Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Теория перевода(Методология перевода)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Данная курсовая работа отражает основные принципы перевода реалий с русского на английский. Данное исследование опирается на последние изыскания в области перевода таких авторов, как Исаева С.М., Кунина Н.Е., Мошкович В.В., Мошкович В.М., Николина Е.Н., Петрова Е.Е.

Примеры, которые приведены в работе, цитируются из переводов классической русской литературы, а именно произведения «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова различными западными переводчиками, такими Волохонская Л. и Пивер Р., Аплин Х., Гленни М.

Кроме того, в работе используется теоретическая и методическая база по переводу слов, свойственных определенной исторической эпохе, историческому ракурсу и периоду, идеологии или режиму, а именно перевод советских реалий или советизмов (Багдасарова Э.В., Кармелаева Д.Г.).

В основу работы положена теоретическая и методологическая база, заложенная болгарскими переводчиками С.Влаховым и С.Флориным.

Актуальность предпринятого исследования заключается в следующем:

Каждой культуре свойственны физические объекты, категории или наименования одушевленных предметов, не характерные другим культурам. Из-за политических, социальных, исторических, национальных, этнических, культурных и экономических различий перевод определенных явлений представляет сложность для переводчика, так как в культуре-реципиенте может отсутствовать эта категория, предмет или объект как данность. Наибольшую сложность представляет художественный перевод, в котором особенно важно сохранить культурно-специфический колорит, атмосферу, лоск, стиль и юмор произведения, сохраняя авторский магнетизм и харизму, при этом не теряя связи с читателем, оставаясь понятным для читателя культуры-реципиента. Данное исследование сосредоточено на переводе советских реалий, которые чужды западному читателю и могут быть непонятны любому, кто родился и вырос вне советского лагеря. Русская классическая литература в последнее время становится все более и более популярной за рубежом, поэтому адекватный перевод советизмов, а именно феноменов, понятных только для советского гражданина или человека, родившегося в СССР, становится все более актуальным.

Объектом исследования являются особенности перевода реалий с русского на английский, в частности советских реалий.

Предметом исследования является проблема перевода советских реалий в художественных текстах, в частности, русской классической литературе.

В основу выполненной работы положена следующая гипотеза: методы адаптирования, транслитерации, полукальки и кальки являются наиболее подходящими для перевода реалий, свойственных советской эпохе в русской классической литературе.

Целью исследования является комплексный анализ методов перевода реалий и советских реалий в особенности, как в литературе вообще, так и в русской классической литературе. Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

1) дать определение категории «реалия»; обосновать, почему они свойственны каждой культуре и в чем состоит сложность их перевода;

2) проанализировать методы перевода реалий и последние изыскания в области перевода советских реалий или советизмов;

3) проиллюстрировать полученную теоретическую базу конкретными живыми примерами;

4) определить наиболее распространенные и адекватные методы перевода реалий для классической художественной литературы.

Научная новизна данного исследования состоит в использовании новейших материалов, последних публикаций лингвистов, филологов и переводчиков на eLibrary и CyberLeninka, использовании самого крупного корпуса английского языка Araneum, использовании изысканий последних лет западных исследователей, редакторов-переводчиков, таких как Б.Моссоп и К.Маджяроди.

Эмпирическую базу данного исследования составляет аутентичный текст произведения «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова и варианты его перевода Л.Волохонской и Р.Пивера, Х.Аплина, М. Гленни.

Теоретическая и практическая значимость проведенного исследования обусловлена возможностью применения результатов, полученных в процессе работы в спецкурсах лекций по теории перевода, межкультурной коммуникации, риторике, стилистике, лексикологии; в преподавании английского как второго языка студентам продвинутого этапа обучения.

Глава 1. Методология перевода

1.1. Перевод реалий

В переводе Realia (множественное число, существительное) - это слова и выражения для описания специфичных материальных элементов для той или иной культуры. Слово realia происходит от средневековой латыни, в которой оно первоначально означало «реальные вещи», то есть материальные вещи, а не абстрактные. Болгарские переводчики С.Влахов и С.Флорин, которые первыми провели глубокое изучение реалий, смогли применить теоретические методы к практике и тем самым дали объяснение для современного смысла этого слова. Они указывают, что поскольку реалии имеют очень локальный обертон, они часто создают проблемы для перевода. Реалии не следует путать с терминологией: последняя в основном используется в научной литературе для обозначения вещей, относящихся к научной сфере. Реалии, с другой стороны, рождаются в массовой культуре и все чаще встречаются в самых разных видах текстов. Художественная литература, в частности, любит реалии за то своеобразие, которое они приносят. (1)

Типы и примеры реалий С.Влахов и С.Флорин классифицируют их по различным категориям:

География

физическая география: фьорд, мистраль, степь, торнадо, цунами…
географические объекты, связанные с деятельностью человека: польдер…
эндемичные виды: киви, коала, секвойя, йети ...

Этнография

повседневная жизнь: паприка, спагетти, эмпанада, сидр, бистро, сауна, кимоно, сари, сомбреро, джинсы, иглу, бунгало…
работа: карабинеры, консьерж, мачете, болас…
искусство и культура: козачок (устаревшее), тарантелла, банджо, гонг, коммедиа дель арте, арлекин, бард, гейша, рамадан, синко де майо, пасха, дед мороз, оборотень, вампир, мормон, квакер, дервиш, пагода, синагога…
этнические характеристики: кокни, фриц, гринго, янки…
меры и деньги: миля, километр, гектар, галлон, окунь, рубль, лира, песета, талант, доллар…

Политика и общество

административные округа: область, провинция, департамент, штат, округ, кантон, княжество, фавела, бидонвиль, округ, базар, набережная…
органы и функции: агора, форум, кнессет, дума, сенат, канцлер, царь, шах, фараон, визирь, аятолла, сатрап…
политическая и общественная жизнь: перонист, тупамарос, ку-клукс-клан, партигиани, славянофилы, лоббирование, лорд, большевики, агреги, неприкасаемые, самураи, юнион джек, флер-де-лис…
военные реалии: когорта, фаланга, аркебус, АК-47, катюша, кирасир…

Для перевода реалий существуют различные стратегии: от фонетической транскрипции до перевода общего значения. Израильский ученый Гидеон Тури предлагает один из способов определения таких решений. Согласно его характеристике, каждый из них может быть помещен между двумя крайностями: адекватность (близость к оригиналу) и приемлемость (что делает слово полностью совместимым с целевой культурой). Вот различные возможности для перевода реалий:

Транскрибирование (то есть копирование) слова, символ за символом. Это называется транслитерацией, когда оригинальное слово написано в другом алфавите.(4)

Транскрибирование в соответствии с правилами произношения целевого языка. Например, хинди слово Kašmir становится cachemire на французском языке.

Создание нового слова или кальки, таких как английский flea market, вдохновленный французским marché aux puces.

Создание нового слова, аналогичного оригинальному, но с более локальным кольцом, например muezzin от арабского mu'adhdhin

Использование другого, но связанного слова из исходного языка, выдавая его за исходное слово. Например, итальянское слово «капучино» часто переводится на английский как «латте», что по-итальянски означает «молоко».

Разъяснение смысла, например, «еврейский храм» для «синагоги».

Замена слова на аналогичное местное, такое как французский модерн art nouveau (буквально «новое искусство») для Jugendstil

Замена слова более общим или международным, например «красное вино» для «божоле» (red wine для Beaujolais)

Добавление прилагательного, чтобы помочь читателю определить происхождение элемента реалий, как в «аргентинской пампе» (the Argentine pampa)

Перевод общего смысла. Например, предложение на английском языке В американском контексте может быть переведено так: Does the National Health Service cover this drug? Покрывает ли этот препарат Национальная служба здравоохранения? Is this drug expensive? Это дорогое лекарство?(3)

Насколько подходит каждое из этих решений, зависит от различных факторов.
Одним из них является тип текста, который переводится. Адекватные переводы (как считает Гидеон Тури, 17) реалий добавляют некоторую экзотику, качество, которое часто желательно в художественной литературе. Для нехудожественной литературы в настоящее время адекватность обычно предпочтительнее приемлемости, чтобы избежать двусмысленности, которая может возникнуть в результате использования более нейтральных в культурном отношении переводов - хотя в прошлом преобладало противоположное предпочтение. Нужно также рассмотреть, как элемент реалий относится к исходной культуре с точки зрения важности и знакомства. Если, например, это довольно распространено в исходной культуре, то предоставление адекватного перевода создает экзотическую ноту, которой не было прежде (хотя это может быть оправдано тем фактом, что, в конце концов, человек не имеет дело с оригиналом, но переводом). Если, наоборот, культура источника воспринимает элемент реалий как необычный, или переводчик не делает такой элемент более культурно нейтральным, читатели перевода, скорее всего, также воспримут его как необычный (9). При разработке стратегии перевода следует помнить о том, что не все языки одинаково открыты для «чужеродностей», и насколько носители этого языка могут быть знакомы с реалиями, которые они представляют. Некоторые языки, такие как итальянский, приветствуют такие слова и часто включают их в свой словарный запас. Другие языки, напротив, имеют противоположную тенденцию: они опасаются иностранных слов и очень непроницаемы для них. Французский является хорошим примером такого протекционизма. Наконец, ожидаемая читательская аудитория (которая может быть, а может и не быть похожей на читателей оригинала) влияет на выбор подходящей стратегии перевода. Например, название химического соединения будет переводиться по-разному, в зависимости от того, что ожидается, будет ли текст прочитан учеными-экспериментаторами или учениками средней школы.(6)

1.2. Перевод русских и советских реалий

Помимо стратегий перевода, рассмотренных выше, у нас есть еще одна возможность при переводе текста, содержащего реалии: замена их реалиями культуры целевого языка. По словам С.Влахова и С.Флорина (3), которые считают, что важно не просто описывать реалию, это может привести к недопустимым «заменам» одного цвета (прототипа, категории) другим цветом. Существуют парадоксальные ситуации, в которых ближайшие реалии к зарубежным реалиям в целевой культуре являются реалиями, часто сами по себе принятыми (из иностранной культуры), часто интернациональный, но близкий, понятный читателю или нейтральный, по этой причине они предпочтительнее.

Их неявно выбирают переводчики, предпочитающие такую стратегию. Мы считаем, что даже в этом плане невозможно утверждать, что одна стратегия абсолютно лучше или хуже другой. Замена реалиями может иметь смысл, особенно если текст имеет прагматическую, утилитарную доминанту, а стиль может иметь низкий приоритет. Ясно, что такая стратегия, когда бы она ни применялась к литературным текстам, имеет тенденцию сглаживать культурные различия, сводить их на нет, изменять реальность, чтобы сделать текст более понятным.

Возможен так же приблизительный перевод реалий, который, по словам С.Влахова и С.Флорина (3), является самым популярным. Этот подход позволяет переводить материальное содержание выражения, по крайней мере, расплывчато, но цвет почти всегда теряется, потому что вместо коннотации, предписанной авторской стратегией, у нас есть выражение, обязательно лишенное этой намеренной коннотации, имеющее нейтральный стиль. В рамках такого подхода есть несколько подтипов:

Принцип замещения с общим выражением более широкого значения. Подход указывается всякий раз, когда переводчик произвольно решает не переводить локальный цвет, категорию, объект, зная, что таким образом он может дать представление об объективной, материальной ссылке. В двух первоначально русских примерах:

Я предпочитаю сухое вино или боржоми.(1)

Я хотел бы что-нибудь более легкое: немного нарзана или лимонада. (1)

В обоих случаях переводчики переводили реалии используя «минеральную воду» как прототип. Непосредственно очевидное преимущество состоит в том, что читатель понимает, что желает выпить главный герой в этом отрывке. Недостаток, очевидно, заключается в том, что читатель никогда не узнает ни запрошенного конкретного напитка, ни в тех случаях, когда такой напиток существует и особенно популярен в определенных областях или в определенные исторические периоды. Читатель никогда не узнает семиотическую ценность акта питья (или, по крайней мере, запроса) боржоми в культурном контексте, в который он вставлен. По сравнению с этой стратегией, стратегия транслитерации имеет очевидный недостаток, заключающийся в том, что она не вполне понятна («Что значит боржоми?»), но она также имеет несомненное преимущество, позволяя заинтересованному читателю исследовать и, возможно, узнать что-то о реальном аспекте культуры, что он не знал (хотя в предыдущем случае к такому аспекту ему просто не разрешали получить доступ).

Исходя из этого принципа, изба на куриных ножках, типичная для русских народных сказок, может стать общим палафитом, а пагода – общим храмом.

Другой подтип обеспечивает замену функциональным аналогом. Определение этой стратегии недостаточно обосновано, потому что оно просто говорит о том, что замещающий элемент вызывает аналогичную реакцию в человеке, который воспринимает эту культуру с тем, который является источником/прототипом для данной культуры. Говорить о возбужденных реакциях весьма нелогично, поскольку нет ни объективного подтверждения, ни возможности отличить реакции одного читателя от реакций другого, существует лишь предположение о некоем стандартном читателе.

На основе такой техники, например, не очень известная игра, очень популярная в исходной культуре, может заменить очень популярную игру в принимающей культуре. В переводе с русского на болгарский язык, так как шахматы не были широко известны, переводчик превратил шахматную игру в игру в шашки (и, возможно, он бы превратил ее в игру в волейбол, но не смог, потому что двое мужчин "sit to play"). Точно так же музыкальный инструмент, не очень известный, но очень популярный в исходной культуре, заменяет инструмент, очень известный в принимающей культуре (и в таких случаях, например, неаполитанская мандолина может стать западно-американским банджо).

Третий подтип предусматривает описание, объяснение и интерпретацию элементов реалий вместо реалий, вводится перифраз, выражающий денотативное содержание. Например, вместо русского армяка вы пишете "rough cloth coat", вместо кулебяка вы пишете "dish of filled pastry": лексикографические интерпретации.

Существует четвертая стратегия перевода, заключающаяся в контекстном переводе реалий. Элементы Realia заменяются словами, которые в контексте и в сопутствующем тексте, в котором они размещены в оригинале, объясняют смысл такого словосочетания. Вместо перевода лексического значения переводится системное реляционное значение, которое, естественно, невозможно найти в словаре. Эта опция используется, когда переводчик считает, что контекст является доминирующим фактором в данном сообщении. Пример, который мы цитируем по книге С.Влахова и С.Флорина, является русским предложением:

Сколько стоить путёвка на советский курорт?

это переводится:

Сколько стоит проживание в советских санаториях?(3)

How much are accommodations at Soviet spas?

Таким образом, смысл путёвки теряется, он является своего рода официальным свидетельством, выданным кому-то, уезжающему в отпуск, или проходящему курсы повышения квалификации, или уезжающему в другое место, которое в советские времена могло быть бесплатным или стоить символической суммы. Очевидно, это слово не имеет «аналога» в культурах, выходящих за рамки русско-советской.

Вывод

В данной главе в обобщенном виде мы рассмотрели стратегии перевода реалий:

Транскрипция
Транслитерация
Перевод
Неологизм (калька, полукалька, присвоение, семантический неологизм)
Замена реалии
Приблизительный перевод (обобщение, функциональный аналог, описание, объяснение, интерпретация)
Контекстный перевод

Данные методы могут использоваться в зависимости от типа текста, значения реалий в контексте, типа реалий, языка, регистра, а также образовательного, культурного, социального уровня читателя, его возраста и типа мышления, т.е. образа идеального читателя на которого рассчитан текст.

Перевод советских реалий

2.1.Проблема перевода советских реалий в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»

Универсальный метод идеального перевода еще не найден. Трудно, если не невозможно, даже ответить на вопрос о том, что представляет собой хороший перевод. Тем не менее, мы, как и многие другие, считаем, что хороший перевод должен быть точным по отношению к оригиналу, поскольку любые серьезные изменения, адаптации и упущения, применяемые на любом уровне повествования, могут повлиять на интерпретационные возможности будущей аудитории. В этой работе цель состоит в том, чтобы предоставить конкретный пример перевода, который, кажется, пренебрег важным языковым и историческим измерением и вместо этого сосредоточился исключительно на уровне сюжета.

Этот анализ основывается на трех переводах на английский язык романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», который был переведен на английский шесть раз, что дает ученым уникальную возможность следить за тенденциями перевода с течением времени. Этот сравнительный анализ фокусируется на российских и зарубежных стратегиях, используемых при переводе специфичных для культуры элементов с точки зрения близости или расхождения, выявляя более ориентированный на источник или цель характер перевода.

Английские переводы Майкла Гленни (Collins and Harvill Press, 1967), Ричарда Пивера и Ларисы Волохонской (Penguin Classis, 1997) и Хью Аплина (Oneworld Classics, 2008) были выбраны в первую очередь потому, что они позволяют проводить диахронное сравнение.

Мотивы ретрансляций были тщательно исследованы (Берман 1990, Браунли 2006, Венути 2003, Вандершельден 2000), и все же трудно объяснить, почему шедевр Булгакова привлек внимание переводчиков спустя почти тридцать лет после переводов Гленни, когда появились два последующих ретрансляции, один Диана Бургин и Кэтрин О'Коннор в 1995 году («Винтажные книги»), а другая - Пивер и Волохонской (1997). Мы решили включить перевод Пивера и Волохонской в этот анализ, поскольку их перевод является наиболее часто переизданным современным переводом романа (переизданным в 2000, 2001, 2004, 2006 и 2007 годах), и мы можем предположить, что он до сих пор достиг более широкой аудитории, чем перевод Бургин и О'Коннора. В случае Пивера и Волохонской, согласно Венути (2003, 30), основным мотивом могло быть «личное признание переводчика текста без каких-либо других причин», в то время как дело Аплина могло быть связано с желанием издателя произвести другой перевод книги, которая уже была переведена и издана другим издателем (Гюрсаглар, 235). Следовательно, разницу в подходе перевода нельзя игнорировать.

В отличие от этого, перевод Гленни, советские реалии в котором полностью адаптированы, не содержит пояснительных записок и, по словам Барратта, содержит «около трехсот примеров несоответствия между русским и английским [текстами]» (1987, 75), в то время как и Пивер и Волохонская, и переводы Аплина представляют более трезвый и научный подход к переводу и содержат комментарии к каждой главе.

Чтобы решить проблему перевода специфичных для культуры элементов, мы выбрали одну из самых отличительных черт Булгаковского стиля, а именно советизмы, то есть культурно, исторически и социально специфические термины из советской речи 1930-х годов, введенной в русский язык через дискурс революции и коммунистического режима для описания различных аспектов советской жизни (например, профессии, учреждения, пропагандистские лозунги и т.д.). Как и в случае с любыми другими культурно-специфическими терминами, советизмы несут важную, хотя и неявную информацию, и обширное адаптирование этих национальных, культурных и социальных компонентов значительно изменило бы интерпретационные координаты.

Советизм представляет собой одну из наиболее важных стилистических особенностей булгаковского текста и не должен игнорироваться любым переводчиком. Ни один перевод «Мастера и Маргариты» не может считаться успешным в культурном отношении, если не уделить должного внимания переводу советизмов, который нельзя адаптировать или напрямую изменять без объяснения или комментария. Упрощение или нейтрализация национальных, культурных и социальных компонентов существенно меняет координаты, которые помогают читателю представить картину неизвестного образа жизни. Если английский перевод игнорирует эти термины, важная историческая перспектива повествования, точное и ироничное описание жизни в советской Москве, исчезает. Личные имена, фразеологические выражения, продукты питания и напитки, лозунги, названия организаций и другие советизмы в переводе не должны терять своей информативной ценности, даже если они имеют различную коннотацию в исходном тексте, которую вряд ли можно перенести в перевод.

Анализ проводится с методологической помощью классификации советизмов Сергея Влахова и Сидора Флорина, а также методологии Жана-Поля Вина и Жана Дарбелнета для анализа сдвигов перевода, используемых в контексте тенденций к иноязычности или адаптированию. Каждый выбор перевода будет оцениваться на основе придания денотативного и коннотативного значения с учетом целевой аудитории англоязычных читателей, которые совершенно не знакомы с большинством рассматриваемых терминов. Поскольку невозможно проанализировать все категории советизмов, использованных в повествовании Булгакова, и их переводы в рамках одного исследования, основная часть исследования состоит из сравнительного анализа нескольких иллюстративных примеров, что дает основу для дальнейших исследований советизмов в английских переводах из произведений Булгакова.

2.2. Методология: определение и перевод советизмов

Поскольку при определении этого термина используется различная терминология, мы будем использовать основополагающие работы (на русском языке) Влахова и Флорина (1980, 2008) по переводу реалий, в частности, как это представлено в главе, полностью посвященной советизму и методам их перевода. В методологических исследованиях Влахова и Флорина советизмы представляют собой подкатегорию «реалий», «слов или словообразований, которые называют предметы, факты и объекты, характерные для жизни, образа жизни, культуры, социального развития одной нации и неясны для других или совершенно неизвестны другим, которые выражают национальный и / или исторический колорит» (Влахов и Флорин 1980, 47)

Следовательно, перевод любого советизма должен отражать «три коннотативных уровня: национальный, исторический и социальный» (Влахов, Флорин, 1980, 143), при этом переводчик должен помнить, что информация, содержащаяся в советизме, понятна только советским читателям или читателям из других социалистических стран, которые пережили жизнь при коммунистическом режиме. Эта же информация обычно вводит в заблуждение читателей «из другого лагеря» (Влахов, Флорин, 143).

Влахов и Флорин разделили советизмы на три категории:

Советизм-реалии, характерные для Советского Союза (например, совхоз, неотложка, ЖЭК, целинник, стахановец) всегда должны переводиться с учетом отсутствия эквивалентов в культуре целевых читателей, а также с учетом общего факта, что читатели из социалистических стран в любом случае имеют более обширные знания о СССР по сравнению с читателями из капиталистических стран;

Региональные советизмы, которые обычно не отличаются от национальных терминов в любой социалистической стране и обычно переводятся на языки социалистических стран с соответствующими эквивалентами методами транслитерации и кальки;

Международные советизмы (например, Сoвет, cпутник, большевик) настолько известны, что не требуют дополнительных объяснений и переводятся транскрипцией (Влахов и Флорин, 144-145).

В текущем анализе мы сосредоточимся на переводах советизмов-реалий. Хотя в большинстве случаев можно довольно близко перенести смысловое значение советизмов, Влахов и Флорин утверждают, что ничто не гарантирует, что коннотативный смысл также будет полностью перенесен, а термины могут быть заменены на «слово или образование с нулевой коннотацией». (89, 1980). Хотя в некоторых случаях коннотативное значение частично передается, не все коннотации, присущие советизму, могут быть воспроизведены в тексте, и обычно требуются комментарии.

Поскольку терминология для определения стратегий перевода предметов, специфичных в определенных культурах, не унифицирована, а количество и специфика варьируются от одного источника к другому, мы будем использовать таксономию Виней и Дарбелнет (1958, 1989), которую, по нашему мнению, все же следует считать одной из наиболее полезных моделей для классификации основных лингвистических операций, которые выполняют переводчики. Он четко структурирован, и хотя он может показаться немного устаревшим, я проиллюстрирую, что он был успешно принят другими исследователями перевода, которые используют сходные различия и иногда сходные термины. Виней и Дарбелнет предложили семь методов, которые достаточны для анализа сдвига перевода на микротекстовом уровне и охватывают большинство параметров, методов или стратегий, предложенных в последующих исследованиях, а именно: (а) заимствование; (б) калька; (в) буквальный перевод как методы иностранного языка; (г) транспонирование; (д) модуляция; (е) адаптация; (ж) эквивалентность как адаптирование.

2.3. Стратегии перевода, используемые при переводе «советских реалий»

Стоит начать с анализа переводимых соединений, которые, как можно ожидать, будут переведены кальками. Следовательно, результаты проанализированных примеров показали, что, хотя использование кальки преобладает, в некоторых случаях также использовались другие стратегии перевода.

Перевод по калькам происходит последовательно во всех трех переводах в случаях двух соединений - «Госбанк» (Булгаков, 576) [государственный банк] представляется всеми переводчиками как «a state bank» (Гленни, 98, Пивер и Волохонская 209, и Аплин, 211) и «Интуриcт» (Булгаков, 1988, 461) [иностранный турист] как «foreign tourist» (Гленни 19, Пивер и Волохонская 15, и Аплин 13). Хотя оба примера допускают относительно «беспроблемный» поиск, который в значительной степени знаком читателям, коннотативный смысл соединений как важных лексических характеристик советского дискурса теряется, и на все три перевода в этих случаях влияет потеря лексического изменения.

Другие соединения переводятся по-разному. Таким образом, в следующем примере только Пивер и Волохонская старались как можно точнее следовать исходному тексту, используя транслитерацию при переводе соединения «финдиректор» (Булгаков, 476) [глава кассы]. Гленни использовал буквальный перевод «treasurer» (1967, 56), в то время как другие расставили приоритеты по форме и содержанию исходного текста, применяя иноязычные стратегии калькирования и транслитерации; только в переводе Пивера и Волохонской «findirektor» (92) это сочетается с внетекстовым комментарием (403), который кажется ненужным, так как слово «директор» означает то же самое на английском и русском языках, а также не должно быть основы «fin» запутывающей читателей. Выражение «Financial Director» (103), предложенное Аплином, хорошо переносит значение, но не воссоздает эффект исходного термина.

Кальки и полукальки также используются несколькими переводчиками при переводе термина «cверxмoлния» (Булгаков, 478) [superlightning], иронической визуализации нормальной молнии [lightning], означающей приоритетную телеграмму. Важно не потерять иронические коннотации в переводе, так как в этом случае Булгаков высмеивает преувеличения, которые добавляют юмору рассказы о советской жизни. В советском публичном дискурсе результаты всегда были «лучшими», успехи «экстраординарными», люди «самыми удачливыми» и суды «самыми справедливыми». Контекст также важен, так как это слово используется несколько раз в отрывке, когда один из главных героев получает одну «супер-молнию» за другой. Поскольку в транслитерированной форме этот термин имеет значение только для русского читателя английского перевода, ни один из переводчиков не решился использовать транслитерацию, хотя Пивер и Волохонская строго следовали другому принципу иностранного использования, используя кальку, измененную лишь внутритекстовым комментарием: «super-lightning telegram» (107), которая должна быть достаточной для иллюстрации коннотативного значения оригинала, но также и для внетекстового комментария (404), в то время как Аплин выбрал «super-lightning» (122) без какого-либо объяснения.

Гленни использовал адаптацию «priority telegram» (56), передавая смысловое значение, но теряя иронические коннотации, которые было бы трудно понять из контекста.

Стратегия транслитерации возникает при переводе одного из многочисленных советизмов, которые относятся к важному атрибуту коммунальной квартиры. Это упоминается во второй части романа, в которой Булгаков представляет Маргариту, которая живет со своим мужем в большой квартире с большим уединением - настоящая роскошь в сталинской Москве. Однако, несмотря на материальное благополучие, Маргарита несчастна без своего любовника, Мастера. В коротком отрывке, имеющем решающее значение для понимания характера Маргариты и мотивов ее дальнейших действий, Булгаков объясняет, что Маргарите никогда не приходилось сталкиваться с проблемами жизни в коммунальной квартире (проблема, с которой сталкивались почти все женщины, живущие в Советском Союзе, каждый день) заявив, что ей никогда не приходилось прикасаться к «примуcу» (Булгаков, 584) [маленькая керосиновая (парафиновая) печь на одной горелке]. Хотя это слово существовало и раньше, именно в советское время оно приобрело новый смысловой смысл и стало одной из самых значительных черт, связанных с крошечной кухней коммунальной квартиры. Все переводчики, кроме Гленни, перевели этот термин, подразумевая знакомую зарубежную стратегию транслитерации в сочетании с внутритекстовым комментарием. Выбор Гленни «Маргарите никогда не приходилось готовить»/ “Margarita never had to cook” (113) - это транспозиция (смена грамматической категории, а именно класса), посредством которой он заменяет существительное глаголом «to cook», также хорошо передавая значение; следовательно, транспонирование не помогает решить проблему удаления иностранного культурного контекста, общей стратегии в переводе Гленни. Пивер и Волохонская использовали модифицированную транслитерацию «primus stove» (217) и предоставили обширный внетекстовый комментарий ранее в тексте (64). Транслитерация Аплина «Primus» (222) без каких-либо объяснений строго следует принципу иноязычности, хотя использование заглавной буквы довольно запутанно, поскольку подразумевает, что «Примус» может быть личным именем или брендом.

Транслитерация также используется в следующем примере. В работах Булгакова мы часто находим несоответствие между традиционной семантикой слова, использовавшегося до революции, и «семантикой новой господствующей лингвистической модели» (Верч, 2010, 138–139), приобретенной в результате пропагандистской советской риторики. Чтобы быть в состоянии признать Булгаковcкий «двойной разговор», читатель должен быть знаком с обоими значениями. Интересный пример встречается в той части, где Иван Бездомный, который только что стал свидетелем смерти своего друга профессора Берлиоза, безуспешно преследует сатану по лабиринту московских улиц. После появления в ресторане Грибоедова, Иван Бездомный, одетый только в нижнее белье и держит свечу в руке, уверен, что ему был поставлен ложный диагноз «сумасшедший», и оскорбляет своего друга Рюхина, который привез его в психиатрическую больницу, используя другой, типично Советский термин «кулачок» [уничижительный и уменьшительный термин в советском дискурсе, которым называют зажиточного крестьянина в 1930-е годы], семантический советизм принявший функцию ругательства в сталинскую эпоху. Хотя в этом случае все переводчики использовали транслитерацию «кулак» (Гленни, 36, Пивер и Волохонская, 81 и Аплин, 67), мы находим внетекстный комментарий только в переводе Пивер и Волохонской (403). Трудно ожидать, что западный читатель будет знаком с нюансами термина «kulak». В этом контексте он используется как оскорбление, тогда как в дореволюционной речи «кулак» обозначал богатого и процветающего фермера. Между тем в разговорной советской речи «кулак» приобрел новый смысл «врага». Без дополнительных комментариев трудно понять, что Булгаков иронично ссылается на систему «промывания мозгов», введенную в советском государстве, которая привела к искажению слов, смыслов и тем самым в деформации русского языка. Иван не понимает, что слово «кулак» имело положительное значение, потому что он помнит его только из пропагандистских лозунгов. Как и в предыдущем случае, перевод должен иллюстрировать намерение Ивана оскорбить своего друга, ставя под сомнение его пролетарскую идентичность и используя слово с явно отрицательными коннотациями. Другая проблема, которая не в равной степени решается переводчиками, — это производная миниатюрная форма «кулачок», использованная во второй части высказывания Ивана (Булгаков 444), которая несет в себе очень четкое уничижительное значение, которое необходимо отразить. Пивер и Волохонская указали на миниатюрную форму с изменяющими прилагательными «little» и Аплин с «petty», в то время как Гленни проигнорировал эту проблему.

Непоследовательное использование стратегии транслитерации происходит при переводе названия напитка Абрау-Дюрсо, [знаменитое советское шампанское], которое во всех переводах обозначается как «Абрау-Дюрсо», кроме «Гленни», которое использует стратегию адаптации путем удаления название шампанского: «champagne bottle» (111). Удивительно, но в переводе Пивера и Волохонской этот термин неправильно изменен с добавлением в текст слова «wine» (212). Транслитерация «Abrau-Durso» без дополнений использовалась Аплиным (215).

Как показывает следующий пример, транслитерация или полутранслитерация не всегда гарантирует успешное отображение термина. Советизм «пилатчина» (Булгаков 515) [презрительное описание работы Мастера одним из критиков], использованный Мастером, когда говорил о негативных рецензиях, которые он дал критикам после публикации его романа о Понтии Пилате, в равной степени полутранслируется всеми переводчиками как «pilatism» (Гленни 112, Пивер и Волохонская 144, Аплин 144). Тем не менее, ни в одном из трех переводов не было дополнительных комментариев. Проблема заключается в том, что англоязычный читатель, скорее всего, не знает о процессе словообразования в Советском Союзе, в результате чего суффикс «чин» обычно присоединялся к советизму, который описывал отрицательный, даже оскорбительный термин. Английский суффикс «ism» (подразумевая государство, система доктрин) не иллюстрирует негативные коннотации, приложенные к оригинальному слову, и они имеют решающее значение для иллюстрации того, как критики уничтожили работу мастера.

Дословный перевод происходит последовательно только в одном примере из шестой главы романа. Там упоминается коммунальная квартира - отличительный феномен ранней советской эпохи, а именно квартира, в которой проживают несколько семей, которые использовали одну и ту же кухню и туалет. Один из главных атрибутов коммунальной квартиры, имеющей «common kitchen» (место, которое разделяют все жильцы коммунальной квартиры), упоминается в диалоге между двумя друзьями, которые обсуждают Дом Грибоедова, где находится главный офис МАССОЛИТ. В здании есть великолепный ресторан, который могут посетить только члены MASSOLIT, привилегированной группы пролетарских писателей, которые могли насладиться широким ассортиментом редких блюд, о которых простые советские люди даже не могли мечтать. Обсуждая различные вкусные блюда, которые подают в Грибоедове, один из друзей, Амвросий, заявляет, что невозможно приготовить что-нибудь столь же вкусное, как запеченный морской окунь, в переполненной «общей кухне» (Булгаков, 434) [коммунальная кухня], где в каждой семье есть только достаточно места для маленькой печи. Следует отметить, что иронический ответ Булгакова на социальное неравенство в советском обществе может быть легко пропущен, если читатель не знаком с концептуальным значением термина «коммунальная квартира». Отчасти буквальный перевод Гленни «in the kitchen you share with half a dozen other people!»(31) хорошо передает первоначальное значение, но деформируется, сочетаясь с обширным внутритекстовым комментарием, который - даже при необходимости - можно было бы сократить до «shared kitchen». Использование «общего» было бы достаточно, чтобы показать, что этим местом пользовались несколько человек, и сделать логичным утверждение Амвросия о невозможности приготовления в таких условиях. Еще одна проблема с переводом Гленни - это число («полдюжины человек»), поскольку общую кухню могли разделять до десяти семей.

Дословный перевод «communal kitchen at home», используемый другими переводчиками (Пивер и Волохонская 70, Аплин 66), сочетается с внетекстовым комментарием только в переводе Пивера и Волохонской (64); этот комментарий объясняет контекст читателю, незнакомому с нехваткой жилья в Советском Союзе. Читатели перевода Аплина должны признать намеки на этот термин даже без помощи переводчика.

В следующем случае все переводчики решили использовать буквальный перевод в сочетании с внутритекстовым комментарием. В первой главе Воланд упоминает профессору Берлиозу, что его голова будет отрублена «комсомолкой» (a female member of the Young Communist League). Удивительно, но ни один из переводчиков не решил использовать транслитерацию, которая могла бы сочетаться с внутритекстовым комментарием. Поскольку советский термин «комсомолец» легко можно отнести к международному, Гленни предположительно считал его хорошо известным английским читателям, переводя его «a Russian woman, a member of the Komsomol» (1967, 11), хотя в таких случаях всегда сложно оценить знание читателями зарубежного дискурса. Пивер и Волохонская использовали похожую стратегию «[…] a Russian woman, a Komsomol girl» (8), предлагая внетекстовый комментарий (399), однако параллельное использование «женщины» и «девушки» может привести к тому, что читатели будут предполагать, что это два разных человека.

Версия Аплина, которая гласит «a Russian woman in the Communist League of Youth» (10), является одним из немногих случаев в его переводах, когда иностранный элемент не транслитерируется и не искажается, а адаптируется.

Дословный перевод также виден в пятой главе, когда слуга Воланда Бегемот обвиняет Степана Лиходеева, директора театра Варьете, в использовании его «казенной машины» (Булгаков 458) [служебный автомобиль], автомобиля с водителем, который обычно был дан высокопоставленным функционерам. В то время как другие переводчики использовали буквальный перевод «a government car» (Пивер и Волохонская, 96) или «an official car» (Аплин, 83), который хорошо работает, потому что этот термин также должен быть знаком западным читателям, Гленни неправильно перевел этот термин, используя «free car» (45), теряя, таким образом, важную коннотацию: следствие того, что Степан пользовался привилегиями, которых не было у большинства советских людей.

Дословный перевод также был бы лучшим выбором в случае перевода советского «гражданин» [citizen], впервые упомянутого в начале первой главы, когда «двое граждан» [two citizens] (Булгаков 386) появляются в Патриарших прудах. Булгаков представляет Советскую Москву в качестве постановки романа, не только упоминая известное место (Патриаршие пруды), но и используя типичный советский термин обращения. Пивер и Волохонская (7) и Аплин (5) выбрали буквальный перевод «два гражданина», который прекрасно функционирует, как это видно из контекста, в котором «два гражданина» обобщенная адаптация «двух мужчин». Гленни делает знакомую обстановку более неуловимой.

Еще более проблематичным является отсутствие официальной формы обращения, которая встречается в переводах «Тoварищ дежурный» (Булгаков 446) [a comrade dispatcher]. Упущение слова «товарищ» в переводе Гленни “Now look, everybody” (34) означает потерю одной из самых значительных черт советской речи. Следовательно, в переводе Гленни не воссоздается официальный регистр, который как трудно представить, чтобы советский гражданин вызывал сотрудника милиции и не использовал официальную форму обращения. Другие буквальные переводы - «Comrade officer-on-duty […]» Пивера и Волохонской (70) и «Comrade duty officer […]» Аплина (84) — хорошо переносят значение, хотя они явно не означают что это телефонный разговор.

Вывод

Анализ состоит из четырнадцати примеров, результаты которых показали, что Гленни выбрал тенденции адаптирования (а) транслитерации, (б) полукальки и (в) кальки в большей степени, чем Пивер и Волохонская или Аплин. Таким образом, перевод Гленни минимизировал иноземность булгаковского повествования в большей степени, чем более современные переводы, предлагая свободное, безупречное чтение для англоязычной аудитории, хотя и почти полностью стирая иностранный «дух». Включение иноязычных элементов иллюстрирует, как Пивер а Волохонская и Аплин успешно подчеркнули иностранное происхождение исходного текста.

Понятный смысл обычно хорошо переносится во всех переводах, хотя версия Гленни демонстрирует больше контекстуальных отклонений от оригинала, чем другие переводы. Советизм в какой-то степени утрачен в переводе Гленни, и поэтому полученный текст представляется лингвистически неточным и менее информативным. Хотя английским читателям рассказывают одну и ту же историю, о советской эпохе они вряд ли что-то узнают. Все данные свидетельствуют о том, что Гленни считал советизмы слишком трудными для английских читателей, незнакомых с советской речью, и решил не «перегружать» свой перевод сносками и пояснениями. Вероятно, это было причиной его полного избегания одного из самых интересных аспектов стиля Булгакова. Основная проблема с переводами советского языка у Гленни также заключается в отсутствии дополнительных объяснений и комментариев, которые объясняли бы неизвестные ссылки и расширяли перевод, предлагая больше вариантов интерпретации для читателя, который должен иметь некоторую информацию об исходной культуре, чтобы иметь возможность интерпретировать незнакомые выражения и фразеологизмы.

В двух других переводах коннотативные значения частично сохраняются за счет использования иноязычных стратегий или внутри- и вне-текстовых комментариев, которые оказались достаточными для предоставления читателям адекватной информации без полного удаления советизмов.

Одно из основных различий между переводами Пивера и Волохонской и Аплина заключается в использовании внутри- и вне-текстовых комментариев. Здесь возникает вопрос о субъективности в оценке предыстории читателей и определении критериев «незнакомых».

Гленни не использовал никаких комментариев, в то время как Пивер и Волохонская считали, что знания их целевых читателей о советской культуре недостаточны, поскольку 27 из 175 комментариев объясняют советизм. Перевод Аплина содержал 131 комментарий, но там объясняется всего 7 советизмов. Также не всегда ясно, какие критерии отбора использовал Аплин, как, например, большинство советских высказываний, которые обычно требовали объяснений, не были включены в комментарии - в отличие от личных и библейских имен, которые переводчик, по-видимому, считал незнакомыми.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основополагающее понятие, определяющее все варианты перевода в целом и те, которые касаются реалий в частности, заключается в том, что нет смысла устанавливать общие правила. Желательно рассмотреть плюсы и минусы каждой возможной стратегии на индивидуальной основе.

Первый выбор, конечно, между транслитерацией и переводом. Можно синтезировать переменные, от которых зависит такой выбор, на четыре пункта:

тип текста;
значение реалий в контексте;
тип реалий, их системная роль в исходной культуре и в принимающей культуре;
языки, степень принятия ими необычных словосочетаний и экзотических выражений в принимающей культуре, а также желание переводчика «заставить» читателя преодолеть отсутствие мотивации и любопытности в пользу более богатого понимания мира;

1. Тип текста

Если текст является научным текстом, вероятно, существует не так много реалий, и немногие из присутствующих в основном представляют собой термины (слова технической терминологии), которые обычно имеют соответствующий термин в получающей культуре в качестве результирующего перевода. При написании публикаций по связям с общественностью транслитерация является статистически более частой, в то время как в художественной литературе выбор в основном зависит от стратегии перевода, поэтому невозможно составить статистику и отобразить тенденции. Влахов и Флорин рекомендуют перевод для детской литературы. В приключенческих романах сам жанр диктует выбор транслитерации, потому что решение прочитать приключенческий рассказ - это выбор тех, кому интересно новое, другое, экзотика. В этом случае, возможно, можно сделать исключение из не обобщающего правила и указать, что здесь транслитерация является почти обязательной. В научно-популярной работе, из-за дидактического характера, скрытого в ней, мы полагаем, наиболее подходящим решением была бы транскрипция с экспликацией в сноске. В драматическом тексте, поскольку для сносок нет возможности, выбор более сложен и в наибольшей степени зависит от стратегии, которую редактор выбирает для интерпретации.

2. Значение реалий в контексте;

Наличие реалий в каком-то смысле может быть более или менее значимым, их роль может иметь большую или меньшую семантическую ценность. Элементы реалии, чуждые или соответствующие исходной культуре, представляют собой существенное различие в их рассмотрении. Когда реалии чужды исходной культуре, вероятно, что стратегия среднего перевода заключается в их транслитерации или транскрибировании. Наоборот, наличие реалий, относящихся к исходной культуре, создает гораздо более серьезную проблему для переводчика. В этом случае степень экзотизации при транслитерации и транскрибировании намного выше, чем в прототипе, общеизвестные и знакомые в исходном языке, такие слова и выражения в языке перевода находятся вне обычного лексического контекста, отличаются неоднородностью и, следовательно, требуют повышенного внимания для декодирования.

Поэтому можно сказать, что там, где реалии имеют системное (текстовое, контекстуальное) значение, транскрипция более целесообразна, тогда как всякий раз, когда реалии находятся среди нижних субдоминант в шкале, нарисованной переводчиком в момент, когда она решила свою стратегию. Риск, подразумеваемый в транскрипции или транслитерации, заключается в том, что всякий раз, когда транскрипция или транслитерация вообще не передает лексический смысл написанного слова, из контекста не понятно, что доминанта, в данном случае, является просто лексической ценностью слова. Тогда было бы желательно, чтобы редактор или переводчик был уверен, что стоит выбрать то слово, которое понятно в культуре получения.

3. Тип реалий

Степень осознания определенных реалий в данной культуре является важным параметром. Некоторые из них почти никогда не вызывают сомнений: это дело о рубле, франке, большевике, тореадоре, термидоре, якобинце. Эти слова встречаются практически в любом словаре, и в этих случаях транскрипция является почти обязательным выбором, потому что читатель, если даже не осознает их значения, может легко получить к нему косвенный доступ. Реалии, которые действительно бросают вызов, - это национальные, региональные и местные реалии (исходной культуры). Из них семантически более активные могут быть расшифрованы, второстепенные могут быть переведены в соответствии со всей стратегией перевода.

Аналогично, было бы неверно переводить советский колхоз в ферму, как если бы колхоз не имел особенных свойств по сравнению с фермами, которые можно найти в большинстве стран мира.

4. Исходная культура и принимающая культура, и их языки

В разных национальных словарях нет единой квоты иностранных слов. Некоторые культуры более склонны поглощать слова из «чужих» культур, чем другие. По историческим причинам отдельных народов некоторые культуры оставляют свой след в других. Например, в странах бывшего Советского Союза, таких как страны Балтии, вступающие в Европейский Союз, до 1991 года количество российских заимствований было очень высоким из-за политического доминирования. Весьма логично, что такие заимствования перестали использоваться с 1991 года, когда эти республики вновь стали независимыми.

По тем же причинам французские заимствования доминировали на английском, итальянском, немецком и русском языках на протяжении многих веков, потому что французская культура была доминирующей или, во всяком случае, одной из доминирующих на мировом уровне на Западе. В то время как в этом столетии, прежде всего благодаря Интернету, мы видим громкую лингвистическую распространенность английского языка. Любая культура, где нет жесткого лингвистического протекционизма, содержит в своих словарях много англо-американских слов, которые не уравновешиваются в американских словарях новыми иностранными понятиями.

БИБЛИОГРАФИЯ

Багдасарова Э.В. Когнитивные аспекты перевода реалий-советизмов в СМИ.Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2017. № 4-4. с. 9-11.
Булгаков М.А. Мастер и Маргарита.Эксмо. 2019. 352 с.
Влахов С. И., Флорин С. П. Непереводимое в переводе. М.: Валент, 2009. 360 с.
Влахов, С.; Флорин, С.: Непереводимое в переводе. 1980 г.; М.: Международные отношения. 342 с.
Влахов, С.; Флорин, С.: Непереводимое в переводе. 1986 г.; М.: Высшая школа. 416 с.
Влахов, С.И.; Флорин, С.П.: Непереводимое в переводе.2006 г.; М.: Р.Валент. 256 с.
Исаева С.М. Особенности перевода военных реалий в аспекте методики обучения художественному переводу. Вестник гуманитарного образования. 2016. № 1. С. 23-26.
Исаева С.М.Особенности перевода географических реалий в рамках методики обучения художественному переводу. Вестник университета российской академии образования. 2016. № 1. С. 13-20.
Кунина Н.Е., Мошкович В.В., Мошкович В.М. К вопросу о проблемных аспектах перевода: проблема перевода реалий в художественных произведениях. Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2017. № 9. С. 165-170.
Кармелаева Д.Г.Советизмы: функционирование и перевод. Контентус. 2016. № 4 (45). с. 75-80.
Мюллер В. К.Самый полный англо-русский русско-английский словарь с современной транскрипцией: около 500 000 слов. АСТ. 2016. 800 с.
Мультитран https://www.multitran.com/
Николина Е.Н. Проблема передачи реалий при переводе текстов художественной литературы (на примере переводов романа Стивена Кинга "Оно") В сборнике: Дергачевские чтения - 2018. Литература регионов в свете гео- и этнопоэтики материалы XIII всероссийской научной конференции. Российская академия наук, Уральское отделение. 2019. С. 351-358.
Петрова Е.Е. Проблематика перевода реалий, находящихся вне ономастического поля (на материале переводов русских народных сказок на английский язык) Международный научно-исследовательский журнал. 2017. № 11-2 (65). С. 36-38.
ABBYY Lingvo Live https://www.lingvolive.com/ru-ru
Barratt, Andrew. Between Two Worlds: a Critical Introduction to The Master and Margarita. New York: Oxford University Press, 1987.
Berman, Antoine. “La retraduction comme espace de traduction.” Palimpsestes 13 (1990): 1–7.
Brownlie, Siobhan. “Narrative theory and retranslation theory.” Across Languages and Cultures 7.2 (2006): 140–170.
Brian Mossop.Editing in Translation: Revision (pp. 31-60). An Encyclopedia of Practical Translation and Interpreting.Chinese University Press (2018)
Brian Mossop. Revising and Editing for Translators (Translation Practices Explained) 4th Edition. Series: Translation Practices Explained. Publisher: Routledge; 4 edition (September 18, 2019) Paperback: 302 pages
Celile Eren Ökten, Duygu Çandarlı. Ankara Papers in Turkish and Turkic Linguistics. Preparing a translation corpus for raising awareness on translation errors (pp. 402-410). Edition: 1.Harrassowitz Verlag (2015).
Cambridge Dictionary https://dictionary.cambridge.org/
Gürçağlar, Şehnaz Tahir. Retranslation. Routledge Encyclopedia of Translation Studies. Eds. M. Baker and G. Saldana. Abingdon/New York: Routledge (2009): 232–235.
Horváthová B. Aspects of translating realia. В сборнике: Перевод в меняющемся мире. Материалы международной научно-практической конференции. 2015. С. 293-298.
Katherine Magyarody. Translating Russian folklore into Soviet fantasy in Arkadi and Boris Strugatski's Monday begins on Saturday and Catherynne M. Valente's deathless. Marvels & Tales, vol. 31, no. 2 (fall 2017), pp. 338-369
Laura Gonzales. Sites of Translation: What Multilinguals Can Teach Us about Digital Writing and Rhetoric.How Do Multilingual Professionals Translate?: Translation Moments in the Language Services Department at the Hispanic Center of Western Michigan (pp. 86-112).University of Michigan Press, Digitalculturebooks (2018).
Mikhail Bulgakov,Richard Pevear and Larissa Volokhonsky. Red Classics Master And Margarita (Penguin Red Classics) Mass Market Paperback – February 28, 2006 576 pp.
Mikhail Bulgakov, Christopher Conn Askew, et al.The Master and Margarita: 50th-Anniversary Edition (Penguin Classics Deluxe Edition) | May 3, 2016. 448 pp.
Mikhail Bulgakov, Hugh Aplin.The Master and Margarita Kindle Edition. 368 pp.
Mikhail Bulgakov, Michael Glenny .The Master and Margarita. Publisher: Signet, New American Library (1967). Paperback: 384 pages
Mikhail Bulgakov, The Master and Margarita (Macmillan Collector's Library) Hardcover – September 5, 2019. 560 pp.
Wang Ling. An Encyclopedia of Practical Translation and Interpreting. Legal Translation: Cultural Aspects (pp. 135-168). Chinese University Press (2018)
The Corpus of Contemporary American English (COCA) https://www.english-corpora.org/coca/
The British National Corpus (BNC) https://www.english-corpora.org/bnc/
Kenneth Katzner. English-Russian, Russian-English Dictionary. Publisher: Wiley; Revised and Expanded edition (December 7, 1994).Paperback: 1120 pagesMacmillan Dictionary https://www.macmillandictionary.com/
Michael J. Sheehan . Word Parts Dictionary: Standard and Reverse Listings of Prefixes, Suffixes, and Combining Forms – Publisher: McFarland Publishing (August 1, 2000). Hardcover: 227 pages
Oxford Dictionary https://www.oxfordlearnersdictionaries.com/ 28. Oxford Russian Dictionary: Russian-English / English-Russian 4th Edition by Marcus Wheeler (Editor), Boris Unbegaun (Editor), Paul Falla (Editor), Della Thompson (Editor) Hardcover: 1322 pages.
The Free Dictionary by Farlex https://www.thefreedictionary.com/
The Large Corpora of English Araneum (Anglicum Minus, Maius & Maximum;) http://ucts.uniba.sk/aranea_about/index.html
Vanderschelden, Isabelle. “Why retranslate the French classics? The impact of retranslation on quality.” On Translating French Literature and Film II. Ed. M. Salma-Carr. Amsterdam/Atlanta: Rodopi, 2000.
Venuti, Laurence. “Retranslations: The creation of value.” Bucknell Review 47.1 (2003): 25–39.
Verch, Ivan. Razumevanje jezikov književnosti. [Understanding Languages of Literature]. Ljubljana: Založba ZRC, 2010.
Vinay, Jean-Paul, and Darbelnet, Jean. “Translation Procedures.” Trans. Andrew Chesterman. Readings in Translation Theory. Ed. Andrew Chesterman. Helsinki: Oy Finn Lectura (1958/1989): 61–69.