Реферат на тему: Философия Авиценны и Парацельса, их вклад в развитие и становление медицины

Содержание:

Введение

Алхимия - это философское учение о нескольких основных элементах - огне, воде, земле и воздухе - и об их трансмутации, то есть трансформациях.

В настоящее время алхимия не считается наукой, хотя этот вопрос поднимается все чаще и чаще. В частности, Жак Бержье, автор многочисленных научно-популярных статей, писал: Все снова изменилось; в тот момент, когда наука признала, что атом не самая маленькая частица материи, она снова вступила на путь, проложенный алхимиками. благодаря открытию элементарных частиц трансмутация становится возможной.   Клемент Дюваль так говорит о достижениях ядерной физики в 20 веке: Трансмутация также может быть вызвана. Таким образом, Шер, Бейнбридж и Андерсон получили изотопы радиоактивного золота в 1941 году, бомбардируя ртуть быстрыми нейтронами. Нам известно превращение ртути в платину в результате химической реакции и в таллий - путем бомбардировки протонами или дейтронами.  Таким образом, по мнению некоторых ученых и писателей, алхимики не смогли превратить неблагородные металлы, такие как ртуть и свинец, в золото не из-за принципиальной невозможности, а из-за отсутствия необходимого и довольно сложного оборудования.  По словам талантливого немецкого химика Юстуса Либиха, алхимия никогда не была чем-то принципиально отличным от химии, она лишь отражала уровень развития науки того времени.

Как сказал всемирно известный физик Джеймс Максвелл: История науки не ограничивается перечислением успешных исследований. Он должен рассказать нам о неудачных исследованиях и объяснить, почему некоторые из наиболее способных людей не могли найти ключ к знаниям, и как репутация других только усиливала поддержку ошибок, в которые они попали.  По самым скромным подсчетам, алхимия просуществовала более тысячи лет, по крайней мере, с раннехристианской эры до конца семнадцатого века. Ее влияние на человеческую мысль в этот колоссальный исторический период было огромным; но алхимия вышла из моды несколько раз. столетия назад, так что в настоящее время мало кто осознает, в какой степени алхимические концепции и представления вовлечены в наш современный мир.   

Происхождение алхимии    

Узнать, когда, где и как зародилась алхимия, не представляется возможным, но само название указывает на египетские и арабские корни, поскольку в латинском варианте слова - алхимия - Хем соответствует древнему названию Египта, а al is арабский определенный артикль. Совершенно очевидно, что древние египтяне владели многими искусствами, такими как изготовление красок и цветных стекол, эмаль и металлургия, что дало им некоторые элементарные познания в химии. 

Иногда, однако, Источником зарождения алхимии считают Восток, Халдею или даже Китай. Халдеи были выдающимися астрологами и связали Солнце, Луну и планеты не только с судьбами людей, но и со знаменитыми металлами. Дальше на восток, в Древнем Китае, алхимические идеи нашли место в религиозной и философской системе даосизма. Намного позже, во втором веке нашей эры, Вэй Боян, которого называли отцом китайской алхимии, написал первый китайский трактат, полностью посвященный алхимии, в котором он описал создание эликсира бессмертия.   

Таким образом, установить однозначный источник происхождения алхимии крайне сложно, но по имеющейся информации можно предположить, что это искусство зародилось среди талантливых металлургов Ближнего Востока и Месопотамии, откуда оно распространилось на запад, в Египет и Грецию, и на восток, по караванным путям в Индию и Китай. 

Самый древний трактат по алхимии восходит к эллинскому Египту, где в первые века христианской эры он испытал значительное влияние неопифагореизма и неоплатонизма. С появлением мусульман в седьмом веке нашей эры и аннексией Александрии и других центров греческой культуры постоянно растущая коллекция алхимических знаний и идей распространилась в Сирию и Персию. В то время природа алхимии была двоякой: с одной стороны, она была очень эмпирической и имела отношение к ремеслам, искусству и медицине; с другой стороны, это было сочетание тайны и мистики. Оба эти аспекта алхимии сохранялись на протяжении всего средневековья.    

До падения Халифата в тринадцатом веке философские идеи и примитивные технологии, пришедшие с Запада, были развиты и усовершенствованы мусульманскими алхимиками, и только примерно в 12 веке нашей эры. эти знания начали проникать в Западную Европу, в основном через Испанию, путем перевода арабских текстов на латынь. В одном из самых ранних переводов, озаглавленном Liber de Compositione alchemiae (Книга о композиции алхимии), переводчик говорит: Поскольку ваш латинский мир еще не знает, что такое алхимия и что такое композиция, я объясню это. в этой работе.... Таким образом, алхимия снова оказалась в Европе, пройдя долгий путь и испытав влияние самых разных народов.   

Природа алхимии  

Конечно, алхимия была не только и не столько в превращении неблагородных металлов, таких как олово и свинец, в благородные; это была грандиозная философская система, целью которой было раскрыть и обобщить все тайны жизни, связать человеческий микрокосм с макрокосмом Вселенной. Превращение одной формы неодушевленной материи в другую с этой точки зрения было не более чем второстепенной задачей с целью доказательства более глубоких принципов на материальном уровне, в частности, сущностного единства всех вещей. Алхимия была намного больше, чем рудиментарная форма экспериментальной науки.   

Как и современная наука, алхимия обладала основными принципами и идеями, хотя на практике они иногда становились предметом модификаций и различных интерпретаций, часто по прихоти того или иного толкователя. В общих чертах можно сказать, что алхимическое обоснование было преимущественно дедуктивным и основывалось на двух априорных предположениях: единстве материи и существовании мощного реагента для осуществления трансмутации - философского камня. Его также называли лекарством металлов, потому что считалось, что с его помощью можно лечить условные заболевания, связанные с неблагородными металлами, превращая их таким образом в благородные - серебро и золото. Из постулата единства материи следовало, что такой реагент также должен быть эффективным в исцелении человеческих слабостей и продлении жизни. С этой точки зрения Философский камень рассматривался как идеальное лекарство и назывался Эликсиром жизни.    

Концепция философского камня долгое время была движущей силой алхимии, давая энергию и вдохновение более чем сорока поколениям алхимиков. История камня и связанного с ним эликсира жизни - одна из самых романтичных и длительных в истории науки. 

Суть поисков была кратко изложена известным алхимиком и врачом Арнольдом Вилланова в начале четырнадцатого века следующими словами: В природе некоторая чистая материя ждет своего времени, которое, будучи обнаруженным и усовершенствованным искусством, пропорционально превращает в себя все несовершенные тела, которых касается.. Сама идея возникла задолго до этого времени, но когда точно сказать невозможно. Возможно, она зародилась в Александрии в первые века христианской эры под влиянием магических верований и практик Древнего Египта, позднего неоплатонизма и ислама. Так как Аристотель утверждал, что природа всегда стремится к совершенству, вполне логично предположить, что есть реагент, который обеспечивает этот процесс.    

Согласно алхимической теории, все формы жизни имеют один источник, эти формы возникли в результате эволюции, материя имеет единый дух, который является единственной константой, а внешняя оболочка, тело, является не чем иным, как внешним проявлением всего сущего. дух и, таким образом, может быть переведен из одних форм в другие. По своей сути эти взгляды напоминают современную физику. Действительно, в двадцатом веке современная алхимия, если использовать термин Резерфорда, показала возможность многочисленных трансмутаций элементов.  

Говоря современным языком, Философский камень уместно назвать катализатором. И здесь алхимики были правы: что может быть более мощным катализатором, чем нейтроны, которые инициируют и поддерживают реакцию деления урана-235 на другие элементы? 

Ранний период  

Сложно назвать древнегреческих философов учеными в современном понимании этого слова, но они, тем не менее, были оригинальными мыслителями, пытавшимися объяснить природу на основе логики. Одна из первых таких попыток была предпринята Фалесом Милетским в шестом веке до нашей эры. Он считал, что все рождается из воды, все возникает из воды и превращается в нее. Другой грек, Эмпедокл из Акраганта, предположил, что вся материя состоит из четырех основных и одинаково важных элементов, хотя, как выяснилось, подобные идеи возникли в Египте, Индии и Китае (5 элементов) около 1500 г. до н.э. этими элементами были огонь, вода, земля и воздух.    

Аристотель (384-322 до н.э.), который считается одним из величайших мыслителей того времени, предположил существование некоего фундаментального элемента, эфира, и приложил две пары противоположных качеств к каждому из четырех элементов, таких как сухое / влажное, горячее / холодное и т. д. Соотношение между элементами и их качествами можно изобразить в виде квадрата.

Этот квадрат является одним из основных символов и часто встречается в алхимических рукописях и книгах вплоть до конца восемнадцатого века. Таким образом, жидкость (содержащая много воды) холодная и влажная, а пар (содержащий много воздуха) горячий и влажный. Чтобы жидкость испарилась, нужно просто добавить тепла - перейти от холодного края квадрата к горячему. Чтобы растворить твердое вещество, нужно добавить влаги; чтобы сжечь, добавьте тепла. Огонь - это не твердое тело, не жидкость или газ, а форма энергии, похожая на идеи Лавуазье о калорийности.    

Теория ртути-серы  

Мусульманские алхимики переняли основные положения философии Аристотеля, хотя и внесли некоторые изменения. Учение о четырех элементах оказалось не очень удобным для интерпретации экспериментальных данных о свойствах металлов, так как в качестве основных свойств тел принималось, прежде всего, их физических свойств. Развитие алхимической практики потребовало создания новой теории, основанной на химических свойствах веществ. Теория основывалась на концепции ртути как особого, первичного металла, которая возникла еще в александрийскую эпоху на основе уникальной способности ртути образовывать амальгамы с другими металлами. Таким образом, на первый план вышло противостояние двух противоположностей: огонь уступил место сере, а вода - ртути. Но не путайте эти понятия с материальными веществами, они обозначают абстрактные принципы, имеющие холодную и влажную (ртуть) и горячую и сухую (сера) природу. Другими словами, ртуть - это принцип металличности, сера - принцип воспламеняемости.      

Английский философ и естествоиспытатель Роджер Бэкон (ок. 1214 - ок. 1292) очень лаконично обобщил теорию ртути-серы следующими словами: Все металлы и минералы... создаются двумя из них; но я должен вам сказать, что природа всегда стремится к совершенству золота. Другими словами, согласно средневековой алхимической мысли, когда неочищенные первичные причины, сера и ртуть, соединяются в естественном процессе, они образуют основные металлы, такие как олово и свинец. Когда они очищаются, их сплав дает серебро и золото; но философский камень получается из них только тогда, когда оба принципа имеют высшую степень чистоты. Таким образом, Философский камень настолько чище, чем обычное золото из рудников, что небольшого его количества достаточно, чтобы превратить бесконечное количество неблагородных металлов в обычное золото.    

В шифровальных текстах и ​​символических изображениях, характерных для алхимии того времени, сера и ртуть были представлены в самых разных формах. Например, они носили имена Осирис и Исида, солнце и луна, брат и сестра, мужчина и женщина, актив и пассив, дающий и получатель, печать и воск, постоянные и переменные, бескрылый лев и крылатая львица, лев и орел, и так далее. Камень, который, как считалось, был результатом слияния мужских и женских начал, иногда представлялся младенцем.  

Согласно теории Аристотеля, слияние серы и ртути отражает союз огня и воды, тогда как греки утверждали, что союз противоположностей невозможен. Однако на гравюре 1617 года изображен алхимик (вероятно, Роджер Бэкон), балансирующий две чаши, содержащие эти два элемента. Река на заднем плане символизирует алхимический поток, в котором должны слиться сера и ртуть. Иногда этот поток записывается в виде шрифта.   

Но в девятом или десятом веке, вероятно, в Италии, практически чистый алкоголь был открыт путем дистилляции вина. Поскольку этим веществом была вода (то есть жидкость), которая также горела, алхимическое сообщество провозгласило ее успешным примером сочетания огня и воды. Некоторые увидели в так называемой водной жизни конец поиску растворителя для философского камня в процессе приготовления Эликсира Жизни.  

Парацельс  

В средние века теория алхимии не претерпела принципиальных изменений. Немногим писателям удавалось привнести что-то новое, и это продолжалось до Парацельса (полное имя Филип Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм). Именно ему суждено было стать вестником новой эпохи, эпохи ятрохимии, химии, поставленной на службу медицине. Его вклад в алхимическую теорию заключался в добавлении третьего компонента к ртути и сере, который он назвал солью. Фактически, его можно считать компонентом негорючести и стабильности.    

Следует отметить, что до Декарта не было принято разделять материальное и нематериальное. Предполагалось, что существует глубокое единство всего, материального и нематериального, материального и духовного. Таким образом, tria prima или три первых Парацельса имели двоякое значение. По его собственным словам: Знайте, что все семь металлов рождены из трех компонентов... Меркурий - это дух, сера - это душа, а соль - это тело... душа, которая есть сера... объединяет две противоположности, тело и дух, и превращает их в одну субстанцию ​​. Согласно этому утверждению, душа играет здесь роль, аналогичную роли алхимического потока теории ртути-серы. Графические выражения Триа прима очень распространены, особенно в форме алхимического треугольника, состоящего из трех линий или трех змей.     

Согласно Парацельсу, все, что дымится и испаряется под воздействием пламени (как при сжигании дерева), есть ртуть; все, что горит и горит, есть сера; и весь пепел соль. Эта конкретная интерпретация трех оснований может рассматриваться как смутное предвидение более поздней теории флогистона.   

Вооруженный знаниями и идеями, почерпнутыми из самых разных источников, Парацельс быстро осудил, иногда в грубой и оскорбительной манере, то, что он считал преступной халатностью. Как Роджер Бэкон задолго до него и Фрэнсис Бэкон в следующем столетии, он был стойким приверженцем экспериментов, наблюдений и опыта. О парижских врачах он выразился следующим образом: Они знают, как проводится эксперимент, но его смысл и значение ускользают от них. Они презирают всех остальных и сами говорят о незнании. Он сравнил так называемых ленивых врачей, которые предпочитают догмы экспериментам, с фармацевтами: они много смешивают и говорят, что Fiat unguentum... Если бы медициной управляли художники, у нас была бы гораздо более здоровая система.   

Под художниками он имел в виду так называемых спагиристов, то есть алхимиков-врачей, о которых одобрительно сказал: клинки или легкие и элегантные перчатки на руках. Но они много работают, весь день и ночь потеют над огненными печами... Их руки покрыты углем, мастикой и экскрементами, а не золотыми кольцами. Сами они черные от сажи, как кузнецы и шахтеры, и не хвастаются блестящим лицом. Они не сплетничают со своими пациентами и не хвастаются собственными лекарствами. Они прекрасно знают, что труд должен прославлять рабочего, а не наоборот. Они отказываются от тщеславия и с удовольствием работают в огне. Они изучают этапы алхимии: дистилляцию, растворение, разложение, прокаливание, плавление, сублимацию, концентрирование, разделение, восстановление, коагуляцию, настойку и тому подобное.  

Колоссальный вклад Парацельса в алхимию проистекает из его убежденности в том, что истинная задача науки - создавать лекарства, а не золото. Его миссионерская работа на этом пути дала алхимии новое направление и новую жизнь. Возникла новая область, тесно связанная с медициной, которая получила название ятрохимия. Ей суждено было процветать до конца семнадцатого века, а классическая алхимия постепенно пришла в упадок. Ятрохимия считается главным достижением Парацельса; по сравнению с ней система tria prima, или система трех фундаментальных принципов, а также его химические открытия отходят на второй план.     

В медицине Парацельс осуждал традиционную систему, которая широко использовалась в травах и основывалась на трудах Галена (II век нашей эры) и Авиценны (Ибн Сина, 980-1037 годы нашей эры), прозванных ярчайшей звездой исламской медицины... Рассматривая состояние человеческого тела как регулируемую смесь трех фундаментальных принципов, Парацельс считал, что в случае болезни лекарства должны восстанавливать свое соотношение. Эти нетрадиционные взгляды, иногда выражаемые в грубой и оскорбительной манере, естественно, вызвали большое сопротивление, особенно в сплоченном медицинском сообществе. Развязка наступила в Базеле в 1527 году. В результате некоторых впечатляющих исцелений Парацельсу предложили двойное назначение: он стал городским врачом и профессором университета. Вскоре после этого Парацельс отпраздновал свой успех, публично сжег почитаемые произведения Галена и Авиценны на городской площади. Более того, он осмеливался читать лекции на немецком, а не на латыни, и носить грязные лабораторные халаты вместо богатых и благородных докторских халатов, которые он презирал. Его выслали из Базеля, чтобы с того времени вести странствующий и беспокойный образ жизни практикующего врача. Парацельс умер в 1541 году.        

Пути расходятся  

Однако Парацельс оставил после себя множество последователей. Самым радикальным из них был загадочный Василий Валентин, рассказ которого о лечебных свойствах сурьмы дал значительный толчок распространению минеральной медицины. До сих пор не установлено, был ли Василий реальным лицом или просто псевдонимом авторского коллектива.  

Следует отметить, что сходство работ Парацельса и Валентина в некоторых отношениях настолько поразительно, что их обоих в свое время заподозрили в плагиате. Парацельс, как и Василий, остановился на восхитительном внешнем виде металлической сурьмы: отмеченной звездой, - писал он, - известной только сынам божественного искусства спагирии. Василий превозносил лечебные свойства сурьмы: Хотя необработанная сурьма смертельно ядовита, яд, безусловно, может притягивать яд к себе более эффективно, чем любое другое гетерогенное вещество... сурьма содержит удивительное лекарство.  

Спория с приверженцами народной медицины, Василий писал о свойствах сурьмы: Никто, кроме меня, не имеет представления о ее потенциале, свойствах, силе, действии и эффективности. Если такой человек найден, то его надо наградить триумфом, как великим. короли и войны после героических достижений на поле боя. Однако, боюсь, немногие из наших врачей находятся в опасности. Его увлечение сурьмой проистекает из забавной, но противоречивой истории о происхождении термина сурьма. Отмечая сильное слабительное действие сурьмы серной на монастырских свиней, Василий незаметно добавил ее в трапезу своим ничего не подозревающим братьям, внимательно наблюдая за результатом. Но, к сожалению, это оказалось плачевно - после приема препарата все монахи погибли. Поэтому сурьма якобы получила название от слова антимойн (средство от монахов).     

Следует также сказать о современнике Василия Великого, который в 1608 году спонсировал парижское издание Novum Lumen Chemicum [Новый мир химии], работы польского алхимика Сендивогия. Тот же Жан Бегун с помощью некоторых влиятельных парижских врачей открыл в Париже около 1604 года школу для преподавания фармации и химии, как теперь называется классическая форма алхимии. Он читал лекции и проводил практические демонстрации работы с химическими веществами, а в 1610 году опубликовал в помощь своим ученикам небольшой труд под названием Tyrocinium Chymicum (Начинающий химик). Пересмотренное и расширенное издание было опубликовано во Франции в 1615 году под названием Les Elements de Chymie (Химия элементов). Эта доступная демонстрация практического применения фармацевтических препаратов, ятрохимической и спагирической точек зрения на химию сильно контрастировала с мистическими излияниями современника Бегуна Михаила Майера. Действительно, работы этих двух авторов - лучшая иллюстрация расхождения путей алхимиков. Работа Бегущего стала самой популярной книгой по химии семнадцатого века; между 1612 и 1690 годами вышло почти 50 изданий на разных языках, в основном на латыни.       

В личности Жана Бегуна было мало загадок, чего нельзя сказать о Жан-Батисте ван Гельмонте, появившемся чуть позже. Во многих отношениях он был чрезвычайно проницателен и, хотя до определенного момента следовал за Парацельсом, он не соглашался с ним в вопросе триа прима. Он пошел дальше и также отказался от четырех элементов Аристотеля, чтобы вернуться к идеям греческого философа Фалеса, который рассматривал воду как начало. Ван Гельмонт был хорошим экспериментатором. Он обнаружил, что многие материалы растительной жизни, а также многие минералы растворяются в воде при нагревании. В известном эксперименте он вырастил небольшую иву за пять лет, подкармливая ее только водой. Опуская небольшое уменьшение массы земли, на которой она росла, он обнаружил, что ива увеличилась с 5 до 169 фунтов. Совершенно справедливо, согласно уровню знаний того времени, он предположил, что вещество дерева было построено только из воды. И хотя он (и, возможно, до него Парацельс) ввел термин газ (от слова хаос), ван Гельмонт не имел точных знаний о газообразных веществах. Он не знал об их функциях или даже о присутствии в атмосфере углекислого газа, от которого в процессе жизнедеятельности растений дерево получает большую часть этого увеличения веса.         

Ранее, в семнадцатом веке, в Париже возникла группа последователей Парацельса, в основном протестанты, которые стали покровителями Жана Бегуна. Незадолго до своей смерти, примерно в 1618 году, в Париж прибыл абердин по имени Уильям Дэвидсон, который стал французом раньше д'Ависсона. Он сменил Бегуна, и позже, в 1647 году, Дэвидсон стал первым профессором химии в Королевском саду в Париже, одним из первых, если не первым, кто получил этот титул. До семнадцатого века химию, как ее называли, преподавали профессора медицины. Но в 1609 году Иоганн Хартманн был направлен в Марбургский университет, где он читал лекции по ятрохимии, а в 1639 году Вернер Рольфинк стал директором химического упражнения Йенского университета.    

В течение примерно двухсот лет после учреждения должности профессора химии в Королевском саду прогресс в этой области во Франции стал тесно связан с работой многих выдающихся химиков, работающих в этом институте. Среди них были Уильям Глассер, братья Рюэль, Пьер Мейкер, Жозеф Луи Гей-Люссак и Мишель Эжен Шеврёль. Николя Лефевр, а также Беган и Дэвидсон читали публичные лекции и проводили демонстрации спагирической химии в Париже. Прослужив почти десять лет в Королевском саду, он стал в 1660 году, вскоре после эпохи Возрождения, Королевским профессором химии при Карле II. Его Трактат по химии, опубликованный в Париже в 1660 году, получил широкое признание как стандартный курс химии в следующем столетии. Он прошел множество изданий на нескольких языках, первое издание на английском языке вышло в 1661 году под названием Полный курс химии. Он не был написан на латыни, поскольку был адресован не только фармацевтам, но и людям других профессий и включал результаты тридцатипятилетнего опыта производства лекарств из растительных, животных и минеральных источников. Химия, согласно Лефевру, имеет тройную структуру: философская, или полностью научная, ятрохимия или медицинская химия, которая зависит от первой, и фармацевтическая химия, которая зависит от ятрохимии. По сути, книга представляла собой сборник описаний лекарств, четко описанных в соответствии с методиками своего времени.        

Карл II очень заинтересовался лабораторией Лефевра в Сент-Джеймсском дворце. В 1662 году он пригласил Джона Эвелина изучить его и встретиться, как последний писал в своем дневнике, со своим химиком мсье Лефевром, чтобы увидеть процесс приготовления успокаивающего средства для сэра Уолтера Рэли: он подготовил отчет своего светлости. по каждому ингредиенту по-французски.... Самуэль Пипс также записал в своем знаменитом дневнике посещение маленькой королевской лаборатории, которая оказалась красивым местом, где я видел много фляг и прочего, но ничего не понял.  

Кристофер Глейзер, сменивший Лефевра в Королевском саду, также опубликовал успешный Трактат по химии в 1663 году, который вышел на английском и немецком языках в 1677 году.

Работы Бегуна, Лефевра и Глейзера, при всем их успехе, уступили по популярности Курсу химии Николя Лемери. Впервые опубликованная в 1675 году, книга выдержала множество изданий на разных языках и имела самую широкую аудиторию среди работ по химии до второй половины восемнадцатого века. Первое из четырех английских изданий вышло в 1677 году, когда Лемери был еще учеником Глейзера, и его первоначальный курс химии во многом обязан прекрасному трактату Глейзера.  

Имея в целом тот же характер, что и его предшественники, книга Лемери была несколько интереснее, написана просто и привлекательно. Сам он был одаренным практикующим, и его инструкции были чрезвычайно точными. Исчерпывающий алфавитный указатель не только давал читателю быстрый доступ ко всем разделам курса, но также содержал длинный список лекарств почти от всех мыслимых болезней человека, от зубной боли и мозолей до ипохондрии.  

Во введении к своему докладу о золоте Лемери интересно и ярко рассказывает об искателях Философского Камня, поэтому в то время адепты старой алхимии все еще были активны. Он говорит о труде и боли, служении, агонии и изнеможении этого вида алхимиков, их работе и материалах, их обмане и изобретательности, которую они слишком часто навязывают тем, у кого есть деньги, чтобы сделать их партнерами в их Работе.. Он заключает, что добыча золота оказывается, строго говоря, пустой тратой времени, работая в темноте, и я считаю, что алхимия... это искусство без всякого искусства, его начало - ложь, его середина - не что иное, как труд., и его конец - попрошайничество.   

В то время как некоторые ятрохимики были умеренными, другие довели доктрины Парацельса до крайности. Таким образом, к концу семнадцатого века ятрохимия потеряла доверие и начала приходить в упадок. Один из ее радикальных представителей, Жак Дюбуа, изображал медицину как нечто большее, чем химия, примененная к механизму. Он объяснил болезнь наличием кислой или щелочной твердости и рассматривал процессы в организме, как здоровые, так и больные, как чисто химические. Руководствуясь такими убеждениями, он поспешил прописать опасные лекарства, такие как сульфат цинка и нитрат серебра. В Истории химии (1830) Томас Томсон пишет, что в человеческом теле Дюбуа не видел ничего, кроме жидкой взвеси в процессе непрерывного брожения, дистилляции, вспенивания или осаждения; доктор был унижен им до уровня дистиллятора. или пивовар.     

Научный подход  

Ятрохимики оказали химии огромную услугу, сохранив ее практические методы в шестнадцатом и семнадцатом веках. В этом отношении они унаследовали задачу, которая в средние века выпала на плечи металлургов и других ремесленников. Их энтузиазм привел к усовершенствованию технологии, а также к открытию нескольких новых веществ; их четкие руководящие принципы, свободные от мистики алхимии, придали химии популярность и значимость. С другой стороны, ятрохимики мало интересовали химической теорией, они были вполне удовлетворены, по словам Лемери, следованием путями, проложенными другими, что выражалось в постоянном принятии четырех элементов и трех принципов.    

Любопытно, что величайший химик-практик семнадцатого века Иоганн Рудольф Глаубер (1604-70) не претендовал на звание ятрохимика. Он был энтузиастом-исследователем с горячим желанием расширить границы химических знаний. Из-за отсутствия какой-либо полезной теории он не мог работать по плану; Несмотря на это, он сделал много не связанных между собой открытий, имеющих большое значение в области качественного анализа. Обнаружив лечебные свойства природной минеральной воды при лечении лихорадки, он заявил, что она содержит чудесную глауберову соль (сульфат натрия), которую он считал универсальным лекарством, лишь немного уступающим Эликсиру жизни.    

Подобно Парацельсу, Глаубер обладал беспокойным характером, и, поскольку большинство его экспериментов проводилось во время беспорядков Тридцатилетней войны, удивительно, что он смог завершить так много оригинальных произведений и добавить к ним выдающийся литературный результат.. Между 1648 и 1660 годами он написал около тридцати научных статей на немецком языке с названиями на латыни. Сборник его произведений, впервые опубликованный в 1661 году в Амстердаме, насчитывал около 750 страниц. Однако Глаубер с его обширным экспериментальным опытом и проницательностью все еще был проникнут идеями и суевериями старой алхимии. Среди его заслуг открытие многих новых веществ, в том числе его любимого сульфата натрия, а также мышьякового масла (трихлорида мышьяка) и ацетата калия, он представил усовершенствованные методы получения различных минеральных кислот и солей, а также сообщил об образовании некоторые газообразные вещества, хотя и не обладали техникой их сбора и анализа.    

В последние годы жизни здоровье Глаубера серьезно пострадало от токсичных соединений ртути, мышьяка и сурьмы. Однако его энтузиазм по поводу химии оставался столь же ярким, несмотря на то, что эта работа не приносила ему награды за возраст, в котором нет пользы от исследователя, если только он не занимает важную должность или не имеет богатого покровителя. По словам самого Глаубера: За все, что я написал, я не получил и полпенни. Посвятив свою жизнь химии, он умер в нищете.   

Помимо Глаубера, в семнадцатом веке был широко известен торговец Хенниг Бранд, который экспериментировал с человеческой мочой в надежде найти Философский камень. Его мечте не суждено было сбыться, однако после серии экспериментов он выделил новое вещество, способное светиться в темноте. Итак, предположительно в 1669 году был открыт фосфор. Бранд был, прежде всего, торговцем, поэтому он не замедлил воспользоваться возможностью и за определенную плату показал полученное вещество богатой публике. На мистическом восхищении современников он зарабатывал все больше и больше, цена фосфора даже стала превышать цену золота. Он держал в строжайшем секрете метод изготовления божественной субстанции, а позже продал ее. Одним из покупателей был выдающийся математик и философ Готфрид Лейбниц. А в 1680 году известным химиком Робертом Бойлем в Англии была открыта технология производства фосфора, и спрос на него постепенно начал угасать.       

Роберт Бойль был седьмым сыном и четырнадцатым ребенком Ричарда Бойля, прославленного графа Корка. Ему посчастливилось иметь как средства, так и желание посвятить свою жизнь преподаванию и исследованиям. Его исследования охватывали многие области, в основном, физику. Имя Роберта Бойля осталось в истории, прежде всего, в связи с открытым им законом, согласно которому объем газа обратно пропорционален приложенному к нему давлению, но, несмотря на это, он считал себя великим человеком. любитель химических экспериментов, и наибольшее удовлетворение он находил в химии.   

Бойль был первым известным сторонником системы экспериментов, наблюдений и измерений Фрэнсиса Бэкона, изложенной в его Novum Organicum (1620). Бойль понял, что химия должна занять свое место как самостоятельная отрасль науки, а не как придаток ятрохимии или алхимии. Тем не менее, как и Ньютон, он считал, что трансмутация элементов возможна, но, несомненно, не как источник драгоценных металлов, так как в 1689 году он принял активное участие в отмене средневекового закона, запрещающего разбавление серебра и золота.  

В своих многочисленных химических исследованиях Бойль отметил, что различные металлы, такие как олово, свинец и медь, увеличивают массу во время обжига. Он ошибочно описал этот результат как поглощение тепла металлом, который, таким образом, можно взвесить, следовательно, он состоит из огненных частиц, имеющих массу. 

Однако главный вклад Бойля в химию лежит в области теории. В своей знаменитой работе Химик-скептик, или химико-физические сомнения и парадоксы (1661) он использовал все свои способности логического мышления против укоренившихся идей Аристотеля и принципов Парацельса. В результате требовательных и бурных дискуссий он пришел к выводу, что ни последователи Аристотеля, ни ятрохимики не проводили экспериментов, показывающих, что все соединения состоят из четырех элементов или гипотетических принципов, поэтому на такие необоснованные утверждения нельзя полагаться.  

Заключение

Человеческий разум устроен таким образом, что ему нужно объяснение или, по крайней мере, попытка объяснить явления, происходящие вокруг. Именно благодаря этой особенности так давно появились первые теории о мире, о разнообразии соединений и превращений. Мы проследили, как возникла алхимическая теория, как она развивалась, не всегда линейно и постепенно, но упорно и настойчиво, то как это впоследствии претерпела разделение, и как его наиболее важные и ценные идеи постепенно мигрировали в современной химии. Однако не следует преуменьшать роль идей и направлений, от которых отказываются ученые в процессе разработки теории - не следует забывать, что поиски, в частности, философского камня побуждали тысячи ярких умов разных веков к повседневным трудностям. работают, что без первых теорий, которые сейчас кажутся ограниченными и наивными, не было бы современной научной системы.   

Кажется удивительным, что наука развивалась настолько неравномерно, что в разное время на первый план выходили практические и теоретические аспекты той или иной области. Колоссальную роль сыграло возникновение научных школ, которые, сформировавшись в Париже или Лондоне, через некоторое время привели к значительному прорыву в том или ином направлении человеческой мысли. Все эти явления тесно связаны с природой человека и общества и, к сожалению, выходят за рамки данной работы. Однако на примере теории, которая существовала в человеческой мысли более тысячи лет и оказала несомненное влияние на ход человеческой истории, они становятся заметными и узнаваемыми.   

В настоящее время наука переживает очередной кризис, связанный не столько с реальными возможностями человеческого познания, сколько с современным обществом и его потребностями. Оглядываясь назад, можно увидеть, что за прошедшее тысячелетие такое случалось не раз, и всегда стремление человека к новым горизонтам и новым знаниям находило свое отражение. Несомненно, в будущем нас ждут новые идеи и теории, на фоне которых то, что мы знаем сегодня, займет достойное место в истории наряду с идеями Аристотеля и Парацельса.  

Список литературы  

1. Джон Рид От алхимии к химии // Dover Publications, Inc., Нью-Йорк. 2009.
2. Артур Гринберг От алхимии к химии в картинках и рассказах // University of NH, Durham. 2001.
3. Жак Садуль Сокровище алхимиков // Крон-пресс, 2006.
4. Джон М. Стиллман История ранней химии // Д. Эпплтон и компания. 1998.
5. Тревор Х. Левер Преобразование материи: история химии от алхимии до бухибола // Издательство Университета Джона Хопкинса. 2011.
6. Альберт Пуассон Теории и символы алхимиков // Пер. В. Рохмистрова 2005.
7. Посылки Тайны алхимии, открытые в природе планет 2003.