Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Реферат на тему: Философия героического энтузиазма Джордано Бруно

Содержание:

Введение

Эпоха Возрождения, особенно XVI век, была отмечена крупными научными достижениями в области естествознания. Его развитию, напрямую связанному в этот период с потребностями практики (торговля, мореплавание, строительство, военное дело и т. д.) зарождающегося капиталистического производства, способствовали первые успехи нового, антидогматического мировоззрения.

Особенностью науки этой эпохи была ее тесная связь с искусством; процесс преодоления религиозно-мистических абстракций и догматизма средневековья протекал одновременно в науке и искусстве, порой объединяясь в творчестве одного человека (особенно ярким примером является творчество Леонардо да Винчи).

Эпоха Возрождения

Наибольшие победы естествознания были достигнуты в области астрономии, географии и анатомии. Великие географические открытия практически доказали шарообразность Земли, привели к установлению очертаний большей части суши. Открытия, означавшие революционный переворот в науке, были сделаны в середине 16 века в области астрономии: из гелиоцентрической системы мира великого польского астронома Н. Коперника, подорвавшей сами основы религиозного воззрения на науку. миру,... начинается освобождение естествознания от теологии.

В медицине пересматриваются взгляды, господствовавшие в средневековье, создаются новые методы лечения болезней. Был сделан ряд открытий в математике, в частности в алгебре: были найдены способы решения общих уравнений 3-й и 4-й степени, разработаны современные буквенные символы, введены десятичные дроби. Дальнейшее развитие получила механика. Объем знаний растет и в других областях науки. Таким образом, Великие географические открытия предоставили огромный запас новых фактов не только в географии, но и в геологии, ботанике, зоологии, этнографии; Значительно вырос запас знаний в области металлургии и минералогии, связанных с развитием горного дела. Первые успехи в развитии естествознания, философской мысли эпохи Возрождения подготовили формирование экспериментальной науки и материализма в 17-18 вв.

Одним из главных достижений философской мысли эпохи Возрождения было появление натурфилософии, свободной от подчинения теологии. Расцвет натурфилософии эпохи Возрождения приходится на 16 век в Италии и Германии, но многие идеи были выдвинуты еще в 15 веке Николаем Кузанским. Наиболее характерными чертами натурфилософии Возрождения были: натуралистический пантеизм, согласно которому законы, управляющие миром, интерпретировались как внутренние законы природы, а Бог из сверхъестественной внешней силы становился силой имманентной (присущей) природе, растворяется в нем; органичный взгляд на мир как на огромный (бесконечный) живой и изменчивый организм, одушевленный как целиком, так и по частям (гилозоизм); понимание человека (микрокосма) как части природы (макрокосм); элементы диалектики, выраженные в понимании мира в целом и в учении о совпадении противоположностей (у Н. Кузанского и Ж. Бруно). Стремление дать целостную и универсальную картину мира натолкнулось на недостаток реальных знаний у мыслителей Возрождения, которые часто заменялись поэтическими аналогиями, мистическими догадками.

Огромный рост естественнонаучных знаний в эту эпоху был продолжен рядом открытий первостепенной важности. Строительство больших зданий, прогресс в кораблестроении, изменения в военном деле и науке, изменения в способах управления - все это требовало применения науки в производстве. Развитие науки и математики, в частности, в Италии и других странах Западной Европы в 15-17 веках было вызвано именно этими потребностями. Так в 15 в. Арабские цифры стали широко распространены, труды древних математиков - Евклида, Архимеда, и другие были воскрешены из небытия.

Успехи теоретической математики и экспериментального естествознания оказали непосредственное влияние на развитие материалистических тенденций в философии и способствовали поражению схоластики. Наиболее важные открытия в эту эпоху были сделаны в астрономии, развитие которой было связано с потребностями навигации и необходимостью уточнения календаря. А поскольку теолого-схоластическое мировоззрение было неразрывно связано с геоцентрической картиной мира, новые открытия в астрономии разрушили эти мировоззрения.

Джордано Бруно и бесконечная вселенная

Джордано Бруно (1548-1600) делает шаг вперед по сравнению с Николаем Кусанским и Николаем Коперником. Для Николая Кузанского, как мы знаем, мир потенциально бесконечен, но на самом деле бесконечен только Бог; для Коперника мир подобен бесконечности: в этом вопросе великий астроном очень осторожен. Для Бруно, развившего пантеистические тенденции философии Возрождения, мир на самом деле бесконечен. Различие между Богом и миром, которое является фундаментальным для христианства с его учением о сотворении мира Богом и о принципиальном отличии творения от Творца, - это различие у Бруно, по сути, снято. Это обстоятельство, как и увлечение философа оккультными учениями, стало причиной гонений со стороны католической церкви, которые закончились трагически: в 1600 году, после восьми лет заключения, Бруно был сожжен на костре.

В своих размышлениях о природе итальянский философ исходит из тех принципов, которые были развиты Николаем Кузанского, а именно из его рассмотрения Бога как абсолютной возможности. Не будем забывать, что в терминологии Аристотеля, унаследованной большинством средневековых теологов, возможность есть материя. Следовательно, определение Бога как абсолютной возможности чревато еретическими выводами о том, что чисто духовное существо, такое как христианский Бог, а также форма форм Аристотеля, в которой больше нет возможности, но только реальность оказывается каким-то образом вовлеченной в материю.... Абсолютная возможность, благодаря которой могут существовать вещи, существующие в реальности, есть ни раньше, чем действительность, ни даже немного позже, чем она. Кроме того, возможность быть предоставлена вместе с существованием в реальности, и делает не предшествовать ему, потому что если бы то, что могло делать само, то это было бы до того, как это было сделано. Итак, соблюдайте первое и лучшее начало, а это все, что может быть, и это не было бы всем, если бы не могло быть все; следовательно, в нем реальность и возможность - одно и то же.

Однако тождество возможности и реальности принадлежит одному Абсолюту; в сфере конечного не одно - это все, чем оно может быть. Тем не менее отождествление реального и возможного в Боге, т. е. Отождествление бесконечного и единого, предельного и бесконечного, или, говоря языком Кузанского, минимума и максимума, имеет далеко идущие последствия. В конце концов, это означает, что по отношению к Абсолюту больше нет разницы между материальным и формальным. Или, как говорит Бруно:... Хотя, спускаясь... по лестнице природы, мы обнаруживаем двойную субстанцию - одну духовную, другую телесную, но в конечном итоге обе сводятся к одному существу и одному корню.. Именно это означает тезис Бруно о том, что есть первое начало Вселенной, которое следует одинаково понимать как таковое, в котором материальное и формальное больше не различаются и о котором, исходя из сравнения с тем, что было сказано ранее, мы можно сделать вывод, что это абсолютная возможность и реальность.

Подобно тому, как древнее понятие единого уже отождествляется Кузанским, а тем более Бруно, с бесконечным, древним понятием материи, которое в отличие от единого и в противоположность ему безгранично делимо (бесконечно), теперь в свете учения о совпадении противоположностей получает характеристику неделимого. В этом случае, однако, Бруно различает материю телесную и материю бестелесную: первая делима, и только вторая неделима.

Итак, согласно Бруно, есть материя, которая характеризуется количественными и качественными определениями (то есть телесная материя), и материя, которая чужда обоим, но тем не менее, и первая, и вторая - одна и та же материя.. Материя как неделимая совпадает с действительностью и, следовательно, не отличается от формы. Отсюда легко сделать следующий шаг: если материя в своей высшей форме (как бестелесная материя) ничем не отличается от формы, то устраняется еще одно важное различие, которое признавали и аристотелисты, и платоники, а именно то, что форма активна, а материя пассивна. Форма понималась в древности как творческое начало, которое, проникая в материю, творит все задуманное. Бруно не разделяет эту точку зрения по понятным причинам. Он пишет в этой связи:... Скорее следует сказать, что она (материя) содержит формы и включает их, нежели предполагать, что она их лишена и исключает их. Следовательно, он, раскрывая то, что он содержит в себе, должен называться божественной сущностью и лучшим родителем, создателем и матерью природных вещей, а также всей природы и субстанции.

Это решительное упразднение дуализма духовного и телесного начал, дуализма, который в различных формах имел место в философии Платона и Аристотеля и в христианском богословии. Это следствия, вытекающие из принципов, провозглашенных Кузанским, но доведенных до логического конца Джордано Бруно.

И теперь все концепции античной науки получили не просто иное, а принципиально противоположное содержание. Согласно Аристотелю, материя имеет тенденцию формироваться как высший принцип. Бруно возражает: Если, как мы сказали, она (материя) производит формы из своего чрева и, следовательно, имеет их в себе, то как вы можете сказать, что она стремится к ним? Согласно Аристотелю, материя - это начало всего изменчивого, преходящего, временного, а форма - это начало постоянства, стабильности, вечности. Для Бруно все наоборот: Оно (материя) не стремится к тем формам, которые ежедневно меняются за его спиной, ибо всякая упорядоченная вещь стремится к тому, от чего она получает совершенство. Что может дать преходящая вещь, вечная? Несовершенная вещь - вот что она есть. Форма чувственных вещей, которая всегда находится в движении, - это другая, настолько совершенная, что она... божественное существо в вещах... Скорее, такая форма должна жаждать материи в для того чтобы продолжить, ибо, отделяясь от этого, она теряет время, независимо от того, но он не стремится к этому, ибо в нем есть все, что было до того, как данная форма встретила его, и может иметь другие формы, а также. Это естественное и логическое завершение пути, на который теоретическое мышление вступило в средние века, но которое оно завершило уже в эпоху Возрождения. Это завершение тезиса о бесконечности Единого, который мы встречаем не только в 13 веке, но и в наиболее зародышевой форме - уже у Филона Александрийского, который пытался соединить античную философию с религией трансцендентного. (личный) Бог. Но между Филоном и Бруно есть очень долгий путь, пройденный не только теоретической мыслью за полтора тысячелетия, но и путем культурных и исторических преобразований, которые привели к совершенно новому мировоззрению человека. В этом исследовании мы попытались отметить отдельные точки - вехи на этом пути.

Новое понимание между материей и формой

Новое понимание материи и новые отношения между материей и формой указывают на то, что в XVI веке окончательно сформировалось сознание, что, так сказать, прямо противоположно древнему: если для древнегреческого философа предел выше чем бесконечное, форма совершеннее материи, завершенное и целое прекраснее незавершенного и бесконечного, тогда для сознания эпохи Возрождения бесконечное совершеннее формы, потому что бесконечное предпочтительнее того, что имеет конец, становление и непрерывное преобразование выше, чем то, что неподвижно. Это совершенно новый тип мировоззрения, чуждый древнему. И поэтому не следует думать, что если эпоха Возрождения написала на своем знамени лозунг Назад в античность, то это действительно было возвращение к античным идеалам. Этот лозунг был лишь формой самосознания той эпохи; он только свидетельствовал о его противодействии церковному христианству и о желании секуляризировать все формы духовной и общественной жизни. Но это была секуляризация христианского духа, в ней получилось некое новое преломление и трансформация тех принципов, которые формировались в сознании общества за более чем тысячелетнее господство христианской религии. И это не могло не сказаться на специфике культуры и науки эпохи Возрождения.

Давайте теперь посмотрим, как изменившееся содержание представлений о материи и форме повлияло на космологию Бруно, как это привело к последовательному пересмотру всей физики Аристотеля.

Это космологический аналог размышлений Бруно о тождестве возможности и реальности, единства и бесконечности, материи и формы. Итак, Вселенная едина, бесконечна, неподвижна. Одна, я говорю, абсолютная возможность, одна реальность, одна форма или душа, одна материя или тело, одна вещь, одно существо, одно величайшее и лучшее. Это никоим образом не может быть охваченный, и поэтому он неисчислим и безграничен, а значит, бесконечен и безграничен и, следовательно, неподвижен. Он не движется в пространстве, потому что у него нет ничего вне себя, где бы он мог двигаться, ввиду того факта, что это все. Он не рождается, потому что нет другого существа, которого она могла бы желать и ожидать, поскольку она обладает всем существом. Она не уничтожена, поскольку нет ничего другого, во что она могла бы превратиться, поскольку она есть все. Она не может уменьшиться или увеличиваться, поскольку оно бесконечно.

Таким образом, атрибуты божества приписываются вселенной: поэтому пантеизм рассматривался церковью как опасное для нее учение, потому что он привел к устранению трансцендентного Бога, к его имманентизации. К таким выводам Кузанский не пришел, хотя и проложил путь, по которому Бруно шел до конца.

Но Вселенная Бруно не имеет ничего общего с древним пониманием космоса: для греков космос конечен, потому что конечное выше и совершеннее бесконечного; Вселенная Бруно бесконечна, безгранична, потому что бесконечное для него совершеннее конечного.

Как и Кусанский, бесконечность Бруно оказывается идентична всем отличиям. Он выражает это с большой ясностью: Если реальность не отличается от возможности, то из этого обязательно следует, что в ней точка, линия, поверхность и тело не отличаются друг от друга; поскольку данная линия является поверхностью, поскольку движущаяся линия может быть поверхностью; эта поверхность была перемещена и превращена в тело, так как поверхность может двигаться и потому, что с помощью ее сдвига может быть образовано тело... Итак, неделимое не отличается от делимого, простейшее из бесконечности, центр из круга. Все, как мы видим, взято в потоке, изменении, взаимопревращении; ничто не равно самому себе, а скорее равно своей противоположности. Это означает, что возможность - становление, движение, трансформация, изменение - теперь стала основной категорией мышления.

Одно из важнейших гносеологических положений философии Бруно - позиция приоритета разума над чувством, рационального знания над чувственным восприятием. В этом пункте он считает себя последователем Платона и выступает против Аристотеля, который, по его мнению, в своей физике часто заменяет рациональное понимание чувственным образом и восприятием. Требование Бруно отдать предпочтение разуму перед чувством вполне понятно: центральная категория его мышления, а именно категория бесконечности, не может быть объектом чувства, а может быть только объектом мышления.

При этом мы снова видим существенное изменение понятий по сравнению с античной философией: если для Платона чувственное восприятие может быть направлено на подвижное и изменчивое, а разум - на созерцание вечных и неподвижных идей, если, таким образом, восприятие через чувства открывается все, что связано с бесконечным, то есть с материей, а для ума - то, что очищено от всего материального, текучего, изменчивого - тогда для Бруно ситуация намного сложнее. С его точки зрения, чувственное восприятие охватывает все конечное - и такое, как мы уже видели, любую форму - в конце концов, оно ограничивает бесконечную материю. Напротив, то, что он называет бесконечностью, абсолютной возможностью, в которой все вещи совпадают друг с другом, в которой противоположности идентичны, а точка - это линия, а линия - это поверхность и т. д. - это понимается с помощью помощь разума. Конечно, эта текучесть и становление, которые являются абсолютной возможностью, не идентичны текучести и изменчивости, с которыми мы имеем дело при прямом восприятии; но из-за парадоксальной природы пантеистического мышления, где противоположности совпадают, оно, тем не менее, в определенном смысле идентично текучести последнего. Правильнее было бы сказать так: конечные вещи и процессы ближе к Абсолюту с точки зрения их изменчивости и подвижности, ибо здесь момент перехода всего - во все, то есть дан более четко. момент возможности; напротив, для древнего сознания конечные вещи были ближе к принципу единства, предела, полноты со стороны их относительной стабильности и неизменности, ибо в последнем проявилось именно начало формы.

Поскольку Вселенная бесконечна, все положения аристотелевской космологии теперь должны быть отменены. Прежде всего, Бруно противостоит тезису Аристотеля о том, что вне мира нет ничего.... Мне смешно утверждение, - пишет он, - что ничего не существует вне неба, и что небо существует само по себе... Даже если эта поверхность что-нибудь, я все равно буду постоянно спрашивать: что на ней Если мне ответят, что ничего нет, тогда я скажу, что существует пустота и пустота, без какой-либо формы или какой-либо внешней границы... И это гораздо труднее представить, чем думать о Вселенной как о бесконечности и неизмеримости. мы не можем избежать пустоты, если считаем Вселенную конечной.

Это уже воображение современного человека, который не может представить себе конечный космос, не задав вопрос: что есть за его пределами? Конечный космос Аристотеля, который сам по себе уже не нигде, потому что для него нет места - тело, которое его окружает, - вот что труднее всего представить и представить человеку современности. Даже если космос конечен, за его пределами есть бесконечное пустое пространство - так мог рассуждать современный человек. Бруно, мыслитель, стоящий у истоков нашего времени, думает так же. Я настаиваю на бесконечном пространстве, а сама природа имеет бесконечное пространство не из-за достоинства ее размеров или физического объема, а из-за достоинства самой природы и типов тел; ибо божественное превосходство несравненно лучше представлено в бесчисленных людях. чем в тех, кто исчисляем и конечен....

В той мере, в какой бесконечное превосходит конечное, как и Бруно продолжает свою мысль, наполненное превосходит пустое; поэтому, поскольку мы принимаем бесконечное пространство, будет гораздо более правдоподобно предположить, что оно заполнено бесчисленным множеством миров, чем пусто. Аргумент Бруно здесь тот же, что мы когда-то встречали у Платона, когда он обсуждал вопрос о том, почему Демиург создал космос: потому что это хорошо. Вот что говорит Бруно: Согласно каким соображениям мы должны верить, что активное начало, которое может творить бесконечное добро, принесло только конечное? Конечный мир, согласно Бруно, является конечным благом, а бесконечное количество миров - бесконечным благом. Совсем не античный образ мышления.

Утверждение, что Вселенная бесконечна, отменяет аристотелевскую концепцию абсолютных мест: абсолютный верх, низ и т.д. и вводит новую для физики того времени концепцию относительности любого места. … Все, кто принимает бесконечные размеры тела, не принимают в нем ни центра, ни края. Земля, согласно Бруно, является центром не более, чем любое другое мировое тело, и то же самое относится ко всем другим телам:... Все они в различных отношениях являются центрами и точками круга, и полюсами, и зенитами., и так далее.

Все движения тела относительны, и неправильно различать легкие и тяжелые тела:... Одно и то же можно назвать тяжелым или легким, если рассматривать его стремление и движение из разных центров, так же как с разных точек зрения одно и то же можно назвать высоким или низким, движением вверх или вниз.

Как видите, Бруно не останавливается на самых смелых выводах, вытекающих из предположения о бесконечности Вселенной. Он разрушает аристотелевский конечный космос с его абсолютной системой мест, тем самым вводя предпосылку относительности всего движения.

Бруно, как мы знаем, не был ни астрономом, ни физиком; он думает как натурфилософ. Но его рассуждения, хотя и не напрямую, влияют на развитие науки: подрывая принципы, на которых стоят перипатетическая физика и космология, Бруно, как и Николай Кузанский, прокладывает путь философии и науке современности.

Заключение

Джордано Бруно, чье смелое видение сломало кристальный небосвод Вселенной, которая считалась созданной Богом и ограниченной в пространстве, и раздвинул ее пределы до бесконечности, утверждая также, что не только у нашего Солнца есть сопутствующие планеты, но и звезды, такие как Солнца Далеко от нас тоже есть свои спутники. Эта точка зрения была подтверждена астрономией только в середине 20 века. Как правильно полагал Бруно, мы не видим этих планет из-за колоссальных расстояний до нас, более того, планеты тонут в сиянии звездных лучей. Наша Земля, отражая солнечные лучи, также светится в мировом пространстве, правильно заключил итальянский мыслитель, взгляды которого являются примером плодотворного влияния философии на астрономию.

Список литературы

Б.Г. Кузнецов Джордано Бруно и генезис классической науки Москва, 1977.
Джордано Бруно Диалоги Москва, 1953.
А.Х. Горфункель Философия Возрождения Москва, 1981.
Краткий курс истории философии под ред. Ойзерман Москва, 1963.
БСЭ / Большая Советская Энциклопедия / 2005.
Эволюция концепции науки (формирование научных программ нового времени XVII - XVIII веков) П. П. Гайденко Москва, 1984.