Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Правовые основы оперативно-розыскной деятельности. Понятия оперативно-розыскной деятельности

Содержание:

Введение

Оперативно-розыскная деятельность занимает важное место в работе правоохранительных органов, поскольку с ее помощью решаются задачи борьбы с особо опасными формами преступности. Сегодня идея активного использования в уголовном процессе результатов оперативно-розыскной деятельности вплоть до придания им значения судебных доказательств, не только активно развивается, но и находит свое выражение на практике, где наиболее полная реализация данной идеи возможна лишь на основе создания правового механизма использования данных оперативно-розыскных мероприятий в уголовном процессе.

Принципиальная необходимость этого обусловлена тем, что оперативно-розыскная деятельность играет весьма заметную роль в обнаружении и раскрытии наиболее тяжких преступлений.

Дальнейшее совершенствование организации, форм и методов оперативно-розыскной деятельности является одним из основных факторов повышения эффективности противодействия преступности в целом. В связи с этим очевидна настоятельная необходимость теоретического осмысления проявляющихся в ней закономерностей.

Объектом исследования выступают общественные отношения в сфере осуществления оперативно-розыскной деятельности.

Предметом исследования являются нормы действующего законодательства, регламентирующие оперативно-розыскную деятельность.

Целью настоящей работы является исследование понятия оперативно-розыскной деятельности, ее сущности, задач, нормативной основы и особенностей регулирования.

Для достижения поставленной цели в работе предлагается решить следующие задачи:

выявить понятие, сущность и задачи оперативно-розыскной деятельности;
определить правовую основу оперативно-розыскной деятельности;
рассмотреть современную систему правовых источников оперативно-розыскной деятельности;
проанализировать практику применения результатов оперативно-розыскной деятельности;
выявить существующие недостатки нормативно-правового регулирования ОРД и направления их устранения.

Теоретической базой исследования послужили фундаментальные разработки науки уголовно-процессуального права и теории оперативно-розыскной деятельности. Вопросы, так или иначе затрагивающие обозначенную выше проблему, исследовались многими учеными-юристами. Свои научные труды ей посвятили Вагин О.А., Давыдов С.И., Пахнюк А.К., Маркушин А.Г., Кривенко А.И., Давыдов Я.В., Шумилов А.Ю., Чечетин А.Е. и другие ученые.

Методологическую основу исследования составили общенаучные методы (анализ, синтез, индукция, дедукция), частнонаучные методы (формально-юридический, историко-правовой).

Нормативную базу исследования составили: Конституция РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ, Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ, имеющие непосредственное отношение к проблеме использования результатов оперативно-розыскной деятельности.

Эмпирическую базу исследования составили материалы опубликованной судебной практики по уголовным делам.

1. Правовые основы осуществления оперативно-розыскной деятельности

1.1. Понятие, сущность и задачи оперативно-розыскной деятельности

Оперативно-розыскная деятельность как и деятельность уголовно- процессуальная, предназначена для целенаправленной защиты человека, общества и государства от преступных посягательств.

Прежде чем определить понятие «оперативно-розыскная деятельность», требуется уяснить смысл сказанного термина. В статье 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее Федеральный Закон об ОРД) определено, что оперативно-розыскная деятельность - вид деятельности, осуществляемый гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», в пределах их полномочий посредством проведения оперативно - розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств.

Оперативно-розыскная деятельность представляет собой специфический вид деятельности, осуществляемой оперативными подразделениями государственных органов в пределах полномочий, установленных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», посредством применения специальных сил, средств и методов сбора информации внутри преступного мира, выполнения иных оперативно-розыскных мероприятий^[1].

История российских правоохранительных органов и мировой опыт борьбы с преступностью показывает, что оперативно-розыскная деятельность является одной из обязательных государственно-правовых форм борьбы с преступностью, к числу которых также относятся: административно-правовая, уголовно- правовая, уголовно-процессуальная и уголовно-исполнительная формы. Каждая из этих форм имеет свои специфические средства и методы решения правоохранительных задач^[2].

Исходя, из понятия можно сделать вывод, что оперативно-розыскная деятельность базируется на трех различных смысловых значениях. Во-первых, оперативно-розыскная деятельность - вид юридической государственной деятельности уполномоченных федеральных органов исполнительной власти по противодействию преступности и обеспечению безопасности, во-вторых - это самостоятельная юридическая наука изучающая, закономерности, проявляющиеся в процессе применения оперативно-розыскными органами специальных сил, средств, методов и форм борьбы с преступностью, а так же правовые основы осуществления ОРД; в-третьих - учебная дисциплина - первичное знание о науке, а уже цель учебной дисциплины - дать студентам основы науки.

Стоит отметить, что у ОРД есть своя отличительная особенность - разведывательный - поисковой характер. Это обусловлено, прежде всего, тайным, замаскированным характером действий преступников, скрытием следов преступления как совершенного, так и готовившегося.

В связи с этим, ОРД направлена на добывание информации, выявление скрытых (скрываемых) преступлений, розыск скрывшихся лиц^[3].

На разведывательно-поисковый характер ОРД указывают такие ее принципы как конспирация, сочетание гласных и негласных методов и средств.

Причем негласные означают проведение оперативно-розыскных мероприятий скрытно от лиц в них не участвующих, в том числе от других сотрудников, даже если они имеют соответствующий допуск, но прежде всего - от объектов (лиц, групп, организаций) в отношении которых они проводятся. В свою очередь, под гласными следует понимать такие мероприятия, содержание, цели и участники которых не скрываются ни от окружающих, ни от объектов их проведения.

Анализируя природу оперативно-розыскной деятельности, мы можем выделить ее отличительные черты: во-первых, собранная в ее ходе информация не является доказательством по уголовному делу, в связи с чем, после того как она собрана нужно провести кропотливую работу с целью того, чтобы информация отвечала всем требованиям УПК и в последствие влилась в доказательную базу наравне с остальными доказательствами собранными и отвечающими требованиям УПК. Во-вторых, оперативно - розыскная деятельность производится в строгом соответствии с требованиями закона (но не УПК РФ, а специального Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). В-третьих, оперативно-розыскная деятельность осуществляется соответствующими органами самостоятельно либо по поручению органов предварительного расследования. В-четвертых, на совершение определенных оперативно-розыскных мероприятий требуется санкция прокурора или решение суда. В-пятых, оперативно-розыскная деятельность в отличие от предварительного расследования может проводиться и до возбуждения уголовного дела.

Существует два взгляда на значение оперативно-розыскных мероприятий и полученной в ходе их проведения информации для расследования уголовного дела и применения этой информации в процессе доказывания.

Первый из них заключается в том, что оперативно - розыскные мероприятия по обнаружению носителей информации, оказывая существенную помощь в собирании доказательств, все же лежат за пределами уголовно - процессуального доказывания.

Второго взгляда придерживаются те, кто считает, что фактически стирается грань между доказыванием и ОРД.

В нашей стране придерживаются того, что результаты ОРД должны пройти жесточайшую проверку на пригодность в качестве доказательственной базы по уголовному делу, которое будет рассматриваться в судебном заседании.

Подводя итог всему, что было затронуто выше изложенного, можно прийти к тому, что главными задачами в ОРД является:

Добывание информации о событиях или действиях создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности РФ. Если речь идёт о предупреждении и пресечении преступлений, то в этом случае назначение ОРД состоит в проникновении в замыслы лиц, подготавливающих продумывающих преступные действия. ОРД направлена на их опережение, просчет возможных преступных действий.

Так же, задачей ОРД является и осуществление розыска лиц, скрывающихся от органов дознания следствия и суда, уклоняющихся от уголовной наказания, а так же розыска без вести пропавших. А.Е. Чечетин в своей работе «Основы оперативно-розыскной деятельности» так же указывает, что итогом следственных действий являются доказательства, а оперативно-розыскных мероприятий, как правило, лишь сведения об источниках тех факторов, которые могут стать доказательством после их закрепления процессуальным путем^[4]. Согласно ст. 89 УПК РФ результаты оперативно-розыскной деятельности запрещено использовать в процессе доказывания, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным законом. Иначе говоря, если они не получены и приобщены к делу в процессуальном порядке, установленном УПК РФ. В ч. 2 ст. 11 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» указано, что результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. В рамках действующего правового регулирования, как уже было сказано выше, предметы и документы, полученные в результате проведения ОРД, могут быть легализованы в уголовном процессе непосредственно в качестве доказательств путем их осмотра и приобщения к уголовному делу. Результаты ОРД могут служить основой для формирования доказательств, создавать условия и предпосылки для их установления.

Специфические задачи, цели оперативно-розыскной деятельности обуславливают само ее существование. В совокупности с другими признаками они позволяют также отличать данный вид деятельности от других: уголовно- процессуальной, административной, контрразведывательной и частной детективной и охранной деятельности.

Согласно закону основными задачами оперативно-розыскной деятельности являются: а) выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, подготавливающих, совершающих или совершивших; б) осуществление розыска лиц, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда, уклоняющихся от уголовного наказания, а также розыска без вести пропавших; в) добывание информации о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации.

Успешное решение задач оперативно-розыскной деятельности реально обеспечивает достижение ее целей - защиту жизни, здоровья, прав и свобод личности, собственности, безопасности общества и государства от преступных посягательств.

Перечисленные задачи конкретизируются в других законах, регулирующих основную деятельность государственных органов и учреждений, наделенных правом на проведение оперативно - розыскных мероприятий.

1.2. Определение правовой основы оперативно-розыскной деятельности

Правовое регулирование является ключевым элементом системы правового воздействия, способного упорядочить общественные отношения с учетом существующей в рамках этой системы совокупности правовых методов и средств, обеспечивающих правовое регулирование.

Согласно теории права правовое регулирование представляет собой «специфическую деятельность государства, его органов и должностных лиц по упорядочению общественных отношений путем установления правовых норм и применения в необходимых случаях индивидуально-регламентирующих решений в соответствии с этими нормами по юридически значимым вопросам, возникающим в рамках таких отношений»^[5]. Как следствие наличия правового регулирования возникновение правоотношений в рамках конкретной социальной динамики взаимодействий позволяет оценить значимость и эффективность реализации правового регулирования.

Исходя из этого правовое регулирование правоохранительной деятельности подразделений уголовного розыска представляется процессом, в котором государство воздействует на специфические общественные отношения, возникающие в ходе деятельности данных подразделений, стабилизируя их и упорядочивая.

Особенностью сущности правоотношений выступает особый субъектный состав: совокупность субъектов права; наличие правовых норм как предпосылка возникновения правоотношений; реализация правоотношений через взаимные права и юридические обязанности; юридический факт как основа появления правоотношения; реализация и защита государством правоотношений, вытекающих из правовых норм. Именно поэтому в основе правоотношения лежит «объективно возникающая в обществе в соответствии с законом или даже до закона особая форма социального взаимодействия, участники которого обладают взаимными, корреспондирующими правами и обязанностями и реализуют их в целях удовлетворения своих потребностей и интересов в особом порядке, не запрещенном государством или гарантированном и охраняемом им в лице определенных органов»^[6].

Согласно ст. 4 Федерального Закона об ОРД правовую основу составляют Конституция Российской Федерации, Федеральный Закон об ОРД, другие федеральные законы и принятые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты федеральных органов государственной власти. Органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, издают в пределах своих полномочий в соответствии с законодательством России нормативные акты, регламентирующие организацию и тактику проведения оперативно-розыскных мероприятий.

При этом под правовой основой такой деятельности в науке понимается «… фундаментальная, базовая часть правового регулирования особого вида государственной юридической деятельности»^[7].

В настоящее время ситуация с правовым регулированием оперативно-розыскной деятельности изменяется в сторону признания правил, действующих в цивилизованных странах. Тем не менее, пока нельзя утверждать, что законотворческий процесс закончен и определены как оптимальные границы правового регулирования оперативно-розыскной деятельности, так и его уровни.

Необходимо отметить, что российское законодательство в указанной сфере правового регулирования только формируется. Среди ученых нет единства, что под ним понимается. Поэтому для лучшего уяснения разнообразия, имеющихся по данному вопросу, теоретических воззрений, мы полагаем, что их можно свести к двум позициям:

- законодательство в области оперативно-розыскной деятельности, понимаемое в «узком» смысле – совокупность федеральных законов России, которые содержат правовые нормы, регулирующие группы однородных общественных отношений между лицом и государством в процессе защиты человека и общества от преступных посягательств путем применения специальных методов, сил и средств и совершения оперативно-розыскных действий^[8].

- широкий подход к определению указанного понятия, согласно которому оперативно-розыскное законодательство рассматривается как формирующийся межотраслевой комплексный нормативно-правовой институт, образованный совокупностью законодательных и иных нормативных правовых актов Российской Федерации высшей (после Конституции РФ) юридической силы^[9].

Концептуально утвержденная Президентом РФ Стратегия национальной безопасности Российской Федерации на период до 2020 года^[10] определяет, что повышение эффективности деятельности правоохранительных органов и спецслужб должно способствовать обеспечению государственной и общественной безопасности на долгосрочную перспективу. Подобный подход к определению стратегических целей и задач в этой области исходит из положений ст. 2 Конституции РФ, в которой провозглашается: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».

В 1992 году был принят Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» и, как следствие, впервые введена законодательная регламентация такого специфического вида правоохранительной деятельности, как оперативно-розыскная деятельность. В 1995 году в условиях становления новой российской государственности эта инициатива получила свое развитие в связи с принятием Федерального закона от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - Закон об ОРД).

В соответствии со ст. 1 Закона об ОРД «оперативно-розыскная деятельность - вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим Федеральным законом, в пределах их полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств».

Появление Закона об ОРД в целом определило, по мнению Л.В. Мазалевой, следующие концептуальные положения: «Закрепление общих правил оперативно-розыскной деятельности на развивающем уровне правового регулирования вместо подзаконного; выделение основных правил оперативно-розыскной деятельности из ранее имевшегося в подзаконных актах конгломерата правовых предписаний и их обособление в оперативно-розыскном Законе, т.е. начало процесса кодификации правовых норм оперативно-розыскной деятельности; повышение значения соблюдения прав и свобод человека и гражданина в оперативно-розыскной деятельности; законодательное определение оперативно-розыскной деятельности; существенное законное расширение субъектов (государственных органов), наделенных правами на осуществление оперативно-розыскной деятельности; необходимость обязательной государственной регистрации в Министерстве юстиции РФ ведомственных оперативно-розыскных актов, затрагивающих права и законные интересы граждан, а также нормативных актов, которые носят межведомственный характер; правовая регламентация вневедомственного контроля и надзора за состоянием законности в оперативно-розыскной деятельности; включение в сферу правового регулирования общественных отношений, которые ранее не подвергались воздействию права»^[11].

В сущности оперативно-розыскная деятельность представляет собой один из специальных видов правоохранительной деятельности строго определенных субъектов, ее предназначение состоит в решении ее функциональных задач. При этом она должна быть отражена в надлежащей правовой форме. Именно поэтому справедливо мнение Д.В. Гребельского о том, что «термин «государственно-правовая форма» в отношении ОРД применим, во-первых, по той причине, что названная деятельность имеет государственный характер, поскольку осуществляется по велению государства и специально уполномоченными на то государственными органами; во-вторых, имеет четко выраженную правовую основу и осуществляется в строгом соответствии с требованием законности»^[12].

В качестве вывода относительно структуры правовых норм стоит привести классификацию И.А. Климова и Г.К. Синилова, выделяющих в правовой основе оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел три основных уровня: а) конституционный уровень правового регулирования, охватывающий институты и нормы, составляющие общую основу всех видов государственной деятельности, применяемых во всех сферах социального управления; б) законодательный уровень, включающий все институты и нормы, определяющие основные задачи, направления и формы борьбы с преступностью как специальной сферы государственной деятельности; в) ведомственный уровень, непосредственно регулирующий компетенцию оперативных аппаратов органов внутренних дел, их систему, организационно-тактические приемы применения оперативно-розыскных методов и средств в борьбе с преступностью^[13].

2. Проблемы правового регулирования оперативно-розыскной деятельности и пути их решения

2.1. Практика применения результатов оперативно-розыскной деятельности

Совершенствование правового механизма реализации принципа уважения прав и свобод человека и гражданина с позиции идеологии правового демократического государства во многом зависит от процедурно-процессуального механизма его правового регулирования, в том числе прописанного в нормативных правовых актах, регламентирующих оперативно-розыскную деятельность.

Судебная практика периодически отмечает проблемы, связанные с таким проведением оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ), которые не позволяют использовать результаты мероприятия в процессе доказывания. Одной из причин данной ситуации является, на наш взгляд, неопределенный статус лиц, оказывающих содействие правоохранительным органам.

В законах о правоохранительных органах, занимающихся оперативно-розыскной деятельностью (ОРД), имеются указания на полномочия этих органов и описание некоторых условий, предопределяющих сотрудничество с гражданами.

Среди нормативных правовых актов, регулирующих данную сферу, в первую очередь необходимо выделить Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», в котором не только дано определение понятия лиц, оказывающих содействие правоохранительным органам, но и оговорены некоторые гарантии для данной категории граждан.

Федеральный закон «О полиции» предусматривает, что полиция для выполнения возложенных на нее обязанностей имеет право «привлекать граждан с их согласия к внештатному сотрудничеству; устанавливать негласное сотрудничество с гражданами, изъявившими желание конфиденциально оказывать содействие полиции на безвозмездной или возмездной основе...» (пункт 34 ч. 1 ст. 13). А в Федеральном законе «О Федеральной службе безопасности» данному вопросу посвящена отдельная статья 19, определяющая права и обязанности лиц, содействующих органам федеральной службы безопасности.

Изучение постановлений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), признавших нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод^[14] (далее - Конвенция) при проведении таких ОРМ, как оперативный эксперимент и проверочная закупка, показало, что одними из оснований принятия этих решений являлись проблемы доказывания в случаях, когда органам, осуществляющим ОРД, оказывалось содействие гражданами с неопределенным статусом. При этом доказательства, полученные в результате ОРД (наиболее распространенными были дела об обороте наркотических веществ и взяточничестве), являлись основными в процессе доказывания по рассмотренным делам.

ЕСПЧ рассматривает вопрос о форме взаимодействия, исходя не из принципиальных установок и общих положений, а содержательно, учитывая специфику взаимодействия в каждом конкретном случае с точки зрения обеспечения конвенциональных положений, обеспечивающих справедливость правосудия.

Анализ допущенных ошибок потребовал обсуждения вопроса о том, кто и в каком качестве входит в круг лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим ОРД. Статья 17 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» позволяет выделить критерий классификации этих лиц - наличие или отсутствие контракта, а также общее требование к сотрудничеству со всеми лицами - конфиденциальность.

Таким образом, среди лиц, содействующих ОРД, возможно выделить группы граждан, различающиеся по форме взаимодействия с правоохранительными органами^[15].

Определяющим с точки зрения процесса доказывания следует считать разграничение частного лица, заявляющего о преступлении (private individual), и полицейского сотрудника или информатора (the police collaborator or informant)^[16].

Это связано с тем, что выявление факта сотрудничества неизбежно приводит к обсуждению вопроса о пределах допустимого поведения со стороны правоохранительных органов при проведении ОРД и необходимости рассмотрения вопроса о провокации^[17].

Вопросам провокации уделяется особое внимание с момента вынесения ЕСПЧ Постановления по делу «Тейшейра де Кастро против Португалии», в котором впервые был поднят вопрос о провокационности действий сотрудников полиции в отношении заявителя^[18].

В решениях ЕСПЧ по делам Быкова, Веселова и других необходимость разграничения понятий частного заявителя и лица, сотрудничающего с правоохранительными органами, выявлена достаточно определенно.

Проведение именно такой демаркационной линии не является случайным. Из этих решений ЕСПЧ следует, что в процессе доказывания совершения преступления к данным лицам, а соответственно, и к получаемой от них информации надлежит применять различные требования.

В деле «Быков против Российской Федерации» в отношении заявителя проводилась негласная операция в связи с информацией, поступившей от «представителя окружения Быкова» - В., о том, что Быков дал ему поручение убить бывшего партнера по бизнесу. Не исполнив поручение, В. обратился в правоохранительные органы, которые организовали ОРМ в отношении заявителя. С этой целью В., снабженный средствами радиопрослушивания и записи, посетил место жительства Быкова, где завел разговор о якобы совершенном убийстве и передал вещи, подтверждающие выполнение порученной работы. Итогом проведения ОРМ стало получение 16-минутной записи диалога, а также обыск жилого помещения и задержание Быкова. Несмотря на то что заявитель настаивал на том, что вмешательство в его частную личную жизнь проводилось именно «агентом милиции», ЕСПЧ анализировал в первую очередь обоснованность такого вмешательства, обойдя вопрос о статусе В. в данном деле^[19].

В деле «Веселов и другие против Российской Федерации», наоборот, пристальное внимание уделено именно статусу сотрудничающего лица, что в совокупности с более ранними постановлениями^[20] позволяет получить общее представление о позиции ЕСПЧ в отношении «агентов», «информаторов» или, применительно к российскому законодательству, «лиц, содействующих правоохранительным органам». По-видимому, каждый из данных терминов имеет различное содержание и обозначает разный статус участников. По мнению автора, такие расхождения можно объяснить, с одной стороны, различиями правового регулирования государств - участников Конвенции, а с другой - стремлением ЕСПЧ в своих решениях показать смысловую нагрузку такого содействия правоохранительным органам.

Веселов, как и остальные два заявителя, был признан виновным в совершении преступления, связанного с незаконным оборотом наркотиков. Жалобы были рассмотрены в рамках единого производства в связи со схожестью фактических обстоятельств, а также выявленных нарушений Конвенции. Каждый из заявителей являлся объектом негласных мероприятий в форме проверочной закупки.

Как и в деле Быкова, власти Российской Федерации утверждали, что в правоохранительные органы обратилось частное лицо (в случае Веселова это был гражданин Х.) с заявлением о наличии сведений о продаже наркотиков, после чего незамедлительно была проведена проверочная закупка. Однако в деле Веселова, в отличие от дела Быкова, на стадии судебного разбирательства адвокат защиты безрезультатно ходатайствовал о приобщении к материалам уголовного дела в качестве доказательств судебных актов, подтверждающих, что Х. ранее выступал в качестве покупателя при проверочных закупках, никак не связанных с данным уголовным делом. Более того, сотрудники, проводившие ОРМ, сообщили, что до получения информации от Х. Веселов не был известен как продавец наркотиков. Исходя из этого, сторона защиты настаивала на провокации и указывала на то, что Х. являлся информатором. Повторно выдвинутые доводы во время оспаривания отказа суда первой инстанции принять соответствующие документы в качестве доказательств успеха не принесли. В целом схожая ситуация наблюдалась и в двух других делах.

Несмотря на то что власти Российской Федерации настаивали на наличии независимого источника информации при проведении ОРМ - т.е. частного лица, Европейский суд указал, что представленные доказательства подтверждают долгосрочное сотрудничество того же Х. с правоохранительными органами и наличие у него статуса информатора.

Рассмотрение исследуемых вопросов в решениях ЕСПЧ по делам Быкова и Веселова позволяет прийти к следующим выводам:

1. Дело Быкова представляет собой яркий пример проведения ОРМ при участии заявителя о преступлении, который имеет статус частного лица (private individual). Рассмотрение правоохранительными органами обращения заявителя в общем порядке являлось обязанностью государства и было направлено на защиту прав и свобод граждан. Привлечение заявителя к проведению ОРМ с учетом специфики проводимого негласного мероприятия было обоснованным с точки зрения действующего на тот момент национального законодательства, а также отвечало требованиям Конвенции и ее толкованию ЕСПЧ.

2. Дело Веселова, напротив, продемонстрировало необходимость тщательного рассмотрения вопроса о требованиях, предъявляемых к лицам, сотрудничающим с правоохранительными органами.

Прежде всего ЕСПЧ напомнил, что вопрос проведения негласных мероприятий, направленных на борьбу с незаконным оборотом наркотиков и коррупцией, имеет особенности, не раз затронутые в его практике. В частности, это вопросы провокаций при проведении ОРМ и защиты от злоупотреблений, вызванных использованием в процессе доказывания результатов подстрекательства^[21].

Важен и тот факт, что для обеспечения гарантий против злоупотреблений правоохранительные органы должны иметь ясную и предсказуемую систему санкционирования, осуществления и контроля за проведением негласных мероприятий с участием информаторов. Несмотря на несколько декларативный характер этого утверждения, правило, сформулированное ЕСПЧ, имеет вполне конкретное выражение: в Постановлении проведен краткий сравнительный анализ законодательства европейских стран, посвященного данной проблеме.

В результате данного исследования, охватывающего 22 государства - участника Совета Европы, выявлено, что привлечение негласных сотрудников к проверочным закупкам и аналогичным негласным мероприятиям, а также порядок их проведения в целом схожи во многих государствах Европы, за исключением Ирландии, не имеющей нормативных актов, посвященных участию негласных сотрудников; в европейских государствах предусматривается процедура судебного или административного санкционирования таких мероприятий. По итогам этого сравнительного анализа можно судить о том, что ЕСПЧ особое внимание уделяет разграничению органов, осуществляющих проведение негласных мероприятий, от санкционирующих эти мероприятия структур, рассматривая это в качестве необходимой гарантии защиты от различного рода злоупотреблений.

Помимо этого, ЕСПЧ отметил важную роль наличия достаточной информации для проведения негласных мероприятий в случаях, когда в результате таких действий предполагается получение основных доказательств по делу. Причем речь не идет о результатах ОРД как доказательствах в уголовном деле. Внимание акцентировано исключительно на установлении причинно-следственной связи между проведением ОРМ и собиранием сведений, использующихся в процессе доказывания в уголовных делах с высоким уровнем латентности, таких как взяточничество и преступления, связанные с оборотом наркотических веществ.

Вопрос достаточности как основания для проведения в отношении граждан ОРМ поднимался и ранее, в деле «Банникова против Российской Федерации». В нем изложена необходимость устанавливать наличие «объективного подозрения» в том, что лицо задействовано в преступной деятельности и предрасположено к совершению преступления, как меры предотвращения провокационных действий^[22].

Подтверждая свою позицию, ЕСПЧ четко указывает на то, что власти должны доказать наличие конкретной и объективной информации, свидетельствующей о приготовлении к преступлению в случаях санкционирования проведения ОРД, а используемая властями информация должна допускать проверку^[23]. Такой подход продиктован прежде всего необходимостью защиты интересов граждан от необоснованного преследования со стороны правоохранительных органов.

Следует отметить, что по всем названным делам представители Российской Федерации указывали на то, что по законодательству России для назначения и проведения ОРМ достаточно лишь заявления о преступлении. Однако ЕСПЧ, принимая во внимание установленный национальным законодательством порядок, но не считая себя связанным его рамками, указал на наличие системного дефекта, который приводит к невозможности вынесения Европейским судом решений в пользу Российской Федерации. Констатируя малую содержательную информативность решений о проведении ОРМ, а также отсутствие независимого контроля правоприменительных органов за законностью и обоснованностью решений о проведении сложных комплексных ОРМ, ЕСПЧ приходит к выводу о том, что «...российская система, в которой проверочные закупки и оперативные эксперименты всецело относятся к компетенции органов оперативно-розыскной деятельности, расходится с практикой, принятой большинством государств-участников. Европейский суд полагает, что этот недостаток отражает структурное уклонение от обеспечения гарантий против милицейского произвола...»^[24].

Такое категоричное утверждение вызывает массу вопросов. Как следует трактовать приведенное утверждение Европейского суда: это сигнал о невозможности соблюдения прав и свобод человека без немедленного изменения законодательства РФ в части процедуры проведения и контроля за ОРМ или речь идет о том, что в отсутствие в Российской Федерации схемы проведения негласных мероприятий, доминирующей среди государств - участников Конвенции, достаточно усовершенствовать практику применения действующего законодательства?

Безусловно, приведение законодательства в соответствие с конвенциональными требованиями является приоритетным направлением политики любого правового государства, однако проблемы, выявленные ЕСПЧ, отчасти могут быть решены и при условии соблюдения требований, сформулированных в названных решениях ЕСПЧ. Действующее законодательство хотя и не содержит императивных положений, не позволяющих нарушать положения Конвенции в их истолковании ЕСПЧ, но и не препятствует соблюдению Конвенции, а на основании Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» обязывает применять исследуемые нормы именно в такой интерпретации.

Прежде всего необходимо понять, что особые правоотношения между правоохранительными органами и содействующими им гражданами не только позволяют более эффективно использовать ресурсы государства в борьбе с наиболее сложными с точки зрения доказывания преступлениями, но и создают между ними устойчивую связь, которая не может не влиять на оценку полученных в результате ОРМ данных, на полное, объективное и всестороннее рассмотрение уголовного дела.

Стандарты оценки данных, полученных от названных граждан, должны быть более строгими, чем в случаях с заявителями или жертвами преступлений; они основываются на требовании определенных ограничений для проведения ОРМ и использования полученных результатов с целью исключения злоупотреблений.

Фактически речь идет о разграничении функциональной активности граждан настолько, насколько это возможно в целях расследования. Если информатор - это лицо, собирающее необходимые для государственных органов сведения, то его участие при проведении ОРМ должно быть ограничено. Необходимо избегать ситуаций, когда одно лицо одновременно является информатором, участником ОРД (в роли взяткодателя или покупателя наркотических веществ) и заявителем о преступлении.

Безусловно, такой подход не должен препятствовать доступу лиц, сотрудничающих с правоохранительными органами, к правосудию в случаях, когда в отношении этих лиц совершается преступление. Наличие устойчивых связей с гражданами, содействующими органам, осуществляющим ОРД, приводит к необходимости дополнительной, документально фиксируемой проверки получаемой от них информации.

Это необходимо для исключения сомнений в законности действий правоохранительных органов, а также для обеспечения безопасности граждан, оказывающих содействие правоохранительным органам. Кроме того, дополнительная проверка информации со стороны другого органа или ведомства, не проводящего оперативное мероприятие, позволит нивелировать проблему малой информативности при принятии решений о проведении ОРМ в форме оперативного эксперимента и проверочной закупки.

Таким образом, исходя из решений ЕСПЧ определение правового статуса лиц, содействующих ОРД, имеет уголовно-процессуальное значение и влияет на рассмотрение вопроса о справедливости судебного разбирательства. Для предотвращения провокации при проведении ОРМ необходимо предъявлять различные требования к информации, получаемой от частных лиц, выступающих в роли заявителей, и лиц, сотрудничающих с органами, осуществляющими ОРД.

2.2. Существующие недостатки нормативно-правового регулирования ОРД и направления их устранения

Оперативно-розыскная деятельность (ОРД) согласно ст. 1 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - Закон об ОРД) осуществляется посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ). Закон, который дает исчерпывающий перечень ОРМ, не подлежит расширительному толкованию (ч. 1 ст. 6) и не раскрывает их определения. Правда, в юридической литературе есть различные формулировки ОРМ. Например, А.Е. Чечетин под оперативно-розыскными мероприятиями понимает «закрепленные в Законе об ОРД и проводимые уполномоченными на то субъектами в соответствии с требованиями нормативных правовых актов действия, основанные на применении преимущественно негласных средств и методов в сочетании с гласными средствами и методами, направленные на непосредственное выявление фактических данных, необходимых для решения задач ОРД»^[25].

Из анализа ведомственных, подзаконных нормативных актов и правоприменительной практики следует, что оперативно-розыскная деятельность осуществляется путем производства не только ОРМ, но и оперативно-технических мероприятий (ОТМ). Заметим, что в Законе об ОРД даже нет данного термина. Подзаконные нормативные акты ведомственного, закрытого характера (приказы, инструкции) МВД РФ предусматривают три вида оперативно-технических мероприятий: негласная аудиозапись (НАЗ), негласное видеонаблюдение (НВ), негласное видеодокументирование (НВД), и регламентируют порядок их проведения, однако не называют их таковыми.

В теории оперативно-розыскной деятельности существуют разные толкования ОТМ. Так, С.Д. Ковалев и Е.В. Полуянова считают, что ОТМ - это мероприятия, «проводимые подразделениями негласно с использованием специальных технических средств и направленные на получение и фиксацию информации, необходимой для реализации задач ОРД»^[26]. Они применяются для тайного слежения (наблюдения) за действиями, операциями, разговорами и местами нахождения проверяемых (разрабатываемых) лиц в жилых и нежилых помещениях (служебных, общественных, спортивно-оздоровительных, культурно-просветительских), в транспортных средствах и на открытой местности. ОТМ проводятся специальными оперативно-техническими и оперативно-поисковыми подразделениями с привлечением должностных лиц иных оперативных подразделений. Специальные технические средства (аудио- и видеозаписи) используются для наблюдения за определенными лицами, заподозренными в совершении преступления, либо другими криминальными объектами.

Выборочное изучение приговоров и уголовных дел показало, что сотрудники оперативно-розыскных органов применяют «суррогатные» виды и формы оперативно-розыскной деятельности, которые позволяют относительно легко модифицировать представленные в цифровом виде результаты ОРД^[27]. К ним можно отнести аудио- и видеозаписи, фотографии, перехваченные телефаксные, телеграфные, компьютерные сообщения, выполненные с помощью цифровых камер и компьютеров. На наш взгляд, это крайне опасно.

Следует особо отметить, что оперативно-технические мероприятия должны осуществляться строго в рамках Закона об ОРД и иных правовых актов, поскольку результаты (сведения), полученные в ходе производства ОТМ, в последующем (после их проверки и оценки) становятся неопровержимыми доказательствами. В связи с этим для правоприменителей очень важно знать, что такое оперативно-технические мероприятия - самостоятельный вид ОРД или составная часть оперативно-розыскных мероприятий. Кроме того, необходима четкая правовая регламентация проведения отдельных видов оперативно-технических мероприятий, поскольку не основанное на законе бесконтрольное использование специальных технических средств может создать (повторим) условия для фальсификации результатов ОРД и провокации со стороны ее субъектов.

По нашему мнению, понятие оперативно-технических мероприятий является более узким, чем понятие оперативно-розыскных мероприятий. Первое понятие - важный компонент второго, его составная часть. ОТМ могут проводиться лишь при выполнении отдельных ОРМ, а полученные результаты могут использоваться только для решения оперативно-тактических задач либо при производстве отдельных следственных действий по уголовному делу. Доказывание с помощью результатов негласной аудиозаписи переговоров заподозренного лица противоречит положениям Конституции РФ (ст. ст. 17 - 64) и решениям Европейского суда по правам человека и допустимо, на наш взгляд, лишь с санкции суда.

Следует особо подчеркнуть, что нередко понятие оперативно-технических мероприятий (НАЗ, НВ, НВД) подменяется понятием ОРМ «наблюдение с использованием специальных технических средств (НАЗ, НВ, НВД)». Как нам кажется, необходимо, чтобы Федеральный закон установил правовые основания и условия проведения оперативно-технических мероприятий, а также разницу между ОРМ с использованием специальных технических средств для наблюдения за лицами, объектами и ОРМ «наблюдение». В противном случае мы еще долго не избавимся от противоречий в судебной практике. Приведем два примера.

1. Белевитина признали виновным в получении двух взяток в крупном размере, а Никитина - в пособничестве ему. Как указала в своем Определении Военная коллегия Верховного Суда РФ, «получение Белевитиным взяток нашло свое полное подтверждение в ходе оперативно-розыскных мероприятий, проведенных сотрудниками Департамента военной контрразведки ФСБ России.

При этом такое оперативно-розыскное мероприятие, как наблюдение с использованием специальных технических средств для производства аудио- и видеозаписей было проведено в полном соответствии с требованиями Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» на основании соответствующего Постановления от 14 августа 2009 г., подписанного руководителем Департамента военной контрразведки ФСБ России»^[28]. Однако, как представляется, результаты оперативно-розыскных мероприятий не являются доказательствами, обвинение не может быть на них основано, а результаты ОРМ (в данном случае - негласное видеодокументирование) не могут подтверждать получения взяток Белевитиным.

2. Бабаджанова А.Б. обвиняют в вымогательстве взятки. Оперативные сотрудники УФСБ по Свердловской области в течение месяца проводили ОРМ «наблюдение с использованием технических средств НАЗ» за Бабаджановым А.Б., его разговоры с потерпевшим Д. фиксировали на диктофон. Вместе с материалами ОРД в следственные органы они передали лазерный диск с записями этих разговоров. Позднее результаты, полученные в ходе данного ОРМ, без соответствующего анализа и проверки легли в основу обвинительного приговора, вынесенного Октябрьским судом Екатеринбурга. В приговоре не было ничего сказано о законности ОРМ «наблюдение с использованием специальных технических средств НАЗ», проведенных оперативными сотрудниками УФСБ по Свердловской области. В апелляционном определении коллегии Свердловского областного суда лишь указывалось: «То обстоятельство, что наблюдение за Бабаджановым А.Б. с использованием технических средств НАЗ, НВД проводилось до возбуждения уголовного дела, не влечет признание данного следственного действия недопустимым доказательством»^[29]. Бабаджанова А.Б. признали виновным в вымогательстве взятки и приговорили к восьми годам лишения свободы.

Отметим, что проведение оперативно-технических мероприятий (НАЗ, НВ, НВД) возможно только по решению руководителя оперативного органа должностными лицами оперативно-технических подразделений оперативных аппаратов (штатными негласными сотрудниками), а ОРМ «наблюдение» могут самостоятельно осуществлять любые должностные лица оперативных органов.

Представление результатов ОТМ органу дознания, следователю или суду допустимо лишь при согласовании с руководителем оперативно-технического и оперативно-поискового подразделения оперативного органа. При осуществлении ОРМ «наблюдение» неспециализированными подразделениями вопрос о представлении его результатов решает оперативный сотрудник.

Должностные лица оперативно-технических и оперативно-поисковых подразделений, проводивших ОТМ, не могут быть допрошены в качестве свидетелей по уголовному делу в связи с их участием в организации и производстве ОТМ. Должностные лица оперативных аппаратов, непосредственно проводившие ОРМ «наблюдение», как правило, допрашиваются в качестве свидетелей в процессе уголовного судопроизводства.

Важно, что ОТМ осуществляются только негласно, а ОРМ «наблюдение» - как негласно, так и гласно, например с привлечением к участию в нем отдельных лиц.

Закон об ОРД не предусматривает каких-либо ограничений в проведении ОРМ «наблюдение», должностные лица оперативных органов самостоятельно решают вопросы организации и осуществления данного мероприятия, которое не требует судебного либо ведомственного санкционирования, а также применения специальных технических средств при его производстве.

В решениях же Европейского суда по правам человека говорится о необходимости получения судебного решения об использовании негласных средств для фиксации результатов наблюдения, в противном случае нарушаются положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В заключение подчеркнем, что законодательное закрепление оперативно-технических мероприятий (прежде всего в Законе об ОРД) является важнейшим условием соблюдения требований закона не только при проведении отдельных оперативно-розыскных мероприятий, но и в тех ситуациях, когда специальные технические средства применяются самостоятельно в процессе оперативно-розыскной деятельности.

Важным направлением совершенствования правового регулирования проведения ОРМ является устранение противоречий между отдельными нормами Закона об ОРД.

Так, в п. 10 ч. 1 ст. 6 Закона об ОРД предусмотрено прослушивание только телефонных переговоров, а в ч. 4 ст. 8 Закона об ОРД допускается прослушивание телефонных и иных переговоров только в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлений, а также лиц, которые могут располагать сведениями об указанных преступлениях.

Использование в Законе термина «иные переговоры», с одной стороны, можно признать вполне закономерным, поскольку средства связи, используемые для переговоров, постоянно совершенствуются и появляются новые их виды. Выделяя иные переговоры, законодатель тем самым оставляет открытым перечень возможных каналов связи, которые он не запрещает контролировать^[30]. Однако, с другой стороны, в криминалистической и уголовно-процессуальной литературе возникает проблема определения содержания понятия «иные переговоры».

С точки зрения Л.И. Ивченко, в настоящее время ни один ведомственный акт в области связи не содержит исчерпывающего перечня электронных коммуникаций, по которым могут осуществляться переговоры^[31].

Таким образом, в ч. 4 ст. 8 Закона об ОРД, на наш взгляд, законодатель использует определение ОРМ, которого не существует, а также вступает в противоречие в вопросах регулирования вопросов использования и уничтожения фонограмм и других материалов, полученных в результате прослушивания таких переговоров.

Исходя из вышеизложенного, на наш взгляд, следует устранить противоречие в ч. 7 ст. 5, ч. 5 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», содержащее упоминание «прослушивание телефонных и иных переговоров» при отсутствии такого оперативно-розыскного мероприятия.

Касаясь условий проведения вышеуказанного мероприятия, следует обратить внимание еще на одну проблему, требующую совершенствования правового регулирования проведения ОРМ «ПТП».

В статье 2 Закона об ОРД отдельно выделена задача розыска без вести пропавших лиц. Проблемы безвестного исчезновения граждан, знакомые нам в основном как часть проблемы борьбы с насильственными видами преступлений^[32], в том числе и лиц, допущенных к сведениям, составляющим государственную тайну, в настоящее время приобрели особую актуальность.

С учетом обеспечения безопасности в условиях ведущейся против России террористической войны необходима полноценная система мер, адекватная обстановке и готовая отразить угрозу террора в любой ее форме.

Для достижения своих целей международный терроризм не только проводит террористические акты, но и оказывает воздействие в информационной сфере на массовое сознание мирового сообщества для пополнения своих рядов. Масштаб агитации террористов стал поистине беспрецедентным. Помимо людей, традиционно исповедующих ислам, большие массы граждан России откликнулись на призывы через Интернет и отправились воевать на Ближний Восток, тем самым значительно увеличив количество без вести пропавших лиц.

Реализация задачи оперативно-розыскной деятельности по розыску без вести пропавших лиц предусмотрена Законом, но по смыслу ст. 8 Закона об ОРД проведение ОРМ, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также право на неприкосновенность жилища, недопустимо при наличии информации или сведений о без вести пропавшем.

Таким образом, отсутствие в ст. 8 Закона об ОРД регламентирующих предписаний по указанному вопросу не только ограничивает субъектов ОРД в проведении всего комплекса ОРМ при решении задач розыска указанной категории лиц, но и не позволяет предотвращать готовящиеся преступления террористического характера.

Наличие криминальных обстоятельств при соответствующей процедуре получения судебной санкции на проведение ОРМ «ПТП» будет способствовать реальной защите прав и свобод без вести пропавшего лица и всего общества, а не являться нарушением конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Исходя из изложенного, представляется целесообразным дополнить ч. 2 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» предписанием, позволяющим осуществлять весь комплекс ОРМ при розыске пропавших без вести лиц при криминальных обстоятельствах, в том числе затрагивающих конституционные права и свободы граждан.

Отдельным проблемным вопросом правового регулирования ОРМ «ПТП» является отсутствие законодательного закрепления сохранения и использования его результатов, полученных в отношении лиц, не являющихся объектами дел оперативного учета.

При проведении данного ОРМ нередко прослушиваются переговоры граждан, не причастных к противоправным посягательствам. Это могут быть разговоры на сугубо бытовые темы с членами семьи разрабатываемого лица, пришедшими к ним в гости и звонящими своим знакомым, и т.д. Тем самым невольно затрагиваются права этих лиц на тайну телефонных переговоров, носящих личный, деловой или иной, не представляющий оперативного интереса, характер и касающихся частной жизни и некоторых других вопросов, скрываемых этими гражданами от посторонних лиц^[33].

Согласно ч. 8 ст. 5 Закона об ОРД сведения, полученные в результате прослушивания таких переговоров, без согласия этих граждан разглашены быть не могут.

Вместе с тем в практической деятельности возникают ситуации, когда «перехваченные» телефонные переговоры лица, не являющегося объектом или связью объекта ДОУ, содержат сведения, являющиеся основаниями для проведения ОРМ, а также в них содержится информация о совершении лицом средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлений. Согласно российскому законодательству, несмотря на их значимость, они не могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу и подлежат уничтожению.

Однако примеры законодательного расширения действия правового режима при использовании сведений, полученных в результате прослушивания таких переговоров, имеются в международном праве.

Так, в законодательстве Финляндии в случае, когда среди полученной благодаря «перехвату телекоммуникаций» информации получены сведения, которые не имеют отношения к расследуемому преступлению, но они затрагивают находящееся в расследовании преступление или если оно может расследоваться с применением принудительных мер того же типа, что и принятые, то запись может быть сохранена, а соответствующая информация внесена в картотеку организации, проводящей досудебное расследование. Если полученная информация необходима для предотвращения преступлений, предусмотренных ст. 119 гл. 16 Уголовного кодекса (в их число входят государственная измена, убийство, непреднамеренное убийство, взятие заложников, грабеж при отягчающих обстоятельствах, профессиональная скупка краденого, угон самолета, диверсия против воздушного судна и т.д.), то запись также может быть сохранена, а информация включена в картотеку. Записи подлежат хранению в течение пяти лет со дня, когда по делу было принято окончательное решение или дело было закрыто.

Настоятельная потребность в сохранении указанных результатов ОРМ «ПТП» в деятельности органов, осуществляющих ОРД, предопределяется состоянием современной оперативной обстановки.

Таким образом, представляется целесообразным рассмотреть возможность внесения изменений в действующее законодательство относительно вопросов проведения и использования результатов ОРМ «ПТП», основываясь на зарубежном опыте в данной сфере.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что допустимы следующие направления совершенствования правового регулирования организации и проведения ОРМ «прослушивание телефонных переговоров»:

- устранить противоречие в ч. 7 ст. 5, ч. 5 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», содержащее упоминание «прослушивание телефонных и иных переговоров» при отсутствии такого оперативно-розыскного мероприятия;

- дополнить ч. 2 ст. 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» предписанием, позволяющим осуществлять весь комплекс ОРМ при розыске лиц, пропавших без вести, при криминальных обстоятельствах, в том числе затрагивающих конституционные права и свободы граждан;

- внести изменения в правовое регулирование проведения и использования результатов ОРМ «ПТП» в отношении лиц, не являющихся объектом или связью объекта дела оперативного учета, в действиях которых содержится информация о совершении лицом средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлений. Если полученная информация необходима для выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия вышеуказанной категории преступлений, то запись может быть сохранена, а информация включена в картотеку организации, проводящей досудебное расследование.

Заключение

Исследование правовой природы оперативно-розыскной деятельности, ее сущности, задач, нормативной основы и особенностей регулирования позволило сформулировать следующие выводы:

Появление Закона об ОРД в целом определило закрепление общих правил оперативно-розыскной деятельности на развивающем уровне правового регулирования вместо подзаконного; выделение основных правил оперативно-розыскной деятельности из ранее имевшегося в подзаконных актах конгломерата правовых предписаний и их обособление в оперативно-розыскном Законе, т.е. начало процесса кодификации правовых норм оперативно-розыскной деятельности; повышение значения соблюдения прав и свобод человека и гражданина в оперативно-розыскной деятельности; законодательное определение оперативно-розыскной деятельности; существенное законное расширение субъектов (государственных органов), наделенных правами на осуществление оперативно-розыскной деятельности; необходимость обязательной государственной регистрации в Министерстве юстиции РФ ведомственных оперативно-розыскных актов, затрагивающих права и законные интересы граждан, а также нормативных актов, которые носят межведомственный характер; правовая регламентация вневедомственного контроля и надзора за состоянием законности в оперативно-розыскной деятельности; включение в сферу правового регулирования общественных отношений, которые ранее не подвергались воздействию права.

В правовой основе оперативно-розыскной деятельности можно выделить три основных уровня:

а) конституционный уровень правового регулирования, охватывающий институты и нормы, составляющие общую основу всех видов государственной деятельности, применяемых во всех сферах социального управления;

б) законодательный уровень, включающий все институты и нормы, определяющие основные задачи, направления и формы борьбы с преступностью как специальной сферы государственной деятельности;

в) ведомственный уровень, непосредственно регулирующий компетенцию оперативных аппаратов органов внутренних дел, их систему, организационно-тактические приемы применения оперативно-розыскных методов и средств в борьбе с преступностью.

Социальная ценность оперативно-розыскной деятельности заключается в том, что посредством этой специфической формы борьбы с преступностью государство получает возможность незамедлительно и адекватно реагировать на новые криминальные угрозы, противодействовать которым с помощью только уголовных, уголовно-процессуальных и уголовно-исполнительных средств практически невозможно. При этом для подразделений уголовного розыска среди государственно-правовых мер по предупреждению и раскрытию преступлений первостепенная роль принадлежит именно мерам оперативно-розыскного характера.

Проведенное исследование также позволило сформулировать следующие предложения по совершенствованию действующего законодательства:

1. Сделан вывод о необходимости законодательного урегулирования применения специальных технических средств в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности».

Законодательное закрепление оперативно-технических мероприятий (прежде всего в Законе об ОРД) является важнейшим условием соблюдения требований закона не только при проведении отдельных оперативно-розыскных мероприятий, но и в тех ситуациях, когда специальные технические средства применяются самостоятельно в процессе оперативно-розыскной деятельности.

2. В работе предложены следующие направления совершенствования правового регулирования организации и проведения ОРМ «прослушивание телефонных переговоров»:

Список источников и литературы

Нормативно-правовые акты

Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ) // Российская газета от 25 декабря 1993 года.
Всеобщая декларация прав человека: принята 10.12.1948 Генеральной Ассамблеей ООН // Рос. газ. 1995. 5 апр.
Международный пакт «О гражданских и политических правах» от 16.12.1966 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. N 12.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с Протоколом N 1 (подписан в г. Париже 20.03.1952), Протоколом N 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней (подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), Протоколом N 7 (подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СПС «КонсультантПлюс».
Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 17.04.2017 г.) // СЗ РФ. – 1996. - № 25. - Ст. 2954.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 17.04.2017 г.) // Российская газета. - 2001. - № 249.
Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ред. от 06.07.2016 г.) // СЗ РФ. - 1995. - № 33. - Ст. 3349.
О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. N 20. Ст. 2444.

Материалы судебной практики

Постановление Европейского суда по правам человека от 15.12.2005 «Дело «Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
Постановление Европейского суда по правам человека от 26.10.2006 «Дело «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации» (рус., англ.) // СПС «КонсультантПлюс».
Постановление Европейского суда по правам человека от 02.10.2012 «Дело «Веселов и другие (Veselov and Others) против Российской Федерации» (рус., англ.) // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Тейшейра де Кастро против Португалии» (Teixeira de Castro v. Portugal), Reports 1998-IV // СПС «КонсультантПлюс».

Кассационное определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 16 октября 2012 г. по уголовному делу N 201-О12-10 А.Б. Белевитина, осужденного по ч. 5 ст. 33 и п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ // URL: http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=509660.

Апелляционное определение коллегии Свердловского областного суда от 31 января 2014 г. по уголовному делу N 22-61/2014 А.Б. Бабаджанова, осужденного по ч. 6 ст. 290 УК РФ // URL: http://sudact.ru/regular/doc/rMfpWEVJsOLV.

Научная и специальная литература

Вагин О.А., Исиченко А.П., Чечетин А.Е. Комментарий к Федеральному закону от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». М., 2008.
Виниченко И.А. Правовая регламентация использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве: монография / И.А. Виниченко, С.И. Захарцев, В.И. Рохлин; под ред. В.П. Сальникова. – СПб.: Фонд «Университет», 2004.
Галахов С.С. Правовое регулирование ОРД в РФ: Лекция, Домодедово: РИПК МВД России, 2009.
Громов, Н.А. Доказательства, доказывание и использование результатов оперативно-розыскной деятельности : учебное пособие / Н.А. Громов, А.Н. Гущин, Н.В. Луговец, М.В. Лямин - М.:Приор-издательство, 2005.
Зажицкий В.И. Результаты оперативно-розыскной деятельности в уголовном судопроизводстве: теория и практика / В.И. Зажицкий. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006.
Иванов В.В. К вопросу о правовом регулировании отдельных условий проведения оперативно-розыскного мероприятия «прослушивание телефонных переговоров» и перспективы его совершенствования // Российский следователь. 2016. N 11. С. 42 - 45.
Капинус О.С. Практика Европейского суда по правам человека по вопросу провокации преступления и ее уголовно-правовое значение // СПС «КонсультантПлюс».
Киселев А.П., Васильев О.А., Белянинова Ю.В. Комментарий к Федеральному закону от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (постатейный) // СПС КонсультантПлюс. 2015.
Климов И.А., Синилов П.К. Предмет, система, методология, история и перспективы развития теории оперативно-розыскной деятельности. М., 1995.
Климов И.А., Синилов Г.К. Правовая основа оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел: Лекция. М.: ЮИ МВД России, 1995.
Ковалев С.Д., Полуянова Е.В. О соотношении понятий оперативно-розыскных мероприятий и оперативно-технических мероприятий // Борьба с пенитенциарной преступностью: опыт, проблемы, перспективы: материалы межвуз. науч.-практ. конф. Владимир, 2013.
Маркушин А.Г. Оперативно-розыскная деятельность - необходимость и законность. Н. Новгород: Нижегородская ВШ МВД РФ, 2011.
Оперативно-розыскная деятельность: учебник / Под ред. К.К. Горяинова, В.С. Овчинского, А.Ю. Шумилова. - М.: ИНФРА-М, 2001.
Скабелин С.И. К вопросу об основаниях признания действий правоохранительных органов провокацией в свете решений Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. 2012. N 3. С. 213 – 223.
Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права: Курс лекций. Казань: Изд-во Казанского университета, 1987.
Шамардин, А.А. К вопросу об использовании результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании / Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА (выпуск 9). - Оренбург, 2008.
Шматов М.А. Теория оперативно-розыскной деятельности в системе уголовно- правовых наук (по материалам органов внутренних дел): автореф. дис. док. юрид. наук/М.А. Шматов - Волгоград, 2000.

Шумилов А.Ю. Развитие правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XVIII-XX в.): лекция / А.Ю. Шумилов. – М.: Изд. Шумиловой И.И., 1998.

Шумилов А.Ю. Оперативно-розыскное право: иллюзия и реальность // Правоведение. - 1994. -№ 4. - С. 44-45.

Чечетин, А.Е. Основы оперативно-розыскной деятельности : учебное пособие. - 3-е изд., доп. и перераб./ .Под ред. А.Е. Чечетина, - Барнаул: Барнаул. юридический институт МВД России, 2007. - С. 8.

Шматов М.А. Теория оперативно-розыскной деятельности в системе уголовно- правовых наук (по материалам органов внутренних дел): автореф. дис. док. юрид. наук/М.А. Шматов - Волгоград, 2000 .- С.12.

Шамардин, А.А. К вопросу об использовании результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании / Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА (выпуск 9). - Оренбург, 2008. - С.342-356. ↑
Чечетин, А.Е. Основы оперативно- розыскной деятельности : учебное пособие. - 3-е изд., доп. и перераб./ .Под ред. А.Е. Чечетина, - Барнаул: Барнаул. юридический институт МВД России, 2007. - С. 8. ↑
Громов, Н.А. Доказательства, доказывание и использование результатов оперативно- розыскной деятельности : учебное пособие / Н.А. Громов, А.Н. Гущин, Н.В. Луговец, М.В. Лямин - М.:Приор-издательство, 2005. - С. 17. ↑
Чечетин, А.Е. Основы оперативно- розыскной деятельности : учебное пособие. - 3-е изд., доп. и перераб./ Под ред. А.Е. Чечетина, - Барнаул: Барнаул. юридический институт МВД России, 2007. - С. 8. ↑
Фаткуллин Ф.Н. Проблемы теории государства и права: Курс лекций. Казань: Изд-во Казанского университета, 1987. С. 135. ↑
Общая теория права и государства: Учеб. / Под ред. В.В. Лазарева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1996. С. 38. ↑
Маркушин А.Г. Оперативно-розыскная деятельность - необходимость и законность. Н. Новгород: Нижегородская ВШ МВД РФ, 2011. С. 45. ↑
Савюк Л.К. Правоохранительные органы: Учебник. 2-е изд. М.: Юристъ, 2010. С, 64. ↑
Актуальные проблемы теории и практики оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел: Сб. М.: Академия МВД России, 2011. С. 96. ↑
О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. N 20. Ст. 2444. ↑
Мазалева Л.В. Генезис отечественного законодательства в сфере ОРД // Вестник Владимирского юридического института. 2008. N 4(9). С. 53 - 56. ↑
Гребельский Д.В. Теоретические основы и организационно-правовые проблемы оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. М., 1977. С. 20. ↑
Климов И.А., Синилов Г.К. Правовая основа оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел: Лекция. М.: ЮИ МВД России, 1995. С. 3. ↑
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с Протоколом N 1 (подписан в г. Париже 20.03.1952), Протоколом N 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней (подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), Протоколом N 7 (подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СПС «КонсультантПлюс». ↑
Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: Монография. М.: Проспект, 2009. С. 22 ↑
Пункт 91 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу «Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации», жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10 // СПС «КонсультантПлюс». Эту позицию можно проследить в решениях Европейского суда по делам «Секвейра против Португалии» и «Шэннон против Соединенного Королевства», в Постановлении Европейского суда от 24 июня 2008 г. по делу «Милиниине против Литвы», жалоба N 74355/01, Постановлении Европейского суда по делу «Малининас против Литвы» и Постановлении Европейского суда от 16 июля 2009 г. по делу «Горгиэвски против «бывшей Югославской Республики Македония». ↑
Скабелин С.И. К вопросу об основаниях признания действий правоохранительных органов провокацией в свете решений Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. 2012. N 3. С. 213 - 223; Караманукян Д.Т. Провокация преступлений в прецедентном праве Европейского суда по правам человека // Актуальные вопросы публичного права. 2013. N 1. С. 10 - 24; Капинус О.С. Практика Европейского суда по правам человека по вопросу провокации преступления и ее уголовно-правовое значение // СПС «КонсультантПлюс». ↑
Пункт 39 Постановления ЕСПЧ по делу «Тейшейра де Кастро против Португалии» (Teixeira de Castro v. Portugal), Reports 1998-IV // СПС «КонсультантПлюс». ↑
Воскобитова М.Р. От чего может защитить ЕСПЧ? // Новая адвокатская газета. 2011. N 20. ↑
Постановление ЕСПЧ от 15 декабря 2005 г. по делу «Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации», жалоба N 53203/99; Постановление ЕСПЧ от 26 октября 2006 г. по делу «Худобин (Khudobin) против Российской Федерации», жалоба N 59696/00; Постановление ЕСПЧ от 4 ноября 2010 г. по делу «Банникова (Bannikova) против Российской Федерации», жалоба N 18757/06 // СПС «КонсультантПлюс». ↑
Пункты 88 - 89 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу «Веселов и другие...». ↑
Пункт 38 Постановления ЕСПЧ от 4 ноября 2010 г. по делу «Банникова (Bannikova) против Российской Федерации». ↑
Пункт 90 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу «Веселов и другие...». ↑
Пункт 106 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу «Веселов и другие...». ↑
Вагин О.А., Исиченко А.П., Чечетин А.Е. Комментарий к Федеральному закону от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». М., 2008. С. 38. ↑
Ковалев С.Д., Полуянова Е.В. О соотношении понятий оперативно-розыскных мероприятий и оперативно-технических мероприятий // Борьба с пенитенциарной преступностью: опыт, проблемы, перспективы: материалы межвуз. науч.-практ. конф. Владимир, 2013. С. 69. ↑
Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / Под ред. К.К. Горяинова, В.С. Овчинского, А.Ю. Шумилова. М., 2002. С. 570. ↑
Кассационное определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 16 октября 2012 г. по уголовному делу N 201-О12-10 А.Б. Белевитина, осужденного по ч. 5 ст. 33 и п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ // URL: http://www.vsrf.ru/stor_pdf.php?id=509660. ↑
Апелляционное определение коллегии Свердловского областного суда от 31 января 2014 г. по уголовному делу N 22-61/2014 А.Б. Бабаджанова, осужденного по ч. 6 ст. 290 УК РФ // URL: http://sudact.ru/regular/doc/rMfpWEVJsOLV. ↑
Иванов В.В. К вопросу о правовом регулировании отдельных условий проведения оперативно-розыскного мероприятия «прослушивание телефонных переговоров» и перспективы его совершенствования // Российский следователь. 2016. N 11. С. 42 - 45. ↑
См.: Ивченко Л.И. Тактика контроля и записи переговоров и использование результатов этого следственного действия в расследовании преступлений. М.: Юрлитинформ, 2005. С. 23. ↑
Гринева Д.А. Розыск без вести пропавших лиц (правовой, оперативно-розыскной и криминалистический аспекты): Дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2006. ↑
Иванов В.В. К вопросу о правовом регулировании отдельных условий проведения оперативно-розыскного мероприятия «прослушивание телефонных переговоров» и перспективы его совершенствования // Российский следователь. 2016. N 11. С. 42 - 45. ↑