Проблемы правоприменения коллизионных норм в международном частном праве

Решить коллизионный вопрос – это значит подчинить конкретное правоотношение при помощи коллизионной привязки определенному закону, поскольку в данном случае речь идет о международных отношениях, а использование этого метода может привести к проецированию спорного правоотношения на законодательство любой страны. Каждое отдельно взятое государство не только имеет специфическую систему коллизионных норм, но и оперирует своими собственными понятиями и терминами гражданского, торгового, процессуального и других отраслей права, квалифицируя их определенным образом. В данном случае под квалификацией следует понимать определение правовой природы регулируемого правоотношения с учетом применяемого к нему права и условий такого применения. Одной из самых интересных и практически значимых проблем в международном частном праве является вопрос о том, подлежат ли применению в силу указания коллизионной привязки только регулятивные положения иностранного законодательства или же все это законодательство в целом, включая и его собственные коллизионные нормы. Если верно последнее, то существует большая степень вероятности возникновения ситуации, которая получила в доктрине наименование «обратная отсылка» или в некоторых случаях, «отсылка к третьему закону».

Проблема обратной отсылки, возникла в судебной практике в связи с делами, рассматривавшимися в судах европейских государств еще в XIX в. Так, фабула одного из этих дел была связана с завещанием английского подданного, проживавшего постоянно в Бельгии. Поэтому завещанию довольно крупная сумма денежных средств отходила знакомым ему лицам. Завещание было составлено им собственноручно и нигде не было заверено. Родственники умершего оспорили действительность завещания. Дело в том, что завещание было составлено по правилам английского права, но не соответствовало правилам законодательства Бельгии – страны, где проживал этот английский подданный. В английском коллизионном праве определялось, что завещание должно составляться по законам страны места нахождения лица. Таким образом, английская коллизионная норма отсылает к бельгийскому законодательству.

Однако в бельгийском праве имеются не только материально-правовые нормы, но и коллизионные нормы. Согласно коллизионному праву Бельгии к наследственным отношениям применяется право той страны, гражданином которой являлся наследодатель.

Таким образом, само бельгийское право как бы отказывается от регулирования этого случая, отсылая к английскому праву. Английское же право, напомним, отсылает к бельгийскому закону (обратная отсылка).

Как понимать отсылку к иностранному закону в этом случае? Если ее понимать как отсылку только к нормам материального права, то это означает, что бельгийские коллизионные нормы не применяются. В таком случае в английском законе содержится коллизионное правило, тогда как в бельгийском праве содержится норма прямого действия. Если же ее понимать как отсылку к праву иностранного государства в целом, то это означает принятие доктрины обратной отсылки и позволяет применить бельгийские коллизионные нормы.

В российской науке международного частного права существовало достаточно однозначное мнение о применении в таком случае только норм материального права иностранного государства. В законодательстве же этот вопрос впервые был решен в ст. 1190 ГК РФ в следующем виде: «Любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не коллизионному праву соответствующей страны…» Но из этого правила сделано исключение: «Обратная отсылка иностранного права может приниматься в случае отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица». Подобное исключение позволяет выразить гибкий подход к проблеме обратной отсылки в РФ: в нашем законодательстве обратная отсылка, как правило, невозможна, за исключением случая отсылки к российскому праву, регламентирующему вопросы гражданского состояния лица, участвующего в международном правоотношении.

Для того чтобы проиллюстрировать существо проблемы обратной отсылки обратимся еще к хрестоматийному примеру, известному в доктрине МЧП как дело Форго. Германский подданный Форго постоянно проживал во Франции, и после его смерти встал вопрос о наследовании денежных средств, размещенных во французских банках. Форго завещания не оставил, и на наследование по закону претендовали его немецкие родственники. Дело рассматривалось в суде Франции, который применил французскую коллизионную норму, определившую, что в данном случае дело должно решаться на основе закона гражданства наследодателя, то есть германского права. Однако позднее выяснилось, что соответсвующая коллизионная норма немецкого законодательства относила рассмотрение подобных споров компетенции страны постоянного места проживания наследодателя – французского закона. Международное частное право: современные проблемы.

Налицо была обратная отсылка. Возможны и такие случаи, когда законодательство страны, к которому отсылает коллизионная норма, «перепоручает» дело праву третьего государства. В подобных ситуациях принято говорить об отсылке к третьему закону.

В случае с делом Форго французский суд в своем решении воспринял обратную отсылку и применил французское право, объявив имущество выморочным и отказав в праве на него родственникам наследодателя. Однако нельзя сказать, что подобная практика является на сегодняшний день общепризнанной. С некоторой долей условности можно выделить группы стран, различающиеся по их отношению к проблеме обратной отсылки.

Так, законодательство и судебная практика Франции, Австрии, Венгрии, Грузии, Испании, Италии, а так же некоторых других государств в той или иной форме допускают обратную отсылку и применение коллизионных норм иностранного права. В частности, ст. 4 закона о международном частном праве Польши 1965 года, содержит на этот счет следующее правило: «Если иностранное право, указанное настоящим законом как подлежащее применению, предписывает применять к данному правоотношению польское право, применяется польское право. Если иностранное право, указанное настоящим законом как подлежащее применению предписывает применять к данному правоотношению другое иностранное право применяется это другое право». Международное частное право. Сборник документов.-М.:Изд-во БЕК,1997. Указанные страны считают, что сама идея коллизионного метода регулирования состоит в выборе правовой системы, с которой данное правоотношение имеет наиболее тесную связь. Поэтому следует использовать не только ее материальные, но и коллизионные нормы. Кроме того, по их мнению, принятие обратной отсылки ведет к сокращению случаев вынесения судами решений на основе иностранного права, что значительно упрощает работу органов юстиции. Такие государства как Бразилия, Греция, Египет, напротив, обычно не допускают возможность обратной отсылки. С их точки зрения, вопрос о применении иностранного материального права уже решен коллизионной нормой права страны суда, поэтому нет никаких оснований поднимать эту проблему еще раз на основании иностранной коллизионной нормы. Негативное отношение к renvoi закреплено также в ст. 15 Римской конвенции о праве, применимом к международным контрактам 1994 г. Римская конвенция о праве применимом к международным контрактам 1994г. Этот документ не включают в состав норм применимого права его коллизионные нормы. Российскую Федерацию можно отнести к числу государств которые долгое время не имели жестко определенной позиции по вопросу о допустимости обратной отсылки к третьему закону. Вместе с тем общее мнение ученых и практикующих юристов нашего государства состояло в том, что иностранное право следует применять во всех случаях, когда к нему отсылают отечественные коллизионные нормы. Однако, если при этом иностранный закон сам отказывается от регулирования соответствующих отношений, считалось что нет оснований не применять российское национальное право. В то же время применение обратной отсылки исключалось в случаях разрешения споров, вытекающих из договорных отношений. Данная ситуация изменилась с принятием части 3 ГК РФ от 26 ноября 2001г. ГК РФ часть 3 от 26 ноября 2001 г. В ее рамках этому вопросу специально была посвящена ст. 1190. В соответствии с первым пунктом этой статьи «любая отсылка к иностранному праву должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны». Подобное правило ранее было закреплено также в п. 1 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» от 7 июля 1993года. Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» от 7 июля 1993 г. Однако оно распространяло свое действие только на международные коммерческие арбитражные суды. С принятием части 3 ГК РФ правило о негативном отношении нашей страны к возможности принятия обратной отсылки и отсылки к закону третьего государства получило более широкое распространение. Исключения из этого правила в соответствии с п. 2 ст. 1190 ГК РФ могут касаться теперь только случаев обратной отсылки к российскому праву определяющему правовое положение физического лица.

При использовании привязки коллизионной нормы может возникнуть ситуация, когда необходимо применить норму или нормы иностранного права, противоречащие основным принципам правовой системы страны суда или арбитража. Поэтому коллизионное право всех без исключения государств содержит закрепленную в нормативно правовых актах либо находящую отражение в судебной или арбитражной практике оговорку о публичном порядке. Ее сущность можно попытаться сформулировать следующим образом: «иностранный закон, к которому отсылает коллизионная норма, может быть не применен, если такое применение противоречит публичному порядку данного государства».

В общем виде публичный порядок можно определить как основополагающие, системообразующие нормы и принципы, обеспечивающие стабильность экономической, политической, социальной и правовой сфер жизни общества. На правовой аспект публичного порядка в значительной степени оказывает влияние моральная, культурная, религиозная составляющие жизни конкретного общества. Как правило, элементами современного национального правопорядка называют: 1) основополагающие принципы национального права; 2) основополагающие принципы морали, характерные для этого общества, получившие свое выражение в религиозных, исторически-традиционалистских социальных нормах. В отношении международного правопорядка основными элементами называют: 1) общепризнанные принципы и нормы международного права, направленные на защиту мира, безопасности; 2) нормы, регламентирующие основные права человека.

Следует особо подчеркнуть, что в случае использования оговорки о публичном порядке речь должна идти исключительно об отношении к иностранному праву, а не к юридическим последствиям, возникающим на его основе. Садиков О.Н. Императивные нормы в МЧП // Московский журнал международного права. 1992. №12, С.6.

Следует отметить, что в национальном законодательстве большинства государств существует определенное количество норм, которые подлежат преимущественному применению независимо от наличия или отсутствия коллизирующих с ними норм иностранного права. Подобные правовые предписания можно определить как своеобразную, позитивную оговорку о публичном порядке. В таких случаях иностранный закон не применяется не потому, что он противоречит публичному порядку соответствующего государства, а потому, что законодатель считает отечественные нормы особенно важными и принципиальными и отдает им предпочтение при регулировании ряда общественных отношений международного немежгосударственного невластного характера.

Позитивная концепция оговорки о публичном порядке строится на понимании oговорки о публичном порядке как совокупности материально правовых норм и принципов страны суда, исключающих применение коллизирующей с ними нормы иностранного права независимо от свойств последней. В отличии от этой концепции при использовании негативной оговорки о публичном порядке, которая была рассмотрена выше, речь идет не о совокупности незыблемых норм местного права, а о таких свойствах иностранного закона, которые делают этот закон неприменимым, несмотря на отсылку к нему отечественной коллизионной нормы. С позитивной оговоркой о публичном порядке в международном частном праве тесно связана проблема «обхода закона». В большинстве своем она возникает, когда субъекты МЧП пытаются вывести существующие между ними отношения из сферы действия императивных норм права определенного государства путем создания специальных договоренностей между собой. В таких случаях применимое право определяется заинтересованными сторонами искусственно в целях создания наиболее благоприятного правового режима для реализации соответствующего правоотношения.

При обходе закона в международном частном праве, используя привязку «автономия воли», участниками правоотношения осуществляется переход в сферу действия другого правопорядка, содержащего более желательные материально-правовые нормы. Наиболее распространены такие ситуации в сфере льготного налогообложения государств, объявивших свою территорию оффшорной зоной. Например, в одной из оффшорных стран, где налоги на прибыль минимальны, учреждается компания – филиал российского общества, в которую пере водится прибыль российского предприятия в виде страховых премий. Затем средства из компании-филиала возвращаются в материнскую компанию в России в виде займов и кредитов. В итоге страховые платежи и суммы платы за пользование кредитом, переводимые за рубеж, как затраты существенно снижали объемы прибыли компании в РФ и, следовательно, снижали налогооблагаемую базу в России. Последнее приводило к уменьшению налогов, выплачиваемых компанией в России. В некоторых государствах против подобных схем работают специальные императивные правила, запрещающие обход закона в целях снижения налогов.

В связи с тем, что положения о запрете обхода закона подвергались серьезной критике в международно-правовой литературе, как несопоставимые со свободой предпринимательства и частным характером этих отношений, в конечном итоге положения о запрете обхода закона путем использования привязки «автономия волю» не вошли в разд. VI ГК РФ. Однако применение «автономии воли» в частных отношениях не должно иметь целью нарушение публичных обязанностей, закрепленных в императивных нормах национального права Федосеева Г., Международное частное право, М., 1999, С.172..

В такой ситуации запрет обхода закона с целью нарушения императивных норм предстоит решать путем выработки эффективной судебной практики, базирующейся на применении общепризнанных принципов и императивных норм, направленных на защиту публичного порядка.

Проблема обхода закона давно и активно обсуждалась в доктрине МЧП, но ее нормативное регулирование осуществляется сегодня в законодательстве далеко не всех государств. Так согласно п.1 ст.8 венгерского Закона о международном частном праве 1979 года, «не может применятся иностранное право в том случае, когда оно привязывается к иностранному элементу , созданному сторонами искусственно или путем симуляции в целях обхода иным образом применимой нормы закона». Международное частное право: Иностранное законодательство.-М.: «Статут», 2000.

В других странах мира вопросы, связанные с вопросом обхода закона, решаются в рамках судебной практики, которая далеко не однозначна. Пожалуй только суды Франции почти всегда были склонны признавать последствия обхода закона недействительными. Вместе с тем в доктрине МЧП широкое распространение получила точка зрения о том, что факт обхода закона сам по себе не может служить основанием для признания сделки или другого акта гражданско – правового характера недействительным. Мнение сторонников сводится к тому, что во всех случаях, когда государство допускает договорные условия, позволяющие подчинить отношения сторон иностранному праву, должно быть сохранено полное действие коллизионной нормы, даже если такая норма искусственно создана в целях обхода норм национального законодательства. «Стороны не в праве своим соглашением отходить от императивных предписаний применимого права, - отмечал Л.А. Лунц, - но избрание ими иностранного права в целом выводит правоотношение из сферы действия не только диспозитивных, не и императивных норм национального права». Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970 г.

Эти в целом правильные теоретические посылки не могут быть, однако, применены на практике в случаях наличия в законодательстве «сверхимперативных» норм, которые превалируют над положениями иностранного права и ограничивают автономию воли сторон. Так в подразделе договорных обязательственных отношений Вводного закона к Гражданскому уложению Германии 1896 г., ( в редакции 1986 и 1999 гг.) содержится ст. 34, в силу которой этот подраздел, допускающий автономию воли, «не затрагивает применение тех положений немецкого права, которые без учета подлежащего применению к договорам права императивно регулируют обстоятельства дела». Международное частное право: Иностранное законодательство.-М.: «Статут», 2000. В еще более широкой редакции аналогичная норма сформулирована в Законе о международном частном праве Швейцарии 1987 года. Согласно ст. 18 этого документа «императивные нормы швейцарского права в силу особого их назначения применяются независимо от того, право какого государства подлежит применению по настоящему закону».

При этом ни Германский, ни Швейцарский закон не определяют круг такого рода сверхимперативных норм и не содержат более или менее четких критериев их установления и применения. С принятием части третьей ГК РФ подобные нормы появились и в законодательстве нашей страны. Так, в соответствии с п. 1 ст. 1192 ГК РФ «правила настоящего кодекса не затрагивают действия тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствии указания в самих императивных нормах или ввиду особого их значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права». ГК РФ часть 3 (в редакции Ф.З. от 02.12.2004 г.), п.1 , п. 2 ст. 1192 Как видим характеристика и определение случаев применения императивных норм российского права, установленные гражданским законодательством нашей страны, как и в случае с законами Германии и Швейцарии, обозначены довольно расплывчато, что значительно повышает роль судебного усмотрения при разрешении соответствующих категорий дел. Значение судебного усмотрения еще больше возрастает в связи с включением в п. 2 ст. 1192 ГК РФ положения о том, что при применении права какого – либо государства «суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющую тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения».

Другими словами, если в соответствии с коллизионными нормами ГК РФ к тому или иному отношению должно быть применено, например, право Армении, но российский суд установит, что это отношение имеет тесную связь с правом, предположим Грузии, в рамках которого такого рода отношения должны императивно регулироваться грузинским законодательством, то суд нашей страны при рассмотрении дела и вынесении решения имеет право учитывать и руководствоваться положениями соответствующих грузинских законов. Существенное ограничение сферы действия принципа автономии воли сторон при выборе применимого права в обязательственных отношениях содержится также в п. 5 ст. 1210 ГК РФ. Оно предпринято в целях предотвращения противоречий между правом, выбранным участником контракта, и императивными нормами законодательства третьих государств. Указанный пункт гласит, что «если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действия императивных норм страны, с которой договор реально связан». В связи с этим нельзя не согласиться с мнением А.Н. Жильцова и А.И. Муранова, которые отмечают, что «в современном международном частном праве присутствуют очень сложные механизмы регулирования, симбиоз институтов, преследующих различные цели. Так, с одной стороны, в современном коллизионном праве наблюдается тенденция отхода от принципа lex fori, стремление к более широкому применению иностранного права, а с другой – в нем же появился институт применения сверх императивных норм lege fori. Однако в то же самое время появление последнего часто сопровождается закреплением института применения сверхимперативных норм третьего государства». Жильцов А.Н., Муранов А.И.: Международное частное право.М.,1995. Помимо перечисленных выше проблем при применении коллизионных норм в международном частном праве возникает еще одна – проблема взаимности. Предоставляет ли государство в ответ на предоставление прав его гражданам и юридическим лицам аналогичные права гражданам и юридическим лицам государства, применяющего его право. В случае положительного ответа на этот вопрос можно говорить о наличии взаимности, необходимость осуществления которой объективно предопределяется взаимозависимостью и взаимосвязанностью государств в современном мире, принципом их суверенного равенства. Сущность взаимности состоит в предоставлении юридическим и физическим лицам иностранного государства определенного количества прав или правового режима при условии, что физические и юридические лица, их представляющей, будут пользоваться аналогичными правами или правовым режимом в данном иностранном государстве.

Материальная взаимность заключается в предоставлении иностранным физическим и юридическим лицам такого же набора прав, которым пользуются в данном иностранном государстве отечественные граждане и предприятия. В качестве примера проявления такого вида взаимности, в частности, зафиксированное в некоторых международных договорах право инвестора на выплату иностранным государством компенсации.

Список использованных источников:

Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. От 05.05.2014, с изм. От 23.06.2014) (с изм. И доп., вступ. В силу с 01.07.2014).

Гетьман-Павлова И. В. Международное частное право. Учебник для магистров. – М.: Юрайт, 2013. – 949 С.

Никогосян С. А. Коллизионное регулирование семейно-брачных отношений с участием иностранных граждан и лиц без гражданства / С. А. Никогосян // Актуальные проблемы экономики и права. – 2011. - №2 (18). – С. 191-195.