Реферат на тему: Проблема истины в литературе России начала XX в.

Содержание:

Введение

Истина - это категория философии и культуры, обозначающая идеал знания и путь к нему (оправдание). С одной стороны, это ценностно-теоретическая концепция, предполагающая рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, а с другой стороны, она относится к системе ценностей, в которой идеал определенного совершенства определяется контекстуально, связывая его с другими категориями ценностей.

Во все времена люди пытаются определить для себя, что такое правда. Проблема истины знания, критерии истины уже давно представляют интерес для выдающихся умов. Ни одна область знаний, будь то наука, основанная на аксиоме, или постоянно меняющаяся и совершенствующаяся, никогда не оставалась без решения для себя. Взгляды на проблему постоянно меняются. Были предложены и уточнены новые концепции понимания и познания мира. Так или иначе, мир известен человеку и меняется в зависимости от глубины и качества приобретенных знаний. Здесь можно столкнуться с вопросом: Правдивы ли знания человека о мире, согласующиеся с выводами ограниченного опыта?

Эта аннотация направлена на исследование одной из фундаментальных проблем философии, нашедшей отражение в творчестве почти каждого философа. В моем эссе рассматриваются три значимых этапа развития философии: древний (Аристотель), современный (Лейбниц) и современный западный (позитивизм и прагматизм). Каждая из них характеризуется своим собственным представлением об истине, которое, к тому же, как правило, отсутствует. Результатом исследования станет сравнительный анализ изучаемых доктрин.

Доктрина истины: Аристотель

Известный мыслитель древнего мира - Аристотель, широко признан "отцом логики". После обобщения, классификации и описания методов познания в науке и философии в VI - IV веках до н.э. Аристотель создал учение о формах мышления, улавливающих истину, т.е. логику. Позднее в историческом развитии логического учения Аристотеля появились многочисленные школы и направления, философы и ученые разных эпох пытались приспособить его к своим интересам и целям, чтобы использовать его в тех или иных исследовательских целях. Аристотель не использует слово "логика", не говоря уже о термине "формальная логика". Аристотель использует такие термины, как "логический силлогизм", "логическое мышление", "логические проблемы", но не слово "логика". Аристотель был первым, кто выделил и изучил формы логического мышления и превратил их в особую науку, которую мы сейчас называем логикой. Сократ и Платон первыми изучили методы исследования и сделали их предметом философской рефлексии. Логика и диалектика Аристотеля являются продуктом их критического пересмотра и развития.

Аристотель неоднократно подчеркивает, что в основе применения и развития науки логики лежит неизменное бытие. Только тогда возможно применение законов логики. "Нет смысла судить о правде, основываясь на том, что все вокруг нас явно меняется и никогда не остается в прежнем состоянии". Ибо в поисках истины необходимо отходить от того, что всегда находится в одном и том же состоянии и не претерпевает никаких изменений. Если есть движение и что-то движется, и движение от чего-то и к чему-то, то движение должно быть в том, откуда оно движется, а затем не быть в нем, переходить к другому и быть в нем, и вопреки их мнению, это не может быть правдой (в то же время). Согласно Аристотелю, единственное бытие для нашего познания - это сочетание "формы" и "материи". С точки зрения бытия "форма" - это сущность объекта или те определения самого объекта, которые могут быть сформулированы в концепции объекта. Знание может иметь дело только с понятием, которое инкапсулирует существенные определения объекта. Напротив, когда мы абстрагируемся от понятия, от всего содержания самого объекта, то остаемся с тем, что уже ни в каком смысле не может стать объектом знания. Для того чтобы знание было истинным, по мнению Аристотеля, оно не должно быть просто концепцией объекта. Кроме того, сам объект знания не должен быть преходящим, мимолетным, мимолетным существованием, а только неизменным, неизменным существованием. Такое познание возможно даже при том, что отдельные объекты, в которых существует только неизменная сущность, всегда являются лишь преходящими, текучими объектами. И такое познание может быть только познанием "формы". Эта форма любого предмета вечна: она не возникает и не исчезает. Аристотель относится к истине как к высшей форме бытия. Человек, который понимает правду, приближается к идеальному существу.

Но на этом пути много трудностей. "Исследовать истину трудно в одном отношении и легко в другом. Это видно из того, что никто не в состоянии достичь этого должным образом, но не все терпят неудачу полностью, но каждый говорит что-то, что ничего не добавляет или мало добавляет к истине, но когда все складывается, достигается заметная ценность. Правда и то, что философия называется познанием истины. Действительно, целью умозрительного знания является истина, а целью знания, касающегося деятельности, является причина: для человека деятельности, даже если он считает вещи такими, какие они есть, он исследует не вещи, а вещи в их отношении к чему-то и в настоящем. Но мы не знаем правды, не зная причины. И из всех вещей, которые обладают той или иной собственностью, которой присуща та же собственность другим; истинно то, что является причиной ее истины для последующего. Поэтому и начало всего бытия должно быть истинным: оно не временно истинно, и основание его бытия ни в чем другом, но, напротив, оно основание бытия всего остального; в какой степени, следовательно, каждая вещь участвует в бытие, в такой степени оно истинно. Аристотель также попадает в самое сердце проблемы, которая впоследствии стала камнем преткновения в философии: На каком основании человек знает мир - на основе эмпирического опыта или в результате деятельности мысли? Если есть и то, и другое, то какие между ними отношения?

Правильно и неправильно означают следующее: Истина - это уверенность, как через чувства и предложения (это не то же самое, что утвердительная речь и предложение), и если нельзя быть уверенным таким образом, то возникает невежество (действительно, по отношению к сущности вещи нельзя ошибиться, кроме как вследствие этого, и то же самое происходит с сущностями, которые не являются составными, ибо невозможно, по отношению к ним, также ошибиться); И все они существуют в действительности, а не в возможности, ибо иначе они бы появились и были бы уничтожены; а само бытие не появляется и не разрушается, ибо оно должно было бы появиться из чего-то; поэтому нельзя ошибиться в том, что есть само по себе и в действительности, но можно или думать об этом, или не думать. В этом отношении вопрос заключается только в том, является ли он таковым, а не в том, обладает ли он таким качеством или нет. Что касается бытия как истины и не бытия как лжи, то в некоторых случаях, если есть связь (связь на самом деле), то это правда, но если такой связи нет, то это ложь, а в других случаях, если она есть, если она действительно существует, то она существует только таким образом; но если она не существует таким образом, и истина здесь в том, чтобы думать об этом существе, а ложь здесь не так, как нет и заблуждения, но только невежество.

Таким образом, мы видим, как проблема истины рассматривалась в древнегреческой философии. В частности, как эта проблема приобрела зондирование Аристотеля. Примечательно, что Аристотель берет за отправную точку в своем расследовании истины необходимость быть основанным на непреложной сущности. Человеческий разум рассматривается как инструмент для постижения истины, в поисках которой необходимо опираться только на формальные законы логики.

Проблема истины в философии нового времени: Х.В. Лейбниц

Лейбниц твердо верил в важность логики не только в своей сфере, но и с точки зрения обоснования метафизики. Он много работал над математической логикой и получил большие результаты, которые были бы очень важны, если бы он опубликовал их; Лейбниц был бы тогда основателем математической логики, которая стала бы известна на полтора столетия раньше, чем это было на самом деле. Но он воздержался от их публикации, так как нашел доказательства того, что аристотелевская теория силлогизма в каком-то смысле ошибочна; его уважение к Аристотелю мешало ему в это поверить, и он ошибочно полагал, что сам ошибался. Тем не менее, всю свою жизнь он лелеял надежду на открытие своего рода обобщенной математики, которую он назвал "Characteristica Universalis", с помощью которой рассуждения могут быть заменены вычислениями. "Если бы у нас это было, сказал он, мы могли бы рассуждать в области метафизики и морали так же, как мы могли бы рассуждать в области геометрии и математического анализа". "Если бы были противоречия, то между двумя философами не было бы необходимости спорить больше, чем между двумя бухгалтерами, ибо им было бы достаточно взять в руки карандаш, сесть за шифер и сказать друг другу (с сочувствующим свидетелем, если они захотят): давайте посчитаем".

Лейбниц основывал свою философию на двух логических предпосылках: законе противоречия и законе достаточного разума. Оба эти понятия связаны с понятием "аналитического" суждения, которое представляет собой суждение, в котором предикат содержится в субъекте, например, "Все белые люди - это люди". Закон о противоречии гласит, что все аналитические предложения верны. Закон Достаточного Разума (только в эзотерических философских системах) утверждает, что все истинные предложения являются аналитическими. Это верно даже в отношении того, что мы воспринимаем как эмпирические предложения о реальной реальности. Когда я путешествую, понятие обо мне всегда должно включать в себя понятие о том путешествии, которое является моим предикатом. Таким образом, сущность отдельной субстанции или полного существа заключается в том, чтобы иметь понятие настолько полное и совершенное, что оно может охватить и вывести все предикаты субъекта, которому оно приписывается.

Одно из самых ясных утверждений об основах метафизики Лейбница содержится в его письме Арно: "Рассматривая мою идею о каждом истинном суждении, я обнаружил, что каждый предикат, будь то необходимый или случайный, относящийся к прошлому, настоящему или будущему, содержится в идее субъекта, и я не прошу ничего больше". Суждение, о котором идет речь, имеет большое значение и заслуживает того, чтобы быть хорошо доказанным. Ибо из этого следует, что каждая душа - это мир свой, независимый от всего, кроме Бога, что она не только бессмертна и, как бы то ни было, нечувствительна, но что она содержит в своей сущности следы всего, что с ней происходит.

Далее он объясняет, что вещества не взаимодействуют, но все они согласованно отражают Вселенную, каждая со своей точки зрения. Взаимодействия не может быть, потому что все, что происходит с каждой субстанцией, является частью ее собственного понятия и вечно фиксируется, когда эта субстанция существует.

Очевидно, что эта система так же детерминирована, как и система Спинозы. Арно выражает свой ужас по поводу утверждения (сделанного Лейбницом), что "индивидуальная концепция каждого человека заключает раз и навсегда все, что когда-либо случится с ним". Такая точка зрения явно несовместима с христианской доктриной греха и свободы воли. Видя, как болезненно Арно воспринял все это, Лейбниц принял меры предосторожности, чтобы воздержаться от публикации.

Правда, для человека существует различие между истинами, усвоенными логикой, и истинами, усвоенными опытом. Это различие проявляется двумя способами. Во-первых, хотя все, что происходит с Адамом, следует из его концепции, если он существует, мы можем определить его существование только через опыт. Во-вторых, понятие каждого вещества бесконечно сложно, и анализ, необходимый для получения его предикатов, может быть сделан только Богом. Однако эти различия обусловлены только нашим невежеством и интеллектуальными ограничениями; они не существуют для Бога. Бог воспринимает понятие Адама во всей его бесконечной сложности и поэтому может рассматривать все истинные суждения об Адаме как аналитические. Бог также может априори определить, существует ли Адам. Так как Бог знает свою собственную доброту, из которой следует, что он создаст лучший возможный мир, то он также знает, является ли Адам частью этого мира или нет. Поэтому нет реального спасения от детерминизма через наше невежество.

Однако есть и другая любопытная точка зрения. Лейбниц представляет сотворение мира во многом как свободный акт Божий, требующий проявления Его воли. Согласно этой теории, определение того, что на самом деле существует, вызвано не наблюдением, а Божьей благостью. Кроме Божьей доброты, побуждающей его создавать лучший возможный мир, нет априорного обоснования того, почему одно должно существовать, а другое - нет.

Но иногда у Лейбница есть совершенно разные теории о том, почему некоторые вещи существуют, а другие, в равной степени возможно, нет, в произведениях, которые не были показаны никому из людей. С этой точки зрения, все, что существует, борется за существование, но не все возможные вещи могут существовать, потому что не все они "возможны". А может существовать, и В тоже может существовать, но и А, и В не могут существовать, и в этом случае А и В не являются "со-возможными". Две или более вещи являются "условными" только в том случае, если все они могут существовать. Лейбниц, кажется, придумал нечто похожее на войну в лимбе, населенную сущностями, каждая из которых пытается существовать: В этой войне группы "равных возможностей" вместе с самыми крупными группами побеждают их, так же, как и самые сильные группы побеждают в политической борьбе. Лейбниц даже использует этот термин как определение существования. Он говорит: "Существование может быть определено как то, что совместимо с большим количеством вещей, чем все, что с ним несовместимо". Другими словами: Если A несовместима с B, и если A совместима с C, D и E, а B совместима только с F и G, то A существует, а не B по определению. "Существующее", - говорит он, - это то существо, которое совместимо с наибольшим количеством вещей.

В этом случае нет ни упоминания о Боге, ни, очевидно, никакого акта творения. И не требуется ничего, кроме чистой логики, чтобы определить, что существует. Для Лейбница вопрос о том, сосуществуют ли A и B, является логическим, а именно, связано ли существование и A, и B с противоречием? Отсюда следует, что логика теоретически способна решить, какая из групп со-возможностей является самой большой, и поэтому эта группа будет существовать.

Но, возможно, Лейбниц вовсе не имел в виду вышесказанное как определение существования. Если бы это был лишь критерий, то его можно было бы примирить с его общепринятыми взглядами с помощью того, что он назвал "метафизическим совершенством". Термин "метафизическое совершенство", как представляется, в его употреблении означает количество существования. Это, по его словам, "не меньше, чем количество положительной реальности в строгом смысле". Он всегда утверждал, что Бог сотворил как можно больше, и это было одним из его оправдания для того, чтобы отвергнуть пустое пространство. Существует широко распространенное мнение (которого я никогда не понимал), что лучше существовать, чем не существовать; на этой основе детей учат быть благодарными своим родителям. Лейбниц, очевидно, придерживался этой точки зрения и считал создание самой совершенной вселенной частью Божьей благодати. Из этого следует, что реальный мир должен был бы состоять из самых больших групп соучастников. И все же было бы верно, что только логика, данная достаточно умелому логику, может решить, будет ли существовать данное возможное вещество или нет.

Лейбниц в своих размышлениях, неопубликованных при жизни, является лучшим примером того, как философ использует логику как ключ к метафизике. Подобная философия начинается с Парменида, и продолжается в использовании Платоном доктрины идей для доказательства различных внелогических суждений. Философия Спинозы, как и Гегеля, принадлежит к этому типу философии. Но никто из них не мог рассуждать с такой ясностью от синтаксиса к реальному миру. Подобные рассуждения приобрели известность с ростом эмпиризма. Возможны ли вообще обоснованные умозаключения от языка к нелингвистическим фактам - это вопрос, по которому я не хочу делать догматических суждений; но, конечно, умозаключения, найденные в Лейбнице и других философах, не являются обоснованными, так как все они основаны на ошибочной логике. Логика предиката, которую все эти философы допускали в прошлом, либо вообще игнорировала отношения, либо использовала ложные аргументы, чтобы доказать, что отношения нереальны. Лейбниц виновен в особой непоследовательности: он путает логику субъекта-предиката с плюрализмом, потому что суждение "Есть много монад" не является суждением субъекта-предиката. Чтобы быть последовательным, философ, который считает, что все суждения являются суждениями этой конкретной формы, должен быть монистом, как Спиноза. Лейбниц, с другой стороны, отверг монизм прежде всего из-за своей приверженности динамизму и из-за своего аргумента о том, что расширение подразумевает повторение и поэтому не может быть атрибутом сингулярного вещества.

Понятия истины: двадцатый век

Позитивизм

Позитивизм (латинский позитив - позитив) рассматривал вопрос о связи философии и науки как основную проблему.

Рассматривая проблему истины, логические позитивисты пришли к принципу верификации. Этот принцип требует, чтобы "предложения" всегда относились к "фактам". Но что такое факт? Предположим, что это положение вещей в мире. Но мы знаем, как трудно может быть узнать истинное положение дел, добраться до так называемых твердых, упрямых фактов. Адвокаты часто сталкиваются с тем, насколько противоречивыми могут быть показания свидетелей того или иного инцидента, сколько субъективных слоев существует в любом восприятии того или иного предмета. Не зря даже пословица стала обычной поговоркой: "Ложь, как очевидец". Когда различные вещи, группы таких вещей и т.д. считаются фактами, мы никогда не застрахованы от ошибок. Даже такое простое предложение, как "Это стол", не всегда надежно, так как может оказаться, что то, что выглядит как стол, на самом деле является ящиком, доской, верстаком или чем-то еще. Строить науку на таком ненадежном фундаменте слишком легкомысленно.

В поисках достоверных фактов логические позитивисты пришли к выводу, что необходимо обратиться к элементарному предложению явления, которое не может нас подвести. Они считали, что речь идет о чувственных восприятиях или "чувственном содержании", "данных о чувствах". Если я скажу "это стол", я могу ошибиться, потому что то, что я вижу, может быть не столом вообще, а каким-то другим объектом. Но если я скажу: "Я вижу удлиненную коричневую полоску", не может быть никакой ошибки, потому что это то, что я действительно вижу. Следовательно, чтобы проверить любое эмпирическое утверждение, мы должны свести его к утверждению самого элементарного чувственного восприятия. Такие представления будут фактами, которые делают предложения правдивыми.

В то же время, единственным атрибутом факта является то, что он воспринимается. Для логических позитивистов все эмпирические предложения, в конечном счете, относятся к нашему смысловому содержанию, или, короче говоря, к ощущениям. Как А. Айер писал: "...предложения о материальных объектах должны быть переведены в предложения о сенсорном содержании".

Таким образом, если мы можем сравнить предложение с реальностью, т.е. дать способ его проверки, то такое предложение имеет смысл; если мы не можем этого сделать, то произносим слова без смысла. Давайте рассмотрим такие примеры:

1. "Дождь идет" - чтобы проверить это, просто посмотрите в окно и увидите.
2. "Там кошка сидит под столом" - Вы должны посмотреть под столом и увидеть или не увидеть кошку там.

Теперь давайте возьмем другой вид предложения, метафизическое предложение:

1. "Время нереально" - МакТаггарт.
2. "В абсолюте все противоречия исчезают" - Брэдли.

Мур спросил после таких предложений: "Что все это значит?" Члены "Венского круга" подходят к ним с точки зрения принципа проверки. Можете ли вы проверить эти предложения, можете ли вы указать эмпирические условия, при которых они были бы правдой?

Тогда все эти серии слов бессмысленны: это псевдопредложения, а проблемы, которые они подразумевают, это псевдопредложения.

Логичные позитивисты обычно приводят похожие примеры, чтобы доказать, что вся метафизика состоит из подобной ерунды. Но они не просто набрасываются на таких философов, как Гегель, Брэдли и Хайдеггер. Они относятся как к реализму, так и к материализму с его признанием объективной реальности и ее отражением в человеческом сознании.

Не отрицая объективной реальности внешнего мира, они утверждают, что вопрос о существовании объективного мира - это бессмысленный псевдо-спрос. "Мы отвергли тезис о реальности физического мира, - говорит Карнап, - но мы отвергли его не как ложный, а как бессмысленный, точно так же, как мы отвергли его идеалистическую антитезу". Мы не утверждаем и не отрицаем эти утверждения; мы отвергаем вопрос в целом".

Можно сказать, что "роза красная", что она издает сильный приятный запах, что у нее есть шипы. Но нельзя сказать, что роза существует объективно, или что она материальна, ибо это утверждение - бессмыслица.

Применение принципа проверки оказалось сопряжено с непреодолимыми трудностями.

Верификация - это метод обнаружения лжи (сокрытие, искажение).

Во-первых, характер самого принципа проверки неясен. Этот принцип, конечно, не является тавтологией, но в то же время не является констатацией факта. Это не может быть априори, так как априори синтетических суждений не существует. Так что, согласно логике неопозитивизма, она должна быть бессмысленной. Логичные позитивисты боролись с этой сложностью и пытались найти удовлетворительный ответ. В частности, они предложили рассматривать принцип проверки не как предложение в обычном смысле этого слова, а как рецепт, правило поведения, рецепт. Но проблема в том, что позитивистская схема научного познания не предусматривает таких предписаний, в ней им нет места".

Если это все-таки рецепт, то непонятно, зачем мы его усыновляем, что заставляет нас это делать. Пытаясь ответить на этот вопрос, логические позитивисты не могли избежать фактического признания того, что принцип верификации является общепринятым, т.е. просто принимается на основе условного согласия. Очевидно, что они сами пришли к этому интуитивно, но когда требовалось более строгое оправдание, его найти не удалось.

Во-вторых, оказалось, что если мы принимаем принцип проверки предложений, то мы должны принимать как бессмысленные не только "метафизические" предложения, но и многие предложения науки и здравого смысла.

Если проверка понимается как фактическая проверка с помощью некоего чувства восприятия, и только отдельный субъект может иметь чувство восприятия, то очевидно, что для него, а значит и для каждого из нас, большинство предложений было бы бессмысленным. Ибо мы никогда не сможем довести эти предложения до чувственного восприятия. Предложения о событиях прошлого... и далекое будущее не поддается проверке. Утверждение, что пингвины живут в Антарктиде, имеет смысл, только если мы пойдем туда и посмотрим на них. Абсурдность такого утверждения вопроса настолько очевидна, что логические позитивисты поспешили заменить фактическую верификацию принципом верифицируемости, логической возможностью производить верификацию.

Но даже ослабление принципа проверки не спасает его; ни одно предложение общего характера в принципе не поддается чувственной проверке, поскольку мы не можем провести его окончательную проверку каким-либо конечным числом чувственных сравнений. И если это так, то все законы, которые наука формулирует о природе, становятся бессмысленными.

Чтобы выйти из этой ситуации, Шлик предложил рассматривать законы природы не как утверждения, а как правила процедуры, позволяющие получать прогнозы о некоторых экспериментальных результатах. Но даже в этом случае возникает нечто непоследовательное, так как законы природы нельзя считать ни истинными, ни ложными, что вынудило бы их убрать из состава науки.

Получается, что даже такое суждение, как "это листок бумаги", никогда не может быть полностью проверено, так как никакое конечное количество предсказаний о нем не позволит провести окончательную проверку.

Карл Поппер пытался заменить принцип проверки принципом фальсификации. Этот принцип впоследствии лег в основу "критического рационализма" Поппера, его взгляда на развитие научного знания. Его идея состояла в том, что научное предложение, и, как следствие, научная теория, утверждает что-то очень определенное, а не просто что-то. Они утверждают одни факты и исключают другие. Они утверждают, что одни факты могут иметь место, а другие - нет. Ни одно утверждение науки, ни одна научная теория не являются всеобъемлющими; они не могут принять все факты. А поскольку это так, то всегда есть принципиальная возможность того, что некоторые факты несовместимы с тем или иным утверждением или теорией, т.е. опровергаются или фальсифицируются.

Это означает, что можно представить себе ситуацию, в которой научная теория оказывается ложной. Это не означает, что это на самом деле происходит, а только то, что это возможно в принципе, т.е. можно провести с этой целью мыслительный эксперимент. Например, закон Кеплера утверждает, что планеты двигаются по орбите солнца в эллиптических орбитах. Что может опровергнуть или фальсифицировать этот закон? Например, тот факт, что Марс внезапно покинул свою эллиптическую орбиту и начал вращаться вокруг Солнца. В таком случае будет ясно, что закон Кеплера ошибочен. Так что, в принципе, есть возможность фальсификации этого закона, значит, это научное утверждение.

Но возьмите слова религиозного человека о том, что божественное провидение направляет судьбы людей. Невозможно представить или предположить такой факт, который опроверг бы его. Что бы ни случилось - эпидемия, наводнение, землетрясение - верующий всегда ответит: "Воля Божья будет воля". Нет такого события, которое заставило бы верующего признать, что его вера в Божественное провидение опровергнута. Следовательно, его заявление не является научным.

Что касается научной теории, то Поппер утверждал, что любая научная теория больше всего заинтересована в том, чтобы быть опровергнутой. На первый взгляд, это кажется парадоксом, но давайте подумаем об этой идее. Создается научная теория, объясняющая определенный набор фактов. Это научная теория только в той мере, в какой она способна на это. Но как может происходить научное познание? История науки показывает, что это происходит не только, и не столько количественно, путем добавления новых не связанных между собой групп фактов или добавления новых теорий к старым теориям, но и путем замены теоретических конструкций. Это является результатом открытия новых фактов, которые старая теория не может объяснить и которые, следовательно, опровергают ее.

С принципом проверки связано много трудностей. В некоторых рассмотренных вариантах проверка означала в конечном итоге или практически сведение поддающегося проверке предложения к элементарным предложениям или, как их называли, "протокольным предложениям". Предполагалось, что протокольные предложения, чтобы быть надежными, должны относиться к данным о смысле, то есть к ощущениям субъекта. Но если это так, то они должны быть значимы только для конкретного субъекта, так как ни из чего не следует, что, скажем, мои ощущения должны обязательно согласовываться с вашими. Этот вывод неизбежно вытекает из феноменалистской позиции, из признания "сенсорных данных" пределом анализа.

Таким образом, проблема межсубъектности с самого начала стала для позитивистов очень острой, породив целую цепь проблем, касающихся языка науки. Это заслуживает того, чтобы о нем говорили конкретно.

Прагматизм

Пирс и Джеймс начинали с знакомых философских принципов, определяющих смысл философствования деятельностью субъекта и личным восприятием мира, и в этом смысле их философские теории можно рассматривать как часть той философской традиции, которая успешно развивалась в современной Европе в работах Фихте, частично в работах Д. Хьюма, а позднее и многочисленных представителей различных школ субъективного идеализма, которые считали, что "без субъекта нет объекта".

Слово "прагма" на латинском языке означает "действие". Философия прагматизма основана на человеческой деятельности, действиях и человеческой практике. Такой подход прагматиков к философии отвергает как "ненужные старые тряпки все спекулятивные конструкции, построенные за сотни лет философского развития, которые являются спекулятивными конструкциями, не связанными с практической человеческой деятельностью". Однако философия прагматизма не ограничивается изучением практической человеческой деятельности и представляет собой достаточно четкую и последовательную систему взглядов практически на все аспекты традиционного философского знания.

Главным принципом прагматизма является провозглашенный тезис о том, что у каждого человека есть своя философия, и основатель этой философии Уильям Джеймс (1842-1910) считал, что сама реальность имеет множество форм, а свободное творчество каждого человека создает плюралистическое мировоззрение. У каждого человека есть свой способ философии, потому что, по его мнению, "философствовать - это иметь индивидуальный способ восприятия и ощущения пульса космической жизни", а сама философская направленность обусловлена врожденным темпераментом человека. С точки зрения сторонников прагматизма, философия - это метод разрешения философских споров на основе практических последствий наших действий.

В основе прагматизма лежит то положение кантийской философии, которое утверждает, что истинное знание природы вещей по своей сути недоступно человеку, т.е. принцип агностицизма. Знания неотделимы от предмета и его мнения. Именно субъективное мнение субъекта определяет представление о том, что является правдой, а что ложью, и подтверждает эту правдивость успехом практических действий человека.

В качестве приемлемой истины У. Джем признает только то, что наилучшим образом направляет нас, то, что лучше всего подходит для каждой части жизни, и то, что позволяет нам наилучшим образом слиться со всей совокупностью нашего опыта.

Правда, говорит он, это то, что помогает нам ассимилировать наш новый опыт с запасом старых верований Сторонники прагматизма утверждают, что правда - это то, что лучше всего работает на нас. Она преследует только практическую цель, а не как самоцель. Такой подход резко отличает философию прагматизма от европейской философской традиции поиска истины ради самой себя, которая преобладала на протяжении многих десятилетий.

Лозунговая фраза Джеймса "истина - это кредитная карточка, действительная только при определенных условиях" вызвала множество философских традиций, которые были по-новому восприняты и переоценены.

Прагматическая трактовка праксиса как комплекса сенсорных последствий, вытекающих из нашего понимания, позволила историкам философии сблизить прагматические и марксистские (диалектические материалистические) теории познания. Единственное различие между этими двумя эпистемологиями заключалось в том, что марксизм признавал социальную и историческую практику в качестве критерия истины, в то время как прагматизм признавал индивидуальный опыт и успех познающего субъекта.

Другой представитель прагматизма, Джон Дьюи (1859-1952), решая проблемы познания, разработал центральное понятие прагматизма - понятие опыта, под которым он понимал все формы человеческой деятельности и все проявления человеческой жизни. Дьюи утверждает, что прагматизм не интересует онтологических проблем, поскольку философия должна быть направлена на решение реальных потребностей людей, их интересов и напряженности, которые привели их к философии.

По словам Дьюи, центром философии является эпистемология. Начало познания - это всегда трудность деятельности, а философская методология подчинена обеспечению успеха человеческих поступков. По этой причине каждый человек должен иметь не один, а множество методов или способов познания мира, тех инструментов, которые способствуют эффективности действий и их успеху.

Исходя из этого принципа, прагматизм обращает внимание на то, что вся правда условна и двусмысленна. Этот принцип был взят на вооружение и распространен представителями естествознания XX века, которые провозгласили конвенционалистскую (условную) концепцию истины как фундаментальную особенность современной естествознания и философской эпистемологии.

Исследуя проблемы познания, Дж. Дьюи подчеркнул, что мышление начинается тогда, когда ситуация оказывается prima facie, когда мы находимся в беде и не можем думать ни о чем лучшем. Мышление полностью подчинено необходимости прямого действия, а сама наука призвана помочь человеку в чем-то. По словам Дж. Дьюи, возникшая проблемная ситуация, заставляющая человека начать познание, проходит через пять этапов ее решения:

1. чувство трудности, тревоги, вызванное трудностью в действии, заставляет человека искать источник трудности и формулировать проблему;
2. неопределенность в последующих действиях проясняет постановку проблемы, иногда первая и вторая стадии протекают вместе, особенно в случае опытного когнитивного субъекта;
3. формирование гипотезы о решении задачи, этот этап зависит как от мышления, так и от имеющихся знаний;
4. критическое рассмотрение гипотезы и ее теоретических основ в ожидании успехов и неудач в реализации гипотезы;
5. экспериментальная проверка гипотезы является важнейшей частью прагматической эпистемологии, которая позволяет определить эту философию как своего рода эмпиризм и позитивизм, близкие к материализму.

Философия прагматиков помогла создать самокорректирующийся метод познания, характерный для современной науки. С точки зрения ученых, именно прагматизм учит действию, а не бесполезному размышлению; именно прагматизм решает вечную проблему философии - что такое истина? -- ...как полезность и как успех в действии.

Эта ясная утилитарная предпосылка философии прагматизма позволяет отказаться от многих традиционных философских проблем, называя их спекулятивными и метафизическими, и занять последовательные позиции субъективного идеализма. Таким образом, по словам Д. Дьюи, познавательные вещи всегда и везде неотделимы от познавательного предмета; первое и второе - только два аспекта одного и того же предмета.

Предмет и объект, по мнению Дьюи, не означают никаких реальных заказов или способов существования, но в лучшем случае некоторые различия, установленные для той или иной цели в рамках опыта.

В этом смысле вещь становится делом нашего произвола, на основании которого мы разделяем потоки чувственного опыта на вещи. С точки зрения Дьюи, опыт - это изначальная концепция философии, поэтому он называет свою философию радикальной эмпирикой, поскольку опыт охватывает все сферы человеческой жизни и все виды человеческой деятельности.

Принципы прагматизма не позволяют отвергать любые гипотезы, из которых вытекают полезные последствия для жизни, будь то ценности морали, религии или эстетики.

В то же время, с точки зрения прагматизма, любое фундаментальное понятие морали - это догматизм и неприемлемая абстракция, такая абсолютизация, которая не имеет права на существование, потому что каждая нравственная ситуация уникальна и требует своего нового, уникального решения. Анализируя понятие добра, прагматизм приходит к выводу, что добро - это то, что удовлетворяет потребность, поэтому не существует и не может существовать общего, универсального понятия добра и зла в качестве основополагающих категорий этики. Такой прагматичный подход неизбежно приводит к выводу о том, что цели, которые преследует один защитник, иррациональны, что только методы, средства и формы морального действия могут быть подчинены разуму. Такой подход позволил нам определить основные принципы десятилетней дискуссии по вопросам этики: Существует ли нравственная деятельность или люди привносят нравственные ценности в свою деятельность? Можно ли определить характерные черты нравственных установок, а также нравственные (аморальные) чувства людей? Прагматизм подходит к этим вопросам с утилитарной точки зрения, т.е. то, что является нравственным, приносит пользу людям как агентам. Это крайняя форма релятивизма в морали.

Заключение

В заключение следует отметить, что проблемы определения критериев истины, законов и формы мышления интересовали людей с древнейших времен. Аристотель был первым из известных философов, кто придал этой проблеме особое философское значение. Классифицируя и обобщая методы познания в науке, Аристотель создал учение о формах мышления, постигающих истину, т.е. логику. Человеческий разум считается особым механизмом. Только применяя законы логики, он может приблизиться к истине. По мнению Аристотеля, для применения науки логики необходимо начинать с неисчезающего бытия. Истина считается высшей формой бытия. Человек, который понимает истину, приближается к исполнению бытия. В дальнейшем историческом развитии учение Аристотеля стало источником многочисленных школ и течений.

Лейбниц, как представитель рационалистической доктрины, отличается последовательной теорией истины. Истина приписывается предложениям, предложениям или тому, что мы принимаем за первичных носителей истины, либо путем определения соотношения этих предложений с вещами, которые обычно сами по себе не являются предложениями, либо путем рассмотрения их соотношения с другими предложениями. Лейбниц делит истину на истины факта, которые вытекают из сенсорного опыта, и метафизические истины, которые постигнуты разумом. Для последнего он считает все предложения математической логики.

Основная философская программа логического позитивизма, выраженная в принципе верификации, в тезисе о сводности содержания истинных теоретических утверждений к утверждению эмпирических, экспериментальных "данных", а в утверждении пустоты, отсутствии содержания ("аналитичности") логико-математических утверждений, находится в явном противоречии с практикой современных научных знаний, обнаруженных в ходе развития логического позитивизма.

Философия прагматизма представляет собой наиболее четкое выражение человека как действия, ценность или ценность мысли, определяемая в зависимости от того, служит ли она действию, практике жизни, то есть прагматизм в определенном смысле является философией успеха.

"Как истина, которую следует принять, - писал Гемс, один из основателей доктрины, - прагматизм признает только одно, и это то, что лучше всего нас направляет, что лучше всего адаптировано к каждой части жизни, и что лучше всего сплавляет нас со всей полнотой опыта".

Оценивая прагматический дискурс об истине, было бы ошибкой рассматривать его как терминологически неудачное изложение важной эпистемологической связи. На самом деле, они представляют собой настоящую онтологию - как она возникла в ХХ веке.

Список литературы

1. Аристотель, Очерки, М. "Мысли", 1994.
2. Демс, В.В. Прагматизм. 2003.
3. Ягодинский И.И. Философия Лейбница. Казань, 2014
4. Фрэнк С.Л. Прагматизм как эпистемологическая доктрина. В: Новые идеи в философии. 1996.
5. Михаленко Ю.П. Философия Дэвида Хьюма - теоретические основы английского позитивизма XX века. 2001.
6. Гадамер Эйч Джи. Что такое правда? Философский литературный журнал. Том 1. М., 1992. С. 30-37