Понятие и границы суверенитета государства»

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Суверенитет, как сущностный признак государства, выражающий его верховенство и независимость, постоянно находится в центре внимания российских и зарубежных ученых-правоведов. В современный период теория суверенитета переживает новый этап развития, связанный с постановкой ряда сложных, требующих своего решения проблем.

В условиях усиления межгосударственной интеграции, роста влияния международных организаций (Организация Объединенных Наций, Совет Европы, Европейский Союз) и конвенционных органов (Международный Суд ООН, Европейский Суд по правам человека, Суд Европейского Союза) для каждого из государств все более значимой является задача сохранения и юридической защиты своего суверенитета, поиска его правовых гарантий, которые позволят, с одной стороны, использовать возможности и преимущества глобализации, а с другой – предотвратить такое влияние на собственные экономическую, политическую, правовую системы и традиции, которое может привести к умалению и ущемлению суверенитета страны.

Признание в ХХ веке суверенного равенства и уважения суверенитета каждого государства в качестве правовых принципов, выступает, безусловно, базовой гарантией суверенитета, однако одновременно ставит для многих государств проблему наличия лишь формально-юридического суверенитета, не всегда подкрепленного реальным политическим содержанием и надлежащими средствами обеспечения, что делает государство уязвимым. Так, на заседании Совета Безопасности Российской Федерации по вопросам обеспечения суверенитета и территориальной целостности России Президент РФ В.В. Путин отмечал, что «Сегодня в мире все чаще звучит язык ультиматумов и санкций. Само понятие государственного суверенитета размывается.

В связи с этим, современный этап развития теории суверенитета связан, прежде всего, с переосмыслением сущности суверенитета, разнообразием правовых форм его закрепления и юридических средств обеспечения. Выбор наиболее приемлемых вариантов правового выражения государственного суверенитета, установления его юридических гарантий, реализации народовластия как одного из важнейших факторов внутренней устойчивости государства представляется исключительно актуальным для юридической науки и практики государственного строительства. Изложенное и определяет актуальность темы исследования.

Целью исследования является теоретико-правовой и сравнительный конституционно-правовой анализ государственного суверенитета через изучение последовательного изменения его содержания и особенностей правового закрепления, который позволит выявить достоинства и недостатки существующего в настоящее время правового регулирования вопросов государственного суверенитета и практики их реализации.

Цель исследования достигается посредством решения следующих задач:

- проанализировать историческое развитие концепции государственного суверенитета;

- выявить сущность суверенитета и классифицировать формы суверенитета с указанием способов их закрепления и обеспечения в правовых нормах;

- изучить понимание суверенитета как признака государства и как принципа права;

- выявить и классифицировать юридические гарантии государственного суверенитета в правовых системах современных государств, в том числе в условиях европейской интеграции, тесного межгосударственного взаимодействия и унификации законодательства по различным направлениям, проанализировать практику их реализации;

- выявить особенности и проблемы конституционно-правового закрепления суверенитета в Российской Федерации с указанием необходимых направлений совершенствования.

Предметом исследования являются общественные отношения, складывающиеся в сфере правового закрепления и реализации государственного суверенитета.

Теоретическую основу исследования составили работы по теории и истории государства и права, конституционному (государственному) праву, международному и европейскому праву, политико-правовые труды ученых, внесших существенный вклад в разработку решений проблем государства, суверенитета, функционирования власти, правовых основ государственности – Беспаловой М.В., Керимова А.Д., Крылова Б.С., Марченко М.Н., Нарутто С.В., Пастуховой Н.Б., Тихомирова Ю.А., Чиркина В.Е. и других.

Результаты исследования могут быть использованы в доктрине теории государства и права. Материалы настоящей работы могут быть использованы в дальнейших исследованиях правового регулирования государственного суверенитета, в том числе в условиях глобализации и интеграции государств.

1. Теория государственного суверенитета и ее воплощение в нормах права

1.1. История развития понятия «суверенитет»

Государство было и остается самой распространенной и наиболее успешной организацией жизни людей, а поэтому его изучение с целью получения достоверных знаний о сущности и возможностях дальнейшего развития, представляется необходимым и востребованным в любом обществе [6, с. 30].

Идея суверенитета родилась в Средние века на европейском континенте, что было обусловлено не одним только научным интересом – почвой для ее появления стали соответствующие политические события в Европе, которая разрывалась между различными религиозными течениями и нарождающимися вместе с Новым временем представлениями о светском характере государственной власти, борьбой феодальных, имперских и национальных взглядов в государственном строительстве. Обоснование безусловного государственного суверенитета, принадлежащего каждому монарху, способствовало формированию сильного централизованного государства, независимого от других государств.

Необходимо обратить внимание на тот факт, что понятие «суверенитет» используют не все исследователи. Этимологически французское слово «souverainite» (верховная власть) произошло от латинского «superus» (высший)5, поэтому с момента введения в XVI в. в научный оборот Ж. Боденом понятия суверенитета, он зачастую определяется через верховенство государства и власти [1, 4].

Необходимость развития философско-правовых учений о сильной государственной власти, независимости и верховенстве государства стала ощущаться в период позднего Средневековья и была продиктована сложившимся порядком политических отношений в странах Европы. Требовалось прекратить феодальные междоусобицы, борьбу старых привилегированных сословий с нарождающимися капиталистическими слоями общества, противостояние религиозных конфессий, разрывавшие государство изнутри [7].

Французский философ XVI в. Ж. Боден, ратующий за сильную королевскую власть, способную преодолеть разногласия различных слоев населения Франции и обеспечить единый порядок в государстве, первым ввел и детально развил понятие «суверенитета», которому уделил пристальное внимание в своих трудах «Метод легкого познания истории» (1566 г.) и «Шесть книг о государстве» (1576 г.). Творчество Ж. Бодена относится к периоду завершения объединения Франции. Концепция суверенной государственной власти, единственной в своем роде и стоящей над всеми другими существующими в государстве властями, стала основой выделения королевской власти из частных по своей природе20 феодальных отношений сюзеренитета-вассалитета. Раздробленность, порожденная всевластием феодалов в пределах своих владений, уступила централизации под началом единой и верховной публичной власти [4, с. 159].

Согласно учению Ж. Бодена, суверенитет как высшая независимая власть проявляет себя в «праве утверждения и отмены законов, объявления войны и мира, принятия окончательного решения по спорным вопросам, наконец, власти над жизнью и смертью, праве миловать и награждать»29. Право принимать и отменять законы в этом списке стоит первым неслучайно, поскольку это важнейший канал, по которому государство доводит свои веления до населения, обеспечивает подчинение всей государственной жизни общему порядку, угодному его воле.

История Франции, прошедшей классический путь преобразований внутригосударственного строя, не осложненных тяжелым внешнеполитическим давлением и религиозным противоборством, явила собой яркое воплощение теории суверенитета Ж. Бодена, достигшей своей первоначальной политической цели – объединения раздробленных территорий и формирование сильного национального государства. [1, с. 16].

Таким образом, идея суверенитета сыграла свою положительную роль в конкретных исторических условиях становления единого государства. Однако она не стала временным, преходящим явлением. Теоретическая формулировка важнейшего признака государства – его власти как верховной и не подчиненной никаким иным субъектам в государстве, что реализуется, в первую очередь, через издание собственных общеобязательных законов, формирование единой правовой системы, легла в основу внутреннего аспекта суверенитета, понимаемого так и по сей день, получила юридическое признание и нормативное закрепление [5, с. 8].

Дальнейшее развитие политико-правовых учений о государстве, его власти и суверенитете происходило в русле светского правосознания Нового времени, пришедшего на смену религиозному мировоззрению Средневековья.

Значимой является позиция Г. Гроция относительно пределов действия верховной власти, где он идет дальше Ж. Бодена, указывая, что все государи безусловно должны соблюдать право естественное, право божественное и право народов. Помимо этого, не является посягательством на верховенство власти связанность правителя собственным, им же данным обещанием36. Для абсолютных монархий того времени это ограничение свободы действий суверена звучало неприемлемо, однако совсем скоро история продемонстрировала нам, как этот принцип стал повсеместно основой взаимоотношений населения с представителями государственной власти, действующими на основании и в пределах ими же принятых законов [1, 4].

Стремление подчинить международную жизнь определенному правопорядку стало залогом для будущего формирования юридической стороны внешнего аспекта государственного суверенитета.

Этими же причинами обусловлены выводы Г. Гроция о носителе верховной власти. Если у Ж. Бодена это преимущественно государь (король в противовес феодалам), то у Г. Гроция им признается в целом государство38, представляющее собой полноценного субъекта во внешнеполитических отношениях, что было важно ввиду восьмидесятилетней войны Голландии с Испанией, и не имело большого значения при борьбе за власть внутри государства, как это было во Франции. Конкретным же выразителем власти в государстве может быть, по словам Г. Гроция, одно лицо или несколько, кому народ доверит эту власть после заключения общественного договора [10, с. 61].

Развитие данные идеи получили в работах другого голландского мыслителя XVII в. – Б. Спинозы. В «Политическом трактате» он высказывает суждение о сущности государства, называя его «совокупным телом верховной власти» [4].

Подходя ближе к анализу сущности суверенитета, отметим, что ее определение через характеристику верховенства власти, ее самостоятельности и независимости является традиционным в юридической науке. Автор термина «суверенитет» Ж. Боден раскрывал это понятие через государственную власть, обладающую особыми характеристиками постоянства, непроизводности, неподотчетности суверена кому бы то ни было, выражающими, по существу, верховенство этой власти. Голландские мыслители Г. Гроций и Б. Спиноза рассуждают о верховной власти в том же ключе, что и Ж. Боден, меняя лишь ее носителя или условия осуществления. Представители теории общественного договора Т. Гоббс, Дж. Локк и Ж.-Ж. Руссо также говорят о суверене, как о носителе верховной власти [1, с. 18].

Отечественная доктрина XIX – нач. XX вв. была далеко не единодушна в употреблении понятия «суверенитет», однако же, такие государствоведы, как Л.А. Тихомиров, Е.Н. Трубецкой, Б.Н. Чичерин, рассуждая о государстве, неизменно касались вопроса о его власти, которую наделяли свойствами верховенства, независимости, самостоятельности [10, с. 62].

Г.Ф. Шершеневич писал, что «суверенитет есть необходимое свойство государственной власти», выражающее ее независимость извне и верховенство внутри. А.С. Ященко утверждал, что «из ряда других политических союзов государство выделяется издавна суверенитетом объединяющей его власти»; суверенная власть выступает как высшая, которая «имеет право над пределами своей компетенции», «юридически-самоопределяющаяся».

Позднее советские ученые, в частности, И.Д. Левин и В.С. Шевцов, определяли суверенитет как «состояние полновластия государства на своей территории и его независимости от других государств», органически присущие государственной власти свойства верховенства и независимости. Данный подход к пониманию суверенитета сохраняется в трудах правоведов и в настоящее время [5, с. 19].

Таким образом, сущность государственного суверенитета следует искать в характеристиках верховенства и независимости присущей государству власти. При этом суверенитет не сводится к самой власти, властеотношениям или сумме государственно-властных полномочий. Ввиду изложенного, можно согласиться с позицией тех авторов, кто искусственно отделяет суверенитет от власти, которые в совокупности составляют единую сущность государства. В частности, обосновывается подход о том, что государственная власть «не обладает суверенитетом, а наделяется в лице органов, ее осуществляющих, лишь определенными …полномочиями». Суверенитет же принадлежит всему государству [15, с. 4].

1.2. Суверенитет как основополагающий признак государства: сущность и понятие суверенитета

Безусловно, суверенитет – это признак государства в целом. Однако власть – также неотъемлемый атрибут государства. Поскольку в существующем государстве находят выражение все его признаки, необходимо отметить, что они состоят между собой в неразрывной взаимосвязи: суверенитет внешне проявляется через функционирование власти и воплощается в её полномочиях и деятельности. В свою очередь, власть в государстве суверенна, что позволяет ей устанавливать обязательные на всей территории государства правила поведения, монопольно применять принуждение и пресекать недозволенные проявления любой другой публичной власти. Именно такой признак государства, как суверенитет, делает власть государственной, а потому государственная власть не может быть несуверенной. И это ни сколько не ведет к признанию верховенства за какими-то отдельными правящими группами: нужно отличать носителя суверенитета и, соответственно, суверенной государственной власти, коим является в современных государствах в основном народ, от тех представителей государства (его органов и должностных лиц), которые эту власть осуществляют. Следовательно, не стоит противопоставлять суверенитет и власть, поскольку эти признаки совместно составляют существо государства. Согласимся с С.А. Авакьяном в том, что суверенитет государства предполагает суверенитет государственной власти, а их искусственное разделение представляется «надуманным» [11].

Говоря обобщенно, суверенитет – это признак государства, представляющий собой верховенство и независимость государственной власти, обладающей способностью к исключительному самоопределению в выборе путей развития государства. Он предполагает верховенство политической власти в сопоставлении с другими властями в рамках своей территории и независимость по отношению к иным политико-территориальным союзам во вне [20 с. 102].

В общем виде верховенство власти выражается в том, что она устанавливает и поддерживает универсальный правовой порядок, имеет приоритет по отношению к иным властвующим субъектам и всем лицам, находящимся в пределах территориальной сферы ее распространения, предписывает им обязательные веления и исключает любое их неправомерное поведение с помощью монополии на применение принуждения. По словам Б.А. Кистяковского, только государство обладает всей полнотой власти и располагает всеми ее формами. Власть всех остальных социальных организаций частична или действует в определенной узкой сфере, а самое главное – нуждается для своего существования в санкции и в поддержке со стороны государственной власти [14, с. 335]. Это означает, что верховенство – характеристика сравнительная, выражающая нахождение власти на высшей ступени иерархии всех властей в государстве. По словам Г.В. Мальцева, суверенная власть – это конечная власть в пределах государства, выше нее нет никакой властной инстанции, над ней не стоят законы иной власти, то есть никто не может издавать в отношении суверенной власти обязательные приказы и принудительно их обеспечивать. Наоборот, в случае нарушений установленного государственной властью порядка все субъекты обращаются именно к ней за защитой своих прав. [1, с. 22].

При этом само верховенство власти не сводится к конкретному объему государственно-властных полномочий, который может варьироваться или частично и временно делегироваться для осуществления иным субъектам в зависимости от преобладающих идей развития государства. До тех пор, пока власть может менять установленный ею набор и порядок осуществления властных полномочий, она остается верховной и суверенной.

Действительно, следует согласиться с теми авторами, кто полагает, что функции государства и его компетенция не являются раз и навсегда установленными, а варьируются в зависимости от этапа развития государства и потребностей общества. Поэтому, по справедливому замечанию А.А. Чобан, «суверенитет зависит не от объема осуществляемых властью функций, а от свободы государства возлагать на себя те или иные полномочия или отказываться от них». [1, 27].

Независимость власти означает ее неподчиненность иным верховным властям других государств, отсутствие между ними властеотношений при возможности наличия только добровольно принятых на себя договорных обязательств. Как отметил Конституционный Суд РФ, уважение государственного суверенитета выражается в том, что международные обязательства принимаются посредством согласования позиций суверенных государств, воли которых юридически равноправны. При этом следует иметь ввиду, что в современном мире все государства связаны определенным набором обязательств, исходящих из общепризнанных принципов международного права (например, запрет агрессии или уважение прав человека и суверенитета других государств), за нарушение которых международное сообщество предусмотрело возможность применения принудительных мер, на что государство могло и не давать своего предварительного согласия. Однако такими нормами в равной степени связаны все существующие государства, а поэтому между собой они находятся в юридически равном положении. [1, с. 25].

Ряд авторов, исследующих положение государства в мире, указывают на то, что многие государства, хотя и обладают юридическим статусом суверенитета (являются полноправным субъектом международного права – входят в международные организации, в том числе в ООН, заключают международные договоры, устанавливают дипломатические отношения с другими странами), не имеют действительной независимости от других государств в сфере экономики, политики, обороны. Другими словами, их суверенитет носит лишь формально-юридический характер, реального (фактического, политического) суверенитета, в особенности во внешнем аспекте, у большинства государств нет. [23, с. 18].

При анализе суверенитета важно понимать, что степень верховенства и независимости государственной власти может быть разной, пределы ее осуществления и компетенция исторически изменчивы, однако в различных условиях ее функционирования суверенитет остается сравнительной характеристикой, позволяющей отличить государство от иных субъектов властвования. Во внутреннем аспекте он отражает иерархию властей во главе с государственной властью, во внешнем – отсутствие иерархии между государствами, их равноправие и неподчиненность друг другу. Это предельно общее понимание сущности суверенитета, не сводимое к набору государственно-властных полномочий, которых может быть больше или меньше, справедливо и в современных условиях интеграции и глобализации государств. [28, с. 52].

В завершение несколько слов необходимо сказать о политико-правовом характере суверенитета. Суверенитет государства, прежде всего, выступает категорией политической – реальным признаком государства, существующим с момента его образования. Между тем, конституционное право государства, регулирующее базовые общественные отношения в сфере определения формы государства, его основных характеристик и полномочий, взаимодействия с иными властвующими и невластвующими субъектами, закрепляет свойство суверенитета или отдельные его аспекты, если государство считает это необходимым. Например, большинство государств Европы в настоящее время прописывают в конституционных актах нормы о суверенитете в различных вариантах (государство суверенно, независимо, свободно, едино и неделимо, обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории и конституционного строя). Между тем, конституционные акты ряда государств, в частности, Австрийской Республики, Королевства Бельгия, Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Федеративной Республики Германия, Королевства Дания, Республики Исландия, Княжества Лихтенштейн, Мальтийской Республики, Королевства Швеция не содержат термина «суверенитет» или норм, устанавливающих, что государство суверенно и независимо, что не свидетельствует об отсутствии у них этих свойств. [23, 27].

Таким образом, можно сделать вывод, что суверенитет государства представляет собой признак государства, характеризующий верховенство и независимость государственной власти, обладающей способностью к самоопределению в выборе путей развития государства посредством установления своей компетенции, изменения состава государственно-властных полномочий и порядка их осуществления. Суверенитет возникает с появлением государства, при этом наличие суверенитета не зависит от наличия или отсутствия его закрепления в нормах права и выбранного способа такого закрепления.

1.3. Формы суверенитета и их правовое отражение

Формы суверенитета отличаются большим историческим многообразием и связаны, прежде всего, с реализацией идей о наилучшем устройстве порядка функционирования верховной власти. наиболее полному разграничению форм суверенитета способствует выделение двух критериев – конкретного носителя государственной власти и суверенитета, и принципов построения взаимоотношений между лицами, осуществляющими верховную власть, и невластвующими субъектами [1, с. 38].

Носитель суверенитета. Суверенитет народный и государственный.

Подход к народному суверенитету как к форме государственного суверенитета, выражающего принадлежность верховной государственной власти народу, в основании чего лежат естественные права народов на свободное развитие и самоопределение, отражен в конституционных актах многих современных государств Европы.

Интересны положения Конституции Республики Хорватия о том, что в основе государственного строя лежит идея об историческом праве хорватского народа на самоопределение и на полный государственный суверенитет. В преамбуле Конституции Республики Беларусь зафиксировано, что в основе ее государственности лежит неотъемлемое право народа на самоопределение. Реализуя это право, народ принимает Конституцию и учреждает государство, при этом он становится носителем государственной власти и суверенитета государства. Аналогичные формулировки о естественном праве наций на самоопределение содержатся в Конституциях Словацкой и Эстонской Республик [18, с. 68]. Конституция Украины говорит об «осуществленном украинской нацией, всем Украинским народом праве на самоопределение». Первый раздел Конституции Ирландии посвящен нации, обладающей верховным правом устанавливать форму правления и осуществлять политическое, экономическое и культурное развитие на основе своих исторических традиций [31, с. 77].

Таким образом, государственный суверенитет не просто исходит из народного суверенитета: он сам является народным тогда, когда воплощает в себе осуществление народом естественного и неотъемлемого права на самоопределение и управление государством. Именно такая трактовка суверенитета является признанной международным сообществом: оно провозглашает и защищает право народов на самоопределение как естественное право, а также признает в качестве принципа основанный на этом праве государственный суверенитет. [16, с. 109].

Принадлежность верховной власти народу – это один из важнейших принципов многих современных государств, однако это не сущность суверенитета и, соответственно, не сущность государства. Если суверенитет носит форму народного, правового, демократического, то и государство будет народным, демократическим и правовым [15, с. 5].

Любопытен в этом плане пример государственного права Великобритании. Обособленная от континентальной Европы, она прошла путь исторического развития, в ходе которого выработалась и стала одним из ведущих правовых принципов концепция «суверенитета парламента», которая, надо сказать, не совсем вписывается в континентальную европейскую теорию народного суверенитета. По сложившимся конституционным обычаям Великобритании верховенством обладает не народ, а парламент, который, как уже отмечалось ранее, в устах юристов означает совокупность трех частей – короля, палату лордов и палату общин. Суверенитет и, соответственно, верховная власть принадлежит именно парламенту в данном понимании. Ни одна из конституционных норм Великобритании не указывает на суверенитет народа – население в государстве обладает правами, в том числе избирательными, но не признается носителем верховной власти, а каждый житель называется по-прежнему не гражданином, а подданным. Такой подход к суверенитету обусловлен также тем, что подданные не могут влиять на содержание законов, они не принимают конституционных актов, регламентирующих деятельность парламента или вопросы, по которым он вправе выносить решения. [18, с. 69].

В настоящее время доктрина народного суверенитета признана практически всеми европейскими государствами и получила в том или ином виде свое воплощение в каждом из них. Общепринятым для Конституций и Основных законов всех европейских республик стало провозглашение народа (или нации в Турции, граждан – в Македонии, Сербии Словакии, Черногории) носителем государственного (национального – по терминологии Конституций Молдавии, Румынии, Франции) суверенитета и единственным источником государственной власти. Что касается монархий, то в современной Европе они конституируются как конституционные, в основном парламентарные, с признанием носителем суверенитета нации (Бельгия, Люксембург), народа (Испания, Швеция) или народа и монарха (Лихтенштейн). [12, с. 147].

Суверенитет абсолютный и правовой.

Переходя ко второму критерию выделения форм государственного суверенитета – принципам построения взаимоотношений между властвующими и невластвующими субъектами – обозначим, прежде всего, суверенитет абсолютный [11, с. 18].

Абсолютный суверенитет необязательно связан с беззаконием. Суверен в государстве может законно осуществлять смену власти, соблюдать процедуру принятия своих актов и даже принятые им законы, но если у невластвующих субъектов не будет правовых средств сдерживать властвующие субъекты (прав человека и строго очерченной сферы, куда суверен не вправе вмешиваться, правосудия как юридической возможности привлечь представителей власти к ответственности за нарушение личных прав, сложного порядка изменения конституции, закрепляющей данные права и т.д.), то суверенитет следует признать абсолютным [3, с. 96].

Во внешней сфере абсолютный суверенитет проявляет себя по-другому, а именно в несоблюдении норм международного права, принятых на себя международных обязательств и неуважении суверенитета других государств. Следовательно, если государство является абсолютистским в отношении со своими подданными, это не означает, что оно автоматически становится таковым и во внешней среде [1, с. 49].

Антиподом абсолютному суверенитету может служить лишь суверенитет правовой. Верховная власть должна сохраняться по отношению к другим властям и иметь возможность проводить в жизнь свою волю независимо от воли других субъектов. Это значит, что суверен может издавать общеобязательные веления для любых других субъектов в пределах своей юрисдикции, однако они по отношению к суверену подобным полномочием не обладают. Эти общеобязательные веления суверена могут либо выражать его произвольную волю, либо согласовываться с правом и правами невластвующих субъектов. В последнем случае мы будем вести речь о правовом суверенитете [11, с. 20].

Правовой суверенитет предполагает, что, по точному выражению Ф.А. Кистяковского, государство не просто действует в рамках правовых предписаний, но «в своих отношениях к подданным связано правом». Населяющие данное государство люди «имеют не только обязанности, но и права: являются не только подданными, но и гражданами». Необходимой гарантией такого режима Ф.А. Кистяковский называет конституционный принцип, выражающийся в участии народа непосредственно или через представителей в законодательстве и проведение в государстве разделения властей. Дополнительными гарантиями выступают закрепление основных прав человека в конституциях, система сдержек и противовесов, институты ответственности министров и правосудия, участие присяжных заседателей в рассмотрении уголовных дел. Здесь мы видим органическое соединение двух форм суверенитета – народного и правового [14, с. 338].

Действительно, правовая форма суверенитета предполагает не только верховенство и независимость государственной власти по отношению ко всем субъектам и властям на территории государства, но и действие этой власти в соответствии с принципами верховенства права и уважения прав человека, которые являются выдающимися достижениями политико-правовой мысли Нового времени, направленными не на ограничение государственного суверенитета, но на обеспечение развития государства, улучшение условий жизни его населения, укрепление единого правопорядка [6, с. 256].

Из проведенного выше исследования мы можем сделать краткий вывод о следующих видах форм государственного суверенитета: по признаку его носителя (монарх, народ, парламент) и по принципам построения взаимоотношений между носителем государственной власти и невластвующими субъектами (суверенитет абсолютный и правовой). Правовой суверенитет отличается от абсолютного установлением юридических гарантий прав человека от вмешательства государственной власти и правовых границ действий государств относительно друг друга.

2. Конституционно-правовой анализ закрепления суверенитета

2.1. Принцип суверенитета и основы правового обеспечения суверенитета современного государства

Традиционно в юридической науке суверенитет рассматривается как сущностный признак государства. Между тем, особое внимание права к суверенитету и государству в целом все чаще побуждает законодателей и ученых обращаться к рассмотрению данной категории как к одному из принципов права [3, с. 98].

Суверенитет может быть выражен в правовых системах государствах различным образом, в зависимости от возобладавших в конкретный период времени в обществе правовых взглядов и оценок. Например, народный суверенитет есть принцип принадлежности верховной власти народу, имеющий в своей основе ценностною идею естественных прав человека, прежде всего, права народа на самоопределение и на участие человека в управлении государством, которая начала формироваться в XVII-XVIII вв. под влиянием взглядов философов-просветителей. В отличие от суверенитета как признака государства, суверенитет как принцип права мы рассматриваем не с точки зрения истинности или ложности предложенного описания его сущности, а с точки зрения необходимости, целесообразности, справедливости установленных правовых норм. По словам И.Д. Левина, «принцип суверенитета воплощает морально-политические требования современной демократии» [1, с. 57].

Далеко не всегда законодательство фиксирует то обстоятельство, что государство суверенно и обладает верховной властью, поскольку эти свойства являются для него само собой разумеющимися и не зависящими от их отражения в правовых текстах. Конституционные акты ряда государств, в частности, Австрии, Бельгии, Германии, Дании, Исландии, Лихтенштейна, Мальты, Швеции не содержат термина «суверенитет» или норм, устанавливающих, что государство суверенно и независимо, что не свидетельствует об отсутствии у них этих свойств. Тем временем, вопросы организации верховной власти, гарантии целостности и неприкосновенности государства, его верховенства и независимости получают всесторонне освещение. Собственно, для людей, населяющих государство, не так важен сам факт наличия в текстах законодательных актов норм о его суверенности, как определение должного порядка осуществления верховной власти, принадлежности ее определенному субъекту, а также необходимых гарантий суверенитета. Эти вопросы получают сперва идейную, а затем и правовую оценку и детально прописываются в нормах права, отражающих важные общественные ценности и идеалы [22, с. 86].

Рассмотрение суверенитета, фундаментальных основ государственности, народовластия в качестве ценностей, нуждающихся в особом правовом обеспечении и защите, свойственно для современных отечественных исследователей. В проекте Конституции России под общей редакцией С.С. Сулакшина единство, неделимость, территориальная целостность и государственный суверенитет России названы в числе наивысших ценностей [9, с. 7]. При этом государственный суверенитет и народный суверенитет рассматриваются учеными в неразрывном единстве. По словам В.Е. Чиркина, к числу базовых ценностей, получивших свое юридическое воплощение, относятся суверенная демократическая государственность России, государственное единство. Б.С. Эбзеев главными ценностями «современной российской конституционной бытийности в их синтетическом единстве» называет свободного человека, суверенный народ, сильное, единое и гарантированное в своей целостности демократическое социальное правовое государство; В.Д. Зорькин в числе конституционных ценностей выделяет народовластие и суверенитет. Конституционный Суд РФ относит суверенитет России, целостность и неприкосновенность ее территории, обеспечение обороны страны и безопасности государства к числу конституционно значимых ценностей [8, с. 6].

Таким образом, суверенитет является не только фактической категорией – признаком государства, но и правовым явлением – принципом права, основанным на его ценностном восприятии, обладающим «нормативным характером и ценностным содержанием». Однако этим представления о суверенитете с точки зрения права не исчерпываются, поскольку, для того чтобы государство могло воспользоваться юридическими гарантиями, реализовать ценностные правовые идеи о порядке осуществления своей власти, оно должно быть субъектом права. Право устанавливает данные гарантии и порядок в виде определенных прав, обязанностей и полномочий государства, и, по существу, рассматривает образование государства во всей полноте признаков, определяющее место среди которых занимает суверенитет, как юридический факт, основу правосубъектности государства. По словам К.В. Арановского, «государство … правосубъектно, поскольку оно суверенно и является таковым в силу самого своего существования. Суверенитет – есть правовая основа бытия государства как юридически значимой единицы» [1, 8].

Действительно, нормы права начинают действовать в отношении государства с момента его образования во всей полноте признаков, а такой признак государства, как суверенитет, позволяет признать за государством правосубъектность, объем которой у государства шире, чем у других властвующих субъектов. Проблема состоит в том, что четкого порядка установления и фиксации данного юридического факта в случае образования нового государства не выработано. По словам В.Б. Исакова, установление и доказывание юридических фактов – одна из традиционных проблем юридической науки, а в данном случае она осложняется большой политизированностью вопроса [2, с. 101].

Конечно, общепризнанно, что государство становится субъектом права с момента его фактического образования и появления в нем суверенной государственной власти, однако возможность реализовать свою правосубъектность зависит от политических предпочтений других государств и их мнения по данному поводу, которое выражается в признании или непризнании нового государства и решении вопроса о принятии в члены Организации Объединенных Наций. По словам В.В. Иванова, «именно принятие в ООН окончательно конституирует формальный государственный статус, формальный суверенитет». При этом известны случаи, когда территориальные образования фактически приобретают признак суверенитета и на деле становятся самостоятельными государствами, но по определенным политическим мотивам не признаются рядом других государств и не допускаются в ООН (Абхазия, Приднестровье и пр.) [6, с. 19].

Суверенитет как признак государства – свойство верховенства его власти – является сущностной чертой государства независимо от закрепления этого факта в нормах права. Он выражает описательную характеристику государства, фиксирующую наличие в определенном территориальном публичном коллективе верховной политической власти. В то же время, осознавая ценность данного явления, основанную на идее блага государства для жизни людей и необходимости его сохранения, законодатели предпочитают закреплять общие гарантии суверенности и независимости государства в фундаментальных правовых актах в качестве правового средства защиты от возможных будущих посягательств на государственную власть суверена со стороны иных субъектов как извне, так и изнутри. К ним относятся принципы территориальной целостности, неприкосновенности и обороны государства, верховенства законов государства, единство его судебной системы. В силу указанных обстоятельств в праве находит свое выражение не сам суверенитет как признак государства, а правовые средства обеспечения его стабильности. [21, с. 64].

Таким образом, закрепленный в нормах международного и конституционного права принцип суверенитета – это руководящее правовое положение, отражающее основные политико-правовые идеи о ценности государственного суверенитета и задающее направления его правового регулирования: установление субъекта государственной власти, организации и границ ее осуществления, гарантий существующего порядка властвования внутри государства и его внешней независимости [28, с. 51].

2.2. Юридическое обеспечение реализации суверенитета народа в конституционном праве

Говоря о суверенитете и его правовых гарантиях, особое внимание следует уделить средствам обеспечения участия народа в управлении государством.

Систему гарантий народного суверенитета можно разложить на несколько блоков правовых норм, отвечающих за обеспечение того или иного аспекта народовластия.

Для начала выделим правовые гарантии, создающие общие условия для участия человека в политической жизни своего государства. К ним относится институт гражданства, устойчивость которому придают нормы конституционных актов многих европейских государств о запрете лишения гражданства, в первую очередь, приобретенного по рождению, и запрете выдачи гражданина другому государству. Сюда же следует включить такие политические права и свободы, как свободу слова, собраний, объединений, печати, информации, запрет цензуры, политический плюрализм и многопартийность. О ценности и высокой роли в деле обеспечения политической свободы данных общепризнанных на сегодняшний день норм и принципов активно начали говорить исследователи еще в XIX веке [27, с. 39].

Для того чтобы народ мог быть действительным носителем суверенитета и государственной власти, необходимы специальные юридические гарантии, непосредственно направленные на реализацию народного суверенитета.

Во-первых, речь идет о нормах, позволяющих всему населению без какой-либо дискриминации участвовать в управлении государством, в осуществлении его верховной власти. В основе этого участия лежит право народов на самоопределение, на котором следует остановиться отдельно. Это естественное право человека для государств является одним из ключевых, поскольку само существование государства нередко рассматривается как реализация данного права, а поэтому его нарушение может угрожать целостности государства [2, с. 98]. Например, И.В. Иванов подчеркивает решающую роль права народов на самоопределение в образовании социалистических государств и, в то же время, в разрушении советского федерализма. Вместе с тем, право на самоопределение не следует понимать деструктивно и противопоставлять принципу государственного суверенитета. Отделение от государства и образование своего собственного государства справедливо для колоний и несамоуправляющихся территорий, существующих под покровительством какого-либо государства, однако формально не входящих в него и не участвующих в общих делах его народа. Внутри же самих государств для должной реализации права на самоопределение необходимо, чтобы всему его населению без какой-либо дискриминации была предоставлена возможность участвовать в управлении государством и определении дальнейших основ его развития, для чего необходимо обеспечение политических прав индивидов и меньшинств. В первую очередь, этому способствует установление и реализация всеобщего активного и пассивного избирательного права и права на участие в референдуме. Государство должно гарантировать равное представительство всего народа в высших органах власти, без исключения каких-либо национальных групп. Именно этого требуют Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций. Согласно ее положениям, принцип права народов на самоопределение должен реализовываться на основе уважения суверенитета и территориальной целостности государства, невмешательства в его внутренние дела. При этом каждое государство должно обеспечить равное представительство всего народа в его органах власти [6, с. 18].

Все современные европейские государства устанавливают всеобщее избирательное право, делая исключения для недееспособных и несовершеннолетних лиц. Ст. 29 Конституции Дании даже требует проведения всеобщего референдума по вопросу изменения возрастного избирательного ценза. Помимо этого, многие государства устанавливает запрет на участие в выборах лиц, осужденных за совершение преступления и, как правило, отбывающих наказание по приговору суда. Имеется практика ограничения избирательных прав лиц, содержащихся в местах предварительного заключения (Белоруссия), военнослужащих (Азербайджан, Турция), а также уличенных в «недостойном поведении» (Италия) или установленном судом правонарушении, совершенном на предыдущих выборах (Мальта). Конституция Дании содержит весьма архаичную норму о возможности ограничения избирательного права малоимущих лиц, получающих «социальное вспомоществование по бедности» [7, 10].

В ряде государств особое внимание уделено политическим правам национальных меньшинств. В Македонии провозглашен принцип справедливого представительства лиц, принадлежащих к различным сообществам, в разных областях и уровнях государственной жизни, в связи с чем любые конституционные изменения, затрагивающие права меньшинств, не могут быть одобрены без большинства голосов депутатов парламента, представляющих такие меньшинства. Гарантированная возможность иметь своих представителей в государственном парламенте предоставлена национальным меньшинствам Сербии, Хорватии и Черногории [18, с. 70].

Следующий блок законодательных гарантий народного суверенитета напрямую связан со способами осуществления народовластия. Как известно, в современных государствах народный суверенитет реализуется двумя путями: посредством прямых форм народовластия и через народное представительство. Не допустить присвоения власти в государстве можно при надлежащем проведении разделения властей и сбалансированности системы сдержек и противовесов между ними [1, с. 86].

Современные европейские государства с парламентской формой правления (Болгария, Ирландия, Исландия, Литва, Люксембург, Македония, Нидерланды, Польша, Португалия, Румыния, Финляндия и др.) стремятся преодолеть негативное возвышение сформированного парламентам правительства путем введения должности президента, избираемого не парламентом, а всеми гражданами, и предоставления ему реальных возможностей воздействия на парламент и правительство (право роспуска парламента, влекущего за собой отставку правительства, отлагательного вето, законодательной инициативы и так далее) [17, с. 80].

Президентские республики, в свою очередь, стараются уравновесить президентскую власть: например, во Франции президент не имеет права законодательной инициативы, его вето преодолевается простым повторным голосованием парламента, а сформированное им правительство обязано уйти в отставку при выражении ему парламентом вотума недоверия.

Для гарантий народного суверенитета необходимы не только сдержки и противовесы между органами государственной власти, но и баланс между представительными и прямыми формами народовластия. Важность прямых форм народовластия и вопрос о том, могут ли представительные учреждения адекватно отражать волю народа, стал активно обсуждаться уже с самого начала их распространения в Европе [24, с. 7].

Естественно, в современных государствах, крупных как по территории, так и по численности населения, нет ни возможности, ни необходимости устанавливать прямую форму народовластия или отдавать ей приоритет в осуществлении государственных функций. Тем не менее, для ученых давно не является секретом тот факт, что власть стремится быть свободной, нестесняемой и тяготится формой, накладываемой на нее правом и законом; в самых негативных своих проявлениях склоняется к саморасширению, узурпации, произволу [19, с. 72].

Нацеленный на предотвращение этого институт разделения властей и механизм сдержек и противовесов между органами государственной власти следует, на наш взгляд, гармонично дополнить прямыми формами народовластия, предоставив народу непосредственно возможность решать особо важные вопросы жизни государства или выступать арбитром между органами государственной власти в случае рассогласованности их политики (например, решение на референдуме судьбы законопроекта, на который было наложено вето; всенародное голосование по поводу отзыва должностного лица или органа власти, которому выражено недоверие другим должностным лицом или органом власти). Сбой в работе механизма сдержек и противовесов, негативное возвышение какого-либо органа или лица, действующего вразрез с нуждами граждан, общества и государства, может быть преодолено действием институтов прямого народовластия [25, с. 18].

В настоящее время разделение полномочий между представительной и прямой формами народовластия в конституционном праве европейских государств проведено крайне неравномерно. Единство наблюдается только по вопросу установления периодических выборов в органы власти на основе всеобщего и равного избирательного права. Около половины европейских государств предусматривают участие в уголовном судопроизводстве присяжных заседателей. Растет число государств, признавших право народной законодательной инициативы: в качестве последнего примера можно привести Финляндию, предоставившую гражданам такую возможность конституционными поправками от 1 марта 2012 года. На настоятельную необходимость участия народа в правотворчестве государства указывают и отечественные ученые-правоведы [31, с. 77].

Примерно треть европейских государств признает за гражданами право инициативы проведения референдума, а также устанавливает круг вопросов, по которым выяснение мнения населения является юридически обязательным для всех органов власти. В этом плане наиболее обширными возможностями обладают жители Швейцарии, где народ принимает союзную конституцию, конституции кантонов и инициирует их пересмотр, одобряет территориальные изменения между кантонами и любые срочные законы, которые не имеют конституционного основания и срок действия которых превышает один год. Также по инициативе 50000 граждан или восьми кантонов на референдум выносятся любые союзные законы. Конституция государства Лихтенштейн содержит чрезвычайно широкий набор прямых форм народовластия: законодательную народную инициативу и инициативу граждан по проведению референдума, решение которого обязательно, в том числе по вопросам пересмотра конституции, сецессии территории, роспуска парламента, выражения недоверия монарху вплоть до упразднения монархии. Четкое определение в Конституции Дании круга вопросов, по которым обязательно проведение референдума, позволило ее жителям участвовать в определении ключевых основ развития государства четырнадцать раз за последние шестьдесят лет [30, с. 20].

В 2008 г. в Латвии был вынесен на референдум законопроект, внесенный ранее в порядке реализации народной законодательной инициативы и не принятый парламентом. Несмотря на высокий уровень поддержки законопроекта, связанного с повышением уровня обеспеченности пенсионных прав, референдум не был признан состоявшимся из-за недостаточного процента явки граждан.

Непосредственно вытекающим из предыдущего блока гарантий, связанного с представительными и прямыми формами народовластия, следует признать решение вопроса об участии народа в принятии и изменении конституционных актов, имеющих высшую юридическую силу и призванных определять основы жизни и направления развития государства и общества на длительный срок. Ввиду этого, принятие и изменение конституций и основных законов народом является одним из ключевых моментов обеспечения народного суверенитета, а также наглядной характеристикой соотношения представительной и прямой форм народовластия в государстве [17, с. 28].

Непосредственно на референдуме были одобрены конституционные акты примерно трети европейских государств. Значительное число государств предпочло смешанный способ, при котором конституция принималась представительным учреждением, однако в ее основе лежало непосредственное волеизъявление народа о независимости государства и определенной форме правления. Например, в Исландии был проведен референдум по расторжению Акта об унии 1918 г. с Данией и об установлении в новом государстве республиканской формы правления, после которого была разработана и принята парламентом конституция. В Италии на референдуме в 1946 г. народ отверг монархическую форму правления и избрал Учредительное собрание, которое и приняло впоследствии конституцию. В Македонии в 1991 г. референдум утвердил создание суверенного государства, на основании чего парламент принял конституцию [18].

В настоящее время в Европе практически не осталось октроированных (дарованных монархом) конституций. Даже те, которые формально получили юридическую силу только после одобрения их монархом, были прежде разработаны и приняты представительным учреждением, предусмотревшим, как правило, в их тексте парламентскую форму правления в государстве. Например, конституция Лихтенштейна была разработана правительством, утверждена парламентом и подписана без каких-либо изменений и возражений Князем Лихтенштейна [20, с. 269].

Таким образом, резюмируя вышеизложенное, можно выделить следующие группы юридических гарантий народного суверенитета, получивших свое воплощение в том или ином виде в законодательстве современных стран:

- закрепление прав и свобод, определяющих общие условия политической свободы в обществе: гражданство, свобода слова, собраний, объединений, печати (признаются и гарантируются во всех европейских государствах);

- предоставление возможности гражданам участвовать в осуществлении верховной власти государства: всеобщее и равное избирательное право (закреплено во всех европейских государствах); право национальных меньшинств на гарантированное представительство в парламенте (Республика Македония, Сербская Республика, Республика Хорватия и Черногория);

- установление представительной формы народовластия (учреждение выборных парламента и президента) и прямой формы народовластия (в том числе, институты обязательного референдума по определенным вопросам – в 9 государствах Европы; народной законодательной инициативы – в 20 государствах Европы; народной инициативы референдума – в 17 государствах Европы; референдума по отзыву государственного органа или должностного лица – в 7 государствах Европы), а также баланса между ними;

- предоставление гражданам права непосредственно участвовать в процессе инициирования (в 10 государствах) и принятия конституционных поправок на обязательном референдуме (в 24 государствах) [20, 21].

Проведенный анализ свидетельствует о том, что первая и вторая группы гарантий получили адекватное отражение в законодательстве стран Европы, однако третья и четвертая группы, содержащие конкретные условия реализации народовластия, развиты в целом неравномерно и непоследовательно, чем может нивелироваться значение отраженных в первых двух группах основ и существенно сужаться возможность для полномерного обеспечения народного суверенитета. Принципы народного суверенитета, участия народа в управлении государством и осуществлении государственной власти прочно вошли в число основных конституционных принципов современных государств, в том числе и Российской Федерации, получили международно-правовое признание и закрепление. Вместе с тем, проблемы их юридического обеспечения не решены окончательно, пожалуй, ни в одной европейской стране, что свидетельствует о необходимости дальнейшего их исследования, анализа и обобщения, выработке предложений по совершенствованию правовых гарантий народовластия и обмену положительным конституционным опытом между государствами в данной сфере [9, с. 7].

Применительно к Российской Федерации следует признать, что отечественное конституционное законодательство не содержит таких современных институтов прямой демократии, как народная законодательная инициатива, определение случаев обязательного проведения референдума и условий всенародных голосований по поводу досрочного прекращения полномочий избранных высших должностных лиц и государственных органов. Не предусмотрено обязательное выяснение мнения населения по поводу внешнеполитических вопросов, в частности, вступления в межгосударственные союзы, которые известны иным европейским государствам. Установленный в федеральном конституционном законе сложный порядок реализации принадлежащей народу инициативы референдума не подкреплен, к сожалению, аналогичным правом Государственной Думы как высшего представительного органа страны. Что касается конституционных поправок, то граждане России не вправе их инициировать, также как они не могут быть уверены в том, что их привлекут к внесению изменений в основополагающие конституционные нормы или принятию новой Конституции, поскольку референдум в этом случае является лишь одним из вариантов, а не императивным требованием Конституции [13, с. 87].

Изложенные выше несовершенства отечественного конституционного механизма обеспечения народовластия призваны, скорее, не подвергнуть его резкой критике, а указать те направления, по которым постепенно следует двигаться нашему государству, с тем чтобы придать устойчивость провозглашенному принципу народного суверенитета как основе правового государства и важному условию воплощения в жизнь основных прав и свобод человека. Именно этот путь должен стать одним из главных векторов конституционного развития и реформирования в Российской Федерации в последующие годы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Суверенитет – свойство верховенства и независимости власти – является сущностным признаком государства, и развитие теории суверенитета на протяжении веков и по настоящее время напрямую влияет на статус государства, его положение по отношению к населению, личности, международному сообществу. Суверенитет также представляет собой правовую категорию, современный конституционно-правовой принцип, обусловленный осознанием ценности государственного суверенитета и необходимости его юридического обеспечения.

Суверенитет – явление многогранное, имеющее внутреннюю и внешнюю стороны, неизменную сущность и подвижные формы воплощения. Данные важнейшие аспекты развивались параллельно, испытывая влияние господствующих политико-правовых идей той или иной эпохи и получая на каждом этапе исторического становления различное выражение в праве.

Основа теории суверенитета – верховенство государственной власти внутри территории государства, изначально не мыслилось как абстрактное свойство государства, а рассматривалось в качестве признака его правителя (короля, монарха, самодержца), который реализовывал прикладные задачи объединения государства путем возвышения над феодалами и церковью. Правовые акты европейских государств Средних веков проводили в жизнь эту идею путем установления норм об обусловленном божественным замыслом полновластии короля в его королевстве над всеми людьми.

Суверенитет государств, их независимость и суверенное равенство, правовой и народный характер суверенитета в настоящее время являются устоявшимися правовыми принципами, основой построения международной и внутригосударственных правовых систем.

Конституционное право современных государств характеризуется развитием системы юридических гарантий суверенитета, в которую, в частности, входят:

- общие гарантии верховенства и независимости государства: (единые территория, гражданство, правовая система; распространение юрисдикции государства на всю его территорию; целостность и неприкосновенность территории; верховенство конституции; организация государственного принуждения – армии, правоохранительных органов, судебной системы; уголовный запрет на присвоение власти; особые правила оборота земли и иных природных ресурсов, вплоть до установления исключительной государственной собственности на некоторые из них и ограничений для иностранных лиц в их приобретении);

- обеспечение народного суверенитета (установление способов реализации прямой и представительной форм народовластия, а также соотношения между двумя формами народовластия);

- закрепление юридических гарантий внешнего аспекта суверенитета (соотношение международного и внутригосударственного права с установлением в большинстве государств высшей юридической силы конституции и невозможности ратификации противоречащих ей международных договоров; установление условий и особого порядка передачи отдельных полномочий государства международным объединениям).

Представляется, что в этих условиях государственный суверенитет является тем основанием, которое позволяет каждому государству самостоятельно искать пути своего развития и взаимодействия с другими государствами, решать вопрос о необходимости участия в интеграционных объединениях, согласовывая при этом свое конституционно-правовое регулирование с международным правом, определяя соотношение различных источников права в правовой системе государства, варьируя уровень правовых гарантий суверенитета.

В заключение следует сказать о том, что суверенитет, верховная и независимая политическая власть определяют существование государства, являются его важнейшими признаками безотносительно того, кому конкретно они принадлежат и в каком порядке осуществляются. Вместе с тем, право задает общие условия и рамки функционирования государственной власти, распределяет ее необходимую принадлежность тем или иным субъектам в государстве, порядок взаимодействия множества суверенных властей, отвечая тем самым на запросы общественного развития и обеспечивая благоприятные условия для жизнедеятельности государств и населяющих их лиц.

В каждом государстве эти вопросы решаются по-разному, накапливается положительный и отрицательный опыт правового регулирования суверенитета, важнейшие политико-правовые идеи фиксируются в качестве правовых принципов – суверенное равенство и независимость государств, народный суверенитет, ограничение действий властвующих лиц индивидуальными правами человека. Укоренение и проведение в жизнь данных принципов может сталкиваться со многими трудностями, помочь преодолеть которые возможно путем исследования и заимствования опыта зарубежных стран.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Беспалова М.В. Правовое закрепление государственного суверенитета в современных европейских странах: Дис. Канд. юр. наук: 12.00.01 – Защищена 14.11.14. – М., 2014. – 295 с.

2. Ваславский Я.И. Носители суверенитета: анализ конституционных документов // Суверенитет. Трансформация понятий и практик: монография / под ред. М.В. Ильина, И.В. Кудряшовой. – М.: МГИМО-Университет, 2008. – С. 92-102.

3. Вельяминов Г.М. К вопросу о понятиях государства, власти и суверенитета // Государство и право. – 2014. – № 4. – С. 96-99.

4. Дегтярева М.И. Разработка понятия суверенитета Жаном Боденом // Полис: политические исследования. – 2000. – № 3. – С. 157-169.

5. Галимова А.Ш. Учение о суверенитете в трудах ученых-юристов школы естественного права и политических мыслителей XVII-XVIII вв.: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – М., 2011. – 31 с.

6. Грачев Н.И. Государственный суверенитет и формы территориальной организации современного государства: основные закономерности и тенденции развития: монография / Н.И. Грачев. – М.: ООО «Книгодел»; Волгоград: Изд-во Волгоградского института экономики, социологии и права, 2009. – 467 с.

7. Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства: монография / Л. Дюги. – М.: ИНФРА-М, 2013. – 427 с.

8. Зенин С.С. Динамизм конституционного принципа народовластия в Российской Федерации: теоретический аспект // Государственная власть и местное самоуправление. – 2013. – № 11. – С. 3-8.

9. Ереклинцева Е.В. Проблемы определения суверенитета в России // Конституционное и муниципальное право. – 2010. – № 5. – С. 3-8.

10. Ефремова Н.А. Международная экономическая интеграция и суверенитет государства // Государство и право. – 2011. – № 6. – С. 60-66.

11. Каламанова С.В. Суверенитет государства в условиях глобализации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. – М., 2011. – 24 с.

12. Калиниченко П.А. Европейский Союз: право и отношения с Россией: монография / П.А. Калиниченко. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2012. – 272 с.

13. Керимов А.Д. Современное государство: вопросы теории / А.Д. Керимов. – М.: Норма, 2011. 144 с.

14. Кистяковский Б.А. Лекции по общему государственному праву // Теория государства и права: Хрестоматия: В 2 т. Т. 1. Государство / Автор-составитель М.Н. Марченко. – М.: ОАО «Издательский дом «Городец», 2004. – С. 334-348.

15. Крылов Б.С. Государственный суверенитет: современные проблемы // Конституционное и муниципальное право. – 2008. – № 6. – С. 2-6.

16. Мамедов Р.В. Категория «государственный суверенитет» в зарубежной политико-правовой мысли: буржуазные интерпретации ХХ века // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Юридические науки. – 2012. – № 1. – С. 109-113.

17. Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации: монография / М.Н. Марченко. – М.: Проспект, 2013. – 400 с.

18. Мещерякова О.М. Суверенитет государств – членов Европейского Союза и механизмы принятия решений // Юрист-международник. – 2008. – № 2. – С. 61-72.

19. Нарутто С.В. К вопросу об изменении государственной границы // Административное и муниципальное право. – 2012. – № 12. – С. 71-78.

20. Пастухова Н.Б. Государственный суверенитет: история и современность / Н.Б. Пастухова. – М.: ЗАО Издательство «Аспект Пресс», 2013. – 366 с.

21. Правовые проблемы определения и реализации государственного суверенитета на современном этапе: монография / под ред. А.К. Сковикова, И.В. Яковюка. – М.: ООО «НИПКЦ Восход – А», 2010. – 320 с.

22. Тихомиров Ю.А. Государство: монография / Ю.А. Тихомиров. – М.: Норма, 2013. – 320 с.

23. Тиунов О.И. Суверенное равенство государств в системе основных принципов международного права // Журнал российского права. – 2014. – № 5. – С. 5-21.

24. Тихомиров Ю.А. Правовой суверенитет: сферы и гарантии // Журнал российского права. – 2013. – № 3. – С. 5-20.

25. Ханс-Адам II Государство в третьем тысячелетии / Ханс-Адам II, Правящий Князь Лихтенштейна; [пер. с англ. – А.Б. Мухаметшин]. – М.: Инфротропик Медиа, 2012. – 320 с.

26. Хорошильцев А.И. Основные функции власти народа по отношению к государству в современном демократическом обществе // Конституционное и муниципальное право. – 2013. – № 2. – С. 6-10.

27. Худолей Д.М., Худолей К.М. К вопросу о понятии государственного суверенитета // Российский юридический журнал. – 2012. – № 2. – С. 35-45.

28. Черепанов В.А. Власть народа: миф или реальность? // Конституционное и муниципальное право. – 2012. – № 11. – С. 50-53.

29. Чиркин В.Е. Публичная власть / В.Е. Чиркин. – М.: Юрист, 2005. – 176 с.

30. Шустер М. Национальный суверенитет и государственность в современном международном праве: необходимость внести ясность: проект доклада / Совет Европы, Парламентская ассамблея, Комиссия по юридическим вопросам и правам человека. – Страсбург, 22 февраля 2011. – 25 с.

31. Щербанюк О.В. Народный суверенитет как приоритет современной конституционно-правовой политики Украины // Конституционное и муниципальное право. – 2013. – № 2. – С. 76-79.