Реферат на тему: Воеводское управление в XVI-XVII веке

Содержание:

Введение

После свержения Татаро-монгольского ига русское централизованное государство, объединившее вокруг себя множество народов, боровшихся за национальное освобождение, как исконных славянских земель, так и неславянского мира, встало на путь самостоятельного развития.

Развивая общие исторические закономерности, русская средневековая государственность имела ряд специфических особенностей, связанных с географическим, военно-политическим положением страны, требовавших, в первую очередь, в условиях почти непрерывного отражения внешней агрессии, резкого усиления Центральной власти. Такая ситуация обусловила также ряд особенностей общественно-государственного строя и системы управления, сохранение определенных традиций самоуправления, существовавших независимо от того или иного отношения к ним. 

Примерно к середине XVI века на Руси-Руси сложились предпосылки для формирования государственного строя, который впоследствии будет определен как сословно-представительная монархия, при которой каждый подданный принадлежал к определенному классу, исполнявшему свои обязанности - службы или налоги.

Совокупность этих сословий (служилых и податных) образовала понятие "всей земли": "Если основой государства является преимущественно национальный союз,-отмечал по этому поводу М. Ф. Владимирский-Буданов, - то такое государство уже не может быть союзом сословий: люди, объединенные в государстве только ради своего национального единства, не могут быть разделены на классы, совершенно чуждые друг другу (как это было в феодальной Западной Европе). Далее, население однородного этнографического состава не может допустить такого исключения классов друг от друга, как, например, в Литовско-русском государстве (где высшие классы усвоили польскую национальность, город был заполнен пришельцами: немцами, армянами и особенно евреями; сельское население сохраняло русскую или литовскую национальность). Наконец, государство безусловно монархическое (самодержавное), каким было московское, не допускало развития сословных прав в ущерб национальным... Население его делится на классы... Их отличие заключалось не в правах, а в обязанностях по отношению к государству: одни служат государству лично, другие - платя деньги в его пользу. Отсюда два класса населения в государстве: служба и призыв, каждый из которых делится на несколько категорий, соединяющих оба класса с неуловимыми оттенками."

По мере воссоединения исконных русских земель (а также освоения новых территорий на востоке) многие бывшие удельные княжества, вольные города, области со своей социальной структурой и царства - Казань, Астрахань, Сибирь-постепенно вошли в состав Московского государства. Земли (Новгородская, Псковская, Вятская и др.), как правило, оставляли свое обычное право и Уставы. В то же время местное население этих территорий приносило присягу ("целование креста") московскому государю, а местное право, традиционно действовавшее в течение нескольких столетий, становилось частью национального права.

Собирая русские земли, Москва "собирала" их путями. При незыблемости положения верховной власти методы управления изменялись и трансформировались в зависимости от исторических условий, развития сословий, специфики традиционного управления на той или иной территории. Это был исторически обусловленный процесс, поскольку если понятие верховной власти связано с основами существующего государственного строя и выражает его сущность, то управление, в том числе и местное, представляет собой техническое или технико-правовое явление, предполагающее возможность различных методов и вариантов управления в рамках существующего государственного строя. Это обстоятельство в полной мере относится и к местному самоуправлению как виду управления вообще.

При этом надо признать, что Высшая центральная власть способна создать ту или иную систему управления на любой возможной для нее основе: будь то централизованная система управления, в основе которой лежит контроль непосредственно со стороны органов государственной власти; будь то управление, основанное на местном самоуправлении и децентрализации; наконец, совмещает ли эта система варианты централизации и децентрализации местного управления. В муниципальной истории Руси были периоды, когда развитие централизации (самодержавия) и самоуправления шло одновременно или параллельно.

Практика местного самоуправления в средневековой Руси неразрывно связана с историей уезда (губернии) как части административно-территориального деления формирующегося государства. Уезд образовался из пригородов или воссоединился по мере освобождения древнерусских земель от татаро-монгольского ига. В этом корень политико-правового и территориального неравенства основной единицы административного деления средневековой Руси-Руси, выражавшегося, в том числе, в дифференциации ее официальных названий - "уезд", "земля", "царство".

Древнерусские земли со временем распадались на части-волости, которые также становились областями государства с особой системой управления. Преобразование земель продолжается и дальше, вплоть до создания специальных подразделений-лагерей, третей, кварталов. К концу XVI века политико-правовой статус уезда стал выше не только более мелких территориальных единиц-волостей, но и более крупных-земель.

В то же время волость до сих пор остается, особенно на Русском Севере, главной хозяйственной, самоуправляемой единицей, большинство населения которой составляли свободные крестьяне-общинники. Волость отвечала за земельный фонд, защищая его (как крестьянскую общину) от чаяний феодалов; она обеспечивала через развитые формы учета свое наделение для каждого крестьянского хозяйства, фиксируя изменения в его составе. Именно в рамках волости развивалось крестьянское хозяйство с обязательным севооборотом, с перераспределенными сенокосами, с общим выпасом скота и т. д. Наконец, приход играл большую роль в распределении пошлин и налогов, в их сборе. Поэтому вся система фискальной (налоговой) организации России того времени базировалась на ней и через нее доходила до каждого налогоплательщика.

Историю развития местного самоуправления в России в XV-первой половине XVII веков можно условно разделить на три периода:

• Период "кормления" (то есть управления через губернаторов и волостных) - до середины XVI века.;
• Период земского и губернского управления (самоуправления) - вторая половина XVI-начало XVII в.;
• Период приказно-воеводского управления в сочетании с традиционным местным самоуправлением - вторая половина XVII века.

Командно-воеводская система управления в Московском государстве XV-XVII вв.

После смерти Ивана IV (Грозного) происходит решительный поворот от земства к командно-воеводскому управлению. Бояре, недовольные отменой кормовой системы, стремились вернуться к ней снова, правда, под другим видом и названием. С другой стороны, земская реформа, направленная, в том числе, на создание боеспособной армии, привела к прямо противоположному результату: в ходе борьбы с польско-шведскими захватчиками в ряде местностей земское самоуправление не всегда было способно быстро мобилизовать местные людские и военные ресурсы для отпора врагу. Наконец, в целом ополчение все еще строилось на основе самоуправляющихся городских миров, которые в "безгосударственное время" приняли на себя всю полноту верховной власти.

После Земского собора 1613 года и избрания царем представителя рода Романовых возникла необходимость сочетать прямое управление из Москвы с местным самоуправлением. Это было связано с тем, что разруха и упадок экономики, сложность социальных и классовых противоречий и общая слабость политической системы заставляли правительство Михаила Романова опираться в своей деятельности на сложившуюся практику местного самоуправления и авторитет земских советов.

Таким образом, именно с 1613 года в России начался расцвет сословно-представительной монархии. Сохраняя местное самоуправление в целом, верховная власть вновь вводит в государственную систему прямое управление из Москвы, создавая совокупность так называемых комбинированных органов власти.

По мере освобождения русских земель от захватчиков необходимо было быстро и централизованно восстанавливать и обустраивать их экономику и оборону. Все это вместе способствовало переходу к новой системе - командно-воеводской администрации.

Следует отметить, что введенная система местного самоуправления, как и предыдущие реформы, не была чем-то совершенно новым, уходящим своими корнями во времена губернаторов и волостных, поскольку еще при Иване IV (Грозном) в некоторые приграничные города назначались воеводы с особыми полномочиями непосредственно в области военного управления, а также писари для денежно-хозяйственной, налоговой и гражданской деятельности.

Губернское управление приказом представляло собой систему контроля императора и княжеского жалованья (а не за фуражом, как во времена наместников и изменчивых). "В Польше, то есть гражданский контроль над городом и территорией, - пишет Е. П. Карнович, - прибавился к его Ведомству не только в XVII веке, но и гораздо позже, уже после Петра Великого, прямо просившего "кормить", и этот кормаг принял громадные размеры, так как путем подкупа воеводы запасались орудиями для пожизненного кормления себя и своих семей. Кроме того, при недостаточности и расплывчатости законов и при той полноте власти, которая была дана лицам, ведавшим местной администрацией, произвол московских чиновников не имел пределов."

После смерти Ивана IV воеводское управление "вспомнили" и стали широко использовать, назначая воевод из числа бояр, детей бояр и дворян, чтобы, так сказать, "прокормить".

При царе Михаиле Романове необходимость твердой местной власти явно говорила в пользу воеводской администрации. Воеводы обычно назначались государем по согласованию с думой ("боярским приговором") сроком на 1 - 2 года, причем очень часто из числа тех лиц, назначение которых требовалось местным населением. Административно территория Московского государства делилась на несколько категорий (стадий). Важнейшие области и города-Сибирь, Великий Новгород и Казань, а позднее Белгородский полк-составляли высший эшелон и были как бы особыми отделениями Разряда. Значение этих административно-территориальных единиц характеризовалось тем, что к ним, как правило, направлялись два, а то и три воеводы, преимущественно из боярского сословия, к которому были прикреплены два дьякона и несколько иподьяконов. Вторая ступень состояла из городов, в которых дьякон всегда действовал при воеводе, возглавлявшем штат подьячих. В городах третьего класса у воеводы было один или два подьячих и, наконец, в городах четвертого класса служили воеводы, при которых государство подьячих отсутствовало. Следует отметить, что воеводами могли быть только служилые люди (от бояр до дворян первой статьи), которые осуществляли свои полномочия преимущественно в течение одного года (хотя допускалось увеличение этого срока до двух или даже трех лет, в случаях" особой милости " государя или по просьбе местных жителей). Назначение воевод в городах и областях первой степени зависело непосредственно от государя; в городах второй степени, особенно Украинских и пограничных, воеводы назначались разрядным приказом; наконец, в небольших городах, расположенных в глубине страны, воеводы назначались либо по ходатайствам самих служилых людей, либо по просьбе местных жителей. Однако любое из этих назначений представлялось на утверждение королю. К 1625 году воеводы были назначены в 146 городах.

Для управления финансово - хозяйственной деятельностью в товарищи при воеводах назначались дьяконы и иподиаконы.

Все эти лица образовывали приказные или выездные избы, иногда разделенные на специальные отделы или службы для соответствующих ветвей местного самоуправления.

Объем и объем полномочий воеводы определялся приказами, которые он получал от той категории, которая назначала воеводу на эту должность. В соответствии с полученными указаниями губернатор руководил городским хозяйством, обороной, безопасностью и хорошим порядком, осуществлял полицейско - надзорные полномочия и местное правосудие. Осуществление" суда и управления "было важнейшей прерогативой губернатора-наместника, под юрисдикцию которого попадали все жители соответствующей территории или города, за исключением тех, кто имел специальные" Грамоты", освобождавшие их от губернаторского суда. В то же время следует отметить, что осуществление этих полномочий предполагалось в присутствии старейшин и выборных представителей города или уезда (в "Судебнике" читаем: "... и без старосты, и без целующихся... не судите"). В то же время не все гражданские дела подлежали воеводскому суду. Так, воеводы крупных городов (при которых действовали дьяконы) имели право рассматривать "долговые дела" в размере от 100 до 10 тысяч рублей, но не имели права принимать решения по искам в размере от одной до 10 тысяч рублей, без соответствующего царского указа. В тех городах, где воеводы действовали единолично или совместно с одним подьячим, в их юрисдикцию входили дела на сумму до 20 рублей, так как все остальные иски направлялись непосредственно в Москву.

Вторыми по значению полномочиями воеводы были полицейские функции, в рамках которых он осуществлял: надзор за государственными зданиями и городскими постройками; надзор за состоянием дорог, мостов и обозов, их ремонтом и прокладкой новых; надзор за Ямской погоней; осуществление мероприятий, связанных с эпидемиологической обстановкой и чумой (строительство застав, оцепление зараженных мест); надзор за пожарной безопасностью и др. Напомним, что все вышеперечисленное относилось к непосредственному ведению городских и сельских самоуправляющихся общин и осуществлялось через их выборных людей-старейшин и целовальников. Поэтому воевода, реализуя свои прерогативы, защищал, прежде всего, интересы государства. Наконец, воевода отвечал за всех служилых людей, живших в уезде или соответствующем городе. Штат воеводы, кроме писарей и приказчиков, состоял из так называемых "писарей" - тиунов, приближенных и праветчиков, находившихся на государевой службе. В тех местах, где земское и губернское самоуправление еще сохранялось и не реформировалось, воевода руководил деятельностью губернских и земских старшин.

Кроме воевод, на местах продолжали действовать и другие "государевы люди", присланные из Москвы под юрисдикцию того или иного приказа. К ним относились: станичники - возглавлявшие станичную администрацию, слободчики - управлявшие пригородами, а политики - ведавшие управлением деревнями, непосредственно принадлежавшими государю (так назывались подвалы дворца или деревни). Однако с заменой губернаторов воеводами произошли и некоторые изменения (правда, не принципиального характера) внутри местной администрации, так сказать, среднего уровня: вместо волостелей, становщиков и т. д., "государевых людей", которых кормили на волостном, становском и слободском уровнях, стали действовать приказчики, в том числе и полицейские, получавшие за свою работу особое жалованье (по существу ничем не отличавшееся от того, что делали их предшественники).

Надо признать, что результаты перехода к командно-воеводскому управлению были неоднозначными. Негативной чертой реформы была резкая бюрократизация управления, в том числе и местного ("московская волокита"), которая впоследствии не только воспринималась, но и усиливалась в период абсолютизма. Московская волокита во всем своем кажущемся "значении" не только укрепила мощь государства, но в конце концов еще более ослабила его, так как препятствовала развитию хозяйственной деятельности на местах, реформированию армии, выходу к морю и созданию флота, без чего дальнейшее продвижение России было по существу невозможно.

Положительной чертой введения воеводского управления было, прежде всего, то, что оно не привело к разрушению самоуправления вообще, так как земские и губернские учреждения в некоторых областях продолжали существовать и функционировать даже при воеводствах. По отношению к губернским властям воевода становился лишь высшим, но не высшим авторитетом, а губернские старшины приобретали статус его товарищей (помощников). Что касается отношений с земскими властями, то воевода стал высшим должностным лицом в области полицейской деятельности, а в финансово-экономической сфере-земские учреждения продолжали действовать самостоятельно.

Говоря о соотношении централизации (самодержавия) и самоуправления в период создания Московского централизованного государства, можно отметить следующее. Эти два понятия не противоречат друг другу, более того, самоуправление есть обязанность, способ исполнения государевой службы (государева налога). Такое, по существу, делегированное самоуправление только укрепляло верховную власть, а не противостояло ей. В свою очередь, верховная власть, осуществляя свои полномочия, "строит землю" в соответствии с существовавшими на тот момент условиями, прежде всего самим самоуправлением. Конкретные формы социальной организации, включая существующие условия или административные подразделения, могут изменяться или вообще исчезать. В соответствии с существующими условиями может изменяться и уровень самоуправления, но его государственно-правовые отношения с верховной властью остаются по существу неизменными.

С переходом к абсолютизму происходит еще большее слияние верховной власти с управлением. Московский государь, с одной стороны, становится "первым чиновником" государства, с другой стороны, теряет способность руководить государством. Этот процесс начинает набирать силу после "Соборного кодекса" 1649 года. Хотя до реформ Петра I все органы самоуправления сохранились, тем не менее подавляющее большинство дел решается непосредственно в московских приказах и осуществляется на местах через назначаемых из Москвы воевод.

Объединяя понятия верховной власти и правительства, абсолютизм далее объединяет понятия правительства и бюрократии. На этом фоне самоуправлению отводится все меньшая роль в системе управления.

Дальнейшая тенденция к централизации власти отражается также в эволюции Думы и ее социального состава. В составе правящей элиты XVII века наряду с традиционной группой дворян, обычно занимающих высшие военные должности, все заметнее становится новая группа - высшая бюрократия, порожденная развитием административного аппарата.

Эволюция классовой структуры

Эволюция классовой структуры Московского государства и социального состава правящей элиты сопровождалась изменениями в системе административного аппарата, его институтов и государств. Наряду с боярской думой центральные административные учреждения - приказы-становятся ядром политической системы государства. Известный дореволюционный исследователь Е. П. Карнович отмечал по этому поводу, что " в Москве, кроме городских и патриарших приказов и таможен, было 42 приказа, и что в тех приказах было до 100 диаконов, как в городах, так и с воеводами, и до 1000 иподиаконов, но, без всякого сомнения, кроме этих, так сказать, штатных ннн чиновников, приказы дополнялись многими нижними служителями." Роль государства в мобилизации ресурсов, организации кастовой системы, войск и управления действительно требовала большого административного аппарата, его постоянное совершенствование связано с расширением функций и усилением централизации.

Этим объясняется механический рост числа заказов, наделение их новыми, ранее нехарактерными функциями и широко распространенная практика создания временных заказов по мере необходимости. Так, Разрядный приказ имел в своей компетенции управление служилыми людьми, определение их на службу, назначение земельных (местных) и денежных окладов, а также ведал их учетом. Местный порядок обеспечивал функционирование местной системы - он непосредственно отвечал за фактическое распределение земли между служилыми людьми, осуществлял все сделки с местными землями, имел судебные функции по этим вопросам.

Сложность и многообразие московской административной системы, особенно если рассматривать ее с современной точки зрения, было, однако, знакомо людям того времени. Она отличалась стабильностью, ей, несомненно, удавалось обеспечивать внутренние и внешнеполитические функции, жизненно важные для самого существования государства.

Выше мы наметили важнейшие преобразования в местном управлении Московского государства во времена Ивана IV (Грозного) и пришли к выводу, что реформа местного управления (правительства) проводилась с определенной целью: во-первых, ограничение на первом этапе прав кормления в области административно-управленческих отношений; во-вторых, введение отчета и губернских заседателей в суде губернаторов и ограничение полномочий кормления в судебной полиции области.; в-третьих, ликвидация системы кормления, наместников и волостных и замена их выборными старостами (первоначально лабиальными, а позднее фаворитными).

В то же время, говоря о введении воеводско-командного управления, мы не учли одного очень важного аспекта, связанного с преобразованиями Ивана IV (Грозного) - реформы местного налогового и финансового управления. В результате реформы сбор прямых налогов был отнесен к компетенции земских старшин. Сбор косвенных налогов и таможенных пошлин, налогов с питейного дела, с соляной и рыбной промышленности давался "на веру". Для этого местным земским общинам приходилось выбирать из своего окружения (или это делалось централизованно, по назначению из Москвы) так называемых верноподданных (то есть присяжных) начальников и целовальников, к чьим полномочиям относились сборы таких доходов.

Правильность и ясность этой деятельности обеспечивалась не только честностью и личной неприкосновенностью "истинных" людей, связью и клятвой "целовать крест", но и имущественной ответственностью сборщиков и поручителей соответствующих губернских общин. Например, если верный руководитель с целовальниками не собирал заранее определенную или ожидаемую сумму государственной пошлины, то они обязаны были покрыть недостачу или недостачу за свой счет (причем, в двойном размере). Если названные чиновники не могли этого сделать из собственных средств, то недостача покрывалась совместными усилиями выбиравшей их земской общины.

Со временем "верная администрация" разрослась в целую сеть органов и учреждений, которые ложились тяжелым бременем на местное население, отделяя его от повседневных нужд и забот, так как огромное количество верных выборщиков по очереди или по назначению должны были выполнять эти "государственные обязанности", иногда даже с риском собственного разорения.

Таким образом, в результате реформ середины XVI-начала XV века местные органы власти (органы управления) имели некоторую двойственность, выражавшуюся в том, что, с одной стороны, они были местными, как по объему полномочий, так и по кругу лиц, их несущих, с другой стороны, в их компетенции находилась реализация общегосударственных задач в местных, провинциальных общинах. Будучи местными (особенно офицерскими), вновь образованные земские органы, губное и верное управление не способствовали централизации государственного управления, но еще более децентрализовали и подчиняли себе местный контроль, не только территориальный, но и в правительственном отношении.

Еще до реформ уезд не был полностью единой административной единицей. Управление сельскими волостями было крайне слабо связано с деятельностью градоначальников, полномочия которых распространялись (причем не везде и не всегда) на всю территорию уезда только за наиболее выгодные ("кормовые") уголовные преступления. В результате реформы местные городские и сельские миры со своими избранными любимыми старостами и верными старостами вообще отделились друг от друга, распавшись на еще более мелкие земские единицы - волости, волости, лагеря, поселки и отдельные села с деревнями, не имевшими единого административного органа в пределах уезда. Только губернская и дворянская администрация, возглавляемая представителями местного служилого сословия - губернскими префектами и городскими писарями, была объединена в крупные уезды, органы которых располагались в уездном городе. Однако эта практика не имела общегосударственного распространения, так, например, в Рязанском уезде служилые люди делились на четыре местные общины, в Новгородском уезде было десять губернских округов с особыми губернскими старшинами.

Вышеупомянутая территориальная раздробленность местного самоуправления усугублялась весьма сложной юрисдикцией. На одной территории существовало четыре различных системы ведомственного управления: губерния, церковь (распространявшаяся на лиц, служивших в церковных учреждениях или живших на церковных землях), служилое дворянство и земство, к которому принадлежало все облагаемое налогом население, проживавшее в городах и селах (на всех землях, кроме принадлежащих Русской Православной церкви).

Хозяйственные дела облагаемых городским и волостным самоуправлением общин, связанные с установлением и сбором государственных податей, отбыванием повинностей и распоряжением общественными землями, по - прежнему осуществлялись старыми земскими старостами-сотскими и десятскими. Характерно, что в то же время само земское управление (департамент) делилось на: судебное, хозяйственное и правоверное. Земские старосты, детские и те же продолжали осуществлять свои полномочия даже после учреждения Иваном Грозным новых судебных учреждений. Так, "Судебник" 1550 года отделяет их от новоявленных целовальников и старост, "которые сидят в суде с воеводами и волостелями и их тиунами."

Представляется уместным сказать несколько слов о классовом характере местного самоуправления, так как все вышеперечисленные ведомства, за исключением губернии, были основаны на том или ином сословии.

Земские начальники и бармены были подчинены земству фактически податными людьми и податными землями. Церковные и церковные землевладельцы подпадали под их юрисдикцию только в том случае, если льготные уставы не освобождали от участия в земском земельном налоге облагаемых людей, проживавших на их земле или на городской облагаемой территории. Поэтому эта зависимость была наземной, а не личной или классовой.

В то же время в законодательстве Ивана IV (Грозного) в области местного самоуправления, помимо общерелигиозных губернских учреждений, делались попытки создания различных межведомственных органов в других областях управления. Так, в суде архиерейских бояр по гражданским и некоторым уголовным делам (в частности, по убийствам и грабежам) наряду с церковными старцами должны были заседать земские старцы с целовальниками и земские дьяконы. Другой пример-практика, сложившаяся в Новгородской земле с 1556 года. Всем сословиям - духовенству, служилым людям и крестьянам - предписывалось избирать в качестве выборных старейшин от каждой пятины для сбора государственных податей одного служилого человека, трех-четырех человек от "лючей" других сословий и одного представителя от сельских погостов, которые под страхом имущественных взысканий должны были собирать различные государственные подати. Такая организация государственных сборов была очень похожа на организацию губернской полиции.

Тем не менее, это лишь единичные примеры общерелигиозных органов, поскольку в Московском государстве этого периода общество делилось на классовые группы в зависимости от того, какие тяготы налагало на него государство. Поэтому местное самоуправление, став важнейшим механизмом централизации, все же пришлось разделить на сословные отделы. Именно ведомственная разобщенность и раздробленность были важнейшими недостатками в деятельности местных учреждений XVI века. Не связанные между собой на местном уровне, все еще разделенные классовые миры были чужды друг другу, жили и управлялись, хотя и из центра страны, но, тем не менее, не централизованно, а ведомственно. Выборные местные власти, все эти губернские старосты, городские писари, любимые судьи, земские старосты и верноподданные начальники прямо обращались со своими делами в московские приказы, которые делились как по роду дел, так и по территориальной подсудности.

В то же время следует отметить, что этот недостаток земской централизованной администрации Московского государства частично компенсировался политическим органом, возникшим в тесной связи с местными земскими учреждениями XVI века и в рамках которого центральная администрация взаимодействовала с представителями местных общин - Земскими советами. Их следует рассматривать в контексте отношений государства с институтами общественного контроля, которыми помимо них была Русская Православная Церковь.

Заключение

В результате бурных событий XVII века возникла необходимость сочетать прямое управление из Москвы с местным самоуправлением.

Воеводы обыкновенно назначались Разрядным приказом, утвержденным царем, и часто из числа тех лиц, назначение которых требовалось местной администрацией, они подчинялись приказу, в ведении которого находились город и уезд; за свою службу воевода получал имение и денежное жалованье. В крупных городах было несколько воевод. Для управления финансово-хозяйственной деятельностью были назначены дьяконы и писари. Все эти лица составляли чиновничью или разъездную избу, иногда разделенную на особые отделы или службы по соответствующим отраслям местного самоуправления.

Объем полномочий воеводы определялся приказами, которые он получал от той Категории, которая назначала воеводу на эту должность. В соответствии с этим приказом воевода руководил городским хозяйством, обороной, охраной безопасности и благочинием, осуществлял полицейские и надзорные полномочия и местную юстицию, а также охранял феодальную собственность, боролся с укрывательством беглых, вербовал служилых людей, осуществлял финансовый контроль за деятельностью сборщиков налогов и т. д. В тех местах, где земское и городское самоуправление еще сохранялось и не реформировалось, воевода руководил деятельностью губернских и земских старшин, они еще заведовали тюрьмами, тюремщиками, палачами, избирали из населения сотских и десятских. Обязанности не были четко регламентированы, что создавало основу для произвола.

Система заказов распространялась и на места. Именно в 20-30-е годы XVII века сформировался тип местных командных учреждений, которые получили название воеводских изб (командных, выездных).

В первой половине XVII века сложилась система местных дворцовых учреждений, из которых местные дворцовые приказы Новгорода и Пскова с дьяконами во главе приближаются к учреждениям воеводской администрации. Местные казенные и дворцовые учреждения функционировали одновременно и в тесной связи с рядом других типов учреждений, существовавших в городах - таможнями, трактирными дворами, губернскими и земскими избами.

Губернские и земские учреждения распространились главным образом в городах европейской части России. Но губернская администрация пережила кризис в XVII веке. Воеводы часто использовали губные избы в качестве дополнительного административного аппарата. В лабиальных хижинах чаще всего работал один пономарь.

С середины XVII века, с расширением и укреплением государственных границ, количество заказанных изб резко возросло. Реорганизация вооруженных сил привела к созданию военных округов-категорий, географически значительно выходивших за границы старых уездов. В сфере управления это выражается в формировании промежуточных уровней управления в центрах районов. Учреждения, сформированные на базе старых командных хат, получили расширенные военно-административные функции. Их стали называть разгрузочными бараками. В 90-е годы ряд таких учреждений стали называть приказными палатами.

На самом низком уровне управления сохранялся выборный принцип. Земские префекты отвечали за распределение налогов, выполняли некоторые полицейские функции, следили за соблюдением таможенных пошлин, следили за порядком. Делопроизводство велось в земской избе, также подчиненной воеводе. Полиция в отношении губернской администрации подчинялась губернатору.

Результаты перехода к командованию и воеводской администрации были неоднозначными. Негативной чертой реформы стала резкая бюрократизация администрации, в том числе и местной. Положительной чертой введения воеводского управления было то, что оно не привело к разрушению самоуправления вообще, так как земские и губернские учреждения в некоторых областях продолжали существовать и функционировать даже при воеводствах.

Список литературы

1. Еремян В. В. Муниципальная история России (от Киевской Руси до начала XX века) / В. В. Еремян. - М.: Академический проспект, 2003. - 527 с.
2. Леонтьев А. К. Система управления образованием в российском государстве / А. К. Леонтьев. - М.: изд-во Московского университета, 1961. - 198 с.
3. Shchepetev В. И. История государственного управления в России [история государственного управления в России.