригинала и перевода отношениями семантических и синтаксических трансформаций.

На прагматическом уровне переводятся пословицы, поговорки, устойчивые формы описания ситуаций, речевые клише, каламбуры.

EN: Ничего, до свадьбы заживет - As the Russian saying goes, «it will heal in time for the wedding;

Many happy returns of the day - С днем рождения вас.

FR: On ne voit jamais le coiffeur bien coiffé. - Сапожник всегда без сапог (Э.Базен),- La Folle! La Cochonne! Follcoche! Saleté de Folcoche! - Психичка! Кикимора! Психимора! Поганая Психимора! - перекрестил Фред нашу мать (Э.Базен).

Прагматический уровень занимает высшее место в иерархии уровней эквивалентности, он обязателен для эквивалентности вообще и наслаивается на другие ее уровни.

Инвариант - коммуникативная интенция, коммуникативный эффект.

Трансформации - лексические (опущения, добавления и полная перестройка фразы).

В иерархии уровней существует закономерность: каждый уровень эквивалентности предполагает наличие эквивалентности на всех более высоких уровнях.

Выбор уровня, на котором устанавливается эквивалентность, определяется специфической для данной ситуации конфигурацией языковых и внеязыковых факторов.

Понятие эквивалентности является понятием нормативным. Эквивалентность обеспечивается путем трансформаций при том условии, что они семантически или прагматически мотивированы.

Отступления от иерархии уровней эквивалентности приводят к нарушениями переводческой нормы, получившим название буквального и вольного перевода.

По опыту переводчиков - процесс отбора варианта является постепенным восхождением от низших уровней эквивалентности к высшим.

Этот процесс представляет собой серию трансформаций, в ходе которых переводчик может отказаться от эквивалентности на более низком уровне во имя эквивалентности на более высоком.

Термины «эквивалентность» и «адекватность» издавна используются в переводоведческой литературе.

Порой в них вкладывается разное содержание (В.Н. Комиссаров), а иногда они рассматриваются как синонимы (Левицкий, Дж. Кэтфорд).

В.Н. Комиссаров: Адекватный перевод - синоним «хорошего»

перевода, т.е. перевода, который обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных условиях.

Эквивалентность - смысловая общность приравниваемых друг к другу единиц языка и речи.

А.Д. Швейцер: Обе категории (эквивалентность и адекватность) носят оценочно-нормативный характер.

Эквивалентность - это соотношение между первичным и вторичным текстами (или их сегментами).

Термин «адекватность» применим к переводу в его процессуальном аспекте.

Понятие эквивалентности связано с понятием инварианта: эквивалентность подразумевает такое отношение между текстом А и текстом В или их сегментами, при котором сохраняется определенный инвариант наиболее общим инвариантным признаком является соответствие коммуникативной интенции отправителя коммуникативному эффекту конечного текста.

Когда отношение эквивалентности распространяется на семантический и прагматический уровни - полная эквивалентность между текстами. Когда отношение эквивалентности охватывает лишь один из семиотических уровней: прагматический - частичная эквивалентность.

Отличия понятий эквивалентности и адекватности:

эквивалентность ориентирована на результат перевода, адекватность связана с условиями протекания межъязыкового коммуникативного акта, с выбором стратегии перевода, отвечающей коммуникативной ситуации (процесс).
полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу исходного текста.
эквивалентность - максимальное требование, предъявляемое к переводу.

Адекватность опирается на реальную практику перевода, которая часто не допускает исчерпывающей передачи всего содержания оригинала. Требование адекватности носит оптимальный характер.

Адекватность исходит из того, что решение, принимаемое переводчиком, нередко носит компромиссный характер, что перевод требует

жертв и что в процессе перевода во имя передачи главного и существенного в исходном тексте (его функциональных доминант) переводчику нередко приходится идти на известные потери.

Пример:

The rains in Spain Fall mainly in the plains. (песенка из мюзикла по мотивам Б. Шоу «Пигмалион»).

Русская версия - «Карл у Клары украл кораллы».

Комментарий: конфликт ситуаций (первичной и вторичной) может служить причиной выбора стратегии, нарушающей эквивалентность, но обеспечивающей адекватность перевода в целом. Порой отступления от требования полной эквивалентности оказываются связанными с культурными традициями и переводческой нормой.

Это находит свое проявление, в частности, в переводе названий художественных произведений (романов, пьес, фильмов и др.), где традиционно допускается вольный перевод с учетом специфики новой культурной среды:

«Двенадцать стульев» название передано как «Diamonds to Sit On».

Эквивалентность связана с воспроизведением коммуникативного эффекта исходного текста.

Адекватность ориентирована на соответствие перевода факторам вторичной коммуникативной ситуации (установка на другого адресата, на другую культуру, на иную норму перевода и литературную традицию, специфическая коммуникативная цель перевода и др.).

Перевод, полностью эквивалентный оригиналу, не всегда отвечает требованиям адекватности. И наоборот, выполненный адекватно перевод не всегда строится на отношении полной эквивалентности между исходным и конечным текстами.

Возможные соотношения: перевод эквивалентный и адекватный - идеальное соотношение.

Перевод эквивалентный, но не адекватный: перевод Шекспира, выполненный в XIX веке с позиций читателя ХХ века.

Перевод адекватный, но не эквивалентный. Примеры адаптивного транскодирования: переложение для детей, аннотация, реферат и т.д.

Перевод адекватный с частичной эквивалентностью - довольно частое явление в художественной литературе, в особенности в поэзии, где он порой создает собственную традицию интерпретации иноязычного автора.

Заключение

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Как мы убедились, непременным качеством перевода, делающим его «хорошим» переводом, является адекватность. В целях достижения адекватности перевода с учетом прагматических факторов, о которых речь шла в соответствующем разделе, переводчик вынужден отступать от полной, исчерпывающей передачи информации, то есть, вынужден жертвовать какой-то частью содержания оригинала. Если максимально возможная смысловая близость не обязательна для успешной межъязыковой коммуникации, то перевод считается приемлемым, даже если отношения эквивалентности устанавливаются не на оптимальном уровне. Другое дело, если перевод признается неэквивалентным, не передающим содержание оригинала хотя бы на самом низком уровне. В этом случае, по определению В.Н. Комиссарова, нарушение нормы эквивалентности является абсолютным, а сам перевод оценивается как некачественный.

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Заключение

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Wв = Ср + Сд+ Сп.

Wопт = кв • Wв + км • Wм + кд • Wд + Ц, • W^ + ко • Wc , где

Выводы:

Предлагаемый методологический поход к анализу заработной платы позволяет обосновать значение изменения в заработной плате с учетом выполнения основных важнейших функций заработной платы.
Применение указанной методологи вооружает аналитиков и руководство предприятий способом наметить пути улучшения использования заработной платы в качестве важнейшего рычага повышения эффективности производства и управления.

Жанрово-стилистическую норму перевода можно определить как требование соответствия перевода доминантной функции и стилистическим особенностям типа текста, к которому принадлежит перевод. Следует отметить, что выбор такого типа определяется характером оригинала, а стилистические требования, которым должен отвечать перевод, это нормативные правила, характеризующие тексты аналогичного типа в языке перевода. Жанрово-стилистическая норма во многом определяет как необходимый уровень эквивалентности, так и доминантную функцию.

Другими словами, в процессе перевода переводчик создает текст того же типа, что и оригинал.

Список использованной литературы и источников

Баранов А.Н., Крейдлин Е.Г. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога// ВЯ, № 2. 2015. с.84-99.
Бархударов Л.С. Текст как единица языка и единица перевода// Лингвистика текста: Материалы научной конференции. -М., 2013. с.40-41.
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013.
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М, 2014.
Бенвенист Э. Общая лингвистика. – М.: Прогресс, 2013. – 448 с.
Берзон В.Е. Сверхфразовые связи в английском языке. Хабаровск, 2015.
Билоус Л.С. Текстообразующая роль метафоры (на материале американской научно-фантастической литературы)/ Автореф. дисс. канд. фил.н. СПб., 2013.
Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике, Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М, 2014. с.153-211.
Домашнев А.И., Шишкина И.П., Гончарова EJL Интерпретация художественного текста. М., 2015.
Зеленщиков A.B. Проблемы связности текста// Спорные вопросы английской грамматики. -Л.: Изд.-во ЛГУ, 2014. с.153-167.
Зильберман JI. M. Лингвистика текста и обучение чтению английской научной литературы. М., 2014.
Змиевская Н.А. Лингвостилистические особенности дистанционного повтора и его роль в организации текста (на материале английской и американской прозы)/ Автореф. дисс. канд. фштал.н.-М., 2015.
Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения// Текст. Структура и семашика. Т. 1.-М., 2014.-с. 72-81.
Ланчиков В.К. К вопросу об аллитерации в английской прозе// Тетради переводчика. Вып. 25. - М, 2015. -С.111-122.
Латышев Л.К. Курс перевода: эквивалентность перевода и способы ее достижения.-М, 2012.
Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания.-М., 2014.
Логман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия сгруюуры/ ВЯ. 2013. №3. с.44-52.

Приложение 1

Приложение 2

Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике, Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М, 2014. С. 109. ↑
Логман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия сгруюуры/ ВЯ. 2013. №3. С. 315. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑
Логман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия сгруюуры/ ВЯ. 2013. №3. С. 315. ↑
Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения// Текст. Структура и семашика. Т. 1.-М., 2014. С. 213. ↑
Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения// Текст. Структура и семашика. Т. 1.-М., 2014. С. 213. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑
Билоус Л.С. Текстообразующая роль метафоры (на материале американской научно-фантастической литературы)/ Автореф. дисс. канд. фил.н. СПб., 2013. С. 276. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑
Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения// Текст. Структура и семашика. Т. 1.-М., 2014. С. 213. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑
Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике, Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М, 2014. С. 109. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.143. ↑
Билоус Л.С. Текстообразующая роль метафоры (на материале американской научно-фантастической литературы)/ Автореф. дисс. канд. фил.н. СПб., 2013. С. 276. ↑
Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике, Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М, 2014. С. 109. ↑
Логман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия сгруюуры/ ВЯ. 2013. №3. С. 315. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑
Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста// Новое в зарубежной лингвистике, Вып.23. Когнитивные аспекты языка. -М, 2014. С. 109. ↑
Логман Ю.М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия сгруюуры/ ВЯ. 2013. №3. С. 315. ↑
Бархударов Л.С. Язык и перевод. М., 2013. С.109. ↑