Общая характеристика оперативно-розыскных мероприятий (Понятие и содержание оперативно-розыскной деятельности )

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. После проведения ряда реформ, в том числе и реформирования Министерства внутренних дел Российской Федерации, следует отметить не только изменения административно-организационного характера, но и тенденцию к необходимости привлечения и обучения высококвалифицированных специалистов. В этих целях большое внимание уделяется, например, служебной подготовке, в рамках которой рассматриваются вопросы правого регулирования различных направлений деятельности органов внутренних дел (изучение правовых актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации, ведомственных приказов, указаний и т.д.).

Постоянное совершенствование не только профессионального мастерства, но и уровня правовой (наряду с иными видами) подготовки требуется и от оперативных сотрудников органов внутренних дел.

Учитывая специфику работы оперативно-розыскных органов (далее - ОРО) возможно представить проблематичность (особенно связанную с нехваткой времени) и в то же время необходимость повышения не только правовых, но и научных знаний оперативных сотрудников.

Учитывая тот факт, что оперативно-розыскная деятельность (далее – ОРД) осуществляется в основном посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий (далее – ОРМ), вопросы, связанные с основаниями и условиями проведения ОРМ остаются крайне актуальными как с теоретической позиции, так и с точки зрения практического применения.

Степень изученности проблемы. В последние годы вопросы правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в целом и оперативно-розыскных мероприятий в частности нашли отражение в научной литературе таких ученых, как В.М. Атмажитов, В.Г. Бобров, В.И. Брылев, О.А. Вагин, Н.П. Водько, А.Ф. Возный, К.К. Горяинов, Д.В. Гребельский, И.М. Гуткин, Е.С. Дубоносов, Л.Н. Калинкович, Ю.В. Кваша, О.В. Фирсов, А.Е. Чечетин, А.Ю. Шумилов, и других юристов.

Объектом исследования являются общественные отношения, складывающиеся при осуществлении оперативно– розыскных мероприятий по законодательству РФ.

Предметом исследования являются закономерности, определяющие основы оперативно – розыскных мероприятий.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является комплексная характеристика оперативно– розыскных мероприятий.

Для достижения поставленной цели необходимо решить комплекс взаимосвязанных задач:

• дать понятие и содержание оперативно-розыскной деятельности;
• исследовать основания проведения оперативно – розыскной деятельности;

- определить содержание оперативно-розыскных мероприятий;

- проанализировать актуальные вопросы законности проведения оперативно-розыскных мероприятий и предотвращения провокации по делам о взяточничестве;

- определить совершенствование регламентации оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации.

Методологическую основу исследования составили диалектический метод и основанные на нем общенаучные, частно-научные и специальные методы познания. При проведении данного исследования использовались общенаучные методы познания: теоретические такие как обобщение, системно-структурный, научная абстракция и др. Из частно-научных методов познания применялись историко-логический, сравнительно-правовой и др/

1. ПРАВОВАЯ ОСНОВА ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.1 Понятие и содержание оперативно-розыскной деятельности

Современная отечественная теория оперативно-розыскной деятельности стала формироваться с начала 1960-х годов, после принятия уголовно-процессуальных кодексов союзных республик, где впервые на законодательном уровне появился термин «оперативно-розыскные меры», осуществление которых было возложено на органы дознания.

В 1992 г. был принят Закон РФ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации», а затем в 1995 г. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности».

В целях выявления, раскрытия и расследования преступлений оперативное обеспечение осуществляется путем проведения оперативно-розыскных мероприятий в ходе оперативно-розыскной деятельности [19, с.15].

Основные задачи оперативно-розыскной деятельности предусмотренной в ст.2 Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года № 144 – ФЗ [4], где изложено: «Выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших; осуществление розыска лиц, скрывшихся от органов дознании, следствия и суда, уклоняющихся от уголовного наказания, а также розыска без вести пропавших; добывание информации о событиях или действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации; установление имущества, подлежащего конфискации».

Основными принципами уголовно-процессуального законодательства и оперативно-розыскной деятельности являются законность, уважение чести и достоинства личности, неприкосновенность личности и жилища. В оперативно-розыскной деятельности дополнительными принципами являются: конспирация, сочетание гласных и негласных методов и средств получения информации.

Термин «Оперативно-розыскная деятельность» также имеет несколько значений: во-первых осуществляя оперативно-розыскные и поисковые мероприятия, содействуют органам предварительного следствия и дознания для выявления, предупреждения, раскрытия и расследования уголовных дел; во-вторых оперативно-розыскные мероприятия, осуществляемые в ходе оперативно-розыскной деятельности основываются на некоторых положениях норм уголовно-процессуального закона в целях предотвращения и раскрытия преступлений; в – третьих, розыск и задержание подозреваемых, обвиняемых, лиц, скрывшихся со следствия и суда преимущество не процессуальным способам с использованием негласных средств и методов борьбы с преступлениями.

Таким образом, уголовный процесс, уголовное судопроизводство и оперативно-розыскная деятельность тесно взаимосвязаны. Итоговым положением использования результатов оперативно-розыскной деятельности является ст. 89 УПК РФ [1] регламентирующая, что в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявленным к доказательствам согласно ст. 87 и 88 УПК РФ [1]

По мнению авторов, оперативно-розыскная деятельность, о которой говорится в уголовно-процессуальном законе, по своей природе, содержанию, непосредственным задачам, средствам и методам существенно отличается от предварительного следствия и дознания как уголовно-процессуальной деятельности Существенным признаком, указывающим, что оперативно-розыскная деятельность не являются частью уголовно-процессуальной деятельности.

Итак, с принятием Федерального закона данный вид деятельности правоохранительных органов получил официальный статус государственно-правовой формы борьбы с преступностью Дано определение ОРД с раскрытием ее содержания, определением основных задач и принципов. Сформулированы основные положения, устанавливающие правомерность, условия и порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий, использование их результатов в раскрытии преступлений. Закреплены права и обязанности лиц, связанных с ОРД, а также регламентированы вопросы их социальной и правовой защиты.

1.2 Основания проведения оперативно – розыскной деятельности

Задачами оперативно-розыскной деятельности (далее - ОРД) исходя из положений ст. 2 названного Закона являются: выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших.

Исходя из указанных задач в силу ст. 7 Закона об ОРД [4] одним из оснований для проведения ОРМ являются ставшие известными органам, осуществляющим ОРД, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

При этом, исходя из смысла названного Федерального закона, его ст. ст. 1, 2, 7, а также 8 и 10, определяющих цели, задачи, основания и условия проведения ОРМ, под противоправным деянием подразумевается лишь уголовно наказуемое деяние, то есть преступление.

Поэтому необходимо обратить внимание на не совсем правильную и удачную конструкцию рассматриваемой нормы ст. 7 Закона. Если орган, осуществляющий ОРД, получил сведения о совершаемом или тем более уже совершенном преступлении, то уголовное дело в силу п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ должно быть возбуждено по факту такого сообщения и органы, осуществляющие ОРД, в данном случае уже не могут действовать самостоятельно, а только по поручению и под контролем следственных органов.

Аналогичные требования должны распространяться на формулировки Закона о раскрытии преступлений органами, осуществляющими ОРД.

Поэтому формулировка в Законе о том, что ОРМ проводится в случаях получения сведений о совершаемом или совершенном преступлении без достаточных на то данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, входит в существенное противоречие с нормой п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК РФ, которая в качестве поводов и оснований для возбуждения уголовного дела как раз и указывает на сообщение о совершенном преступлении.

Таким образом, самостоятельно, до возбуждения уголовного дела, органы, осуществляющие ОРД, вправе действовать в случаях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений с фиксацией происходящего предусмотренными Законом об ОРД процессуальными документами, когда само преступление еще не совершено, но готовится или совершается и требуется проведение ряда действий по его выявлению, пресечению и раскрытию.

Раскрытие преступления в данном случае подразумевает выявление и установление лица, которое подготовило и совершило противоправные действия, с передачей последнего органам следствия. Также органам следствия передаются все материалы, в которых были зафиксированы и действия органа, осуществляющего ОРД, по выявлению лица, подготовившего и совершившего противоправные действия, и действия самого задержанного этим органом лица.

Именно с этой целью в УПК РФ [1] предусмотрена ст. 89, которая предписывает органам следствия и суду принимать в качестве доказательств результаты ОРД, если таковые не противоречат требованиям, предъявляемым к доказательствам уголовно-процессуальным законом.

Означает ли это, что органы следствия и суд должны проверять представленные им результаты ОРД на предмет соблюдения органом, осуществляющим ОРД, норм УПК РФ о праве задержанного лица на защиту?

Если да, то в каких случаях, при каких обстоятельствах и в какой момент орган, осуществляющий ОРД, обязан обеспечить возможность задержанному лицу реализовать его право на защиту?

Если оперативно-розыскная деятельность подразделяется на гласную и негласную, то, по понятным причинам, во время проведения негласных ОРМ право на защиту обеспечено быть не может, о чем неоднократно высказывался Конституционный Суд РФ.

В Определении от 9 июня 2005 г. № 327-О Конституционный Суд РФ сделал вывод следующего содержания: «...право на получение квалифицированной юридической помощи адвоката гарантируется любому лицу, в отношении которого осуществляется деятельность, направленная на выявление фактов и обстоятельств, уличающих его в подготовке или совершении преступления, а значит, лицу, в отношении которого проводятся оперативно-розыскные мероприятия в связи с подозрением его в причастности к подготовке или совершению преступления, должна предоставляться возможность воспользоваться квалифицированной юридической помощью адвоката, если таковая, как это следует из правовой позиции, выраженной Конституционным Судом Российской Федерации в Определении от 14 июля 1998 года № 86-О, не исключается необходимостью обеспечения режима секретности, соблюдения требований оперативности и конспиративности»[5].

Специфика ОРД состоит в том, что действия оперативных служб по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию противоправных деяний осуществляются в условиях режима секретности и конспиративности.

Следовательно, они осуществляются в условиях отсутствия гласности и открытости, и обеспечение права на защиту лицам, в отношении которых проводятся такие оперативно– розыскные мероприятия (далее - ОРМ), лишено всякого смысла, поскольку само лицо, которое устанавливается на причастность к совершению противоправного деяния, не осознает, что попало под подозрение и что в отношении его проводятся ОРМ. Такое лицо не осознает, что нуждается в получении квалифицированной юридической помощи адвоката, поскольку в такие моменты не происходит непосредственного контакта этого лица с инициаторами и исполнителями проведения ОРМ.

Аналогичные правила распространяются на случаи «оперативного внедрения», на ОРМ «проверочная закупка», «оперативный эксперимент», когда лицо, выступающее со стороны органов, осуществляющих ОРД, входит в контакт с заподозренным в причастности к совершению противоправного деяния лицом и действует либо под легендой, либо как заявитель, в отношении которого были предприняты противоправные действия (вымогательство взятки и пр.) и не раскрывает себя перед проверяемым.

Таким образом, обеспечение права на защиту возникает с момента, когда ОРМ перестает быть негласным, а само проверяемое на причастность к совершению противоправного деяния лицо задерживается и в отношении этого лица либо его имущества проводятся действия по обнаружению предметов, орудий преступления, которые впоследствии могут стать вещественными доказательствами по уголовному делу, т.е. с момента, когда начинает формироваться первичная и начальная доказательственная база причастности лица к совершению преступления.

Рассмотрим пример из практики. Из материалов уголовного дела следует, что оперативными сотрудниками УФСКН России по Свердловской области в отношении О. проводилось негласное ОРМ «наблюдение».

Данное ОРМ из негласного перешло в гласное, открытое мероприятие по задержанию О., поскольку в 13 часов 35 минут 15 января 2013 г. оперативными сотрудниками УФСКН было осуществлено проникновение в жилище, в ходе которого О. был задержан и подвергнут личному досмотру. После личного досмотра оперативными сотрудниками УФСКН по месту жительства О. в этот же день с 16 часов 50 минут до 17 часов 20 минут был произведен обыск жилого дома и прилегающих к дому территорий и сооружений, во время которого был изъят ряд предметов. После этого оперативные сотрудники доставили О. в другое жилище по другому адресу, где также произвели обыск.

Затем О. был принудительно доставлен в помещение УФСКН по Свердловской области для разбирательства. И только 16 января 2015 г. в 17 часов 30 минут О. был доставлен оперативными сотрудниками к следователю, о чем свидетельствует протокол задержания.

Таким образом, начиная с 13 часов 35 минут 15 января 2015 г. и до 17 часов 30 минут 16 января 2015 г., т.е. на протяжении 27 часов (одни сутки и три часа) О. находился в статусе задержанного, поскольку был задержан оперативными сотрудниками УФСКН по Свердловской области, в связи с чем был лишен права на свободное передвижение и свободы действий. Все это время при участии О. оперативные сотрудники УФСКН, применяя властные полномочия и санкции фактического удержания О., производили процессуально значимые действия по обследованию и обыску жилых помещений на предмет отыскания запрещенных к свободному обороту веществ, опрашивали О. и всю ночь и следующий день содержали его в помещении УФСКН вплоть до доставления к следователю.

При задержании оперативными сотрудниками УФСКН О. и его фактическом аресте в период с 13 час. 35 мин. 15 января 2015 г. и до 17 час. 30 мин. 16 января 2015 г., ему должно было быть обеспечено право на обращение к адвокату-защитнику и право пользоваться услугами профессионального адвоката-защитника. Однако этого права О. был полностью лишен.

Из материалов уголовного дела следует, что оперативные сотрудники 15 января 2015 г. проверяли сообщение о совершении О. преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков. В связи с этим оперативные сотрудники предприняли ряд подготовительных действий, а именно: обратились в суд и получили судебные решения на производство обыска в жилище О. по двум адресам в г. Екатеринбурге. Таким образом, проверка на причастность О. к совершению преступления началась 15 января 2015 г. и продолжилась до момента его задержания 15 января 2015 г. в 13 час. 35 мин.

Безусловно, в связи с изложенным можно констатировать, что права О. при задержании его оперативными сотрудниками в 13 час. 35 мин. 15 января 2015 г. и до доставления его к следователю 16 января 2015 г. в 17 час. 30 мин. были существенно нарушены, поскольку О. был лишен права и возможности обратиться за защитой своих интересов к адвокату. Кроме этого, О. был лишен возможности позвонить своим родственникам и сообщить о задержании и происходящих событиях в доме, так как все его телефоны были изъяты оперативными сотрудниками. По этой же причине О. был лишен возможности позвонить адвокату и пригласить его для защиты своих интересов во время действий оперативных сотрудников УФСКН (дело № 1-50/2016) [9] .

Какие нормы закона были нарушены в данном случае? В соответствии с п. 6 ч. 3 ст. 49 УПК РФ защитник участвует в деле с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ.

Однако при рассмотрении уголовных дел по существу суды эту норму закона распространяют лишь на случаи, когда проверку сообщения о преступлении в порядке ст. 144 УПК РФ проводят органы следствия. И, как показывает судебная практика, эта норма закона не имеет практического применения в деятельности оперативных сотрудников при проведении ими ОРМ в отношении заподозренного в совершении противоправного деяния лица.

Между тем в уже подзабытом правоохранительными и судебными органами Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П было прямо указано следующее: «Закрепляя право на защиту как непосредственно действующее, Конституция РФ не связывает предоставление помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а следовательно, и с моментом принятия органом дознания, следствия или прокуратуры какого-либо процессуального акта, и не наделяет федерального законодателя правом устанавливать ограничительные условия его реализации.

Норма ст. 48 (ч. 2) Конституции РФ определенно указывает на сущностные признаки, характеризующие фактическое положение лица как нуждающегося в правовой помощи в силу того, что его конституционные права, прежде всего на свободу и личную неприкосновенность, ограничены, в том числе в связи с уголовным преследованием в целях установления его виновности. Поэтому конституционное право пользоваться помощью адвоката (защитника) возникает у конкретного лица с того момента, когда ограничение его прав становится реальным.

По буквальному смыслу положений, закрепленных в ст. ст. 2, 45 и 48 Конституции РФ, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, - удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность» [7].

Эти ясно выраженные правовые позиции Конституционного Суда РФ игнорируются, когда проверка сообщения о противоправных действиях производится органом, осуществляющим ОРД. Более того, судебная практика свидетельствует о вопиющих случаях, которые происходят с задержанными при ОРМ лицами. После задержания оперативные сотрудники, как правило, в отсутствие адвоката стремятся незамедлительно получить у лица объяснения по факту его причастности к совершению преступления, при этом не всегда законными методами и способами. А затем следственные органы стараются эти объяснения представить суду в качестве основных доказательств совершения этим лицом преступления.

Однако, как указал Конституционный Суд РФ в Определении от 1 декабря 1999 г. № 211-О, «нормы отраслевого законодательства, в том числе Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», не могут применяться в отношении обвиняемого без учета особенностей его правового положения, в том числе вытекающих из предписаний ст. ст. 48, 49 и 51 Конституции РФ; иное не только противоречило бы требованиям названных статей Конституции РФ, но и умаляло бы достоинство личности как основу признания и уважения ее прав и свобод (ч. 1 ст. 21 Конституции РФ) [7].

Названные нормы применимы к ситуации, когда выступающее в официальном качестве должностное лицо в ходе оперативно-розыскного мероприятия, осуществляемого в отношении гражданина, чьи конституционные права на свободу, личную неприкосновенность и свободу передвижения реально ограничены путем административного задержания, проводит его опрос, направленный на выявление фактов и обстоятельств, уличающих данного гражданина в совершении преступления, тем более если он делает заявление о совершенном им преступлении.

С этого момента в отношении его подлежат непосредственному действию нормы Конституции РФ, обеспечивающие в том числе предоставление квалифицированной юридической помощи (ст. 48) и право не свидетельствовать против себя самого (ч. 1 ст. 51).

Таким образом, суды при решении вопроса о допустимости таких представленных стороной обвинения доказательств, как опрос, объяснение, явка с повинной, должны исходить не из презумпции их достоверности исходя из установившихся постулатов 1970-х гг. о том, что первые показания от испуга задержания самые правдивые, а из требований закона о соблюдения процедуры получения таких доказательств, к которым в первую очередь относится право на защиту» [7].

В связи с этим следует констатировать следующее. В момент, когда ОРМ перестало быть негласным и лицо задержано органом, осуществляющим ОРД, по подозрению в совершении преступления, этому лицу должно быть разъяснено его конституционное право на защиту и обеспечена возможность реализации этого права в форме квалифицированной юридической помощи адвоката. Несоблюдение этих правил со стороны следственных и судебных органов должно в силу ст. 75 УПК РФ влечь признание полученных оперативными службами доказательств недопустимыми к использованию в доказывании фактических обстоятельств уголовного дела.

В связи с изложенным представляется необходимым п. 6 ч. 3 ст. 49 УПК РФ дополнить положением следующего содержания: «Защитник участвует в деле с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, в том числе и при производстве гласных оперативно-розыскных мероприятий органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность».

Только конкретизация закона позволит искоренить злоупотребления и обеспечить реализацию права граждан на защиту.

2. СОДЕРЖАНИЕЯ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНЫХ МЕРОПРИЯТИЙ

2.1 Понятие категорий оперативно-розыскных мероприятий и критерии их классификации

Оперативно-розыскные мероприятия (далее - ОРМ) составляют важнейшую часть оперативно-розыскной деятельности. Законодатель понятие «оперативно-розыскное мероприятие» не раскрывает, но на основании действующего российского законодательства и главы 1 Закона, а также используемого субъектами оперативно-розыскной деятельности понятийного аппарата можно дать следующее определение: оперативно-розыскное мероприятие – это действия или совокупность действий, направленных на решение задач оперативно-розыскной деятельности, которые осуществляются гласно и негласно с использованием информационных систем, видео- и аудиозаписи, кино- и фотосъемки, а также других технических и иных средств, не наносящих ущерба жизни и здоровью людей и не причиняющих вреда окружающей среде [17, с. 98].

Развитие и исследование теории оперативно-розыскных мероприятий позволяет глубоко рассмотреть вопросы содержания ОРМ, раскрыть понятие категорий ОРМ и определить критерии их классификации.

В процессе анализа юридической литературы выясняется, что может и должно быть заложено в смысл оперативно-розыскных мероприятий.

Полагаем, что в основе классификации ОРМ на категории используется не один критерий, а совокупность признаков материально-объективного и формально-юридического характера.

Кроме этого, нельзя ограничиваться применением лишь объективных, субъективных, волевых, организационных и технических характеристик [6, с. 21].

К материально-объективным признакам следует отнести:

1. Необходимость проведения некоторых ОРМ только для защиты от преступных посягательств различной степени тяжести (или умышленного преступления), основывающихся на принципе соразмерности оперативно-розыскного реагирования. В данном случае Закон четко разграничивает, что отдельные ОРМ проводятся для выявления признаков о подготовке, совершении или совершенном преступлении конкретной категории.

Так, оперативно-розыскные мероприятия, проведение которых затрагивает конституционные права граждан на тайну частной жизни, например прослушивание телефонных и иных переговоров, допускаются только в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений средней тяжести, тяжких или особо тяжких преступлений, а также лиц, которые могут располагать сведениями об указанных преступлениях [2, с. 4].

2. Необходимость проведения некоторых ОРМ не только для защиты от преступных посягательств, но и для решения задач административной, оперативно-проверочной работы (или иные основания, не носящие уголовно-правового значения), например при процедуре оформления допуска к сведениям, составляющим государственную тайну.

К формально-юридическим признакам, или субъективно-волевым, относят группу ОРМ, проводить которые разрешается на основании постановления, утвержденного руководителем органа, уполномоченного на проведение оперативно-розыскной деятельности. Выделим некоторые из них:

- проверочная закупка;

- оперативное внедрение;

- контролируемая поставка;

- оперативный эксперимент [22, с. 395].

Как следует из материалов уголовного дела, на основании имевшихся сведений о том, что М. занимается незаконным сбытом героина, 27 апреля 2012 года в отношении нее сотрудники полиции провели оперативно-розыскное мероприятие "проверочная закупка", в ходе которого данная информация подтвердилась. При этом для получения доказательств, свидетельствующих о незаконном сбыте М. наркотических средств, сотрудники оперативной службы использовали помощь лица под псевдонимом Г.

В дальнейшем после того, как 27 апреля 2012 года уже был выявлен факт незаконного сбыта М. героина, установлена ее личность и возбуждено уголовное дело, сотрудники полиции, имея возможность пресечь преступную деятельность М., однако не делая этого, используя помощь того же привлеченного лица - Г., организовали 5 июня 2012 года повторную проверочную закупку.

Данных, подтверждающих необходимость проведения повторного оперативно-розыскного мероприятия в отношении одного и того же лиц с одной и той же целью - проверки информации о сбыте М. наркотических средств в материалах дела не содержится, не приведены они и в приговоре суда. Согласно имеющимся в деле документам действия оперативных сотрудников по проведению оперативно-розыскных мероприятий в отношении М. после 27 апреля 2012 года не обуславливались целями выявление канала поступления наркотических средств осужденной либо установления иных лиц, причастных к незаконному обороту наркотических средств.

Таким образом, выявив факт сбыта М. наркотического средства, вопреки задачам оперативно-розыскной деятельности сотрудники полиции не пресекли ее преступную деятельность, а создали условия для дальнейшей продажи наркотического средства посредством действий привлеченного лица[10].

Кроме того, некоторые ОРМ разрешается проводить только на основании судебного решения и при наличии информации, прямо предусмотренной Законом, а именно:

- контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений;

- прослушивание телефонных переговоров;

- снятие информации с технических каналов связи;

- получение компьютерной информации [18,с. 233].

В Законе существует перечень ОРМ, проведение которых является прерогативой конкретных субъектов оперативно-розыскной деятельности, и проведение их другими оперативно-розыскными органами находится под запретом.

Предположим, что сотрудник полиции внедряется в организованную преступную группу, подозреваемую в сбыте наркотиков, под видом потенциального покупателя крупной партии. Совершенно очевидно, что "принимающая" сторона устроит его проверку. Помимо сбора о нем сведений она может состоять и в склонении к совершению преступления. Внедренное лицо могут и спровоцировать на его совершение. Например, при встрече с ним завязать драку с посторонними лицами и втянуть в нее внедренного сотрудника. В подобных случаях для достижения целей проведения ОРМ, сохранения образа лица, способного на совершение преступления, а соответственно, и для обеспечения своей безопасности секретному сотруднику полиции придется принять участие в конфликте, а возможно, даже и причинить вред здоровью третьих лиц.

Исходя из описанной ситуации, понятно, что внедренное лицо, находясь в криминальной среде, всегда балансирует между "дозволенной хитростью и запрещенным обманом", то есть теми действиями, которые он не должен совершать никогда. Эта обстановка экстремальности оперативного внедрения характеризует состояние вынужденности действий по причинению вреда объектам уголовно-правовой охраны.

Стоит также иметь в виду, что обстановка вынужденности при проведении ОРМ характеризуется двумя аспектами, ставящими ее в тесную взаимосвязь с целями и задачами оперативно-разыскной деятельности. Так, с одной стороны, перед всеми органами, осуществляющими рассматриваемую деятельность, ставится цель по защите правоохраняемых интересов, а также следующие из нее задачи, которые происходят из смысла их существования и соответствующих нормативно-правовых актов. С другой - применительно к конкретной ситуации поставленные цели не достигнуты и задачи не решены. Проведение соответствующего мероприятия в таком случае является оптимальным или даже единственным способом их реализации.

Подводя итог, отметим, что обстановка причинения вреда при проведении ОРМ характеризуется следующими моментами. С одной стороны, это существование различного рода опасностей для правоохраняемых интересов. С другой - необходимость достижения поставленных целей и решения соответствующих задач. Таким образом, обстановка проведения ОРМ является одним из условий, наличие которого позволяет исключить преступность рассматриваемых деяний.

Сделанные выводы позволят усовершенствовать практику уголовно-правовой оценки и организацию проведения ОРМ. Кроме того, проведенный анализ может быть учтен при выработке предложений по изменению и дополнению уголовного и оперативно-разыскного законодательства в данной сфере.

Следует отметить, что оперативно-розыскная работа требует от оперативных сотрудников особого мастерства, высоких морально-волевых качеств, гибкости, в отдельных случаях проявления творческих способностей, инициативы и настойчивости в достижении результатов оперативно-розыскной деятельности. На сегодняшний день законодательство в оперативно-розыскной сфере не совсем отвечает современным потребностям, и стоит обратить внимание на ряд вопросов, в частности касающихся понятия категорий оперативно-розыскных мероприятий и критериев их классификации.

Таким образом, понятийный аппарат категорий и критериев оперативно-розыскных мероприятий требует в российской правовой науке дальнейшего развития, выработки новых теоретических знаний и подходов с учётом накопленного правоохранительными органами эмпирического опыта. Такой комплексный подход будет способствовать совершенствованию практической и законотворческой деятельности в интересах решения задач оперативно-розыскной деятельности по выявлению подготавливаемых, совершаемых, совершённых преступлений. Безусловно, данная процедура будет затруднительна, так как сведения о тактических приемах и об организации ОРМ правоохранительными органами относятся к государственной тайне.

2.2 Актуальные вопросы законности проведения оперативно-розыскных мероприятий и предотвращения провокации по делам о взяточничестве

На декабрь 2017г. по данным организации Transparency International, среди стран бывшего СССР меньше коррупции в Эстонии (23-е место), Литве (32-е), Латвии (40-е), Грузии (48-е), Армении (95-е), Молдавии (103-е) и Белоруссии (107-е) [27].

При этом обеспокоенность коррупцией для опрошенных граждан продолжает превалировать над состоянием дел в образовании, уровнем безработицы и преступности в стране [26].

С учетом этого, борьба со взяточничеством как с самым ярким и опасных проявлением коррупции занимает одно из лидирующих направлений в государственной политике и является одним из приоритетов деятельности государственных органов.

Вместе с тем, нередки случаи «псевдоборьбы», перегибов и отдельных случаев провокации со стороны правоохранительных органов и их должностных лиц при выявлении и пресечении этого явления.

Провокация в основном осуществляется субъектами оперативно-розыскной деятельности при выявлении и фиксации преступного деяния, что наряду с весьма эффективными результатами борьбы с преступностью и взяточничеством в частности, является весьма опасным явлением.

По результатам проведения ряда криминалистических и криминологических исследований установлено, что в России свыше 80% всех обвинительных приговоров по делам о получении взятки (ст. 290 УК РФ) основано на доказательствах вины, полученных в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении взяткополучателя таких как «оперативный эксперимент» [21, с.96].

Безусловно, результаты оперативно-розыскной деятельности не только являются поводом для возбуждения уголовного дела по фактам взяточничества, но также являются одним из основных элементов доказательственной базы по уголовному делу.

Действующим уголовно-процессуальным законом, а именно статьей 75 УПК Российской Федерации закреплены основополагающие требования о недопустимости использования доказательств, при расследовании уголовных дел, полученных с нарушением требований настоящего Кодекса, и не могут быть положены в основу обвинения. [1].

Кроме того, за осуществление провокации при выявлении фактов взяточничества установлена уголовная ответственность по ст. 304 «Провокация взятки либо коммерческого подкупа». [2].

В связи с этим научный интерес и актуальность проблем дальнейшего исследования провокационных действий и осуществления подстрекательства со стороны сотрудников оперативных подразделений и лиц, содействующих правоохранительным органам, осуществляющим ОРД на конфиденциальной основе при выявлении и расследовании фактов взяточничества невозможно без соотношения данного противоправного деяния с оперативно-розыскным законодательством.

Так, согласно требований части 8 статьи 5 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» для сотрудников оперативных подразделений содержится прямой запрет на подстрекательство, склонение, побуждение в прямой и косвенной форме к совершению провокации и фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности [4].

Как правило, субъектами провокационных и подстрекательских действий, согласно анализа судебной практики, являются непосредственно должностные лица оперативных подразделений; лица, оказывающие содействие правоохранительным органам на гласной и конфиденциальной основе; а также другие «заинтересованные» лица в привлечении к уголовной ответственности подозреваемого лица при выявлении и расследовании данной категории уголовных дел.

Рассматривая возможность совершения провокации по делам о взяточничестве необходимо отметить, что от правомерных действий сотрудников оперативных подразделений во многом зависит мотивация их поведения, квалификация оперативного работника, стаж его работы, а также законность и обоснованность проведения методов ОРД.

В исследованиях по данному вопросу отмечается, что в 31,8% случаев провокационные действия инсценируются оперативными сотрудниками [14, с.11], а возможность провокации получения взятки со стороны конфиденциальных сотрудников составляет - 22,7% [10,c.6].

Как свидетельствует оперативно-розыскная практика сотрудникам оперативных подразделений, по роду своей деятельности, при получении информации о фактах взяточничества приходится не только влиять на обстановку, но и управлять развитием ситуации.

При этом управление обстановкой неразрывно связано с предвидением результата, что является глубоким проникновением в неё, постижением того, что определяет ход событий.

В этом случае достаточно проблематично доказать нарушение норм уголовно-процессуального законодательства провокационные и подстрекательское действия как стороны сотрудников правоохранительных органов, так и конфиденциальных сотрудников, состоящих у них на связи.

Однако в этом случае признать действия конфиденциальных сотрудников провокационными возможно лишь в том случае, если в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства будет установлено, что без такого воздействия спровоцированное лицо не нарушило бы норм уголовного законодательства [15].

Установление фактов провокационной деятельности со стороны лиц, содействующих негласно, затруднительно по ряду причин: Во-первых, секретный и конспиративный характер их деятельности.

Во-вторых, провокационные действия с их стороны не всегда имеют ярко выраженный активный характер и, соответственно не могут быть отнесены к противоправным деяниям.

В связи с этим можно вести речь лишь о допустимости со стороны конфиденциальных сотрудников эмоционального манипулирования и скрытого воздействия на подозреваемое лицо.

Несмотря на строго определенный перечень при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий (ст. 6 ФЗ «Об ОРД»), многие ученые в своих научных трудах исследуют провокационные и подстрекательские действия оперативных сотрудников лишь в основном при проведении оперативного эксперимента, тогда как в ходе оперативной разработки, лиц обоснованно подозреваемых в совершении взяточничества, можно говорить об использовании и других методов ОРД: «оперативное внедрение», «наблюдение», «снятие информации с технических каналов связи», «получение компьютерной информации» и многих других.

Достаточно много научных споров вызывает использование такого оперативно-розыскного мероприятия как «оперативное внедрение».

Проведение данного оперативно-розыскного мероприятия заключается в том, что роль «взяткодателя» с целью изобличения должностного лица, в отношении которого имеется оперативная информация как о взяточнике, выполняет либо оперативный сотрудник, либо по его поручению лицо, сотрудничающее с таковым на конфиденциальной основе [4].

Причем «легендированное» оперативное внедрение возможно на любых этапах, как оперативной разработки, так и в ходе расследования взяточничества. И только после того, как будут добыты неопровержимые доказательства о согласии должностного лица на получение взятки - проводится оперативный эксперимент для задержания его с поличным, как в рамках комплексной операции, так и оперативкой комбинации. [11, с.48].

Пленумом Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» указано, что фальсификация результатов оперативно-розыскной деятельности лицом, уполномоченным на проведение оперативно-розыскных мероприятий, в целях уголовного преследования лица, заведомо непричастного к совершению преступления либо в целях причинения вреда чести, достоинству и деловой репутации влечет за собой уголовную ответственность [8].

В связи с этим возникает вопрос о допустимости осуществления ряда оперативно-розыскных мероприятий как «оперативное внедрение», «оперативный эксперимент» и других, как в рамках отечественного, так и международного законодательства.

Допустимо ли в принципе «оперативное внедрение» в ходе оперативной разработки взяточников, особенно с учетом позиции Европейского Суда по правам человека о провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов при привлечении к уголовной ответственности должностных лиц? А если допустимо, то где та тонкая грань, отличающая правомерные действия оперативных сотрудников от провокации взятки?

Необходимо отметить, что в настоящее время существует высокий уровень проблемности вопроса по разграничению правомерного применения оперативно-розыскных мероприятий от провокации при выявлении и расследовании уголовных дел по фактам взяточничества в следственно-судебной практике, которые во многом носят абстрактный и расплывчатый характер.

Ряд нормативно-правовых актов и решений судебных органов входят в противоречие не только с действующим законодательством, но и не соответствуют критериям Европейского суда по правам человека, которые Россия обязана соблюдать, как страна ратифицировавшая Конвенцию о защите прав и основных свобод человека от 1950 года [3].

Согласно, решений ЕСПЧ (по делу «Веселов против Российской Федерации», «Ваньян против Российской Федерации», решение по делу «Банников против России» и др.) законодательство стран Европейского союза категорически отвергает сам факт активного использования негласных методов ОРМ в ходе фиксации преступной деятельности лиц, совершающих преступления против государства и общества, как на стадии выявления, так и при их расследовании [3].

При этом предпочтение отдается проведению расследования в основном пассивным способам использования оперативно-розыскных мероприятий при раскрытии преступлений, которые полностью исключают действия сотрудников оперативных подразделений по применению ряда методов ОРД в течение длительной разработки фигурантов до принятия решения о возбуждении уголовного дела, особенно по фактам противоправной коррупционной деятельности и взяточничества.

Критерий пассивности тесно связан с критерием наличия объективных подозрений и критериями этапа преступной деятельности лица.

Так, в пункте 47 решения Европейского суда по правом человека по делу «Веселов против Российской Федерации» решения Европейского суда по правом человека указано, что, если преступление было предположительно спровоцировано действиями негласных агентов и ничто не предполагает, что оно было бы совершено и без какого-либо вмешательства, то эти действия уже не являются деятельностью тайного агента и представляют собой подстрекательство к совершению преступления [19, с.8].

В данном случае критерий пассивности означает принятие решения о проведения проверки органами полиции о совершении преступного деяния только по письменному заявлению частного лица и ограничивает использование ранее полученных доказательств до возбуждения уголовного дела в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий и оперативных разработок, регламентированных законом «Об оперативно - розыскной деятельности».

По мнению судей Европейского суда по правам человека, правоохранительные органы не должны осуществлять оперативно- розыскную деятельность до возбуждения уголовного дела, так как на этой стадии отсутствуют уголовно процессуальные гарантии присущие стадии предварительного расследования по уголовным делам.

Таким образом, доказательства, добытые в ходе проведения подобных оперативных мероприятий до стадии возбуждения уголовного дела не должны приниматься во внимание должностными лицами органами предварительного расследования при составлении обвинительного акта, а также судом при вынесении обвинительного приговора.

Необходимо также отметить, что Европейский суд в своей практике по статье 6 Конвенции разработал подробную систему требований, предъявляемых как к проведению оперативно-розыскных мероприятий, так и к условиям относимости и допустимости их результатов в качестве доказательств в уголовном деле.

Исходя из практики применения методов ОРД сотрудниками оперативных подразделений, а также ряда высказываний в научных трудах ученых-юристов Российской Федерации, можно сделать бесспорный вывод о том, что негласное «легендированное» внедрение в преступное сообщество (негласных сотрудников, разведчиков - «нелегалов»), активная наступательная работа по изобличению преступников в совершении преступлений, не только позволяет достичь в кратчайшие сроки положительного результата, но и в ходе применения комплекса оперативно-розыскных мер установить все преступные связи виновных лиц, орудия совершения преступления, места хранения похищенного и др.

А обязанность по недопущению совершения провокации при проведении ОРМ полностью возложена на оперативных сотрудников, согласно ст. 4 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности» [4], где закрепляется система гарантий законности при проведении оперативно-розыскных мероприятий, а также допустимости использования соответствующих доказательств в уголовном процессе (ст. 89 УПК Российской Федерации) [1].

Кроме того, согласно принятых дополнений к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» доказательства полученные оперативным путем могут быть использованы при расследовании уголовных дел только при наличии у лица прямого умысла на совершение преступления и в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом [22, с.396].

Таким образом, обязанность по недопущению совершения провокации при проведении ОРМ полностью возложена на оперативных сотрудников, согласно ст. 4 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», где закрепляется система гарантий законности при проведении оперативно-розыскных мероприятий, а также допустимости использования соответствующих доказательств в уголовном процессе.

Правоохранительные органы не должны осуществлять оперативно- розыскную деятельность до возбуждения уголовного дела, так как на этой стадии отсутствуют уголовно процессуальные гарантии присущие стадии предварительного расследования по уголовным делам.

3. СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Оперативно-розыскная деятельность, на наш взгляд, специфическая и разносторонняя, а отсюда и разнообразие правовых аспектов этой деятельности. Некоторые проблемы, оценки и суждения о данной деятельности предполагают решение различного рода вопросов, которые связаны с разными отраслями права и законодательства, что направляет на необходимость комплексной проработки проблем оперативно-розыскной деятельности.

Поэтому далее говорим о необходимости дальнейшего совершенствования законодательной базы, введения в практику современных научно обоснованных, организационных форм и методов оперативно-розыскной деятельности, обеспечивающих эффективную борьбу с преступностью при строжайшем соблюдении законности.

Считаем целесообразным учесть следующие наши предложения.

1. Дополнить ст. 3 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» и соответствующие Законы принципом наступательности (оперативности) действий субъектов ОРД в борьбе с преступностью и обеспечения безопасности личности, общества и государства, обоснование которого изложено многократно в специальной литературе.

2. Необоснованно применен исчерпывающий перечень оперативно-розыскных мероприятий, который может быть изменен только Законом, что тормозит развитие творческого подхода к организации и тактике их применения. В этих условиях нет никаких формальных и фактических оснований для ограничения ОРМ. Не включены в перечень ОРМ такие традиционно применяемые ОВД мероприятия, как преследование скрывшихся с места происшествия подозреваемых по горячим следам, организация засад по их задержанию, проведение оперативных комбинаций и тактических операций по изъятию материальных следов преступной деятельности, единовременному задержанию участников преступных формирований, вооруженных преступников, освобождению заложников и т.д.

Установление количественного ограничения ОРМ не будет стимулировать своевременного востребования новых научных достижений и, тем более, таких нетрадиционных методов, как использование полиграфа, человеко-машинных систем, гуманной дактилоскопии и др.

3. Гл. II ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» расширить и изложить в следующей редакции: «Организационные формы, методы, средства и мероприятия оперативно-розыскной деятельности». Соответственно, каждой из этих составляющих должна быть посвящена отдельная статья закона, формулировку которых можно заимствовать в специальной литературе (об организационных формах работы субъектов ОРД: оперативное обслуживание, документирование, взаимодействие, оперативно-розыскное обеспечение уголовного судопроизводства и др.).

4. Расширив права оперативных подразделений в части применения наиболее сложных агентурно-оперативных мер, законодатель остановился на полпути решения этой проблемы и не обеспечил надежными правовыми гарантиями штатных оперативных работников и, в частности, внедряемых в криминальную среду для их разработки.

Практическим решением устранения такого пробела могла бы служить специальная норма «Право оперативного работника на профессиональный риск». Структура и содержание предлагаемой нормы могло бы выглядеть следующим образом: «Не признаются преступными действия субъектов оперативно-розыскной деятельности, формально нарушившие права и законные интересы физических, юридических лиц, но совершенные в экстремальных ситуациях в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости или в условиях профессионального риска. Риск признается оправданным, если совершенное деяние объективно вытекало из криминальной информации о фактах и событиях, которыми располагает оперативный работник правоохранительных органов, а выполнение законной функции не могло быть достигнуто не связанными с профессиональным риском методами и средствами».

Принятие такой нормы явилось бы своевременной реакцией законодателя на реальное противодействие криминальной среды правоохранительным органам. В современных условиях эта среда прибегает к различным ухищрениям от сокрытия и уничтожения документов и изобличающих их материальных предметов, до физической расправы с потенциальными свидетелями, а также к применению подкупов и насилия к самим оперативным работникам и членам их семей.

Подводя итоги, следует отметить, что в новых условиях при повседневной деятельности требуется перестройка работы каждого подразделения и сотрудника. Это, прежде всего, связано с увеличением требовательности к профессионализму сотрудников. Осуществляя тесное взаимодействие с другими подразделениями ОВД, государственными и общественными структурами, оперативные аппараты правоохранительных органов, при надлежащем правовом положении и организации, смогут осуществить надежную защиту каждого человека от преступных посягательств.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Делаем выводы, система действий по осуществлению оперативно-розыскных мероприятий направлена на специфические объекты. К ним могут быть отнесены: юридические и физические лица; факты и обстоятельства; места, представляющие оперативный интерес (конкретные адреса, помещения, здания, сооружения, участки местности, транспортные средства); объекты – носители доказательственной информации (предметы, документы, биологические и иные объекты, орудия преступления, следы и др.).

Оперативно-розыскная деятельность, на наш взгляд, специфическая и разносторонняя, а отсюда и разнообразие правовых аспектов этой деятельности. Некоторые проблемы, оценки и суждения о данной деятельности предполагают решение различного рода вопросов, которые связаны с разными отраслями права и законодательства, что направляет на необходимость комплексной проработки проблем оперативно-розыскной деятельности. С учетом этого родилась острая потребность в научном осмыслении положений Закона, что диктуется правоприменительной практикой, которая руководствуется ими как основным инструментом для решения точечных задач, вытекающих как из этого Закона, так и из деятельности органов, чьи оперативные подразделения уполномочены на осуществление оперативно-розыскной деятельности.

Специализация теории оперативно-розыскной деятельности как самостоятельной науки в области юриспруденции обеспечила выгодные условия для ее развития. Однако узкоспециализированное и закрытое изучение вопросов оперативно-розыскной деятельности делает его функциональным и прикладным, в некоторых случаях односторонним, а потому и разрешение определенных проблем лишь частичным, иногда ограниченным интересами некоторых ведомств.

Если обратить внимание на то, что в оперативно-розыскную деятельность входят проблемы правовые, психологические, морально-этические, финансовые, уже поэтому узко– нормативная, специализированная трактовка положений Закона, ограничение в рассмотрении проблем оперативно-розыскной деятельности широкого круга специалистов других научных дисциплин истощает развитие теории оперативно-розыскного права и практики его применения. Поэтому наблюдается узкий, не всегда объективный подход к толкованию и применению как отдельных норм, так и Закона в целом. Отмечается, что успешная разработка проблем оперативно-розыскной деятельности, смежных с другими отраслями права, имеющих сходство с теми, которые вынуждены разрешать различные органы - субъекты оперативно-розыскной деятельности, и их путей решения, скорее, не возможна без привлечения соответствующих специалистов различных ведомственных принадлежностей

Поэтому понятийный аппарат категорий и критериев оперативно-розыскных мероприятий требует в российской правовой науке дальнейшего развития, выработки новых теоретических знаний и подходов с учётом накопленного правоохранительными органами эмпирического опыта. Такой комплексный подход будет способствовать совершенствованию практической и законотворческой деятельности в интересах решения задач оперативно-розыскной деятельности по выявлению подготавливаемых, совершаемых, совершённых преступлений. Безусловно, данная процедура будет затруднительна, так как сведения о тактических приемах и об организации ОРМ правоохранительными органами относятся к государственной тайне.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 11.10.2018) – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: // http://legalacts.ru/kodeks/UPK-RF/– Название с экрана.

Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 03.10.2018)// – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://legalacts.ru/kodeks/UK-RF/– Название с экрана.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод. «ETS № 005 (Рим, 4 ноября 1950г.) (с изменениями и дополнениями) « – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Система Гарант : http://base.garant.ru/2540800/ – Название с экрана.

Федеральный закон от 12.08.1995 N 144-ФЗ (ред. от 06.07.2016) «Об оперативно-розыскной деятельности»// Собрание законодательства РФ. 14.08.1995, № 33, ст. 3349

1. Пленум Верховного Суда Российской Федерации № 24 г. Москва 9 июля 2013 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях (с изменением, внесенным Постановлением Пленума от 3 декабря 2013 г. №33). – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://base.garant.ru/70410688/ – Название с экрана.
2. Определение Конституционного Суда РФ от 9 июня 2005 г. № 327-О «По жалобе гражданина Чукова Анзаура Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями пунктов 1 и 3 части первой статьи 6 и подпункта 1 пункта 2 части первой статьи 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Справочная правовая система «Консультант Плюс»: http://отрасли-права.рф - Название с экрана.
3. Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» Режим доступа СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 01.04.2017)
4. Определение Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 г. № 211-О «Об отказе к рассмотрению жалобы гражданина Барковского Константина Олеговича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 127 УПК РСФСР, пунктом 1 части первой статьи 6 и пунктом 3 части первой статьи 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Справочная правовая система «Консультант Плюс»: http://отрасли-права.рф/article/1865 -Название с экрана.
5. Дело N 1-50/2016.Архив Чкаловского районного суда г. Екатеринбурга – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Справочная правовая система «Консультант Плюс»: http://отрасли-права.рф/article/1865 -Название с экрана.
6. Постановление президиума Пермского краевого суда от 09.09.2016 по делу N 44у-157-2016 – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Справочная правовая система «Консультант Плюс»: http://отрасли-права.рф/article/1865 -Название с экрана.

Баев Олег Яковлевич Задержание с поличным по делам о взяточничестве: три проблемы. Международный научно-практический журнал «Общество и право». Уголовная политика: теория и практика.2015. С.47– 53

Волков А.А., Лошкарев В.В. Актуальные проблемы соблюдения законодательства при проведении ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан // Законность. 2016. № 4. С. 66-70.

Габзалилов В.Ф. Понятие оперативно-розыскного мероприятия / Особенности оперативно-розыскной деятельности ОВД в свете изменяющегося законодательства: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции. – Орел: Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова, 2017. С. 4-8.

Домашенко Н.А. Особенности расследования провокации взятки или коммерческого подкура: автореф. дисс. канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2011

Дубоносов Е.С. Провокация взятки при осуществлении оперативно-розыскной деятельности. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа : Уголовная политика: теория и практика. https://cyberleninka.ru/article/n/provokatsiya-vzyatki-pri-osuschestvleniioperativno- rozysknoy-deyatelnosti - Название с экрана

1. Исмаилов Ч.М. Оперативно-розыскные мероприятия, ограничивающие конституционные права на тайну связи при розыске безвестно исчезнувших лиц: проблемы осуществления и пути совершенствования // Российский следователь. 2016. № 20. С. 40-44.

Козодаева О.Н. Проблемы правовой регламентации понятия и «категорий оперативно-розыскных мероприятий» /Актуальные вопросы юридической науки и практики: сборник научных трудов членов Тамбовского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Ассоциация юристов России». - Тамбов, 2016. С. 98-103.

Кручинин М.В., Потапова Н.Н., Долгачёва О.И. Оперативно-розыскные мероприятия, проводимые в целях раскрытия преступлений // Вестник Волжской государственной академии водного транспорта. 2016. № 46. С. 233-237.

Луговик В.Ф., Осипенко А.А. Оперативно-розыскная деятельность органов внутренних дел: перспективы совершенствования правового регулирования // Вестник Воронежского института МВД России. 2015. № 4. С. 7-12.

1. Меретуков Г. М. Уголовный процесс и оперативно-розыскная деятельность//Научный журнал КубГАУ, №115(01), 2016 года
2. Павличенко Н.В. Правовые и теоретические проблемы обеспечения негласности в оперативно-розыскной деятельности: монография. - Москва, 2016. 186 с.
3. Титов М.В., Иванов С.И. Получение компьютерной информации как новый вид оперативно-розыскного мероприятия /Молодая наука: сборник научных трудов научно-практической конференции для студентов и молодых ученых. – Евпатория, 2017. С. 395-398
4. Финк Д.А. Общие оперативно-розыскные мероприятия. - Астана, 2016. 231 с.
5. Шумилов А.Ю. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». – М., 2014. – 256 с.
6. Яни П.С. Новые вопросы квалификации взяточничества. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: Справочная правовая система «Консультант Плюс»: http://отрасли-права.рф/article/1865 -Название с экрана
7. Барометр мировой коррупции — 2016: россияне боятся сообщать о коррупции. [Электронный ресурс]. – URL: http: // https://transparency.org.ru/research/barometr-mirovoy-korruptsii/-barometr-mirovoykorruptsii- 2016-rossiyane-boyatsya-soobshchat-o-korruptsii.html – Название с экрана.
8. Официальный сайт Transparency International [Электронный ресурс]. – URL: // https://transparency.org.ru/ – Название с экрана