Реферат на тему: Завоевательная политика Западной Хань при У-ди

Содержание:

Введение

Китай - одна из стран Восточной Азии, принадлежащая к древнейшим цивилизациям и вобравшая в себя огромное количество государств и культур. Нынешние политические границы Китая являются результатом территориальной экспансии китайского государства в последние несколько столетий . В данной статье рассматриваются внешнеполитические отношения Китая с окружающими странами и народами в эпоху Западной Хань.

Актуальность данной темы обусловлена тем, что внешнеполитическая активность современной Китайской Народной Республики в последнее время возросла, а влияние Китая на процессы, происходящие в современном мире, возрастает. Основные направления внешней политики единого китайского государства сформировались именно в исследуемую эпоху. В наше время традиционные соседи китайцев стали китайскими гражданами и получили статус" национальных меньшинств", в отличие от самих китайцев, называемых ханьцами . В древности они считались "варварами" для китайцев, с которыми западная Хань сосуществовала и вела активную внешнеполитическую деятельность.

Ханьская политика кочевой империи

Во времена Западной империи Хань Китай также играл большую роль в Древнем мире, и вокруг него, на периферии, постоянно существовали политические объединения кочевников и других оседлых народов. Правители древнего Китая делили мир на две противоположные части: свою собственную страну и чужую "варварскую" периферию.

Хронологическими рамками данного исследования внешнеполитических отношений Китая является период основания и расцвета империи Западная Хань, существовавшей с 206 г. Выбранный для анализа период ярко иллюстрирует отношения Китая с окружающими народами и государствами, поскольку в эту эпоху Китай оказывал значительное влияние на государства Дальнего Востока и Центральной Азии, и именно в этот период начались контакты между империей Хань и Римом, расположенными на разных концах Евразийского континента. Более того, эпоха Западной Хань считается периодом формирования китайцев как единой этнической общности. Объектом исследования в данной статье является Западная империя Хань, а предметом исследования-ее внешняя политика. В рассматриваемый период территориальные рамки империи Западная Хань отличались от границ современной КНР - на севере граница проходила по югу Автономного района Внутренняя Монголия и провинциям Ляонин и Цзилинь, в состав империи входила территория современной Северной Кореи; На западе империя включала территории провинций Ганьсу и Сычуань, на юге империя включала земли Северного Вьетнама.

Целью работы является детальный анализ отношений Китая с соседними племенами и государствами в этот период его существования. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи: изучить внешнеполитические задачи первых императоров Западной Хань; рассмотреть основные направления внешней политики Западной Хань и внешние вызовы, с которыми столкнулась империя. Более того, изучение международных отношений любого государства невозможно, если не знать мнения китайского населения о соседях, существующих рядом с их страной. Эти задачи позволят нам узнать следующее: как же все-таки китайская цивилизация не утратила своей целостности и суверенитета и не закрепилась на бескрайних просторах Восточной Азии.

Начало империи

Китайская империя развивалась как централизованное государство на протяжении ряда столетий. В принципе, империя-это высшая стадия процесса политического генезиса. Она может существовать только на основе централизованного аппарата власти, который в свою очередь должен опираться на силу. Поэтому неудивительно, что Китайская империя возникла в легистской форме. Это был своего рода апофеоз циничной власти. Однако одной силы недостаточно, чтобы сформировать стабильную империю. Нам нужны институты, которые способствовали бы стабилизации общества и экономическому равновесию. На правоведов уделялось мало внимания, либо-и проиграл. На смену им пришла новая династия, которая приложила значительные усилия для создания социальной и экономической стабильности. И то, и другое было объективно необходимо для структуры, в привычных рамках которой, на основе властной собственности и централизованного перераспределения, в противовес обоим возникали новые институты рыночно-частнособственнического характера.

Эти институты, как уже говорилось, были встроены в старые, но легисты совершенно не заботились о создании определенного устойчивого равновесия между имущими и неимущими, городом и деревней, правящими верхами и обездоленными низами. И именно массы обездоленных - безземельные и батраки, арендаторы и наемники, рабы и слуги-сыграли значительную роль в создании нестабильности, проявившейся после смерти Шихуанди и потери его преемниками главного, что у них было, т. е. правителям династии Хань предстояло создать по-настоящему стабильную империю, которая опиралась бы не только и не столько на власть, сколько на умело выстроенную административную, политическую и социально-экономическую структуру, обеспечивающую консервативную стабильность как общества, так и государства.

Империя Хань возникла не сразу после того, как династия Цинь прекратила свое существование в 207 году до нашей эры. В течение нескольких лет Китай был ареной ожесточенной политической борьбы между претендентами на вакантный императорский трон. Военачальники, возглавлявшие воюющие области в ожесточенных боях, сводили счеты друг с другом, создавая на завоеванных ими землях все новые и новые княжества и царства, названия которых иногда совпадали с прежними, существовавшими на тех же территориях до Цинь, а иногда звучали по-новому. Самыми сильными среди них, как уже упоминалось, были вновь созданные политические образования домов Сян и Хань. Борьба между ними закончилась в 202 году до нашей эры, когда хань Лю Бан (Гао-цзы), принявший титул императора, фактически захватил власть во всем Поднебесной.

Лю Бан во главе государства

Но какую империю получил Лю Бан?! Страна лежала в руинах, ибо не все побежденные противники согласились на безоговорочную капитуляцию. Многие из них, напротив, продолжали сопротивляться, приводя дело ко все большему и большему разорению. Однако главное заключалось в том, что сила центростремительных факторов и тенденций, веками созревавшая в недрах Чжоуского Китая и в значительной мере обеспечившая объединение страны Цинь Шихуанди в гигантскую империю, не только иссякла, но и превратилась в свою противоположность. Визуальный негативный опыт недолговечного легистского эксперимента Шихуанди и последовавший за ним крах его империи был реальностью, с которой столкнулся Лю Бан, который победил своих соперников и снова попытался собрать империю воедино. Конечно, долгосрочные факторы и тенденции сыграли в этом положительную роль, поскольку объективно отражали то, что стало результатом длительного исторического процесса: Китай был готов объединиться, и вопрос был только в том, кто и как сможет этого добиться. Но неудача Цинь не просто замедлила позитивный процесс. Она как бы повернула его вспять, резко замедлила его ход, заставила многое создавать заново, причем в самых неблагоприятных для этого условиях всеобщего разрушения и развала.

Здесь важно помнить, что законничество Ли Си, реализованное в империи Цинь, было крайне нетерпимым. Его целью было стереть из памяти людей все, что так или иначе не совпадало с его нормами и тем самым находилось в оппозиции к ним. Понятно, что в то же время вся огромная административно-бюрократическая система создавалась из тех, кто слепо подчинялся легистской доктрине и ревностно внедрял ее нормы на практике. И это было именно то наследство, которое не очень образованный крестьянин Лю Бан получил, когда сел на трон и столкнулся с необходимостью управлять империей. Как им управлять? С кем же управляться? На кого и на что полагаться? Эти вопросы были тем более актуальны для него, что, согласно восьмой главе работы Сима Цяня, посвященной именно Гао-цзы, почти все несколько лет его правления в качестве императора новой династии Хань прошли в сражениях с мятежниками, которые постоянно пытались оспорить его победу и статус императора. И хотя Лю Бан в конце концов одолел всех своих врагов и, по выражению того же Сыма Цяня, "усмирил Поднебесную", повернув государство "на правильный путь", ему и особенно стране было нелегко.

Конечно, у Лю Бана были знающие и опытные советники, в том числе некоторые из выживших конфуцианцев. Однако они мало что могли сделать при жизни императора перед лицом постоянных войн и восстаний, разрухи и краха, не имея достаточного количества единомышленников-помощников, которых уничтожили еще в Цинь. Кроме того, в институциональном плане им почти нечего было противопоставить ветхой, но все же кое-как существующей легистской административной системе. Тексты "Чжоули" здесь не могли помочь. Поэтому Гао-цзы не торопился с радикальными реформами и не слишком старался противопоставить свой новый режим обанкротившемуся легистскому. Напротив, он старался опираться на остатки легистской административной структуры, сохранившейся со времен Цинь, делая при этом все необходимое, чтобы смягчить жесткость легизма Ли Си и Цинь Шихуанди.

Еще в 202 году до нашей эры по случаю инаугурации Лю Бан объявил широкую амнистию, призвав всех беглецов и изгнанников вернуться домой и получить свои земли и дома. Он отменил суровые наказания времен Цинь и сосредоточился на более низком уровне управления, на сельских старейшинах-канилао, среди которых была распространена древняя традиция. Сохранив легистскую систему административных рангов, низших, восемь из которых он приказал продолжать присваивать простолюдинам, включая Сан-Лао. В 199 году до нашей эры началось строительство дворцового комплекса Вэйяньгун в новой ханьской столице Чанъане. Однако главной слабостью ханьского правительства по-прежнему оставалось отсутствие надежной централизованной административной системы. Создать его вместо рухнувшего Циня было непростой задачей и требовало много времени. Кроме того, Гао-цзы сознавал необходимость наградить всех тех, кто помогал ему побеждать, кто был близок ему в суровые годы, кто был среди его родственников и приближенных. Способ вознаграждения, известный из древнекитайской истории, был один-раздавать титулы, чины и соответствующие земельные наделы достойным людям, большей частью с заметными иммунитетными правами, что превращало их всех в могущественных удельных правителей.

Трудно сказать, какой из факторов в этом решении сыграл наибольшую роль, возможно, чаша весов сомнения-а сомнений быть не могло: слишком хорошо было известно, какими опасностями чревато создание большого числа полунезависимых судеб внутри страны,-перевешивалась ссылкой на традицию, которой Цинь Шихуанди пренебрегал в свое время, но которую Лю Бан твердо решил в любом случае, принципиальное решение было принято уже в первые годы его власти, когда в Поднебесной было создано 143 удела. В среднем это были наделы по 1-2 тысячи человек. дворов, иногда меньших, но иногда гораздо больших, до 10 -- 1 2 тыс. Каждый из владельцев шира и только он имел титул Хоу, который передавался вместе с широм по наследству. Ближайшие преемники Лю Бана продолжили его политику в этом смысле, предоставив десятки новых уделов своим близким родственникам и почетным помощникам. С тех пор многие представители удельной знати настолько укоренились в своих владениях, что самые близкие из них по степени родства с императором уже назывались титулом Ван. Ван и Хоу чувствовали себя в безопасности в своих феодах и время от времени начинали бунтовать против законного правителя Срединного королевства.

Однако в масштабах Поднебесной в целом удельная знать, как по численности, так и по числу подданных, занимала не очень заметное место. Хотя с этим было много хлопот, это не так сильно повлияло на политику страны в целом. Львиная доля территории и подданных правителя Поднебесной оставалась под властью центра, а потому едва ли не самой важной задачей было создание надежной системы централизованного управления, на которую могла бы опереться империя. Собственно, это и было главной целью деятельности нескольких ближайших преемников Лю Бана, вплоть до его праправнука У-ди,который окончательно решил проблему управления империей. Но до У-ди были и другие правители, о которых надо сказать хотя бы несколько слов.

Китайские правители после Лю Бана

С 195 по 188 год страной правил один из сыновей Лю Бана, Хуэй-ди. После него власть перешла в руки вдовы Лю Бана, императрицы Лю, которая окружила себя родственниками из своего клана Лю. Многие из них получили высшие титулы Ван и Хоу, наследственные уделы и высокие должности. Императрица Лю умерла в 180 году до нашей эры от таинственной болезни, которую Сима Цянь, насколько он мог понять, склонен был считать небесным наказанием за свои преступления. После смерти Лю временные члены ее клана были уничтожены.

В истории и исторической традиции Китая отношение к императрице Лю-хоу строго отрицательное. Она осуждена за жестокость к соперникам, за убийство государственных деятелей, низложение законных наследников, возвышение родственников из клана Лю и многое другое. Конечно, если вы внимательно прочтете девятую главу посвященного ей труда Сима Цянь, то согласитесь, что она была властной, жестокой и честолюбивой правительницей. Но в последних строках той же главы говорится: "... правитель Гао-хоу осуществлял контроль... не выходя из дворцовых покоев. Поднебесная была спокойна. Наказания всех видов применялись редко, и преступников было немного. Люди усердно занимались земледелием, и было много одежды и еды."

Это означает, что придворные интриги и кровавые разборки вокруг престола не слишком сильно повлияли на положение дел в стране. Напротив, реформы Лю Бана, включая снижение налогов на землевладельцев, проведение ирригационных работ, введение высоких налогов на богатых купцов и заботу о сохранении статуса рядовых чиновников, постепенно дали положительные результаты. Смягчение легистских методов правления и пропаганда конфуцианских традиций привели к пополнению администрации за счет активных конфуцианцев. Знатокам конфуцианства удалось восстановить по памяти тексты книг, уничтоженных Цинь Шихуанди, и в первую очередь весь конфуцианский канон, который сейчас обрастает многочисленными комментариями. Дело в том, что ни Хуэй-ди, ни люй-ХОУ, погруженные во дворцовые развлечения и интриги, не очень-то вмешивались в дела управления Китаем, как бы низводили их до представителей традиционной культуры, заменив скомпрометированными легистскими сановниками, пошедшими (наряду со своевременными и разумными реформами Лю) в пользу Китая. Это стало особенно очевидно, когда один из сыновей Лю Бана, Вэнь-ди, занял трон.

За 23 года своего правления (179-157 гг. до н. э.) Вэнь-ди много сделал для возрождения конфуцианских традиций и содействия процветанию Ханьского Китая. Он начал с объявления всеобщей амнистии, присвоения новых званий почти всем их обладателям и вручения специальных наград и наград тем, кто сыграл важную роль в искоренении клана Лю и восстановлении порядка в стране. Вэнь-ди отказался от жестокой практики наказания родственников преступника за их преступления. При этом он ссылался на конфуцианский тезис о том, что чиновники обязаны просвещать народ, а не вредить ему несправедливыми законами. По случаю назначения наследником своего сына и возведения в ранг императрицы его матери, Вэнь-ди снова щедро наградил многих выделенных бедняков, вдов и сирот, бедных и одиноких, а также стариков старше восьмидесяти лет, которым был пожалован шелк, рис и мясо. Награды были также вручены ветеранам, близким к Лю Бану.

В день солнечного затмения в 178 году до нашей эры Вэнь-ди обратился с покаянным воззванием к народу, сокрушаясь о своем несовершенстве и предлагая, по древнему обычаю, назначить мудрых и достойных, готовых служить на благо народа. В том же году он лично провел борозду на храмовом поле и провозгласил право каждого делать критические замечания высшим властям. В 177 году до нашей эры Вэнь-ди заключил братское соглашение с хунну, что постоянно беспокоило северных соседей Поднебесной. Он позволил хунну расположиться в районе Ордоса, то есть в землях Поднебесной к югу от стены, где издревле жили кочевники и земледелие было рискованным делом.

Вэнь-ди был щедр на милости, он прощал восставших против него мятежных аристократов, выступал за смягчение наказаний, особенно телесных, отменил земельный налог в 166 году до нашей эры, одновременно увеличив пошлины и налоги на городское население, купцов и ремесленников (налог был восстановлен после его смерти в 1-6 году до нашей эры). Император позаботился о своевременном жертвоприношении, процветании народа и умиротворении хунну. В неурожайный год 1 5 9 до н. э. он значительно сократил престижные расходы двора, открыл казенные амбары для выплаты средств голодающим и разрешил продавать чины, а также бедным крестьянам, чьи чины уступали их более богатым соседям. Дошло до того, что в конце своей жизни Вэнь-ди потребовал, чтобы его домочадцы одевались в простую одежду, не носили дорогих украшений, а после смерти завещал не тратить слишком много на дорогие похоронные обряды.

Вэнь-ди умер в 157 году до нашей эры. Впоследствии он был очень высоко оценен своими потомками, которые восхваляли его добродетели. Стоит отметить, что добродетели Вэнь-ди хорошо вписывались в традиционные представления о мудром и добродетельном правителе, и именно он был первым из ханьских императоров, кого можно считать примером с точки зрения конфуцианства. Это означает, что Ханьский Китай сильно изменился примерно за треть века. Скомпрометированный жестокими годами упорных экспериментов, легизм ушел в прошлое.

наследие централизованной бюрократической системы и значительного числа связанных с ней институтов. Стараниями конфуцианцев это наследие было серьезно преобразовано, и ко времени Вэнь-ди оно довольно легко вписалось в патерналистские традиции, воспетые чжолийскими схемами, которые стали выходить на первый план.

Царствование сына Вэнь-ди и внука Лю Бана, императора Цзин-ди (156-141 гг. до н. э.), было отмечено амнистиями, которые проявляли милосердие к павшим. Цзин-ди усмирил хунну, подавил восстания удельных князей, организовал администрацию и в своем посмертном указе даровал каждому еще один административный ранг. Важно отметить, что в период его правления началось систематическое наступление на права удельных князей, чьи земли были отрезаны, что иногда служило поводом для восстаний.

У-ди и его реформистский курс

Цзин-ди наследовал его сын и правнук Лю Бан У-ди (140-87 до н. э.). Именно во время его правления, которое было одним из самых продолжительных и плодотворных в истории Китая, конфуцианство не только окончательно вышло на первый план и стало основой китайского образа жизни, но и оказалось основой всей зрелой китайской цивилизации. С этого времени, со времени правления Хань У-ди, почти полторы тысячи лет древнекитайской истории-истории городских государственных образований и формирования цивилизационных основ-завершает свой путь и передает эстафету истории развитой и утвердившейся конфуцианской империи.

Ханьский Китай периода У-ди-это расцвет империи, которая была воссоздана из руин чуть более полувека назад. Сельское хозяйство в стране процветало, а налоги были относительно низкими, обычно не более 1/15 урожая. Правда, они дополнялись подушным налогом, а также разного рода работами и повинностями, но в целом все это было обыкновенно и потому терпимо. Население страны резко возросло, достигнув 60 миллионов человек в первом веке до нашей эры. Освоение новых земель дало толчок развитию земледелия, в том числе вспашке с использованием тягловых животных (правда, оставшихся известными лишь немногим) и террасной системе обработки земли вручную (то есть при таком способе обработки крестьяне в подавляющем большинстве получали хорошие урожаи со своих полей). Старые ирригационные системы тщательно обслуживались, а новые создавались по мере необходимости. Дороги были в порядке, и вдоль дорог поднимались новые города, число которых непрерывно увеличивалось с начала имперского периода истории Китая.

У-ди многое заимствовал из легистского опыта, перенимая и развивая те его аспекты, которые оказались жизнеспособными и даже необходимыми для управления империей. Он восстановил государственную монополию, установленную во времена Цинь Шихуанди, на соль, железо, литье монет и изготовление вина, а механизмом осуществления этой монополии, весьма выгодным для казны, стала система откупов. Богатые купцы и ремесленники из числа зажиточных городских и особенно столичных жителей платили огромные суммы денег в казну за право заниматься солеварением, металлургической торговлей, винокурением или чеканкой монет, а также за получение доходов от всех этих отраслей. В городах существовали также государственные предприятия, где работали лучшие ремесленники страны (чаще всего в порядке заработка, т. е. Они производили самые изысканные продукты для престижного потребления высших классов, а также оружие и снаряжение для армии и многое другое. Все это способствовало развитию экономики и увеличению числа частных собственников. Отношение к частным собственникам, и особенно к богатым купцам, в Ханьском Китае не отличалось от чжоуского периода, хотя и не было столь бескомпромиссным, как в шаньянском законничестве. Богатые купцы находились под жестким контролем властей, и возможности реализации их богатства были юридически ограничены, хотя им и разрешалось тратить деньги на приобретение социально престижного звания или определенного-не слишком высокого-положения.

У-ди многое взял от легистской административной системы. Страна была разделена на регионы во главе с губернаторами, ответственными перед центром. Важную роль, как и в Цинь, играла система повседневного контроля в лице цензоров-прокуроров с высшими полномочиями. Преступники подвергались суровым наказаниям, часто они, и даже члены их семей, превращались в рабов-каторжников, используемых для тяжелых работ, главным образом строительных и горных. С целью усиления централизации власти в 121 г. был издан декрет, фактически ликвидировавший систему удельных владений - каждый владелец удельных владений был юридически обязан разделить свои владения между всеми своими многочисленными наследниками, что должно было окончательно ликвидировать влиятельную прослойку наследственного дворянства, что порой порождало восстания и общую нестабильность в империи.

Будучи сильным и умным политиком, У-ди уделял большое внимание внешнеполитическим вопросам, главным из которых был все тот же сюнну, активизировавшийся на северных границах. В поисках союзников в борьбе с ними еще в 138 году до нашей эры на северо-запад был отправлен Чжан Цянь, который сначала был захвачен сюнну на долгие десять лет, но затем сумел бежать и выполнить поставленную перед ним задачу. Разведав территорию и изучив народы, жившие к западу от Сюнну, Чжан Цянь вернулся домой после долгих лет скитаний и написал подробный отчет о своем путешествии для императора. Этот доклад, включенный в качестве специальной главы в сводный труд Сима Цяня, сохранился до наших дней и очень полезен специалистам, изучающим историю неписьменных народов, живших к северу от Китая в период Хань.

У-ди был удовлетворен информацией, полученной от Чжан Цяня. Хотя экспедиция не достигла главной цели-создания коалиции против хунну, она дала много материала для оценки политической обстановки на северо-западных границах Ханьского Китая. Получив сведения о великолепных даванских (Ферганских) лошадях, У-ди отправил в Ферганскую долину военные экспедиции. Помимо лошадей, которые в результате были завезены в императорские конюшни, походы на Даван позволили открыть регулярные торговые связи с народами, проживавшими на территории современного Восточного Туркестана. Эти связи, которые в конечном счете были обязаны своим происхождением Чжан Цяну, позже стали известны как торговля по Шелковому пути, потому что из Китая на запад вновь открытые торговые пути перевозили в основном высоко ценимый шелк, который транзитом достигал Рима. С тех пор Великий Шелковый путь веками функционировал, хотя и нерегулярно, соединяя изолированный от других развитых цивилизаций Китай со странами Запада. У-ди также отправил успешные военные экспедиции на восток, где им была подчинена часть корейских земель, и на юг, в район Вьетнама, где китайцы аннексировали часть вьетнамских земель.

Успешная внешняя политика У-ди способствовала не столько развитию торговых связей с дальними странами (в Китае им придавалось мало значения), сколько расширению территории империи, укреплению ее границ. Как во внешней, так и во внутренней политике император преследовал цель укрепления основ императорской власти и возрождения славы великого и процветающего Поднебесного царства, что было едва ли не важнейшим элементом высокоуважаемой китайской традиции. Поэтому неудивительно, что сам У-ди приложил немало усилий не только для того, чтобы возродить влияние конфуцианства в империи (этот процесс был успешно осуществлен уже давно после распада Цинь и без его усилий), но и для воссоздания нового, имперского, или, как его иногда называют, ханьского, конфуцианства. Принципиальное отличие имперского конфуцианства заключалось не столько в доктрине, которая оставалась практически неизменной, сколько в новом подходе к вновь образовавшимся реалиям, в новом отношении к миру, изменившемся со времен Конфуция. Или, другими словами, в его большей терпимости к другим доктринам, особенно к тем, которые потерпели поражение и не выдержали испытания историей. И дело не только в синтезе как идее, которая пробивала себе дорогу на протяжении веков. Гораздо важнее был сам принцип практической полезности, прагматическое восприятие мира, которое развивалось в Китае во многом под влиянием того же конфуцианства.

У-ди хотел, чтобы новая официальная имперская идеология вобрала в себя все полезное, что помогло стране и ему лично, всей династии Хань наладить управление империей и опереться на народ, воспитанный на идеалах и традициях, но в то же время уважающий власть и подчиняющийся власти. Прежде всего, это означало сближение доханского конфуцианства с легизмом, вернее, с теми элементами легизма, которые вполне могли сосуществовать с конфуцианством и даже поддерживать его подчас благожелательные постулаты. Ведь и конфуцианцы, и легисты считали, что государь со своими министрами и чиновниками должен править Поднебесной, что народ должен уважать власть и повиноваться ее представителям, и что все это в конечном счете способствует благу и процветанию, миру и счастью подданных. Стоит вспомнить, что Цинь Шихуанди также говорил об этом языке в своих стелах. Разница между доктринами и особенно их реализацией заключалась в том, какие методы следует использовать для достижения поставленных целей. Конфуцианцы подчеркивали самосознание и самосовершенствование людей, воспитание гуманности, добродетели, чувства долга и уважения к старшим. Легисты - на запугивание, подчинение и суровые наказания за неповиновение. В этой ситуации умелое сочетание конфуцианской морковки с легистским кнутом могло дать и дало весьма положительные результаты. Но это было еще не все.

У собрал около себя около сотни выдающихся ученых - боши (боши-почетный титул, своего рода профессор), которые время от времени, как повествуется в 56-й главе династической истории Хань-Шу, задавали важные вопросы о том, как управлять Империей, каковы критерии выбора помощников и чиновников, как интерпретировать древнюю мудрость применительно к сегодняшним вызовам и т. д. Как видно из текста Главы, наиболее умные и точные ответы на поставленные вопросы были даны старшим современником У, выдающимся конфуцианцем ханьского времени Дун Чжун-Шу.

Дун Чжун-шу был не просто великим ученым и ревностным адептом учения Конфуция, на изречения которого он постоянно ссылался и хроника которого "Чуньцю" легла в основу его собственного труда "Чуньцю фаньлу". Историческая заслуга этого выдающегося мыслителя заключалась в том, что он сумел вплести в ткань конфуцианства новые неконфуцианские идеи, возникшие и вошедшие в обиход, завоевавшие популярность и признание, будь то концепции Инь-ян и у-син, связанные с именем Цзоу Яна, некоторые идеи Мо-цзы (например, о небесных знаках) или даосы с их категорией Ци и другими элементами космогонии в древнеиндийском стиле, т. е. Именно в этом, по-видимому, весьма эклектичном идейно-философско-религиозном учении нашел свое завершение уже не раз упоминавшийся синтез.

Примечательно, что этот синтез был ненавязчивым, он лишь вплетался узорами в конфуцианскую ткань; что конфуцианство легло в основу учения Дуна, которое затем легло в основу официальной государственной идеологии Китайской империи и получило название Ханьского конфуцианства. Интересно отметить, что именно Дун первым предположил, что сам Конфуций обладает всеми добродетелями, чтобы Небеса в свое время обратили на него внимание и дали ему Великий мандат на управление Средним царством. Хотя этого, как известно, не произошло, как некогда горевал сам Конфуций, такого рода предположения лишь возвысили великого мудреца в глазах поколений.

Дело не в том, что после нововведений Дун Чжун-шу в Китайской империи больше не было споров о приоритете конфуцианства. Они проявились, например, в оживленной дискуссии о государственных монополиях, состоявшейся в 81 году до н. э. при преемнике У-ди, императоре Чжао-ди, и зафиксированной чуть позже Хуаньгуаном в трактате "Янь дэ Лунь" (Спор о соли и железе). Борьба за отказ от монополий или за их отмену привела к открытому спору между сторонниками легистских методов управления (государственных монополий) и конфуцианцами, считавшими, что людей должна привлекать не сила государства, а добродетели государя. Здесь важна даже не сама дискуссия (хотя она очень интересна, потому что в ней большое внимание уделялось аргументации сторон), а то, что в конечном итоге спор между представителями разных подходов к управлению империей внес значительный вклад в создание той самой гигантской иерархической системы централизованного бюрократического управления, которая в своем идеальном виде была предложена конфуцианцами в трактате "Чжоули". Конечно, теперь схема "Чжоули", обогащенная хорошо развитыми институтами управления, заимствованными у легистов, перестала быть идеальной конструкцией, а, наоборот, стала плотью и кровью, стала реальностью. Фактически, с обретением этой реальности имперский Китай стал тем государством, которым он оставался, с незначительными идеологическими и институциональными изменениями, вплоть до XX века.

Таким образом, древнекитайский период формирования основ цивилизации и государственности, создания зрелого и достаточно совершенного по своим основным параметрам административного аппарата централизованного государства, подошел к своему логическому завершению. В У-ди-ханьском Китае конфуцианско-легистский аппарат власти с его хорошо подготовленными чиновниками, тщательно отобранными перед назначением из числа авторитетных экспертов в официальной конфуцианской доктрине, был результатом длительного процесса синтеза идей и эволюции политических и социальных институтов. Необходимый элемент принуждения внутри императорской администрации гармонировал с традиционным патернализмом, а многовековая социальная дисциплина уважающих себя подданных подкреплялась конфуцианским духом соперничества и самосовершенствования, который в условиях императорского Китая всегда был двигателем, позволявшим огромной административной машине не застаиваться, не ржаветь. И хотя после У-ди ханьский Китай вступил в период затяжного кризиса (в целом последующая история страны развивалась циклично, от процветания и стабильности к кризису и упадку, а затем к очередному расцвету), заложенных традицией потенций, главным образом конфуцианства, было вполне достаточно для того, чтобы китайская цивилизация и государственность оставались жизнеспособными.

Заключение

Подводя итог анализу отношений Западной империи Хань с окружающими государствами, можно сделать вывод о том, как китайская цивилизация не утратила своей целостности и суверенитета и смогла распространить свое влияние на окружающие племена и страны.

Рассматривая внешнюю политику первых ханьских императоров, можно отметить, что она была направлена на восстановление экономики и хозяйства Западной Ханьской империи. Для осуществления внутриполитических изменений во внешней политике императоров в период основания империи Хань существовала выжидательная тактика, которая позволяла империи укреплять и восстанавливать свою экономику, противостоять враждебным государствам и усиливать влияние империи на неподконтрольных ей территориях. Противостоять Внешним "варварским" народам Китая можно было только за счет стабильного экономического развития, которого добились первые правители Западной Хань.

Основные направления ведения активной внешней политики в период расцвета Западной империи Хань, в целом, достигли своих целей и завершились успешно. Императоры и политики рассматриваемой в данной работе эпохи использовали успешную тактику распространения своей власти в Восточной Азии и включения в сферу своего влияния иноземных "варварских" народов. Древнекитайская бюрократия использовала политику уничтожения варваров при использовании варваров, которая стала ключевой политикой этой эпохи. Несмотря на то, что активные внешнеполитические отношения Китая привели к подчинению ему некоторых территорий, эта политика привела и к негативным последствиям. Регулярные войны с политическими объединениями кочевников и интересы государства в расширении территорий отрицательно сказывались на общем состоянии империи. Это привело к заметному ухудшению положения населения страны, которое несло на себе бремя многочисленных военных кампаний. Кроме того, население Западной Хань было обложено налогами, что привело к народному недовольству и народным восстаниям.

Перспективы дальнейшего исследования поставленной в работе проблемы просматриваются в детальном изучении внешнеполитических отношений империи Западная Хань с племенами и государствами, не получившими должного освещения в имеющихся исторических источниках и историографии.

Список литературы

1. Васильев Л. С., Лапина З. Г., Меликсетов А. В., Писарев А. А. История Китая: Учебник для студентов. университеты, обучение. в ист. спец. / А. В. Меликсетов (ред.) -- 3-е изд., отв.и доп. - М.: Издательство Московского университета, 2004. - 751с.
2. Кравцова Марина Евгеньевна. История китайской культуры: Учебное пособие для студентов. университеты, обучение. по специальности "Культурология". -- С. Пб.: Лан, 1999. -- 416с
3. Акопов Сергей Самсонович. История повторяется: от Египетских пирамид до Московского Кремля: [В 2-х книгах] / Сергей Акопов. -- Калязин : Акопов, 1994.