Реферат на тему: Н. Кузанский - философ, теолог, математик, гуманист

Содержание:

Введение

Эпоха Возрождения, особенно XVI век, была отмечена крупными научными достижениями в области естественных наук. Его развитию, напрямую связанному в этот период с потребностями практики (торговля, мореплавание, строительство, военное дело и т. д.) зарождающегося капиталистического производства, способствовали первые успехи нового, антидогматического мировоззрения. Особенностью науки этой эпохи была ее тесная связь с искусством; процесс преодоления религиозно-мистических абстракций и догматизма средневековья протекал одновременно в науке и искусстве, порой объединяясь в творчестве одного человека (особенно ярким примером является творчество Леонардо да Винчи).    

Наибольшие победы в естествознании были одержаны в области астрономии, географии и анатомии. Великие географические открытия практически доказали шарообразность Земли, привели к установлению очертаний большей части суши. Открытия, означавшие революционный переворот в науке, были сделаны в середине 16 века в области астрономии: из гелиоцентрической системы мира великого польского астронома Н. Коперника, подорвавшей сами основы религиозного воззрения на науку. миру,... начинается освобождение естествознания от теологии.

В медицине пересматриваются взгляды, господствовавшие в средневековье, создаются новые методы лечения болезней. Был сделан ряд открытий в математике, в частности в алгебре: были найдены способы решения общих уравнений 3-й и 4-й степени, разработаны современные буквенные символы, введены десятичные дроби. Дальнейшее развитие получила механика. Объем знаний растет и в других областях науки. Таким образом, Великие географические открытия предоставили огромный запас новых фактов не только в географии, но и в геологии, ботанике, зоологии, этнографии; Значительно вырос запас знаний в области металлургии и минералогии, связанных с развитием горного дела. Первые успехи в развитии естествознания, философской мысли эпохи Возрождения подготовили почву для становления экспериментальной науки и материализма в 17—18 вв.         

Развитие естественных наук в эпоху Возрождения. Возникновение натурфилософии

Одним из главных достижений философской мысли эпохи Возрождения было появление натурфилософии, свободной от подчинения теологии. Расцвет натурфилософии эпохи Возрождения приходится на 16 век в Италии и Германии, но многие идеи были выдвинуты еще в 15 веке Николаем Кузанским. Наиболее характерными чертами натурфилософии эпохи Возрождения были: натуралистический пантеизм, согласно которому законы, управляющие миром, интерпретировались как внутренние законы природы, а Бог из сверхъестественной внешней силы становился силой имманентной (присущей) природе, растворяется в нем; органический взгляд на мир как на огромный (бесконечный) живой и изменчивый организм, одушевленный как целиком, так и по частям (гилозоизм); понимание человека (микрокосма) как части природы (макрокосм); элементы диалектики, выраженные в понимании мира в целом и в учении о совпадении противоположностей (у Н. Кузанского и Ж. Бруно). Стремление дать целостную и универсальную картину мира натолкнулось на недостаток реальных знаний у мыслителей Возрождения, которые часто заменялись поэтическими аналогиями, мистическими догадками.      

Огромный рост естественнонаучных знаний в эту эпоху был продолжен рядом открытий первостепенной важности. Строительство больших зданий, прогресс в кораблестроении, изменения в военном деле и науке, изменения в способах управления - все это требовало применения науки в производстве. Развитие науки и, в частности, математики в Италии и других странах Западной Европы в 15-17 вв. Было вызвано именно этими потребностями. Так в 15 в. Арабские цифры стали широко распространены, труды древних математиков - Евклида, Архимеда, и другие были воскрешены из небытия.      

Успехи теоретической математики и экспериментального естествознания оказали непосредственное влияние на развитие материалистических тенденций в философии и способствовали поражению схоластики. Наиболее важные открытия в эту эпоху были сделаны в астрономии, развитие которой было связано с потребностями навигации и необходимостью уточнения календаря. А поскольку теолого-схоластическое мировоззрение было неразрывно связано с геоцентрической картиной мира, новые открытия в астрономии разрушили эти мировоззрения.  

Учение Николая Кузанского

Николай Кузанский, Николай Кребс, философ, теолог, ученый, церковный и политический деятель. Он бежал из своего дома к графу Теодориху фон Мандершайду, который дал ему начальное образование и сделал возможным его дальнейшее обучение в университетах Гейдельберга и Падуи (1416-1423). Он изучал право, математику и естественные науки, а затем теологию, после чего получил духовное звание. Участвовал в 1432-1437 годах в Базельском соборе. Руководствуясь основной для него идеей экуменического единства, он выступал за централизацию церкви во время работы Собора. Как ближайший советник Папы Пия II, в 1448 г. он получил чин кардинала, в 1450 г. он стал епископом в Бриксене, а в 1458 г. стал генеральным викарием в Риме. Он оказал значительное влияние на европейскую политику своего времени.      

Николай Кузанский был одним из пионеров современного мышления, которое начало формироваться на рубеже Средневековья и Возрождения. Его философия природы и космологические взгляды не выходили за пределы религии. Как иерарх церкви, он подчинялся конкордату средневекового ордена, но его понимание мира и человека было устремлено в будущее. Сын крестьянина из Мозеля, он получил образование у Братьев Общей Жизни в Девентере, и здесь, как и во время учебы в Гейдельберге, он заинтересовался мистическими учениями, в частности учением мастера Экхарта; он также изучал оккамиста через модерн, овладел математическими и естественнонаучными знаниями. Изучая право в Падуе, он познакомился с идеями гуманизма. Лишь позже, примерно в 1438 году, после защиты докторской диссертации по теологии, он начал беспокоиться об идее docta ignorantia (научное незнание, знание о неведении), которую он позже развил в своем основном труде De docta ignorantia. (1440). Он также написал логико-философский трактат О предпосылках (De coniecturis), теологический трактат О скрытом боге (De Deo abscondito) и ряд других. В дополнение к пантеистическому мистицизму Экхарта, на его работы оказал влияние средневековый пантеизм шартрских платоников, Давида Динанта; он читал в оригинале Платона и Прокла. В своих трактатах он отвергает средневековую рационалистическую систему аристотелизма.          

Философское решение Кузанского главной проблемы - отношения между Богом и миром - теоцентрично, но в то же время содержит элементы и тенденции, которые отличаются от средневекового католического богословия. Он исходит из концепции docta ignorantia, что означает, что познание вещей возможно с помощью чувств, разума и интеллекта, но знание конечных вещей всегда выходит за его пределы. Из этого следует, что действительная основа познания должна быть противоположностью обычного, конечного, постоянно преодолеваемого знания, то есть чего-то абсолютного, определенного, безусловного, что означает незнание, незнание этого безусловного (божественного). Мы можем понять безусловное знание только символически. В основе этой символики Кузана лежат математические символы. Ум подчиняется закону противоположностей, для которого истинны да или нет, круг или многоугольник. В противоположность этому, docta ignorantia приближается к бесконечному, в котором противоположности сливаются.      

Центральным понятием философии Николая Кузанского является концепция единого. В своем определении этого понятия Николай Кузанский существенно отходит от Платона и неоплатоников. Действительно, в рамках традиции Платона и неоплатоников одно характеризуется как противоположное другому, а не через одно. Эта характеристика восходит к пифагорейцам, противопоставлявшим одно многому, пределу бесконечного, а также элеатам, у которых противопоставление одного многому имело онтологический характер.    

Николай Кузанский, напротив, с самого начала заявляет, что нет ничего противоположного единому. Из этого вполне логично следует, что одно есть все - это формула, которая звучит как совершенно пантеистическая и предвосхищает пантеизм Джордано Бруно. Точка зрения Николая Кузанского на этот счет отличается не только от подхода, характерного для традиционного средневекового христианского богословия, представители которого не могли согласиться с тем, что Единое есть все, поскольку они принципиально отделяли творение от Творца, но и кардинально отличается от учение неоплатоников, которое также - уже на других основаниях - не отождествляло одно и все. Итак, следуя Платону, Прокл считает, что единое противоположно бесконечному, и поэтому единое, как оно существует само по себе, и то, что участвует во многих (а именно, из-за этой вовлеченности, и все возникает) не является тоже самое.... Необходимо, - пишет в этой связи Прокл, - чтобы нечто объединенное отличалось от одного, ибо, если одно тождественно объединенному, оно становится бесконечным множеством, и то же самое произойдет с каждым из них. части, составляющие единое целое. В то же время Прокл здесь повторяет аргумент Платона в диалоге Парменид.        

Именно с этого важнейшего момента Николай Кузанский начинает пересмотр предпосылок как античного, так и средневекового мышления. Из утверждения о том, что у одного нет противоположности, следует очень важный вывод, что один тождественен бесконечному, абсолютный минимум - абсолютный максимум. Божество - это бесконечное единство, - говорит Николай Кузанский, определяя тем самым то, что пифагорейцы, Платон и неоплатоники противопоставляли, как крайние противоположности: самотождество и иное. Бесконечное - это то, чего не может быть больше; это максимум; один - минимум; максимум и минимум согласно      

Николай Кузанский, суть та же. Я называю максимумом то, чего больше ничто не может быть. Но такое изобилие характерно для одного. Следовательно, максимальность совпадает с единством, которое также есть. Если такое единство универсальным и абсолютным образом поднимается над любым относительности, то ей нет ничего противоположного. Абсолютный максимум - это то, что есть все; все в нем, так как это максимум; а поскольку ему нет ничего противоположного, минимум совпадает с ним. 

В пользу отождествления категорий один и бытие Николай Кузанский приводит характерный аргумент: Слово... единство, - пишет он, - это как бы сущность (wutaj) от греческого wu, что в переводе с латыни означает бытие. ; единство есть как бы бытие (entityas). В самом деле, - отмечает далее Николай Кузанский, - Бог есть само бытие вещей, потому что он есть форма их существования, а значит, и их бытия. Интересно, что Сам Николай Кузанский в своей работе О предположениях отмечает это на вопрос Есть ли Бог?. наиболее правильным ответом было бы, что он ни есть, ни есть, ни есть, ни нет. Этот ответ действительно в духе неоплатонизма.   

Итак, Единое есть бытие, оно есть все, оно бесконечно, или, другими словами, в нем совпадают максимум и минимум. Чтобы прояснить принцип совпадения противоположностей - максимума и минимума, - Николай Кузанский обращается к математике, указывая на то, что с увеличением радиуса круга до бесконечности круг превращается в бесконечную прямую линию. Для такой максимальной окружности диаметр становится идентичным окружности, причем не только диаметр, но и сам центр совпадает с окружностью, а значит, совпадают точка (минимум) и бесконечная линия (максимум). Аналогичная ситуация и с треугольником: если одна из его сторон бесконечна, то две другие также будут бесконечными. Но нескольких бесконечностей не существует, и за пределами воображения вы трансцендентно понимаете, что бесконечный треугольник не может состоять из нескольких линий, хотя этот максимальный, а не составной и простейший треугольник является самым истинным треугольником, который обязательно имеет три линии, и, следовательно, единственным бесконечная линия с необходимостью оказывается тройкой... Итак, Николай Кузанский показывает, что бесконечная прямая - это треугольник, круг и шар.     

Совпадение противоположностей - совпадение противоположностей - оказывается важнейшим методологическим принципом философии Николая Кузанского. Как справедливо отмечает один из исследователей творчества Николая Кузанского И. Риттер, Кузанский придерживается платонизма, однако в своей интерпретации принципов платонизма включает их в учение о сопутствующем единстве бытия, которое чужды этим принципам. 

Место концепции единого у Николая Кузанского теперь занимает концепция актуальной бесконечности, которая, по сути, является продуктом сочетания противоположностей - единого и бесконечного. В то же время переосмысляются некоторые ключевые категории древнегреческой философии. Для Платона и Аристотеля космос конечен, поскольку бесконечность материи окутана душой и тем самым обрамлена: согласно Аристотелю, форма - это граница, она ограничивает бесконечное, создавая таким образом целое, которое есть аристотелевский космос.. У Николая Кузанского, напротив, мы читаем: Хотя Бог бесконечен и, соответственно, мог сотворить мир бесконечным, но поскольку возможность необходимости была определена, а не полностью абсолютна, и ее предрасположенность не была бесконечной, то в соответствии с с такой возможностью бытия мир не мог стать фактически бесконечным, ни большим, ни каким-либо другим . Ограниченность мира, которую Николай Кузанский позже назовет привативной бесконечностью, происходит не от формы, а от материи, в которой Платон, Аристотель и неоплатоники, напротив, нашли бесконечность, отсутствие предела.    

Но в то же время Николай Кузанский чувствует необходимость как-то гармонизировать введенные им концепции с традициями. Перипатетики считали, - пишет он, - что формы в материи существуют только возможным образом и порождаются из нее действующей причиной. И это более правильно, а именно, что формы не только из возможности, но и из действующей причины.... формы существуют в материи посредством определенной возможности. Таким же образом, по их словам, универсальная совокупность вещей, возможно, существует в абсолютной возможности, эта абсолютная возможность бесконечна и бесконечна из-за лишения формы и предрасположенности ко всем (формам) точно так же, как бесконечная возможность слепить из воска фигуру льва, зайца или чего-то еще, и ее бесконечность противоположна бесконечности Бога, потому что она исходит от лишений, а божественное, напротив, от изобилия, потому что в Боге все на самом деле есть Он Сам; бесконечность материи, таким образом, приватна, а бесконечность Бога - отрицательна. 

Однако важно, что Николай Кузанский отвергает аристотелизм и в его средневековой интерпретации. Он не согласен, прежде всего, с противопоставлением там двух бесконечностей: бесконечности материи и бесконечности Бога, первая из которых является абсолютным лишением, а вторая - абсолютной завершенностью. Первый шаг к отождествлению чистой материи и чистой формы был уже сделан, когда единое (форма форм) и бесконечное (чистая энергия, материя) были названы одинаково - бесконечности (хотя и с сохранением различия в атрибутах - отрицательные. и привативный). Николай Кузанский делает следующий шаг, заявляя, что существует абсолютная возможность... в Боге есть Бог, вне Него это невозможно. И это вполне логично: абсолютная материя и абсолютная форма - это абсолютный максимум и абсолютный минимум, а они, как известно, совпадают.     

Аргумент Николая Кузанского о том, что в Боге существует абсолютная возможность, был подготовлен уже средневековой интерпретацией Аристотеля. Как известно, Аристотель использует понятие возможности (дунамис - потенция) в двух взаимосвязанных, но не полностью идентичных значениях: дунамис также является возможностью в смысле логической последовательности (возможно все, что не содержат внутреннее противоречие), а способность - в смысле некоторой изначальной предрасположенности - так семя имеет способность стать, скажем, дубом, а не березой. Схоластика 13-14 веков особенно развивает категорию потенции в ее значении возможности. В то же время считается, что вся полнота возможностей в рамках схоластики существует в разуме Бога - ход мысли, не свойственный античной философии. В этом смысле Николай Кузанский говорит, что абсолютная возможность (как совокупность абсолютно всех логически непротиворечивых утверждений) существует в Боге и есть Бог.    

По мнению Николая Кузанского, противоположность Богу - это не абсолютная возможность, а определенная возможность. А что это за последний? Каждая возможность детерминирована, - пишет Кузанский, - и определяется реальностью. Вы не можете найти чистую возможность, которая полностью не определяется какой-либо реальностью; и предрасположенность, заложенная в возможности, не может быть бесконечной и абсолютной, лишенной какой-либо конкретизации. Николай Кузанский называет некоторую возможность не чистой материей, которую Платон и неоплатоники называли hyle и, по сути, отождествляли с ничем, а материей уже сформированной (определяемой действительностью), так сказать, относительной материей, которая например, мрамор для скульптора или дерево для плотника.   

В античной философии и науке мерой была единичка. Без единицы невозможны никакие пространственные отношения, никакая пропорция - эта идея часто встречается у Платона. Аристотель также использует единство как меру. С одним объектом можно измерить. Суть единицы, - пишет Аристотель в своей Метафизике, - в том, что она, как известно, является началом числа; дело в том, что начало - это первый такт; ибо первая мера в каждом виде (существ) - это та первая мера, с помощью которой мы узнаем этот род; следовательно, одно - это начало того, что можно познать в отношении каждого объекта, но в то же время одно не одинаково для всех родов: в одном случае это наименьший интервал, в другом - гласная и согласный звук ; специальный блок - для гравитации и другой - для движения. И везде одно неделимо ни по количеству, ни по натуре.  Единица (единица) рассматривается как предел, и поэтому она определяет то, по отношению к которой она является единицей.     

Роль меры, которую неделимое (единица) играло у греков, у Николая Кузанского играет бесконечность - теперь ей отводится функция быть мерой. Николай Кузанский понимает, что с этим переосмыслением понятия меры в его мышление входит парадокс, но именно парадокс в виде принципа совпадения противоположностей уже объявлен высшим принципом философии Кузанского. Николай Кузанский называет абсолютный максимум универсальным пределом, при этом прекрасно понимая, что слово предел он употребляет в переносном смысле. В конце концов, если бы абсолютная максимальность не была бесконечной, если бы она не была универсальным пределом, не определяемым ничем в мире, это не было бы действительностью всего возможного...   

Как бесконечное может быть мерой, в каком смысле сейчас используется это ключевое понятие не только философии, но и науки? Николай Кузанский пишет: Как бесконечная линия - самая точная мера всех линий, так и максимальная сущность - самая точная мера всех сущностей. Но если бесконечность становится наиболее точной мерой, тогда парадокс неизбежно становится синонимом точного знания. Фактически, это то, что следует из допущений, принятых Кузанским:... если бы одна бесконечная линия состояла из бесконечного числа отрезков прямых, а другая - из бесконечного числа отрезков из двух линий, они все же обязательно равны, поскольку бесконечность не может быть больше бесконечности. Соответственно, поскольку один отрезок бесконечной линии составляет не менее двух отрезков, поэтому бесконечная линия не становится больше при добавлении двух отрезков, чем при добавлении одного. Кроме того, поскольку любая часть бесконечности также является бесконечностью, один дюйм бесконечной линии также превращается в целую бесконечную линию, как два отрезка. Точно так же, поскольку каждая сущность в максимальной сущности является самой этой максимальной сущностью, максимум - не что иное, как самая точная мера всех сущностей. И никакой другой точной меры невозможно найти. Никакая сущность, кроме этой...    

Как мы видим, точность новой меры не имеет ничего общего с предыдущей концепцией точности; если для древней математики необходимо было найти критерий, позволяющий сравнивать и различать конечные величины, устанавливая связь между ними, то для математики, как ее понимает Николай Кузанский, важно показать, что перед лицом бесконечности все конечные различия исчезают, и два становится равным единице, трем и любому другому числу. И действительно, говоря об интеллектуальном (т. е. Наиболее точном) знании, которое он отличает от рационального знания, только приблизительного знания, Николай Кузанский отмечает: Если обратиться к единству разума, интеллекта, где число пять не больше. чем число три или число два, и нет различия между четными, нечетными, большими и маленькими числами, потому что каждое рациональное число разрешается там в простейшем единстве, оказывается, что равенство два и три истинно только в сфера разума.  

Николай Кузанский прекрасно понимает, что введенный им принцип совпадения противоположностей - единого и бесконечного, минимума и максимума - отменяет, строго говоря, математическую науку, как и все точные знания в целом в том смысле, что древность и середина Века понимали это. Если вас спросят, - пишет он, - почему у любого треугольника две стороны в сумме больше третьей, или почему у квадрата диагональный квадрат вдвое больше квадрата стороны, или почему квадрат стороны треугольника напротив, прямой угол равен сумме квадратов других сторон и т. д.? - ответите вы: на путях понимания это необходимо, потому что иначе было бы совпадение противоречивого. 

Тезис о бесконечности как мере вносит существенные изменения и в астрономию. Поскольку, как отмечает Николай Кузанский в духе античной науки, нет соразмерности между бесконечным и конечным, и всякое знание есть (опять же в духе античной философии) установление пропорциональности, то строгое (точное) знание ничего, кроме бесконечной прямолинейности, эта точнейшая мера всех сущностей абсолютно исключена (вывод, как мы видим, прямо противоположен смыслу древнего понимания науки). Если геометрия и даже арифметика не могут дать нам точных знаний, то что мы можем сказать об астрономии, которая имеет дело не с числами или числами, а с движением небесных тел, и здесь, конечно, для достижения точных знаний (в ее древнем и средневековая интерпретация) намного сложнее. И Николай Кузанский последовательно утверждает, в соответствии со своими предыдущими предположениями, что никакое движение не может быть равным другому и одно не может быть мерой другого, размер неизбежно отличается от измеренного.    

Что касается астрономии, то здесь заявление Николая не является чем-то новым и неожиданным: ни в древности, ни в средние века не утверждали, что астрономия может сравниться с арифметикой по точности вычислений. Поскольку астрономия прибегает к измерениям и неизбежно имеет дело с измерительными приборами, ее расчеты в принципе приблизительны. Поэтому, по-видимому, ни один астроном не станет спорить с утверждением Николая Кузанского о том, что в применении к астрономии вычислительному искусству недостает точности, поскольку оно основано на предпосылке, что движение Солнца может измерять движение всех других планет. место, восход или заход созвездий, высота полюса и тому подобное также невозможно узнать точно, и, поскольку никакие два места не совпадают в точном времени и положении, ясно, что конкретные суждения, основанные на звезды далеки от точности.   

Но, хотя заявление Николая Кузанского по поводу астрономии не содержит ничего необычного, тем не менее помещения, на которых оно построено, являются чем-то действительно новым. Ведь Николай Кузанский утверждает, что приближение астрономических расчетов в принципе ничем не отличается от приближения расчетов по геометрии и арифметике. И это революция в понимании науки для того времени. И не только этот вывод применительно к астрономии следует из предположения, что мера конечного должна быть бесконечной. Если в области арифметики и геометрии бесконечность как мера превращает знание конечных отношений в приблизительное, то эта новая мера также вводит принцип относительности в астрономию. Происходит это следующим образом. Поскольку точное определение размера и формы Вселенной может быть дано только через ее обращение к бесконечности, центр и круг не могут быть различимы в ней. Из-за необходимого совпадения минимума с максимумом, - пишет Николай Кузанский, - такой центр мира совпадает с внешним кругом. Это означает, что у мира тоже нет внешнего круга. Действительно, если бы он имел в центре, он будет иметь внешний круг и, таким образом, будет иметь в себе начало и конец.       

Рассуждения Николая Кузанского, среди прочего, интересны тем, что задним числом выявляют далеко не самоочевидную связь между философской категорией единого и космологической концепцией наличия центра мира и, следовательно, его конечность. Отождествление единого и неограниченного, осуществленное Николаем Кузанским, также разрушает картину космоса, из которой исходили не только Платон и Аристотель, но также Птолемей и Архимед, и которая существовала на протяжении почти всего средневековья, хотя, однако в период зрелой схоластики его несколько раз ставили под сомнение. Для античной науки и большинства представителей античной философии космос был очень большим, но конечным телом. А признаком конечности тела является умение различать центр и периферию, начало и конец. По словам Николая Кузанского, это далеко от истины. Но если невозможно заключить мир между телесным центром и внешней периферией, то этот мир непостижим, а центром и периферией которого является Бог; хотя этот мир не бесконечен, его нельзя мыслить конечным. потому что у него нет границ, между которыми он был бы закрыт!     

Напомним, что предел, как его понимали древние греки, есть мера. Но для Николая Кузанского мера, предел - безграничность, бесконечность. И познание с помощью такой меры тождественно невозможности познания. Следовательно, мир, его движение и его форма не могут быть постигнуты.    

Однако известно, что Николай Кузанский не без оговорок признает бесконечность мира - его трактовка этой бесконечности отличается от интерпретации Джордано Бруно, Рене Декарта или Исаака Ньютона. Как понимать слова Николая о том, что мир не конечен, но не бесконечен в собственном смысле? Дело в том, что Николай Кузанский различает два типа бесконечного: отрицательно бесконечное и привативно бесконечное.... Только абсолютный максимум отрицательно бесконечен, только он является тем, чем он может быть во всей своей мощи. Напротив, Вселенная, охватывающая все, что не является Богом, не может быть отрицательно бесконечной, хотя она не имеет границ и, следовательно, приватно бесконечно. Отрицательная бесконечность Бога - это актуальная бесконечность, которую Николай Кузанский чаще всего называет абсолютным максимумом. Приватная бесконечность, с другой стороны, скорее соответствует тому, что мы сегодня называем потенциальной бесконечностью, и то, что в древности предпочитали называть бесконечностью. И на самом деле Вселенная в частном порядке бесконечна, поскольку, по словам Николая Кузанского, не имеет границ. Этот вид потенциально бесконечного - это то, что всегда может быть актуальным больше, но это всего лишь признак конечности, потому что актуальная бесконечность не может стать больше или меньше в результате добавления к ней или вычитания из нее какого-либо значения.       

Как объясняет Николай Кузанский, конечное значение не может стать бесконечным путем постепенного увеличения. Такую конечность, которая может неограниченно расти, но никогда не может превратиться в настоящую бесконечность, Николай Кузанский считает Вселенную. Он может расти без предела, потому что безграничное всемогущество Бога, создавшего его, не имеет предела.  

Итак, Вселенная потенциально бесконечна, а это значит, что у нее нет ни центра, ни круга. Ибо центр и круг суть границы, а бесконечность, даже если она приватна, не может иметь границ. Но из этого следует вывод, очень важный для дальнейшего развития не только философии, но также астрономии и физики: Центр мира находится не больше внутри Земли, чем вне ее. Таким образом, согласно учению Николая Кузанского, Земля не может быть центром мира, так как, во-первых, у Вселенной нет центра, а во-вторых, не может быть вообще такой совершенной сферы, чтобы все точки ее периферии были равноценны. удален от центра: Невозможно найти точное равноудаление от разных мест за пределами Бога, потому что Он один есть бесконечное равенство. Бог, по словам Николая Кузанского, является абсолютным центром мира и абсолютным кругом всего. И поскольку Земля не является центром мира, то она не может быть полностью неподвижной, но обязательно движется так, чтобы двигаться даже бесконечно медленнее. И так же, как Земля не является центром мира, так и сфера неподвижного у звезды нет его окружности, хотя при сравнении Земли с небом наша Земля кажется ближе к центру, а небо - ближе к кругу.     

Отсюда следует важный вывод, который сильно меняет средневековое мировоззрение: Земля принципиально не отличается от других небесных тел - она ​​не находится в центре мира, не неподвижна, а значит, объективно нет  вверху и внизу, положение небесных тел относительно друг друга и, следовательно, Землю можно считать таким же небесным телом, как Солнце или Луна. Неверно, что наша Земля самая ничтожная и самая низменная, как считалось до сих пор. Земля - ​​благородная звезда, у которой есть свой особенный и отличный от других звезд свет, тепло и влияние, как и любая звезда, также отличается от любой другой светом, природой и влиянием.  

Это утверждение Николая Кузанского противоречит положениям аристотелевской физики, которая исходит из различия подлунного и надлунного миров. Он пересматривает как основные положения науки о природе, господствовавшие на протяжении почти двух тысячелетий, так и вековые представления о несоизмеримо разной природе неба и земли. Таким образом, Николай Кузанский готовит коперниканскую революцию в астрономии. Однако он идет дальше, чем позволяют астрономические знания той эпохи. Он, например, не видит существенной разницы между Землей и Солнцем. Не доказательство низменности Земли и ее темного цвета, - пишет Николай Кузанский. Если бы кто-то был на Солнце, оно не показалось бы ему таким сияющим, как мы. Если мы рассмотрим солнечное тело, оно имеет нечто вроде Земли ближе к центру., По окружности - какое-то огненное свечение, и в промежутке - как водянистое облако, так и более легкий воздух. На Земле такие же элементы.     

Как мы видим, задолго до Коперника Николай Кузанский сформулировал ряд смелых утверждений, которые подрывают основы астрономической теории Птолемея: Вселенная бесконечна, хотя и в частном порядке, но это означает, что она не имеет границ; Земля не является центром Вселенной и поэтому не остается неподвижной. Из этого далее следует, что на небе нет неподвижных и неподвижных полюсов, по терминологии самого Николая Кузанского, но любая часть света... движется. А это значит, что нет объективно заданной точки отсчета, по которой можно было бы измерять движения небесных тел. Из этого следует, что астрономические расчеты не просто приблизительны, что было разрешено в астрономии раньше, но они могут быть очень ошибочными - и это уже новый взгляд на астрономию. Поскольку мы можем воспринимать движение только в сравнении с чем-то неподвижным, какими-то полюсами или центрами, не нуждаясь в них заранее для какого-либо измерения движений, то очевидно, что мы идем по пути coniecturis и заблуждаемся во всем.     

Представление о центре мира, с точки зрения Николая Кузанского, есть не что иное, как субъективное предположение. Объективно центра нет нигде или, что то же самое, он везде. Центром мы обычно называем, - говорит Николай Кузанский, - точку зрения наблюдателя, который склонен считать себя в центре, где бы он ни находился - такова иллюзия восприятия.  

Роль философии Николая Кузанского в формировании научного мышления современности еще недостаточно оценена в нашей литературе. Между тем, мы видим, как именно Николай Кузанский готовит логические и онтологические предпосылки той революции в астрономии, которая связана с именем Коперника, и той революции в физике (прежде всего в механике), которую совершил Галилей. 

Влияние Николая Кузанского на научную и философскую мысль 15-17 веков было довольно сильным. В первую очередь, обычно указывают на Джордано Бруно, развившего основные принципы учения Николая Кузанского в направлении углубления пантеизма. 

Джордано Бруно и бесконечная вселенная

Джордано Бруно (1548-1600) делает шаг вперед по сравнению с Николаем Кусанским и Николаем Коперником. Для Николая Кузанского, как мы знаем, мир потенциально бесконечен, но на самом деле бесконечен только Бог; для Коперника мир подобен бесконечности: в этом вопросе великий астроном очень осторожен. Для Бруно, который развил пантеистические тенденции философии Возрождения, мир на самом деле бесконечен. Различие между Богом и миром, которое является фундаментальным для христианства с его учением о сотворении мира Богом и о фундаментальном различии между творением и Творцом, по существу устранено Бруно. Это обстоятельство, как и увлечение философа оккультными учениями, стало причиной гонений со стороны католической церкви, которые закончились трагически: в 1600 году, после восьми лет заключения, Бруно был сожжен на костре.        

В своих размышлениях о природе итальянский философ исходит из тех принципов, которые были развиты Николаем Кузанского, а именно из его рассмотрения Бога как абсолютной возможности. Не будем забывать, что в терминологии Аристотеля, унаследованной большинством средневековых теологов, возможность есть материя. Следовательно, определение Бога как абсолютной возможности чревато еретическими выводами о том, что чисто духовное существо, такое как христианский Бог, а также форма форм Аристотеля, в которой больше нет возможности, но только реальность оказывается каким-то образом вовлеченной в материю.... Абсолютная возможность, благодаря которой могут существовать вещи, существующие в реальности, есть ни раньше, чем действительность, ни даже немного позже ее. Кроме того, возможность быть предоставлена ​​вместе с бытием в реальности, и делает не предшествовать ему, потому что если бы то, что могло произойти само, то это было бы раньше, чем это было сделано. Итак, соблюдайте первое и лучшее начало, то есть все, что может быть, и это не было бы всем, если бы оно могло не быть всем; следовательно, в нем реальность и возможность - одно и то же     

Однако тождество возможности и реальности принадлежит одному Абсолюту; в области конечного не все, чем может быть. Тем не менее отождествление реального и возможного в Боге, т. е. Отождествление бесконечного и единого, предельного и бесконечного, или, говоря языком Кузанского, минимума и максимума, имеет далеко идущие последствия. В конце концов, это означает, что по отношению к Абсолюту больше нет разницы между материальным и формальным. Или, как говорит Бруно:... Хотя, спускаясь... по лестнице природы, мы обнаруживаем двойную субстанцию ​​- одну духовную, другую телесную, но в конечном итоге обе сводятся к одному существу и одному корню..  Это то, что означает тезис Бруно о том, что есть первое начало Вселенной, которое следует одинаково понимать как таковое, в котором материальное и формальное больше не различаются, и о котором, исходя из того, что было сказано ранее, мы можем сделать вывод, что это абсолютная возможность и реальность.       

Подобно тому, как античное понятие единого уже отождествляется Кузанским, а тем более Бруно, с бесконечным, древним понятием материи, которое в отличие от единого и в противоположность ему безгранично делимо (бесконечно), теперь в свете учения о совпадении противоположностей получает характеристику неделимого. В этом случае, однако, Бруно различает материю телесную и материю бестелесную: первая делима, и только вторая неделима.  

Итак, согласно Бруно, есть материя, которая характеризуется количественными и качественными определениями (то есть телесная материя), и материя, которая чужда обоим, но тем не менее, и первая, и вторая - одна и та же материя.. Материя как неделимая совпадает с действительностью и, следовательно, не отличается от формы. Отсюда легко сделать следующий шаг: если материя в своей высшей форме (как бестелесная материя) ничем не отличается от формы, то устраняется еще одно важное различие, которое признавали и аристотелисты, и платоники, а именно то, что форма активна, а материя пассивна. Форма понималась в древности как творческое начало, которое, проникая в материю, творит все, что задумано. Бруно не разделяет эту точку зрения по понятным причинам. Он пишет в этой связи:... Скорее следует сказать, что она (материя) содержит формы и включает их, нежели предполагать, что она их лишена и исключает их. должно быть названо божественным и лучшим родителем, создателем и матерью природных вещей, а также всей природы и субстанции.       

Это решительное упразднение дуализма духовного и телесного начал, дуализма, который в различных формах имел место в философии Платона и Аристотеля и в христианском богословии. Это следствия, вытекающие из принципов, провозглашенных Кусанским, но доведенных до логического завершения Джордано Бруно. 

И теперь все концепции античной науки получили не просто иное, а принципиально противоположное содержание. Согласно Аристотелю, материя имеет тенденцию формироваться как высший принцип. Бруно возражает: Если, как мы сказали, она (материя) производит формы из своего чрева и, следовательно, имеет их в себе, то как вы можете сказать, что она стремится к ним? Согласно Аристотелю, материя - это начало всего изменчивого, преходящего, временного, а форма - это начало постоянства, стабильности, вечности. Для Бруно все наоборот: Оно (материя) не стремится к тем формам, которые ежедневно меняются за его спиной, ибо всякая упорядоченная вещь стремится к тому, от чего она получает совершенство. Что может дать преходящая вещь, вечная? Несовершенная вещь, вот что это такое. Форма чувственных вещей, которая всегда находится в движении, отличается, настолько совершенна, что... является божественным существом в вещах... Скорее, такая форма должна жаждать материи в для того чтобы продолжить, ибо, отделяясь от этого, она теряет время, независимо от того, но он не стремится к этому, ибо в нем есть все, что было до того, как данная форма встретила его, и может иметь другие формы, а также. Это естественное и логическое завершение пути, на который теоретическое мышление вступило в средние века, но которое оно завершило уже в эпоху Возрождения. Это завершение тезиса о бесконечности Единого, который мы встречаем не только в 13 веке, но и в наиболее зародышевой форме - уже у Филона Александрийского, который пытался соединить античную философию с религией трансцендентного. (личный) Бог. Но между Филоном и Бруно есть очень долгий путь, пройденный не только теоретической мыслью за полтора тысячелетия, но и путем культурных и исторических трансформаций, которые привели к совершенно новому мировоззрению человека. В этом исследовании мы попытались отметить отдельные точки - вехи на этом пути.          

Новое понимание материи и новые отношения между материей и формой указывают на то, что в XVI веке окончательно сформировалось сознание, что, так сказать, прямо противоположно древнему: если для древнегреческого философа предел выше чем бесконечное, форма совершеннее материи, завершенное и целое прекраснее незавершенного и бесконечного, тогда для сознания эпохи Возрождения бесконечное совершеннее формы, потому что бесконечное предпочтительнее того, что имеет конец, становление и непрерывное преобразование выше, чем то, что неподвижно. Это совершенно новый тип мировоззрения, чуждый древнему. И поэтому не следует думать, что если эпоха Возрождения написала на своем знамени лозунг Назад в античность, то это действительно было возвращение к античным идеалам. Этот лозунг был лишь формой самосознания той эпохи; он только свидетельствовал о его противодействии церковному христианству и о желании секуляризировать все формы духовной и общественной жизни. Но это была секуляризация христианского духа, в ней получилось некое новое преломление и трансформация тех принципов, которые формировались в сознании общества за более чем тысячелетнее господство христианской религии. И это не могло не сказаться на специфике культуры и науки эпохи Возрождения.        

Давайте теперь посмотрим, как изменившееся содержание представлений о материи и форме повлияло на космологию Бруно, как это привело к последовательному пересмотру всей физики Аристотеля.

Это космологический аналог размышлений Бруно о тождестве возможности и реальности, единства и бесконечности, материи и формы. Итак, Вселенная едина, бесконечна, неподвижна. Одна, я говорю, абсолютная возможность, одна реальность, одна форма или душа, одна материя или тело, одна вещь, одно существо, одно величайшее и лучшее. Это никоим образом не может быть охваченный, и поэтому он неисчислим и безграничен, а значит, бесконечен и безграничен и, следовательно, неподвижен. Он не движется в пространстве, потому что у него нет ничего вне себя, где он мог бы двигаться, ввиду того, что это все. Он не рождается, потому что нет другого существа, которого она могла бы желать и ожидать, поскольку она обладает всем существом. Она не уничтожена, поскольку нет другой вещи, в которую она могла бы превратиться, поскольку она есть все. Она не может уменьшиться или увеличение, так как оно бесконечно.  

Таким образом, атрибуты божества приписываются вселенной: поэтому пантеизм рассматривался церковью как опасное для нее учение, потому что он привел к устранению трансцендентного Бога, к его имманентизации. К таким выводам Кузанский не пришел, хотя и проложил путь, по которому Бруно шел до конца. 

Но вселенная Бруно не имеет ничего общего с древним пониманием космоса: для греков космос конечен, потому что конечное выше и совершеннее бесконечного; Вселенная Бруно бесконечна, безгранична, потому что бесконечное для него совершеннее конечного. 

Как и Кусанский, бесконечность Бруно оказывается идентична всем отличиям. Он выражает это с большой ясностью: Если реальность не отличается от возможности, то из этого обязательно следует, что в ней точка, линия, поверхность и тело не отличаются друг от друга; поскольку эта линия является поверхностью, поскольку Линия, движущаяся, может быть поверхностью; эта поверхность была перемещена и превращена в тело, так как поверхность может двигаться и потому, что с помощью ее сдвига может быть образовано тело... Итак, неделимое не отличается от делимое, простейшее из бесконечности, центр из круга. Все, как мы видим, взято в потоке, изменении, взаимопревращении; ничто не равно самому себе, а скорее равно своей противоположности. Это означает, что возможность - становление, движение, трансформация, изменение - теперь стала основной категорией мышления.     

Одно из важнейших гносеологических положений философии Бруно - позиция приоритета разума над чувством, рационального знания над чувственным восприятием. В этом пункте он считает себя последователем Платона и выступает против Аристотеля, который, по его мнению, в своей физике часто заменяет рациональное понимание чувственным образом и восприятием. Требование Бруно отдать предпочтение разуму перед чувством вполне понятно: центральная категория его мышления, а именно категория бесконечности, не может быть объектом чувства, а может быть только объектом мысли.  

При этом мы снова видим существенное изменение понятий по сравнению с античной философией: если для Платона чувственное восприятие может быть направлено на подвижное и изменчивое, а разум - на созерцание вечных и неподвижных идей, если, таким образом, восприятие через чувства открывается все, что связано с бесконечным, то есть с материей, а для ума - то, что очищено от всего материального, текучего, изменчивого - тогда для Бруно ситуация намного сложнее. С его точки зрения, чувственное восприятие охватывает все конечное - и такое, как мы уже видели, любую форму - потому что оно ограничивает бесконечную материю. Напротив, то, что он называет бесконечностью, абсолютной возможностью, в которой все вещи совпадают друг с другом, в которой противоположности идентичны, а точка - это линия, а линия - это поверхность и т. д. - это понимается с помощью помощь разума. Конечно, эта текучесть и становление, которые являются абсолютной возможностью, не идентичны текучести и изменчивости, с которыми мы имеем дело при прямом восприятии; но из-за парадоксальной природы пантеистического мышления, где противоположности совпадают, оно, тем не менее, в определенном смысле идентично текучести последнего. Правильнее было бы сказать так: конечные вещи и процессы с точки зрения их изменчивости и подвижности ближе к Абсолюту, ибо здесь момент перехода всего - во все, то есть дан более четко. момент возможности; напротив, для древнего сознания конечные вещи были ближе к принципу единства, предела, полноты со стороны их относительной стабильности и неизменности, ибо в последнем проявилось именно начало формы.         

Поскольку Вселенная бесконечна, все положения аристотелевской космологии теперь должны быть отменены. Прежде всего, Бруно противостоит тезису Аристотеля о том, что вне мира нет ничего.... Мне смешно утверждение, - пишет он, - что ничего не существует вне неба, и что небо существует само по себе... Даже если эта поверхность что-нибудь, я все равно буду постоянно спрашивать: что на ней Если мне ответят, что ничего нет, тогда я скажу, что существует пустота и пустота, без какой-либо формы или какой-либо внешней границы... И это гораздо труднее представить, чем думать о Вселенной как о бесконечности и неизмеримости. мы не можем избежать пустоты, если считаем Вселенную конечной.     

Это уже воображение современного человека, который не может представить себе конечный космос, не задав вопрос: что есть за его пределами? Конечный космос Аристотеля, который сам по себе уже не нигде, потому что для него нет места - тело, которое его окружает, - вот что труднее всего представить и представить человеку современности. Даже если космос конечен, за его пределами есть бесконечное пустое пространство - так мог рассуждать современный человек. Бруно, мыслитель, стоящий у истоков нашего времени, думает так же. Я настаиваю на бесконечном пространстве, а сама природа имеет бесконечное пространство не из-за достоинства ее размеров или физического объема, а из-за достоинства самой природы и типов тел; ибо божественное превосходство несравненно лучше представлено в бесчисленных людях. чем у тех, кто исчисляем и конечен.

В той мере, в какой бесконечное превосходит конечное, как и Бруно продолжает свою мысль, наполненное превосходит пустое; поэтому, поскольку мы принимаем бесконечное пространство, будет гораздо более правдоподобно предположить, что оно заполнено бесчисленным множеством миров, чем пусто. Аргумент Бруно здесь тот же, что мы когда-то встречали у Платона, когда он обсуждал вопрос о том, почему Демиург создал космос: потому что это хорошо. Вот что говорит Бруно: Согласно каким соображениям мы должны верить, что активное начало, которое может творить бесконечное добро, принесло только конечное? Конечный мир, согласно Бруно, является конечным благом, а бесконечное количество миров - бесконечным благом. Совсем не античный образ мышления.      

Утверждение, что Вселенная бесконечна, отменяет аристотелевскую концепцию абсолютных мест: абсолютный верх, низ и т.д. и вводит новую для физики того времени концепцию относительности любого места.... Все, кто принимает бесконечные размеры тела, не принимают в нем ни центра, ни края. Земля, согласно Бруно, является центром не более, чем любое другое мировое тело, и то же самое относится ко всем другим телам:... Все они в различных отношениях являются центрами, точками круга, полюсами и зенитами, и так далее.     

Все движения тела относительны, и неправильно различать легкие и тяжелые тела:... Одно и то же можно назвать тяжелым или легким, если рассматривать его стремление и движение из разных центров, так же как с разных точек зрения одно и то же можно назвать высоким или низким, движением вверх или вниз.

Как видите, Бруно не останавливается на самых смелых выводах, вытекающих из предположения о бесконечности Вселенной. Он разрушает аристотелевский конечный космос с его абсолютной системой мест, тем самым вводя предпосылку относительности всего движения. 

Бруно, как мы знаем, не был ни астрономом, ни физиком; он думает как натурфилософ. Но его рассуждения, хотя и не напрямую, влияют на развитие науки: подрывая принципы, на которых стоят перипатетическая физика и космология, Бруно, как и Николай Кузанский, прокладывает путь философии и науке современности.  

Заключение

Джордано Бруно, чье смелое видение сломало кристальный небосвод Вселенной, которая считалась созданной Богом и ограниченной в пространстве, и раздвинул ее пределы до бесконечности, утверждая также, что не только у нашего Солнца есть сопутствующие планеты, но и звезды, такие как Солнца Далеко от нас тоже есть свои спутники. Эта точка зрения была подтверждена астрономией только в середине 20 века. 

Как правильно полагал Бруно, мы не видим этих планет из-за колоссальных расстояний до нас, более того, планеты тонут в сиянии звездных лучей. Наша Земля, отражая солнечные лучи, также светится в мировом пространстве, правильно заключил итальянский мыслитель, взгляды которого являются примером плодотворного влияния философии на астрономию. 

Список литературы

1. Б.Г. Кузнецов Джордано Бруно и генезис классической науки Москва, 1972. 
2. Джордано Бруно Диалоги Москва, 1948.
3. А.Х. Горфункель Философия Возрождения Москва, 1981. 
4. Краткий курс истории философии под ред. Ойзерман Москва, 1966. 
5. БСЭ / Большая Советская Энциклопедия / 1983.
6. Эволюция концепции науки (формирование научных программ нового времени XVII - XVIII веков) П. П. Гайденко Москва, 1985.