ПОНЯТИЕ ГОСУДАРСТВА (Неразрывная связь государства и права и взимание налогов)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность данной темы заключается в том, что среди разнообразных форм человеческого общения первенствующее значение признано за государством. Было время, когда оно охватывало собою все без исключения стороны человеческой жизни, так что в античном мире человек совершенно поглощался гражданином государства. Да и в настоящее время, хотя на ряду с государством существует не мало других форм общественного единения людей, государство всё-таки так или иначе распространяет своё влияние на все стороны общественной жизни. Во всяком случае, история человечества творится главным образом государственною деятельностью. Поэтому, изучая какое бы то ни было явление общественности, постоянно приходится встречаться с вопросами о формах организации и деятельности государства. Но для того, что бы ответить на такие вопросы, необходимо понять, чем же является государство и каковы его
признаки
Говоря о степени исследованности рассматриваемой темы, необходимо отметить, что данный вопрос на страницах специальной литературы довольно широко изучен. Однако, несмотря на это, единого мнения относительно понятия и признаков государства нет. В связи с чем, необходимо постоянное изучение данного вопроса не только с теоретической точки зрения, но и с учётом сложившихся в конкретный период развития общества и государства общественных отношений.
Объект исследования – система отношений, связанных с государственной деятельностью.
Предметом исследования являются особенности сущности и признаков государства.
Цель исследования – рассмотрение и раскрытие вопроса о природе государства через определение его понятия и выделение основных признаков.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

·  дать понятие государства;

·  раскрыть сущность государства с различных подходов;

·  рассмотреть основные теории происхождения государства;

·  раскрыть основные признаки государства.

Методологическую основу исследования составляют общенаучные методы (системный, исторический) и частнонаучные методы (формально-юридический, сравнительный).
Теоретико-методологическую и информационную основу исследования составили работы отечественных и зарубежных ученых по вопросам сущности и признаков государства.
Данная работа состоит из введения, основной части из двух глав, заключения и списка используемых источников и литературы.

 

Глава 1. Понятие и сущность государства

1.1 Понятие государства

В политико-юридической литературе существует множество дефиниций понятия "государство". Его определяют и как "общественный союз свободных людей с принудительно установленным мирным порядком посредством предоставления исключительного права принуждения только органам государства" (Н. Коркунов); и как "естественно возникшую организацию властвования, предназначенную для охраны определенного правопорядка" (Л. Гумплович); и как "союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной властью" (Л. Тихомиров); и как "союз людей, властвующий самостоятельно и исключительно в пределах определенной территории" (Е. Трубецкой); и как "союз людей, организованный на началах права, объединенный господством над единой территорией и подчинением единой власти" (И. Ильин).
Общим во всех данных определениях выступает то, что названные ученые включали в качестве специфических видовых отличий государства такие его важнейшие характеристики, как народ, публичную власть и территорию. По большому счету они понимали под государством соединение людей под одной властью и в пределах одной территории.
В принципе это верный подход. Необходимо только помнить, что далеко нелюбое государство и далеко не всегда в своей политике воплощает волю (интересы) всего народа, большинства граждан. Как правило, бывает наоборот. Оно обеспечивает интересы преимущественно лишь каких-то классов, слоев, элит, национальностей и т.п., что важно учитывать при рассмотрении сущности данного конкретного государства.
Поэтому, по нашему мнению, государство -это организация политической власти, содействующая преимущественному осуществлению конкретных классовых, общечеловеческих, религиозных, национальных и других интересов в пределах определенной территории.
Государство - это выделившаяся из общества и обусловленная его социально-экономическим укладом, традициями, культурой политическая организация суверенной публичной власти. Возникнув как продукт эмпирической (опытной) социальной жизнедеятельности, государство не совпадает с обществом и выступает по отношению к нему управляющей системой. Эта система имеет собственную внутреннюю логику развития, четкую структурную организацию (которая оттачивалась на протяжении тысячелетий), специфический механизм взаимодействия структурных элементов. Таким образом, государство - самодостаточная система, обладающая собственной природой, сущностью, формой (И.Ф. Ракитская). [1]

В конце книги «Государство и эволюция» Е. Гайдар, разъясняя читателю, в каком смысле он и его единомышленники являются «государственниками», пишет: «Весь вопрос в целях и приоритетах государства, в том, что, собственно, понимать под словом «государство» [2, с. 189]. Сам автор книги на сформулированный им же вопрос, по сути дела, ответа не даёт.

Однако, по некоторым суждениям, высказанным в «Государстве и эволюции», можно всё-таки составить мнение о взглядах Гайдара на государство. Носителями государственности у него выступают чиновники [ 2, с. 15]. Но специалисты носителем государственности считают не чиновничество, а народ, сообщество граждан [2]. Государство античной Греции почему-то именуется у Гайдара инструментом в руках полиса [ 2, с. 20]. Любопытная квалификация. Историки как раз полис и считают таким государством, отождествляют второе с первым, не разделяют их на «инструменты» и «руки» [3]. У Гайдара государство — это аппарат (органы) государства, государственная машина [ 2, с. 27].

Взгляды на государство, изложенные в упомянутой работе, приведены не как оригинальные, экстравагантные, а, напротив, как ординарные, типические. Подобные воззрения широко бытуют в научной литературе и в политической публицистике. Например, Ф. Хайек, один из крупнейших идеологов либерализма XX века, убеждён, что государство есть организация, целенаправленно создаваемая совместно проживающими людьми в целях единообразного управления. Эта организация, подчёркивает Хайек, «ни в коем случае не идентична самому обществу». Она лишь одна из многих, имеющихся в свободном обществе, «ограничена правительственным аппаратом» [4]. Для видных французских политологов Б. Бади и П. Бирнбаума государство — «хорошо организованная машина власти вместе с находящимися у неё в услужении гражданскими чиновниками и вооружёнными силами» [5].

1. Приблизительно в таком плане определяют государство некоторые отечественные исследователи. Например, В. Попову кажется, что «логичнее и обоснованнее оставить за понятием «государство» его трактовку как политической организации экономически господствующего класса» [6].
   .
   Знакомая, бывшая 70 лет официальной трактовка, но от своей официальности не ставшая достоверной. От позиции Попова радикально не отличается точка зрения А. Ахиезера, который полагает, что государство есть выделившийся из общества специализированный, в конечном итоге профессиональный аппарат управления [ 7].
   Мамут Леонид Соломонович — доктор юридических наук, главный научный сотрудник Института государства и права РАН.

Несколько иной ракурс изображения государства выбирает Э. Баталов. На его взгляд, государство, даже самое демократическое,—механизм принуждения, насилия над человеком. «Таким механизмом государство всегда было, есть и будет оставаться до тех пор, пока оно существует как всеобщий институт цивилизации» [8]. Для Дж. Хэллоуэлла государство, наоборот, является установлением, которое способствует улучшению человеческой природы, раскрепощает творческие способности людей во имя всеобщего блага, сдерживает их предрасположенность творить зло [9]. Нестандартная, содержательная мысль принадлежит В. Найшулю: «Государство — вещь, которая выгодна всем, но не выгодна каждому в отдельности» [10]. Эта вещь, несомненно, объективно выгодна каждому тоже. Но, вероятно, такая (индивидуализированная) выгодность не столь очевидна. При всем том Найшуль предлагает удачное толкование амбивалентности восприятия роли, которую играет государство.

Многоликость, многомерность государства — факт, доступный непредвзятому наблюдению. Государство и впрямь полиструктурно и полифункционально. Это давало и даёт поводы для выдвижения огромного количества его дефиниций. Перечислить хотя бы малую их толику невозможно. Скептики убеждают даже в том, что « в науке, по крайней мере на операциональном уровне, вообще не существует определений государства» [11]. Вся масса накопленных и циркулирующих представлений о государстве поддаётся сортировке. Если её произвести, то, пожалуй, четыре группы таких представлений будут максимальными по своим размерам и более всего привлекут внимание. Первую составят мысленные отражения признаков, выражающих публично-властную натуру государства. Вторую — мнения относительно его генезиса. Третью — взгляды, которые сфокусированы на внешний облик государства, на его композицию. Четвертую — соображения относительно его функциональных свойств, роли, выполняемой в жизни людей. Важны все группы представлений о государстве. Однако в рамках настоящей статьи целесообразно ознакомиться лишь с двумя последними. Основным избран историко-теоретический подход. Он позволяет раскрыть идейное происхождение конструкций современного политического сознания. С его помощью обнаруживается изначальная разнородность представлений о государстве, рельефнее очерчиваются объяснительные возможности каждого из них. II

Каким по своему внешнему облику, по своей конфигурации воспринималось и понималось государство в истории государствоведения? Естественно начать с Аристотеля — основоположника политической теории, которому оно виделось неким множеством определенным способом интегрированных и общающихся между собой людей — политическим общением. Стержень политического общения — «власть, в силу которой человек властвует над людьми себе подобными и свободными» [ 12, III, 2, 1277в]. Аристотель воспринимал государство как коллективность особого рода, возникшую ради потребностей жизни, но существующую как самодовлеющее состояние ради достижения жизни благой. Автор «Политики» усматривал в такой коллективности не просто некоторое скопление людей, но союз, ассоциацию граждан — людей свободных и равных. Граждане в глазах Аристотеля — общинники одного государства. Практически всегда, когда Аристотель наблюдал государственность как некую наглядно данную вещь (пусть и социальную), собственные впечатления о её конфигурации он резюмировал в формуле: государство есть совокупность граждан [ 12, III, 1, 1275а]. Из этого не вытекает, будто он не замечал существующие в государстве разные общественные группы, институты публичной власти, дифференциацию политических ролей (властвующие и подвластные), нормы и процедуры политической жизни и т. д.. Однако аристотелевский взгляд на общий облик государства выделял в нем именно момент «союзности», целостности, слагаемой изо всех без исключения его членов (граждан).

Восприятие общего облика (организации) государства как единой гражданской общины, политического сообщества прочно закрепилось в истории европейского политического менталитета. У Аристотеля в этом отношении оказалось много последователей. Назовём некоторых.

Одним из первых можно признать Цицерона. С Аристотелем его сближает видение государства в образе политически организованного и действующего на- рода. В диалоге « О государстве» народ показан как объединение людей (граждан), связанных друг с другом «согласием в вопросах права и общностью интересов» [13, I, 39]. Цицерон различал несколько ступеней (форм) человеческого общежития, важнейшей он считал гражданскую общину. Из его трактата « Об обязанностях» следует, что гражданская община, которая соединяет в одно целое всех составляющих её граждан (народ), и есть государство. Почему? Потому, что обладает конститутивными признаками последнего. Граждане имеют много общего, интегрирующего их. Принадлежащими к одной и той же гражданской общине их делают, в частности, «форум, храмы, портики, улицы, законы, права, правосудие, голосование» [ 14,I,53].

В эпоху европейского средневековья с аристотелевских позиций рассматривали государство такие авторитеты, как Фома Аквинский и Марсилий Падуанский. Разумеется, каждый приспосабливал эти позиции для своих нужд, брал из них и модифицировал требовавшиеся ему положения. Фому, например, привлёк взгляд Аристотеля, согласно которому «государство... по природе предшествует каждому человеку» [12, I, 1, 1253а]. Это закономерно, ибо целое по необходимости предшествует части. Чрезвычайно симптоматично отождествление государства с целым. Это надо постоянно помнить. Для Фомы государство тоже политическое сообщество, образуемое ремесленниками, земледельцами, солдатами, политиками и прочими членами сообщества. Только все они в совокупности составляют такую общность. Как раз через этот признак (целостность) обозначал Фома государство: «Город-государство является совершенной общностью» [ 15,I,1].

Другой аристотелевской конструкцией пользовался Марсилий Падуанский. В своём труде «Защитник мира» он опирался на представление Аристотеля о соотношении материи и формы, оперируя данным представлением для того, чтобы описать типы человеческого общежития. В государстве (одном из типов такого общежития) Марсилий различал материю (людей, консолидирующихся в политическое сообщество) и форму (законы, превращающие это политическое сообщество в целостный живой организм). Государство, по словам Марсилия,— идеальное гражданское общество, «постоянный союз, благодаря которому человек достигает самодовлеющей жизни» [ 16].

В Новое время ряд крупнейших политических мыслителей продолжил многовековую традицию восприятия общего облика государства как политической ассоциации, равномасштабной самому обществу. Ограничимся воссозданием соответствующих концепций Г. Гроция, Дж. Локка, И. Канта, столь выразительных, что едва ли они нуждаются в дополнительных разъяснениях. Гроций в сочинении «Три книги о праве войны и мира» обозначал государство как «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы» [17, с. 74]. Оставим без комментариев слова «совершенный», «свободных», «заключенный» и др. Сконцентрируемся на главном и решающем: государство — союз людей. И ещё. Действительное, настоящее государство Гроций видит в общественном целом, которое обладает «собственными законами, судами и должностными лицами» [ 17, с. 126].

Приблизительно так же определял государство Локк. В труде «Два трактата о правлении» он изложил свою точку зрения предельно отчётливо: «Под государством я все время подразумеваю не демократию или какую-либо иную форму правления, но любое независимое сообщество (any independent community), которое латиняне обозначили словом «civitas»; этому слову в нашем языке лучше всего соответствует слово «государство» (commonwealth), оно более точно выражает понятие, обозначающее такое сообщество людей» [18]. Подобное изображение государственности исключает возможность придания ей каких-то иных очертаний.

Впрочем, не менее однозначен и кантовский взгляд на государство. В философском проекте « К вечному миру» Кант высказывался следующим образом: «Государство не является таким же имуществом, что и земля, на которой оно располагается. Государство — это общество людей, которое само распоряжается и управляет собой» [ 19, с. 290]. В «Метафизических началах учения о праве» содержится фактически аналогичный по композиции портрет государства: «Государство (civitas) есть объединение людей под эгидой правовых законов» [ 19, с. 127].

Одинаковость восприятия общего облика (организации) государства Аристотелем и Цицероном, Аквинатом и Марсилием Падуанским, Гроцием и Локком, Кантом просматривается невооружённым глазом. Нет смысла указывать на выявленные штрихи этого восприятия. Однако стоит подчеркнуть ту особенность, о которой пока не упоминалось. Названные классики политической мысли не усматривали в государстве какого-либо иного образования, нежели политическое сообщество, скрепляемый определёнными зависимостями « союз людей», специфическое единое и целое множество индивидов и т. п.. Поэтому для них государство не было комплексом каких-то институтов, группой лиц, персоной, пребывающими вне этого политического сообщества. Тем не менее государственность в их представлении не «раздваивается», а тем более не трансформируется в отдельную административно-политическую корпорацию. Нельзя утверждать, что рассматриваемый образ государства — единственно известный мировой политической мысли. Так, общим достоянием древнеиндийского политического сознания было восприятие государства (царства) как «плоти» государя, правителя. Именование Каутильей ( в «Артхашастре») элементов государства в качестве членов, органов тела — лишь одно из проявлений своеобычного видения государства (царства) как телесной структуры, непосредственно соотносящейся с царём, вернее, производной от плоти самого царя. В памятниках древнерусской письменности («Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве» и др.) государство присутствует прежде всего в образе на определённый лад устроенной земли. Продолжать иллюстрации в таком духе можно долго.

Но вернёмся в Западную Европу. Здесь в XVI—XVIII веках начало складываться радикально иное восприятие государственности, вступившее в конкуренцию с приведённым выше. Постепенно оно все чаще ассоциировалось с правителем и его приближенными, с институтами (органами) публичной власти, с корпусом чиновников, должностных лиц и т. д. Представление о государственности как о политическом сообществе во многих случаях перестало быть преобладающей формой её восприятия. Понятно, у такой метаморфозы есть свои объективные и субъективные причины. На некоторые обстоятельства, подготовлявшие почву для указанной метаморфозы, обратим внимание.

Ж. Бодэн в главном своём труде «Шесть книг о государстве» предложил читателю воспринимать государство в качестве справедливого управления «множеством семейств и тем, что им принадлежит, посредством суверенной власти» [20]. Выдающийся французский государствовед по-аристотелевски различал в государстве некую общность людей («множество семейств», домохозяйств). Но вовсе не эта общность оказывается у него системообразующим элементом государства. Она является лишь объектом воздействия со стороны государства, коим в действительности признается руководство общностью людей, осуществляемое суверенной властью. Вероятно, до Бодэна государство так никто не воспринимал.

«Суверенитет», «суверенная власть» — ключевые слова, с помощью которых он маркировал государство. Суверенитет, считал он, «есть постоянная и абсолютная власть государства». Однако суть проблемы в том и состоит, что Бодэну само государство виделось уже не политическим союзом и не столько определенным политическим сообществом ( той же совокупностью домохозяйств), сколько ближайшим и непосредственным реализатором суверенной власти. Подобным реализатором, согласно Бодэну, не в состоянии быть все сообщество людей целиком. Но может ( и должен) быть государь (либо верховный орган), управляющий всем «множеством семей». Таким способом презюмируемый мыслителем суверенитет политического союза («народа») оттесняется на задний план и подменяется суверенитетом государя, а потому государство начинает олицетворять и воплощать в себе государь (либо орган, наделённый прерогативами последнего).

Бодэн имел веские социально-исторические и теоретические основания вычленить и по достоинству оценить такой бесспорно фундаментальный признак государственности, как суверенность. Но предложенная учёным интерпретация носителя данного признака означала резкое отделение носителя суверенитета от того политического целого, неразрывной органической частью которого он является, внутри которого существует, благодаря которому наделяется суверенностью и только в границах которого имеет свой резон. Здесь перед нами не просто мысленное отщепление части от целого, но одновременно перенос (вольный или невольный) статуса этого целого на его часть, пусть и важную.

Позиция Бодэна весьма благоприятствовала тому, что в европейском политическом менталитете укоренялось обыкновение извлекать институты публичной власти (вместе с занятыми в них лицами) из пространства политического сообщества, противопоставлять властвующих подвластным (умалчивая об их принадлежности одному и тому же политическому целому), возносить институты публичной власти (часть) над всем политическим сообществом (целым). Эту позицию отстаивал и развивал Т. Гоббс. Правда, в её защиту приводил несколько иные аргументы, чем Бодэн.

По Гоббсу («Левиафан»), общую власть, способную держать людей в страхе, направлять их действия к общему благу и тем упорядочивать социум, можно создать только путём сосредоточения всех прерогатив и сил в одном человеке или в некотором собрании людей. Если такое совершается, то объединённое на подобный манер в одном лице множество людей называется государством (civitas) [21]. Но не это множество людей обретает облик государства, а монарх. Гоббс исходил из того, что лишь в данном человеке (или в надлежащем собрании лиц) заключены сущность государства, верховная власть, суверенитет. Обладатель суверенитета и есть государство, призванное дать подвластным мир, обеспечить их безопасность [21].

Усмотрение фигуры государства единственно в личности государя, в слое управленцев, в аппарате государства широко распространилось в новое и новейшее время. Так получилось, что оно преобладало в среде либералов, анархистов, социалистов. Один из «отцов» немецкого либерализма В. фон Гумбольдт («Идеи к опыту, определяющему границы деятельности государства») считал государство сложной многогранной машиной, отличной от общества, «национального союза», являющегося по отношению к этой машине другой реальностью [ 22].

Хрестоматийны марксистские описания государства. Для К. Маркса и Ф. Энгельса оно в первую очередь «есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим» («Гражданская война во Франции») [ 23, с. 203]. По мнению Энгельса, публичная власть, государство суть «органы, которым поручается его (закона.— Л. М.) соблюдение» («К жилищному вопросу») [23, с. 394]. С точки зрения Маркса, государство — орган, стоящий над обществом («Критика Готской программы») [ 24, с. 22]. Наконец, о государстве в буржуазном обществе Маркс и Энгельс писали, что «это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии» («Манифест Коммунистической партии») [ 25].

В. Ленин практически лишь воспроизвёл марксо-энгельсовское изображение государства в качестве машиноподобного сооружения, орудия. Он буквально списал у Энгельса процитированную фразу о том, что: «Государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим» («Пролетарская революция и ренегат Каутский») [26]. Чаще всего государство виделось ему лишь инструментом господства определённого класса, специальной организацией, создаваемой этим классом с целью подавления своих противников («Государство и революция»).

То, что мыслители, пристально вглядываясь в черты государства, стали высвечивать и держать под наблюдением различные элементы его конструкции (институты, роли, процедуры, нормы, отношения и т. д.), бесспорно, обогащало восприятие государственности, политического сообщества как чрезвычайно сложно устроенного организма. Но эти приёмы и сопровождавшая их «зацикленность» на отдельных элементах государства привели к тому, что сформировался его однобокий (и потому ущербный) образ: отделившаяся (оторвавшаяся) от политической коллективности машина (совокупность учреждений), которая откуда-то извне социума повелевает, как марионетками, всеми членами политического сообщества, будто бы и не составляющими самое «материю», субстрат государства.

Метаморфозы случались в восприятии не только внешних очертаний государства, но также его функциональных свойств, его значения в жизни людей, общества в целом. Знакомство со взглядами классиков политической мысли на роль (позитивную или негативную), которую играет государство, начнём с Аристотеля.

По Аристотелю, государственность в высшей степени полезное установление: она, естественно, возникает «ради достижения благой жизни», «для самодовлеющего существования» [ 12, III, 5, 1281а]. Аристотелю хорошо известны факты дурного применения власти в государстве. Известны ему правильные и неправильные его формы. Но даже наихудшая из них, самая неправильная — тирания — не лишает государство позитивного социокультурного смысла. Государство в глазах Аристотеля никогда не предстаёт злом, антиценностью. Цицерону, сколь и Аристотелю, присуще усмотрение в государстве блага, достояния народа. Цицерон полагал: «Если взглянуть на все с точки зрения разума и души, то из всех общественных связей для каждого из нас наиболее важны, наиболее дороги наши связи с государством. Дороги нам родители, дороги дети, родственники, близкие друзья, но отечество одно охватило все привязанности всех людей» [ 14,1,57].

В представлениях Аристотеля и Цицерона государство — исконно благое состояние. Только оно обеспечивает членам политического сообщества возможность реализовывать и развивать свою природу. Без него ни при каких условиях им не обойтись. На взгляд мыслителей, в каждом из эмпирически данных политических сообществ наличествует эта благотворная квинтэссенция государства. Потому все они (даже одиозные по форме, режиму и пр.) остаются необходимыми и позитивными факторами человеческого бытия.

Проблему приятия государственности как таковой, отнесения её в ряд явлений, помеченных знаком добра, специфическими средствами решает Фома Аквинский. Для него государство — неотъемлемый момент универсального, мирового порядка, творец и распорядитель которого — Бог. Одного этого лицезрения достаточно, чтобы считать государство объектом священным. Фоме Аквинскому ясно, что на великом множестве реальных государств почти (или совсем) невозможно разглядеть признаки священности. Эта ситуация вызывает сомнение в причастности подобных государств универсальному, мировому порядку, установленному и поддерживаемому Богом.

Снять такое сомнение призвана вводимая Фомой дифференциация тех слагаемых, которые в сумме составляют государственную власть. Первое и главнейшее среди них — сущность власти, т. е. отношения господства—подчинения, при которых воля лиц, занимающих вершину социальной иерархии, движет низшими слоями населения. Эти отношения заведены самим Богом. Следовательно, сущность государственной власти неизменно божественна. Второе слагаемое государственной власти — её форма, т. е. происхождение, способы приобретения. Третье слагаемое — пользование государственной властью [27].

Фома Аквинский допускает ( и признает), что приобретение и пользование государственной властью (деяния рук человеческих) могут быть плохими, несправедливыми: они могут являться даже злоупотреблениями ею. Иными словами, второй и третий компоненты государственной власти нередко оказываются противными божественной воле. Так, «ангельский доктор» в рамках католической теологии развивает и упрочивает подход к государственности, который позволяет видеть в ней, с одной стороны, непреходящую ценность, а с другой — сохранять критический взгляд на некоторые важные аспекты государственности.

Взору большого числа мыслителей государство открывалось позитивно значимой социальной институцией. Вот точки зрения двух из них. Не совсем обычно выразил её в «Духе законов» Ш. Монтескье: «Если бы я мог сделать так, чтобы люди получили новые основания полюбить свои обязанности, своего государя, своё отечество и свои законы, чтобы они почувствовали себя более счастливыми во всякой стране, при всяком правительстве... я счёл бы себя счастливейшим из смертных» [ 28]. Государство в принципе ( а не те или иные особенные, порой несовершенные государства) Гегель рассматривал не просто как. благо, ценность, а как сверхценность. Для него — это «шествие Бога в мире», «земнобожественное существо», «всеобщая и объективная свобода», «действительность конкретной свободы» и т. п. («Философия права») [29]. В апологии роли и значения государства Гегелю в Новое время нет, пожалуй, равных.

Однако в европейском политическом менталитете одобрительному восприятию государства в качестве блага, весьма нужного и полезного людям порядка человеческого общежития, издавна начал противостоять ( а подчас это восприятие энергично теснить) влиятельный оппонент — антиэтатистская ориентация, негативный взгляд на государство, усматривающий в нем зло, источник и вместилище разных социальных пороков и бед.

Среди первых серьёзных опытов аргументации взглядов такого рода — попытка Аврелия Августина («О граде Божьем»). Адепту официального христианского вероучения не совсем просто узреть в государстве нечто дурное, богопротивное ибо оно напрямую сопричастно власти. Апостол Павел в своём назидании строит «Нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены» (Рим, 13,1). Однако Августин изыскал возможность заклеймить государство и реализовал её. Для этого ушёл от его монообраза и измыслил присутствие в пространстве истории двух типов государства: первый — как раз государство скверное, богомерзкое; второй — государство благое, угодное Богу. Данные типы государства у Августина — две в корне различные формы организации социального общежития. Откуда они появились? Знаменитый теолог делил весь человеческий род на два разряда. Люди первого «живут по человеку» второго — «живут по Богу». Вот эти-то два разряда Августин именовал «градами» (обществами, государствами). Град, где «живут по человеку», есть «град земной». Людская общность, живущая «по Богу»,— «град Божий» [30, XV, 1].

Бытие «града земного», осуждаемого Августином, весьма напоминает действительность исторически существующих политических сообществ. Этот град преисполнен вражды и эгоизма, отношения управления и подчинения там выражают господство человека над человеком. Похоть власти в такой же мере одолевает правителей, в какой и подвластный им народ. Символом «града земногого» служит Вавилон (в библейском его описании) либо Римская империя. Извращённость, дьявольский характер «града земного» — результат воплощения в нем свободной воли человека. Но не той свободы, которая должна употребляться для беспрекословного исполнения божественных заповедей и повиновения божественному руководству. В порядках «земного града» овеществляется та свободная воля, посредством которой люди «живут по человеку», преследуя свои собственные, сугубо человеческие интересы. В «граде земном» свобода человека в этой её конкретной ипостаси не сковывается. Напротив, он, скорее даже споспешествует утверждению таковой. Стоит заметить, что в позднейшие (после Августина) времена было сравнительно мало тех, кто усматривал наличие прямой положительной связи между государством («земным градом») и свободой индивида (пусть и в указанной ипостаси).

Справедливости ради надо добавить, что при всей своей нелюбви к «граду земному» Августин тем не менее полагал, что за уже имеющимися реальными политическими сообществами необходимо признать относительно полезную роль, выполняемую ими: удовлетворение в их рамках некоторых экономических потребностей людей, поддержание определённого общего порядка и др. [31,XIX, 13].

Негативное восприятие государства вошло в плоть и кровь ряда идеологических установок: анархистских, некоторых либеральных и социалистических ( в том числе марксистско-ленинской). Любопытно, что в них государство фигурирует преимущественно не в качестве политически целостной коллективности, но как бы находящегося на определённой дистанции от этой коллективности (стоящего над ней) аппарата, комплекса органов публичной власти. Такие взгляды на государство взаимозависимы.

Впечатления некоторых ранних либералов, анархистов, социалистов относительно ценности государства объединяет его оценка как фактора, препятствующего самоутверждению личности, эксплуатирующего людей, сковывающего их свободу. Упомянутые идеологи подчёркивали, что государство, чуждое и враждебное индивидам установление, несовместимо с правами и свободами последних, со свободой общества в целом. Тезис Энгельса: «Когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестаёт существовать» [24, с. 33]. Изредка бывали исключения. Например, К. Велькер (известный немецкий либерал первой половины XIX века) видел в государстве силу, которая поддерживает высший нравственный порядок и действует даже не столько во имя общественного блага, сколько для защиты индивидуальной свободы отдельного человека.

Ранние либералы, анархисты, социалисты, коих объединяла негативная оценка государственности в принципе, словно нарочно закрывали глаза на казалось бы очевидную вещь: права и свободы индивидов возникают, рождаются, так или иначе осуществляются и гарантируются исключительно внутри ( и посредством) государственно-организованного общества. Вне и помимо данного общества они пустой звук, их просто-напросто нет. Робинзон, одиноко живущий на необитаемом острове, никаких прав и свобод не имеет.

Сосуществование и конкуренция различных представлений о государстве — ситуация, примечательная не для одних только академических «штудий» или историко-теоретического анализа. Она также очень интересна, исполнена значения в плане прикладном. Благодаря ей люди имеют возможность выбора подходящей им точки зрения на государство, следовательно, получают возможность выбирать вариант соответствующего практического отношения к нему. От того, сколь конкретно ( и сколь массовидно) подобное отношение и реализующее его практическое поведение индивидов, непосредственно зависят реальное состояние государства, положение дел в нем.

Одна иллюстрация. Нередко люди ( не без подсказки идеологов) считают государство слугой общества и индивида. Принимают государство за ночного сторожа, социального работника, порученца и т. п. При таком одностороннем и потому превратном восприятии у людей (вольно или невольно) вырабатывается потребительское, пренебрежительное отношение к государству. Амплуа «ночного сторожа», «камердинера», «порученца» не считаются престижными, к уважению не располагают. Критик Ю. Богомолов недавно бесхитростно поведал: «...государство... мною... любимо, когда... представляет собой всего лишь сферу административного сервиса» [ 32].

Подобным теоретикам невдомёк, что в проигрыше от такого отношения оказываются в конечном счёте именно они. В современном мире люди, которые с высокомерием смотрят на собственное государство, не поддерживают и не защищают его, активно не трудятся над укреплением его демократически-правовых начал, рискуют ввергнуть себя и общество в состояние хаоса и произвола. Одинаково неприемлемы как обожествление государства, так и его уничижение, а тем более демонизация.

Есть основания полагать: взгляд на государство как на нечто инструментально-подсобное и низкоранговое подпитывается, в частности, той идеей, что в государственно-организованном обществе высшая ценность — права и свободы личности (индивида). У такой идеи славное поучительное прошлое, она исполнена гуманистического пафоса и непреходяще актуальна. Но обращаться с ней надо осмотрительно. Можно, допустим, сопоставляя права и свободы индивида со всеми остальными политико-юридическими, моральными, культурными, духовными и другими ценностями, ненароком признать последние социальными благами низшего разряда, второстепенными. Например, права и свободы государства как публично-властной ассоциации, политической целостности, «коллективного гражданина» считать меньшим благом, нежели права и свободы отдельного человека. Однако такой расчёт теоретически неверен. Ошибочно объявлять только права и свободы индивида единственной высшей ценностью, существующей в обществе. Как ошибочно числить таковою лишь права и свободы «коллективного гражданина». Они «первичны», одинаково важны для экзистенции общества и потому не могут претендовать на исключительный приоритет. Между ними отношения кооперационные, а не субординационные. Они не сопрягаются по схеме «цель-средство». Опыт XX века показывает, что политическое развитие, которому в минимальной степени сопутствуют кризисы, конфликты, потрясения, имеет место как раз тогда, когда достигается паритет прав, свобод и обязанностей отдельного гражданина с правами, свободами и обязанностями «коллективного гражданина». И ещё об одном подходе к оценке государственности. Он вроде бы возражений не вызывает, сомнению не подвергается. Но в теоретическом и идеологическом обороте его используют не столь широко и интенсивно, как он того заслуживает. Суть данного подхода заключена в следующих основных положениях. Уровень цивилизационной зрелости государства, характер его устройства и деятельности детерминируются многими факторами. В большой мере (гораздо большей, чем обычно кажется!) — социальными качествами, политико-правовой культурой, гражданско-нравственной ( или безнравственной) позицией членов государства. Каковы в действительности, а не в собственном воображении они сами (каждый в отдельности и все вместе взятые), таково и образуемое ими государство во всей его многосложности. Оно не лучше их, но и нисколько не хуже. По-другому просто не бывает.

1.2. Сущность государства

В большинстве изданных в прошлые годы работ, посвященных государству, его сущность рассматривается однозначно с классовых позиций – как орудие неограниченной власти, диктатуры господствующего класса. Напротив, в западных теориях государство показано как надклассовое образование, инструмент примирения классовых социальных противоречий, представляющий интересы всего общества.

Сущность государства – то главное в этом явлении, что определяет его содержание, цели, функционирование, т.е. власть, ее принадлежность. Государство, как это было показано выше, возникает тогда, когда развитие экономики достигает определенного уровня, при котором становится объективно невыгодной существовавшая на протяжении многих тысячелетий система уравнительного распределения общественного продукта, и для дальнейшего развития общества становится необходимым выделение определенного элитарного слоя, занимающегося управлением: либо в сфере политической (в «восточном» обществе), либо в политической и экономической сферах (в Европе). Это привело к социальному расслоению общества, к тому, что власть, ранее принадлежавшая всем его членам, приобрела политический характер, стала осуществляться в интересах прежде всего привилегированных социальных групп, классов. Однако зарождение социального неравенства, социальной несправедливости объективно носит прогрессивный характер: в условиях еще крайне низкой производительности труда появляется, хотя бы у части людей, возможность освободиться от повседневного тяжелого физического труда. Это приводит не только к существенному улучшению социального управления, но и к возникновению науки и искусства, к заметному росту экономического и военного могущества такого общества. Итак, возникновение государства всегда связано с изменением характера публичной власти, с превращением ее в политическую власть, осуществляемую, в отличие от власти первобытного общества, в интересах прежде всего привилегированной части общества. Поэтому классовый подход дает богатые возможности для анализа характера такой власти, для определения сущности государства.

Однако характер государственной власти не всегда одинаков. Так, в древних Афинах или Риме ее классовая принадлежность сомнений не вызывает. Власть однозначно принадлежит классу рабовладельцев, которые являются собственниками и основных средств производства (земли), и самих производителей – рабов. Последние не только не участвуют в осуществлении государственной власти, но и вообще лишены каких бы то ни было прав, являются «говорящими орудиями». Аналогичное положение власти и в феодальном обществе. Она находится в руках класса феодалов – земельных собственников. Крестьяне не имеют доступа к власти, в значительной мере также лишены юридических прав и нередко находятся в собственности (полной или частичной) феодалов. И в рабовладельческом, и в феодальном обществе налицо явное социальное неравенство и классовая (сословная) принадлежность государственной власти.

Более сложна оценка характера власти в буржуазном государстве. Формально все люди равны перед законом, обладают равными правами, что закрепляется юридически в декларациях и конституциях. Фактически же в раннебуржуазном обществе законы вопреки декларациям устанавливают имущественный, образовательный и иные цензы, ограничивающие избирательные права малоимущих слоев населения. Тем самым обеспечивается реальная принадлежность власти экономически господствующему классу – буржуазии. В восточных государствах власть находилась в руках бюрократического чиновничьего аппарата (точнее, его верхушки). При этом она также в значительной степени выражала интересы не всего общества, а соответствующих социальных групп, стоящих у власти. Во многих случаях эти социальные группы фактически становятся классами, отличаются от других слоев общества и особым местом в системе распределения общественного продукта, присваивая значительную его часть, и особым отношением к средствам производства, становясь фактически их реальными собственниками, закабаляя и самих производителей, которые попадают в положение «коллективного рабства», хотя формально они свободны и являются собственниками земли. Подобное всевластие государственного (а иногда и партийно-государственного) аппарата может иметь место и в обществе с господствующей частной собственностью на основные средства производства. Государственный аппарат приобретает «чрезвычайную относительную самостоятельность», становится во многих случаях практически от общества независимым [33]. Это может достигаться, например, за счет балансирования между антагонистическими классами, натравливания их друг на друга, как это имело место во Франции при бонапартистском режиме в 50–60-х гг. XIX в. Но тот же результат нередко получается посредством осуществления жестких мер подавления любого инакомыслия, любого противодействия действиям правящей верхушки. Такое положение было, например, в условиях фашистских режимов Германии и Италии, тоталитарных или авторитарных режимов стран Латинской Америки.

Значит, классовый подход дает возможность выявить существенные черты государства, обнаружить имеющиеся в нем социальные противоречия. Ведь во все исторические периоды имели место выступления эксплуатируемых классов и слоев общества против угнетателей, в руках которых находилась государственная власть: восстания рабов в Риме, крестьянские восстания и войны в Англии, Франции, Германии, Китае, забастовочное и революционное движение рабочих и т.п.

Тем не менее установление классового (сословного) характера государственной власти не исчерпывает проблемы сущности государства, и использование только классового подхода существенно ограничивает возможности научного познания государства и политической власти.

Во-первых, власть в государстве может находиться в руках сравнительно небольшой социальной группы, которая не отражает в полной мере интересы того или иного класса, а действует прежде всего в своих собственных узкогрупповых интересах (бонапартизм, тоталитарные бюрократические режимы).

Во-вторых, во многих странах, освободившихся от колониальной зависимости, нередко складывается такая обстановка, при которой ни один из социальных классов не обладает достаточной силой и организованностью, чтобы взять власть. Поэтому при наличии там общенациональных интересов (обретение независимости, развитие национальной экономики и культуры) возникает власть блока различных классов и неклассовых социальных групп, включающего национальную буржуазию, рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию, ремесленников, мелких торговцев и пр.

В-третьих, при определенных условиях может возникнуть государство, в котором власть не на словах, а на деле будет принадлежать всему народу, поскольку общенародные интересы будут преобладать над более узкими классовыми или групповыми.

И, наконец, самое важное. Общество всегда едино, несмотря на нередко раздирающие его социальные противоречия. Ведь без рабов не может быть рабовладельцев, без крестьян – феодалов, без рабочих – капиталистов. Условием существования чиновничьего аппарата в восточном государстве является труд общинников и т.д. Поэтому стоящие у власти класс или социальная группа всегда вынуждены заботиться в какой-то мере об угнетенных классах, об эксплуатируемых слоях населения.

Значит, любое государство должно осуществлять (и всегда осуществляет) общесоциальные функции, действовать в интересах всего общества. И любое государство не только является орудием подавления, машиной господства какого-то класса или социальной группы, но и представляет все общество, является средством его объединения, способом его интеграции. Общесоциальная роль государства также является его сущностной чертой, которая неразрывно связана с классовой и составляет, таким образом, вторую сторону его единой сущности. В государстве всегда сочетаются узкоклассовые или групповые интересы господствующей верхушки и интересы всего общества. Соотношение указанных сторон сущности государства в различных исторических условиях неодинаково, причем усиление одной из сторон приводит к ослаблению другой. В наибольшей степени превалирует классовая сторона государства в рабовладельческом обществе. Вся полнота власти, юридических прав, возможностей реализовать свои интересы принадлежит господствующему классу. Однако существующее мнение о полном бесправии рабов, «ужасных» условиях жизни, принудительном характере труда, беззащитности от любого произвола, видимо, преувеличено. Низкая производительность труда в тот период неизбежно приводила к тому, что число рабов многократно превышало число свободных. При этом раб, занятый на сельскохозяйственных работах, имея в руках орудие своего труда – мотыгу, вполне мог противостоять вооруженному воину. Такое общество не могло быть основано на голом насилии, только на физическом принуждении. Действовали и иные методы воздействия – идеологические, в том числе религиозные, разжигание национальной и социальной розни (положение рабов не было одинаковым: в Афинах, например, рабы выполняли обязанности полицейских) и, несомненно, экономические методы – материальная заинтересованность раба в результатах своего труда (лучшая еда, условия жизни, возможность создать семью и т.п.). Были защищены рабы в определенной степени и юридически, как и любое ценное имущество. Все это указывает на большую, чем обычно считалось, общесоциальную роль рабовладельческого государства. Значение общесоциальной стороны государственной деятельности возрастало по мере движения общества от рабовладения к феодализму, от феодализма к капитализму. Особенно большую роль она играет в современном западном обществе: высокие налоги на прибыль предпринимателей, государственное регулирование условий труда, широкое развитие разнообразных социальных программ и т.п. привели к тому, что в значительной степени смягчаются социальные противоречия, снижается необходимость в мерах подавления классовых противников, которых, естественно, становится меньше, повышается политическая стабильность общества. Таким образом, одновременно с увеличением социальной составляющей государственной деятельности снижается доля его классового содержания.

Итак, для полного и объективного познания государства, понимания его сущности недостаточно только классового подхода, а следует использовать положения и других теорий государства: элитарной, технократической, плюралистической демократии, государства «всеобщего благоденствия» и др.

1.3 Теории происхождения государства

Теории о происхождении государства стали возникать вместе с последним, отражая уровень развития экономического строя и общественного сознания. Остановимся на некоторых из них.

Теологическая теория является одной из самых древних. Ее создатели считали, что государство вечно существует в силу божественной воли, а потому каждый обязан смиряться перед этой волей, подчиняться ей во всем. Так, в законах царя Хаммурапи (древний Вавилон) говорилось о божественном происхождении власти царя: «Боги поставили Хаммурапи править “черноголовыми”»; «Человек является тенью бога, раб является тенью человека, а царь равен богу» (т.е. богоподобен). В древнем Китае император именовался сыном неба. В более близкие нам времена идею богоустановленности государственной власти продолжало развивать христианство. «Всякая душа да будет покорна высшим властям, – говорится в послании апостола Павла к римлянам, – ибо нет власти не от Бога, существующие власти от Бога установлены».

Согласно теологической теории творец всего сущего на Земле, в том числе государства, – Бог, проникнуть же в тайну божественного замысла, постичь природу и сущность государства невозможно. Не затрагивая научности данной, основанной на агностицизме посылки, отметим, что теологическая теория не отвергала необходимости создания и функционирования земного государства, обеспечения надлежащего правопорядка. Придавая государству и государственной власти божественный ореол, она присущими ей средствами поднимала их престиж, сурово осуждала преступность, способствовала утверждению в обществе взаимопонимания и разумного порядка.

В наше время у богословия также имеются немалые возможности для оздоровления духовной жизни в стране и укрепления российской государственности.

Патриархальная теория была широко распространена в Древней Греции и рабовладельческом Риме, получила второе дыхание в период средневекового абсолютизма и какими-то отголосками дошла до наших дней.

У истоков ее стоял Аристотель, который считал, что государство представляет собой естественную форму человеческой жизни, что вне государства общение человека с себе подобными невозможно. Как существа общественные люди стремятся к объединению, к образованию патриархальной семьи. А увеличение числа этих семей и их объединение приводят к образованию государства. Аристотель утверждал, что государственная власть есть продолжение и развитие отцовской власти.

В средние века, обосновывая существование в Англии абсолютизма, Р. Фильмер в работе «Патриархия, или защита естественного права королей» (1642 г.) со ссылками на патриархальную теорию доказывал, что первоначально Бог даровал королевскую власть Адаму, который поэтому является не только отцом человеческого рода, но и его властелином.

Патриархальная теория нашла благоприятную почву в России. Ее активно пропагандировал социолог, публицист, теоретик народничества Н.К. Михайловский. Видный историк М.Н. Покровский также считал, что древнейший тип государственной власти развился непосредственно из власти отцовской. Видимо, не без влияния данной теории пустила глубокие корни в нашей стране вековая традиция веры в «отца народа», хорошего царя, вождя, этакую суперличность, способную решать все проблемы за всех. По сути своей такая традиция антидемократична, обрекает людей на пассивное ожидание чужих решений, подрывает уверенность в себе, снижает у народных масс социальную активность, ответственность за судьбу своей страны.

Патернализм, вождизм порождает и многочисленных идеологических «оруженосцев», готовых на все лады восхвалять вождей, оправдывать в глазах людей самые негативные их действия и решения. Наиболее уродливо эта тенденция проявилась во времена сталинского тоталитаризма. Культовая идеология не только оправдывала, но и всячески восхваляла концентрацию неограниченной власти в руках Сталина, сразу же превращая каждый его шаг в «исторический», «судьбоносный», «решающий». Вся страна оказалась вовлеченной в это грандиозное восхваление, почти эпическую лесть, пронизанную идеей непогрешимости, всеведения, всесилия и всезнания одного человека. Но под аккомпанемент оглушающей культовой идеологии шел небывалый разгул беззакония и произвола. Человеческая личность ни социально, ни юридически не была защищена.

Традиции патернализма живы и сегодня. Нередко государственного деятеля вольно или невольно уподобляют главе большого семейства, возлагают на него особые надежды, считают безальтернативным спасителем Отечества и готовы наделить его чрезмерно широкими полномочиями. Не ушли в прошлое и идеологические «оруженосцы».

Патриархальную теорию критиковали многие и в разное время. В частности, еще Дж. Локк писал, что вместо научного подхода мы находим в ее положениях «детские побасенки». Ее называли «доктриной прописей», антинаучной биологизацией такого сложного явления, как государство.

Теория договорного происхождения государства также возникла в глубине веков. В Древней Греции некоторые софисты считали, что государство возникло в результате договорного объединения людей с целью обеспечения справедливости. У Эпикура «впервые встречается представление о том, что государство покоится на взаимном договоре людей…». Но если в воззрениях философов Древней Греции мы находим лишь зачатки данной теории, то в трудах блестящей плеяды мыслителей XVII–XVIII вв. Г. Греция, Б. Спинозы (Голландия), А. Радищева (Россия), Т. Гоббса, Дж. Локка (Англия), Ж.-Ж. Руссо (Франция) и др. она получила полное свое развитие.

Сторонники названной теории исходили из того, что государству предшествует естественное состояние, которое они характеризовали по-разному. Для Руссо, например, люди в естественном состоянии обладают прирожденными правами и свободами, для Гоббса это состояние «войны всех против всех». Затем ради мира и благополучия заключается общественный договор между каждым членом общества и создаваемым государством. По этому договору люди передают часть своих прав государственной власти и берут обязательство подчиняться ей, а государство обязуется охранять неотчуждаемые права человека, т.е. право собственности, свободу, безопасность. Соглашение людей, по мысли Руссо, – основа законной власти. В результате каждый договаривающийся подчиняется общей воле (государству), но в то же время становится одним из участников этой воли. Суверенитет принадлежит народу в целом, а правители – это уполномоченные народа, обязанные отчитываться перед ним и сменяемые по его воле.

Теория договорного происхождения государства не отвечает на вопросы, где, когда и каким образом состоялся общественный договор, кто был его участником или свидетелем. Нет, похоже, и исторических доказательств, которые бы дали на них ответ. Словом, данная теория страдает антиисторизмом, но это не лишает ее научной ценности. Она впервые показала, что государство возникает (пусть в силу объективных причин) как результат сознательной и целенаправленной деятельности людей. Это фактически первый созданный людьми общественно-политический институт, оказывавший и оказывающий огромное воздействие на жизнь индивидов, групп, классов, всего общества. Его можно планомерно совершенствовать, преобразовывать, приспосабливать к изменяющимся условиям. Если к сказанному добавить, что договорная теория положила начало учению о народном суверенитете, о подконтрольности, подотчетности перед народом всех государственно-властных структур, их сменяемости, то станет ясно, что она и сегодня актуальна.

Учение о государстве Гегеля. Своеобразную теорию происхождения государства и права создал крупнейший представитель немецкой классической философии Г.В. Гегель (1770–1831). Он утверждал, что в основе всех явлений природы и общества, а следовательно, государства и права, лежит абсолютное духовное и разумное начало – «абсолютная идея» («мировой разум», «мировой дух»).

В своем произведении «Философия права» Гегель с позиций объективного идеализма критикует теорию договорного происхождения государства. Он признает заслугу Руссо в том, что тот видел основу государства в общей воле, но ошибка Руссо, по мнению Гегеля, заключается в выводе общей воли из воли отдельных личностей, между тем как воля государства есть нечто объективное, само по себе разумное начало, – независимое в своем основании от признания воли отдельных лиц.

Будучи объективным идеалистом, Гегель выводил государство и право из абсолютной идеи, из требований разума. Он оспаривал тезис сторонников договорной теории о том, что государство создано людьми для обеспечения и охраны свободы личности и собственности. По мысли Гегеля, государство не страховое учреждение, оно не служит отдельным лицам и не может быть их творением. Государство есть высшая форма реализации нравственности. Оно не служит чьим-либо интересам, а является абсолютной самоцелью. Иначе говоря, государство не служит, а господствует, оно не средство, а цель, цель в себе, высшая из всех целей. Государство имеет высшее право в отношении личности, а высшая обязанность последней – быть достойным членом государства.

Гегель отвергает народный суверенитет как основание государства и вытекающую из него идею демократии. Верховная власть, по мнению Гегеля, не может выражать интересы народа, так как народ не только не знает, чего хочет «разумная воля», но не знает даже того, чего он хочет сам.

Таким образом, учение Гегеля о государстве было направлено против теории договорного происхождения государства, естественных и неотчуждаемых прав человека, а в конечном счете против идей и целей буржуазно-демократической революции. По сути дела, гегелевская формула «Все действительное разумно» оправдывала феодально-абсолютистский строй Прусского государства. Если идеологи революционной буржуазии (Локк, Руссо и др.) развивали свободные от религии взгляды на государство, то Гегель в утонченно-мистической форме возрождал религиозно-теологическое учение о нем. В его учении государство изображается как воплощение высших нравственных ценностей, он создает подлинный культ государства, подчиняя ему человека полностью.

Теория насилия (завоевания) возникла и получила распространение в конце XIX – начале XX вв. Ее основоположники Л. Гумплович, К. Каутский, Е. Дюринг и др. опирались на известные исторические факты (возникновение германских и венгерских государств). Мать государства, утверждают сторонники теории насилия, – война и завоевание. Так, австрийский государствовед Л. Гумплович писал: «История не предъявляет нам ни одного примера, где бы государство возникало не при помощи акта насилия, а как-нибудь иначе. Кроме того, это всегда являлось насилием одного племени над другим, оно выражалось в завоевании и порабощении более сильным чужим племенем более слабого, уже оседлого населения». Гумплович переносит закон жизни животных на человеческое общество, чем биологизирует социальные явления. По его словам, над действиями диких орд, обществ, государств царит сложный закон природы.

К. Каутский, развивая основные положения теории насилия, утверждал, что классы и государство появляются вместе как продукты войны и завоевания. «Государство и классы, – писал он, – начинают свое существование одновременно. Племя победителей подчиняет себе племя побежденных, присваивает себе всю их землю и затем принуждает побежденное племя систематически работать на победителей, платить им дань или подати. Первые классы и государства образуются из племен, спаянных друг с другом актом завоевания»

Ф. Энгельс жестко и во многом справедливо критиковал данную теорию, которая гипертрофировала роль насилия и игнорировала социально-экономические факторы. Чтобы возникло государство, необходим такой уровень экономического развития, который позволил бы содержать государственный аппарат и производить соответствующее военное оружие. Если подобных экономических условий нет, никакое насилие само по себе не может привести к возникновению государства. Вместе с тем бесспорно и то, что насилие, завоевание играло немаловажную роль в государствообразующем процессе. Оно не было первопричиной образования государства, но служило мощным катализатором этого процесса.

Марксистская теория происхождения государства наиболее полно изложена в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», само название которой отражает связь явлений, обусловивших возникновение анализируемого феномена. В целом теория отличается четкостью и ясностью исходных положений, логической стройностью и, несомненно, представляет собой большое достижение теоретической мысли.

Для марксистской теории характерен последовательный материалистический подход. Она связывает возникновение государства с частной собственностью, расколом общества на классы и классовым антагонизмом. Суть вопроса марксизм выражает в формуле «Государство есть продукт и проявление непримиримых классовых противоречий».

Отрицать влияние классов на возникновение государства нет оснований. Но так же нет оснований считать классы единственной первопричиной его появления. Как уже было отмечено, государство нередко зарождалось и формировалось до возникновения классов, кроме того, на процесс государствообразования влияли и другие, более глубинные и общие факторы. [34]

Глава 2. Признаки государства

2.1 Территориальная организация населения и публичная (государственная) власть.

Понятие государства, его характеристики конкретизируются при раскрытии признаков, отличающих его как от родового строя, так и от негосударственных организаций общества. Иными словами, анализ признаков государства углубляет знания о нем, подчеркивает его уникальность в качестве ничем не заменимой формы организации общества и важнейшего общественно-политического института. Каковы же эти признаки?

1. Территориальная организация населения и осуществление публичной власти в территориальных пределах.

В догосударственном обществе принадлежность индивида к тому или иному роду обусловливалась кровным или предполагаемым родством. Причем род часто не имел строго определенной территории, перемещался с одного места на другое. В государственно-организованном обществе кровно-родственный принцип организации населения потерял свое значение. На смену ему пришел принцип его территориальной организации. Государство имеет строго локализованную территорию, на которую распространяется его суверенная власть, а население, на ней проживающее, превращается в подданных или граждан государства. Возникают, таким образом, пространственные пределы государства, в которых появляется новый правовой институт – подданство или гражданство.

С территориальной организацией населения сопряжено не только возникновение государства, но и начало складывания отдельных стран. А потому с этих позиций понятия «государство» и «страна» во многом совпадают.

От негосударственных организаций (профсоюзов, политических партий и др.) государство отличается тем, что олицетворяет все население страны, распространяет на него свою власть. Профсоюзы и политические партии объединяют в своих рядах часть населения, создаются добровольно по тем или иным интересам.

2. Публичная (государственная) власть. Публичной она называется потому, что, не совпадая с обществом, выступает от его имени, от имени всего народа.

Власть существовала и в догосударственном обществе, но это была непосредственно общественная власть, которая исходила от всего рода и использовалась им для самоуправления. Она не нуждалась ни в чиновниках, ни в каком-либо аппарате. Принципиальная особенность публичной (государственной) власти состоит в том, что она воплощается именно в чиновниках, т.е. в профессиональном сословии (разряде) управителей, из которых комплектуются органы управления и принуждения (государственный аппарат). Без этого физического воплощения государственная власть представляет собой лишь тень, воображение, пустую абстракцию.

Олицетворенная в государственных органах и учреждениях, публичная власть становится государственной властью, т.е. той реальной силой, которая

обеспечивает государственное принуждение, насилие. Решающая роль в реализации принуждения принадлежит отрядам вооруженных людей и специальным учреждениям (армии, полиции, тюрьмам и т.п.).

3. Государственный суверенитет. Понятие «государственный суверенитет» появилось в конце средних веков, когда потребовалось отделить государственную власть от церковной и придать ей исключительное, монопольное значение. Ныне суверенитет – обязательный признак государства. Страна, его не имеющая, – это колония либо доминион.

Суверенитет как свойство (атрибут) государственной власти заключается в ее верховенстве, самостоятельности и независимости.

Верховенство государственной власти внутри страны обозначает:

а) универсальность ее властной силы, которая распространяется на все население, все партии и общественные организации данной страны;

6) ее прерогативы (государственная власть может отменить, признать ничтожным всякое проявление любой другой общественной власти, если последняя нарушает закон);

в) наличие у нее таких средств воздействия, которыми никакая другая общественная власть не располагает (армия, полиция или милиция, тюрьмы и др.).

Самостоятельность и независимость государственной власти от всякой другой власти внутри страны и вне ее выражается в ее исключительном, монопольном праве свободно решать все свои дела.

В Советском Союзе и бывших социалистических государствах государственная власть не была ни верховной, ни самостоятельной, ни независимой, ибо выше нее была власть партийная. Государство проводило в жизнь партийные директивы, было исполнительным инструментом правящей партии. Все это ослабляло государственную власть, стало одной из причин глубокого кризиса общества и государства.

4. Неразрывная связь государства и права. Без права государство существовать не может. Право юридически оформляет государство и государственную власть и тем самым делает их легитимными, т.е. законными. Государство осуществляет свои функции в правовых формах. Право вводит функционирование государства и государственной власти в рамки законности, подчиняет их конкретному правовому режиму. При такой подчиненности государства праву и формируется демократическое правовое государство.

[34]







2.2 Государственный суверенитет

Государственный суверенитет - это, как известно, верховен­ство и независимость государственной власти как внутри страны, так и во внешнеполитической сфере. Национальный суверени­тет - это полновластие нации, ее политическая свобода, возмож­ность самоопределения для сохранения своей самобытности, языка, культуры, истории. Осознание своих национальных спо­собностей является закономерным этапом развития нации, к ко­торому рано или поздно придут все народы. Поэтому главная за­дача государства заключается в создании благоприятных усло­вий для развития нации, народности, «мягкого» их включения в многонациональный процесс, локализации любых проявлений национализма или великодержавности.

Вся история цивилизации наглядно свидетельствует о том, что в периоды значительных общественных катаклизмов происходит активизация национального фактора. Иными словами, объектив­ной основой национальных противоречий служат прежде всего экономические причины. С другой стороны, истоки межнацио­нальных конфликтов коренятся также и в причинах историчес­кого прошлого нации, ее вхождения в конкретное государство. Для одних народов это дело было добровольным, а для других - нет. С подобными обстоятельствами необходимо считаться при формировании правовой политики. Поэтому роль права в решении национальных проблем нельзя ни преувеличивать (учитывая объ­ективные моменты), ни преуменьшать.

Государственный суверенитет составляет источник правового регулирования межнациональных отношений, но он не может быть сведен к суверенитету одной нации. Нельзя делить население государства на правовое большинство и правовое меньшинство, на граждан и неграждан. Это замкнутый круг, верный путь к со­циальной напряженности. С течением веков человечество выра­ботало определенные международно-правовые способы регулиро­вания межнациональных отношений. Они заключаются в следу­ющих правах нации:

- на создание суверенного государства;

- на свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним;

- на установление любого другого статуса;

- на свободное распоряжение своими естественными богат­ствами и ресурсами без ущерба для каких-либо обязательств (Дек­ларация о принципах международного права, касающихся дру­жественных международных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятая Генераль­ной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах, ст. 1).

В процессе правового регулирования межнациональных отно­шений недопустимо возводить в абсолют принцип государственно­го суверенитета, территориальную целостность государства и иг­норировать право народа на самоопределение. Все государства в соответствии с международными пактами о правах человека обя­заны поощрять осуществление этого права любого народа и ува­жать его. Все народы не только имеют право на самоопределение, но и «в силу этого права они свободно обеспечивают свое экономи­ческое, социальное и культурное развитие» (Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, ст. 1; Меж­дународный пакт о гражданских и политических правах, ст. 1).

[35]

2.3 Неразрывная связь государства и права взимание налогов

Налоговая система - наиболее активный рычаг государственного регулирования социально-экономического развития, инвестиционной стратегии, внешнеэкономической деятельности, структурных изменений в производстве, ускоренного развития приоритетных отраслей.

Государство широко использует налоговую политику в качестве определенного регулятора воздействия на негативные явления рынка. Налоги, как и вся налоговая система, являются мощным инструментом управления экономикой. От того, насколько правильно построена система налогообложения, зависит эффективное функционирование всей экономики государства.

Одной из главных функций государства при рассмотрении вопросов налогообложения является регулирующая функция. Государственное регулирование осуществляется в двух основных направлениях: регулирование рыночных, товарно-денежных отношений, а также регулирование развития народного хозяйства.

Другая немаловажная функция - фискальная. Посредством данной функции реализуется главное предназначение налогов: формирование и мобилизация финансовых ресурсов государства, а также аккумулирование в бюджете средств для выполнения общегосударственных или целевых государственных программ.

Следующая функция государства по взиманию налогов и налогообложению - распределительная (социальная) функция. Посредством налогов в государственном бюджете концентрируются средства, направляемые затем на решение народно-хозяйственных проблем, как производственных, так и социальных, финансирование крупных межотраслевых, комплексных целевых программ - научно-технических, экономических.

Помимо вышеперечисленных, существует также контрольная функция. Через налоги государство осуществляет контроль за финансово-хозяйственной деятельностью организаций и граждан, а также за источниками доходов и расходами. Благодаря денежной оценке сумм налогов возможно количественное сопоставление показателей доходов с потребностями государства в финансовых ресурсах. Благодаря контрольной функции оценивается эффективность налоговой системы, обеспечивается контроль за видами деятельности и финансовыми потоками.
Наконец, последняя функция - поощрительная. Данная функция представляет собой простое приспособление налоговых механизмов для реализации социальной политики государства. Как отмечает Е.В. Покачалова, порядок налогообложения может отражать признание государством особых заслуг определенных категорий граждан перед обществом (предоставление налоговых льгот участникам Великой Отечественной войны, Героям Советского Союза, Героям России и др.) [36]

Понятие "налог" в праве имеет системообразующее значение. На его основе конструируется всеналоговое право. Кроме того, понятие "налог" активно используется и в других отрасляхзаконодательства: в гражданском законодательстве, уголовном, административном и т.д. Новсестороннее изучение данного явления возможно только в рамках налогового права.Категория "налог" в российском законодательстве последнего десятилетия проделала сложнуюэволюцию от "широкого" понимания к дифференцированному. Речь идет о налоговых платежах вшироком и узком смысле. До принятия части первойНК РФ фактически все обязательные платежи вбюджеты и внебюджетные фонды объединялись законодателем в понятие "налоговая система". Влитературе налог подчас определялся как всякий "общеобязательный платеж, взимаемый с физическихи юридических лиц"
(Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1980. С. 867) [37]

В функциях налогов проявляются специфические свойства налогового права, присущие ему как подотрасли финансового права. Функции налогов разнообразны, но каждая характеризует направление необходимого воздействия налогового права, и именно такого, без которого общество на данном этапе исторического развития обойтись не может (аккумулирование денежных средств в публичную собственность, контроль за финансово-хозяйственной деятельностью налогоплательщиков,регулирование экономических процессов и т.д.) (Налоговое право России / Под ред. Ю.А. Крохиной. М.: НОРМА, 2004. С. 43) [37]

Понятие налоговых правоотношений. В юридической литературе налоговые правоотношения определяются как вид финансовых правоотношений, урегулированных нормами налогового права. Налоговые правоотношения - это охраняемые государством общественные отношения,возникающие в сфере налогообложения, которые представляют собой социально значимую связь субъектов посредством прав и обязанностей, предусмотренных нормами налогового права.Налоговые правоотношения представляют собой совокупность следующих правовых отношений:- по установлению, введению и взиманию налогов и сборов в РФ;- возникающих в процессе исполнения соответствующими лицами своих налоговых обязанностей по исчислению и уплате налогов или сборов;- возникающих в процессе налогового контроля и контроля за соблюдением налогового законодательства РФ;- возникающих в процессе защиты прав и законных интересов участников налоговых правоотношений (налогоплательщиков, налоговых органов, государства и др.), т.е. в процессе обжалования актов налоговых органов, действий (бездействия) их должностных лиц, а также в процессе налоговых споров;- возникающих в процессе привлечения к ответственности за совершение налоговых правонарушений. Особенность налоговых правоотношений состоит в том, что они являются отношениями между юридическими и (или) физическими лицами. По существу, налоговые правоотношения являются нормативными правовыми отношениями, так как они:- неразрывно связаны с нормами налогового права - возникают и прекращаются на основе, в соответствии и в рамках норм налогового права;- представляют собой юридическую связь субъектов таких правовых отношений посредством субъективных прав и юридических обязанностей. Но необходимо учитывать, что субъективное право принадлежит управомоченному лицу (например, налоговому органу), которое обладает определенными правомочиями. Носитель юридической обязанности в налоговом правоотношении является обязанным лицом и выступает в качестве налогоплательщика, который обязан совершить в пользу государства определенные юридически значимые действия либо воздержаться от каких-либо действий; основания возникновения, изменения и прекращения налоговых правоотношений предусмотрены в налоговом законодательстве. Налоговое правоотношение является разновидностью правоотношения финансового, ибо налоговое право является подотраслью финансового права. В связи с этим характеристика налогового правоотношения в основных чертах сходна с характеристикой финансового правоотношения. (Финансовое право Российской Федерации / Под ред. М.В. Карасевой. М.: НОРМА, 2008. С.122 - 126) [37]




























 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ЛИТЕРАТУРА

1."Теория государства и права: учебник" (Н.И. Матузов, А.В. Малько) (Юристъ, 2004) С. 27.

2. Гайдар Е. Т. Государство и эволюция. М., 1995. С. 189; 15; 20; 27.

3. Античная Греция. Т. I. М., 1983. С. 9—36

4. Хайек Ф. Общество свободных. Сдерживание власти и развенчание политики//Открытая политика. 1995. No8(10). С.41.

5. Бади Б., Бирнбаум П. Переосмысление социологии государства//Международный журнал социальных наук. 1994. No 4 (7). С. 17.

6. Попов В. А. Политогенетическая контроверза, параполитейность и феномен вторичной государственности//Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М., 1995. С. 197.

7. Ахиезер А. С. Синкретизм или либерализм // Рубежи. 1995. No 4. С. 71.

8. Баталов Э. Я. Политическое — «слишком человеческое»//Полис. 1995. No 5. С. 6.

9. Хэллауэлл Дж. Моральные основы демократии. М., 1993. С. 114.

10. Общественные науки и современность. 1994. No 4. С. 8.

11. Белков П. Л. Раннее государство, предгосударство, протогосударство: игра в термины // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М., 1995. С. 175.

12. Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М., 1983. С. 452, 444, 379.

13. Цицерон. Диалоги о государстве. О законах. Кн. 1. М., 1966. С. 20.

14. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1975. С. 72.

15. Фома Аквинский. О правлении властителей//Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе (VI—XVII вв.). Л., 1990. С. 235.

16. История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение. М., 1986. С. 47.

17. Граций Г. О праве войны и мира. М., 1956. С. 74.

18. Локк Дж. Соч. в 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 338.

19. Kant Im. Rechtslehre. Schriften zur Rechtsphilosophie. Berlin, 1988. S. 290.

20. Антология II pensiero politico dalle origini ai nostri giorni. Roma, 1966. P. 356.

21. Гоббс Т. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1992. С. 133.

22. Гумбольдтфон В. Язык и философия культуры. М., 1985. С. 71.

23. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения в 3 т. Т. 2. М., 1979. С. 203.

24. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения в 3 т. Т. 3. М., 1979. С. 22.

25. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения в 3 т. Т. 1. М., 1979. С. 109.

26. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 252.

27. Чичерин Б. История политических течений. Ч. 1. М., 1869. С. 187, 188.

28. Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 160.

29. Гегель. Философия права. М., 1990. С. 284, 310, 93, 286.

30. Блаженный Августин. Соч. в 22 кн. Т. 3. Кн. 14—17. М., 1994. С. 66.

31. Блаженный Августин. Соч. в 22 кн. Т. 4. Кн. 18—22. М., 1994. С. 131, 132.

32. Известия. 1995. 7 августа.

33. Лазарев В. В. Теория государства и права. М.: Академия МВД РФ, 1992. С. 36–49.

34. Теория государства и права. Учебник для юридических вузов и факультетов, под ред. проф. С.С. Алексеева. Авторский коллектив:Алексеев С.С., Архипов С.И., Корельский В.М., Леушин В.И., Перевалов В.Д., Пучков О.А., Русинов Р.К., Семитко А.П., Тарасов Н.Н., Шабуров А.С.

35. Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. —3-е изд., перераб. и доп. — М.: Юристъ, 2001. — 520с.

36. Научная работа на тему «Налогообложение и взимание налогов как функция государства» Бардышева В.С., 2016.

37. Налоговое право учебное пособие. М.О. Клейменова.