Реферат на тему: Русское духовенство и церковь в 20-е и 30-е годы. Патриарх Тихон - судьба

Содержание:

Введение

Проблема взаимоотношений Церкви и государства-одна из самых острых и болезненных проблем, яркие проявления которой мы можем наблюдать в различные периоды русской истории. До конца 80-х годов история Русской Православной церкви в послереволюционной России практически не рассматривалась. Считалось, что установление коммунистической идеологии ведет к преодолению религиозного сознания. Государство осуществляло политические ограничения церкви и установление атеизма.

В конце 1980-х годов впервые было обращено внимание на то, что политика государства в отношении церкви менялась на разных этапах советской истории-от попыток сотрудничества в первые месяцы после революции до вытеснения и ограничения деятельности церкви. Сложный исторический путь Церкви не свободен от соглашений и компромиссов. Однако главным критерием всегда остается духовная состоятельность позиции Церкви в любой форме политического устройства, будь то самодержавная монархия или "рабоче - крестьянское государство". " Какова мера участия Церкви в политической жизни? Может ли какая-нибудь сила привлечь ее благословение? А если нет, то каковы должны быть принципы существования Церкви во враждебном государстве? В xx веке решение всех этих вопросов выпало на долю Патриарха Тихона (1865-1925), возглавившего Русскую православную церковь в самый трагический период ее истории-после октября 1917 года.

Патриарх Тихон о проблеме взаимоотношений Церкви и советского государства

Поиск путей сосуществования с Советской властью (1917-1922)

Церковь вступала в революционную эпоху как мощная организация. Официально к 1914 году в Российской империи насчитывалось 117 миллионов православных христиан, которые жили в 57 епархиях, управляемых 130 епископами, и более 50 тысяч священников и диаконов служили в 48 тысячах приходских церквей. Церковь управляла 35 тысячами начальных школ и 58 семинариями, а также более чем тысячей действующих монастырей с почти 95 тысячами монахов. Более того, в последнее дореволюционное столетие в стране было открыто больше монастырей, чем в любое другое столетие в истории России. Уровень теологии никогда не был так высок. Были также значительные достижения в области православного миссионерства, особенно на Аляске, в Японии, в Сибири и на Дальнем Востоке. Хотя интеллигенция оставалась во многом чуждой или даже активно враждебной Церкви, возвращение в Церковь красок русской философской мысли, приведшее к так называемому русскому религиозно-философскому Ренессансу, не только имело значительное духовное значение само по себе, но и положило начало притоку в Церковь представителей русской интеллектуальной элиты, хотя они и оставались меньшинством в своей среде.

Но все эти изменения были совершенно недостаточны в момент распада империи. Не имея канонического главы (патриарха) и традиционной соборной структуры, которая обеспечивала бы двустороннюю связь между центром и периферией, Церковь вступила в революцию разобщенной.

Отречение Николая II от престола означало, что РПЦ была не только разобщена, но и обезглавлена. В начале революции у Церкви не было патриарха и не было тесной связи между центром и периферией. Временное правительство, придя к власти, дало разрешение на созыв Всероссийского поместного собора, который открылся в Успенском соборе Московского Кремля 15 августа 1917 года. Уже на следующий день в храме Христа Спасителя состоялось первое заседание Собора, председателем которого был избран митрополит Тихон. . 16 августа в храме Христа Спасителя митрополит Тихон произнес приветствие с Московской кафедры: "С великой радостью исполняю священный и в то же время приятный долг приветствовать чрезвычайный Собор от имени Московской Церкви. Москва издавна была носительницей и выразительницей церковных верований и религиозных надежд. Не видя Церковного собора более двухсот лет, она не могла не горевать. Лучшие ее сыны-и архипастыри, и миряне-жили мечтой о возобновлении соборной жизни Церкви, но по непостижимым замыслам Божественного провидения им не суждено было дожить до нынешних счастливых дней... И мы надеемся, что созыв Церковного Собора обновит всю жизнь нашей Церкви, Собор вызовет всплеск народной веры и религиозных устремлений. Верная Москва ожидает от Собора содействия в организации государственной жизни. Всем известно, что Москва и ее святыни в последние годы активно участвовали в создании Российского государства. Сейчас наша родина в разрухе и опасности, почти на грани гибели. Как ее спасти - этот вопрос является предметом сильных раздумий. Многомиллионное население Русской Земли надеется, что Церковный Собор не останется равнодушным к тому тяжелому положению, которое переживает наша Родина." 

5 ноября 1917 года митрополит Московский Тихон (в миру Василий Иванович Белавин) был избран по жребию одиннадцатым Патриархом Московским и всея Руси в храме Христа Спасителя, вмещавшем 12 тысяч человек. Одной из главных проблем, с которой столкнулся святитель Тихон с первых дней своего патриаршества, было установление нормальных отношений между Церковью и советским государством. Его первые послания содержат осуждение принципов, по которым пытался существовать новый строй, и призывают положить конец насилию и произволу, совершаемым властями не только против Церкви, но и против всего народа. Но советская власть, исходя из принципа идеологической монополии, рассматривала избрание Тихона главой церкви как угрозу со стороны противостоящей политической силы, видя в патриархе преемника и носителя идей побежденного монархизма, духовного самодержца над верующими и непримиримого врага. Боязнь объединить под церковными знаменами действительных политических противников, существовавших в то время, толкнула большевиков на антирелигиозную войну, для развязывания которой требовалась веская и очевидная причина.

Уже 23 января 1918 года указом Совета народных Комиссаров Русская православная церковь была отделена от государства и лишена права юридического лица, а ее имущество объявлено национальным достоянием, порядок использования которого определялся решениями местных и центральных органов власти. Это был один из первых шагов атеистического государства, направленный на уничтожение Церкви как целостного института, устранение религии из жизни общества. Вышеназванному акту уже предшествовал ряд законодательных антиклерикальных мер: декрет СНК о передаче Народному комиссариату просвещения всех учебных заведений, принадлежащих Церкви (11 декабря); декреты о законе о браке (18, 19 декабря); приказ о ликвидации института духовников в вооруженных силах (16 января) и некоторые другие постановления. В мае 1918 года был образован VIII (V) ("ликвидационный комитет"). Отдел Народного комиссариата юстиции, задачей которого было, по сути, уничтожение административно-управленческих структур РПЦ. В июле того же года статья 65 Конституции объявила духовенство и монахов неработающими элементами, лишенными права голоса. Переводу подлежали все приходские (начальные, одно-и двухклассные) школы, учительские семинарии, духовные училища, академии и все другие низшие, средние и высшие школы и учреждения духовного ведомства. В то же время их движимое и недвижимое имущество (здания, земельные участки, библиотеки, ценные бумаги и т.

Атеистическая пропаганда ведет прямой отсчет" антигосударственных " действий духовенства с 11 ноября 1917 года, когда в послании Поместного собора социалистическая революция названа "нашествием антихриста и бушующим атеизмом". Однако никто никогда не писал о реальных причинах принятия такого обращения. Но этому предшествовали гуманные действия Русской Православной Церкви, не признанные в России до сих пор, которая оказалась, пожалуй, первой провидицей грядущей Гражданской войны и, как могла, пыталась предотвратить ее летом 1917 года.

24 августа чрезвычайный собор принял "Послание Священного Собора Православной Русской Церкви ко всему православному народу России", в котором предупреждал о грядущих событиях: "Ужас междоусобной войны надвигается на несчастную Россию, и наша родина стала предметом поношения среди иноземцев из-за жадности, трусости и вероломства ее сынов." Это обращение заканчивалось призывом объединить все силы во имя спасения Родины. В тяжелые дни октябрьско-ноябрьских событий в Москве Русская Православная Церковь вновь попыталась остановить братоубийственное кровопролитие. 2 ноября 1917 года делегаты Поместного собора во главе с митрополитом Тифлисским Платоном посетили Московский Военно-революционный комитет с просьбой о прекращении огня. В тот же день Совет принял воззвание, в котором просил победителей сохранить жизнь побежденным при любых обстоятельствах, не допуская мести и жестокости по отношению к ним.

В основном Собор принимал решения по вопросам, связанным с проповедью, монашеством, положением женщин в Церкви и т. д. Проповедь решено было читать на всех богослужениях, а не только по воскресеньям и великим праздникам, как это было до революции. Своими решениями о монашестве Собор восстановил автономию и внутренний демократический порядок жизни монастыря, а также возложил на него новую, более важную миссию в вопросах церковного образования и воспитания. Среди прочего речь шла о необходимости специальных академий и школ для монахов.

Церковь укреплялась еще и тем, что революционный процесс сопровождался значительным числом эксцессов, жертвами которых становились православные церкви, монастыри, духовенство. В Петрограде дворцовые церкви были закрыты, а Синодальная типография конфискована. Ряд влиятельных деятелей говорили в это время о предстоящем изъятии священных сосудов из храмов, сравнивая причастие с "колдовским актом". Одновременно появляются лозунги: "Попы-вши на теле народа", "попы - пособники мародеров и помещиков". Наиболее влиятельные представители Русской Православной церкви пытались привлечь внимание большевистского руководства к ситуации, складывавшейся вокруг служителей культа. 10 января 1918 года митрополит Петроградский Вениамин направил в Совет народных комиссаров письмо, в котором призвал власти "не осуществлять предложенный проект изъятия церковного имущества."

Патриарх Тихон выступил с резким осуждением тех, кто совершает нападения на Церковь в январе 1918 года. Он призвал всех верующих встать на защиту "нашей святой матери, которую сейчас оскорбляют и притесняют", и выступить против врагов Церкви "силой властного национального крика"." Послание Патриарха не содержало политических суждений и не оценивало новый государственный строй с точки зрения политической целесообразности. Однако слова Тихона "мы предаем вас анафеме, если только вы все еще носите христианские имена и хотя по рождению принадлежите к Православной Церкви" были поняты многими современниками как анафема советскому строю. Резкий тон заявления патриарха был вызван ошибочной верой в то, что новое правительство очень скоро падет.

Провозглашение принципа аполитичности и его последовательная реализация

В развернувшейся гражданской войне РПЦ оставалась на позиции политического нейтралитета. Еще до прихода большевиков Местный совет решил не участвовать в сиюминутной борьбе за власть, отказавшись посылать делегатов в парламент. В ноябре 1917 года, к концу московского юнкерского восстания, Совет призвал обе стороны не мстить, прекратить кровопролитие и проявить милосердие к побежденным. Одновременно было принято решение о проведении панихиды по погибшим с обеих сторон и обращение ко всему русскому народу с призывом покаяться в грехе братоубийства.

Патриарх Тихон также старался избегать участия в политических событиях. Весной 1918 года, перед отъездом на юг к Деникину, его посетил известный церковный деятель князь Трубецкой. Тихон дал понять, что отказывается благословлять войска белого движения. В своем послании от 8 октября 1919 года патриарх запретил духовенству становиться на сторону белых и публично поддерживать их. В то время это обстоятельство очень беспокоило руководителей контрреволюции. Почувствовав угрозу самоизоляции, иерархическое руководство Русской Православной Церкви решило изменить тактику: не афишировать свою солидарность с внутренней контрреволюцией и иностранной интервенцией, отказаться от открытых призывов к свержению Советской власти и публично заявить о таком отказе. 8 октября 1918 года Патриарх Тихон опубликовал послание, призывавшее епископат и духовенство "избегать участия в политических партиях и выступлениях", "повиноваться всем человеческим начальникам в мирских делах" и не давать Советскому правительству повода заподозрить нелояльность. Сложившаяся ситуация требовала осторожности, терпимости, строгой последовательности в исполнении официальных актов, глубокого понимания реформы государственно-церковных отношений. Вместо этого возник острый конфликт между государством и церковью, который усугублялся на местах бесконтрольными действиями атеистов всех мастей, причем не только истинных атеистов, но и разнузданных грабителей, а иногда и провокаторов. Вскоре последовали террористические акты: митрополит Владимир был убит в Киеве, епископ Гермоген утонул в реке Тобол, а сотни низших священнослужителей стали невинными жертвами. Развернувшийся террор против духовенства вызвал волнения среди верующих.

Но стратегия Тихонова остается прежней: ожидание падения советской власти и готовность способствовать этому падению при благоприятных обстоятельствах.

Широкое открытие мощей, особенно сильное в 1919 году, стало серьезным потрясением для Церкви. Специальное постановление по этому вопросу было издано Народным комиссариатом юстиции в феврале 1919 года. Вскрытия производились специальными комиссиями в присутствии духовенства. В ходе операции были составлены протоколы. Если вскрытие обнаруживало, что реликвии сохранились не полностью, это обстоятельство использовалось для атеистической пропаганды и выдавалось за преднамеренный обман и подлог. Всего до осени 1920 года было проведено 63 открытых вскрытия. Эти действия продолжались и в последующие годы.

Попытки верующих и духовенства оказать сопротивление властям обычно приводили к арестам, судебным процессам и высылкам. Общее число "погибших за Церковь" в годы гражданской войны составило около 12 тысяч мирян, несколько тысяч человек приходского духовенства и монахов, а также 28 архиереев (высшее духовенство Русской Православной церкви).

Таким образом, во время революции и гражданской войны большевики сразу же начинают медленно, но верно разрушать многовековой привычный уклад жизни русского человека. Декрет о свободе совести, согласно которому человек мог исповедовать любую религию или не мог исповедовать никакой, заложил основу антирелигиозной политики. Затем начинается открытие мощей и гибель многих людей. Дальнейшая политика по отношению к церкви не предполагает никакого смягчения, а, наоборот, становится все жестче.

Весной и летом 1921 года Советскую Россию постигла катастрофа - засуха и опустошительный голод охватили огромные территории Поволжья, Урала, Северного Кавказа, Украины и Крыма. Более 33 миллионов человек пострадали от этой катастрофы, и несколько миллионов умерли от голода.

Под председательством Патриарха Тихона в стране был образован "Всероссийский общественный комитет помощи голодающим" (Помгол), в который вошли известные общественные деятели, в основном бывшие кадеты: Прокопович, Кусков, Кишкин (комитет сразу же получил народное название "Прокукиш" (по первым буквам его организаторов). Комитет помощи голодающим собирал средства и распределял помощь из-за границы. В конце августа 1921 года Помгол был распущен, а на его месте образовалась "Центральная комиссия помощи голодающим" при ВЦИКЕ. Несмотря на это, Церковь продолжала собирать средства для жертв. Советская власть, со своей стороны, давала указания местным властям, чтобы "на пути церковных собраний не ставилось никаких препятствий." Собранные деньги могли передаваться приходами "либо непосредственно в местные финансовые отделы, либо направляться по просьбе приходов в распоряжение вышестоящих властей."

Патриарх и власти в ходе кампании по изъятию церковных ценностей

В середине февраля 1922 года Патриарх Тихон призвал приходские советы пожертвовать на нужды голодающих драгоценные украшения, не имеющие богослужебного употребления. Вслед за этим 23 февраля 1922 года Центральный исполнительный комитет принял постановление "О порядке изъятия церковных ценностей, находившихся в пользовании групп верующих". Начало реализации указа привело к кровавым столкновениям между правительственными чиновниками и верующими. Политбюро ЦК РКП (б) вынуждено было принять решение о временном приостановлении изъятия ценностей. Однако 19 марта В. И. Ленин подготовил письмо для членов Политбюро, в котором говорилось, что " именно сейчас и только сейчас, когда в голодных местах едят людей и на дорогах лежат сотни, если не тысячи трупов, мы можем (а потому и должны) с самой бешеной и беспощадной энергией проводить изъятие церковных ценностей." В письме подчеркивалось, что в нынешних условиях "подавляющее большинство крестьянской массы либо будет за нас, либо ни в коем случае не сможет поддержать горстку черносотенного духовенства." Таким образом, указания Ленина преследовали две цели: оказывать помощь голодающим регионам страны и одновременно подрывать значение Церкви, снижая ее влияние на население.

Изъятие церковных ценностей сопровождалось многочисленными эксцессами. В результате в апреле-мае 1922 года в Москве состоялся суд над 54 священниками и мирянами Русской Православной церкви, обвиняемыми в отказе выдавать ценности, на котором 11 человек были приговорены к высшей мере наказания. Сразу же после вынесения трибуналом своего решения Л. Б. Каменев внес в Политбюро вопрос об отмене приговора. В отношении 6 осужденных было принято решение о смягчении наказания. Каменев продолжал настаивать на помиловании остальных подсудимых.  Троцкому было рекомендовано представить письменное предложение в Политбюро. 14 мая 1922 года он представил заключение о том, что у него нет оснований для смягчения участи пятерых осужденных. Через несколько дней Политбюро согласилось с этим выводом. Патриарха Тихона, который был свидетелем на суде, в то время не решились привлечь к ответственности.

Настаивая на суровом наказании организаторов антиправительственных выступлений, советское руководство одновременно стремилось заручиться поддержкой рядового духовенства. В секретной директиве, адресованной партийным и советским органам Петроградской губернии "Об отношении к сектам и политике по отношению к религиозным группам вообще", прямо говорилось: "Ни в коем случае нельзя применять к рядовому духовенству исключительных мер, таких, как назначение на особо тяжелую, грязную работу, такую, как чистка уборных."

Позиция Патриарха в ходе следствия

Подготовка суда над Патриархом Тихоном.

Одной из главных задач большевистского руководства в начале 1920-х годов был подрыв РПЦ в массах. Еще в 1920 году ЧК всеми силами участвовала в развале РПЦ. Об этом писал Дзержинский (председатель ВЧК) М. Я. Лацису (заведующему отделом ВЧК) в декабре 1920 г.:

"...Мое мнение: церковь разваливается, надо этому помогать, но никак не возрождать ее в обновленном виде. Поэтому церковную политику должна проводить ЧК, а не кто-то другой... Только ЧК может маневрировать с единственной целью-разложить священников."

Та же мысль подчеркивается в записке Т. П. Самсонова (начальника отдела ВЧК) в декабре того же года:

"Линия, принятая ЧК на уничтожение религии с практической стороны, в принципе правильна, за исключением вопроса о возможности разложения религии из центра, через лиц, занимающих высшие должности церковной иерархии.»

Секретный отдел ВЧК в своих планах деморализации Церкви сосредоточивает все свое внимание на священнической мессе, и только через нее мы можем путем долгой тяжелой и кропотливой работы уничтожить и распространить Церковь до конца." В марте 1922 года секретная циркулярная телеграмма ЦК РКП(б), подписанная секретарем ЦК В. М. Молотов, был направлен в места, где указывались пути решения этой проблемы: "необходимо расколоть пап или, вернее, углубить и заострить существующий раскол." Действительно, в 1922 году раскол в Православной церкви стал фактом. Группа петроградских священников: А. И. Введенский, А. И. Боярский, Е. Бельков и другие в мае 1922 года потребовали, чтобы патриарх Тихон покинул патриарший престол. Обновленцы (обновленческое движение в Русской Православной церкви сформировалось в дооктябрьский период) призвали к организации суда над "виновниками разрушения церкви" и объявили о создании Высшего церковного управления (ВКУ), которое 15 мая взяло на себя ведение всех церковных дел в России. В то же время обновленцы созвали учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование группы под названием Живая церковь. Деятельность "Живой церкви" тайно поощрялась властями, официально заявлявшими о своем невмешательстве во внутренние дела служителей культа. Ареной ожесточенной борьбы между обновленчеством и РПЦ стал центр раскола - Петроград. В 1923 году из 123 петроградских церквей 113 принадлежали обновленцам.

О том, что большевистские партии придавали большое значение "церковной работе", свидетельствует тот факт, что Троцкий в одном из своих писем членам Политбюро в мае 1922 года, критикуя недостаточно активную работу газет "Правда" и "Известия", отмечал: "Самая мелкая генуэзская дребедень занимает целые страницы, а глубочайшая духовная революция в русском народе отдается на задворки газет." Ленин, прочитав письмо Троцкого, подчеркнул эту фразу и сделал приписку: "Правильно! 1000 раз верно! Долой мусор!"

Попытки расчленить Церковь начались еще в 1919 году, когда был образован Исполнительный комитет по делам духовенства, так называемый "Исполнительный комитет Духа". Однако он, по мнению чекистского руководства, "взял неверное направление" и стал приспосабливать РПЦ к новым условиям, за что и был распущен. В этом отношении попытки ЧК расколоть Церковь через некоторых духовных деятелей, таких как Владимир Путята (Пенза), оказались несостоятельными. Осенью 1919 года после неудачной попытки примирения с патриархом Тихоном Путята возглавил "Свободную народную церковь" и объявил о разрыве с РПЦ.

Активную работу по разложению Церкви развернул Секретный отдел ВЧК. Начальник этого отдела Т. П. Самсонов докладывал Ф. Э. Дзержинскому в конце 1920 года, что " Никакой другой аппарат не может уничтожить религию, кроме аппарата ЧК." Этот путь считался правильным по той причине, что "низшее духовенство, освобожденное от волчьих когтей больших церковных волков", иногда вполне искренне работало с советской властью.

Тех священнослужителей, которые отказывались присоединиться к обновленцам и были популярны в широких народных массах, часто постигала печальная участь. В своей книге "Архипелаг Гулаг" А. И. Солженицын описывает эти события следующим образом: "Весной 1922 года Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией, только что переданная ГПУ, решила вмешаться в церковные дела. Нужно было также совершить "церковную революцию" - сменить руководство и поставить такое, которое только одним ухом указывало бы на небо, а другим-на Лубянку. Такими обещали стать живоцерковники, но без внешней помощи они не могли овладеть церковным аппаратом. С этой целью был арестован патриарх Тихон и проведены два громких процесса с расстрелами: в Москве - распространителей патриаршего воззвания, в Петрограде-митрополита Вениамина, препятствовавшего переходу церковной власти к живому духовенству. В губерниях и уездах то тут, то там арестовывали митрополитов и епископов, а за крупной рыбой, как всегда, шли косяки мелкой-протоиереи, монахи и диаконы, о которых не сообщалось в газетах. Они сажали в тюрьму тех, кто не давал клятву жизни-церковному обновленческому давлению.

Священники были обязательной частью ежедневного улова, их серебристые седые волосы мелькали в каждой келье, а затем и на каждом соловецком этапе."

Так, летом 1922 года в Петрограде состоялся суд по делу о церковных ценностях. На этот раз на скамье подсудимых было 86 человек. По мнению властей, они каким-то образом были причастны к беспорядкам, произошедшим во время изъятия ценностей из петроградских церквей. Главным свидетелем обвинения был протоиерей В. Красницкий. Трибунал приговорил митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), профессора Ю. Л. Новицкого и И. Ковшарова к смертной казни. Некоторые из осужденных получили различные сроки лишения свободы, а 22 человека были оправданы. В ночь с 12 на 13 августа 1922 г. приговор в отношении четырех осужденных был приведен в исполнение. 70 лет спустя (1992) митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин был канонизирован как русский святой.

После Петроградского процесса 1922 года борьба против Тихоновской церкви была продолжена. 13 октября Секретариат ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос о создании комиссии по антирелигиозной пропаганде (антирелигиозной комиссии). После ее регистрации эта комиссия разработала правила ввоза религиозной литературы в страну, установила порядок регистрации религиозных обществ. Каждые две недели председатель комиссии должен был представлять Политбюро доклад о проделанной работе.

Вопросы антирелигиозной пропаганды были также предметом особого обсуждения на XII съезде РКП (б) в апреле 1923 года. Постановление "Об организации антирелигиозной агитации и пропаганды" предусматривало увеличение выпуска научно-популярных книг и брошюр, расширение устной пропаганды, введение антирелигиозного образования в школьную систему. К этому времени уже сложились основные формы антирелигиозной работы. Первомайская демонстрация, вместо крестных ходов, Октябрина-крестины. Советская власть искала нестандартные способы борьбы с религией: внедрение нового социалистического образа жизни, от матери к пионеру, от пионера к комсомольцу. Новые лица, новая социалистическая Россия. Идеологи совершенной пролетарской культуры собирались создать небывалого нового человека из несовершенного человеческого материала (но большинство этих обрядов не прижилось, и в 30-е годы их отменили).

С 1919 года издавался журнал "Революция и церковь", в 1922 году началось издание популярной газеты "Безбожники". В 1925 году был создан "Союз атеистов", который в 1929 году превратится в "Союз воинствующих атеистов".

В эти годы развернули свою деятельность Общество воинствующих материалистов, Петроградское научное общество марксистов и другие организации. Газеты того времени публиковали целые сборники пословиц и поговорок, раскрывающих" истинное "отношение народа к служителям Церкви: "Попы - как клопы", "Попы и черти-одна шуба", "Завидно, что у попа глаза", "Нельзя набивать попу брюхо" и т. д.

В марте-апреле 1923 года активно завершалась подготовка к суду над патриархом Тихоном. До этого власти использовали, казалось бы, все возможные способы давления на Патриарха Тихона: угрозы уничтожения, аресты близких к Патриарху людей, шантаж, обман и т. д. Однако, несмотря на все это, Патриарх оставался тверд и принципиально не отступал в тех требованиях, которые противоречили канонам Церкви.

10 апреля 1923 года Антирелигиозная комиссия ЦК ВКП (б) на своем заседании постановила "перевод св. Тихона Донского монастыря во Внутреннюю тюрьму ГПУ произвести после предъявления ему обвинительного заключения и передачи для усиления охраны аббатства", кроме того, было решено начать по окончании партийного съезда и заменить уже раздававшиеся билеты на новый процесс.

Заключение Патриарха во Внутреннюю тюрьму ГПУ означало, что подготовка к судебному процессу вступила в завершающую стадию. В Инструкции по управлению Внутренней (секретной) тюрьмой Отдела по делам Особого отдела ВЧК, утвержденной 29 марта 1920 г. "Внутренняя (секретная) тюрьма предназначена для содержания наиболее важных контрреволюционеров и шпионов во время расследования их дел или когда по известным причинам необходимо полностью отрезать арестованного от внешнего мира, скрыть его местонахождение, полностью лишить его возможности каким-либо образом общаться с волей, бежать и т."

Получив решение АРК, начальник СБ ГПУ Т. Самсонов пишет докладную записку Тучкову от 11 апреля:

• Посадить Тихона в хорошую камеру,
• Привести его утром, чтобы там никого не было,
• Тихон должен быть здоров", кроме того, он приказывает агентам ГПУ записывать разговоры между различными слоями населения до и после суда, а также организовать охрану процесса.

Видимо, руководство ГПУ всерьез опасалось, что процесс и возможная казнь Патриарха могут вызвать серьезное возмущение среди населения, поэтому необходимо было знать, кто и что говорит о предстоящем процессе. О том, какое значение придавалось этой сводке разговоров среди населения, можно судить по гневной записке Самсонова от 15 апреля 1923 года Тучкову, где он писал: "Я просил, и притом в категорической форме, тщательно сообщать о слухах в связи с Тихоновским процессом. Это не делается из-за слабости вашего отдела. В то же время быстро подтянитесь." После этого 6-й отдел с помощью своих информаторов начинает регулярно составлять отчеты "о настроениях населения в связи с предстоящим Тихоновским судом". Первое такое резюме было составлено 17 апреля 1923 года на 14 и 15 апреля. Эти сообщения, а их более десятка, относятся к настроениям и разговорам различных групп населения Москвы.

Нет сомнения, что пребывание в тюрьме отрицательно сказалось на слабом здоровье Патриарха, остается неизвестным, применялись ли к Патриарху какие-либо физические методы воздействия, которые обычно практиковались в ГПУ в эти годы, поскольку целью заключения Патриарха, как справедливо указывает Н.А. Кривова, было использование всех возможных средств давления, чтобы заставить Патриарха публично покаяться. Есть и косвенные свидетельства Тучкова о "методах" его работы с Патриархом, так в его докладе В. Р. Менжинскому о работе 6-го отдела в 1923 г. Тучков писал об этих событиях: "Тогда перед нами стояла задача обработки (выделено мной-Д. С.) Тихона, чтобы он не только извинился перед советской властью, но и раскаялся в своих преступлениях и тем самым поставил монархистов в глупое положение. Однако надо сказать, что с Тихоном работ было чрезвычайно много, он знал, что покаянием своим не ограничится, и что придется выслушивать и действовать по указанию ГПУ, которое его тяготило, но благодаря Тихону создал обстановку и условия, где его задержали и правильно сделали подход к нему, Тихон смог оборваться и сам лично написал исповедь (имеется в виду заявление Патриарха от 16 июня 1923 г. - Д. С.)". Далее Тучков пишет: "Я совершенно сознательно опустил подробности техники нашей работы и только коснулся ее результатов, имея в виду, что они, во-первых, вам известны, а во-вторых, они настолько разнообразны, что если бы их описали, то потребовалось бы написать целую книгу"." "Обработка" Патриарха велась за два месяца до его освобождения в июне 1923 года. Эти слова Тучкова прямо указывают на те меры физического воздействия, которые применялись к Патриарху, хотя бы в виде обстановки и условий его содержания, на которые указывает Тучков. Условия внутренней тюрьмы ГПУ были направлены на "переработку человеческого материала в пыль, прах и пепел". Вот как выглядят некоторые камеры, где помещался Патриарх: "ширина дверей кельи должна быть 69-70 см, высота 188-192 см, толщина - 6 см. "глазок" оборудован на высоте 145-150 см от пола, при диаметре 135-140 мм от камеры и 35-40 мм со стороны коридора. В средней части двери на высоте 95 см устроено оконное стекло размером 20 на 27 см. размеры окон: ширина-85-90 см, высота-90-100 см. окна должны быть подняты не менее чем на 160 см от пола." Нет никаких оснований полагать, что Патриарх Тихон был сломлен и пошел на что-то, что противоречило его совести. Как справедливо отмечает М. И. Вострышев, " Владыке Тихону было наплевать на свою судьбу, легко и радостно было умереть в темнице, в терновом венце мученика. Труднее было выбрать жизнь и терпеливо нести свой крест ради спасения Церкви от гонений и внутренних распрей." Тем, кто упрекал Патриарха в компромиссе с советской властью, он отвечал: "Пусть мое имя сгинет в истории, лишь бы Церкви было выгодно." Патриарх также сказал, что с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба оставшейся Православной Церкви лежит на его ответственности. Как отметил Прот. В. Воробьев: "мы не можем сейчас установить все методы воздействия, которые применялись тогда." Однако необходимо учитывать тот факт, что готовился показательный процесс и чекисты позаботились о том, чтобы меры" воздействия " не повлияли на внешний вид Патриарха, кроме того, как отмечалось выше, Самсонов указал в записке Тучкову, что "Тихон должен быть здоров".

В литературе традиционно сложилось мнение, что решающую роль в отмене этого процесса сыграло международное давление. Однако источники это мнение не подтверждают. Все основные документы, полученные Политбюро и свидетельствующие о позиции Запада, были получены после 21 апреля, за исключением обращения Г. В. Чичерина, который 10 апреля просил И. В. Сталину принять решение на Политбюро не выносить Тихону смертного приговора, обосновывая это тем, что "вынесение смертного приговора по делу Тихона значительно ухудшит международную обстановку во всех отношениях". Но, как уже отмечалось, эта просьба Чичерина на заседании Политбюро 12 апреля была отклонена. Все остальные документы, подтверждающие позицию Запада, появились после 21 апреля. Это письмо Ф. Нансена Л. Д. Троцкому с просьбой не расстреливать Патриарха. 27 апреля посланник в Праге К. К. Юренев заявил, что ряд западных держав намерены выступить по делу Тихона. 8 мая 1923 года был выдвинут ультиматум Керзона, в котором жестко говорилось о религиозных преследованиях в России и говорилось о казни Буткевича и митрополита Вениамина, о деле Цепляка и предстоящем суде над Патриархом Тихоном: "Эти преследования и казни являются частью целенаправленной кампании, проводимой Советской властью с конкретной целью уничтожения всей религии в России и замены ее атеизмом. Как таковые, эти акты вызвали глубокий ужас и возмущенные протесты во всем цивилизованном мире."

Однако главной и решающей причиной изменения позиции Политбюро был страх перед собственным народом. 21 апреля Дзержинский написал записку в Политбюро: "Считаю необходимым отложить Тихонов процесс в связи с разгаром агитации за границей (дело Буткевича) и необходимостью более тщательной подготовки процесса." По предложению Дзержинского был проведен поспешный опрос членов Политбюро: Л. Б. Каменев, Г. Зиновьев, М. Томский, Л. Троцкий, И. Сталин, М. Калинин согласились с предложением Дзержинского, но против высказался только Рыков. Результаты опроса были оформлены в виде решения Политбюро. Это решение Политбюро фактически означало, что Политбюро отказалось не только вынести смертный приговор Патриарху, но и отложило процесс на неопределенный срок, фактически отменив его и предрешив освобождение Тихона. Члены Политбюро понимали, что Дзержинский решителен и беспощаден по отношению к Патриарху, и только крайняя необходимость могла заставить его сделать предложение о переносе процесса, что фактически означало отказ от курса на расстрел Патриарха. Ни о каких других причинах не упоминалось - ни о международном давлении, ни о внутриполитической обстановке в Политбюро, поскольку тот же состав этого органа высказался 12 апреля за ведение Тихоновского дела "со всей строгостью". Таким образом, можно сказать, что именно народ спас Патриарха от неминуемой гибели своей решимостью заступиться за духовного главу. Разведывательные донесения, составлявшие основу донесений о настроениях населения, остаются закрытыми для исследователей, и они, вероятно, содержали еще более откровенные свидетельства того, какую бурю может вызвать в народе казнь Патриарха.

Деятельность Патриарха в последние годы его жизни

Тезис о слабости обновленчества при подготовке суда над Предстоятелем Русской Православной Церкви сомнителен и нуждается в детальном рассмотрении. Само отстранение Его Святейшества от руководства церковной организацией в мае 1922 года способствовало фактическому переходу церковной власти в Обновленческий Вселенский центр. В то же время в течение года карательные власти сажали в тюрьмы или ссылали почти всех епископов, отказавшихся признать законность этого образования. Значительная часть духовенства и епископата по разным причинам признавала обновленческий орган церковного управления. Особенно болезненным и дезориентирующим для многих верующих было вступление в раскол самого авторитетного иерарха-митрополита Сергия (Страгородского); одновременно с ним (так наз. "Меморандум трех") о признании обновленца ВКУ, призывая его повиноваться своей пастве и всей Церкви, заявили архиепископ Костромской Серафим (Мещеряков) и Нижегородский Евдоким (Мещерский) (будущий обновленческий митрополит). И хотя поступок митрополита Сергия был вызван тактическими соображениями, тем не менее пагубность такого решения вскоре стала ясна и самому архипастырю, который после освобождения Патриарха принес публичное покаяние. Между тем, пользуясь отсутствием законных епископов, ЭКЮ издал указы об их снятии с кафедр, заменив последних своими ставленниками; церкви были захвачены, православные священники изгнаны. По верному заключению ряда исследователей, около года обновленческое движение господствовало в церковной жизни страны. Кузнецов, обновленческий ЭКЮ удивительно умеет находить своих будущих коллег среди духовенства, находя в каждой епархии соответствующий человеческий материал. Некоторые были слишком прогрессивны, некоторые негодовали на правящего епископа, некоторые просто имели сомнительную репутацию. Так или иначе, всегда найдется подходящий человек, не обремененный моральными принципами.

Вся эта организационная деятельность обновленцев вряд ли была бы успешной без прямой поддержки властных структур. Л. Д. Троцкий в секретной телеграмме членам Политбюро от 14.05.22 г. обратил внимание последних на чрезвычайную важность "происходящего в церкви и вокруг нее". По его мнению, " главная политическая задача состоит в том, чтобы не допустить террора сменовеховского духовенства со стороны старой церковной иерархии." Одной из главных задач Троцкого было "поднять дух лояльного духовенства".

Патриарх, конечно, находился под очень серьезным давлением, что было связано с непростой ситуацией, в которой оказались власти, отложив процесс на неопределенный срок. Патриарх Тихон, перед лицом разворачивающихся гонений на Церковь, отказался покинуть Россию, несмотря на предложения близких ему людей. С декабря 1918 года он находился под домашним арестом в своем подворье, в нижнем этаже которого находились 3 красноармейца. 16 июня 1923 года Тихон был освобожден из тюрьмы. В печати появилось заявление, в котором он раскаивался в "антисоветских действиях". В послании от 1 июля патриарх отмечал: "Сознавая свою вину перед Советской властью, выражавшуюся в ряде наших пассивных или активных антисоветских действий, то есть в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, предании анафеме Советской власти, возражении против Брестского мира, мы каемся и скорбим о жертвах, приведших к ряду этих антисоветских действий... Церковь аполитична и не хочет быть "ни белой, ни красной" церковью."

Тем, кто впоследствии упрекал Патриарха в "компромиссе с советской властью", он отвечал: "Пусть мое имя погибнет в истории, лишь бы Церкви было выгодно." Главное, о чем думал Патриарх, когда частично принимал ультиматум властей, - это благо Церкви, которая находилась под угрозой полного захвата обновленцами. Даже не обстановка и условия содержания и "правильно сделанные подходы" ГПУ, а скорее забота о судьбе Церкви привели к написанию этого заявления, вернее, к частичному принятию ультиматума властей. Для Патриарха была важна не личная свобода как таковая, а способность активно управлять Церковью, то есть не допустить ее полного захвата обновленцами при поддержке властей. Как Н. А. Кривова отмечает: "Важно помнить, что "покаяние" было получено годами издевательств и издевательств над православными церквами, репрессий над духовенством, ареста Святейшего и "бесед" в тюрьме ГПУ". В докладе 6-го отдела говорилось о достижении "покаяния Тихона": "Эта задача была достигнута не очень легко, но результат был желателен." Патриарх поставил церковные вопросы выше политических, таких как признание или непризнание Советской власти. Встал вопрос о существовании или уничтожении Православной Церкви в России, и Патриарх ради ее сохранения пошел на уступки, которые были вызваны жестокой необходимостью и не противоречили канонам Церкви. Верный святоотеческим традициям, Патриарх предпочитал блага Церкви и народа политическим взглядам. Это утверждение не означало союза с богоборческой силой, а было лишь признанием ее и отказом от борьбы с ней, что не противоречило его совести как христианина.

В конце 1924 года здоровье Тихона резко ухудшилось. 7 апреля 1925 года после проведенной незадолго до этого зубоврачебной операции патриарх скончался (в 1989 году он был причислен к лику святых). В своем завещании Тихон призвал всех "не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть действительно является народной рабоче-крестьянской властью, а потому сильной и непоколебимой. Так складываются отношения между советским государством и церковью. Даже в этот период советская власть не дает никакой послабления церкви, а даже наоборот, усиливает гонения на духовенство, ужесточает антирелигиозные меры. Со стороны духовенства в этот период наблюдается осознание того, что вряд ли им удастся добиться какого-либо серьезного послабления со стороны властей, особенно после смерти Патриарха Тихона, в котором духовенство видело единственного защитника церкви.

Заключение

По Преданию Церкви, от православных христиан требуется не сопротивление власти, пусть и безбожной, а понимание того, почему Бог отдает православных людей в руки безбожной власти. Не во внешних обстоятельствах мы должны видеть причину постигающих нас бедствий, но в самих себе, ибо дьявол всегда ходит, как рыкающий лев, и знает, кого он поглотит (1 Пет. 5: 8). Он пожирает только тогда, когда Бог позволяет ему это. Признание Советской власти, выраженное в "Декларации" от 16 июня 1923 г. это означало, что Патриарх Тихон принял эту власть как Божий промысел и отказался вступать с ней в политическую борьбу. Этот принцип был заложен в политике церковного руководства Русской Православной Церкви на будущее.

"Заявление" позволило Патриарху спасти Православную Церковь от распада, нанести решительный удар обновленческому расколу, спасти от смерти даже на несколько лет многих архиереев, вышедших из тюрьмы вслед за Патриархом.

По словам Э. Тучкову освобождение Патриарха было невыгодно для ГПУ. "Неожиданное прекращение дела Тихона внесло некоторые затруднения в нашу работу над церковниками, так как Тихон, будучи на суде, находился всецело под нашим влиянием, и обновленческое движение имело также главным аргументом своей агитации то, что Тихон не свободный человек, а подсудимый. Амнистированный Тихон стал гораздо смелее, и наши советы стали ему не нужны, да и обновленческое движение заметно пало духом, имея в лице Тихона очень сильного и освобожденного от двора противника."

Власть понимала, что путем жестокого давления, тюремного заключения и угроз расправы не добиться от Патриарха Тихона необходимых уступок, а ГПУ понимало, что расстрел Патриарха сделает его мучеником в глазах верующих и укрепит Церковь. Поэтому власти были вынуждены в своей церковной политике перейти от грубого давления и физического преследования к более изощренной политике, также направленной на раскол Церкви и подрыв авторитета Патриарха. Но это не позволило властям добиться от Патриарха уступок, противоречащих канонам и традициям Церкви: введения нового стиля, осуждения церковью неугодных епископов и т. д.

Таким образом, принципы церковной политики Патриарха Тихона, изложенные в" Заявлении " от 16 июня, оправдали себя - признание Советской власти не означало подчинения ей в вопросах внутренней церковной жизни, власти не смогли добиться уступок от Патриарха Тихона в этом отношении.

Список литературы

1. Акты Священного Собора Русской православной церкви. Объем. 1-10. - М.: Святыни, 2000. - 312 с.
2. Из истории христианской церкви в Стране и за рубежом в 20 веке. Сборник / Под ред. Прот. Чаплина В.-М.: Колокольня, 2005. - 258 с.
3. Жития Святых, Воссиявших в Земле Русской. Русские святые 10-20 вв. Новомученики и исповедники xx века / Под ред. А. Р. Митина. - Спб.: Лан, 2001. - 356 с.
4. История Русской православной церкви в XX веке. Материалы конференции. Книга I (1917-1933) М.: Проспект, 2002. - 298 с.
5. Краснов-Левитин А. Лихие годы. Краснов-Левитин. - М.: ИМКА-пресс, 2007. - 298 с.
6. Крест под молотом / Сост. Петров. - М.: Проспект, 2005. - 298 с.
7. Кровь белая. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940-1955) / Сост. В. А. Голиков, М.: Православие, 2005, 298 с.