Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Реферат на тему: Научные революции как точки бифуркации в развитии знания. Нелинейность роста знаний

Содержание:

Введение

С конца XIX до середины XX веков в науке произошли радикальные изменения, связанные с формированием нового неклассического естествознания. Внимание философов и методологов науки обращено на поиск нового обоснования и на переосмысление статуса научного знания и познания – ведь человеческое познание было по существу сведено к научному знанию. В 20-30-е годы XX века доминирующим направлением в западной философии стал логический позитивизм или неопозитивизм. Его главная цель-построить нейтральную (т. е. непредвзятую) интерпретацию для эмпирической науки.) язык описания действительных "состояний дел", чтобы теоретические положения могли быть выведены в соответствии со строжайшими логическими законами из протокольных положений опыта, а предсказания теории могли быть подтверждены (верифицированы) ссылкой на наблюдение и эксперимент. К 60-м годам ХХ века невозможность полной, окончательной верификации и абсолютно чистого языка наблюдения становилась все более очевидной. Родился постпозитивизм, основателем которого был Карл Поппер (1902-1994). К. Поппер считал фальсификацию главным критерием научности, то есть фундаментальной возможностью опровергнуть (фальсифицировать) любое научное утверждение или научную теорию в том случае, если их предсказания расходятся с эмпирическими, экспериментальными данными. В результате "фальсификации" вероятность того, что альтернативная гипотеза, утверждение или теория верны, будет увеличена, и, тем не менее, они тоже не могут быть полностью доказаны и впоследствии будут проходить процедуру фальсификации вместе с новыми альтернативами. В полемике с К. Поппера, сформировались взгляды Т. Кун (1922-1995) и И. Лакатос (1922-1974), концептуальные работы которых представляют собой вершину критического рационализма и позднего позитивизма вообще.

Сходство позиций Т. Куна и И. Лакатоса определяется рядом общих черт. Среди них такие, как утверждение в принципе теоретической "нагрузки" эмпирических фактов, стремление опереться на историю науки как на эмпирическую основу, смещение внимания со структуры научного знания на его развитие, отказ от установления жестких границ между наукой и "наукой", признание существенной роли социокультурных факторов в процессе замены определенных господствующих научных взглядов новыми.

При подготовке настоящего реферата основными источниками были использованы фундаментальный труд Томаса Куна "Структура научных революций" , глава о научных революциях в книге выдающегося русского философа В. С. Степина "Теоретическое знание ", а также опубликованная в Интернете книга российского ученого В. А. Леглера" Научные революции при социализме " . Эта книга носит скорее социологический, чем философский характер. Тем не менее в ней очень подробно и явно изложены проблемы смены научных парадигм в советской науке. Рукопись книги В. А. Леглера появилась к 1985 году, и книга до сих пор не издана. Краткие выдержки из этой книги и отдельные ее положения публикуются в различных журналах и сборниках.

Ссылки на источники в этом реферате оформлены так, как принято у химиков – цифры в квадратных скобках указывают на источник и страницу. Список источников приведен в конце реферата.

Концепция развития научного знания Т. С. Куна

"Нормальная наука", по словам Т. Кун – это исследование, прочно опирающееся на прошлые научные достижения, которые уже признаны определенным научным сообществом "в качестве основы для его дальнейшей практической деятельности" .Такие признанные научные достижения, которые на определенное время дают научному сообществу модель постановки проблем и их решения, Т. Кун назвал "парадигмами.

Накопление фактов в период зарождения и самого раннего развития любой науки "обычно ограничивается данными < ... > находится на поверхности" . Формируется определенный фонд фактов, часть из которых доступна наблюдению и простому эксперименту, а другая часть заимствована из уже существующих областей практической деятельности. Этот метод накопления фактов давал весьма запутанную картину, как это видно из энциклопедических трудов Плиния и естественных "историй" Фрэнсиса Бэкона. "На ранних этапах развития любой науки разные исследователи, сталкиваясь с одними и теми же категориями явлений, не всегда одинаково описывают и интерпретируют одни и те же конкретные явления." Впоследствии такие расхождения в значительной степени исчезают. Это "обычно вызвано триумфом одной из допарадигмальных школ" . "Когда в развитии естествознания отдельный ученый или группа исследователей впервые создает синтетическую теорию, способную привлечь большинство исследователей, прежние школы постепенно исчезают. "Теория, принятая в качестве парадигмы, должна казаться лучше конкурирующих теорий, но она не обязана (и фактически никогда не объясняет) объяснять все факты, которые могут встретиться на ее пути. "Парадигмы приобретают свой статус потому, что их использование приводит к успеху, а не к использованию конкурирующих способов решения некоторых проблем, которые исследовательская группа признает наиболее актуальными.

"Нормальная" наука, по мнению Т. Кун-это набор исследований, основанных на неизменной парадигме. Для него характерно кумулятивное развитие, то есть добавление новых знаний к уже имеющимся. Частичное разрушение прежних знаний (как в научной революции) не происходит в нормальной науке.

Сразу замечу, что идея "нормальной" науки философски противоречива. Даже априори его следует считать неточным с точки зрения теории систем, поскольку при изучении даже таких "простых" процессов, как рост организмов, органов и даже клеток, наряду с типами развития, характеризующимися нераздельностью роста и формирования (рост плодов тыквы, листьев некоторых растений), существуют типы развития, где рост и формирование разделены (развитие слизистых грибов) и на первый план выходит противоречивость процессов роста и развития. Динамические закономерности наукометрии свидетельствуют о том, что процессы роста и развития науки не менее сложны и не менее противоречивы.

Идея "нормального" этапа развития любого научного направления также сомнительна с точки зрения эффективности этого этапа, поскольку вряд ли стоит спорить о том, что "важнее" на войне – медленное позиционное "топтание" войск, "окопная война" или "Брусиловский прорыв". Это понятие можно отнести (и "в первом приближении") лишь к малым частям картины, отражающей ход науки. Как пишут ученые, " наука всегда была современной, она всегда росла взрывным образом, вовлекая все большую часть населения, она всегда была на грани революционной экспансии. Ученые всегда чувствовали себя пловцами в огромном море научной литературы, которое в любое время, в любое десятилетие увеличивалось одинаковыми темпами". Внешне "простой экспоненциальный рост науки не может служить основанием для объяснения перехода от малой науки к большой" , что "этот самый" нормальный " закон экспоненциального роста < ... > представляет в действительности весьма ненормальное положение вещей. В реальном мире вещи не растут и растут бесконечно. Экспоненциальный рост постепенно приближается к некоторому пределу, процесс замедляется и останавливается, не достигая абсурдных значений. Эта функция, которая более полно отражает действительное поведение тел, также хорошо известна как логистическая кривая, которая дается в нескольких различных математических формах... Логистическая кривая ограничена нижним значением, или "полом" (начальное значение параметра обычно равно нулю), и верхним значением, или "потолком", за пределами которого рост не может продолжаться в обычном порядке." На полпути между "полом" и "потолком" начинается перегиб, скорость роста падает. Эта зависимость отражает рост объемов производства бобового стебля в процессе производства сырья (угля, металлов), количество университетов в Европе, пробег железнодорожной сети, рост энергетических ускорителей (генераторов, циклотронов, синхротронов), увеличение количества известных химических элементов и т. д. В период "насыщения" логистическая кривая ведет себя иначе, обычно испытывая резкие колебания. В некоторых случаях эти колебания затухают, логарифмически приближаясь к максимуму. Иногда "в воздухе висит неровная кривая." Но в ряде случаев (если, например, был совершен технологический прорыв и появились новые методы ускорения) происходит эскалация: "как феникс, из пепла старой логистической кривой возникает новая кривая". Это происходило несколько раз в процессе увеличения числа известных химических элементов по мере развития и появления новых методов (например, в связи с искусственным созданием элементов трансурановой группы), с ростом кривой энергии ускорителя за счет появления новых методов ускорения. При формальном подходе к таким системным закономерностям, которые (например, старение научных методов и технологических приемов), вероятно, также отражают диалектические закономерности, можно классифицировать экспоненциальную фазу развития любой из наук как ее "нормальный" период, а реорганизацию науки, резкие колебания логистической кривой в точке перегиба, как "революционную". Однако процесс познания и развития общественного сознания противоречив и, к сожалению, в некоторых условиях и в некоторых направлениях представляется обратимым. Именно поэтому мы являемся современниками настойчивых попыток реанимировать и навязать реакционные и антинаучные взгляды, возникшие из глубин прошлого (из Средневековья и первобытного общества)-астрологию, различные верования, колдовство, а также многочисленные и зачастую невежественные имитации науки и медицины непрофессионалами (например, попытки математика Фоменко "перекроить" русскую историю, телевизионные эксперименты Кашпировского на менталитете россиян, попытки историка Г. этнические процессы путем "психических мутаций" и воздействия космических лучей).

Цель "нормальной" науки, по Куну, не требует предсказания новых типов явлений, так как явления, не соответствующие парадигме, часто вообще не рассматриваются. "Ученые в русле нормальной науки не ставят перед собой цели создания новых теорий, обычно они также нетерпимы к созданию таких теорий другими". Исследование направлено на развитие тех явлений и теорий, существование которых парадигма явно предполагает. Результаты научных исследований, проводимых в рамках парадигмы, как правило, расширяют сферу применения и повышают точность применения парадигмы.

Философские аспекты научных революций

В динамике научного знания особое значение имеют этапы развития, связанные с перестройкой исследовательских стратегий, задаваемых основами науки. В. С. Степин отмечает, что "основы науки обеспечивают рост знаний до тех пор, пока общие особенности системной организации изучаемых объектов учитываются в картине мира, а методы овладения этими объектами соответствуют установленным идеалам и нормам исследования".

По мере развития науки она может столкнуться с принципиально новыми типами объектов. Их исследование требует иного видения реальности по сравнению с тем, что предлагает современная картина мира. "Новые объекты могут также потребовать изменения схемы метода познавательной деятельности, представленной системой идеалов и норм исследования. В этой ситуации рост научного знания предполагает перестройку основ науки. Последнее может осуществляться в двух вариантах: а) как революция, связанная с преобразованием особой картины мира без существенных изменений идеалов и норм исследования; б) как революция, в ходе которой наряду с картиной мира радикально меняются идеалы и нормы науки и ее философские основания" . Парадоксы и проблемные ситуации являются предпосылками научной революции и сигналом того, что наука втянула в сферу своих исследований процессы нового типа, сущностные характеристики которых не нашли отражения в картине мира.

По мнению В. С. Степина, " новая картина мира не может быть получена из нового эмпирического материала чисто индуктивным путем. Сам этот материал организован и объяснен в соответствии с определенными способами его видения, и этот путь задается картиной мира. Поэтому эмпирический материал может лишь выявить несостоятельность старого видения новой реальности, но сам по себе он еще не указывает, как изменить это видение. Формирование новой картины мира требует специальных представлений, позволяющих перегруппировать элементы старых представлений о действительности, отсеять некоторые из них, включить новые элементы для разрешения существующих парадоксов, обобщить и объяснить накопленные факты. Такие идеи формируются в области философско-методологического анализа познавательных ситуаций в науке и играют роль весьма общей эвристики, обеспечивающей интенсивное развитие исследований".

Разработка методологических принципов, выражающих новые нормы научного знания,-это не разовый акт, а достаточно сложный процесс, в ходе которого вырабатывается и конкретизируется исходное содержание методологических принципов. Изначально они не могут выступать в качестве альтернативы традиционному методу исследования. Только по мере развития системы этих принципов она все более и более отчетливо выступает как оппозиция старому стилю мышления.

В. С. Степин считает, что "необходимость критического отношения к идеалам и нормам, принятым в классическом естествознании (XVII-XIX вв. – А. В.), впервые была уловлена и стала осмысливаться в философии" . Вхождение в сферу философских средств и применение их в проблемных ситуациях естествознания позволило видоизменить идеалы объяснения и обоснования знания, утвердить новый метод построения картины мира и связанные с ним фундаментальные научные теории.

Утверждение в физике новой картины исследуемой реальности (конец XIX-начало XX века) сопровождалось дискуссиями философско-методологического характера. В ходе них были осмыслены и обоснованы новые представления о пространстве и времени, новые методы формирования теории. В процессе этого анализа были уточнены и развиты философские предпосылки, которые предусматривали перестройку классических идеалов и норм изучения существовавшей тогда электродинамической картины мира. В ходе этого процесса они (философские предпосылки) превратились в философские основы релятивистской физики и во многом способствовали ее интеграции в ткань современной культуры.

Таким образом, перестройка основ науки-это процесс, который начинается задолго до непосредственного преобразования норм исследования и научной картины мира. Это положение сформулировано В. С. Степиным на основе тщательного анализа появления теории относительности. В книге он рассмотрел и проанализировал только этот феномен, то есть только один фрагмент научной революции начала XX века.

В. С. Степин также указывает на несколько иную версию возникновения научных революций. По его мнению, "научные революции возможны не только в результате внутридисциплинарного развития, когда в поле исследования включаются новые типы объектов, развитие которых требует изменения основ научной дисциплины. Они также возможны благодаря междисциплинарным взаимодействиям, основанным на "прививке парадигмы", т. е. о переносе идей особой научной картины мира, идеалов и норм исследования из одной научной дисциплины в другую ". Новая картина изучаемой действительности и новые нормы познавательной деятельности, устанавливаемые в конкретной науке, могут оказать революционное воздействие на другие науки.

Такой путь научных революций, как отмечает В. С. Степин, не описан с достаточной глубиной ни Т. Куном, ни другими западными исследователями философии науки. Между тем она является ключом к пониманию процессов возникновения и развития многих научных дисциплин.

В этом отношении типичным примером является перенос из физики в химию фундаментального принципа, согласно которому процессы трансформации молекул, изучаемые в химии, могут быть представлены как взаимодействия ядер и электронов, в результате чего химические системы могут быть описаны как квантовые системы, характеризующиеся определенной ψ-функцией. Эта идея легла в основу нового направления – квантовой химии. Его появление ознаменовало революцию в современной химической науке и появление принципиально новых исследовательских стратегий.

Итак, " общенаучную картину мира можно рассматривать как форму знания, регулирующую постановку фундаментальных научных проблем и направляющую перевод идей и принципов из одной науки в другую. Иными словами, она функционирует как глобальная исследовательская программа науки, на основе которой формируются ее более конкретные, дисциплинарные исследовательские программы".

"Перестройка основ исследований означает изменение самой стратегии научных исследований. Однако любая новая стратегия утверждается не сразу, а в длительной борьбе с прежними установками и традиционными представлениями о реальности". В. С. Степин справедливо отмечает, что" процесс установления ее новых основ в науке определяется не только предсказанием новых фактов и генерацией конкретных теоретических моделей, но и социокультурными причинами. Новые познавательные установки и порождаемые ими знания должны быть вписаны в культуру соответствующей исторической эпохи и соответствовать ценностно-мировоззренческим структурам, лежащим в ее основе".

"Развитие науки (как, впрочем, и всякого другого процесса развития) осуществляется как превращение возможности в действительность. Не все возможности реализуются. <...> При прогнозировании таких процессов < ... > строят дерево возможностей, учитывая различные варианты и направления развития. Представления о жестко детерминированном развитии науки возникают только в ретроспективе, когда мы анализируем историю, уже зная конечный результат, и восстанавливаем логику движения идей, ведущих к этому результату. Но были и возможные направления, которые могли быть реализованы на других поворотах исторического развития цивилизации, но они были " замкнуты” в уже реализованной реальной истории науки. В эпоху научных революций, когда перестраиваются основы науки. Культура как бы выбирает из нескольких потенциально возможных линий будущей истории науки те, которые наилучшим образом соответствуют фундаментальным ценностям и идеологическим структурам, господствующим в этой культуре" .

Культура, конечно, не безликая, не какое-то независимо действующее многоголовое чудовище. Она создается терпеливым или вдохновенным трудом, усилиями, энергией и проницательностью миллионов творческих людей и воспроизводится, поддерживается и передается следующим поколениям еще более неисчислимой армией учителей и профессоров, книгоиздателей и музыкантов, архитекторов и рассказчиков и т. д. Если на "мегауровне" можно искать аналогии между этими процессами и процессами естественного и искусственного отбора, происходящими в биосфере (а такие аналогии, объясняемые системной близостью сравниваемых макрособытий, могут быть философски и когнитивно плодотворны), то первичную сущность многих событий, происходящих в науке, следует искать не на этом уровне, а на уровне таинственной "ментальности". Она неотделима от сознательных и бессознательных психических процессов в сознании ученых, поэтов, философов, изобретателей и других категорий активных людей, которые должны быть сведены к одной категории - категории творческих личностей. Ускорение общего хода научно-технического развития в целом и динамика исследований по каким-либо конкретным проблемам зависят главным образом от проблем, потребностей и новых возможностей, порождаемых эпохой и наукой в целом. А возможности, направление и интенсивность прорывов в некоторых научных областях во многом зависят от количественного соотношения творческих личностей, от их психологической индивидуальности, от качеств, формируемых их генами, воспитанием, социальными условиями, такими как, например, самостоятельность мышления, готовность принимать новые взгляды и категории и сомневаться в старых, даже в своих собственных. Итак, молодой человек, - пишет видный американский психолог Джером Брунер , – " выросший в трущобах и достигший высот науки, легко меняет категории, в которых он кодирует физический мир. Однако ему гораздо труднее изменить систему категорий, которыми он кодирует явления окружающего его социального мира."

Глобальные научные революции

От классической к постнеклассической науке.

В истории естествознания можно найти четыре периода, когда все составляющие основ естествознания подвергались трансформации. Первым периодом была революция XVII века, ознаменовавшая становление классического естествознания.

"Мысль о том, что объективность и объективность научного знания достигается только тогда, когда все, что связано с предметом и процедурами его познавательной деятельности, исключается из описания и объяснения, проходит через все классическое естествознание начиная с XVII века. Эти процедуры были приняты как раз для всех данных и неизменны. Идеалом было построить абсолютно верную картину природы. Основное внимание было уделено поиску очевидных, наглядных, “вытекающих из опыта” онтологических принципов, на основе которых можно строить теории, объясняющие и предсказывающие экспериментальные факты. В XVII-XVIII веках эти идеалы и стандарты исследования сочетались с установками механистического понимания природы. Объяснение трактовалось как поиск механических причин и веществ-носителей сил, определяющих наблюдаемые явления. Понимание обоснования включало в себя идею сведения (информационного – А. В.) знания о природе к фундаментальным принципам и понятиям механики. < ...> Соответствующие смыслы как раз и выделялись в категориях "вещь”, “процесс”, “часть”, “целое”, “причинность”, “пространство” и "время" и т. д., которые составляли онтологическую составляющую философских основ естествознания XVII-XVIII вв. Эта категориальная матрица обеспечила успех механики и предопределила сведение к ее представлениям всех других областей естественнонаучных исследований".

Мы видим реальность через систему понятий и поэтому часто отождествляем понятия с реальностью, абсолютизируем их. Между тем опыт развития науки показывает, что даже самые фундаментальные понятия и понятия науки никогда не могут быть окончательными.

Ускоренное развитие науки (после первой промышленной революции) заставило по-новому оценить идеалы и нормы классического естествознания. Четко определялась роль гипотезы в теоретическом исследовании, все чаще возникали ситуации, когда различные теоретические объяснения соотносились с одной и той же областью экспериментальных фактов, выявлялось отсутствие критериев экспериментального подтверждения и самоочевидности для обоснования постулатов создаваемых теорий".

"Радикальные изменения в этой целостной и относительно устойчивой системе основ естествознания произошли в конце XVIII — первой половине XIX века. Их можно рассматривать как вторую мировую научную революцию, определившую переход к новому состоянию естествознания-дисциплинированно организованной науке. В это время механическая картина мира теряет свой статус общенаучной. В биологии, химии и других областях знания формируются специфические картины действительности, несводимые (несводимые – А. В.) к механическим. В то же время происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм исследования. Например, в биологии и геологии возникают идеалы эволюционного объяснения, в то время как физика продолжает строить свои знания, абстрагируясь от идеи развития. Но и в ней с развитием теории поля начинают постепенно размываться господствовавшие ранее нормы механического объяснения. Все эти изменения затронули в основном тот пласт организации идеалов и норм исследования, который выражает специфику изучаемых объектов. Что касается общих познавательных установок классической науки, то они сохранились и в этот исторический период" .

Третья мировая научная революция была связана с трансформацией этого стиля и формированием нового, неклассического естествознания . Она охватывает период с конца XIX до середины XX века. В эту эпоху происходят революционные изменения в различных областях знания: в физике (открытие делимости атома, формирование релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (формирование генетики). Появляются кибернетика и теория систем, сыгравшие большую роль в развитии современной научной картины мира.

Революции в советской науке

Как уже говорилось выше, социокультурные особенности развития общества оказывают влияние на развитие науки в этом обществе. Поэтому можно думать, что наука в идеологизированном и очень тоталитарном обществе СССР имела черты, не свойственные западной науке. Советский ученый-геолог В. А. Леглер в книге "Научные революции при социализме" рассмотрел некоторые особенности науки в СССР, в частности механизм, с помощью которого происходит смена парадигмы.

Исходная точка В. А. Леглера состоит в том, что наука не может нормально развиваться и преуспевать без свободы, борьбы мнений и критики.

Автор отмечает, что во все периоды советской истории с 1920-х годов до момента написания книги (1985) взаимное непризнание советским и зарубежным научным сообществом научных парадигм другой стороны было общим и систематически повторяющимся явлением. Более того, советская сторона рано или поздно переходила, как правило, на зарубежные позиции (в области естественных наук).

В. А. Леглер вводит понятие "местная идеология". "Местная идеология-это определенная система взглядов (учение, теория, парадигма), господствующая в какой-то советской науке и находящаяся в состоянии взаимного отрицания с той парадигмой, которая господствует в той же науке за рубежом." Такие системы взглядов являются локальными, то есть используются только в рамках определенного научного сообщества. По типу происхождения местные идеологии можно разделить на реликтовые, захватнические и навязанные государством. "Типичный реликт местной идеологии начинает существовать как парадигма, общепринятая во всем мире науки. Затем происходит научная революция, и зарубежные ученые переходят к новой парадигме… Советское научное сообщество отказывается от этого и сохраняет старую парадигму как пережиток, пережиток эпохи до научной революции." Классическую картину захватывающей местной идеологии можно было увидеть в ходе дискуссии о генетике. "Внутри научного сообщества формируется энергичная группа, объявляющая ранее принятую парадигму неправильной и предлагающая своего кандидата в парадигму, идет борьба, в ходе которой властолюбивая группа использует в качестве союзников научную молодежь, журналистов, партийные и государственные органы и т. д. В конце концов она побеждает и объявляет свою теорию обязательной для общества." К этому же типу, помимо "мичуринской биологии", относятся материалистическая физика и ряд других локальных идеологий, появившихся в 1930-50-е годы.

В. А. Леглер выделил следующие существенные свойства локальных идеологий. Это, во-первых, "преобладание негативного над позитивным содержанием: местная идеология нуждается в каких-то оригинальных позициях, в том, чтобы ее отрицать. < ... Позитивным содержанием реликтовых идеологий является старая парадигма, то есть прежняя наука. Агрессивные идеологии неизбежно сосредоточивают свои интеллектуальные силы на критике противоборствующих школ. Они стремятся свергнуть конкурирующую теорию и захватить научное сообщество. В агрессивной локальной идеологии позитивная часть является ее собственным творением и имеет совершенно иные характеристики, чем научная парадигма." Обычно это высказывания лидера и высказывания других уполномоченных им лиц. В то же время само "содержание", сущность позитивного ядра идеологии-вещь в значительной степени случайная. Позитивное содержание идеологии при наличии гибкого и творческого лидера может быть каким-либо образом изменено или дополнено" . Идеология должна выглядеть как наука, то есть не повторять одно и то же, а творчески развиваться. Каждый ученый должен добавить что-то новое. Поскольку опровергать идеологию запрещено, значит, необходимо ее подтверждать.

Другой важной особенностью местных идеологий является тенденция их сближения с национальной идеологией, а через нее и с государством. "Иногда это свойство выражается более отчетливо – в виде прямого притяжения местной идеологии к государству, иногда менее отчетливо-в виде конвергентного сходства "малых "идеологий с" большими". В локальных идеологических доктринах специфические черты научных теорий исчезают или ослабевают, а специфические черты идеологических доктрин появляются или усиливаются".

Ядром местной идеологии является ее негативная, полемическая часть. Характер полемики наиболее ярко показывает разницу между местной идеологией и научной теорией. Научная полемика основана на взаимном признании ее участниками того факта, что оппоненты тоже стремятся к научной истине, хотя и по-другому. Научная полемика - это совместный поиск истины, совместная работа. Напротив, " в политических идеологиях, разделяющих людей на группы по какому-либо признаку, полемика является одной из форм борьбы с другими группами. Это называется идеологической борьбой. Истина уже известна, ее нужно только защищать и распространять."

В естественных науках, особенно в точных, гораздо труднее обнаружить идеологическую враждебность, чем в гуманитарных. Для этого советское общество использовало понятия диалектической марксистско-ленинской философии, которые служат "мостом между естественными науками и идеологией". Я укажу две типичные детали этого моста, две концепции: антиисторизм и механизм.

Понятие "антиисторизм" направлено против метода абстракции, метода построения научных моделей. Она основана на философском положении, что ни одно явление не может рассматриваться вне времени, места, связи с другими явлениями и т. д. Строго следуя этому принципу, ничто не может быть исследовано без учета всего остального одновременно. Поскольку сделать это нереально, позиция антиисторизма позволяет отвергнуть любые нежелательные исследования.

Термин "механицизм" позволяет бороться с исследованиями, которые стремятся понять неизвестное через уже известное, сложное через простое и т. д. Поскольку подобные приемы используются почти во всех исследованиях, полемический прием, в котором оппонента клеймят за "механицизм", почти универсален. Вот несколько примеров. "Полинг (Полинг – А. В.) и его последователи < ... как и Шредингер, попытайтесь свести законы высших форм движения материи-органической химии и биохимии - к квантовой механике. Это и есть изначальный порочный пункт "теории резонанса" и ее философских основ, облегчающий ее реализацию реакционной роли в современной науке" . "Задача познания жизни для механицизма сводится к наиболее полному объяснению жизни физикой и химией. Для диалектического материализма, напротив, познание жизни состоит в установлении ее качественного отличия от других форм материи как особой формы существования материи" .

Другой метод научной и идеологической полемики состоит в том, чтобы обвинить приверженцев противоположной научной теории и самого ее отсутствия практической направленности в том, что практические выводы из нее малопригодны, вредны или пессимистичны.

Функционеры местных идеологий любят утверждать, что противостоящие им научные парадигмы находятся в кризисе, упадке, упадке и т. д.В научной и идеологической полемике использовались методы обращения к подсознанию напрямую, с использованием сильных выражений, не сопровождавшихся логическими аргументами. Например, следующее: "Менделевско-моргановская лженаука-выражение дряхлости и деградации буржуазной культуры-продемонстрировала свое полное банкротство. На самом деле это оказалось только ложью. Стало совершенно ясно, что менделевско-моргановская генетика не имеет права называть себя наукой" . "Развитие науки в капиталистических странах приводит к появлению кучи мусора, отправляемого в помещения для канализации. К этому мусору относится все эйнштейнианство, которое непримиримо враждебно объективному содержанию физической науки" . Некоторые физики 1930-40-х годов (физики-материалисты) не признавали принципа дополнительности Н. Бора и В. Гейзенберга, волновой функции Э. Шредингера, принципа эквивалентности массы и энергии, статистической природы квантовых законов, по существу игнорирующих и отвергающих всю квантовую механику.

Еще одним свойством локальных идеологий, относящимся к полемической части идеологии, а в большей степени к ее позитивной части, является их "принципиальная двусмысленность, неопределенность, двусмысленность и т. д.". В локальной идеологии мнимые факты можно считать реальными (при необходимости), а реальные факты-несуществующими. Так, в свое время некоторые советские ученые отвергли факт засоления почвы при орошении, который был неопровержимо установлен как экспериментом, так и простейшими логическими рассуждениями.

"Тоталитарное общество воспроизводит себя в научном сообществе, так как не может допустить в себя чужеродных включений". Государственные (крупные) идеологии создают замкнутые, внутренне логичные картины мира, не совпадающие с реальным миром. В локальных научных идеологиях то же самое происходит и в их профессиональных областях. "Научно-идеологическая нереальность и реальный мир не на 100% различны, но всегда имеют общие элементы. Создав свой нереальный мир, местная идеология становится замкнутой и не поддается внешнему влиянию. Между научно-идеологическим учением и научной теорией, противостоящей этому учению, существует коммуникативный разрыв и полное взаимопонимание. Это напоминает взаимопонимание, которое существует между двумя людьми ... > парадигмы (по Т. Кун-А. В.), но она более глубокая. Там речь идет о непонимании, существующем между качественно однородными явлениями, а здесь – между качественно разнородными явлениями."

"Одним из фундаментальных понятий человеческой психики является идея единства мира, его однородности, универсальности физических и логических законов, действующих во всем нем. Наличие двух биологий, двух историй, двух физиков и т. Д. Генетика не может существовать в одной части мира и не существовать в другой. Истинная реальность одна, и если есть две разные реальности, то одна из них незаконна. Для идеологии всегда существует опасность, что она будет признана незаконной. Это приводит к уже известному отношению идеологии к оппоненту. Оппонент - это не уважаемый собеседник, с которым можно мирно обсуждать проблемы, а страшный призрак из другой реальности, угрожающий самим существованием идеологии своим появлением. Идеология стремится уничтожить иную реальность и успокаивается только "тогда, когда ее границы совпадают с границами Вселенной"." Отсюда хорошо известный факт, что идеологические социальные системы стремятся к неограниченной экспансии, даже в ущерб себе. Так поступают и идеологии в науке, стремясь захватить максимальное количество научных сообществ" .

Научной и идеологической нереальности может угрожать не только противник, не только противостоящая научная теория. Сама природа, сама физическая, материальная реальность своим существованием может молчаливо свидетельствовать против нее. Например, "Мичуринцы" издали приказ, предписывающий повсеместно уничтожать плодовых мух в лабораториях-классический объект, на котором генетики проводили свои эксперименты . Такой порядок сродни проекту Козьмы Пруткова "О введении единогласия в наше пространное отчество", и это показывает, что почва для схоластики," вероучений "(типа Лысенковского) и диктатуры в" менталитете " русских существовала задолго до октября 1917 года и, вероятно, сформировалась в раннем средневековье. Однако, как отмечает В. А. Леглер, до революции 1917 года в российской науке не существовало ничего подобного советским локальным научным идеологиям, что отчасти объясняется спецификой организации советской науки, о которой пойдет речь ниже.

Каков механизм, поддерживающий господство уже сложившейся идеологии над научным сообществом? Научные теории основаны на последовательном убеждении ученых, использующих факты и логику. Противостоящие им местные идеологии поддерживаются по-разному, поскольку факты и логика в распоряжении обоих сообществ одинаковы. Одним из таких механизмов являются репрессии против оппонентов, административные методы воздействия (отстранение от работы, понижение в должности в научных и образовательных учреждениях, отсутствие стимулов). "Изгнание из научного сообщества-это высшая мера наказания, которую ученые способны осуществить сами. Этого оказывается вполне достаточно для нормального функционирования местной идеологии, так как ссыльный никак не может влиять на положение дел в общине в будущем. Наиболее распространенная и в то же время наименее заметная форма насилия встроена непосредственно в структуру общества. Она встречается в тысячах рутинных процедур, когда, например, руководитель дает подчиненному задание или оценивает полученные им результаты. Принуждение здесь не замечается или признается нормальным" .

В так называемых мягких локальных научных идеологиях оппоненты могут оставаться внутри сообщества и продолжать оказывать на него влияние. Здесь может иметь место феномен научной оппозиции, играющий важную роль в эволюции и распаде локальных идеологий. В. А. Леглер называет локальные научные идеологии, тяготеющие к "идеологическому" полюсу, жесткими, а те, которые тяготеют к "научному" полюсу, мягкими. Граница между ними проходит примерно там, где начинают увольнять людей за несогласие с научным и идеологическим учением .

"Способность советской науки впадать в научно-идеологическое состояние и поддерживать его насилием-это официально признанный факт, имеющий свои эвфемизмы в официальном языке. Локальная идеология называется монополией одной школы, насилие – администрацией, специфические методы полемики – маркировкой, конфронтация с мировой наукой – отставанием от нее и т. д."

Заключение

Итак, концепция Т. Куна о структуре научных революций представляет собой интересную и полезную схему (модель) того, как и благодаря чему происходит замена научных теорий и систем взглядов (парадигм) новыми, радикально изменяющимися мировоззренческими теориями или способами научного мышления. Конечно, сама концепция Т. Куна обречена пройти этот путь парадигм и уступить место более продвинутым представлениям о механизмах развития науки. Как и большинство других правильно сформулированных понятий и гипотез, она может и должна быть подвергнута процедуре фальсификации (в терминологии К. Поппер)., т. е. Можно предположить, что верификация концепции Т. Куна началась уже с момента ее публикации.

Согласно " Современному словарю иностранных слов "(1992), революция-это радикальная революция, глубокое качественное изменение в развитии явлений природы, общества или знания, а научно-техническая революция-это радикальное преобразование производительных сил, основанное на превращении науки в ведущий фактор развития общества, в непосредственную производительную силу. Между тем далеко не каждый сдвиг парадигмы, овладевающий сознанием даже после исчезновения сторонников прежних концепций, догм," учений " и мировоззренческих структур, соответствует революционным изменениям в науке. Некоторые теории, старея, уходят в прошлое (а некоторые – не навсегда) без каких-либо революционных, психологически сложных или катастрофических изменений в прогрессивном ходе науки и в менталитете научного общества. Подобное, например, происходит в наше время с "синтетической теорией эволюции" (СТЭ). Она возникла в доколекулярную эпоху развития биологии. После ее образования была открыта двойная спираль ДНК, понята информационная роль нуклеиновых кислот, расшифрован генетический код ряда видов животных, растений и микробов, изучен механизм биосинтеза белков, возникла ультраструктурная цитология, была открыта дегенерация, удален генетический код, обнаружена внеклеточная ДНК, открыто ее сходство с ДНК прокариот, открыты молчащие и "прыгающие" гены и потерпел крах "Центральный догмат молекулярной биологии" (схема ДНК → РНК → белок). Это далеко не полный перечень ярких открытий в области молекулярной биологии, молекулярной генетики и цитологии, сделанных после образования СТЭ. Казалось бы, не только произошла многократная смена "парадигм" (таких как "центральная догма молекулярной биологии"), но и созрели все признаки революционной ситуации. Чепиков писал о революционизирующем значении и эвристической силе молекулярной биологии, которые, по его мнению, заключаются прежде всего в предмете исследования и в познавательных возможностях " комплекса синтетических биологических наук "(молекулярной и квантовой биологии, биофизики, биохимии, бионики, биокибернетики и т. Чепикова, привело к" новому способу биологического мышления, выразившемуся в изменении его стиля и характера, а также содержания " . Но, во всяком случае, не зря выдающийся зоолог России недавнего прошлого Н. Н. Воронцов, перечислив ряд вышеупомянутых открытий, задал следующие вопросы: "Относятся ли эти открытия к теории эволюции? Дают ли они основания для полного или частичного пересмотра основных постулатов СТЭ? Это те вопросы, вокруг которых ломались и ломаются копья на рубеже 70-90-х годов нашего века" . Весьма неутешительный вывод об отсутствии "революции" в систематике живых существ, которая могла бы произойти благодаря достижениям молекулярной биологии, был сделан видным специалистом по геносистематике А. С. Антонов . Филогенетические деревья, построенные классическими методами и основанные на молекулярных данных, имеют существенные различия. А. Антонов цитирует мысль выдающегося эволюциониста Дж. Симсона, высказанную сорок лет назад: "Я подозреваю, что <...> интерпретировать сходства и различия в ДНК будет так же трудно, как и в их (организмов) анатомическом строении." С некоторым оптимизмом глядя в будущее, Антонов привел цитату из книги выдающегося русского палеоботаника Св. Мейена: "В какой-то момент вы начинаете понимать, что наши нынешние взгляды-это не вершина научной мысли, а преходящий этап, что пройдут годы, и самые твердые убеждения могут быть подвергнуты сомнению, отброшены и забыты. И чем сложнее проблема, тем менее вероятно, что господствующие взгляды останутся надолго и тем более навсегда".

Если экстраполировать эту идею в будущее, то по мере усложнения научных проблем в связи с удлинением линии фронта, где человечество соприкасается с неизвестным, можно ожидать все более частых изменений "господствующих взглядов" и, возможно, все большего релятивизма и понимания взаимодополняемости различных взглядов. Однако схема, созданная Т. Куном, может иметь некоторое эпистемологическое значение. Однако его прогностическая ценность была мало проверена. Эта схема является "анизотропной". На самом деле бывает так, что некоторые области общественной и даже научной мысли идут как бы по спирали. Например, в настоящее время в биологической систематике предпринимаются успешные попытки реабилитации "типологической концепции вида", которая в 1950-1960-е годы энергично подавлялась и поносилась приверженцами" биологической концепции " (например, Э. Подобно целеканту или латимерии, концепция "архетипа", предложенная Филоном Александрийским, не умерла, а сохранилась до наших дней и успешно развивается рядом русских биологов. В связи с крушением "центральной догмы молекулярной биологии" происходит возрождение представлений, которые, казалось бы, канули в прошлое и заклеймены как "ламаркизм" о влиянии окружающей среды на наследственный аппарат клетки. Несмотря на плюрализм, характерный для современных наук и, скорее всего, благодаря ему, происходит безболезненный переход от организационной концепции формирования фитоценозов к стохастической .

Бывает, что надежды и прогнозы приверженцев новой парадигмы оказываются преждевременными. Биолог В. А. Красилов в книге "Нерешенные проблемы эволюции" (1986) писал следующее: "Серия научных революций (от Коперника до Дарвина) шаг за шагом разрушала мифические представления о месте человека в системе Мироздания и смысле жизни. Сейчас мы переживаем еще одну революцию – экологическую. Человеку придется отказаться от своих амбиций безраздельного господства над остальной биосферой. Новое мировоззрение выражается идеями биофилии, " глубинной экологии” и биосферизма, параллели которым можно найти в некоторых философских системах Дальнего Востока. Состояние биосферы таково, что любовь ко всему живому становится насущной необходимостью" . (Оставим в стороне вопрос о необходимости и возможности искренней любви, например, к возбудителям многочисленных болезней и т. д.). Не сопровождаясь какими-либо революционными изменениями в сознании людей, в том числе и соотечественников, крах концепции ноосферы В. И. - начинает Вернадский. Так, биолог В. И. Назаров пишет: "Описания В. И. Вернадским разрушительного воздействия человека на биосферу, в которых он видит основные показатели ее" перехода " в ноосферу, могут быть поистине шокирующими для образованного читателя. С явным воодушевлением он говорит о том, как резко меняется вся фауна и флора, как "уничтожается огромное количество видов”, “прежние обитатели суши стремительно исчезают”, “увеличивается число диких животных, исчезнувших или ставших редкими"... Вернадский не менее восторженно относится к тому, что "культурные земли теперь покрывают всю поверхность земли, а остатки так называемой дикой девственной природы отступают на задний план".

Во времена Вернадского все эти перемены только начинались. "Через 30-40 лет после его смерти они разрослись до масштабов глобального экологического кризиса, угрожающего существованию человечества. Теперь всем ясно, что стихийное и безудержное расширение техносферы (или искусственной среды) за счет биосферы привело к такому плачевному состоянию нашей природной среды. Техносфера не исчерпывает содержания ноосферы. В последней преобладает духовная составляющая-разум и наука, но техносфера является их материальным продуктом, и именно она разрушает биосферу. Поэтому трудно спорить с тем, что разрушение нашей естественной среды обитания является ноосферной реальностью, и учение о ноосфере несет за это прямую ответственность" . В. И. Назаров убедительно показал, что "идея" превращения" биосферы в ноосферу по крайней мере предполагает разумный контроль и управление биосферой". Однако средний человек еще не способен на это. Большинство видов деятельности, осуществляемых ежедневно – вырубка лесов, осушение болот, создание водохранилищ, добыча полезных ископаемых, отчуждение земель под строительство, массовое использование пестицидов и т. Д. - не могут быть классифицированы как разумно контролируемые. Еще при жизни Вернадского было открыто правило Р. Линдемана: с любого уровня трофической пирамиды без риска разрушения экосистемы нельзя изъять более 10% сухого вещества, а человечество вместе с крупными животными может изъять без ущерба только 1% первичной растительной продукции. Одни люди - без животных-потребляют и одновременно уничтожают в 40 раз больше. Это обрекает их, наряду с дикими животными и потенциальными "научными революциями", на... вымирание, если люди не примут мер по ограничению себя. "Необходимо немедленно и навсегда отказаться от вредной идеи господства над биосферой, контроля и управления ее деятельностью, превращения ее во что-либо". Наиболее авторитетные специалисты наших дней, посвятившие свою жизнь охране природы (Лосев, 2001; Урсул, 1993; Моисеев, 1999, цитирую по на основе эколого-математических расчетов показал, что для выживания человечества и выхода его на траекторию устойчивого развития необходимо сократить площадь земель, используемых для хозяйственной деятельности, почти вдвое, восстановить на ней природные экосистемы, остановить освоение новых территорий и обеспечить Природе 2/3 поверхности суши.

Если человечеству удастся преодолеть кризис и выйти из тупика, в который его загнали инстинкты, неразумие, мораль прошлых веков, техносфера и безудержная психология общества потребления, то его ждет перспектива новых поворотов разума и крупных научных революций, не ориентированных исключительно на экстенсивное развитие техносферы.

В какой области разыграются эти научные революции будущего, предсказать практически невозможно, так же как с научной или философской точки зрения невозможно было предсказать недавнее открытие астрофизиками "темной материи", составляющей значительную часть массы Вселенной. Дело в том, что, как отмечал В. И. Вернадский, "основная идея, на которой строится спекулятивная философия, - абсолютная неизменность разума и его действительная неизменность-не соответствуют действительности. Мы действительно столкнулись в нашей научной работе с несовершенством и сложностью научного аппарата Homo sapiens. Мы могли бы предвидеть это из эмпирического обобщения эволюционного процесса. Homo sapiens не является завершением творения, он не является обладателем совершенного мыслительного аппарата. Он служит посредником в длинной цепи существ, которые имели прошлое и, несомненно, будут иметь будущее. И если у его предков был менее совершенный мыслительный аппарат, то у его потомков будет более совершенный, чем у него. В трудностях понимания реальности, которые мы испытываем, мы имеем дело не с кризисом науки, как думают некоторые, а с медленным и трудным совершенствованием научной базовой методологии. В этом направлении ведется огромная работа, ранее невиданная" .

Ускорению познания и прорывам научной мысли в новые области изучаемой действительности может способствовать осознание (а затем-избавление от них) шор, наложенных на сознание современного мыслящего человека его эволюцией и социальной историей. Например, биологи выдвинули много "бинарных" альтернативных концепций, таких как два пути или стадии адаптации мелких млекопитающих ("морфофизиологические" и "тканевые") к условиям Субарктики (С. С. Шварц, 1963) и гор (В. Н. Большаков, 1972); "максимизация" или "минимизация" функций у животных, обитающих в северной и аридной зонах (А. Д. Слоним, 1971), концепция " р-"и" К " - стратегов (Пианка, 1980)," правило двух уровней адаптации " (Шилов, 1997), концепция ароморфозов и идиоадаптаций в эволюции (А. Н. Северцов, 1967) и многие другие. Есть примеры триад, например, три основных типа эколого-ценотических стратегий (насильники, исследователи и больные) в концепции Л. Раменский-Грим, чем-то напоминающий гегелевскую триаду и" божественную " триаду христиан (Отец, Сын и Дух). Можно думать, что биполярное понимание мира основано на действии механизмов психики, сформировавшихся в ходе дивергенции (дивергенции) неантропов от палеантропов , в ходе борьбы с другими видами антропоидов (неандертальцами, гигантопитеками) и побуждает нас не только к амбивалентности всех нормальных человеческих чувств ("мне грустно и смешно"), но и к негативной эмоциональной окраске "чужого", к ксенофобии, к неприятию и осуждению различных проявлений чужой культуры. Включая новые парадигмы. Идеи двух принципов бытия, питаемые одними и теми же палеолитическими корнями, являются, по мнению академика Н. И. Конрада, наиболее распространенной мыслью различных религий и философий . Примеры выражения этого взгляда образы Иеговы и Сатаны семитов, "Добро" и "Зло" зороастрийцев, концепция двух сил – Инь и Ян – древних китайцев, взгляды древних греков (например, Пифагора) на противоположности, евангелие "кто не со Мной, тот против Меня", а также многочисленные проявления биполярного мировоззрения у людей с неразвитым диалектическим мышлением. Поэтому вполне возможно, что упомянутые выше биполярные концепции в науке-это не просто упрощение (с дидактической целью, например)и не просто попытка ученых оставить "свои" правила другим ученым. Они могут вообще не отражать естественных альтернатив и дихотомий в многообразии и эволюции живой и неживой материи, а могут быть лишь унаследованными от предков явлениями бинарной оппозиции, двойственности и антонимической активности разума, столь характерными для первобытной и социальной духовной культуры . Не исключено, что подобным, отдаленным отражением этой особенности человеческого сознания является (вполне бинарная) концепция ретрансляции парадигм Т. Куна, а также идея К. Кун. Поппера о фальсификации альтернативных гипотез и отсутствии желания считать их взаимодополняющими. В специальной теории относительности Эйнштейна существует связь между двумя событиями, и различные способы ее рассмотрения "одинаково правомерны; нет способа, который был бы более "правильным", чем другие. Выбор между ними-это вопрос чистого согласия, как выбор между метрической системой и системой футов и дюймов"

Список литературы

Кузнецов В. Понимание науки в контексте культуры. Предисловие к сборнику .
Кун Т. Структура научных революций: Пер. с английского. Компания. Кузнецов В. Ю. - М.: ООО "Издательство АСТ", 2003. 605 с.
Степин В. С. Теоретическое знание. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.
Леглер В. А. Научные революции при социализме.
Леглер В. А. К истории дискуссии в современной теоретической геологии // Вопросы истории естествознания и техники. 1988, № 3.
Леглер В. А. Тектоника плит как научная революция. В сборнике: Геологическая история территории СССР и тектоника плит. - М.: Наука, 1989.
Леглер В. А. Правда дороже? // Знание-сила. 1989, № 4.
Леглер В. А. Наука, квазинаука, лженаука // Вопросы философии. 1993, № 2.
Леглер В. А. Идеология и квазинаука. В сборнике: Наука и власть. - М.: Изд-во Института философии АН СССР, 1990.
Количественные аспекты роста организмов. - М.: Наука, 1975. - 292 с.
Материалы по науковедению. - Киев: СОП (Совет по образованию. производит. войска Украинской ССР), 1969. Вып. 3. 142 с.
Прайс Д. Малая наука, Большая наука. В сборнике Наука о науке. - М.: Прогресс, 1966. - С. 281-384.
Селье Г. - М.: Наука, 1972. - 122 с.
Поппер К. Нормальная наука и связанные с ней опасности. В сб. С. 525-537.
Брунер Дж.Психология познания. - М.: Прогресс, 1977. - 412 с.
Вернадский В. И. Размышления естествоиспытателя. Научная мысль как планетарный феномен. Книга вторая. - М.: Наука, 1977. - 191 с.
Философские вопросы современной физики. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. Цит. по.