Реферат на тему: Петр 1 как историческая личность

Содержание:

Введение

Изменения во всех отраслях и сферах социально-экономической и политической жизни страны, которые постепенно накапливались и созревали в XVII веке, превратились в качественный скачок в первой четверти XVIII века. Московская Русь стала Российской империей. В ее экономике резко изменились уровень и форма развития производительных сил, политический строй, структура и функции органов власти и суда, в организации армии, классовая и сословная структура населения, в культуре страны и быте народа. Место и роль России в международных отношениях того времени коренным образом изменились. Царь Петр I сыграл огромную роль в русской истории.

Личность Петра Великого

30 мая (9 июня по новому стилю) 1672 года Москва огласилась колокольным звоном, перемежавшимся пушечными залпами с кремлевских башен - у царя Алексея Михайловича и царицы Натальи Кирилловны, урожденной Нарышкиной, родился сын Петр. Бояре осторожно осмотрели младенца и, дивясь его длинному телу, вздохнули с облегчением: ребенок выглядел здоровым и веселым. Это особенно бросалось в глаза при взгляде на его сводных братьев Федора и Ивана, сыновей царя и его первой жены Марии Милославской, страдавших с детства тяжелыми врожденными недугами. Наконец, династия Романовых могла рассчитывать на здорового и энергичного наследника престола.

Как и у всех, характер Петра I был заложен в детстве.

Царь-батюшка, верный заветам домостроителя, особо не выделял младшего сына. Вся забота о ребенке легла на плечи матери. Будущая царица Наталья Кирилловна воспитывалась в доме Артамона Матвеева, который был горячим сторонником реформ и поощрял всевозможные нововведения в быту. Достаточно сказать, что женой Матвеева была Мария Гамильтон, бежавшая от преследований Кромвеля в Москву и принесшая традиции туманного Альбиона в свою русскую семью. Гости из немецкой слободы, иностранные офицеры из полков "нового порядка" и писари Посольского приказа с удовольствием посещали гостеприимных хозяев, где велись неспешные беседы о заграничных и военных делах. Это было единственное место, где постоянно можно было увидеть театральные представления немецкой труппы, только здесь женщины присутствовали за столом вместе с мужчинами. Неудивительно, что даже после рождения сына царица постоянно навещала Матвеевых. По ее просьбе Петру привозили иностранные игрушки - барабаны, жестяные пушки, сабли, булавы, а сама королева, заказывая одежду для ребенка, старалась следовать западноевропейской моде. Раннее детство цесаревича прошло в европейском доме и его неповторимой атмосфере, что впоследствии помогло Петру без предубеждения посещать иностранцев и получать от них полезный опыт.

Однако, когда пришлось перейти от игр к обязательным тренировкам для московских царевичей, Петру повезло меньше. Если Федора и Софью Милославских воспитывал высокообразованный монах Симеон Полоцкий, то "дядя", учитель русской словесности и закона Божия, Петр был назначен по просьбе царя Федора Алексеевича не очень знающим, но терпеливым и кротким Большим приходом подьячих Никиты Моисеевича Зотова, который не только стремился подавить природное остроумие и неугомонность царского отпрыска, но и сумел стать другом Петра.

Зотов в первую очередь отвечал за воспитание царственной статности и величавости Петра, но "дядя" даже не пытался заставить шустрого ребенка часами сидеть на стуле с прямой спинкой, чтобы выработать привычку к трону. Он позволял князю свободно бегать по станице Преображенской, лазить по чердакам, играть и даже драться с дворянскими и стрелецкими детьми. Когда Петру надоедало бегать, Никита Моисеевич садился рядом и, неспешно рассказывая о происшествиях из собственной жизни, вырезал деревянные игрушки. Царевич внимательно посмотрел на ловкие руки "дяди" и принялся старательно точить заготовку ножом. Зотов не обладал никакими особыми навыками народного ремесленника, делая все "на глаз". Петр перенял этот навык и всегда больше полагался на свой глаз, чем на чертежи и математические расчеты, и ошибался редко. Привычка заполнять часы досуга различными "ручными инструментами" осталась у него на всю жизнь: даже разговаривая с иностранными послами, он мог сразу же распланировать доски для обшивки лодки, повернуть шахматные фигуры на токарном станке или вязать узлы на корабельном такелаже. Ходили слухи, что прусскому послу фон Принцену однажды пришлось взобраться на верхушку мачты, чтобы вручить царю верительные грамоты, - настолько он был увлечен такелажем первого линкора "Предопределение", который он лично изобрел. Его руки постоянно требовали уроков и находили их.

Никита Моисеевич постоянно приносил Петру книги с иллюстрациями из Оружейной палаты, а позже, по мере развития у студента интереса к "историческим" предметам - военному искусству, дипломатии и географии - заказывал "веселые тетради" с красочными изображениями солдат, иностранных кораблей и городов. Князь выучил все это охотно и впоследствии кратко написал на старославянском, но с многочисленными ошибками. Но его природная цепкая память до самой смерти позволяла ему цитировать Часослов и стихи Псалмов и даже петь в церкви "на крючках", которые заменяли русские музыкальные знаки. И хотя, став императором, Петр I неоднократно заявлял, что в русской старине нет ничего поучительного, его исторические познания были разнообразны и глубоки. И он знал столько народных пословиц, поговорок и поговорок и употреблял их всегда с таким остроумием, что не уставал удивлять всех европейских монархов.

В трехлетнем возрасте он уже командовал Бутырским рейтарским полком "нового порядка" на царском смотре, что приятно удивило Алексея Михайловича и вызвало неприязнь его брата Федора Милославского и сестры царевны Софьи.

Вскоре после смерти Алексея Михайловича царица Наталья и ее сын были изгнаны из Кремля новым царем Федором Алексеевичем, ненавидевшим свою мачеху и ее "англиканского" дядю. Матвеев отправился в ссылку в далекий Пустозерск, а семья Нарышкиных-в родовое имение, село Преображенское. Никита Зотов собирался добровольно последовать за учеником в подмосковную глушь, но ему приказали схватить и казнить. Опальному подьячеву пришлось бежать из Москвы в Крым и долгие годы скрываться. Теперь Петру не у кого было учиться, и его школой стало Подмосковье.

Так вырос Петр-сильный и выносливый, не боящийся никакой физической работы. Дворцовые интриги научили его быть скрытным и скрывать свои истинные чувства и намерения. Забытый всеми, за исключением редких визитов нескольких родственников, он постепенно превратился в дитя заброшенного боярского имения, окруженного лопухами и покосившимися деревенскими избами. Весь день он пропадал где попало, прибегая только к мессе. Теперь ему предстояло учиться тайно. Зная подозрительность Милославских, при встрече с патриархом, который приносил опальной царице небольшие суммы денег, он делал вид, что не умеет читать, писать и считать. Владыка Иоаким всегда сетовал на это в разговорах с боярами, которые в свою очередь сплетничали о невежестве брошенного царевича в Кремле. Зная кремлевские нравы, Петр так усыплял бдительность всех своих кремлевских врагов. Впоследствии это помогло ему стать выдающимся дипломатом.

Юность Петра Великого

Когда 28 апреля 1682 года десятилетний Петр был торжественно коронован, иностранные дипломаты единодушно отмечали, что он производит впечатление 16-летнего юноши по речи, воспитанию и осанке. Княгиня Софья сразу интуитивно почувствовала угрозу со стороны брата и с помощью князя Хованского подняла стрельцов на восстание, получившее в народе зловещее название "Хованщина". День 25 мая, когда любимого дядю Матвеева подняли на вершины лучники, стал самым страшным впечатлением петровского детства, и красный цвет вызывал раздражение.

Если у Петра не было никаких конкретных планов по преобразованию страны, то после "Хованщины" они непременно появились. Сломить главную опору Софии - стрельцов можно было, только противопоставив им военную силу, способную их разгромить. Рано научившись скрывать свои чувства, Петр решил сыграть роль безобидного ребенка, у которого, как и у Ивана, на уме только детские забавы. Зная, что Софья просматривает все письма и приказы, приходившие от Преображенского, он, как мальчишки во все времена, стал играть в войну. Для этого он потребовал отправки в деревню детей своих конюхов, сокольничих, стольников, спальников, которые с незапамятных времен были приписаны к обязательной почетной свите царя. В Преображенском были представители самых разных сословий: от князя Михаила Голицына до" сына жениха " Алексашки Меншикова. Но вместо однообразной службы "по чину" они превратились в солдат Семеновского и Преображенского "потешных" полков.

Сама идея принадлежала молодому царю, который придумал простой и удобный темно-зеленый мундир с цветной тесьмой для солдат разных полков и даже впервые в истории ввел погоны в практику мундиров. Они были сделаны из меди и нашиты на левое плечо, чтобы защитить его от удара тяжелым палашом, и были украшены серебряным или золотым витым шнуром, в зависимости от воинского звания. Это стало модой всех европейских офицеров XVIII века, первые эполеты были заимствованы поляками. Но кроме этого, Петр ничего не мог сделать самостоятельно, не зная принципов организации западноевропейской армии. Не было никакой помощи ожидать не от кого. И тогда он, вероятно, вспомнил свой опыт "командования" иностранными рейтарами в трехлетнем возрасте и отправился в Кукуй, немецкую слободу, где иностранцы жили в своем замкнутом мире посреди патриархальной Москвы, широко раскинувшейся на холмах, и из-за плохого знания русского языка москвичей называли немцами, немыми. Здесь он застал отставного начальника Бутырского шотландского полка Патрика Гордона, знакомого ему по памятному смотру.

К молодому царю в Слободе всегда относились приветливо и дружелюбно. Общительный по натуре, Петр сразу же завел много друзей среди этих плотников, аптекарей, пивоваров и солдат, из которых он сразу же выделил обаятельного и галантного Франца Лефорта. Он стал наставником Петра в освоении своеобразной культуры "Московской Европы". Он не был ни английским, ни немецким, ни французским, ни голландским, хотя уроженцы этих стран нашли в Москве второе отечество; в нем воплотились все оттенки народной культуры Западной Европы. Здесь говорили и писали на невероятной смеси диалектов, которые Петр выучил, а позже его с трудом понимали в европейских столицах. Иначе и быть не могло. Носители утонченной культуры-иноземные дворяне редко селились в России. Сюда приезжали отчаянные смельчаки в поисках счастья, люди трудной судьбы, по политическим или религиозным причинам покинувшие родину, авантюристы с темным прошлым. За чинными фасадами причудливо украшенных домов дремали привычки пиратов, "рыцарей удачи", выброшенных бурей жизни на пустынный берег. Не случайно постоянное и чрезмерное употребление пива и водки было главным занятием русских "немцев" в часы их досуга. Такой образ жизни был наивно заимствован Петром и перенесен сначала в среду "веселых", а затем распространился среди дворян.

Это знакомство с "Европой" для Петра во многом предопределило все мировоззрение дальнейших реформ: он обустроит Россию как огромное немецкое поселение, целиком заимствуя что-то у Швеции, что-то у Англии, что-то у Бранденбурга. Приняв участие, например, в традиционных торжествах по случаю Рождества Христова, он решил перенести этот веселый праздник на русскую землю. Указ о новом летоисчислении он со свойственной ему лаконичностью заключил следующими словами: "Поскольку в России считают Новый год иным, то с его числом перестают подкрадываться к головам людей и считают Новый год везде с Первого января. А в знак хорошего начала и веселья поздравить друг друга с Новым годом, пожелав благополучия в бизнесе и в семье. В честь Нового года делают украшения из елок, развлекают детей, катаясь на санках с гор. А взрослые не совершают пьянства и синяков - для этого достаточно других дней."

С прибытием Гордона и Лефорта в Преображенское полки были разделены на взводы и роты, каждый из которых получил свои воинские звания. Однако поначалу они тоже были в полном беспорядке. Так, наряду с казачьим чином "урядник" существовали польский "поручик" и шведский "поручик". Князь Федор Ромодановский стал генералиссимусом Преображенского, а Иван Бутурлин - Семеновского полков. Петр, имевший детскую страсть к артиллерии, принял чин "капитана-бомбардира". Он сам чистил старую медную пушку воробьиного калибра и запаривал боеприпасы-репу для стрельбы в смешных штурмах деревянной крепости Плес. После битвы его куски собирали и съедали усталые и голодные солдаты.

Конфликт Петра Великого

Чтобы сражения происходили "по-настоящему", Петр постоянно ссорился с Ромодановским и Бутурлиным и в конце концов добился того, чего хотел: они тогда открыто ненавидели друг друга всю жизнь. Семенова он разыгрывал со всеми до кровавых драк. Военные учения иногда не прекращались по многу дней, солдаты иногда засыпали на ходу, а несколько человек даже умирали от переутомления. Такая жестокость не была личным качеством короля. Он считал, что поддерживать постоянную боевую готовность войск другими средствами невозможно. На самом деле, если Питер кого и любил, так это своих товарищей по детским играм, которых он знал по именам. Оставив нескольких Преображенцевых в Германии для получения офицерского звания, царь постоянно интересовался их успехами в письмах к старшине Корчмину. Когда однажды он бодро доложил, что все уже изучают тригонометрию, Петр удивился, как это удалось неграмотному Степану Буженинову - " Иначе Бог слепого не просветит." Однажды Александр Васильевич Суворов сделал блестящее наблюдение: "Только Петру Великому была дана великая тайна выбора людей: он смотрел на семеновского солдата Румянцева, а тот был офицером, послом, дворянином; и он благодарил за это Россию своим сыном Задунайским." Со временем "смешные" превратились, благодаря своей храбрости, верности и уму, в графов, фельдмаршалов и канцлеров. Не случайно их мнение всегда было для него решающим. 22 октября 1721 года разыгрывающие шалости по случаю Нистадского договора сподвижники Петра преподнесли ему памятное обращение, по-прежнему именуемое "всероссийским императором Петром Великим", и канцлер Головкин обратился к нему с весьма примечательными и трогательными словами: "Мы, ваши верноподданные, из тьмы невежества на театр славы во всем мире, из безвестности к произведенному обществу и политическому включению народов". От воспоминаний о трудном начале славных подвигов глаза Петра наполнились влагой и, приняв обращение, он поцеловал своих верных друзей.

По просьбе Петра в Преображенское из Оружейной привезли сломанный немецкий карабин, глобус или механические часы. Он не мог справиться с ними без помощи специалиста. В немецкой слободе молодой царь нашел голландского инженера Франца Тиммермана, который изучал с ним арифметику, алгебру, геометрию и учил его правилам пользования астролябией. Голландский учитель был посредственен, путался в формулах, но пылкое стремление Петра к знаниям компенсировало методические ошибки. За исключением князя Василия Голицына и покойного Артамона Матвеева, мало кто в России знал о форме Земли, а за разговоры об астрономии человека могли сжечь на костре.

Инженерные интересы Петра давали ему возможность изобретать новые принципы вооружения и тактические новшества. К удивлению Гордона, в 1680 году он открыл в Преображенском специальное "ракетное заведение", где сначала делал "художественные огни", а позже - осветительные снаряды, которые оставались в русской армии до 1874 года. Знание баллистики привело Петра к идее принципиально нового типа открытых артиллерийских позиций-редутов, блестяще испытанных в Полтавской битве. Нарвская катастрофа заставила царя критически взглянуть на солдатское оружие: и он находит простейшее решение для привинчивания трехгранного штыка к стволу пехотной винтовки, сделав атаку русской пехоты задолго до Суворова основным тактическим приемом. Он лично изучал морских офицеров, прибывших из Голландии, в области судовождения и управления пушечным огнем. Наконец, он попробовал свои силы в лечении зубов, всегда имея при себе набор необходимых инструментов. И горе тому, кто жаловался на боль в его присутствии: Петр немедленно усаживал больного и рвал зуб, иногда, впрочем, здоровый.

Детям привычка перебирать старые вещи на чердаке при Преображенском помогла сослужить Петру добрую службу. В предисловии к Флотскому уставу он позже записал историю своей страсти к кораблям: "Мы случайно оказались в Измайлове на льняном дворе и прогуливались по амбарам...Я увидел иностранный корабль и спросил Франца Тиммермана, что это за корабль. Он сказал, что это английский бот...И вышеназванный Франц нашел голландца Карстена Бранта, который был призван в компании моего отца в компании морских людей сделать морских людей на Каспийском море, который починил эту лодку и сделал мачту и паруса, и это стало очень приятно." Благодаря такой случайности король стал приобщаться к корабельному мастерству, которое превратилось в главное дело всей его жизни. Все модели морских судов из тех, что были сделаны для отбора прототипа единственного многоходового фрегата "Орел", построенного при Алексее Михайловиче, перекочевали из пыльных кремлевских чулан в Преображенское. Даже побывав в таких морских державах, как Голландия, Англия и Дания, Петр никогда не забывал "деда русского флота". Пышное торжество Петровского катера состоялось 11 августа 1723 года, когда его салютовали 20 линейных кораблей Балтийского флота на Крондштадтском рейде. Первый российский военно-морской парад принимали "капитан" лодки генерал-адмирал Федор Апраксин, "кормчий" императора Петра I и "лоцман-матрос" фельдмаршала Александра Меншикова.

Во время своего первого одиннадцатимесячного пребывания за границей в составе Великого посольства Петр сам работал на голландских верфях, сначала в Саардаме, а затем в Амстердаме; посещал медицинские курсы и даже, забравшись на крышу Вестминстерского аббатства, "учился демократии", слушая дебаты в английском парламенте. Выдающийся русский историк Ключевский считал, что Петр I в результате овладел 14 различными специальностями. Принцессы Ганноверская и Бранденбургская оставили любопытное впечатление от встречи с молодым русским царем: "У него красивые черты лица и благородная осанка. Он обладает большой живостью ума, и его ответы быстры и правильны. Но при всех преимуществах, которыми наделила его природа, желательно видеть в нем меньше грубости. Этот принц очень хорош и в то же время очень плох; морально он является полным представителем своей страны. Если бы он получил хорошее образование, то стал бы совершенным человеком, потому что у него много добродетелей и необыкновенный ум."

Петр I, одетый в Преображенский сюртук европейского покроя, всегда оставался в мыслях вполне русским самодержцем. Узнав, что стрельцы снова взбунтовались во время его пребывания за границей, он немедленно вернулся в Россию. 30 сентября 1698 года на Красной площади были казнены 200 стрельцов, палачами служили сановники из царской свиты. Лефорту удалось увильнуть от этого, сославшись на религиозные убеждения. Меншиков же хвастался, что лично отрубил головы двадцати бунтовщикам. Все сподвижники Петра оказались связанными страшной кровавой облигаций.

Когда Петру I напомнили об этой бессмысленной жестокости по отношению к людям, вина которых едва ли могла быть доказана судебным порядком, он заявил: "С другими европейскими народами можно достигнуть цели гуманными методами, а с русскими не так: если бы я не применял строгости, то уже овладел бы Русским государством и никогда не сделал бы его таким, каким оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу превратить в людей." Грубость выражения, свойственная Петру, всегда была связана с недостатками его воспитания. Но это ничего не объясняет. Правитель по династическому праву, Петр искренне считал себя ниспосланным на Русь Божественным провидением, высшей истиной, не способным на ошибки. Меряя Россию своим двором, он чувствовал, что надо начинать преобразования с ломки старомодных обычаев. Поэтому по возвращении из европейского путешествия Петр I категорически запретил боярам носить бороды, приказал дворянам пить водку и кофе, а солдатам-курить по "Военному уставу". Не злой по натуре, он был порывист, впечатлителен и недоверчив.; Не умея терпеливо объяснять то, что было ему очевидно, Петр, в случае непонимания, легко впадал в состояние крайнего гнева и часто "долбил" правду сенаторам и генералам своими огромными кулаками или посохом. Правда, король был очень сообразителен, и через несколько минут он уже смеялся над удачной шуткой виновника.

Петр был равнодушен к одежде и не любил официальных приемов, на которых ему приходилось носить горностаевую мантию и символы царской власти. Его стихией были собрания, где к ним относились легко, без титулов и званий, пили водку из бани, черпали глиняными кружками, курили, играли в шахматы и танцевали. Даже царская карета не имела собственных разъездных экипажей: если нужно было организовать торжественный отъезд августейшей четы, он брал карету у знаменитых придворных щеголей - Меншикова или Ягужинского.

Петру пришлось провести остаток жизни в самообразовании, потому что новые задачи требовали от него снова и снова искать учителей за пределами России. После поражения под Нарвой, когда русская армия потеряла всю свою артиллерию, Петр не потерял присутствия духа и сказал Меншикову: "Вот Карл XII-достойный учитель; без него я остался бы бедным тружеником в военном деле." В честь "Нарвского конфуза" была отлита специальная памятная медаль с девизом "Учителю-от достойного ученика".

Король собирался отдать его шведскому королю, когда тот одержит над ним победу. После Полтавской битвы, хотя Карлу и Мазепе удалось бежать в Турцию, он устроил пир и поднял тост в честь "учителей шведов", на что генерал Реншильд пробормотал:" Но чтобы опозорить изменника Мазепу, Петр прибегнул к поистине языческому обряду. Перед собранием казачьих старшин "личность (чучело - ред.) бывшего гетмана Мазепы была уничтожена следующим образом,-писал вице-канцлер Гаврила Головкин, - Сначала его грамота от Его Царского Величества изодрана в клочья; от Его светлости князя Меншикова и от меня, кавалеров ордена Святого Андрея, этот орден с лица снят. Его герб из ката (Карл XII - ред.) разорван и растоптан, его сабля...сломана,...и, наконец, его личность упоминается на виселице повешенным." Только Петр мог так унизить своих противников, отчеканив медаль в честь шведского короля, чтобы произвести впечатление на европейские столицы, и повесив чучело запорожского князя Мазепы в назидание суеверным русским.

Петр I был выдающимся дипломатом. В его арсенале были все классические приемы, о которых Петр легко забывал в нужный момент и превращался в таинственного восточного царя, который вдруг начинал целовать в лоб ошеломленного собеседника, сыпать народными изречениями, сбивавшими с толку переводчиков, или вдруг останавливать аудиторию, как персидский шах, ссылаясь на то, что его ждет жена! Внешне искренний и доброжелательный, Петр, по мнению европейских дипломатов, никогда не раскрывал своих истинных намерений и потому всегда добивался того, чего хотел.

Петр никогда не преувеличивал своих полководческих способностей, после Нарвы предпочитая командовать только своим Преображенским полком и доверяя армию профессиональным генералам. Он в совершенстве знал основы мореплавания, не брался командовать целым флотом, поручая это Апрекину, Голицыну и даже Меншикову. Он никогда не выказывал страха в бою. Когда адмирал Круис во время похода на Гельсингфорс в 1713 году умолял Петра I сойти на берег ввиду опасности встречи там шведского флота, царь с улыбкой ответил: "Бояться пуль-не идти в солдаты" и остался на флагмане. На упрек Меншикова в том, что царь не позаботился о себе, лично спасая утопающих в ледяной воде во время наводнения в Петербурге, он сказал, что "для моего Отечества и народа я не пощадил своей жизни и не жалею об этом."

Заключение

По масштабу интересов и умению видеть главное в проблеме Петру I трудно найти равного в русской истории. Сотканный из противоречий, император был под стать своей великой силе, которой он был подобен гигантскому кораблю, ведущему из тихой гавани в мировой океан, раздвигая грязь и пни и отсекая наросты на борту.

Список литературы

1. История СССР с древнейших времен до конца XVIII века. Под ред. Б. А. Рыбаков. М., Изд-Во “Высшая Школа", 1975.
2. Соловьев С. М. "Чтения и рассказы по истории России”, Москва, Изд-во "Правда", 1989.
3. Ключевский В. О. "Исторические портреты”, М., Изд-во "Правда", 1991.
4. Сыров С. Н. "Страницы истории”, М., Изд-во “Русский язык", 1983.
5. Павленко Н. И. "Петр I и его время”, Москва, Изд - во “Просвещение", 1989.