Реферат на тему: Крестьянский вопрос в первой половине XIX в

Содержание:

Введение

Проблема истории крестьянского вопроса в государственной политике России в дореформенный период достаточно хорошо изучена. В то же время существуют и серьезные пробелы, которые оставляют достаточно места для исследователя. Особенно это касается, на наш взгляд, истории рассмотрения этого вопроса в первом из тайных комитетов николаевского времени-комитете 6 декабря 1826 года, оставившем большое наследие для решения крестьянского вопроса в последние десятилетия перед реформой 1861 года, так как выдвинутые там идеи и предложенная форма осуществления неоднократно впоследствии использовались николаевскими реформаторами, но без особого успеха. Крестьянский вопрос важен также для понимания причин роста эмансипационных настроений в правящем классе, особенно в высшей бюрократии, в последние десятилетия перед отменой крепостного права, которое, как известно, сыграло весьма значительную роль в осуществлении самой крестьянской реформы. Его истоки отчетливо видны с 1826 года.

Целью  работы является рассмотрение особенностей развития крестьянского вопроса в начале 19 в.

Положение крестьян в России в начале XIX в.

Дворянские и буржуазные историки России XIX-XX веков не смогли раскрыть историческую необходимость отмены крепостного права и закономерности формирования буржуазного строя в России. Они считали, что исторические факты в силу своей неповторяемости не поддаются теоретическим обобщениям, а потому исключают возможность установления объективных законов. Итак, Д. М. Петрушевский утверждает, что всякая мысль об обнаружении "закономерностей между явлениями такой колоссальной сложности, как общественные явления, и о необходимости их осуществления, не говоря уже о выполнении их обязательной службы в каждом человеческом обществе, во всем его исторически обусловленном своеобразии, должна быть признана по меньшей мере опрометчивой"2. многотомный труд буржуазных историков России, посвященный отмене крепостного права, опубликованный в 1911 году, не содержит теоретических обобщений. Авторы данной работы рассматривают реформу 1861 года. как законодательный акт, дарованный самодержавной властью, как результат благодеяния царского правительства.

М. Н. Покровский также отрицал кризис крепостного права и закономерность его падения, хотя отдельные аспекты крестьянской реформы получили правильное освещение в его работах. М. Н.Покровский считал реформу 1861 года лишь одним из эпизодов буржуазной политики русского самодержавия. Это отрицало значение реформы как начала новой эпохи в истории общественного развития России.

Первым, кто разглядел закономерность, буржуазный характер и антинародный характер реформы 1861 года, был выдающийся мыслитель, революционер-демократ Н.Г. Чернышевский. Он писал: "ход великих мировых событий неизбежен и неотвратим, как течение великой реки... Свершение великих мировых событий не зависит ни от чьей воли, ни от личности. Они созданы по закону, столь же непреложному, как закон тяготения или органического роста."

В. И. Ленин высоко оценил заслуги Н.Г. Чернышевского. Он писал: "именно гений Чернышевского был нужен для того, чтобы понять с такой ясностью его основной буржуазный характер во время самой крестьянской реформы (когда она еще не была достаточно освещена даже на Западе), чтобы понять, что уже тогда в русском "обществе" и "государстве" господствовали и властвовали общественные классы, бесповоротно враждебные рабочему классу и безусловно предопределявшие разорение и экспроприацию крестьянства."

В своих замечательных статьях "к юбилею", "к пятидесятилетию крепостного права", "Крестьянская реформа и пролетарско-крестьянская революция" и других трудах В. И. Ленин наряду с такими вопросами, как соотношение реформы и революции, классовый характер крестьянской реформы, пути ее осуществления, показал историческую неизбежность крушения феодальных форм хозяйства и закономерность возникновения капиталистического строя в России. Он указывал, что падение крепостного строя и образование буржуазного общества в России было подготовлено всем ходом исторического развития страны и явилось следствием поступательного развития человеческого общества как естественно-исторического процесса. Основным содержанием этого процесса является смена общественно-экономических формаций, каждая из которых является "особым социальным организмом, имеющим особые законы своего возникновения, функционирования и перехода в более высокую форму, превращения в другой социальный организм." Таким образом, опираясь на учение К. Маркса, В. И. Ленин дал подлинно научный критерий для различения феодальной и буржуазной эпох в истории России, для установления закономерностей их возникновения, развития и падения.

Руководствуясь марксистско-ленинской методологией, советские историки создали ряд крупных работ, в которых на основе новых архивных материалов раскрываются причины крушения феодальных форм хозяйства, зарождения и развития капиталистических отношений в недрах феодального общества, а также падения крепостного права в России.

В то же время теоретические проблемы закономерности падения крепостного права не изучались советскими историками. Отсутствуют также исследования кризиса политической системы дореформенной России и эволюции царского самодержавия в сторону буржуазной монархии. В историко-правовой литературе нет специальных работ, посвященных падению крепостного права и показывающих значение отмены крепостного права для развития государственно-правового строя России. В трудах академика Н.М. Дружинина, проф. Дембо и другие историки СССР и историки права СССР дают лишь юридический анализ отдельных аспектов крестьянской реформы. Существенным пробелом в историко-правовой науке является отсутствие марксистско-правовой концепции крепостного права, имеющей большое практическое значение как для изучения процесса закрепощения, так и процесса освобождения крестьян.

Феодально-крепостническая система, существовавшая в России тысячелетие, находилась в XIX веке в состоянии кризиса, в основе которого лежали противоречия между развивающимися производительными силами и феодальными производственными отношениями. Об этих противоречиях Ф. Энгельс писал:"... развитие сельского хозяйства и промышленности достигло такой степени, что существующие общественные отношения уже не могут продолжаться. Их устранение, с одной стороны, необходимо, а с другой-невозможно без насильственных изменений".

Уже в первой половине XIX века в России наблюдается сравнительно быстрый рост производительных сил. Это, хотя и не одинаково верно как для промышленного, так и для сельскохозяйственного производства. В области промышленности этот рост отразился в развитии машинного производства, появлении ряда технических изобретений, частично реализованных в производстве. Применение машинной системы во многих отраслях обрабатывающей промышленности и вызванные этим значительные изменения в социальной организации промышленности положили начало промышленной революции в России. 3 хотя промышленная революция характеризовалась прежде всего революцией в технике производства, она также потребовала отмены крепостнических форм труда, замены их капиталистическими формами труда.

В отличие от промышленной революции в Западной Европе, которая произошла после падения крепостного права, промышленная революция в России начинается в недрах феодального общества и, как справедливо полагает большинство советских историков, заканчивается в конце 70-х-начале 80-х годов, то есть после отмены крепостного права.
Новые производительные силы оказались в вопиющем противоречии с существовавшими в стране феодальными производственными отношениями не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Однако в сельском хозяйстве это противоречие было выражено не так явно. Несмотря на господство рутинной технологии, наблюдается тенденция к повышению культуры производства в индивидуальных помещичьих усадьбах и зажиточных хозяйствах. В сельскохозяйственном производстве все чаще используются сельскохозяйственные машины и усовершенствованные орудия труда, а посевы растут и становятся все более разнообразными. Но все эти успехи были ничтожны по сравнению с рутинными методами управления, господствовавшими в стране.

Серьезным препятствием для роста производительных сил как в сельском хозяйстве, так и в промышленности были феодальные производственные отношения, в основе которых лежала феодальная собственность на землю и крепостное право на ее основе. Огромный? земельные массы находились в монопольной собственности помещиков и были изъяты из свободного обращения. Соотношение помещичьего землевладения и крестьянского землепользования в 45 губерниях Европейской России накануне реформы 1861 года характеризуется следующими данными: 103 тысячи помещиков считались верховными собственниками 105 миллионов помещиков. десятины земли. Они имели в прямом владении 69,4 миллиона десятин земли, а 97 миллионов крестьян имели в наделе 35,7 миллиона десятин. На каждого помещика в среднем приходилось 673 десятины, а на крестьянскую ревизскую душу-3,6 десятины.

Кризис феодально-крепостнических отношений резко проявился в связи с ростом товарно-денежных отношений. "Производство хлеба помещиками на продажу, особенно развитое в последний период существования крепостного права, - писал В. И. Ленин, - было уже предвестником распада старого режима." Стремление помещиков увеличить производство товарного хлеба при низком уровне производительности труда привело к усилению эксплуатации крепостного крестьянства. Акад. Нечкина совершенно справедливо указывает, что известные положения об "усилении крепостнической эксплуатации" и даже "крайнем усилении" в равной мере применимы к характеристике уровня феодальной эксплуатации в XVI, XVII, XVIII и первой половине XIX вв. Это, несомненно, подчеркивало рост феодальной эксплуатации, т. Но качественные различия эксплуатации на разных этапах развития феодального общества не выявляются. Для такого рода дифференциации необходимы другие критерии. Таким критерием является возможность простого воспроизводства крестьянского хозяйства. В первой половине XIX века помещик, увеличивая барщину с 3-4 до 6 дней в неделю, тем самым не оставлял крестьянину даже минимального времени для простого воспроизводства крестьянского хозяйства. Рост крепостного права сопровождался расширением барской пахоты, сокращением крестьянских владений, или безземельных крестьян, и переводом их в мещанство, т. е. шел процесс частичного и полного отрыва непосредственного производителя от средств производства. Крестьянин постепенно терял землю, терял орудия производства, что приводило к деградации крестьянского хозяйства. Отделение непосредственного производителя от средств производства подрывало основы самого феодального способа производства.

Возникновение и развитие этих новых форм крепостнической эксплуатации привело к резкому обострению классовых противоречий и росту классовой борьбы. Крестьянское движение росло с каждым десятилетием. Таким образом, из 1448 крестьянских волнений 60-х годов XIX века 942 приходится на последние два десятилетия. Что касается 1858-1860 годов, т. е. трехлетнего периода революционной ситуации, то на них приходится 48,1% всех крестьянских волнений за последнее десятилетие (284 волнения). Одновременно разворачивалась борьба формирующегося рабочего класса против владельцев мануфактур и фабрик, но в основном это было также и антисерфистское движение, направленное против феодальных методов эксплуатации на вотчинных и собственнических предприятиях.

Революционные демократы-Зелинский, Герцен, Огарев, Чернышевский, Добролюбов-были представителями интересов масс, страстными борцами за истинное освобождение трудящихся от крепостного ига. Наряду с революционно-демократической идеологией в 40-е годы XIX века сформировалась и либеральная идеология. Несмотря на то, что революционно-демократическая и либеральная идеологии были буржуазными по своему объективному содержанию, они принципиально отличались друг от друга. Либералы больше всего боялись народной революции. Поэтому они ограничивались "борьбой за реформы", "борьбой за права", то есть разделением власти между крепостными и буржуазией".

Реальное историческое значение революционно-демократической и либеральной идеологий состояло в противопоставлении двух путей капиталистического развития России. Этот факт совершенно очевиден, несмотря на то, что сами представители народнической идеологии не осознавали ее буржуазного характера. Объективно революционные демократы стояли за то, чтобы замена старого новым осуществлялась наиболее решительно и последовательно. Напротив, либералы объективно отстаивали тот путь, который приспосабливает новую, капиталистическую Россию к старой, подчиняет первую последней и замедляет ход развития.

Проблема рассмотрения крестьянского вопроса в России в начале XIX века в отечественной историографии

Остановимся на историографии проблемы, прежде всего Отечественной. Анализируя дореволюционную историографию, обратимся прежде всего к исследованию А. П. Заблоцкого-Десятовского, посвященному жизни и творчеству П. Д. Киселева, одной из главных фигур в истории крестьянского вопроса в николаевскую эпоху. Рассматривая отношение Николая I к крепостному праву, автор указывал, что монарх " вел войну с рабством на протяжении всего своего царствования, но не решался взглянуть прямо в лицо чудовищу и дать ему генеральное сражение; его война с крепостным правом была, так сказать, Партизанской, в которой за набегами, более или менее успешными, иногда следовали отступления. Он, как и его прабабушка, мог бы сказать: "крестьянский вопрос - очень трудное дело: куда бы его ни начали трогать, он никуда не уступит." Не находя ни в ком, ни в семье, ни в окружении, кроме Киселева, поддержки своему желанию отменить крепостное право, император не решился издать общий и притом обязательный закон, а ограничился частными мерами, более или менее паглиативными по своему характеру, предпринятыми под влиянием господствовавшей тогда идеи, что только такими мерами крепостное право будет уничтожено постепенно, мало-помалу., и что крестьяне будут освобождены прежде, чем это слово будет выражено в законе, и, наконец, что решительные действия по крестьянскому вопросу повлекут за собой опасные опасности для государства. Поэтому история крепостного права в царствование императора Николая не представляет собой ничего цельного, она складывается из отдельных событий."
 

Основоположник изучения крестьянского вопроса в русской историографии В. И. Семевский отмечал, что Николай I " искренне хотел подготовиться к падению крепостного права в России, но, во-первых, встретил сильное противодействие со стороны своих ближайших сотрудников, а, во-вторых, он был готов довольствоваться весьма незначительными мерами, многие из которых остались без всякого результата." Останавливаясь на рассмотрении крестьянского вопроса в первые годы его правления и указывая на внешнеполитические обстоятельства как на причину того, что закон о государствах не вошел в практику, историк, тем не менее, отмечал, что последующие тайные комитеты многое почерпнули из проекта 1830 г., "правда, самые значительные из предложений этих проектов (как, например, запрещение отчуждать крестьян без земли и делать их дворовыми) не получили силы закона до падения крепостного права, но эта отсрочка позволила укрепить мысль о крайней опасности Безземельного освобождения крестьян."

Г. И. Чулков, рассматривая обсуждение крестьянского вопроса при Николае I, писал: "в начале своего царствования Николай прежде всего столкнулся с вопросом о крепостном праве. Этот вопрос обсуждался по-разному в так называемом "комитете 6 декабря" и позднее в ряде комитетов, но правительство было бессильно что-либо предпринять, так как его судьба была слишком тесно связана с судьбой крепостных дворян... Дворяне, наиболее просвещенные и дальновидные, требовали отмены крепостного права, понимая, что эта форма хозяйственно-правовых отношений безнадежно обветшала. Но Николай боялся прикасаться к крепостному праву, потому что оно могло раздражать помещиков, а они-его слуги, как и крестьяне-слуги этих помещиков. Даже старый проект о запрете продажи крестьян без земли, который занимало правительство Александра I, пугал членов "Комитета 6 декабря", потому что этот проект мог показаться "ограничением прав собственности".

В. П. Алексеев в статье о тайных комитетах николаевского времени отмечал, что " Николай I начал вести процесс против рабства на втором году своего царствования, и как только работа началась, она не прекращалась все время. Сознание того, что крепостное право есть "зло", и убеждение, что "нынешнее положение не может продолжаться вечно", очевидно, побудили Николая I обратиться к вопросу о крепостном праве. Но призрак революции, который держал императора в страхе со времени его восшествия на престол, заставил его отказаться от всякого общественного участия в этом деле."

Рассматривая записку М. М. Сперанского, ставшую программой деятельности Комитета 6 декабря 1826 года, автор указывал, что он ставил вопрос о крепостном праве крайне умеренным образом, не для того, чтобы отменить его, а только для того, чтобы "преобразовать", что было больше в интересах помещиков, чем крестьян, и неудивительно, что эта записка нашла "очень сочувственный прием в комитете". В то же время автор указывал, что некоторые идеи Сперанского, имевшие тенденцию к ограничению некоторых аспектов крепостного права, встретили сопротивление в комитете, и окончательный проект закона о государствах оказался более реакционным, чем предполагал Сперанский, особенно в главах, посвященных положению крепостных. Низко оценивая практическую ценность работы Комитета, отмечая, что его " четырехлетняя работа... кончилось ничем", и" мероприятия, разработанные Сперанским с целью "преобразования" крепостного права, сужения и стирания по мере работы комитета, не увидели света даже в том скромном и изуродованном виде, в каком они вышли из комитета". Автор, тем не менее, отметил, что они служили образцом во всех отношениях для других комитетов николаевского времени .

А. А. Корнилов в своем фундаментальном "курсе истории России в XIX веке" выделил период 1826-1831 годов в царствование Николая I, который он охарактеризовал как " якобы преобразовательный и, по крайней мере внешне, не противоречащий прогрессу." Особенностью внутренней политики этих лет было наличие "удивительных противоречий и колебаний", которые усиливались в правительстве из-за отсутствия определенного плана преобразований. Говоря о деятельности Комитета 6 декабря 1826 года по крестьянскому вопросу, автор отмечал, что вопрос о крепостном праве ставился им лишь мимоходом и поэтому "нерешительно и вяло"... что сам император был совершенно недоволен их предположениями по этой части." Обращаясь к проблеме собственного отношения Николая к крестьянскому вопросу, историк указывал, что в этой области внутренней политики "он оказался более прогрессивным, чем во всех других начинаниях своего царствования", и, во всяком случае, при нем было сделано в этом отношении больше, чем при Александре I.

В. О. Ключевский отмечал значительное место крестьянского вопроса в государственной политике при Николае I и указывал, что в эту эпоху "законодательство о крепостном праве находилось на новой почве и достигло важного результата-общего молчаливого признания того, что крепостной крестьянин не является частной собственностью помещика." Историк также обратил внимание на значение работы Комитета 6 декабря для последующей законодательной практики .

Один из его учеников, А. А. Кизеветтер, так описывал Николая I: "Николай был прост и ясен, как все элементарное... На протяжении всего своего правления он оставался малообразованным, узколобым и самонадеянным заурядным бригадным генералом...» Говоря об истории крестьянского вопроса в его царствование, он отмечал следующее: "Очень важный социальный вопрос об отмене крепостного права занимал правительство Николая I на протяжении всего его царствования. Правительство ясно сознавало остроту поставленного самой жизнью вопроса, дальнейшее существование которого угрожало прежде всего государственному миру и стабильности государственного строя. Поэтому Николаевское правительство постоянно возвращалось к вопросу о крестьянской реформе, но всегда оказывалось в поистине трагической ситуации: осознавая ее неотложность, оно в то же время боялось ее радикального решения. На практике, конечно, все эти комитеты ни на шаг не сдвинули крестьянский вопрос с мертвой точки, но теоретически, в смысле абстрактной его формулировки, они дали результаты, полезные для будущего."

Историк выделил первый период царствования Николая, 1826-1849 гг., "когда правительство с чрезмерной смелостью взялось за обсуждение самых широких преобразовательных вопросов, хотя это обсуждение было поставлено исключительно на бюрократические основания: правительство не допускало к участию в этой работе самих представителей населения."

Ссылаясь на историю Комитета 6 декабря 1826 года, А. А. Кизеветтер указывал, что он "старался только подвести теоретическое основание под существующий порядок." Так, в другой своей работе историк обратил внимание на некоторое противодействие комитета планам монарха, подчеркнув, что комитет "все-таки не был напрасен; напротив, в области крестьянского вопроса комитет задал основной тон, который послушно держался все последнее время его царствования. Это был тон скрытого, но настойчивого сопротивления решительной реформе крепостной жизни."

С. Ф. Платонов также обращался к этому вопросу, отмечая, что " со времен Павла правительство проявляло явное желание улучшить жизнь крепостных... Когда император Николай взошел на престол, он знал, что перед ним стоит задача разрешения крестьянского вопроса и что крепостное право в принципе осуждалось его государевыми предшественниками. Неотложность мер по улучшению жизни крестьян никто не отрицал. Но все еще оставался страх перед внезапным освобождением миллионов рабов. Поэтому, опасаясь социальных потрясений и взрыва страстей освобожденных масс, Николай твердо стоял на идее освобождения постепенно и готовил освобождение тайно, скрывая от общества подготовку реформ.

По отношению к крепостным делалось меньше, чем по отношению к казенным крестьянам. Император Николай не раз создавал тайные комитеты для обсуждения мер по улучшению жизни крепостных. В этих комитетах Сперанский и Киселев усердно работали над выяснением истории крепостного права и над проектами его уничтожения. Но дело не шло дальше отдельных мер, направленных на ограничение помещичьего произвола (например, запрещалась продажа крестьян без земли и "с раздробленностью семьи"...).

Ряд метких замечаний о политике Николая I в крестьянском вопросе сделал М. Н. Покровский. Отмечая, что " как Павел, как Александр Павлович, как и вся послепугачевская русская администрация, он понимал, что "злоупотребления помещичьей властью", то есть новое крепостное право, являются постоянной и длительной причиной всех возможных волнений в низах общества", он указывал, что его "сознание обязанностей обер - полицмейстера" противостояло этому, что привело к "тому топтанию на одном месте, которое называется "попытками крестьянской реформы при Николае I".

Рассматривая план Сперанского в комитете 6 декабря 1826 года как "первый систематически разработанный план освобождения крестьян в нашей официальной литературе", историк обратил внимание на то, что, по его мнению, " освобождение должно было идти по тому же пути, что и порабощение, только в обратном порядке: сначала запретить продавать крестьян без земли и брать их во двор; затем безусловную зависимость крестьянина от хозяина заменить условной, основанной на договоре, поставленном под защиту общих судов."

Важно отметить М. Н. Покровского, что в начале XIX века, в период деятельности тайного Комитета (здесь имеются в виду и Новосильцев, и Кочубей, в разное время бывшие председателями Государственного Совета при Николае) "проекты молодых друзей были не лучше, и, став старыми чиновниками из молодых друзей, им нечего было возразить против плана Сперанского", поэтому "ни в комитете, ни в Государственном совете проект не встретил сопротивления".

Автор нес ответственность за неосуществление даже относительно скромных мер-упразднение продажных людей без земли-перед самим монархом, подчеркивая при этом его "слабость характера", особенно в сфере крестьянского вопроса: "как все слабые люди, он жаловался в этом случае другим, своим министрам, которые будто бы не хотят понять его намерений и не хотят их поддержать".

Монарх больше всего боялся, что те, кому угрожал "процесс", узнают о его намерении. Все комитеты по крестьянским делам при Николае были тайными, и их члены обязаны были никому и ни при каких обстоятельствах не докладывать о том, что там происходит. Совершенно естественным следствием такой секретности было распространение в обществе самых нелепых слухов о намерениях Николая. Когда слухи дошли до царя, он рассердился на членов комитета за несоблюдение "тайны" и пригрозил предать их суду за "государственное преступление". Ни разу у него не хватило духу открыто заявить общественности о своих намерениях. Только один раз в жизни он осмелился говорить "наедине" (имеется в виду речь в 1847 году перед депутацией смоленских дворян).

По словам М. Н. Покровского, записка Сперанского, подготовленная для Комитета 6 декабря 1826 г., нашла отражение во всех правительственных проектах освобождения при Николае. Автор записки был уже в могиле, и его доводы продолжали повторяться в секретных комитетах 40-х годов. Основная идея-уничтожить крепостное право как правовой институт, сохранив экономические выгоды существующего положения для помещиков,-легла в основу единственной крупной меры Николая Николаевича по крестьянскому вопросу - указа от 2 апреля 1842 года об обязанных крестьянах.

Советский исследователь А. Н. Шебунин проанализировал деятельность Комитета 6 декабря 1826 года в области крестьянского вопроса. По его мнению, " течение, благоприятствовавшее запрету продажи людей без земли, не умерло среди помещичьего дворянства. Мы можем это утверждать , оно было тесно связано со стремлением к "улучшению земледелия", добавляя к этому ожившие мечты о создании замкнутого аристократического класса. В бумагах комитета от 6 декабря есть немало свидетельств существования такой тенденции... Готовое покончить с продажей людей без земли и перейти к предпринимательскому хозяйству английского типа, крупное дворянство в то же время стремилось создать аристократический класс, отдельный от обычной дворянской массы. Это настроение определило и работу Комитета 6 декабря 1826 года."

По мнению историка, проект дополнительного закона о государствах, вышедший из консервативных кругов, "был направлен на усиление и развитие классовой обособленности", "укреплял крупное землевладение, заботясь больше всего о сохранении привилегий родового дворянства", сочувствовал развитию полностью капиталистического хозяйства, "облекал его в феодальную оболочку". Но против этого проекта " стояли-многочисленная прислуга и мелкое дворянство, психология страха перед нововведениями," недостаток капитала"," безденежье", низкие цены на хлеб." Эти позиции поддерживал Великий князь Константин Павлович, а затем Июльская революция "укрепила в императоре его постоянный страх перед нововведениями", что привело к провалу проекта .

Е. В. Тарле, весьма скептически относившийся к реформаторским попыткам Николая I по отношению к крестьянскому вопросу, указывал, с одной стороны, что "все ничтожно не только по результатам, но и по первоначальным намерениям притязаний Николая подойти к вопросу о "смягчении" крепостного права было показано, что царь считает не очень нормальным крепостное право для большинства своих подданных", а с другой стороны, утверждал, "что жалкая участь всех этих "тайных комитетов" была результатом сознательности Николая II"., что волнующий вопрос о крепостном праве был слишком опасен и что лучше мириться с чем угодно, но не трогать основ существующего порядка вещей", а скорее "следует самыми суровыми мерами те основы в фехтовании" .

А. И. Ловков в своей диссертации рассматривал комитет 6 декабря как своеобразный аппарат личного управления императором делами Государственного совета и Государственной канцелярии. Комитет должен был составить политическую программу на все царствование, наметив ряд изменений в государственном механизме империи. Это относилось и к крестьянскому вопросу, который появился на его обсуждении "как бы случайно"." Объясняя создание закона о государствах, включавшего в себя ряд статей о крепостных, несколько улучшивших их правовое положение, автор писал, что " даже в узких рамках Комитета правительство старалось подчеркнуть, что оно одинаково внимательно относится к устройству всех частей и всех государств в государстве, что оно одинаково интересуется всеми вопросами государственного устройства." Крестьянский вопрос, по его мнению, не входил в самостоятельное значение комитета., а его членов больше интересовало положение дворянства, потому что они чувствовали опасность для дворянства от проникновения его в среду представителей других сословий, а потому спешили в первую очередь устранить возможность проникновения в сословие дворян, лиц низших сословий государства.

Записка М. М. Сперанского, ставшая во многом программой деятельности Комитета по крестьянскому вопросу, рассматривалась А. И. Ловковым как достаточно умеренная, направленная только на ликвидацию личного крепостничества. Конечно, " такая постановка вопроса о крепостном праве не отвечала и не могла отвечать интересам крепостных; напротив, она вполне отражала интересы помещиков-крепостных. Вот почему эта записка нашла сочувственное отношение в комитете 6 декабря и получила руководящее значение в его работе." По мнению историка, проект дополнительного закона о государствах не предусматривал никаких изменений в положении крепостного крестьянства, "а лишь подтверждал, то есть существенно закреплял существующие основы крепостнических отношений."

Вехой в изучении политики самодержавия в крестьянском вопросе при Николае I является исследование Н.М. Дружинина. Ссылаясь на историю Комитета 6 декабря 1826 года, автор указывал, что в начале царствования император испытывал некоторую неуверенность, ощущая себя недостаточно опытным и в то же время сознавая наличие скрытой болезни в организме империи и необходимость расследования и уничтожения этого зла. Так родилась идея особого комитета, который должен был рассмотреть все планы Александра I, все проекты, представленные в прежнее и нынешнее царствование, продумать всю систему государственных учреждений и всю организацию финансов, одним словом-все, от чего зависит мир и процветание государства."

Говоря об истории обсуждения здесь крестьянского вопроса, автор отмечает, что " комитет не мог не поставить социальную проблему крепостного права и его постепенной ликвидации. Правда, комитет подходил ко всем этим вопросам с крайней умеренностью и осторожностью, оставаясь под впечатлением только что разгромленного восстания и предвидя отпор крепостнической реакции. Мне пришлось искать обходные пути на расстоянии и убеждать себя в реальности мирных, безболезненных решений. Опыт восточноевропейских монархий показался поучительным и обнадеживающим примером: прусские и австрийские реформы XVIII века начались с улучшения государственных владений и закончились освобождением помещичьих крепостных. Россия должна избрать такой же благоразумный и правильный путь - эту мысль ясно выразил Сперанский в своей знаменитой записке о крестьянах.; его подхватили и закрепили в виде формулы члены руководящего комитета 6 декабря: одним из первых и вернейших средств улучшения положения крепостных крестьян, было бы установление наилучшего хозяйственного управления для крестьян общественных. Такое управление, будучи непосредственно полезным по отношению к поселенцам, принадлежащим казне, служило бы образцом для частных собственников... Николай I полностью соглашался с позицией Сперанского и Кочубея; с этого момента вся его политика в крестьянском вопросе исходила из этой основной плановой позиции."

В своем собственном разделе многотомной Истории СССР с древнейших времен до наших дней он развивает свою мысль дальше. Отмечая сохранение проекта Комитета от 6 декабря 1826 года самодержавия и крепостного права как незыблемых принципов, Н.М. Дружинин подчеркивает, что "сохраняя и укрепляя сословное деление общества", комитет "сделал небольшой шаг в сторону смягчения крепостного права: он запретил перевод крестьян во двор и отчуждение крепостных без земли, т. е. Кроме того, был создан новый класс "вольноотпущенников", в который зачислялись крестьяне, добровольно освобожденные помещиками, с Землей и без земли." В общем, " это была робкая попытка, не затрагивая сущности феодально-крепостнического строя, приспособить его к складывающимся буржуазным отношениям."

В то же время историк отмечает, что в ходе дискуссии в Государственном Совете "вновь ожили старые споры о допустимости подобных преобразований. Реакционные крепостники возражали против любых перемен." Николай I начал колебаться. В этот момент, в 1830-1831 годах, произошли события как в Европе, так и внутри страны, повергшие в панику самого царя, членов комитета и все крепостнически настроенное дворянство. "План сословно-административной реформы ... рухнул, как карточный домик. Репрессии затмили любые попытки преобразований." Последующие 8 секретных комитетов имели " такие же плачевные результаты."

В монографии И. А. Федосова дана оценка деятельности тайных комитетов Николаевского периода по крестьянскому вопросу, ставшая классической для советской историографии: "ход экономического развития с неумолимой настойчивостью требовал приспособления государственного аппарата к новым условиям. Самодержавие пыталось осуществить эти изменения сверху, не затрагивая основ самодержавно-крепостнического строя, и сделать это руками той самой бюрократии, о которой сам Николай I отзывался с презрением. Уже Комитет 6 декабря 1826 г. Я поставил перед собой достаточно широкую программу деятельности: разработать проекты реформ в области Центрального управления и в области местных органов власти и т. д. Многочисленные тайные комитеты занимались положением различных сословий, дворянства и городского самоуправления. Все эти попытки характеризуются боязнью каких-либо серьезных изменений, стремлением свести серьезные проблемы к незначительным, формальным изменениям. Таким образом, для решения "крестьянского вопроса" было создано несколько тайных комитетов. Но характерно, что вся их деятельность не привела ни к какому изменению положения масс. Главным желанием членов этих тайных комитетов было " по возможности ничего не трогать."

Т. Г. Архипова в своей диссертации о тайных комитетах николаевского времени уделила некоторое внимание крестьянскому вопросу в комитете 6 декабря. "палач Декабристов, гонитель просвещения, карьерист, ярый крепостной" - таков, по ее мнению, был состав Комитета. Создав дополнительный закон о государствах и" начав с крестьян", комитет закончил вопросом о предоставлении "новых льгот дворянам"." В заключение автор отметил, что за всю николаевскую эпоху не было принято ни одного закона, который "действительно облегчил бы положение крестьян."

Примерно такой же подход к этому вопросу продемонстрировал М. А. Рахматуллин. Автор придерживался довольно расплывчатой позиции, то отмечая нежелание правительства изменить сложившееся положение в отношении крепостного права, то указывая на отдельные попытки самодержавия ограничить права помещиков крестьянами, сразу же отрицая их значение. Что касается Комитета 6 декабря, то он указал, что "члены комитета, судя по сохранившимся записям, по существу занимались бесплодным времяпрепровождением", отметив при этом, что проекты комитета "имели целью сделать шаг к некоторому ослаблению крепостного права". Это нашло отражение и в разработке законопроекта, запрещавшего перевод крестьян в дворовые хозяйства и продажу... крепостных без земли. Таким образом, была предпринята робкая попытка очистить институт феодальной зависимости от рабовладельческого вкуса." А вот что он писал о самом составе Комитета 6 декабря 1826 года: "состав очень пестрый - от умеренного либерала в лице М. М. Сперанского до ярого сторонника политической реакции-П. А. Толстого."

На наш взгляд, автор явно преувеличил консерватизм членов Комитета, рассматривая пакет законов, включенных в проект дополнительного закона о государствах, как своего рода оппозицию от правых к идеям монарха, также акцентируя чрезмерное внимание на некотором противодействии проекту в Государственном Совете. По словам М. А. Рахматуллина, " даже те ультраузкие шаги тайного комитета, которые были предприняты для решения крестьянского вопроса, не нашли поддержки у большинства дворян и были в конечном счете отвергнуты."

Н.Г. Сладкевич в статье о сословных проектах комитета от 6 декабря вообще отрицательно оценивал деятельность этого правительственного органа по крестьянскому вопросу, обращая особое внимание на стремление его членов удовлетворить требования дворянской аристократии. Говоря о причинах неисполнения проекта дополнительного закона о государствах, автор отмечает общую тревожную ситуацию 1830 года и в связи с этим "боязнь нарушения "древних устоев"", которая тогда сыграла значительную роль в отказе правительства издать такой закон. Но " при всех колебаниях и балансировании между различными группами Николаевское правительство более всего склонялось к крепостнической реакции, уступая ее притеснениям. Упираясь в стену феодальных отношений, идя по пути усиления классовой реакции, она привела страну к поражению в Крымской войне."

Упомянем также книгу О. В. Орлика, описывающую международную и внешнеполитическую ситуацию-фон, на котором обсуждался проект дополнительного закона о государствах. По мнению автора, "реакционная политика царизма отразилась в его отношении даже к тем робким попыткам ограничить крепостное право, которые были намечены в "законе о государствах", подготовленном к изданию летом 1830 года... О том, насколько эти социальные уступки должны быть незначительными, свидетельствует заявление одного из самых активных членов тайного комитета В. П. Кочубей, считавший, что новое законодательство могло бы "улучшить положение своих крестьян и крепостных вообще в России без нарушения прав и без вреда для пользы помещиков".

Однако, как указывал О. В. Орлик, " правительство не смогло реализовать даже такие половинчатые проекты социальной реформы. В условиях начала массового антифеодального движения в России царизм считал несвоевременным привлекать внимание масс к крестьянскому вопросу, опасаясь, что это приведет к дальнейшему обострению классовой борьбы. Под давлением революционных событий, начавшихся на Западе, в российских правительственных кругах растет резко отрицательное отношение к подготовленному "закону государств", и он становится одной из первых жертв наступления реакции."

П. А. Зайончковский, изучая политические учреждения России в XIX веке, указывал, что " при всех своих полицейских взглядах, при полном убеждении в своей непогрешимости, Николай I имел хорошее представление о несовершенстве бюрократического аппарата. Обстоятельства были таковы, что сам король должен был думать об искоренении своих недостатков... 6 декабря 1826 года был создан специальный комитет, в задачу которого входило рассмотрение основ и уставов существующего государственного управления... Николай I на протяжении всего своего царствования, а точнее до 1848 года, думал об отмене крепостного права, понимая, что это "пороховой склад" при государстве. Однако он намеревался решить этот вопрос не сразу и, конечно, "безболезненно", в интересах дворянства... Примерно к середине 30-х годов желание проводить определенные реформы (за исключением крестьянского вопроса) было отброшено."

Вопрос о политике Николая в отношении крепостного права рассматривается также в исследовании Русского эмигрантского историка В. В. Леонтовича. По его мнению, " именно убеждение Николая I в том, что Земля является частной собственностью дворян, и должно рассматриваться как главное препятствие к освобождению крестьян в его время. Целый ряд его обращений к разным людям доказывает, что он сам был сторонником эмансипации и даже что эмансипация крестьян была одним из самых сильных его желаний. Но Николай считал себя твердо связанным существующим законом даже в тех случаях, когда ему лично это право совсем не нравилось и противоречило его личным взглядам." Полагая, что освобождение крестьян будет иметь реальный смысл только тогда, когда им будет дана земля, которая должна быть отнята у дворян, он не мог здесь идти против самого принципа частной собственности. "Николай I не был достаточно гибким, чтобы найти выход из этой дилеммы." И если нельзя было дать крестьянам свободу, то оставалось только ограничить власть помещиков над крепостными, подчинить "какому-нибудь государственному контролю".

Отмечая меры Николая, автор указывает, что здесь " ограничение прав дворянства никоим образом не выливается в расширение прав крестьян." Автор объясняет это обстоятельство тем, что " так как правительство не могло или, во всяком случае, не решалось сделать крестьян свободными и полноправными гражданами и тем самым окончательно укрепить гражданский строй в России, то не оставалось иного выхода, как прибегнуть к мерам, соответствующим сущности крепостного строя."
 

Историк согласен с мнением А. Д. Градовского о том, что " крепостное право при Николае было несколько ограничено. Эти ограничения или смягчение крепостного права достигались не укреплением принципов гражданского строя и распространением их на крестьянство, а, напротив, некоторым, хотя и частичным, возвратом к до-Екатерининским формам крепостничества."

Обращая внимание на дела Комитета 6 декабря 1826 г., Автор указывает на некоторые характерные черты плана М. М. Сперанского по крестьянскому вопросу. "По мнению Сперанского, необходимо добиваться восстановления этого крепостного права, т. е. привязанности крестьянина не к лицу помещика, а к земле, и обязательства крестьян по отношению к собственникам перед государством в форме договора". Наконец, отметим традиционную позицию автора о том, что император "колебался еще и потому, что не находил достаточной поддержки" своим эмансипационным планам " среди дворян, среди своих служащих из высших официальных кругов. "

Н.П. Ерошкин в своей монографии о русских политических учреждениях первой половины XIX века отмечал неспособность самодержавия, особенно во второй четверти века, к реформам, подобным реформам 1801-1811 годов. Специфика бюрократического "законодательного механизма" этого периода привела к появлению новых своеобразных государственных институтов-временных " высших комитетов". Опасения правительства, что деятельность некоторых из них может вызвать какие-либо" необоснованные надежды "на перемены, особенно в отношении крепостного права," определяли их скрытность." По словам Н. Ерошкин, самым значительным из этих комитетов был Комитет 6 декабря 1826 года, при создании которого "самодержавие сделало последнюю судорожную попытку укрепить дряхлый крепостнический строй путем его общих преобразований."

В то же время автор отмечает, что "при огромном объеме поднятых вопросов практический эффект деятельности Комитета 6 декабря был незначительным." Тем не менее "под влиянием материалов Комитета некоторые тайные, так называемые "крестьянские" комитеты готовили частные мероприятия по крестьянскому вопросу." Говоря о рассмотрении крестьянского вопроса в комитетах николаевского времени, Н. П. Ерошкин указывал, что ни один из тайных комитетов "серьезно не ставил вопроса об освобождении крестьян", а их деятельность была направлена только "на устранение крайностей и неудобств крепостного строя". Тем не менее историк считал Комитет 6 декабря 1826 года одним из самых значительных для своей эпохи. Но в этот период " феодальное государство уже не было способно к серьезным реформам, и, просидев до 1832 года, Комитет был распущен. Из всех его многочисленных проектов были реализованы лишь относительно небольшие мероприятия...".

Н. Я.Эйдельман также внес свой вклад в изучение этого вопроса, затронув в одной из статей проблему определения внутриполитического курса в начале царствования Николая I. Как и ряд других историков, он отмечает наличие "довольно значительных колебаний в выборе правительством курса", подчеркивая серьезные отличия от того, что будет происходить в 40-е и 50-е годы. Особое внимание историк уделяет собственным иллюзиям монарха относительно возможности серьезных преобразований в России. С другой стороны, кратко обрисовывая работу Комитета 6 декабря 1826 года, Н. Эйдельман соглашается с общепринятой для советской историографии точкой зрения о торпедировании членами Комитета, представителями высшей бюрократии освободительных планов самого монарха путем издания единого закона для различных сословий государства (Закона о государствах), длительная подготовка которого должна была отодвинуть либеральные идеи Николая I.

В другом исследовании Н. Эйдельман дал краткую характеристику Николаевским реформам, отметив, что " после того, как Александр 1 не решился, а декабристам не удалось произвести революционные изменения в стране, Николай I, несомненно, некоторое время пытался взять на себя роль "революционера сверху"... Ряд реформ (самая главная-ослабление, а затем и отмена крепостного права) был задуман на самом деле, а не на словах ... Были созданы десятки секретных проектов, 11 секретных комитетов по крестьянскому вопросу... Реформы Николая не удались, прежде всего, из-за сильного и все возрастающего эгоистического, звериного сопротивления аппарата, высшей бюрократии, дворянства. Умело, виртуозно они топили все сколько-нибудь важные антикрепостнические проекты, для которых существовало несколько надежных путей. Во-первых, оттянуть время, отложить их в долгий ящик, передать в бюрократические комиссии и подкомиссии. Во-вторых, если царь настаивает, то выдавать проекты практически невозможно... Третий способ-запугать монарха бунтами, неповиновением народа, за что, кстати, "донесения" о крестьянском сопротивлении часто завышались… В-четвертых, они сумели (тоже преувеличивая) донести до царя о недовольстве помещиков, опасавшихся за свою собственность. В-пятых, уже знакомые нам упоминания о революции в Западной Европе, об "их бунтах", в то время как у нас еще царит"блаженное молчание".

С. В. Мироненко в своем монографическом исследовании также затронул рассматриваемый вопрос. Прежде всего он обратил внимание на тайну, скрывавшую от общества деятельность 11 тайных комитетов (в число которых он включил комитет под руководством Д. А. Гурьева в 1818 году) по крестьянскому вопросу. Главной причиной их секретности, по мнению ученого, был " страх как перед дворянством, так и перед крестьянством... Секрет верховной власти рассматривался как лучшая гарантия успеха. И в этом, уже в который раз, предельно ясно и ярко проявилась ограниченность самодержавного строя. И только преодолев недоверие общества, передав ему некоторые свои прерогативы, сделав первый маленький шаг к изменению собственной сущности, самодержавие в конце 1850-х годов смогло вплотную подойти к реформе, а затем и осуществить ее. Провал всех одиннадцати секретных комитетов является убедительным доказательством сказанного. Сравнительная легкость, с которой правительству удалось преобразовать государственную деревню, объяснялась тем, что здесь не были затронуты интересы помещиков-крепостных."

Историк тем не менее обратил особое внимание на начальный этап деятельности комитетов, прежде всего Комитета 6 декабря 1826 года.Характерным явлением, по мнению автора, было то, что "сначала правительство в ряде комитетов пыталось понять общие принципы, которые могли быть приняты при решении крестьянского вопроса, и только после явного провала предпринятых усилий обратилось к разработке частных мер, не затрагивавших непосредственно основ крепостного права"., но направлены на отсечение отдельных его частей и уничтожение самых гнусных проявлений." В то же время отмечается, что "ни один из ... более чем скромные намерения", выдвинутые в проекте дополнительного закона о государствах, разработанном Комитетом 6 декабря 1826 года," не были осуществлены", а " рекомендации "Комитета 1829 года о запрещении продажи крестьян без земли" не получили никакого практического осуществления".

В последующем издании С. Мироненко несколько скорректировал мнение об отношении монарха к решению крестьянского вопроса: "однако дело в том, что царь неоднократно возвращался к попыткам решить крестьянский вопрос, и в создании им новых тайных комитетов, это говорит о том, что Николай I был более сложной политической фигурой, чем считалось в советской историографии." Особенно стоит обратить внимание на принципиальное положение о том, что " серьезность намерений Николая I приступить к разработке основ освобождения крестьян проявилась к середине 30-х годов." Историк подчеркивает, что, " отдавая разработку реформы высшим чиновникам империи, из которых неизменно формировались тайные комитеты, император сам связывал себе руки", будучи "бессильным перед крепостными убеждениями высших сановников". Вся его власть основывалась на подчинении законам системы и тут же иссякала, как только приходилось выходить за их пределы. Но именно это и было необходимо для решения крестьянского вопроса."
В отношении комитета от 6 декабря 1826 г. и в новой редакции С. В. Мироненко сохранил прежнее мнение, что " деятельность его окончилась совершенно безрезультатно. Ни один из подготовленных проектов не был реализован... К 1831 году стало ясно, что реформы не так уж необходимы и России, и новому императору ".

Эту точку зрения разделяет, в целом, П. Н. Зырянов, автор новейшего учебника по русской истории для университетов: "в первые годы своего царствования Николай I не придавал большого значения крестьянскому вопросу. Постепенно, однако, царь и его ближайшее окружение пришли к выводу, что крепостное право чревато опасностью нового Пугачевщины, что оно задерживает развитие производительных сил страны и ставит ее в невыгодное положение перед другими странами, в том числе и в военном отношении" .

Б. Г. Литвак, говоря о кризисе крепостного права в дореформенные десятилетия, отмечал, что "высший эшелон власти, который в самодержавной России пользовался особой самостоятельностью и независимостью от своей социальной опоры-помещичьего дворянства-не мог подняться выше уровня обыденного сознания помещика и видел причины кризиса не в крепостном праве, а в "злоупотреблении" этим правом, проводя косметический ремонт ветхого здания. Начато указом Павла I от 1797 года. о трехдневной барщине-первом государственном вмешательстве в отношения помещика со своими крестьянами - этот ремонт продолжался на протяжении всей первой половины XIX века, и конца ему не было видно не только потому, что тридцатилетие царствования Николая I было направлено на "замораживание" России, но и потому, что внешняя, видимая власть империи позволяла самодержавию лишь погладить эту больную точку, вместо того чтобы разрезать нарыв. Это может объяснить неудачу многочисленных тайных комитетов, обсуждавших крепостное право в это царствование, " которое было очень похоже на кошку, танцующую вокруг горшка с горячей кашей."

В одной из своих последних статей о социальной борьбе в период подготовки крестьянской реформы И. Д. Ковальченко указывал ,что " исходной границей разделения направлений общественной мысли и освободительного движения было отношение к крепостному праву. В этом отношении четко выделяются два лагеря идейно-социальных течений-консервативный и либерально-радикальный. Конечно, у каждого из них были свои существенно отличающиеся внутренние течения. Различия между этими течениями были связаны с решением вопроса о том, как сохранить или как перейти от старой системы социально-экономических отношений к новой системе, то есть каким должно быть содержание реформ и методы их проведения. В этом отношении невозможно стереть или полностью игнорировать различия, например, между теми консерваторами, которые стояли за сохранение крепостного права в неизменном виде, и теми, кто допускал возможность сохранения сущности этих отношений перейти к их более мягким формам."

Говоря далее о таких консерваторах, историк отмечает, что важным аспектом их деятельности, помимо прочего, было "то, что они подталкивали правящую элиту и, прежде всего, императора к некоторым практическим действиям", тем более что в некоторых случаях придворные круги и сам император могли не иметь определенной позиции по этому вопросу. Наконец, в вопросе о деятельности тайных комитетов николаевского времени автор придерживается традиционного мнения, что их деятельность "была направлена на то, чтобы похоронить вопрос о крепостном праве в бесплодных дискуссиях."

В одном из современных изданий - "История России в портретах" - также дается описание политики самодержавия по крестьянскому вопросу при Николае. Авторы работы отмечают, что интерес властей к этой проблеме "был вынужденным из-за частых крестьянских волнений." Так, "в царствование Николая I по крестьянскому вопросу было сделано во всяком случае больше, чем в царствование "либерального" Александра I, и много подготовительной аналитической работы для принятия его преемником Александром II отмены крепостного права. Однако практические результаты работы оказались скудными... Николай I не мог решиться на серьезный развал существующего общественного строя…Вопрос об освобождении крестьян от крепостного права рассматривался императором как дело будущего, и он полагал, что оно должно быть осуществлено постепенно при непременном сохранении права помещиков на землю. Чтобы хоть как-то облегчить положение крепостных, не затрагивая основ крепостного права, Николай. Он предпринял ряд мер по ограничению личной зависимости крепостных от помещиков в тех областях, где проявления крепостничества явно напоминали рабство... Однако такие меры носят в основном рекомендательный характер и не носят обязательного характера." Что касается истории Комитета 6 декабря 1826 года, то авторы публикации отмечают, что его главным и единственным результатом стал проект закона о государствах, обсуждавшийся и принятый Государственным советом, но не осуществленный в силу внешнеполитических обстоятельств и возражений Великого Князя Константина.

В одной из статей Т. А. Капустиной о Николае I высказывается мнение, что " крестьянский вопрос во внутренней политике занимал ведущее место, но результаты, достигнутые на путях его решения, не соответствовали затраченным усилиям. Причина этого кроется как в личных взглядах императора, так и в условиях, в которых ему приходилось проводить свою политику в жизни. Лично сам император относился к крепостному праву отрицательно, взяв это мнение из непосредственных впечатлений своей юности, когда он путешествовал по России, сталкиваясь с неприглядными сторонами крепостной жизни. Знакомство с делом Декабристов только укрепило его убеждения. Однако Николай I вовсе не был сторонником полного освобождения крестьян, то есть перехода к бессловесному строю. Его взгляды на крестьянский вопрос вытекали из его общих взглядов на классовые отношения. Если дворянство не признается за политическую самостоятельность, потому что оно противоречит принципу абсолютизма, то оно не может быть признано за право владения другим сословием-крестьянством как видом собственности. Эта идея, как и мнение о том, что такая собственность нарушает экономические интересы государства, была четко осознана Николаем I. отсюда его стремление вернуть крестьянам их гражданские права, придав им особый государственный статус.

Однако, по-видимому, Николай I вообще не представлял себе такой государственной системы, где народ был бы свободен от государственной опеки. Он смотрел на дворянство как на средство правительственной власти над крестьянством. В этих взглядах следует искать объяснение нерешительности мер, принятых по крестьянскому вопросу в царствование Николая I, которые ограничивались только частными поправками и изменениями. Но даже на этом пути император не нашел достаточной поддержки даже среди самых близких ему людей. Теоретик Николаевской государственной системы. Граф С. С. Уваров утверждал, что " вопрос о крепостном праве тесно связан с вопросом о самодержавии." Это две параллельные силы, которые развивались вместе, обе имеют одно и то же историческое начало, и их легитимность одинакова", поэтому отмена крепостного права неизбежно приведет к краху самодержавия." В заключение автор утверждает , что " попытки решить крестьянский вопрос в царствование Николая I показывают, что даже царь, пытавшийся быть самодержцем в полном смысле этого слова, не мог проявить непримиримости по отношению к дворянству, несмотря на свои собственные взгляды."

Последнее исследование Р. Г. Эймонтова подчеркивает рост реакционных настроений в политике Николая I, хотя внешний облик самого монарха, структура его мыслей почти не менялись в течение всего царствования. Показательно следующее высказывание историка. Указывая на то, что Николай I сравнивался современниками с Петром I, она решительно возражает против этого: "но, конечно, по масштабу и плодотворности своей деятельности он несоизмерим с Петром I, и его ориентация была во многом противоположна Петровской (особенно по отношению к Западу и западноевропейской цивилизации)... Император Николай Павлович показал себя самостоятельным человеком, способным к решительным организационным преобразованиям. Но, как правило, нововведения, вносимые им, были направлены на сохранение основ старого порядка."

Прекращая деятельность Комитета 6 декабря 1826 года, автор не акцентирует внимание на противодействии его планам самого комитета, а скорее подчеркивает единодушие его членов и даже членов Государственного Совета, поддержавших в 1830 году проект дополнительного акта государства, объясняя неудачу недавними колебаниями монарха, влиянием его родственников-великих князей Константина Павловича и Михаила Павловича, а также сложной международной обстановкой-июльской революцией во Франции 1830 года и т. д. В то же время показательна следующая сентенция автора: "принятые в царствование Николая I меры по ограничению крепостного права в большинстве случаев не дали сколько-нибудь существенных результатов. В научной литературе часто подчеркивается, что император не встречал поддержки в своем ближайшем окружении. Но не будем забывать, что эта среда была создана им."

Наконец, вот интересное утверждение из последнего исследования Б. Н. Миронова. По словам этого историка, "Екатерина II и Александр I, не сочувствовавшие крепостному праву, не отменили его из-за противодействия влиятельных придворных кругов и дворянства. Николай I боялся отменить крепостное право из-за непредсказуемых последствий этого шага, хотя и завещал сыну отменить его. "

Заключение

Это наиболее значительные работы российских историков на эту тему. Стоит отметить недостаточную проработанность исследуемого вопроса, а также определенную совокупность, на наш взгляд, существующих точек зрения о деятельности Комитета 6 декабря 1826 года, скорее подчеркивая его сходство с другими комитетами николаевского времени, нежели отмечая различия, на которые мы, в свою очередь, обращаем больше внимания.

Однако русские историки расходятся между собой в определении количества занимавшихся крестьянским вопросом тайных комитетов, сходятся во мнении, что Комитет 6 декабря 1826 года был, пожалуй, самым важным, если не результатом его работы в области юридической, по широте подхода к проблеме, постановке проблемы, которая в той или иной степени послужила отправной точкой для последующей деятельности комитетов.

В историографии преобладает мнение об оппозиции членов Комитета монаршей инициативе, и это наводит на аналогию с другими комитетами николаевского времени. Проект дополнительного закона о государствах рассматривается главным образом как консервативная уловка членов Комитета, ставивших дополнительные препятствия на пути решения крестьянского вопроса. Без достаточных оснований, опять же, скорее, по аналогии, позиция Госсовета, отклонившего проект, считается консервативной. В то же время совершенно верно, что все факторы, повлиявшие на то, что в 1830 году проект так и не был приведен в действие, рассматриваются в совокупности: здесь и французская Июльская революция, и августовская революция в Бельгии, и польское восстание, и различные волнения в России, и противодействие проекту в императорской семье, и колебания монарха и Т.Большинство историков вообще игнорируют какие-либо реальные результаты деятельности комитета, ссылаясь на декрет 1833 года (о котором речь пойдет ниже) крайне скептически. Во - первых, потому, что запрет на продажу людей без земли с раздробленностью семей не всегда, мягко говоря, срабатывал, и нет такой статистики; а во-вторых-из-за характерного для русской либеральной и особенно марксистской историографии пренебрежения ко всем подобным реформам в сравнении с отменой крепостного права в 1861 году. Такова вкратце историография исследуемого вопроса.

Список литературы

1. Чулков Г. И. Императоры. Психологические портреты. М., 1991. с. 195 -- 196.
2. Платонов С. Ф. учебник русской истории. Санкт-Петербург, 1993. стр. 344 -- 346.
3. Покровский М. Н. русская история с древнейших времен. IV / / Избранные произведения в 4-х книгах. Книга 2. М., 1965. 275 -- 279, 281 -- 282, 608.
4. Ловков А. И. Комитет 6 декабря 1826 г. Канд. дисс. М., 1946.. 24 -- 26, 41, 44, 45, 49, 53, 58, 141, 164, 165, 169, 188, 197 -- 201.
5. Дружинин Н.М. история СССР с древнейших времен до наших дней. Первая серия. Том IV. М., 1967. с. 265 -- 300.
6. История СССР с древнейших времен до наших дней. Первая серия. Том IV. М., 1967. с. 266-267, 289, 300.
7. Федосов И. А. революционное движение в России во второй четверти XIX века. (революционные организации и кружки). Москва, 1958. п. 21.
8. Архипова Т. Г. Высшие комитеты России 2-й четверти XIX века. (К истории кризиса феодально-феодальной государственности). Канд. дисс. М., 1970. с. 36, 153 -- 154, 156; см. также: Архипова Т. Г. Секретный комитет 6 декабря 1826 г. / / Труды МГИАИ.т. 20. М., 1965.
9. Рахматуллин М. А. подъем крестьянского движения и реакция самодержавия после восстания декабристов / / из истории экономической и общественной жизни России. Сборник статей к 90-летию академика Н. м. Дружинина. М., 1976. с. 176, 178 -- 182.
10. Сладкевич Н.Г. О усадебных проектах Комитета 6 декабря 1826 года // исследования по отечественному источниковедению. Сборник статей, посвященный 75-летию профессора С. Н. Вальки. М. -- Л., 1964.С. 275, 283.
11. Орлик О. В. Россия и французская революция 1830 г. М., 1968. с. 186, 188; см. Также: Орлик О. В. передовая Россия и революционная Франция (I половина XIX в.) М., 1973. 
12. Зайончковский П. А. государственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. с. 108-110; см. Также: Зайончковский П. А. отмена крепостного права в России. Изд. 3. М., 1968. с. 55 -- 56.
13. Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762 -- 1914. М., 1995. с. 136 -- 149; см. также: Градовский А. Д. начало русского государственного права. Объем. 1. Санкт-Петербург, 1892. п. 252.
14. Ерошкин Н.П. крепостное самодержавие и его политические институты: (первая половина XIX века). М., 1981. с. 186-191, 194; см. также: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. Изд. 3, пер. и доп. М., 1983. с. 153.
15. Эйдельман Н. Я. Тайная аудиенция / / новый мир. 1985. № 12. с. 202 -- 204, 207 -- 215, 217; Эйдельман Н. Я. "революция сверху" в России. М., 1989. с. 101-102.
16. Мироненко С. В. страницы Тайной истории самодержавия. Политическая история России в первой половине XIX века. М., 1990. с. 101-103; Боханов А. Н., Захарова Л. Г., Мироненко С. В., Сахаров А. Н., Твардовская В. А. русские самодержцы (1801-1917). Москва, 1993.ПП. 128, 141.
17. История России с начала XVIII до конца XIX века / Л. В. Милов, П. Н. Зырянов, А. Н. Боханов; под ред. Л. В. Милова. 
18. Литвак Б. Г. государственный переворот 1861 года в России: почему не была реализована Реформистская альтернатива. М., 1991. с. 5, 10.
19. Ковальченко И. Д. консерватизм, либерализм и радикализм в России в период подготовки крестьянской реформы 1861 г. 1994. № 2. С. 3, 8 -- 10. 
20. История России в портретах. В 2 т. Том 1. Смоленск-Брянск, 1996. с. 61, 71 -- 72.
21. Капустина Т. А. Николай I / / Вопросы истории. 1993. № 11 -- 12. С. 35 -- 37.
22. Гросуль В. Я., Итенберг Г. С., Твардовская В. А., Шацилло К. Ф., Эймонтова Р. Г. русский консерватизм XIX века. Идеология и практика. Москва, 2000. с. 105 -- 120.
23. Миронов Б. Н. социальная история России периода империи (XVIII-начало XX века). Генезис личности, Демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В двух томах. Том 1. Санкт-Петербург, 1999. с. 408.