Реферат на тему: Советское общество: идеология и мифология

Содержание:

Введение

Большинство людей, живущих в современной России, стали свидетелями исторических событий, сравнимых по масштабам и трагедии с распадом ряда крупных государств и целых империй. Эти исторические события связаны с распадом Союза Советских Социалистических Республик. Это огромное государство в последние годы своего существования пыталось принять меры, чтобы не допустить такого развития событий. Этот комплекс экономических, внешнеполитических и идеологических мер принято называть "перестройкой".

Однако ничего из того, что происходило и происходит на постсоветском пространстве с тех пор, как Михаил Горбачев занял пост Генерального секретаря ЦК КПСС (март 1985 г.), нельзя понять, если не понимать четко масштабы и характер кризиса, поразившего советское общество к началу 80-х гг. Тот факт, что она впервые проявилась в хронической лихорадке и напоминала скорее холодный озноб, чем сокрушительную болезнь, не должен скрывать от нас ни ее размеров, ни глубины. Это должно стать основой для всех последующих дискуссий о судьбах народов и государств на постсоветском пространстве.

Руководство СССР провозгласило период 60-80-х годов так называемым "периодом развитого социализма", что на неопределенный срок отложило строительство коммунизма. Печальным итогом этого периода российской истории стал распад не только многонационального Советского Союза, но и всей мировой системы социализма.

Российская Федерация, построенная по существу на том же федеративном принципе, также в настоящее время испытывает серьезные экономические, политические и идеологические трудности. Наша страна сегодня сталкивается с реальной угрозой регионального сепаратизма, а значит, и с угрозой ее территориальному единству. Все это делает актуальным изучение периода развитого социализма с точки зрения выявления просчетов и ошибок руководства, изучения нарастания негативных процессов в экономике и политике страны, которые в конечном итоге привели к ликвидации самого государства.

Объектом данного тезиса является период истории СССР, названный в исторической литературе "периодом развитого социализма".

Предметом нашего исследования является советское общество периода развитого социализма, социальная структура этого общества, происходящие в нем экономические и политические процессы.

Методологическими основами данного исследования являются сравнительно-исторический метод и цивилизационный подход.

История СССР по историческим меркам-не очень большой временной период. Еще меньший отрезок времени приходится непосредственно на тот период, который был провозглашен "развитым социализмом". Однако количество изменений, которые она внесла во все сферы общественной жизни, развития техники, культуры, международных отношений, беспрецедентно в истории человечества и определит его курс и направление на долгое время вперед. Поэтому наиболее эффективно изучать историю развитого социализма, исходя из преемственности развития СССР и его отношений с внешним миром. Эта преемственность позволяет выделить относительно исторический метод исследования.

Смысл культурно-исторических типов, или цивилизаций, состоит в том, что каждый из них по-своему выражает идею человека, а совокупность этих идей есть нечто всеобщее. Всеобщее господство одной цивилизации означало бы обнищание человечества.

В новое и новейшее время вопрос о принадлежности России к европейской или азиатской цивилизации постоянно обсуждается в отечественной историко-философской науке. Евразийство, как третий подход, рассматривало русскую культуру не просто как часть европейской культуры, но и как совершенно самостоятельную культуру, впитавшую в себя опыт не только Запада, но и Востока. С этой точки зрения русский народ нельзя отнести ни к европейцам, ни к азиатам, потому что они принадлежат к совершенно самобытной этнической общности - Евразии.

После революции Восток и Запад в России сблизились. Господствующим типом в общественном сознании были примитивные "западники", вооруженные не Бюхнером, а Марксом.

Особенностью советской эпохи является пропагандистская демонизация западной цивилизации в глазах общества. Понятно, почему это было сделано: Запад как ориентир является конкурентом "единственно верной" идеологии. По тем же причинам они боролись против религии. При этом использовались подготовленные факты, то есть реальные пороки Запада, усиленные пропагандой до оглушительной мощи. В результате способность слышать нюансы Запада, взвешенное отношение к нему, которое было свойственно и Чаадаеву, и Хомякову, было полностью утрачено в советскую эпоху. Задолго до этого о. Шпенглер отмечал, что капитализм и социализм видят друг друга не такими, какие они есть, а как бы сквозь зеркальное стекло, на которое проецируются их собственные внутренние проблемы. То есть "образ врага", созданный в СССР, в том числе и в эпоху "развитого социализма", - это образ худших черт самого себя, которые сознание не хотело бы замечать. Все это определяет необходимость рассмотрения особенностей развития СССР в период "развитого социализма" с использованием традиционных взглядов на русскую цивилизацию и ее место среди других цивилизаций планеты.

В территориальный охват нашего исследования входит не только территория СССР, но и страны, которые так или иначе находились в зоне влияния этого государства. Среди них есть как страны социалистического лагеря, так и ведущие державы капиталистического мира. Также упоминается ряд неприсоединившихся стран и стран Третьего мира.

Хронологические рамки этой работы охватывают период с 1971 по 1985 год, в который вошла эпоха так называемого "развитого социализма". Этот пятнадцатилетний период определяется заявлением XXIV съезда КПСС, провозгласившего строительство развитого социализма в СССР (1971) и избранием Михаила Горбачева на пост Генерального секретаря в 1985 году.

Однако взгляды историков на исторический период существования советского общества и государства, которые мы изучаем, далеко не едины. Не все исследователи оценивают его однозначно негативно. Так итальянский историк, исследователь истории СССР и автор двухтомной монографии "История Советского Союза" Дж. Боффа пишет: "Последнее десятилетие не было периодом застоя. Страна развивалась, ее развитие было особенно интенсивным в области экономики и позволило нам добиться важных производственных результатов. Экономика СССР отстает от американской, а в некоторых отношениях и от европейской, но она укреплена и сбалансирована настолько, что смогла превратить СССР в колосс современного мира." Он также отмечает, что экономический рост позволил Советскому Союзу укрепить свои вооруженные силы и подтянуть традиционно отстающие отрасли вооруженных сил, такие как военно-морской флот, и достичь баланса с Соединенными Штатами. На этой основе был восстановлен и развит диалог-конкуренция (это необычный термин, используемый итальянским ученым для описания советско-американских отношений времен развитого социализма) с Америкой.

Однако объективная реальность - распад СССР-свидетельствует в пользу тех историков, которые называют "эпоху развитого социализма"" эпохой застоя". Целью нашей работы в свете такой полемики является изучение комплекса экономических, социальных и политических явлений в жизни советского общества и формирование собственных представлений о причинах кризиса СССР.

Для достижения этих целей нам придется решить ряд исследовательских задач, а именно:

• Изучить политику советского руководства в области экономики и сельского хозяйства;
• Изучить развитие советской идеологии в период развитого социализма;
• Выяснить положение православия и других традиционных религий в СССР в 1965-1985 гг.;
• Характеризовать номенклатуру как правящий класс советского общества;
• Охарактеризовать тлетворное влияние черного рынка и дефицита товаров народного потребления на моральный дух советского человека;
• И- исследовать советское диссидентство и гражданскую позицию его представителей.

Источниковая база работы состоит в основном из опубликованных источников. Особенностью отбора источников по теме было то, что для исследователей советской эпохи основными и наиболее достоверными считались партийные документы. Их исследование было признано самым ценным. Более того, специально для истории КПСС было создано отдельное историко-партийное источниковедение. Далее по значимости шли законы и нормативно-административные акты. В качестве особого типа источников советской эпохи была выделена плановая документация, хотя всем ясно, что планы и реальность-далеко не одно и то же. Такой подход позволил изучить, как государство, его институты и институты функционируют в истории. Общество здесь выступает как пассивный элемент, продукт деятельности власти. Таким образом, в оценке значимости отдельных групп источников преобладал партийно-государственно-институциональный подход, который четко устанавливал иерархию ценностей для советских историков.

В связи с этим нам пришлось подбирать источники таким образом, чтобы приведенные в них данные соответствовали другим, постсоветским или зарубежным оценкам. Особенно это касается статистических материалов. Наиболее ценными архивными публикуемыми документами являются стенограммы съездов партии, Пленумов ЦК КПСС, постановления ЦК КПСС, протоколы заседаний Политбюро. Не менее важные материалы по теме исследования были получены из опубликованных источников планово-экономических органов управления СССР. Среди них-протоколы Президиума Госплана СССР, опубликованные в 1987 году Материалы и документы по колхозному строительству в СССР, отчеты Центрального статистического управления СССР и др. Определенное значение для нашей работы имели документы внешней политики СССР, сборники которых выходили раз в три года.

Среди опубликованных клерикальных источников представляется рациональным выделить такую группу, как рассекреченные источники, т. е. документы, поступившие в научный оборот только после фактического прекращения существования самого Советского Союза. В качестве примера можно привести рассекреченные архивные материалы Политбюро по вопросам религии и церкви, опубликованные в 1999 году, Материалы по истории "холодной войны" (сборник документов), опубликованные в 1998 году, сборник А. Безбородова, в котором представлены материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР в 50-80-е годы, опубликованные в 1998 году, и ряд других сборников документов.

Статистические данные, представленные в справочниках, различных сборниках документов раскрывают разные аспекты социально-экономического, политического, культурного и демографического развития СССР в эпоху «развитого социализма». Особый интерес представляет сравнение статистических и других данных, опубликованных непосредственно в исследуемый период истории Советского Союза и рассекреченных позже. Такое сравнение позволяет воссоздать не только динамику экономического развития страны, но и выявить на основе несовпадения реалий жизни и провозглашаемого с трибун причины духовного и идеологического кризиса советского общества.

Среди опубликованных нарративных источников было изучено определенное количество материала, состоящего из мемуаров, воспоминаний участников исторических событий. Особое значение мы придали изучению произведений Л. И. Брежнева - его воспоминаний, литературных произведений, официальных программных выступлений. Это связано с тем, что именно этот человек возглавлял партию и, следовательно, советское общество на протяжении подавляющего времени существования «развитого социализма» в СССР. В последнее время рядом авторов делаются попытки собрать и систематизировать воспоминания «простых людей», которые жили и трудились в эпоху «развитого социализма». В этой связи отметим работу кандидата экономических наук, старшего сотрудника НИИ аграрных проблем РФ Г. А. Ястребинской «История советской деревни в голосах крестьян». В ее книге, состоящей из воспоминаний людей старшего поколения, освещена история российского и советского крестьянства на примере одной из северных деревень. Автору удалось создать целостную картину жизни российского села, используя социологические методы исследования и живое общение с жителями российской отдаленной деревни. Определенное сравнение материалов «парадных» автобиографий и литературных опусов вождей с бесхитростными высказываниями простых советских граждан, являясь, конечно, эмпирическим методом исторического исследования, все же дает богатый материал для осмысления «духа и противоречий» изучаемого исторического периода.

В целом отметим, что в источниковедении советского периода явно довлела идеология, которая превратилась в систему марксистских догм, не подлежащих ревизии и обсуждению. Со временем в среде практикующих историков сложилась стойкая антипатия к такому источниковедению. На практике же исследователи-историки придерживались принципа «каждый сам себе историк и источниковед», что, в сущности, означало позицию крайнего методологического индивидуализма или отказа от какой-либо методологии вообще.

Английский историк М. Мартин, автор монографии «Советская трагедия. История социализма в России» отмечает, что впервые советская история стала подлинно историей именно с распадом Советского союза. И это ее завершение позволяет нам увидеть закономерность, логику, по которой она развивалась в течение своей жизни. Настоящее исследование делает попытку определить параметры этой модели и установит динамику, приводящую ее в действие.

Он говорит, что многие западные исследователи изучали феномен советской истории «через тусклое стекло», гадательно. Это происходило потому, что почти до самого конца советская действительность оставалась строго хранимым секретом Малиа Мартин.

Страстные советологические дебаты на Западе сосредоточивались на главном вопросе: являлся ли СССР уникальным воплощением «тоталитаризма», или же, напротив, представляет собой разновидность всеобщей «современности». Поэтому данная работа - попытка «расставить по местам» концепции и категории, с помощью которых запад пытался расшифровать советскую загадку.

В современной российской историографии отношение к методологии изучения периода развитого социализма можно описать в терминах хаоса и разброда. Вся советская история оказалась перевернутой, одиозно истолкованной.

Произошло заметное раскрепощение мысли, в профессиональной среде усилилось внимание к развитию как западной, так и отечественной исторической мысли. Одновременно стали нарастать противоречия и парадоксы, приведшие к кризисному состоянию исторической науки и исторического знания о таком относительно недавнем прошлом.

Чрезвычайно умножилось количество легковесных, конъюнктурных трудов. Широко распространилась практика черпать факты из сомнительных и недостоверных источников. Происходит эксплуатация одних и тех же сюжетов с небольшими вариациями. Вместо повышения уровня исторического сознания общества наметилась дезинтеграция целостности видения исторического процесса и неспособности историков создать сколь-нибудь вразумительную концепцию отечественной истории второй половины ХХ века.

Историография. Необходимо отметить, что комплексного, глубинного и объективного исследования истории СССР в изучаемый нами период пока сделано не было. Однако существуют работы, которые довольно детально и аргументировано раскрывают отдельные стороны жизни советского общества.

Например М. С. Восленский в своей работе «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза» глубоко изучил генезис и традиции советской бюрократии Восленский М. С. Номенклатура. В своей работе он приводит как обширный статистический материал, подтверждающий, что бюрократия стала самодостаточным, самовоспроизводящимся классом советского общества. Он дает оценку экономической, хозяйственной и политической эффективномсти работы советской государственной машины, основные, приводит ряд негласных закономерностей ее функционирования.

Ю. А. Веденеев в монографии «Организационные реформы государственного управления промышленностью в СССР: Историко-правовое исследование (1957-1987)» с точки зрения современной управленческой науки выявил особенности функционирования управленческий структур в СССР. Веденеев Ю. А. Организационные реформы государственного управления промышленностью в СССР: Историко-правовое исследование (1957-1987). Он утверждает, что в советской культуре наблюдались две противоположные тенденции. С одной стороны, советская пропаганда говорила о «расцвете социалистического искусства и культуры». Автор соглашается с тем, что в СССР были выдающиеся деятели искусства, но при этом демонстрирует, что в тоталитарном обществе наблюдались застойные явления не только в экономике, но и в культуре. Он показывает, что в условиях несвободы и «социального (идеологического) заказа культура в СССР вырождалась, мельчала, не развивались целые жанры и направления, под запрет попадали целые виды искусств.

Диссидентство, как уникальное явление советского образа жизни, описано А. Д. Безбородовым и Л. Алексеевой. Авторы исследуют не только духовную и идеологическую подоплеку этого явления. Они, опираясь на изучение уголовных и административных процессов, законодательства, делают попытку изучить распространение инакомыслия в СССР с точки зрения статистики.

Академик Л. Л. Рыбаковский в своей монографии "Население СССР за 70 лет" подробно раскрывает динамику практически всех аспектов демографических процессов в нашей стране с 1917 по 1987 год. Его монография содержит ретроспективный анализ демографического развития СССР с первых лет советской власти до 1987 года. В ней исследуется взаимодействие демографических, экономических и социальных процессов, повлиявших на изменение различных структур советского общества.

О монографии А. С. Ахиезера "Россия: критика исторического опыта" специалисты говорят как о важном прорыве в познании России. Философ, социолог, экономист-автор более 250 научных трудов, в своей концептуальной двухтомной монографии заставляет взглянуть на механизмы изменений в истории России через призму формирования и изменения основ нравственности, составляющих основу российского государства. В книге показано, как попытки общества избавиться от социокультурных противоречий реализуются в сознании и деятельности индивида и в массовых процессах.

Следует отметить, что произведения литературы, кинофильмы, фотодокументы, свидетельства очевидцев последних событий играют большую роль в изучении новейшей истории СССР. Однако надо помнить, что "большое видно издалека". Поэтому историки будущего, вероятно, смогут дать этой эпохе гораздо более объективную оценку, чем современники изучаемых нами событий.

Идеология советского общества

Идеологические установки советского общества в духовно-культурной сфере.

Со второй половины 60-х годов процесс преодоления сталинского политического наследия практически прекратился. Преобладает мнение, что стабилизация общественных отношений может быть достигнута только путем отказа от курса, принятого на XX съезде КПСС. Это во многом определило общественно-политический и духовный климат этих лет - климат лжи и двоемыслия, тенденциозности и беспринципности в оценке политических событий и фактов прошлого и настоящего.

Под предлогом избежания "очернения" от социологов требовалось не заострять внимания на ошибках и недостатках исторического опыта партии. Все чаще и чаще сверху раздавались предупреждения ученым, занимавшимся советской историей. Например, в книге Р. Медведева "Суд истории", посвященной разоблачению культа личности Сталина, полностью совместимой с духом XX съезда КПСС, изданной в СССР, невозможно было в направляющих полях сказать автору: "У нас теперь новая линия против Сталина".

В то же время в Институте истории СССР была уничтожена "школа" П. В. Волобуева: ученые, входившие в ее состав, пытались по-новому осветить проблемы истории рабочего движения и Октябрьской революции.

В 1967 году Ю. А. Поляков был снят с должности главного редактора журнала "История СССР". Журнал пытался более или менее объективно исследовать проблемы революции. В конце 60-х годов историк М. М. Некрич был исключен из партии и вынужден уехать за границу, который в книге "1941. 22 июня" по-новому раскрыли события начала войны, показали допущенные ошибки. Подобные примеры можно было бы продолжить.

Политическая жизнь в стране становилась все более закрытой, резко падал уровень публичности, а вместе с тем усиливался диктат идеологических структур партии по отношению к средствам массовой информации.

После свержения Хрущева ЦК КПСС решил пересмотреть характеристику, данную Сталину на XX и XXII съездах партии. Попытка официальной реабилитации Сталина на XXIII съезде (1966) была сорвана протестами интеллигенции, особенно ученых и писателей. Незадолго до открытия съезда 25 видных деятелей науки и искусства, академики П. Л. Капица, И. Г. Тамм, М. А. Леонтович, писатели В. П. Катаев, К. Г. Паустовский, К. И. Чуковский, народные артисты М. М. Плисецкая, О. И. Ефремов, И. М. Смоктуновский и другие писали письмо Л. И. Брежневу, в котором выражали озабоченность возникающей частичной или косвенной реабилитацией Сталина. Против реабилитации Сталина выступили руководители ряда зарубежных коммунистических партий.

Однако в 1970-е годы критика сталинизма была окончательно свернута. На партийных съездах стал устанавливаться новый культ - культ Л. И. Брежнева. В 1973 году в обкомы, обкомы и ЦК Компартий республик была направлена специальная записка "О необходимости укрепления авторитета товарища Брежнева Л. И.".

"Вождь", "Выдающийся деятель ленинского типа" - эти эпитеты стали почти обязательными атрибутами имени Брежнева. С конца 1970-х. они резко диссонируют с появлением стареющего и слабеющего Генсека.

За 18 лет пребывания у власти он был награжден 114 высшими государственными наградами, в том числе 4 Звездами Героя Советского Союза, Золотой Звездой Героя Социалистического Труда, орденом Победы. Елейное прославление, начавшееся уже на XXIV съезде КПСС (1971), усилилось на XXV (1976) и достигло своего апогея на XXVI (1981). По всей стране проходили "Научно - теоретические" конференции, на которых громко восхвалялись литературные "произведения" Брежнева - "Малая Земля", "Возрождение", "Целина", написанные для него другими.11 Брежнев Л. И. Поднятая целина.

Положение в стране становилось катастрофическим не только из-за социально-экономических деформаций, но и из-за нарастающего паралича интеллектуальной и духовной жизни. В каждом докладе ЦК партии говорилось о расцвете социалистической демократии, но это пустые и бессмысленные заявления. На практике существовала строгая регламентация политической и духовной жизни. Брежнев и его окружение вернулись к сталинским практикам, к диктату центра, к преследованию инакомыслия.

Период конца 1960-х-начала 1980-х годов породил собственную идеологию. Уже во второй половине 1960-х годов стало ясно, что цели, поставленные Программой КПСС, принятой на XII съезде КПСС, не будут реализованы в намеченные сроки. Партийное руководство во главе с Л. И. Брежневым нуждалось в новых идейно - теоретических основах своей деятельности.

В партийных документах начинают смещаться акценты с пропаганды целей коммунистического строительства на пропаганду достижений развитого социализма.

В новой Конституции СССР, принятой в 1977 году, это положение получило правовой статус. "На этом этапе, - подчеркивает Основной закон, - социализм развивается на своей собственной основе, созидательные силы нового строя, преимущества социалистического уклада раскрываются все полнее, и трудящиеся все больше пользуются плодами великих революционных завоеваний." То есть пропаганда провозглашала общество развитого социализма естественным этапом на пути к коммунизму.

Эта концепция создала три важных преимущества для теоретиков и идеологов Брежнева: она не ставила под сомнение сталинский тезис 1936 года о строительстве основ социализма, формально не снимала лозунга о строительстве коммунизма и, наконец, позволила отложить на неопределенный срок обещанную коммунистическую перспективу.

В советской печати назойливые рассуждения о скором наступлении коммунизма сменились столь же демагогическими рассуждениями о беспощадной борьбе за мир, которую вело советское руководство и лично товарищ Брежнев.

О том, что советские запасы обычных и ядерных вооружений во много раз превышали запасы всех западных держав вместе взятых, гражданам СССР знать не полагалось, хотя на Западе, благодаря космической разведке, это было общеизвестно.

Л. И. Брежнев говорил: Новая Конституция есть, можно сказать, концентрированный результат всего шестидесятилетнего развития Советского государства. Это ясно показывает, что идеи, провозглашенные октябрем, заветы Ленина успешно реализуются".

В исторической литературе считается неоспоримым фактом, что при переходе власти от Хрущева к Брежневу в области идеологии преобладала неосталинистская линия. Во многом это связано с тем, что Хрущев во время чистки ЦК от соратников Сталина (антипартийная группа) оставил в неприкосновенности весь сталинский идеологический штаб ЦК во главе с М. Все его руководящие кадры остались на своих местах, ловко подстраиваясь под  "антикультовую" политику Хрущева.

Используя все идеологические рычаги и пользуясь теоретической беспомощностью членов" коллективного руководства", вчерашние ученики Сталина из штаба Суслова обосновывали новую точку зрения на деятельность Сталина. Оказывается, никакого "культа личности" вообще не было, а Сталин был верным ленинцем, допускавшим лишь некоторые нарушения советского законодательства. Его теоретические труды вполне марксистские, а XX и XXII съезды "зашли слишком далеко", по оценке Сталина, из-за "субъективизма Н.С. Хрущева". В свете этой идеологической концепции советская пресса, по-видимому, получила указание прекратить критику Сталина. Отныне снова разрешалось пользоваться его произведениями, цитировать их в положительном ключе.

Так сформировалась неосталинистская идеологическая линия. Но справедливости ради надо сказать, что открытой похвалы Сталину в советских средствах массовой информации не было.

В течение 18 лет правления Брежнева главным идеологом партии оставался М. А. Суслов. Он видел свою главную задачу в том, чтобы обуздать общественную мысль, затормозить духовное развитие советского общества, культуры, искусства. Суслов всегда настороженно и недоверчиво относился к писателям и театральным деятелям, чьи "непродуманные" высказывания могут быть использованы "враждебной пропагандой". Любимый тезис Суслова - невозможность мирного сосуществования в области идеологии и обострение идеологической борьбы на современном этапе. Из этого был сделан вывод о необходимости усиления контроля за всеми видами творческой деятельности.

Нарастающий кризис общества ощущался и осознавался "наверху". Предпринимались попытки реформировать ряд аспектов общественной жизни. Так, с 1960-х годов в стране была предпринята очередная попытка привести школьное образование в соответствие с современным уровнем науки. Необходимость повышения общего уровня образования была связана, в частности, с процессом урбанизации. Если в 1939 году в городах проживало 56 миллионов советских граждан, то в начале 1980-х годов их было уже более 180 миллионов. специалисты, получившие высшее или среднее специальное образование, составляли 40% городского населения. Общий уровень образования населения СССР значительно повысился.

Тем не менее уже во второй половине 1970-х годов молодые специалисты, получившие хорошее образование, но вынужденные работать не по специальности, стали в целом недовольны своей работой. Более заметным стал процесс выдвижения "серых", некомпетентных людей, в основном из партийной среды, на ответственные посты и должности.

Нерешенные проблемы народного образования в конце 1970-х-начале 1980-х годов становились все более острыми. Поэтому в апреле 1984 года Верховный Совет СССР был вынужден утвердить новый проект "Основных направлений реформы общеобразовательных и профессиональных учебных заведений". Эта очередная школьная реформа должна была стать средством борьбы с формализмом, процентной манией, плохой организацией трудового воспитания и подготовкой школьников к жизни. Структура средней школы снова изменилась: она стала одиннадцатилетней, а в начале 1960-х годов была заброшена.

"Принципиальным новшеством" в работе школы считалось удвоение количества часов на трудовую подготовку, расширение производственной практики школьников. Специальная работа по профориентации должна была проводиться межшкольными учебно-производственными комплексами. Все школы были закреплены за базовыми предприятиями, которые стали ответственными организаторами трудового воспитания.

Началась показная кампания по созданию учебных мастерских для школьников. Однако все эти благие намерения сводились к очередной формальной кампании в области школьного образования. Бюрократия старой административно-командной системы не допускала никакого прогресса в школьной реформе. На XXVII съезде КПСС в феврале 1986 года была констатирована несостоятельность старой школьной реформы и объявлена новая.

Культурный уровень людей, пришедших к власти после Брежнева, был еще ниже в окружении Хрущева. Они упустили культуру в своем развитии и превратили культуру советского общества в заложника идеологии. Правда, изначально Брежнев и его окружение претендовали на продолжение линии "золотой середины" в области художественной культуры, выработанной в годы "оттепели". Это означало отказ от двух крайностей очернения, с одной стороны, и лакировки реальности-с другой.

И в материалах партийных съездов всегда присутствовал шаблонный тезис о том, что в стране достигнут настоящий "расцвет социалистической культуры". С мифическим пафосом партийная программа 1976 года в очередной раз провозгласила, что в стране осуществлена культурная революция, в результате которой в СССР якобы был совершен "гигантский подъем к вершинам науки и культуры".

Принципы, зафиксированные в партийной программе в области художественной культуры, воплощались в виде ходульных сюжетных схем, высмеивавшихся в советской печати 15-20 лет назад. В романах, пьесах и фильмах процветала "производственная тема". В строгом соответствии с нормами социалистического реализма все было успешно завершено после вмешательства партийных чиновников.

Возвращаясь к сталинской традиции, 7 января 1969 года ЦК КПСС принял постановление "О повышении ответственности руководителей органов печати, радио и телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства". Усилилось давление цензуры печати на литературу и искусство, участилась практика запретов изданий, художественных произведений, выходивших на готовые экраны кинофильмов, исполнения отдельных музыкальных произведений, которые, по мнению идеологов, не укладывались в рамки принципов социалистического реализма и ленинской партии.

С середины 1970-х годов была введена система государственных заказов для обеспечения партийного руководства необходимыми предметами для художественных произведений, кинофильмов и театральных постановок. Заранее было определено, сколько фильмов должно быть поставлено на историко-революционные, военно-патриотические и нравственно-бытовые темы. Эта система действовала повсеместно и распространялась на все жанры и виды искусства.

Несмотря на усиливающееся идеологическое и цензурное давление, партийная номенклатура не смогла полностью заглушить голос тех писателей, творчество которых выступало против идеологии неосталинизма. Литературным событием 1967 года стала публикация романа М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Объективно идеологии неосталинизма противостояла так называемая "деревенская проза". В книгах Ф. Абрамова, В. Астафьева, Б. Можаева, В. Распутина художественно и выразительно показан процесс декрестьянизации села.

Произведения Л. И. Брежнева стали настоящим фарсом в истории русской литературы. За создание группы журналистов на основе его воспоминаний трех брошюр: "Малая Земля", "Возрождение" и "Целина" он был удостоен Ленинской премии по литературе.

По мере усиления идеологического натиска властей росло число писателей, художников, музыкантов, художников, творчество которых по политическим причинам не могло легально дойти до читателей, зрителей и слушателей. Большое количество представителей творческой интеллигенции добровольно не оказалось за пределами СССР, но запрещенные произведения продолжали жить в списках, фотокопиях, пленках, фотографиях и магнитных пленках. Так в 1960 - е годы в СССР появилась нецензурная пресса-так называемый "самиздат". Раздавались машинописные копии текстов неугодных властям ученых и писателей. Собственно, феномен самиздата не был чем-то новым в истории русской культуры. Так что "Горе от ума" А. Грибоедова, запрещенное к изданию в России, тем не менее было известно буквально всем грамотным людям благодаря нескольким десяткам тысяч рукописных списков, количество которых во много раз превышало обычный тираж тогдашних изданий. Списки были распространены по книге А. Радищева "Путешествие из Санкт-Петербурга". Из Петербурга в Москву".

В советское время самиздат публиковал рукописи произведений А. Солженицына, А. Д. Сахарова, О. Е. Мандельштама, М. М. Зощенко, В. С. Высоцкого. Самиздат стал настолько мощным культурным и социальным фактором, что власти предприняли масштабную борьбу с ним, а за хранение и распространение самиздатовских произведений можно было попасть в тюрьму.

В начале 1960-х и 1970-х годов художники выработали новый, так называемый "суровый стиль". Именно в это время у художников проявилось стремление обойти идеологические препятствия, воссоздать действительность без привычного парада, сглаживания трудностей, без поверхностной фиксации бесконфликтных незначительных сюжетов, укоренившейся традиции изображения борьбы "хорошего с лучшим". В то же время партийные идеологи настойчиво стремились к развитию авангардного искусства. Все идеологические отклонения были жестоко подавлены. Так, в сентябре 1974 года в Москве, в Черемушках, бульдозеры (именно поэтому эта выставка называется бульдозером) уничтожили выставку современного авангардного искусства, устроенную прямо на улице. Художников избивали, а картины давили бульдозерами. Это событие получило большой отклик среди творческой интеллигенции в стране и за рубежом.

Таким образом, в период 1960-1980 - х годов в художественной жизни окончательно сформировалось противостояние двух культур в обществе: с одной стороны, культуры официальных путешествий в русле идеологической программы партии и идеологии неосталинизма, с другой-культурной, гуманистической, традиционной демократической части общества, которая занималась формированием сознания людей разных национальностей, подготовкой духовного обновления страны.

В извращенной системе государственного распределения материальных благ естественное стремление людей жить лучше иногда приводило к утрате традиционных представлений о долге, к росту преступности, пьянства, проституции. К началу 80-х годов в стране ежегодно совершалось около 2 миллионов различных преступлений. Потребление алкоголя на душу населения к этому времени возросло более чем в 2,5 раза по сравнению с 50-ми гг. 11 Козлов В. А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953-1965). Все это привело к значительному сокращению продолжительности жизни, особенно у мужчин. В СССР и в современной России наблюдается постоянное преобладание женского населения над мужским.

Начавшаяся на предприятиях борьба с пьянством и алкоголизмом (отправной точкой стало постановление ЦК КПСС об укреплении социалистической трудовой дисциплины, принятое в августе 1983 года) страдала формализмом и агитацией. Все это отражало нарастание проблем в социально-культурной сфере. Так, несмотря на то, что в 70-е годы жилищный фонд страны рос (ежегодно вводилось в эксплуатацию более 100 миллионов квадратных метров). м жилья), что позволило за 10 лет улучшить жилищные условия более 107 млн человек, до радикального решения этой острой проблемы было далеко. А количество инвестиций в жилищное строительство уменьшилось: в восьмой пятилетке они составляли 17,2% от общего объема капитальных вложений в народное хозяйство, в девятой-15,3, в десятой - 13,6%. Еще меньше средств было выделено на строительство социальных объектов. Остаточный принцип в распределении средств на социальные нужды становился все более очевидным. Между тем ситуация усугублялась усиленной миграцией сельского населения в города и ввозом рабочей силы предприятиями, так называемыми ограничителями, то есть людьми, имеющими временный вид на жительство в крупных городах и временно работающими. Среди них было много неустроенных в жизни. В целом по сравнению с бедностью конца 1930-х и послевоенного периода положение большинства населения улучшилось. Все меньше и меньше людей жило в коммуналках и бараках. Повседневная жизнь включала в себя телевизоры, холодильники и радиоприемники. Многие люди теперь имеют домашние библиотеки в своих квартирах.

Советские люди пользовались бесплатной медицинской помощью. Сектор здравоохранения также столкнулся с экономическими проблемами: снизилась доля расходов на медицинские нужды в государственном бюджете, замедлилось обновление материально-технической базы, ослабло внимание к вопросам здравоохранения. В сельской местности не хватало поликлиник, больниц и детских медицинских учреждений, а существующие зачастую были плохо оборудованы. Квалификация медицинского персонала и качество медицинской помощи оставляли желать лучшего. Медленно решались вопросы изменения оплаты труда медицинских работников.

Таким образом, возникшие в 70-е годы перебои в развитии экономики сказались на благосостоянии трудящихся. Социальная направленность экономики, особенно на рубеже 70-80-х годов, была ослаблена. На развитие социальной сферы все более негативно влиял остаточный принцип распределения ресурсов.

Некоторое повышение уровня жизни имело и обратную сторону. Понятие "социал-социалистическая собственность" казалось миллионам людей абстрактным, поэтому они считали возможным
использовать его в своих интересах. Широкое распространение получили так называемые мелкие хищения.

Таким образом, в этот период были исчерпаны все основные ресурсы старого экономического роста - экстенсивного. Однако советская экономика не могла перейти на путь интенсивного развития. Кривая роста пошла вниз, социальные проблемы и пассивность стали нарастать, и весь комплекс проблем, связанных с этим, стал очевиден.

Таким образом, советское общество в конце 60-х-начале 80-х годов имело довольно сложную стратифицированную структуру. Партийно-государственной власти удалось удержать общество в состоянии относительной стабилизации. В то же время начало структурного кризиса индустриального общества, аккумулирующего экономические, социально-политические, этнодемографические, психологические, экологические и геополитические аспекты, предопределило рост недовольства, угрожавшего основам системы.

Относительное материальное благополучие было временным и отражало нарастающий кризис. В Советском Союзе средняя продолжительность жизни перестала расти. К началу 80-х годов СССР опустился на 35-е место в мире по этому показателю и на 50-е по уровню детской смертности.

Идеология промышленной и сельскохозяйственной реформы

Задача повышения благосостояния народа была объявлена главной в экономической политике. Партийные съезды требовали глубокого поворота экономики в сторону решения разноплановых задач повышения благосостояния народа, усиления внимания к производству товаров народного потребления (промышленность группы "Б"), обеспечения коренных изменений в качестве и количестве товаров и услуг для населения.

С середины 60-х годов руководство страны взяло курс прежде всего на увеличение денежных доходов населения. В целях стимулирования высокопроизводительного труда была повышена оплата труда рабочих и служащих, колхозников. Реальный доход на душу населения за последнее десятилетие вырос на 46%. Значительные слои трудящихся обеспечили себе некоторое процветание.

Гарантированная заработная плата колхозников возросла, а зарплаты низкооплачиваемых слоев населения подтянулись к среднеоплачиваемым. Это продолжалось до тех пор, пока не возник растущий разрыв между денежной массой и ее товарным предложением. Оказалось, что при невыполнении задач пятилетних планов по росту производительности труда затраты на заработную плату систематически превышали плановые. Доходы колхозников росли медленнее, чем ожидалось, но они также значительно опережали рост производительности труда в аграрном секторе экономики. В общем, мы съели больше, чем создали. Это создало нездоровую ситуацию в сфере производства и распределения общественных благ, осложнило решение социальных проблем.

Продолжающееся регулирование заработной платы, повышение тарифных ставок и должностных окладов касались в основном малообеспеченных работников. Зачастую высококвалифицированные специалисты оказывались в невыгодном положении с точки зрения оплаты труда. Уровни оплаты труда инженерно-технических работников и рабочих были неоправданно близки, а в машиностроении и строительстве инженеры в среднем получали меньше, чем рабочие. Зарплата сдельщиков росла, а зарплата специалистов не менялась. Выравнивание заработной платы без строгого учета конечных результатов подрывало материальные стимулы к повышению ее производительности, порождало зависимые отношения. Таким образом, нарушалась органическая связь между мерой труда и мерой потребления. В то же время рост денежных доходов населения продолжал отставать от производства товаров и услуг. До определенного времени проблема сбалансированности доходов населения и их охвата могла быть решена путем достижения увеличения массы товаров. По мере роста доходов и потребления необходимость учета спроса, ассортимента и качества товаров становилась все более острой. Изменения уровня и структуры потребительского потребления наиболее ярко проявились в опережающих темпах роста продаж и потребления непродовольственных товаров, особенно товаров длительного пользования с более высокими потребительскими свойствами: теле-и радиопродукции, автомобилей, качественной и модной одежды, обуви и др. Был своего рода товарный голод. Например, к началу 80-х. СССР производил кожаную обувь на душу населения в несколько раз больше, чем США, но дефицит качественной обуви увеличивался с каждым годом. Промышленность, по сути, работала на склад. В 70-80-е годы был принят ряд постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР об увеличении производства высококачественной продукции для населения, улучшении ее ассортимента. Однако из-за экономической инерции проблемы решались очень медленно. Кроме того, уровень технического оснащения легкой и пищевой промышленности не отвечал современным требованиям, а научно-технические достижения слабо внедрялись в производство. А это не только тормозило рост производительности труда, но и сказывалось на качестве продукции, ее себестоимости. Многие виды продукции не продавались и накапливались на базах. Торговля также не помогала решать проблемы сбыта, где культура обслуживания оставалась низкой, практически отсутствовало изучение спроса населения, процветали взяточничество, казнокрадство и круговая порука. Все это привело к усилению дисбаланса в спросе и предложении товаров и услуг. Разрыв между платежеспособным спросом населения и его материальным обеспечением увеличивался. В результате население имело быстро увеличивающийся остаток неизрасходованных денег, часть которых вкладывалась в сберегательные кассы. Объем вкладов в сберегательных банках в девятой пятилетке увеличился в 2,6 раза по сравнению с ростом реализации товаров народного потребления, а в десятой пятилетке-в 3 раза.

Несоответствие количества денег в обращении и качества товаров с середины 70-х годов привело к росту цен. Официально цены выросли на так называемые товары высокого спроса, неофициально-на большинство других. Но, несмотря на рост цен, в конце 70-х годов усилился общий дефицит товаров народного потребления, обострилась проблема обеспечения спроса на мясную и молочную продукцию, товары для детей, хлопчатобумажные ткани и ряд других товаров народного потребления. Социальная дифференциация, основанная на степени доступа к дефициту, начала расти. Она усугублялась ростом незаслуженных и незаконных привилегий для отдельных категорий партийно-государственного аппарата, что обостряло социальную напряженность в обществе.

Все эти явления были во многом следствием того, что в октябре 1964 года к власти пришла группа, в основном не настроенная на серьезные реформы экономики страны, прежде всего в области сельского хозяйства и промышленности. Однако к тому времени уже трудно было не отреагировать на сложившееся положение вещей, в некоторых районах страны из-за нехватки продовольствия пришлось ввести нормализованное снабжение населения (талоны), и скрыть ситуацию стало невозможно.

В марте 1965 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором новый руководитель партии Л. И. Брежнев выступил с докладом "О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства". Пленум в своем решении вынужден был признать, что в последние годы "сельское хозяйство замедлило темпы своего роста. Планы по его развитию оказались невыполнимыми. Урожайность сельского хозяйства медленно росла. Производство мяса, молока и других продуктов также несколько увеличилось за это время." Указывались также причины такого положения дел: нарушение экономических законов развития социалистического производства, принципов материальной заинтересованности колхозников и работников совхозов в подъеме общественного хозяйства, правильное сочетание общественных и личных интересов." Отмечалось, что необоснованная перестройка руководящих органов, "создающая обстановку безответственности и нервозности в работе", принесла большой вред.

Мартовский (1965) пленум ЦК КПСС разработал следующие меры, призванные обеспечить" дальнейший подъем " сельского хозяйства:

• Установление нового порядка планирования закупок сельскохозяйственной продукции;
• Повышение закупочных цен и другие методы материального стимулирования работников сельского хозяйства;
• Организационно-экономическое укрепление колхозов и совхозов, развитие демократических принципов управления делами артелей…

Таким образом, мы видим, что в 1965 году ЦК партии видел дальнейшее развитие сельского хозяйства на основе законов экономики: материального стимулирования рабочих и предоставления им определенной экономической самостоятельности.

Тем не менее политика партии и государства после мартовского пленума, к сожалению, фактически не изменилась коренным образом, но она все же стала очень значительной вехой в истории организации сельскохозяйственного производства. После 1965 года ассигнования на нужды села увеличились: в 1965 - 1985 годах капитальные вложения в сельское хозяйство составили 670,4 миллиарда рублей, закупочные цены на реализуемую государству сельскохозяйственную продукцию выросли в два раза, укрепилась материально-техническая база хозяйств, возросла их энергетическая мощность. Упрощена система органов управления сельским хозяйством: министерства производства и заготовки сельскохозяйственной продукции Союзных республик преобразованы в Министерства сельского хозяйства, упразднены территориальные производственные колхозно-совхозные управления, восстановлены структурные подразделения исполнительных комитетов местных Советов, отвечающие за сельскохозяйственное производство. Колхозам и совхозам на короткое время была предоставлена большая самостоятельность, совхозы предполагалось перевести на полное самофинансирование. Кроме всего прочего, в брежневские годы колоссально возросли объемы инвестиций в сельское хозяйство, в результате они составили четверть всех бюджетных ассигнований. Некогда игнорируемая деревня наконец-то стала приоритетом номер один для режима. И производительность сельского хозяйства действительно выросла, и темпы ее роста превысили темпы роста большинства западных стран. История социализма в России (1917-1991). Тем не менее сельское хозяйство все еще оставалось кризисной зоной: неурожаи каждый раз становились общенациональными, стране приходилось регулярно импортировать зерно, особенно фуражное.

Одной из причин этого относительного провала было то, что советское сельское хозяйство изначально находилось в состоянии такой глубокой депрессии, что даже быстрые темпы роста не могли поднять уровень производства достаточно высоко. Кроме того, возросли доходы как городского, так и сельского населения, что привело к значительному увеличению спроса. Наконец, значительная часть населения все еще была занята в сельском хозяйстве, что привело к низкому уровню производительности труда и росту себестоимости продукции: городское население в СССР впервые стало многочисленнее сельского только в 1965 году, а последнее еще составляло 30% от общей численности населения в 1985 году.

Ясно, что коренная причина неэффективности сельского хозяйства была организационной: общее управление огромными инвестициями, стратегиями химических удобрений и уборочными кампаниями по-прежнему осуществлялось сверху вниз и централизованно. Режим продолжал навязывать свою политику превращения колхозов в совхозы, и в 1980-е годы на долю последних приходилось более половины всей обрабатываемой в стране земли. В то же время ортодоксальное руководство колхоза свело на нет результаты нескольких робких, но довольно грубых экспериментов с "системой звеньев". Короче говоря, режим, укрепляя традиционные методы командования и управления, имел обычные контрпродуктивные результаты; тем не менее, говорить в пользу какой-либо другой политики по-прежнему было невозможно.

В 1978 году Пленум ЦК КПСС выносит следующее постановление о развитии сельского хозяйства: "Признавая значительную работу, проводимую с марта (1965 года) Пленумом ЦК КПСС по улучшению сельского хозяйства, Пленум ЦК КПСС, однако, считает, что общий уровень промышленности все еще не отвечает потребностям общества и требует дальнейших усилий по укреплению материально-технической базы сельского хозяйства"., совершенствовать организационные формы и повышать их эффективность".

В результате к концу брежневской эпохи снабжение населения продовольствием все больше отставало от спроса, а сельское хозяйство, которое при Сталине было источником (принудительного) накопления капитала для инвестиций в промышленность, теперь стало общим бременем для всех остальных отраслей экономики.

Таким образом, определенные попытки реформирования советского сельского хозяйства определялись явным несоответствием между потребностями населения, живущего, как было провозглашено, при "развитом социализме", и низким уровнем производительности труда в агропромышленном комплексе страны. Причинами столь низкой эффективности сельского хозяйства были, с одной стороны, слабое технологическое вооружение крестьянства. Это подтолкнуло руководство страны при Н. С. Хрущеве к экстенсивному земледелию - освоению новых территорий. В исследуемый период была предпринята попытка интенсификации производства сельскохозяйственной продукции. Одним из направлений такой интенсификации является кратковременная, но показательная попытка ввести материальную заинтересованность крестьянина в результатах его труда. На наш взгляд, элементы хозрасчета и сдельной оплаты труда крестьян являются существенным симптомом кризиса идеи коммунистического способа производства, при котором отрицается материальное стимулирование труда.

Однако в целом в аграрном секторе наметился новый спад. Аграрная политика 60 - х-середины 80-х годов была основана на дальнейшей национализации, централизации и концентрации сельскохозяйственного производства. Продолжалось административное и некомпетентное вмешательство в дела колхозов, совхозов, сельских рабочих вообще. Рос аппарат управления сельским хозяйством. Развитие межхозяйственной кооперации и интеграции в середине 70-х годов, химизация и мелиорация земель не принесли желаемых изменений. Экономическое положение колхозов и совхозов усугублялось несправедливым обменом между городом и деревней. В результате к началу 80-х годов многие колхозы и совхозы оказались убыточными.

Попытки решить проблемы сельского хозяйства только за счет увеличения объема капитальных вложений (более 500 млрд рублей было вложено в агропромышленный комплекс страны в 70-е и начале 80-х годов) не принесли ожидаемого результата.

Деньги глохли в строительстве дорогих и порой бесполезных гигантских комплексов, тратились на непродуманную мелиорацию и химизацию почвы, никуда не уходили из-за незаинтересованности сельских тружеников в результатах труда или закачивались обратно в казну через рост цен на сельскохозяйственную технику. Введенная в середине 60-х годов гарантированная оплата труда в колхозах - по сути, важное достижение того времени-обернулась ростом социального иждивенчества.

Попытки найти лучшую организацию сельскохозяйственного производства не находили поддержки, более того, иногда они просто преследовались. В 1970 году в опытном хозяйстве Акчи (Казахская ССР) был остановлен эксперимент, суть которого была проста: крестьянин получает все, что зарабатывает своим трудом. Эксперимент был неугоден сотрудникам Министерства сельского хозяйства. Председатель колхоза И. Н. Худенко был обвинен в получении якобы незаработанных крупных денежных сумм, осужден по обвинению в растрате и умер в тюрьме. За инициативу и творческий подход к делу известные организаторы сельскохозяйственного производства В. В. поплатились сломанными судьбами.

Стратегической задачей КПСС было устранение различий между городом и деревней. Она базировалась на идее приоритета государственной собственности по сравнению с колхозно-кооперативной и частной, а следовательно, на тотальной консолидации и национализации сельскохозяйственного производства. Реализация этой задачи привела к завершению процесса государственной монополизации собственности в сельском хозяйстве в 60-е и первой половине 80-х годов. В 1954-1985 годах около 28 тысяч колхозов (или треть их общего числа) были преобразованы в совхозы. Колхозная собственность, которая на самом деле не была кооперативной, поскольку колхоз никогда не был собственником производимой продукции и государство снимало средства со счетов колхозов даже без их официального разрешения, была урезана.. Правительство пыталось компенсировать противоречия и трудности, в том числе бесхозяйственность в сельском хозяйстве страны, импортом продовольствия и зерна. За 20 лет импорт мяса увеличился в 12 раз, рыбы-в 2 раза, масла-в 60 раз, сахара-в 4,5 раза, зерна-в 27 раз.

Таким образом, к началу 80-х годов сельское хозяйство страны находилось в состоянии кризиса. В этой ситуации было решено разработать специальную продовольственную программу, которая была утверждена майским (1982 г.) пленумом ЦК КПСС. Однако программа, разработанная в рамках устаревшей системы управления, была половинчатой. Она не затронула главного звена в сельском хозяйстве - интересов крестьянства, не изменила экономических отношений в деревне и хозяйственного механизма. В результате, несмотря на все принятые меры и нормативы, продовольственная проблема значительно обострилась. К середине 80-х годов практически повсеместно были введены нормированные поставки ряда продовольственных товаров.

По аналогии с другими странами СССР в 70-е годы принял ряд прогрессивных законов об охране окружающей среды. Но, как и многие прогрессивные инициативы, они остались на бумаге. Первыми их нарушили министерства. Из-за глобальной и безжалостной эксплуатации природных ресурсов, нанесшей непоправимый ущерб целым регионам страны, экологическая ситуация резко ухудшилась. Особую опасность для здоровья людей и народного хозяйства представляло загрязнение атмосферного воздуха в городах и промышленных центрах. В результате неэффективного и экологически неграмотного сельскохозяйственного производства было выявлено увеличение площади непригодных земель, засоление почвы, подтопление и затопление обширных территорий существенно повлияли на естественное плодородие обрабатываемых земель, привели к падению продуктивности. Большое количество уникальных среднерусских черноземов было уничтожено при разработке месторождений Курской магнитной аномалии, где железная руда добывалась открытым способом.

Качество воды во многих реках снизилось до опасного уровня. Были уничтожены такие известные экологические системы, как озеро Байкал и Аральское море. В начале 80-х годов были начаты подготовительные работы по переводу части стока северных рек в Волгу, а также по повороту сибирских рек в Казахстан, что грозило стране очередной экологической катастрофой.

Предприятия и ведомства не были заинтересованы в увеличении затрат на охрану окружающей среды, так как это приводило к росту себестоимости продукции и снижению валовой эффективности производства. Чрезвычайные ситуации на атомных станциях тщательно скрывались от народа, а официальная пропаганда всячески расписывала их полную безопасность.

Отсутствие объективной и достоверной информации по экологическим вопросам было важным идеологически дестабилизирующим фактором советского гражданского общества, так как порождало массу слухов и недовольства. И не факт, что все эти слухи оправдались, но они, безусловно, расшатали официальную советскую идеологию.

В результате Л. И. Брежнев был вынужден произносить декларации об "опасности образования безжизненных, враждебных человеку зон", но ничего не менялось. Тем не менее информация о реальной экологической ситуации дошла до общественности. Зарождающееся экологическое движение становится новым оппозиционным движением, косвенно, но очень эффективно противостоящим руководству страны.

С начала 70-х годов в развитых капиталистических странах начался новый этап научно-технической революции (НТР). В мире произошел распад "традиционных отраслей" (горнодобывающей, металлургической, некоторых отраслей машиностроения и др.), переход к ресурсосберегающим технологиям, наукоемким отраслям. Автоматизация и роботизация производства достигли значительных масштабов, что сказалось на повышении эффективности общественного производства.

Реализация политики повышения эффективности общественного производства была неразрывно связана руководством страны с ускорением научно-технического прогресса (НТП), с внедрением его результатов в производство. На XXIV съезде партии впервые была сформулирована важная задача - органично сочетать достижения НТР с преимуществами социализма, шире и глубже развивать присущую ему форму соединения науки с производством. Были намечены основные направления научно-технической политики. Во всех официальных документах экономическая политика оценивалась как курс на интенсификацию производства.

На первый взгляд потенциал страны позволил нам решить поставленные задачи. Действительно, каждый четвертый ученый в мире приехал из нашей страны, были созданы сотни научно-исследовательских институтов.

Все партийные и государственные документы того времени указывали на необходимость планомерного использования достижений НТР. С этой целью Государственный комитет по науке и технике Совета Министров СССР приступил к созданию комплексных межотраслевых программ, предусматривающих решение важнейших научно-технических задач. Только за 1976-1980 годы было разработано 200 комплексных программ. В них намечены основные мероприятия по развитию и совершенствованию машиностроения-основы технического перевооружения всех отраслей народного хозяйства. Упор делался на создание машинных систем, полностью охватывающих весь технологический процесс, механизацию и автоматизацию трудоемких видов производства, прежде всего в отраслях, где значительная часть рабочих занята тяжелым ручным трудом. И хотя в целом производство машиностроения за десятилетие выросло в 2,7 раза, оно развивалось на среднем уровне и не отвечало потребностям народного хозяйства, не отвечало задачам его технической реконструкции в условиях НТР. В некоторых ее ведущих отраслях (станкостроение и приборостроение, производство вычислительной техники) темпы роста даже снизились. Это исключало возможность быстрого создания необходимой базы для технического перевооружения промышленности. Поэтому старая практика осталась: капитальные вложения тратились на новое строительство, а оборудование существующих заводов и фабрик все больше старело. Эволюционное развитие большинства отраслей продолжалось. Предприятия боролись не за интеграцию науки и производства, а за выполнение плана любой ценой, так как это обеспечивало прибыль.

Именно в 70-е годы был выявлен иммунитет народного хозяйства СССР к технологическим инновациям. Ученые разработали эффективные методы синтеза тугоплавких, жаропрочных, сверхтвердых и других материалов, технологии специальной электрометаллургии, в области робототехники, генной инженерии и др. В стране ежегодно регистрировалось около 200 тысяч завершенных научных исследований, в том числе почти 80 тысяч авторских свидетельств на изобретения.

Зачастую советские разработки и идеи находили самое широкое применение в промышленном производстве Запада и никак не внедрялись в стране. Инновационный потенциал страны использовался крайне слабо: в производство было введено лишь каждое третье изобретение (в том числе половина только на 1-2 предприятиях). В результате к концу 80-х годов 50 миллионов человек в промышленности были заняты примитивным ручным трудом на уровне начала XX века.

Электроника и информатика открыли путь к кардинальным изменениям в экономике и общественной жизни на рубеже 70-80-х годов. Советские ученые четко осознавали значение скачка, порожденного прогрессом электроники. Член-корреспондент АН СССР Н. Н. Моисеев еще в конце 60-х годов отмечал, что изобретение компьютеров затрагивает не только технику, но и всю сферу интеллектуальной деятельности человека, и что в будущем развитие государства будет напрямую зависеть от того, насколько глубоко электронные вычислительные методы проникли не только в экономические расчеты, но и непосредственно в государственное управление. На практике внедрение машинных методов в решение экономических задач СССР носило эпизодический характер. Здесь сказались природный консерватизм, слабость образования соответствующих кадров, недостатки системы оплаты труда, не ориентированной на внедрение инноваций. Организационное оформление национальной автоматизированной системы сбора и обработки информации тормозилось и дискредитировало целесообразность создания другой отрасли-индустрии обработки информации, тогда как она уже существовала за рубежом. В этом направлении СССР значительно отстал, и впоследствии сократить его не удалось. Так, в первой половине 80-х гг. в США было использовано около 800 тыс. компьютеров, а в СССР - 50 тыс.

Отсутствие единой технической политики стало помехой интенсификации производства, а результаты оказались неэффективными из-за распыления средств и научных сил. В частности, более 20 министерств занимались внедрением робототехники в одиннадцатой пятилетке. Но у большинства из них не было соответствующей силы и опыта. Созданные ими роботы стоили дороже зарубежных и были в 10 раз менее надежны. В первой половине 80-х годов количество выпущенной робототехники превысило план в 1,3 раза, и только 55% было реализовано. Несмотря на первоклассные, порой уникальные разработки советских ученых в фундаментальной науке, в практической жизни прогресс науки и техники не ощущался.

Одной из важнейших причин такого положения дел была растущая милитаризация экономики. Успешные научные исследования в областях, не носивших военно-прикладного характера, повсеместно игнорировались высшим хозяйственным руководством. Засекречены были те же научно-технические разработки, которые появились в оборонных исследованиях и могли быть использованы в гражданской сфере. Кроме того, производительность труда была в несколько раз ниже американской. Поэтому военный паритет с США ложился на народное хозяйство СССР неизмеримо большим бременем. Кроме того, Советский Союз почти полностью взял на себя финансирование Варшавского блока. Традиционная политика опережающего развития военных отраслей с максимальной концентрацией в них материальных и людских ресурсов стала проваливаться, так как эти отрасли все больше зависели от общего технологического уровня народного хозяйства, от эффективности хозяйственного механизма. Наряду с этим стали значительно проявляться своекорыстные интересы некоторых отраслей военно-промышленного комплекса. 1970-е годы были временем, когда в определенном смысле были решены эпохальные проблемы обороны страны. Министры обороны, генерал-инженер, главный конструктор В. Челомей, с одной стороны, и секретарь ЦК КПСС Д. В. Челомей, с другой, яростно спорили о том, какая стратегическая доктрина будет преобладать и какие ракеты будут "главными". Устинов, директор института Ю. Мозжорин, главный конструктор КБ "Южное" М. Янгель (позже сменивший В. Ф. Уткина) - с другой стороны. В тяжелейшей борьбе наверху академику Уткину удалось отстоять многие принципиально новые технические решения. В 975 году был принят на вооружение стратегический ракетный комплекс минного базирования, который американцы назвали "Сатана". До сих пор этот комплекс не имеет аналогов в мире. Именно появление "Сатаны", лучшего в мире оружия, по мнению международных экспертов, побудило США сесть за стол переговоров об ограничении стратегических вооружений.

Военные успехи позволяли нам отдавать дань и обращать. На базе боевых ракет создавались гражданские ракеты, в том числе-особая гордость - двухступенчатая ракета-носитель "Зенит". Зарубежные специалисты говорили о нем как о высшем техническом достижении XX века. Даже в области космических исследований приоритет зачастую отдавался не национальным интересам, а чисто клановым, отвечающим потребностям космического комплекса.

Использование достижений НТР в нашей стране носило односторонний, противоречивый характер, так как в СССР еще существовало расширенное воспроизводство структуры промышленности с упором на традиционные отрасли. В стране не проводилась коренная модернизация производства, но шел процесс "встраивания" в старый механизм отдельных достижений НТР, новых технологий. При этом часто совмещались явно несовместимые вещи: автоматизированные линии и много ручного труда, ядерные реакторы и подготовка их установки методом "народного собрания". Сложилась парадоксальная ситуация, когда достижения НТР, вместо того чтобы изменить механизм безрыночной промышленности, продлили ее жизнь, дали ей новый импульс. Запасы нефти сокращались, но успех трубопрокатных и трубокомпрессорных технологий сделал доступными глубокие залежи газа; трудности начались с разработкой подземных угольных пластов - были созданы экскаваторы, позволявшие добывать бурый уголь открытым способом. Такой симбиоз промышленности без рынка и новых технологий способствовал ускоренному, хищническому уничтожению природных ресурсов и привел к беспрецедентному явлению-структурной стагнации в эпоху НТР. Развитый мир уже вступил в новую постиндустриальную технологическую эру, а СССР остался в старой индустриальной. Лаппо Г. М. Городские агломерации СССР. - М., 1985. - с. В результате к середине 80-х годов СССР вновь, как и до 30-х годов, столкнулся с угрозой стадиального отставания от стран Запада.

Рабочие-старший партнер по "смычке" - вместе со всем промышленным сектором экономики оказались в аналогичном тупике при Брежневе. Здесь переломным моментом стал провал косыгинской экономической реформы 1965 года. Однако это был не просто очередной плачевный эпизод брежневизма: случившееся ознаменовало провал ключевой программы всего начинания, известной как "коммунистический реформизм".

Экономическая реформа в централизованной экономике возможна только в одном направлении - в сторону децентрализации и рынка. Именно с этим подтекстом делались все попытки реформ с 1930-х годов. Сталин создал командную экономику. Первые робкие намеки на движение по этому пути появились после Второй мировой войны в ходе дискуссий о "системе звеньев". Первый раз, когда коммунистическое правительство открыто признало, что децентрализация может быть целью реформ, была декларация Тито в начале 1950-х годов. политика "самоуправления предприятий" и проект ее программы СКУ, опубликованный в 1957 г. Эта линия была теоретически разработана старым" социалистом-рыночником " Оскаром Ланге, который был полностью проигнорирован сначала, когда вернулся в Польшу в 1945 году для участия в строительстве социализма на своей родине, но позже был принят с гораздо большим пониманием во время "польского октября" 1956 года. Благодаря хрущевской "оттепели" эта тенденция стала предметом обсуждения в России: в 1960-е гг. Академическая традиция экономики Там, одна из самых передовых в мире в двадцатые годы, начинает робко возрождаться не только как теоретическая и математическая дисциплина, но и как школа мысли, которая находит практическое применение.

О его применении на практике впервые заговорили в 1962 году в статье профессора Евсея Либермана, появившейся в "Правде" под заголовком" План, прибыль, премия". Сторонники течения. Вскоре получившие название "либертарианства", они выступали за большую автономию предприятий и за предоставление им возможности получать прибыль, что, в свою очередь, обеспечило бы капитал для инвестиций и создало бы материальный интерес для рабочих и администрации. Более того, поскольку предполагалось, что промышленность начнет работать по принципу ленинского "самофинансирования", что подразумевало прибыль и убытки, предприятиям будет позволено обанкротиться. Если бы либерализм был реализован, то сталинская система была бы перевернута с ног на голову: производственные показатели тогда рассчитывались бы не только в физических количествах количества и тоннажа, но и с учетом качества и затрат, а решения руководства предприятий определялись бы не сверху, а рыночными силами спроса и предложения. Псевдоконкурентные технологии и морально-идеологические стимулы - "социалистическое соревнование", "ударный труд" и "стахановское движение" - были бы заменены менее социалистическими, но более эффективными стимулами к наживе и прибыли.

Эти идеи были поддержаны ведущими представителями возрожденной советской экономической науки, среди которых В. С. Немчинов, Л. В. Канторович и В. В. Новожилов. Либерманизм их серьезно видоизменил: они проповедовали перестройку экономики в более рациональном и научном направлении путем внедрения достижений кибернетики и системного анализа (до тех пор их называли " буржуазными науками») и использования электронно-вычислительной техники при разработке плана, что придало бы ему большую гибкость. Более того, они намекали, что такие изменения потребуют реформы самой партии-государства.

Хрущев и его коллеги заинтересовались этим новым мышлением, хотя, конечно, не осознавали, насколько разрушительным был его потенциал для существующей системы. Появление статьи Либермана одобрил сам Хрущев, а позже, незадолго до своего падения, внедрил предложенные им методы на двух текстильных фабриках. Через два дня после смещения Хрущева Косыгин распространил эксперимент на ряд других предприятий, который увенчался успехом. В следующем году другой экономист-реформист Абель Аганбеган (впоследствии сыгравший важную роль при Горбачеве) поднял тревогу в Центральном комитете. В докладе, предназначенном для узкого круга лиц, он подробно описал упадок советской экономики по сравнению с американской, объяснив его последствия чрезмерной централизацией и непомерными расходами на оборону. Именно с целью предотвращения дальнейшего упадка и одновременно поддержки оборонного комплекса Косыгин начал свою реформу в 1965 году.

Рассмотрим "Основные меры, призванные обеспечить дальнейшее совершенствование социалистического хозяйства", объявленные сентябрьским (1965 г.) пленумом ЦК КПСС:

• Переход к отраслевому принципу управления производством;
• Совершенствование планирования и расширение экономической самостоятельности предприятий;
• Усиление экономических стимулов для предприятий и усиление экономического расчета;
• Усиление материальной заинтересованности работников в улучшении работы предприятия.

Таким образом, мы видим зарождение рыночных взглядов в экономике СССР.

Первым шагом этой реформы было, как мы уже говорили, упразднение совнархозов и замена их центральными министерствами. Вторым было расширение самостоятельности предприятий, которые, по идее, должны были теперь действовать на основе рентабельности. Отныне предприятия получали от министерств сокращенный реестр плановых показателей, или" индикаторов " (восемь вместо сорока), и в качестве основного критерия успеха объем продаж заменял валовую продукцию. В то же время материальные стимулы в виде вознаграждения или премий, выплачиваемых как руководству, так и работникам, стали увязываться с величиной прибыли через сложную систему расчетов.

В качестве примера работы советского предприятия по олснову о частичной экономической самостоятельности рассмотрим "Щекинский эксперимент", который проводился с 1967 по 1975 год на Щекинском химическом объединении "Азот". Она базировалась на трех китах: стабильном производственном плане на несколько лет, неизменном фонде заработной платы на весь период и праве на выплату надбавок за интенсивность труда.

Его результаты были следующими: за период с 1967 по 1975 год объем производства на заводе увеличился в 2,7 раза, производительность труда-в 3,4 раза, а заработная плата-в 1,5 раза. И все это было достигнуто при сокращении численности работников на 29 % (на 1500 человек): 22 Гордость России.

(Производственные показатели 1967 года условно взяты за единицу, показатели 1975 года показывают динамику изменения этого показателя)

Однако предприятия так и не получили права самостоятельно устанавливать цены, исходя из спроса или общественных потребностей; цены определялись новой организацией-Государственным комитетом по ценообразованию, используя старый критерий соответствия "потребностям", определяемым планом, а не рынком. Но когда предприятия не имеют права самостоятельно устанавливать цены на свою продукцию, рентабельность как фактор, определяющий успешность их деятельности, уходит на самый дальний план. Кроме того, не было средств, которые можно было бы использовать для создания стимулов для работников путем выплаты им повышенного вознаграждения. Точно так же возвращение к министерствам сводило на нет независимость, которую вновь обрели предприятия.

Эти противоречия, изначально заложенные в основу реформы после 1968 года, приведут к ее краху. Другой причиной будет "Пражская весна" того же года, ознаменовавшая самый значительный эксперимент по внедрению" коммунистического реформизма", когда-либо предпринятый. Одной из его главных особенностей была экономическая реформа, подобная косыгинской, но более смелая. И одним из уроков, извлеченных Советами из чешской реформы, было осознание того, что экономическая либерализация может легко превратиться в политическую, которая поставит под сомнение само существование основ режима. Таким образом, чешский опыт вселил страх в советскую бюрократию на всех уровнях: Косыгин - на самом верху-потерял всякое желание проталкивать свою реформу, и низовые аппаратчики начали стихийно сворачивать ее. Советское вторжение в Чехословакию.

Но даже без "Пражской весны" сама структура системы все равно обрекла программу Косыгина на провал. Директора предприятий предпочитали использовать свою самостоятельность для выполнения плана, а не вводить рискованные новшества в производство, в то время как министерства с удовольствием корректировали показатели по-новому: порожденные командной культурой сталинской экономики, они оба считали за лучшее не нарушать привычной рутины. Негласный сговор бюрократов постепенно выхолащивал реформу, производство продолжало падать, а качество продукции-ухудшаться. Одновременно росла бюрократическая машина: к Госплану и Госкомцену присоединились Госснаб (отвечал за материально-техническое обеспечение) и ГКНТ (отвечал за развитие в области науки и техники), а число отраслевых министерств увеличилось с 45 в 1965 году до 70 на 80.

Тем не менее, несмотря на расширение советской промышленной базы и ее бюрократической надстройки, темпы роста валового национального продукта и производительности труда продолжали падать. Хотя соответствующие конкретные показатели могут быть оспорены, общая тенденция не вызывает сомнений.

Какие меры предприняло советское руководство, чтобы остановить этот процесс? Обратимся к следующему документу: это " Материалы XXIV съезда партии. "Главной задачей предстоящей пятилетки,-говорится в документе, - является обеспечение значительного подъема материального и культурного уровня народа на основе высоких темпов развития социалистического производства, повышения его эффективности, научно-технического прогресса и ускорения роста производительности труда." Таким образом, от конкретных экономических мер рыночного типа, провозглашенных в 60-е годы, руководство страны вновь перешло к пустой идеологической риторике на тему экономики.

В то время миру приходилось выбирать между официальной советской статистикой и несколько более скромными расчетами, подготовленными Центральным разведывательным управлением (ЦРУ), и существовало мнение, разделяемое даже некоторыми советскими экономистами, что последние были ближе к истине. Но к концу 1980-х годов стало ясно, что цифры, поступающие из ЦРУ, были лишь немного менее завышены, чем официальные советские цифры. Расчеты ЦРУ были настолько неточны по двум причинам: во-первых, советская статистика, с которой ЦРУ приходилось работать, часто "подправлялась", чтобы создать преувеличенное представление об успехе плана, в том числе и при расчете "поощрений"; во - вторых, что более важно, западный метод оценки валового национального продукта (ВНП) СССР-расчеты, которые сами СОВЕТЫ не делали, - был в корне неверен.

Причиной ошибки была несовместимость командной экономики и рыночной экономики, а следовательно, невозможность создание методологии, которая позволила бы сравнивать показатели одного с показателями другого. Вопреки широко распространенному мнению, ВНП существует не на самом деле, а только концептуально; точнее, это измеримая величина, а измерения всегда основаны на теоретических предположениях. Таким образом, любая попытка определить величину советского ВНП будет отражать теорию, лежащую в основе сделанных измерений. И именно здесь, в области теории, возникают основные проблемы. Все наши теории об экономических показателях основаны на западном опыте и западных данных, а главные данные-это цены. Но в советской цене нет экономической логики; их "логика" - логика политическая.

Советская военная политика: бремя глобальной власти

Недостатки экономики системы становятся все более очевидными на фоне успехов ее единственного конкурентоспособного на международном уровне сектора - военной промышленности. Как мы уже подчеркивали, все отрасли советской экономики были организованы по военной модели, но само производство военной продукции стало ее главной задачей только после 1937 года. Конечно, учитывая обстоятельства, которые сложились в то время и существовали до 1945 года, все это вполне оправданно. Однако в послевоенный период ситуация резко изменилась, и одержимость системы военной мощью стала более постоянной, институционализированной. Ибо Советский Союз теперь был свободен от прямой угрозы со стороны враждебного соседа и мог в полной мере заниматься маневрированием для завоевания "позиции силы" в Европе и Восточной Азии перед лицом "империалистического лагеря". Изменился и характер конфликта, поскольку холодная война была не дуэлью, где исход действительно решался силой оружия, а лишь неустанной подготовкой к такой дуэли. Получившаяся в результате непрерывная военно-техническая мобилизация в мирное время в течение четырех десятилетий-явление в истории международных конфликтов, пожалуй, уникальное. Конечно, бремя этого конфликта несла американская "сторона", но в Советском Союзе усилия по ведению "холодной войны" поглощали гораздо большую долю национальных ресурсов. Сказанное особенно верно для брежневской эпохи.

После 1945 года масштабы демобилизации в СССР почти совпали с американскими. Советская ремобилизация началась только в результате Корейской войны, а затем, в конце 1950-х годов, как уже говорилось, Хрущев вновь сократил численность вооруженных сил, одновременно пытаясь быстро догнать США по ракетной мощи. Только в 1960-х годах, после опасного "кубинского эпизода", Советский Союз начал длительное и систематическое наращивание вооружений, чтобы сравняться или превзойти Соединенные Штаты во всех областях. Это означало, во-первых, увеличение численности сухопутных войск примерно до четырех с лишним миллионов человек. С приходом адмирала Сергея Горшкова это также означало создание флота мирового класса-особенно флота подводных лодок, - способного вести операции на всех океанах. И, наконец, это означало достижение ракетно-ядерного паритета с Соединенными Штатами. И к 1969 году СССР наконец-то обрел этот долгожданный статус: впервые он действительно стал сверхдержавой, равной по силе своему сопернику. Поскольку режим стремился сохранить этот статус любой ценой и по возможности вырваться вперед, гонка вооружений продолжалась и достигла своего пика при Брежневе и Андропове. О Советском Союзе того времени говорили как о государстве, не имевшем военно-промышленного комплекса, потому что он сам был таковым. Точнее, это был партийно-военно-промышленный комплекс, поскольку у руля власти стояли не военные, а причины гонки вооружений проистекали не из соображений самой стратегии, а из партийно-политической установки, согласно которой мир делился на два враждебных лагеря. И только способность партии тотально мобилизовать общество могла породить военно-промышленный комплекс таких гигантских масштабов, каким он стал при Брежневе.

В то время ЦРУ считало, что советская военная машина поглощала около 15% ВНП СССР, в то время как в США расходы на оборону составляли в среднем 5% ежегодно.

Советскому Союзу удалось достичь приблизительного стратегического равенства в ядерной гонке с Соединенными Штатами как за счет укрепления своего ракетно-ядерного потенциала, так и за счет диверсификации вооруженных сил, особенно за счет развития флота.

В этом сценарии, однако, образовались пробелы, так как были факторы, ослаблявшие и подрывавшие несбалансированную мощь СССР. Эти факторы проявились как раз там, где ранее СССР мог рассчитывать на большую поддержку. Вот как развивался конфликт с Китаем на протяжении 1970-х годов, даже после смерти Мао: "это была мощная сила, которая могла внушать страх и подозрения. Были проблемы и с "Железным треугольником Варшавского договора" - то есть Советский Союз терял влияние в Польше, Чехословакии и ГДР. Япония стала второй экономической державой в мире. Таким образом, благоприятные результаты" разрядки " были развеяны, и у Москвы оставалось все меньше и меньше друзей в мире, поскольку вторжение в Афганистан вызвало недовольство даже среди так называемых неприсоединившихся стран, стоявших вне двух блоков (НАТО и Варшавского договора). Существовала даже угроза того, что все крупнейшие мировые державы, от Китая до США, от европейских государств до Японии, сформируют общую коалицию против СССР, не вступая в сговор. Во всяком случае, конечно, впервые за многие десятилетия в 1975-1980 годах. Москва более или менее обоснованно ощущала опасность практически на всех участках своей границы: на Дальнем Востоке, на юге - со стороны Афганистана и Ирана Хомейни, на Западе-со стороны Польши. Даже союзники по Варшавскому договору, несмотря на их кажущееся послушание, накапливали внутреннее недовольство - так что в случае международных осложнений на них нельзя было положиться. Правление Брежнева, начавшееся с таких благоприятных международных перспектив, закончилось такой тяжелой ответственностью, какой не знала ни одна предыдущая власть.

Во второй половине 1970-х годов, следуя генеральной линии, выбранной в постсталинский период, Советский Союз продолжал глобализировать свою внешнюю политику, принимая на себя новые обязательства, особенно на Ближнем Востоке и в Африке.

Так СССР инспирировал кубинскую интервенцию в Анголу, помог Народному фронту освобождения Мозамбика, затем непосредственно вмешался в конфликт на Африканском Роге, сначала на стороне Сомали, затем, вернувшись в союз с Эфиопией, поддержал генерала Менгисту и в войне в Огадене. Завоеванные Советским Союзом позиции в Африке открывали новые возможности для расширения его военно-морской мощи, которая значительно возросла в 70-е годы.

Не ограничиваясь защитой своих морских границ, советский флот, руководствуясь новой стратегией, предложенной адмиралом Горшковым, демонстрировал свое присутствие и оказывал политическое давление в водах Мирового океана.

Роковой удар по "разрядке "нанесла советская интервенция в Афганистан в декабре 1979 года. Когда советские руководители решили ввести войска в Афганистан, они, конечно, не могли себе представить, какие серьезные последствия повлечет за собой эта их "инициатива". Сразу после конфликта в Анголе и Эфиопии, последовавшего за вторжением Вьетнама в Камбоджу при поддержке Советского Союза, интервенция в Афганистан, казалось, стала кульминацией беспрецедентных масштабов советской военной экспансии. Благодаря реакции, вызванной этим вмешательством в США, победа на выборах осенью 1980 г. Рейган победил, и его внешняя политика стала главным препятствием для советской дипломатии в 80-е годы.

Политика сверхмилитаризации, как ответ СССР на внешнеполитические обстоятельства, оказала наиболее негативное влияние на экономику страны. Несмотря на свое кризисное состояние и провал экономических реформ, советское руководство наращивало темпы военного строительства. Самые современные производственные мощности, связанные с высокими технологиями, были полностью задействованы в оборонной промышленности. В общем объеме машиностроительной продукции производство военной техники составляло более 60%, а доля военных расходов в валовом национальном продукте ( ВНП) составляла около 23 % .

Чрезмерная военная нагрузка на экономику высасывала из нее всю прибыль и создавала дисбалансы. Из-за разницы в себестоимости в разных отраслях экономики покупательная способность рубля также была разной. В оборонной промышленности она равнялась 4-6 долларам США, а в других отраслях была значительно ниже. Военная ориентация в развитии советской промышленности сказывалась и на гражданском производстве. Она уступала западным странам по всем показателям.

С другой стороны, благоприятная для СССР международная обстановка в начале 70-х годов стремительно менялась. Соединенные Штаты стряхнули с себя бремя Вьетнамской войны и теперь могут с новой силой проявлять инициативу в мировых делах.

СССР же, напротив, оказался в ситуации, когда политика, идеология, экономика и культура, то есть все те факторы, на которые может опираться сильная внешняя политика государства, были поражены кризисом. Эти условия побудили советское руководство опереться на единственное средство, при помощи которого еще можно было говорить об определенных успехах, - вооружение. Но чрезмерная вера в возможности собственной военной мощи стала, в свою очередь, причиной принятия решений, повлекших за собой другие серьезные политические последствия. Возможно, самым трудным из них было решение отправить экспедиционный корпус в Афганистан в конце 1979 года для поддержки группы левых офицеров, которые ранее захватили власть в результате государственного переворота, но затем не смогли ее удержать.

Это было начало долгой и изнурительной войны, своего рода советского Вьетнама. Одним из ее результатов стало то, что из-за санкций, введенных Западом против СССР после начала афганской войны, доступ в страну лучших зарубежных образцов техники и высокотехнологичных технологий фактически прекратился. Так к 1980 году в США насчитывалось 1,5 миллиона компьютеров и 17 миллионов персональных компьютеров, в СССР таких машин было не более 50 тысяч, в основном устаревших моделей.

Война в Афганистане и других военных предприятиях СССР во времена "развитого социализма" превратилась в бездну, непрерывно поглощающую как людей, так и материальные ресурсы. Двухсоттысячный экспедиционный корпус вел войну в Афганистане, которая была крайне непопулярна в Советском Союзе из-за тысяч убитых и еще большего количества раненых и искалеченных молодых людей, отвергнутых и озлобленных.

Не менее негативными были последствия решения о размещении в Европе и на Дальнем Востоке большого количества ракет с ядерными боеголовками, нацеленных на западную часть европейского континента или на азиатских соседей СССР-это был сигнал к новому витку гонки вооружений, которой суждено было стать изматывающей прежде всего для самого Советского Союза. Ответом на волнения в Польше в 1980 году, поставившие коммунистическое правительство этой страны в критическое положение, стало военное давление: прямой интервенции предшествовал государственный переворот, осуществленный польской армией в декабре 1981 года.

Приведенные выше данные свидетельствуют о катастрофической информационной и технической отсталости СССР. И одной из причин этого стала "холодная война", которая вывела Союз из мировой системы обмена технологиями. В результате советская наука теряла позиции даже там, где она традиционно лидировала. Отчасти это было связано с тем, что многие советские научные разработки носили военно-прикладной характер и были строго засекречены.

В то же время военное соперничество с США привело к тому, что в плане технического оснащения науки и численности высококвалифицированных кадров в период 1975-1980 гг. Советский Союз отставал от Запада меньше, чем в плане промышленного оборудования. Это позволило нам успешно решать некоторые научно-технические задачи мирового значения. В 1975 году в СССР насчитывалось 1,2 миллиона ученых, или около 25 % всех ученых мира.

Таким образом, в 1970-1980-е годы разрыв между СССР и Западом в политике и технологиях, производстве и экономике в целом продолжал расти. Еще более зловещим был тот факт, что темп отставания возрастал год от года. Единственной отраслью советской экономики, не потерявшей своей конкурентоспособности, была военная, но и здесь такое положение дел не могло продлиться долго, если остальная система устарела. И, тем не менее, советская власть на фоне риторики о "борьбе за мир"  она продолжала нагнетать гонку вооружений, подвергая все оставшиеся скудные человеческие, интеллектуальные и природные ресурсы бессмысленной и опасной конкуренции со всем окружающим миром.

Религиозная составляющая советского общества

Положение традиционных религий в СССР в период 1965-1985 гг.

Внутриполитический курс середины 60-70-х годов основывался на отказе от форсированного строительства коммунизма, на постепенном совершенствовании существующих общественных отношений. Однако критика прошлого быстро превратилась в апологетику настоящего. Политика стабильности привела к потере утопической, но благородной цели - всеобщего благосостояния. Исчезло духовно организующее начало, задавшее тон движению к социально и нравственно важным вехам, сформировавшее особое настроение в общественной жизни. В 70-е годы этих целей просто не существовало. Обнищание духовной сферы фактически привело к распространению потребительских настроений. Это сформировало особую концепцию жизни человека, выстроило определенную систему жизненных ценностей и ориентаций.

Между тем курс на повышение благосостояния нуждался не только в экономической, но и в моральной поддержке. Ситуация осложнялась тем, что к 70-м годам действие компенсаторных механизмов, влияющих на поведение человека независимо от внешних условий его жизни, ослабевало: старые утрачивали свое значение, а новые не создавались. Долгое время роль компенсирующего механизма выполняла вера в идеал, в будущее, в авторитет. В массовом сознании 70-х годов не было общепризнанного авторитета. Авторитет партии значительно снизился, представители высшего эшелона власти (за редким исключением) были просто непопулярны в народе. Кризис доверия к власти, крушение официальных идеалов, моральное искажение действительности усилили тягу общества к традиционным формам веры. В конце 1950-х годов социологические исследования различных аспектов религий и учений, опросы верующих, несмотря на все их несовершенство, предвзятость и программность, фактически впервые в советскую эпоху дали более или менее конкретную картину духовной жизни советского общества.

Если в первой половине 60-х годов советские социологи говорили о 10-15% верующих среди городского населения и о 15-25% среди сельского, то в 70-е годы среди горожан было уже 20% верующих и 10% колеблющихся. В это время советские религиоведы все чаще отмечают увеличение числа молодежи и неофитов (новообращенных) среди верующих, констатируют, что многие школьники проявляют положительное отношение к религии, а 80% религиозных семей обучают своих детей религии под непосредственным влиянием духовенства. Официальная политическая доктрина того времени была не в состоянии блокировать эту тенденцию. Поэтому власти решили использовать некоторые старые идеи "богостроительства". Социологические расчеты постепенно привели идеологов ЦК к убеждению, что силой религию не покончить. Видя в религии лишь эстетическую оболочку и силу определенной этнической традиции, идеологи предполагали насаждать модели православных и других религиозных праздников и обрядов (например, крещения, свадьбы и т. д.) на нерелигиозной, светской почве. В 70-е годы. они стали выдвигать новую модель-не физическое уничтожение веры, а ее приспособление к коммунизму, создание нового типа священника, который одновременно был бы идеологическим работником, своего рода коммунистическим священником.

Этот эксперимент особенно активно начал продвигаться в годы, когда генеральным секретарем ЦК КПСС был Юрий Андропов. Это был период, когда при относительной терпимости к официальным церковным структурам и "богослужению" власти жестоко преследовали самостоятельные проявления богоискательства. В 1966 году при Совете Министров СССР был создан Совет по делам религий (СДР), а в 1975 году были опубликованы поправки к законодательству 1929 года.  о религиозных объединениях. Все это показало, что давление на религию продолжается, хотя и принимает цивилизованные формы. Полномочия по открытию и закрытию церквей, которые ранее были обязанностью местных советов, теперь перешли к СДР, которая имела окончательное решение и без каких-либо временных ограничений. (Местному совету был дан месяц на принятие решения по законодательству 1929 года.) Таким образом, Совет по делам религий из органа связи между государством и Церковью и обжалования решений превратился в единственную решающую организацию, а Церковь была лишена возможности обжалования. В то же время новая редакция законов несколько приблизила Церковь к положению юридического лица. Впервые были оговорены некоторые экономические права Церкви. Удалось снять негласный запрет властей на прием лиц с дипломами советских вузов в духовные училища и почти вдвое увеличить прием в семинарии. Так, к середине 70-х годов появилось новое поколение молодых священнослужителей и богословов, выходцев из советской интеллигенции: физики, математики, врачи, не говоря уже о гуманитариях. Это свидетельствовало о процессе религиозного возрождения в стране, особенно среди молодежи, а также о том, что в Церковь входили совершенно новые люди, и атеистическому руководству страны становилось все труднее утверждать, что в ней искали убежища дореволюционные священнослужители, реакционеры и невежественные крестьяне.

Ярким представителем этого поколения был В. В. Фонченков, родившийся в 1932 году в семье героя Гражданской войны, выпускника исторического факультета МГУ, сотрудника Музея революции. В 1972 году окончил Духовную академию, работал на кафедре внешних церковных связей, редактором православного журнала в Восточном Берлине, а затем преподавателем истории Византии и Советской Конституции в семинарии и Московской духовной академии.

Режим не смог воздвигнуть непреодолимого барьера между советским обществом и Церковью. Хотя антирелигиозная направленность политики в брежневский период оставалась неизменной, оползневых гонений на Церковь, как и прежде, не было. Это объяснялось также ростом стихийной децентрализации власти, ее внутренним разложением.

В 70-е годы значительно активизировалась нецерковная христианская деятельность. Существуют религиозно-философские семинары и кружки, катехизические кружки, в основном состоящие из молодежи. Наиболее известны семинары под руководством А. Огородникова (Москва) и В. Пореша (Ленинград). Они действовали в ряде городов с целью повсеместного распространения христианства, включая создание христианских летних лагерей для детей и подростков. В 1979-1980 годах основные деятели семинаров были арестованы, осуждены и отправлены в тюрьмы и лагеря, из которых они вышли уже в годы перестройки.

Диссидентская православная интеллигенция, состоявшая в основном из неофитов, перенесла в церковную жизнь те методы борьбы за права человека, которые использовались в светской деятельности. С конца 60-х годов диссидентство все чаще обращалось к духовным историософским и культурным поискам.

Другим проявлением внецерковной деятельности стала деятельность Христианского комитета защиты прав верующих в СССР, созданного в 1976 году священнослужителями Г. Якуниным, В. Капитанчуком и бывшим политзаключенным начала 60-х годов иеромонахом Варсонофием (Хайбулиным). Комитет не был уполномочен властями, но существовал в течение четырех лет. Он скрупулезно собирал сведения о преследованиях верующих всех вероисповеданий и предавал их гласности. В 1980 году Якунин был приговорен к 5 годам тюрьмы и 7 годам ссылки и вышел на свободу только в 1987 году.

Активную катехизаторскую деятельность вели священнослужители Д. Дудко и А. Мень. Трагическая судьба Б. Талантова, учителя математики из Кирова, узника сталинских лагерей, умершего в тюрьме после осуждения в 1969 году за письма протеста Московскому Патриархату, Советскому правительству, Всемирному совету Церквей и ООН против закрытия церквей и высылки священников.

Совпадение во времени появления новых богословских кадров с рождением и распространением религиозно-философских кружков, подпольной литературы, поисков духовных корней не случайно. Все эти процессы отражали поиск новых ориентиров духовной жизни, были взаимосвязаны, подпитывали друг друга и готовили почву для идейного обновления общества.

Новые процессы мало влияли на настроение большинства священников. Церковный епископат в целом, за немногими исключениями, оставался пассивным и послушным и не пытался воспользоваться очевидным ослаблением системы для расширения прав Церкви и ее деятельности. В этот период контроль Совета по делам религий отнюдь не был всеобъемлющим, и подчинение Церкви ему было далеко не полным. И хотя власти по-прежнему не отказывались от репрессивных методов, они использовали их с оглядкой на мировое общественное мнение. Предприимчивый и смелый епископ, особенно патриарх, мог бы добиться от правительства большего, чем в 70-е и начале 80-х. Очень активным был грузинский Патриарх Илия, которому удалось за пять лет, к 1982 году, удвоить число открытых церквей и обучающихся семинаристов, а также открыть ряд монастырей и привлечь в Церковь молодежь. Во второй половине 70-х годов среди баптистов появилось 170 новых конгрегаций. Русская православная церковь за брежневские годы открыла всего около десятка новых или возвращенных храмов, хотя было много незарегистрированных общин.

Недолгое пребывание Ю. В. Андропова на высшем партийном посту ознаменовалось определенной амбивалентностью в его отношении к Церкви, характерной для кризисных периодов. Он был, по сути, первым верховным руководителем СССР, осознавшим всю серьезность ситуации. Как бывший председатель КГБ, он был наиболее осведомлен о реальном положении дел в стране, но именно как человек, занимавший этот пост, предпочитал репрессивные методы преодоления кризисов. В это время резко усилились репрессии, в том числе и за религиозную деятельность, но при этом церковным структурам были даны минимальные послабления. В 1980 году Церкви наконец разрешили открыть в Софрине фабрику и мастерские по изготовлению церковной утвари, о чем Патриархия ходатайствовала с 1946 года; в 1981 году издательский отдел Московского патриархата переехал из нескольких помещений Новодевичьего монастыря в новое современное здание. В 1982 году (официально еще при Л. И. Брежнева, но в условиях резкого ухудшения его здоровья и практической бездеятельности страной фактически руководил Ю. В. Андропов), Московский Свято-Данилов монастырь был передан церкви на реставрацию к 1000-летию Крещения Руси.  Отношение к духовенству и традиционным верующим (не занимающимся внецерковной религиозной деятельностью) стало более уважительным. Стремясь укрепить дисциплину на всех уровнях, Ю. В. Андропов представлял себе, что истинно религиозные люди не воруют, меньше пьют и работают более добросовестно. Именно в этот период председатель СДР В. А. Куроедов подчеркнул, что преследование за религиозность на работе или по месту учебы является уголовным преступлением, и признал, что это имело место "в прошлом".

1983-1984 годы характеризуются более жестким отношением к религии. Была предпринята попытка отобрать у церкви Свято-Данилов монастырь. Этому помешало, между прочим, обещание сделать его церковно-административным центром Отдела внешних церковных связей, а не монастырем.

Главным реальным достижением эпохи Патриарха Пимена (Патриарха Московского и всея Руси с 1971 по 1990 год) было снижение налогов на доходы духовенства. Ранее они рассматривались как налоги на частную предпринимательскую деятельность и составляли 81%, а с января 1981 года-как налоги на свободные профессии и стали составлять 69% (за исключением производства и продажи религиозных предметов). Об этом просил митрополит Сергий в 1930 году.

Двойственно вели себя и высшие иерархи Церкви. Активное участие митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Б. Г. Ротова) во внешней и экуменической деятельности (движение за объединение христианских церквей) в русле советской внешней политики способствовало укреплению внутренних позиций Церкви. Митрополит Никодим добился от государства организации двустороннего обмена студентами-богословами с западными странами, возможности приглашать на работу иностранных богословов. Это вывело Русскую церковь и богословие из изоляции, навязанной режимом (в конце 70-х). этот обмен начал рушиться).

По многим причинам патриарх Пимен был далеко не деятельным человеком. Его выступления на Генеральной Ассамблее ООН в 1982 году, на Всемирном совете Церквей в 1973 году и на Генеральной Ассамблее ВСЦ в 1975 году сильно диссонировали с постепенной эмансипацией отдельных представителей Церкви.

Двойственность вынуждена была проявляться во всем. В официальных выступлениях на заседаниях ВСЦ и на различных форумах по всему миру представители Русской Церкви решительно отрицали не только нарушения прав человека в СССР, но и существование материальной нищеты и социальной несправедливости, избегали критики своего правительства. В церковной практике в тех случаях, когда это допускалось властями, иерархи игнорировали гражданские приговоры духовенства, которые, по существу, признавали существование гонений за веру.

Эта двойственность разлагающе действовала на внутреннюю жизнь Церкви, на духовную целостность ее иерархии. Поведение патриархии и речи патриарха были предметом споров в самиздате. Религиозный самиздат значительно вырос в 70-е годы как по объему, так и по качеству. В значительной степени произведения самиздата принадлежали христианским неофитам. Многие новообращенные пришли в Церковь через общегражданское и правозащитное движение, сначала отвергнув идеологию, на которой базировалась репрессивная социально-политическая система, а затем открыв для себя христианство в поисках альтернативного мировоззрения. Как правило, они не отказывались от своей прежней правозащитной деятельности, а продолжали ее на новой основе христианской этики.

Номенклатура-правящий класс

Постепенный рост кризиса советской власти в эпоху "развитого социализма".

Спустя 80 лет после революции, породившей ее, советское общество продолжало оставаться предметом дискуссий. Существует множество определений - как апологетических, так и полемических,-но на них больше влияют политические страсти, чем объективное исследование. Кремлевские идеологи хотели представить СССР как первое государство, в котором трудящиеся массы непосредственно осуществляют политическую власть. Это утверждение не подтверждается фактами. Это опровергается иерархической структурой советского общества. Отсутствие народного участия в развитии общественной жизни-это болезнь, которой страдала советская страна. Эта идея даже фигурирует во многих официальных документах.

Следует отметить, что после смещения Н. С. Хрущева, политика которого была направлена на демократизацию власти, процесс такой демократизации продолжился. После смещения Хрущева вновь был провозглашен принцип коллективного руководства. Еще совсем недавно люди, хорошо знавшие СССР, были готовы предположить, что это решение было принято на короткое время. Факты опровергали это мнение. Конечно, в олигархии произошли некоторые, хотя и незначительные, личные изменения, и Брежнев, принявший наследие Хрущева, постепенно поднялся над своими коллегами в 1966 году. Сталинский пост Генерального секретаря ЦК КПСС был восстановлен (хотя и без неограниченных полномочий). Но эта должность была полностью отделена от должности председателя Совета Министров СССР. Однако, занимая пост Генерального секретаря, в 1977 году Брежнев занял пост председателя Президиума Верховного Совета СССР, которому новая Конституция дала больше прав, реально приравняв к главе советского правительства.

Таким образом, формально коллективное руководство в лице Л. И. Брежнева и А. Н. Косыгина заменило единоличное правление Хрущева. Однако вскоре произошел отход от принципа коллективного управления. В 1966 году министра внутренних дел В. С. Тикунова сменил ставленник Брежнева Н. А. Щелоков. В 1967 году произошла смена руководства КГБ. Воспользовавшись побегом в США дочери Сталина, Аллилуевой, Брежнев добился отставки председателя КГБ Семичастного, сменившего Юрия Андропова. Смерть министра обороны маршала Р. Я. Малиновский привел к перестановкам в военном ведомстве, которое с 1967 по 1976 год возглавлял маршал А. А. Гречко, боевой соратник Брежнева.

Основные кадровые изменения в этот период произошли в Политбюро ЦК КПСС. Из 17 членов высшего партийного органа через 10 лет в его составе осталось только 7. При этом Брежнев имел абсолютный перевес своих сторонников, так называемой "днепропетровской группы".

Всех их объединяла забота в Днепропетровске, Молдове и Казахстане. Кроме Кириленко, Щелокова, среди сторонников Брежнева были руководители партийных организаций Казахстана - Д. А. Кунаев и Украины - В. В. Щербицкий, а также секретарь ЦК К. У. Черненко.

Позиции самого Брежнева, ставшего Генеральным секретарем ЦК КПСС (с 1977 года он будет также председателем Президиума Верховного Совета СССР), укрепились в партии.

Занимая руководящие посты в партийных и государственных органах, Брежнев всюду ставил своих сторонников. Федорчук и Цвигун были назначены заместителями Андропова, возглавлявшего КГБ, а Н.А. Тихонов, начавший свою карьеру в Днепропетровске, стал заместителем Косыгина в правительстве СССР с 1965 года. Брежнев имел своих представителей в Министерстве иностранных дел и обороны. При этом генсек не замкнул на себе все рычаги государственной власти, оставив
за идеологическую работу М. А. Суслова, за вопросы внешней и внутренней безопасности Ю. В. Андропова, за внешнеполитическую деятельность СССР А. А. Громыко. С 1973 года членами Политбюро стали министры обороны, иностранных дел, внутренних дел и председатель КГБ. Таким образом, происходит слияние партийной и государственной власти. Были четко установлены контакты Генерального секретаря с первыми секретарями обкомов КПСС, с которыми он связывался не реже одного раза в неделю по телефону. Укрепив свои позиции в партии и государстве, Брежнев выступал в 70-е гг. в роли представителя интересов большинства членов Политбюро, не заинтересованного в новых кадровых перестановках, в изменении политического строя советского общества. Члены Политбюро теперь покидали свои посты только в случае смерти. Их средний возраст в 1980 году составлял 71 год. Правящий слой стал приобретать черты геронтократии (власти стариков).

Несмотря на определенные шаги в направлении демократизации и разделения властей, система управления обществом, которую исследователи сегодня называют командно-контрольной, функционировала все хуже в плане достижения целей, которые - по крайней мере на бумаге - она ставила перед собой: централизованное планирование производства и распределения, контроль над этими процессами. Даже простое ознакомление с официальными документами (а ведь в них постоянно присутствовало желание представить действительность в самом оптимистичном свете) является неоспоримым доказательством: поставленные задачи, озвученные идеи и проекты либо не были реализованы вовсе, либо были реализованы минимально. Так называемые государственные планы (пятилетние или годовые)-в конечном счете оказались не экономическими императивами, а бесконечными повторными призывами, обреченными на провал.

В советском обществе существовал руководящий слой. Самым распространенным ее определением, ставшим почти обыденным, стало отождествление с бюрократией. Каждый, кто занимает какую-либо должность, в том числе и в экономике, является функционером вертикали государства. Однако это ничего не говорит о характере и составе этого широчайшего слоя советского общества во времена развитого социализма, который в силу своих размеров был сильно дифференцирован. С другой стороны, распространение бюрократического аппарата в большей или меньшей степени является общим явлением для всех современных обществ.

На наш взгляд, мало что дает определение "нового класса", "новой буржуазии", которое стало широко использоваться в научном обиходе с тех пор, как оно было использовано югославским Джилосом. Западные историки отмечают, что при использовании понятий, которые оказались пригодными для анализа других исторических ситуаций, оригинальность советского феномена теряется. Предпринятые до сих пор попытки проанализировать таким образом историю Советского Союза и его действительность во времена Развитого социализма, напротив, не добавили такого знания, поскольку не выявили специфики советского развития в прошлом и настоящем.

Руководящий слой, сформировавшийся в советском обществе, на самом деле не является классом, по крайней мере в марксистском смысле этого слова. Хотя его положение в государстве позволяет ему широко использовать орудия производства и ресурсы страны, это особое отношение к средствам производства не определяет его сущности. Этот слой лишь отчасти совпадает с существовавшими еще привилегированными слоями или с обладателями наибольшего социального престижа: ведь существовали многочисленные группы художников, ученых, интеллигентов, которые имели лучшее материальное положение или были более известны своей деятельностью, но все же не принадлежали к правящему слою.

Реальная характеристика этого слоя, напротив, заключается в его политическом происхождении: партия, ставшая иерархическим порядком. Оба термина очень важны для интересующей нас проблемы. Как партия, ставшая ведущим институтом государства, КПСС стремилась собрать в своих рядах всех, кто "что-то значил" в советском обществе-от руководителя НИИ до чемпиона по спорту и космонавта.

В 1982 году здоровье Брежнева резко ухудшилось. В этих условиях ставится вопрос о возможном преемнике и, следовательно, о пути эволюции советского общества. Стремясь повысить свои шансы в борьбе с "днепропетровской группировкой", которую выдвинул К. У. Черненко, Ю. В. Андропов переходит на работу в аппарат ЦК КПСС вместо М. А. Суслова, погибшего в начале года. Смерть Брежнева в ноябре 1982 года поставила вопрос о новом партийном руководителе. Андропова поддерживает министр обороны Д. Ф. Устинов и министр иностранных дел А. А. Громыко, а также молодые члены Политбюро М. С. Горбачев и Г. В. Романов. 12 ноября 1982 года он стал новым Генеральным секретарем ЦК КПСС, с июня 1983 года-председателем Президиума ВС СССР и председателем Совета обороны.

За короткий период своего правления Андропов предпринял попытку реформировать политическую элиту общества, провести "кадровую революцию". Наиболее одиозные личности были отстранены от власти, а руководство выборных органов власти ротировалось. Экономические реформы были запланированы и частично осуществлены (подробнее см. во второй части главы 6). Одновременно укреплялись позиции официальной идеологии государства. Оппозиционное и диссидентское движение, ранее представленное многочисленными деятелями, было разгромлено КГБ и практически перестало существовать как массовое явление. В июне 1983 года состоялся специальный пленум ЦК КПСС, на котором всесторонне была проанализирована проблема развитого социалистического общества. Критикуя устоявшиеся стереотипы и догмы, Андропов говорил: "Мы не знаем общества, в котором живем", призывая по-новому взглянуть на социализм, обновить идеологический багаж, создать эффективную контру-пропаганду западной идеологии. С этой целью планировалось провести школьную и другие реформы. Внезапная смерть Андропова в феврале 1984 года приостановила реализацию программы плановых преобразований советского общества.

Представитель "днепропетровской группы" К. У. Черненко, сменивший Андропова в течение года его пребывания на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, фактически лишь обозначил возврат к брежневской эпохе застоя в области экономики, идеологии и общественной жизни. Около 50 ответственных работников ЦК, снятых Андроповым, были возвращены на прежние должности; соратник Сталина В. М. Молотов был восстановлен в партии с сохранением партийного аппарата. Пленум ЦК КПСС, посвященный интенсификации производства, был отменен. Только намеченная школьная реформа была частично осуществлена в виде повышения заработной платы учителей.

Теневой сектор экономики в СССР

В советской экономике Брежневской эпохи был один
сектор, который характеризовался, как и положено, своего рода динамизмом и ростом: "теневая" или "вторая" экономика. История этого институционализированного "черного рынка" восходит к самым первым годам советской власти, когда без параллельного рынка с его "мешками" прокормить страну в катастрофических условиях гражданской войны было бы просто невозможно. Во время хронического "товарного голода" при Сталине "теневая экономика" неизменно существовала, являясь средством спасения, хотя и безусловно опасным. Но только при Хрущеве возникает более или менее стабильная, почти терпимая ситуация.
"Вторая" экономика как жизненно важное дополнение к плану: люди стали меньше бояться, а государство не смогло удовлетворить их потребности, что само по себе сделало более изощренным. Так что теперь частичная занятость, "левые заработки", растраты и "спекуляции" стали обычным делом; процветали "паразиты"-люди без формальных занятий, которые, как говорили, питались такой деятельностью. Все это развивалось так стремительно, что Хрущев даже ввел смертную казнь за некоторые деяния такого рода; тот факт, что на практике эта мера наказания применялась лишь изредка, показывает, насколько широко распространена была такая торговля и насколько нагло она осуществлялась.

Но "теневая экономика" стала настоящей опорой системы только при Брежневе. Она развернулась в двух широких направлениях, которые можно назвать розничной и оптовой торговлей. В своей "розничной" ипостаси "вторая экономика" удовлетворяла потребительские потребности населения, предлагая ему те товары, которых не хватало, - так называемый дефицит. Фактически она предоставляла потребителям услуги - от пошива одежды и ремонта автомобилей до медицинского обслуживания,-которые не предоставлялись государственной системой, и импортные товары - от джинсов и предметов роскоши до сложного оборудования, столь желанного из-за его несравненно лучшего качества и иностранного шика. Во второй своей, "оптовой" ипостаси "теневая экономика" выступала как система поддержания официальной экономики на плаву-или как источник предпринимательской изобретательности, несколько компенсировавший неуклюжесть плана. Так, она поставляла государственным производственным структурам буквально все, от сырья до запасных частей, в тех многочисленных случаях, когда то или иное предприятие не могло получить то, что требовалось от официальных поставщиков в сроки, необходимые для своевременного выполнения плана. "Теневые" предприниматели часто "перекачивали", расхищали товары, принадлежащие институту официальной системы, с целью продать их другому. И случилось так, что "теневая экономика" эволюционировала еще дальше, развившись в параллельное производство бытовых товаров и промышленного оборудования.

Таким образом, "вторая экономика" нередко порождала настоящую "мафию" - кстати, этот термин вошел в русский язык еще при Брежневе. Такие толпы иногда даже сливались с партийной иерархией, образуя своеобразный симбиоз, когда предприниматели получали покровительство политиков в обмен на материальные блага и всевозможные услуги. Потому что в мире, где экономическая система была прежде всего политической системой, политическая власть стала величайшим источником богатства, в некоторых отдаленных республиках мафия буквально взяла слово, а его контроль над местной коммунистической партией - точно такой же. местные коммунистические партии почти полностью превратились в мафию. Самым известным примером, пожалуй, была Грузия при ее первом секретаре и одновременно кандидате в члены Политбюро Василии Мжаванадзе, которого в итоге отстранил от власти министр внутренних дел республики Эдуард Шеварднадзе. Но еще более ярким примером этого был Рафик Адылов, секретарь партии в Узбекистане, который держал гарем и устроил камеру пыток для своих критиков; узбекский высший партийный босс регулярно переоценивал производство хлопка, за что получал деньги из Москвы. Но коррупцию можно было обнаружить и на самом верху системы, в среде "днепропетровской мафии" в лице друзей и родственников Брежнева, которая каким-то образом стала известна населению и еще больше подорвала его доверие к режиму.

И эти" промахи " так же мало определялись случайностью, как неудачи советского сельского хозяйства-плохой погодой. Слияние аппарата с мафией стало серьезной проблемой при Брежневе из - за его политики "кадровой стабильности", которая, в свою очередь, была результатом длительной эволюции партии как института; те же причины породили новое явление-геронтократию, столь заметную на вершине советской иерархии, но фактически господствовавшую на всех уровнях. Правящий класс Советского Союза.

Преступное поведение также было обусловлено экономической логикой, которая вытекала из самой природы директивного планирования. Советский эксперимент, отметивший при Брежневе полувековой юбилей, показал к тому времени свою полную неспособность подавить рынок: несмотря на все усилия, он возрождался вновь и вновь-то ли нелегально, в лице" мешочников "-при ленинском" военном коммунизме", то ли легально - при НЭПе, то ли при Сталине - в виде приусадебных участков и колхозных рынков. Однако эксперимент также показал, что можно загнать рынок в подполье на неопределенный срок, сделав его преступным как с точки зрения закона, так и с точки зрения норм социального поведения. Но поскольку этот подпольный рынок был вызван к жизни не разгулом "спекуляции", а реальными потребностями общества, которым он также служил, все население было более или менее вовлечено в него; так что буквально каждый был в определенной степени криминализирован, потому что каждый должен был иметь свой собственный небольшой "рэкет" или "бизнес", чтобы выжить. Коррупция, конечно, существует на Западе, но там у людей все равно есть выбор, и это не является обязательным условием выживания. В бывшем Советском Союзе приходилось обходиться и без него. В результате каждый постоянно оказывался в чем-то виновным, а деятельность, без которой просто невозможно было обойтись, клеймилась позором и подавлялась.

Насколько велика была "вторая экономика"? Никто из "названных" экономистов даже не пытался дать ему точную оценку. Хотя доказательства его существования поступали отовсюду, но эта неизбежная неопределенность-лишь самый очевидный случай общей неопределенности, с которой мы сталкиваемся, когда речь идет о советской экономике в целом. Что касается количественных показателей, то о "параллельной экономике" можно сказать только то, что ее объем был очень внушительным; но самой важной ее чертой был качественный порядок: эта экономика была абсолютно необходима для всей жизни системы как таковой. Вопреки утверждениям режима, это не было изолированным недостатком или результатом злоупотреблений, которые можно было бы устранить с помощью более эффективной политики или более строгой дисциплины. Она неизбежно порождалась искусственно созданным государством и монополией в сфере экономики, являясь в то же время неотъемлемым условием сохранения такой монополии. То, что выполнение столь важных функций становилось объектом полицейского преследования, подрывало не только экономику, как официальную, так и подпольную, но и подрывало общественный дух, а также саму идею верховенства закона среди населения. И все это увеличивало цену, которую приходилось платить за "рациональность" плана.

Возникновение и развитие советского диссидентства

В своем докладе на XXII съезде (1966) Л. И. Брежнев формально противопоставил две крайности: "очернение" и "лакирование действительности". Наряду с этим съезд открыто критиковал творчество А. И. Солженицына, в том числе его роман "Один день Ивана Денисовича". 10-14 февраля 1966 года в Московском областном суде состоялся суд над писателем А. Синявским, а затем-переводчиком Ю. Даниэлем. Их обвиняли в агитации и пропаганде с целью подрыва и ослабления Советской власти в произведениях, которые они издавали за границей под псевдонимами. Синявского приговорили к 7 годам, Даниила-к 5 годам лишения свободы. Усиление цензуры, практика запрета публикаций и показа произведений имели место и в дальнейшем. В 1970 году с должности главного редактора журнала "Новый мир" А. Т. Твардовский. В кино, театре и литературе был введен регламентированный тематический репертуар, который гарантировал авторам высокие доходы, но сужал возможности творческого поиска. В СССР существует различие между официальной и подпольной культурой. Определенная часть интеллигенции была вынуждена покинуть СССР (А. Тарковский, А. Галич, Ю. Любимов, Неизвестный, М. Ростропович, В. Таким образом, в СССР и за рубежом в конце 60-х-начале 70-х годов возникла духовная оппозиция.

Диссидентское движение возникло в это время по нескольким причинам. Падение Хрущева не только положило конец открытым дискуссиям о сталинской эпохе, но и породило контрнаступление ортодоксов, которые, по сути, стремились реабилитировать Сталина. Неудивительно, что суд над Синявским и Даниилом, состоявшийся накануне первого съезда партии под новым руководством, был расценен многими как прелюдия к активной ресталинизации. Таким образом, диссидентство было прежде всего движением самозащиты от возможности такого развития событий, которое оставалось весьма актуальным вплоть до 90-летия со дня рождения Сталина. Но диссидентство было также проявлением растущего разочарования в способности системы реформироваться. Несколько напускной оптимизм хрущевских лет сменился осознанием того, что реформы не будут ниспосланы сверху, а - в лучшем случае - станут результатом длительного и медленного процесса борьбы и давления на правительство. Однако диссиденты до сих пор говорили только о реформах, а не о ломке самой системы. Наконец, диссидентство как таковое стало возможным только потому, что режим больше не хотел прибегать к жестокому террору прежних лет. Это происходило не потому, что система становилась либеральной или мутировала от тоталитаризма к традиционному авторитаризму; изменение было вызвано очень прагматичной причиной: террор в его крайних формах был разрушительным для самого себя. Поэтому сейчас режим проводил репрессии более мягкими и косвенными методами, предпочитая действовать постепенно, прикрываясь ширмой" социалистической законности", как в случае с процессом Синявского и Даниэля.

Поэтому было бы ошибкой считать брежневский период временем нового сталинизма. Брежнев как личность - даже действуя в тандеме с Сусловым-не был ровней Сталину, и если бы он попытался начать революцию "сверху" и развязать массовый террор, ему бы это не сошло с рук в условиях 1960-х годов. Как уже отмечалось, любой коммунистический режим переживает сталинизм только один раз - в решающий момент построения социализма. Только служение такой высшей цели может породить фанатизм и насилие, присущие настоящему сталинизму. Но как только социализм построен, первая задача режима - "защитить свои завоевания"; сталинизм, вернее сталинская система, становится рутиной и стабилизируется в форме "развитого социализма". Некогда пылкая идеология классовой борьбы и борьбы превращается в холодную идеологию ортодоксальных заклинаний. И в результате руководство советской системой переходит из рук революционеров в руки опекунов. Именно "мягкий" сталинизм практиковался под серой" охраной " Брежнева, Косыгина и Суслова.

Дезиденизм, как противоречие между идеологией и культурой, связан с неудовлетворенной потребностью в политической демократизации, возникшей после смерти Сталина. Советское общество оставалось иерархическим. В то же время круг тех, кто принимал решения в эпоху развитого социализма, значительно расширился: возросло влияние мнения инженерно - технических работников. Среди компетентных лиц происходит более свободное обсуждение конкретных проблем экономики, образования, труда, чего раньше никогда не было. Само коллективное руководство стало не столько источником правильных или ошибочных указаний обществу сверху, сколько местом соперничества и высшего арбитража между различными группами давления. Однако публичных дебатов было мало. Никаких политических споров не было. Высшая иерархия остается недоступной и окутанной тайной.

Выборы в СССР при Брежневе продолжают оставаться формальностью. Сам тип отношений между правителями и управляемыми отражает длительное отсутствие демократических обычаев. Решения продолжают поступать сверху, не предоставляя широким массам граждан возможности влиять на них. Все это ведет к развитию политической апатии, безразличия и инертности.

В то же время идеологическое влияние СССР значительно уменьшилось именно тогда, когда оно достигло максимума своей силы. Это влияние было сильным, когда страна была слабой и изолированной. Тогда внешний мир активно защищался от "заразы" своей пропаганды. В эпоху "развитого социализма" советское государство было защищено от чужих мыслей устаревшими запретами.

Даже в тех странах, которые оставались союзниками СССР и находились в его политическом и военном подчинении, Союз уже не обладал абсолютной гегемонией. Они начали подвергать сомнению сталинскую систему. События в Чехословакии в 1956 году превратились в норму поведения между социалистическими странами.

Упадок советского влияния лучше всего проявился в отношениях между СССР и коммунистическим движением в 1969 году, когда Москве наконец удалось созвать международное совещание коммунистических и рабочих партий, чего не удалось сделать Хрущеву в 1964 г. Представители многих партий не приехали, а пришедшие не были единодушны по многим вопросам до самого момента его окончания.

Заключение

Без серьезного изучения прошлого прогресс невозможен. Именно история изучает прошлое. Однако мы должны помнить, что история-это "медленная" наука. Эта особенность очень важна по отношению к теме нашей работы. На наш взгляд, нашему поколению, ставшему свидетелем исторического события огромного значения, а именно перестройки, очень трудно дать объективную оценку такому недавнему прошлому, которое непосредственно предопределило наше настоящее. В связи с этим сегодня трудно написать подлинную историю брежневских лет. Возможно, условия для этого созреют в ближайшее время, однако в данном случае такая работа потребует изучения большого количества документов и времени. Но главным условием объективности такого исследования является устранение его эмоциональной составляющей.

В то же время многие документы тех лет сегодня раскрыты, и на основе гласности мы можем свободно полагаться на мнение многих живых свидетелей того времени. Упускать такую уникальную возможность нельзя: современные историки должны многое сделать для сбора и накопления материалов по истории "развитого социализма".

Тем не менее можно сделать определенные выводы об основных тенденциях экономических, политических и социальных процессов в СССР в 1971-1985 гг.

Шестидесятые годы ХХ века называют поворотными точками в истории советского общества. К началу 70-х годов в Советском Союзе ценой огромных усилий и жертв был создан мощный промышленный и научный потенциал: функционировало более 400 отраслей и подотраслей промышленности, ускоренными темпами развивались космические и новейшие военные технологии. Доля промышленности и строительства в валовом национальном доходе увеличилась до 42%, в то время как доля сельского хозяйства, наоборот, снизилась до 24%. Произошла так называемая демографическая революция, изменившая жизнедеятельность и характер естественного воспроизводства населения. Советское общество стало не только индустриальным, но и городским, образованным.

Тем не менее необходимо констатировать, что в советской экономике в 1970-е годы существовал дисбаланс, в результате которого для ее дальнейшего развития требовалось постоянное увеличение производственных ресурсов. С другой стороны, модернизация, продиктованная политикой партии, во многом привела к хроническому отставанию аграрного сектора советской экономики. А это означало, по сути, отсутствие надежной базы для развития промышленности и инфраструктуры.

В 70-е годы ХХ века ключевая роль в управлении советским обществом, определяя характер и темпы его развития, перешла к "новому классу", классу управленцев. После отстранения Хрущева от власти происходит окончательное формирование этого класса как мощной политической силы. А в сталинский период высшие слои партийных и хозяйственных функционеров были наделены огромной властью и привилегиями. Тем не менее в те годы не было никаких признаков целостности, сплоченности и, следовательно, консолидации номенклатуры как класса. Шаг за шагом этот привилегированный слой укреплял свои позиции. Идея сохранения власти, расширения льгот и полномочий объединяла и сплачивала его ряды. Основой "нового класса" был высший слой партийных функционеров. В 70-е годы ХХ века ряды "правящего класса" расширяются за счет верхушек профсоюзов, военных, привилегированной научной и творческой интеллигенции. Его общая численность достигает 500-700 тысяч человек, вместе с членами семей - около 3 миллионов, то есть 1,5% от всего населения страны.

В начале 70-х годов ХХ века всем концепциям перехода к рыночной экономике был нанесен удар. Само слово "рынок" стало критерием идеологической недоброжелательности. Положение дел в экономике ухудшилось, рост уровня жизни народа прекратился. Но "теневая экономика" процветала. Ее питательной средой была бюрократическая система, функционирование которой требовало постоянного жесткого неэкономического принуждения и регулятора в виде дефицита. Последнее нелепо проявлялось повсюду на фоне совершенно невероятных излишков различного сырья и материалов. Предприятия не могли самостоятельно продавать или обменивать их на необходимые товары. Подпольный рынок поддерживал рухнувшую экономику.

Важнейшим следствием хрущевской либерализации является резкое увеличение критического потенциала советского общества, кристаллизация независимых от государства ростков, разрозненных элементов гражданского общества. С конца 50-х годов ХХ века в СССР формировались и декларировались различные идеологические течения, неформальные общественные объединения, формировалось и укреплялось общественное мнение. Именно в духовной сфере, наиболее устойчивой к тоталитарному государственному вмешательству, в эти годы стремительно развиваются элементы и структуры гражданского общества. В 70-80-е гг. как в самой политической сфере, так и за ее пределами , в области культуры, в некоторых общественных науках стали возникать дискуссии, которые если и не были откровенно "диссидентскими", то, во всяком случае, свидетельствовали о явных расхождениях с официально признанными нормами и ценностями.  Среди проявлений такого рода несогласия наиболее значимыми были: протест большинства молодежи, привлеченной образцами западной массовой культуры; экологические публичные компании, например, против загрязнения Байкала и поворота северных рек в Среднюю Азию; критика деградации экономики, прежде всего со стороны молодых "технократов", часто работавших в престижных научных центрах вдали от центра (например, в Сибири).); создание произведений нонконформистского характера во всех областях интеллектуального и художественного творчества (и ожидание в ящиках письменных столов и мастерских их авторов).

Все эти явления и формы протеста будут признаны и расцветут в период "гласности".

Однако в условиях управляемости, планирования общественной жизни государством и отсутствия широкой общественной поддержки зарождающиеся гражданские структуры были обречены на однобокость, конфликтность, маргинальность. Так рождалось и развивалось советское диссидентство.

Страна переживает возрождение потребности людей в вере и истинном духовном руководстве. Однако религиозная неграмотность, ставшая следствием государственной политики, вызвала широкое возникновение и распространение различных псевдорелигий и откровенно деструктивных культов. Особенно широко они были распространены среди интеллигенции.

Таким образом, в рассматриваемый период практически все стороны жизни советского общества были охвачены серьезным кризисом, и никаких эффективных средств против него руководство страны не предложило. СССР, таким образом, оказался в ситуации, когда политика, идеология, экономика, культура, то есть все те факторы, на которых может основываться сильная внешняя и внутренняя политика государства, были поражены кризисом. К началу 80-х годов XX века советская внешняя политика также вступала в период кризиса. Однако ее кризис был отражением кризиса внутренней политики.

Диагноз ситуации, в которой оказалось развитие нашего общества, - стагнация. Фактически сложилась целая система ослабления инструментов власти, сформировался своеобразный механизм торможения социально-экономического развития. Понятие "механизм торможения" помогает понять причины застоя в жизни общества.

Механизм торможения-это совокупность застойных явлений во всех сферах жизни нашего общества: в политической, экономической, социальной, духовной, международной. Механизм торможения есть следствие или, вернее, проявление противоречий между производительными силами и производственными отношениями. Субъективный фактор сыграл значительную роль в складывании тормозного механизма. В 70-е-начале 80-х годов ХХ века партийно-государственное руководство оказалось неготовым активно и эффективно противостоять нарастающим негативным явлениям во всех сферах жизни страны.

Список литературы

1. Архивы Кремля: Политбюро и Церковь. Сост. А. Н. Покровского. - Новосибирск, 1998-1999. - 430 с.
2. Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. - М., 1959. т. II. - 841 с.
3. Документы внешней политики. Том XXI. - М., 2000. -548 с.
4. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. - М., 1977. - 62 с.
5. Политическая карта СССР. - М.: Картография. -1 л.
6. Постановление Пленума ЦК КПСС о дальнейшем развитии сельского хозяйства СССР. // Правда. - 1978. - с. 145-163.
7. Постановление ЦК КПСС от 26 апреля 1979 года "О дальнейшем совершенствовании идейно-политической и воспитательной работы в средних и средних специальных учебных заведениях". /- 1979. - с. 123-150.
8. Протоколы заседаний Политбюро ЦК КПСС. Сборник документов. - М., 1999. - 418 с.
9. Протокол Президиума Госплана СССР. - М., 1998. -399 с.
10. Об истории "холодной войны": сборник документов. - М., 1998. - 410 с.
11. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и др. документы. - М., 1998. -397 с.
12. Экономическая география СССР. Сборник карт. - М.: Картография. -67 л.
13. Колхозное строительство в СССР. Материалы и документы. - М.: Статистика, 1987. -547 с.
14. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 12-13 1965-1985. - М., 1989. -109 с.
15. Материалы XXIII съезда КПСС. - М., 1966. -517 с.
16. Материалы XXIV съезда КПСС. - М., 1971. - 462 с.
17. Материалы XXV съезда КПСС. - М., 1976. -399 с.
18. Сообщение Центрального статистического управления СССР. - М., 1979. - т. 3. - 297 с.
19. Материалы XVI съезда КПСС. - М., 1981. - 402 с.
20. Брежнев Л. И. Воспоминания. - М., Политиздат, 1983. - 219 с.
21.  Брежнев Л. И. Избранные произведения в 3 т. - М., Политиздат, 1981
22. Брежнев Л. И. Возрождение. - М., Детская литература, -1979, -103 с.
23. Брежнев Л. И. Краткий биографический очерк. - М., Политиздат, 1981, -224 с.
24. Брежнев Л. И. Поднятая целина. - М.: Советская Россия, 1982. - 89 с.
25. Брежнев Л. И. Малая Земля. - М.: Советская Россия, 1978. -48 с.
26. Ястребинская Г. Я. История советской деревни в голосах крестьян. М., - Памятники исторической мысли, 2005, -348 с.
27. Алексеева Л. История инакомыслия в России. - М.: Молодая гвардия, 1999. -578 с.
28. Алексеев В. В. Распад СССР в контексте теории модернизации и имперской эволюции //Российская история. -2203. - № 5. - с. 3-20.
29. Абалкин Л. Н. Неиспользованный шанс: полтора года в правительстве-М., 1991. -217 с.
30. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. В 2 т. Новосибирск, Сибирский хронограф, 1997, -1608 с.
31. Байбаков Н. К.От Сталина к Ельцину. - М., 1998. -304 с.
32. Дж. Боффа. История Советского Союза в 2 - х т.-М.: Международные отношения, 1994. перевод с итальянского-631 с.
33. Дж. Боффа. От СССР к России: история незаконченного кризиса: 1964-1994 гг. - М., Вестник, 1996, -587 с.
34. Бордюгов Г. А. История и конъюнктура: субъективные заметки по истории советского общества. - М., 1992. -159 с.
35. Бурдацкий Ф. М. Руководители и советники. - М., 2001. - 140 с.
36. Безбородко А. Б. Энергетическая и научно-техническая политика в СССР середины 50 - х-середины 70-х гг.-М., 1997. -190 с.
37. Безбородов А. Д. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-80 гг. - М.: Геттинген, 1994. - 111с.
38. Брежнев Л. И. О конституции СССР. - М., 1978. - 49 с.
39. Брежнев Л. И. На страже мира и социализма. - М. Политиздат. -1981. -815 с.
40. Брежнев Л. И. Актуальные вопросы идеологической работы КПСС. Сиорник в 2 тт. - М., Политиздат, 1978.